— В последний раз, когда я смотрела в зеркало, там была соблазнительная азари, более близкие отношения с которой могли бы принести любому разумному изведанной части галактики определенные преференции. Ты что, влюбился и одновременно с этим стал святым?
— Это неконвенционный вопрос, — я покачал приземистый стаканчик у себя в пальцах и всё-таки ответил. — Я просто не вижу смысла спать с тобой.
— Понятно. А если я скажу, что тоже в теме? — Ария хитро улыбнулась одними губами и положила одну ладонь мне на колено, слегка сжав ткань брюк, а другую руку закинула на спинку дивана, на котором мы сидели.
— В какой теме? — я нахмурился, пригубив напиток, и скосил взгляд на её пальцы. Мне это почему-то переставало нравиться, хотя тело моё было слегка иного мнения — я уже чувствовал подступающий жар. — И почему тоже?
— Да ладно тебе, какой смысл отрицать? Мы же оба знаем, насколько ты любишь подчиняться тогда, когда никто не видит, кроме Госпожи.
Меня пробрала протрезвляющая дрожь.
— Кто это был?! — рыкнул я и взглянул на Арию так, что она чуть дернулась, но всё же не убрала от меня руки.
— Что, — усмехнулась она, — хочешь повторить? Могу устроить.
— Да не смеши мои тапочки! Ты даже пахнешь иначе! Хотя это не аргумент... — я осекся и стал говорить тише, потому как на меня выпученными глазами взглянул её турианский охранник, который услышал, видимо, последнюю фразу. — Ария, это просто не можешь быть ты, я не верю в такую податливость и мягкость, она же такая ласковая и робкая, она долбаный сабмиссив. Это не можешь быть ты просто по определению!
Я с удивлением понял, что до сих пор носил в себе эти воспоминания о своем первом опыте, хоть и крайне странном опыте, в крайне модном на момент моей первой смерти за счет дурацкой книжки американской писательницы и её взорвавшей всем мозги экранизации легком БДСМ. Я ни с кем этим не мог поделиться, потому что это было слишком странно — Хэльстром бы пожал плечами и посоветовал сходить к Спутнице или ещё какой элитной проститутке, но мне было надо не это.
— Так, погоди, сабмиссив? Что это такое? — Ария потянулась к моему стакану и притянула мою руку, его держащую, к своим губам. Я на автомате наклонил, и внезапно понял, что пою Арию с рук. Видимо моя ухмылка что-то ей сказала о том, что я думал, и она поняла, как это может выглядеть со стороны. Да, конечно столы были за обеспечивающими определенную приватность занавесями, но на выходе всё же стоял её охранник.
— Поди вон, — громко сказала она мне прямо в лицо, и я чуть было не пошёл — её ладонь на моём колене удержала от телодвижений, но по шороху за спиной понял, что охранник вышел, и это было не мне. — Ты хочешь сказать, что она не подчинила тебя? Она в середине, она должна была подчинить...
— В середине? — переспросил я, возвращая из её ладони свою руку вместе со стаканом и прикладываясь к виски.
— Есть те, кто сверху, те, кто снизу и те, кто в середине, — не слишком понятно пояснила мне азари со странным выражением на лице. — То-есть, ты её подчинил. Она солгала мне!
— Кто — эта она! — почти взорвался я. — Хватит говорить загадками, я хочу...
— Она моя, — тон Арии охладел настолько, что слова мои застряли в горле. — Я попросила её тебя проучить, когда у неё появилась возможность. А ты подчинил её. И она солгала мне. Что это может значить?
— Не захотела позориться? — предположил я. — Ты её наказываешь? Может, наказаний не захотела?
— Нет, она это любит, — отмахнулась Ария. — Ей этого не хватает по жизни, знаешь ли, потому... Так, хватит. Можешь считать произошедшее моей маленькой шуткой и подарком. Как я понимаю, о произошедшем она мне солгала тоже. Расскажи. Как это было.
