Все течет, все изменяется(Общий Файл)

Глава 5.

Родной подъезд я узнала не сразу — никогда не видела его с подобного ракурса, немного снизу. Исчезнувшая, было, паника, стремительно возвращалась. Вот сейчас он мне и огласит стоимость своего великодушия и благородства!

-Спрашивай, — его голос, негромкий и хриплый, застал меня врасплох. От неожиданности я вздрогнула.

-Что?

-У тебя есть ко мне вопросы, как я полагаю, — гран-маг развернулся ко мне в пол-оборота. Желтый натриевый фонарь (откуда у нас и наших соседей деньги на магический?) выхватил его тонкое лицо. Несколько прядей, выбившихся из хвоста, небрежно вились вдоль щеки. Я не видела его глаз, но всей кожей чувствовала взгляд. Заинтересованный и изучающий. По спине пробежали мурашки.

-П-п-почему ты мне помог? — решилась я, наконец. Он ответил не сразу, словно взвешивая что-то.

-Не знаю. Может, потому, что мне не нравятся методы моего друга? Пойдет?

Нет, не пойдет. Это объяснение звучало слишком правильно, слишком очевидно и сопливо-романтично, словно в дешевом женском романе. Канонический сюжетный треугольник проступал явнее некуда. Тут и злодей всего и вся, несчастная барышня и рыцарь-спаситель. Коня, только не хватает. Белого, с парчовой попонкой. Не забываем, что злодей и рыцарь у нас закадычные друзья детства...

-Нет. Я помню твою скучающую физиономию, там, в столовой. Тебе не было никакого дела до методов Вельса.

Он смешливо фыркнул и склонил голову на бок. Выбившаяся кудрявая прядка сползла ему на грудь.

-И какова же твоя версия?

— Вы меня разводите! — вырвалось у меня, — Сначала травите должниками рода, потом спасаете, и я, по закону жанра, должна кинуться в объятья спасителя. А если излишне очумею от счастья и сразу не догадаюсь, то мне можно напомнить, сколько стоит лечение у маг-доктора!

Он отпрянул. Неверный свет фонаря осветил на миг сжатые губы...Кажется, я его обидела... И что теперь будет? Я начала лихорадочно шарить по двери в поиске ручки.

Ты права, — голос стал холодным и металлическим. — Я поспорил с Филом, что ты к нему сегодня не придёшь. Только завтра!

Он отвернулся к окну, убирая мешающие волосы за ухо.

-Выметайся.

Кровь хлынула к щекам уже в который раз за день. Мои слова его явно задели. И правда хотел помочь? НЕ ВЕРЮ!

-Про..., — начала я неуверенно извиняться скорее на всякий случай, нежели чувствуя раскаянье...

-Выметайся, я сказал!

Правда обиделся, или оскорбленная невинность мне только кажется? Я открыла, наконец, дверь. Снежный ветер сразу же больно хлестнул по щекам.

-У меня еще один вопрос, — решилась я прояснить еще кое-что.

-Денег мне не надо! — он завел двигатель, — Закрой дверь.

-Как у тебя получилось управиться с духами рода Вельсов? — вопреки моему ожиданию мой голос задрожал.

Открывшаяся дверь включила в салоне свет, и теперь я видела его лицо, злое и перекошенное. Левая бровь удивленно приподнялась.

— С ума сошла? Какие духи рода? Это были гопники с соседней улицы. В плащах -невидимках для школьных утренников.

Я почувствовала себя идиоткой! Ведь заметила же, что очень уж по-человечески они сопели, духи эти... Провели как дуру!

Дверь я закрывала в растрёпанных чувствах. Сомнение, что я-таки обидела человека ни за что, пусть и гран-мага, острым коготком шкарябнуло по душе. Мотор заурчал чуть ниже, и машина тронулась с места. А я все стояла и смотрела вслед удаляющимся фарам ... Ладно, завтра извинюсь!

Вдруг, открылось окно одной из квартир на первом этаже.

-Катя, давай домой! Ужин стынет, а ты где-то бродишь. Маринка тебя уже час ждет! Мы уже в полицию хотели звонить.

Я хмуро побрела домой.

* * *

Здравствуй, родная железная дверь подъезда, резко пахнущая пьяницами с четвертого этажа, изрисованная школьниками и помеченная котами. Доброй ночи, выбитая лампочка.

-Здравствуй, Ба! Я дома!

-Явилась, не запылилась, — раздался молодой звонкий голос моей бабушки, Варвары Кузьминичны, — давай к столу, лялька загулявшая, там борщ стынет.

Чуть сладковатый, бордовый, наваристый борщ с бараниной хорошо шел под бабушкин размеренный стук кастрюлями у мойки и Маринкин щебет. На повестке дня, разумеется, был Вельс, ввалившийся в аудиторию за десять минут до начала первой пары. И не поленился, ты смотри, в такую рань подскочить! Это на шестом-то курсе!

-Он сказал, что все, кто тебе будет отказывать поддержку, — с лихорадочным блеском в глазах рапортовала моя подруга, — могут пенять на себя.

