Хэмминг бы даже сказал, что азари была Спектром с «теневыми» делишками, если бы знал, до чего докопался его деятельный Искусственный Интеллект.
Губы смарт-хаска разошлись в приветливой улыбке, когда азари удалилась, грациозно и совершенно не специально покачивая бедрами и на ходу начиная составлять отчет — до этого девушка закончила сеанс связи с сестрой и решила удалиться, дабы не мешать своему непосредственному начальнику вершить свои загадочные дела в Капсуле Абсолютного Присутствия. Визоры, находившиеся на потолке, в том числе и в коридоре за уже закрывшейся дверью, можно сказать, прикипели к округлостям молоденькой азари, поражавшей своей целеустремленностью и преданностью делу как самого Хэмминга, так и незадачливого «родственника» этого Хэмминга. Улыбка на бледном лице стала чуть шире, когда девушка выронила из-за спешки дата-пад, который до этого придерживался локотком, и начала его поднимать, будучи одета в платье по человеческой моде, хоть и с азарийскими вкраплениями в виде высокого воротника, прикрывающего шею.
Ножки были отпад.
Тело Дайнмара все ещё не поспевало за разумом.
* * *
— Лейф Кеннет Хэмминг? — переспросил турианец. — Не могла бы ты прислать приемлемое фото, скан ДНК и еще хотя бы объяснить причину твоей заботы, Лорина? Я ведь могу начать подозревать, что тебе там, на другом конце, кто-то угрожает… Прижимает тебя к стене и щекочет горло своим ножом… У тебя такой усталый голос, Лорина, не отговаривайся. Я ведь могу прийти к тебе за разъяснениями. А потом мы поиграем с моим… ножом…
Напарник любителя пофлиртовать немного завистливо взглянул на друга и задумчиво поскреб мандибулу пальцем — в перчатках подобное проделывать было удобно только таким толстошкурым тварям как кроганы, ну и, собственно, турианцам. Одному из этих «тварей» Ринис Давин был должен денег и совсем недавно узнал, что придется отдавать в ближайшее время. Грусть в глазах незадачливого представителя Службы Безопасности Цитадели была вызвана тем, что Урднот Рекс вряд ли будет рад узнать, что тот упертый турианец, что закономерно упился в хлам, решив побороть крогана, кстати, на радостях от первой премии, оказался СБ-шником. Ровно пол часа назад пришло оповещение по каналам С-Sec, что Урднот Рекс был замечен в космопорте, и закономерно отправился в Логово Коры.
Теперь Ринис раздумывал, отпроситься ли у старшего по званию на внеплановую прогулку, дабы засвидетельствовать крогану не то чтобы почтение — все же, кроганы для турианца были все теми же «тварями» даже после неплохой пьянки, а, скорее, наличие совести и честности у турианцев даже в мелочах. Подобные вещи доказывать этот турианец любил, хотя признаться сам себе по каким именно причинам он все-таки не мог, не смотря на всю свою «честность-по-жизни» в самом что ни на есть турианском стиле.
В свое время турианцы использовали совершенно не соотносящуюся с их декларируемыми моральными нормами вещь, причем именно против этих «тварей». Без сомнений, обыкновенный гражданин Турианской Иерархии, коим совершенно точно являлся Ринис Давин, понимал жестокость, совершенную предками. Но будучи образованным турианцем, Ринис также осознавал тот факт, что саларианцы до этого искусственно увеличили рождаемость кроганов, не дав им в достаточной мере эволюционировать самостоятельно, причем использовали они при прогнозировании последствий явно метод моделирования, потому что только такой метод мог дать положительный результат при оценке пользы от совершенных саларианцами, при несомненном попустительстве азари, действий.
В дальнейшем, уже при придумке генофага, методом экстраполяции было выведено, что если кроганы продолжат бесконтрольно размножаться, они займут ведущую роль в пространстве галактики, применив подавление либо тотальное уничтожение на сопротивляющиеся виды. Турианцы ввязались в конфликт, к тому моменту точно для себя зная, что их долгожданный выход в большой космос под угрозой, причем под угрозой, с которой можно справиться. Во всяком случае, уверенность в своих силах и силах своих войск — это также отличительная черта любого добропорядочного обыкновенного гражданина Турианской Иерархии.
Полудикое общество ящеров-долгожителей, обязанных всей своей мощью доброте Совета, было не способно оценить масштаб угрозы от более слабых физически, но гораздо более развитых умственно, видов, и, тем более, кроганы бы не стали бояться последствий от войны. Этот крайне прозрачный факт показывал их родной мир. Саларианцы же не понимали простой истины — кроганов не запугать. Ведь не зря же говорят, запугивая воина, знай, что только слабый духом падет — сильный же будет сопротивляться еще яростней, даже если он слаб телом.