— Да ты издеваешься? Это же личное! — я порывался встать, но Т'Лоак оскалилась и притянула меня к себе за шею — между нашими глазами оказалось всего около десяти сантиметров, и я испугался, что она применит объятия вечности, но она одумалась вовремя, а я прорычал прямо в её лицо, забывая уже о всех своих планах на будущее и беспокоясь лишь о неприкосновенности своих чувств и воспоминаний. — Я сожгу тебе мозги, сучка, если ты посмеешь.
Она на миг застыла, её губы дернулись, будто пытаясь сложиться снова в хищный оскал, но Ария не поддалась инстинкту и почти что нежно взяла меня за шею под кадыком той рукой, которой до этого обнимала.
— Всё это стало как-то слишком, — сообщила она мне с раздумьем на лице, а я не подавал виду, что меня беспокоит то, что я чувствую её едва обузданную биотику сквозь кожу её ладоней. — Почему ты не можешь послушаться? Я же попросила. И больше не обзывайся. У тебя одна жизнь, и та короткая.
— Не скажи, — я потер место, за которое она держала, и снова потянулся к бутылке, а затем разлил нам обоим. — Ну, слушай...
* * *
— Кахар йари-и-ин а-а-асаро-у! Римаркуэншас хиа-а-тси! Карса-а-айори-и-ин уэртаро-оу дарин са-а-арак ла-а-тси… — я напевал песню вслед за смутно знакомой красоткой на экране, что не стеснялась показывать ни своего синенького декольте, ни не менее синеньких оголенных ножек.
Цеплялась к мозгам мелодия приблизительно как у какой-нибудь Бейонсе или Рианны моего времени. Но, что поделать, азари хард-рок или хотя бы сносный альтернатив-рок не пели, а у меня сейчас именно азарийское обострение. Большая часть современной человеческой музыки угнетала, а классику я, все-таки, предпочитаю играть, а не слушать, как и в первой своей жизни. Разве что иногда, под настроение...
Да и люди, как обычно, по своей любимой, еще палеолитической, привычке решили не развиваться сами, а пародировать, подстраиваться и еще раз пародировать. Человеческая культура была с счастьем на лицах превращена Альянсом в некий синтез милитари, попсы, официальщины и инопланетных «новинок». Стиль жестких парней-дробь-байкеров-дробь-рокеров сохранился у пиратов и прочего неформального элемента, но без сохранения изначального смысла, кроме «мне-хреново-и-вам-смерти-желаю». Господи упаси, чтобы такой дебилизм подхватила Россия полным составом, но нет, как ни странно, Восточный Сектор Альянса Земли был наиболее консервативен в этом плане. Конечно, Русь-матушка, а для меня она сейчас и есть весь восточный сектор, обожает до не могу копипаст, но делает она это со своим непередаваемым и неизменным духом, умудряясь не потерять колорит и некую духовность в своей упоротости. Ведь до Царь-Танка в свое время и в этой реальности дотумкали, н-да…
Конечно, в моей прошлой России все было несколько иначе. Здесь-то я Восточный Сектор Россией называю только по привычке — от той России, что я знал, остался только язык и общий смысл, а все остальное, к счастью изменилось, да и Сектор включал в себя еще несколько государств, так что с моей стороны звать Россией его было неверно. Но и мир тот был гораздо более… Мой. Здесь мне даже хуже, чем в Скайриме. Там я хотя бы был ключевой фигурой и мог рассчитывать на гораздо более полное понимание ситуации, но вот здесь… Тут даже душе из тела выйти нормально нельзя — съедается энергии как в том мире на телепортацию. Кстати, да. Телепортация, имевшая место быть в игре «Морровинд» как активное заклинание протагониста, существовала и в реальности.