Я покосилась на бабушку, та задорно мне подмигнула и поправила седую выбившуюся из-под косынки прядь. Я не хотела ей говорить про Филиппа. Во всяком случае сейчас. Вот же у Маринки язык без костей! Сердце у Варвары Кузьминичны не очень. Завтра вот опять на прием к врачу. Волноваться ей вредно.

-Катенька, я горжусь тобой! — подлила мне борщевой добавки бабушка, -так им! А то мыслют, что если бедный, то не человек, издеваться можно.

Я только хмыкнула. Что тут скажешь.

Пока я заканчивала со второй тарелкой, Маринка поведала заговорщицким шепотом, как радовался Селиванов, заявив при всех, что наконец-то меня выгонят, и как за все это переживает Валерчик, ее парень. С Селивановым все было понятно, а вот этого самого Валерчика я терпеть не могла по причине излишнего прогибания под богатых мира сего. Не верилось мне в его сочувствие. Он до безумия боготворил гран-магов, и для меня даже стало сюрпризом, что после инцидента в столовке, он не бросил Маринку. Однако, ей он нравился, и я предпочитала не лезть. Слава богам, Маринка, при всей влюбленности и восторженности карими очами своего кавалера, догадалась не говорить ему, где она проводит нынче время. И то хлеб, но еще не вечер.

-Марин, а как зовут друга Вельса, сыночка транспортного короля? — полюбопытствовала я, облизывая ложку. Мне как-то не ловко было, что даже не помню имени человека, кто сделал мне большое одолжение. Я же все-таки надумала извиниться.

-Александр Ильинский. А тебе зачем? — удивилась Маринка, — У него же невеста есть, давно и безнадежно.

Мда, Маринка, как мыслила ты сериалами, так и мыслишь. Но я все равно тебя люблю. Пожалуй, дальше поостерегусь тебя спрашивать. Иначе ты сразу же из меня вытянешь подробности и про гопников, и про травмпункт и про маг-врачей, да даже про приятный запах одеколона, а потом об этом будут знать все воробьи на крыше. У моей подруги, как вы уже догадались, язык как помело. Причем история обрастет подробностями с беременностями, незаконнорожденным сестрами и еще боги знают, чем. Не Маринка, так другие дофантазируют. И все это, не смотря на мою опалу у Вельса.

Выпив еще пару чашек, и подождав, пока я перепишу конспект, Маринка отчалила домой, не забыв, впрочем, еще раз десять превознести благородство и достоинства Валерчика. Я, вздохнув, отправилась спать.

Глава 6.

Утром на меня упала неожиданная радость. Мне позвонили и пригласили на собеседование! В Альфу, небольшую компанию, занимающуюся разработкой и продвижением сайтов. Это через полгода, как я отправила им мое резюме! Видать, тамошняя канцелярская дева, в редких перерывах между раскладами пасьянса и чтением любовных романов, таки заглядывает почту, и, наконец, дошла до моего письма.

Напялив непромокаемые ботинки (сапоги я выбросила еще вечером), и наведя на голове относительный порядок, я радостно побежала на собеседование, которое еще, о счастье, было всего через два квартала. Слава богам, в области баннеров и открытых ключей дресс-код не нужен, можно было идти хоть в халате и валенках.

Радостно повздыхав от того, что жизнь налаживается, я толкнула железную дверь небольшого серого трехэтажного здания с гипсовыми львами у входа.

Внутри было уютно — лилась вода небольшого фонтанчика в бамбуковых фигурках кошек, на небольших гостевых столиках стояли цветы в изящных вазочках, в прозрачных мисках блестели полированные камешки — сразу видно, декоратор был не чужд Фунша — искусства по звездам расставлять мебель, якобы для создания более удачной рабочей энергетики. Развод, конечно, но красивый.

Мой взгляд упал на стену, и весь мой энтузиазм исчез словно утренний туман над речной гладью. Огромная, переливающаяся всевозможным синим, надпись 'Альфа и Вельс' во всю стену не говорила, кричала, что тут мне ничего не светит.

Охранник на входе окончательно меня добил, угрюмо сообщив, что моего имени нет в списках, допущенных на сегодня. Без всякой надежды, я позвонила по оставленному мне телефону, сообщенным по утру, наткнулась на заикающуюся девицу, извиняюще сообщившую мне, что звонили мне по ошибке. Все ясно... Конечно, впадать в уныние еще рано, я работу-то и не начинала искать, но трудности, предстоявшие мне, уже весьма очевидны.

Очнулась я уже на мокрой и хмурой улице. От толчка в спину. Какая-то девица, замотанная по самый нос, неуклюже проскользнула мимо, держа в руках увесистый мусорный пакет с молнией и формулой закона земного притяжения. Ах ну да, тут же рядом находится Исследовательский Институт Магической Физики имени Лавшица. Бабушка очень хотела, чтобы я занималась наукой именно там, но увы, к маг-физу у меня не лежали ни душа ни способности. Да и становится не выездной и жить под постоянным недремлющим оком государственной службы безопасности мне крайне не хотелось.