Ни саларианцам, ни азари этого было не понять. Малочисленная раса кратко и, в большинстве своем, тускло живущих большеглазых задохликов с идеальной памятью и быстрым метаболизмом никогда, не смотря на весь свой ум, не поймут прирожденных убийц и воинов, даже если сами умеют убивать, но все же скрытно, не напрямую, не говоря о своих намерениях, не бросая вызов. Азари, объединившиеся в один улей уже давным-давно просто потому, что тотальные войны для их психологии и социального развития — это неприемлемо, в виду ценности каждой жизни, были для восприятия Риниса, можно сказать, антикроганами, не смотря на биотическую силу, профессиональные навыки ведения боевых действий, ежели таковые представителями этого вида все-таки велись, и, конечно же, несомненный изначальный цепкий разум, помноженный на приобретенную навязчивую мудрость.
Кроганы получили свободы не по их умственным возможностям — после войны с рахни. Затем они получили по способностям — во время освоения все новых и новых колоний культура и наука кроганов процветала как никогда ранее, вернее, на совершенно новом уровне. А затем они закономерно обнаглели. Рыцари стали наемниками, а те, кто раньше хотел просто выжить, возжелали власти и еще большей силы. В конечном итоге кроганы получили по заслугам.
Ринис Давин ни в коем случае не ненавидел кроганов и, тем более, Урднота Рекса в частности. Но он все равно не понимал, почему все кроганы так носятся с этим генофагом. Около тысячи яиц откладываются одной самкой в течении года, не хотите ли? В одной турианской семье может родиться один, два, может быть, три ребенка, но не тысяча. При всем при том их культура и социум не предполагают стабильной семейной ячейки. Неравные условия получались. Их просто уравняли, заодно применив немного психологии. Простое, хоть и не совсем банальное, торжество разума.
Причем не саларианского.
Отнюдь.
Ринис Давин, отпросившийся со службы для встречи со своим приятелем-кроганом, был в этом несомненно убежден.
Все было разумно.
* * *
— О, Ринис Давин, знакомые всё лица! — двинул мандибулами бармен-турианец. — Вы что, тоже за этим? — он показал кивком на разворачивавшуюся возле дверей в VIP-зону сцену с участием двух кроганов, одного турианца и двух людей. — Тут вроде и так жарковато, не находите? Мы ведь знаем, что я знаю…
— В Логове Коры всегда жарко, — перебил одного из, как оказалось, осведомителей Ринис, демонстративно скользнув взглядом по танцующим азари. — Вы их вызвали? — турианец чуть подал голову вперед. — Плохой шаг.
— Да, я, — стал серьёзнее бармен и насторожился. — А что, не стоило?
— Нет, — Ринис усмехнулся. — Думаю, сегодня вам перешлют последнюю премию, и мы попросим вас подписать договор о неразглашении.
— Отлично, — помрачнел турианец. — Зайду к вам на неделе, ну а уволюсь сегодня, скорее всего, под предлогом опасения за свою жизнь…
— Отлично, — Риниc Давин издал смешок и отшагнул назад, завершая разговор. — Тут как раз кроган буянит…
В ближайшие пол часа свершились две знаменательные вещи. Первая вещь — кроган послушался турианца, дабы не бить знакомую морду, не наживать еще больших проблем с СБЦ и, плюс ко всему, ещё и войдя в положение офицера при исполнении, что было совсем не в духе кроганов. Вероятно, дело было в том, что кроган совершенно точно считал своим приятелем того, с кем пил-кутил-сражался, и потому вбивать этого турианца в стену или портить морду лица было бы не слишком по-приятельски. Все-таки, звание кроганского друга или даже хотя бы приятеля необходимо заслужить, не иначе. И вторая вещь — в Логово Коры ввалился, неся на магнитных зажимах пояса всего лишь пистолет, глуповатого вида обеспеченный юноша…
Так подумал лишь людской контингент, потому как лишь людской контингент способен отличить людскую одежду модную от одежды дорогой и старомодной, но от этого не лишённой стиля. Было видно, что этот юноша не прост, потому как и индикатор щита, и неопознанный пистолет на поясе говорили о материальном состоянии если не великом, так уж точно достаточном для покупки лицензии на ношение незарегистрированного в реестре оружия и без сомнений достаточном для намеренного создания стильного пояска в «гражданском» стиле с немаленьким уровнем кинетического щита. А ещё очки! Правда, эти очки узнал только один из посетителей человеческого вида. Так что не считается! Хотя они могут стать отличной приметой этого парня, если знать, что он с ними расстается только в постели и в душе. Ну а так — все наверняка подумали, что парень просто пытается скрыть лицо.
Мрачный бармен и остальная кучка, всё же, гораздо более веселых, благодаря крепким напиткам и вертящим попками девицам, ксеносов поняли, что у парня денег гораздо больше, чем он способен потратить на самого себя, когда он включил инструментрон, чтобы расплатиться за напиток. Сияющий золотистым светом инструментрон? Не оранжевый, не желтый, не красноватый, как у некоторых индивидуумов, нет! Золотистый!