Меня ей в свое время обучил Нелот Телванни, изучавший пепельные бури и сердечные камни Солстхейма, появившиеся после извержения Моровой Горы. Редкая распространенность этого заклятья заключалась в том, что редкий маг мог научиться телепортировать себя самого — только, так сказать, трансгрессия кого-либо. Но имелись разработки Телванни, которыми он со мной поделился. Выход из тела, переход душой в нужное место, обычно в пределах видимости или досконально знакомое, ну и призыв собственного тела в это место. И хоть для этого нужно иметь, если говорить навеки прилипшим языком геймеров, жутко прокачанную Силу Воли, для меня телепорт был хоть и проблематичен, но не смертелен.
Но почему обострение было именно азарийским?
Первое.
Турианская музыка была жуткой, как по мне, и подпевать было никак. Не тот голосовой аппарат при рождении достался, что поделать. Батары вообще весьма убогие в этом плане. Ханаров я просто немного не понимаю, хотя, подозреваю, что все-таки совсем и не один я такой непонимающий. Культура дреллов была немного неполноценной, да и сами они уж очень странные нелюди на людской взгляд… Саларианцы умудрились остаться вне межгалактической музыкальной культуры, которую я бы хотел замечать. Элкоры с их феромонами вообще не котируются для людей. Но вот азари… И подпевать можно, если приноровишься, а после того, как я в свое время, будучи не слишком фанатичным, но все же любителем аниме, подпевал японцам… Короче говоря, азари — не предел.
И второе.
Просто пендель по четырем шарам, как говорится.
Я, кажется, по уши втрескался в Арию.
Примечание к части
Омаке "Эффект Зловещей Долины" не считать каноном, но это близко по настроению данной главе https://ficbook.net/readfic/4083772
>
VI. Не за протеан
Lo! Death has reared himself a throne
In a strange city lying alone
Far down within the dim West,
Where the good and the bad and the worst and the best
Have gone to their eternal rest.
There shrines and palaces and towers
(Time-eaten towers that tremble not!)
Resemble nothing that is ours.
Around, by lifting winds forgot,
Resignedly beneath the sky
The melancholy waters lie.
The City in the Sea (1831-1845)
Эдгар По
вторая половина XXII столетия, чувства, которые невозможно скрыть
Я сидел за столом, стыдливо прикрываясь чашкой с кофе, и смотрел на веселящуюся Миранду, которая готовила себе омлет.
Застукав меня, как обычно подпевающим полуголой азари, с настоящей — а это по сегодняшним временам крайне редкое явление — джезвой в руках, она бы совершенно точно запечатлела это на инструментрон, не будь у нас негласным правилом не носить друг при друге наедине никакой техники, способной быть прослушивающим устройством или оружием. У нее — рефлексы, у меня — подозрения, мало ли что там «Цербер» замышляет. Конечно, мы поначалу долго данный факт обговаривали, но сошлись во мнении, что ИскИн, защищающий задницу дражайшего папочки — это все-таки отнюдь не геты, чья угроза пока что для всего галактического сообщества, включая Миранду, оставалась крайне призрачной. Потому доверить системам безопасности свою безопасность на несколько часов нашего с ней общения… Это было актом доверия друг другу, не меньше. И это радовало.
Вместо сохранения на память видео или фото, она просто огорошила меня своим неожиданным искренним смехом, и даже ее достаточно откровенный халатик не сумел меня настроить с режима «опозоренный и мрачный» на «ух-ты, а не продолжить ли начатое ночью…»
Хотя…
Миранда как раз переложила свой завтрак со сковороды — да-да, мы до сих пор порой готовим так тривиально! — на свою тарелку, а я, привыкший вкушать с утра один лишь кофе в виду собственной занятости, с наслаждением втянул давно не ощущавшуюся мною смесь запахов — кофе и омлета.
Я дал Лоусон время поставить сковороду в мойку-дезинфектор и подошел к ней сзади, когда она уже закрывала кран с водой. Миранда была великолепно сложена, ее мокрые волосы — вполне объяснимо приятны на ощупь, и при этом ее движения умели оставаться изящными в любом виде, даже в, казалось бы, совершенно дурацких случайностях. К примеру, сегодня произошло нечто подобное, только часом ранее. Дело, грубо говоря, в том… Эх, в общем, что бы кто ни говорил, любому человеку надо привыкнуть к тому, что он может быть не один в своем личном пространстве.
Ситуация получилась крайне бытовая и несколько идиотская. Дело в том, что мой ИскИн, будучи крайне ответственной личностью, в свое время совершенно серьезно подошел к вопросу моей практики навыков. Так как у меня имелось слишком много дел, чтобы ходить «на дело», как бы это странно ни звучало, я не имел отработанных тактик преодоления некоторых вполне типичных замков и ловушек. То есть, я мог взломать почти все что угодно, если это «все что угодно» сложнее калькулятора, но на это тратилось непозволительно больше времени, и с такой скоростью взлома какой-то банальщины я просто не имел права называть себя экспертом по всем видам кибервойны. И для того, чтобы практические навыки сопоставились, наконец, с теоретическими, мной и моим ИскИном был придуман своеобразный тренажер. Помню, как-то я так перед дверью туалета, сжимая булки, решал дико сложный замочек…
В общем, по привычке отперев дверь, не смотря на ее закрытое состояние, на автопилоте, какой обычно бывает сразу после сна, который все-таки произошел после того, как мой уставший мозг наконец пришел к неутешительным выводам о больших проблемах, следовавшим из недавнего общения с Арией, я начал неумолимо чистить зубы. Даже и не приметив тот факт, что льющаяся вода и распаренный воздух вряд ли соотносятся с отсутствием посетителей ванной комнаты. А, так как у меня ванная была сделана в стиле «минимум-есть-счастье», даже подобия на перегородку внутри комнаты не было. Повсюду милитаризм, однако.
Короче говоря, сегодня ко мне с утра чуть было не пришла скользкая смерть. Скользкая, но соблазнительно изящная, смею добавить. Меня спасло только наличие крепкого черепа и прямого пола, иначе я бы не обошелся одной только дезориентацией в пространстве и чуть побаливающим затылком. Видимо, не один я действовал порой на автопилоте.
Сейчас автопилот Миранды заставил ее тело напрячься в моих достаточно навязчивых объятиях, сковывавших движения и мешавших продолжать совершаемое действие. На лице моем совершенно точно расплывалась неуместная улыбка, и я совершенно точно не мог это контролировать. Но Миранда не видела ни моего довольного лица, ни чувствовала того, что чувствую я — все же, для меня все мои подобия азарийского «слияния» были вполне подвластны обыкновенному желанию, и от простого прикосновения я, конечно, не мог узнать ничего, как и не могло случиться наоборот.
— Знаешь, Мира, — она расслабилась почти сразу, как услышала мой голос, — мне кажется, что я влюбился.
— Дай я закончу с этим, — она подвигала плечами, давая мне понять, чтобы я перестал ее обнимать, а на лице ее, как я заметил, застыла неестественная улыбка.
Я, усмехаясь про себя, отодвинулся от нее и вернулся на место. Через пол минуты, прошедшие для меня в судорожном продумывании, чего бы еще сказать, Миранда присела передо мной и налила себе в чашку кофе. Фаянсовый просвечивающий фарфор заставил меня прикипеть взглядом к маленьким темным волнам, вызываемым задумчивыми покачиваниями чашечки Мирандой.
— Ненужная роскошь… — пробормотала она. — Ты прямо как Призрак.
— Не сравнивай меня с этим! — воскликнул я, но под насмешливым взглядом Миранды взял себя в руки и уже спокойно пожал плечами. — Вообще-то, это подарок моей бабушки по линии матери. Восхитительная женщина, хваткая, умная, воспитала Хэльстрема — а ты представляешь, кто должен был воспитывать и как, чтобы получился этот монстр. Дорогой сердцу подарок, между прочим!