«И это они еще не знают о моих ДНК-кодерах…» — подумал не менее мрачный, чем все здесь, Хэмминг и глотнул вкусную довольно-таки крепкую, но не слишком, синюю азарийскую бурду, которую он привык заказывать за то время на Тессии, на протяжении которых рассматривалась правомочность его публикаций на территории Республик Азари, в частности, и систем Совета, в целом. В другое время, что он там жил, Хэмминг даже не задумывался о выпивке, но именно тогда, в те жуткие пол года, он впервые завалился в первый попавшийся азарийский бар и попробовал этот коктейль. Лейф поморщился и выпил весь стакан залпом, понимая, что и ему, и его будущему собеседнику, досье которого он усиленно штудировал по дороге в бар вместо того, чтобы управлять каром, нужно нечто более крепкое. — «Знали бы, то уже бы раздели, разорвали и зарыли поглубже… Думаю, водка подойдет.»
— И попрошу за мой стол через пять минут прислать водки, — Хэмминг уставился на турианца крайне подозрительным взглядом. — Или у вас нет водки?
— Вод-ка, — проскрипел бармен через вокодер и покивал. — Довольно-таки редкий заказ. Обычно заказывает лишь пара-тройка клиентов. Вам тридцать грамм, сто грамм, триста грамм, пятьсот или…
— Мне бутылку. Можно литровую, можно полтарашку, — вздохнул Хэмминг, понимая, что ситуация в лучшем ресторане Цитадели вряд ли отличается от ситуации здесь, в эдакой пародии на припортовый кабак, потому как дело-то все равно происходит именно что на Цитадели. — Такая есть?
— Нет, — если турианец и удивился, то это заметила лишь программа, призванная это подмечать в очках Хэмминга, но уж точно не сам Хэмминг, потому как был он уже крайне рассеян и хмур, ища глазами кого-то за столиками. — Но есть по пол литра.
— Давай штуки четыре, — вздохнул Хэмминг. — Напиваться долго — не мой стиль. И закусить каких-нибудь… — мужчина подумал и поморщился, как после глотка того азарийского пойла, — кальмарчиков, что ли...
Приблизительно через час из бара нетвердой походкой буквально выползли два русских человека.
Бармен-турианец несколько обалдел, даже немного раскрыв мандибулы и показав пасть, полную острых зубов, когда Харкин, вечно угрюмый пьянчуга, искренне лыбился во все зубы, что, как помнил турианец, означало высшую степень радости у хуманов. Причем лыбился он на плече у не менее счастливого, хоть и улыбающегося несколько устало, Хэмминга.
Турианец понял, что отдых одного из тех редких клиентов, заказывавших водку, удался на славу, хоть и заметил, что вслед за ним и его другом отправились ребята Фиста. Немного подумав, бармен вспомнил, что не слишком любит людей, своего непосредственного начальника и, при всем при том, ещё и собирается увольняться. Прикинув что-то в своей голове, он открыл на омни-туле терминал входящих вложений и посмотрел номер идентификационной карты внешне запоминающегося в основном только своим абсолютно белым волосяным покровом посетителя.
Фист ведь человек, пока что непосредственный начальник, а для полного удовлетворения турианской природной вредности — нападать шестерым вооруженным бандитам на двух пьяных людей как-то нечестно…
А турианская вредность это, все-таки, немного мутировавшая турианская честность. Всего лишь честность, в которой есть место разумному планированию и рациональной осторожности.
* * *
«Рыцарства нет,» — мрачно подумал Хэмминг, вытирая заляпанную в синей крови руку об одежду Харкина, который был уже в состоянии не-стояния, потому не мог противиться, да ещё и в состоянии шока, потому как понадеялся на укрытие, а оно разлетелось вдребезги, и осколок рассек ему щеку. — «И вызову-ка я кар…»
— Дельта, — устало произнес человек. — Давай ко мне. Да. Двое. К клинике Мишель. Ах, там, значит, ребята Фиста… Ну, тогда сообщишь мне до того, как мы туда подъедем, о том, приехал ли наш главный герой туда или нет. Харкин, кстати, нормальный мужик оказался, как ни странно… — Хэмминг задумчиво посмотрел на лысину бывшего офицера Си-Сек и усмехнулся. — Что-то я не удивлен. Русский посол, русский первый СБ-шник Цитадели… — кряхтя, Хэмминг закинул себе на плечо тушу Харкина и направился в сторону остановки каров, чтобы сразу же втащить в уже спешащее транспортное средство свою тяжкую ношу. — Наша худшая черта во всей красе, если что! Ещё Шепарда русского не хватало, черт возьми. Да, Дайн… тьфу-ты, Дельта, я прекрасно помню досье Шепарда, но помечтать-то можно! Нет, я не потерял мозги в бою, не бойся, просто не обращай внимания. Я, когда пьяный, всегда такой. Да, я ещё и пьяный. Тьфу на тебя, дурак. Подлетел уже, соловей? Да, бегу-бегу… Грузик, ебать, нехилый подобрал я!
Хэмминг, уже понемногу перешедший на стиль изложения своих мыслей а ля «Магистр Йода», в первую очередь запихнул ухнувший из последних сил полутруп на заднее сиденье, а сам приземлился вперед, на место водителя.
— Н-н-но, лошадка! — выкрикнул Хэмминг, и в самом деле запьяневший от кристально чистой и очень качественной водочки, между прочим после крайне долгого воздержания от возлияний.