Вдруг, толи из ее кармана, толи из дырки в пакете вывалилось что-то блестящее. Я попробовала, было, окликнуть девицу, но та, завидев меня, нервно подпрыгнула прямо с мешком, кинула его в ближайшую урну, и припустила вдоль улицы, перескакивая словно заяц, через лужи. Бегать мне за всякими дергаными, да еще и по талым лужам , вовсе не хотелось. Я неторопливо подошла к упавшему предмету. Очистив от талого снега и налипшей грязи, я долго крутила в руке теплый металлический комочек из множества мелких намагниченных шариков. Шарики легко слипались и разлипались, позволяя придать составной фигуре различные формы вроде кубика, трубочки или пирамидки. Так бы я и стояла посреди дороги и занималась фигурной лепкой, если бы не минус семь на улице. Руки начали коченеть, и я, наконец, собрала шарики в небольшой браслет, быстро скрывшийся под вязанной варежкой. Потом поиграюсь. Я, кажется, видела что-то подобное в сувенирных магазинах. Сама бы себе ни за что не купила, а тут вот нате, на халяву. Что, как говорится, с возу упало...

Меня опять толкнули. Толстый грузный, одетый в дорогое нутриевое пальто, мужчина деловито подошел к урне, выудил оттуда мешок и резво зашагал по дороге. Хм, интересно, это зачем же такому импозантному и хорошо одетому дядечке понадобился мусор из закрытого исследовательского института?

-Трринг, — заголосила телефонная трубка.

Это звонила бабушка. Оказывается, я забыла дома ключи. Ничего страшного, бабушка все равно приходит раньше меня. Она звонила, чтобы я не беспокоилась и не истерила, вытряхивая сумку перед входной дверью. Ключи терять у нас было очень опасно. Все замки регистрировались в ближайшем отделении полиции. В случае потери ключа неизвестный, подобравший его, по уникальному номеру и по купленной в переходе базе данных жителей города, мог без проблем найти адрес и обнести квартиру. Можно, конечно, поменять замок, но тот может быть выдан только полицией, а у них и так много дел...

Когда я закончила разговор, мужика с мешком и след простыл. Пожав плечами, я направилась в институт.

День прошел насыщенно. Сначала я забежала в тех-поддержку студенческой сети — создавать видимость озабоченности своим доступом. Канцелярские девы, завидев меня, злорадно заулыбались и запереглядывались, вручили мне бланк заявки на восстановления пароля.

Я честно заполнила все поля, включая необязательные и вручила крайней наполированной девице. Та недоуменно хлопнула на меня глазами, потом на товарку, и приняла у меня бланк. Я отвернулась, и сразу же отметила краем глаза, как моя заявка отправилась прямиком в помойное ведро. Сценарий ясен, через две недели я приду опять, и мне скажут, что в первый раз меня видят, о чем потом доложат в деканат.

-Девочки, а дайте-ка мне на минуточку взад мое заявление, -лучезарно улыбнулась я, оборачиваясь.

— Я там дату рождения неправильно написала, по-моему, — поведала я доверительно всем присутствующим.

Щечки всех дев разом покраснели. Та, что выкидывала мой бланк, замерла словно статуя на городском кладбище. Глазки, аккуратно подведенные и ярко-накрашенные, расширились в страхе. Одно дело подстроить случайность, а другое — быть пойманной за руку. Не хватает ей пока наглости.

На пол упала розовая ручка, прямо рядом с помойным ведром. И смех, и грех.

-Вот он, — промямлила девица, протягивая мне скомканный листок с моей заявкой.

-А почему он у вас такой мятый? — непосредственности моего тона позавидовали бы даже первоклассницы.

Девица покраснела до корней волос, не зная, что ответить, завертела головой, ища поддержки у подруг. Новенькая, видать...

-Так почему мятая -то? Я же только что бланк вам отдала? Так же и потерять его можно, или выкинуть нечаянно. А мне очень надо, я там даже галочку о срочности заявки поставила.

Не рассмеяться бы.

-Давай, исправляй, что хотела, и проваливай, — пришла на помощь новенькой более опытная и наглая товарка.

-Сию же минутку, — улыбнулась я в раздраженное наштукатуренное лицо, доставая телефон.

Несколько легких нажатий пальцев на кнопки, и файл с фотографией приобрел защитный электронный сертификат, подтверждающий неизменность даты создания файла.

-На всякий случай, — я безмятежно улыбнулась, наблюдая как вытягиваются от злости накрашенные лица присутствующих, — во избежание недоразумений. А то мало чего может случиться.

Офис тех-поддержки я покидала в атмосфере безмолвного бешенства. За дверью моя улыбка медленно угасла, высвобождая истинные эмоции. Это маленькое представление ничего по сути не меняло. Даже приняв заявку, по договору, менять пароль они могут бесконечно долго, так как нужно повреждение множества институтских инстанций. В какой-нибудь из них точно 'потеряют'. Я даже не смогу выяснить где.

На этом испытания не закончились. Мне предстояла пара Селиванова. На пороге аудитории я втянула живот, и предала лицу выражение пролетаркой уверенности в себе и своих силах.

— Катенька, вы принесли допуск? Если нет, то прошу покинуть наше скромное сборище. — проворковал сочувствующим голоском Николай Львович.

-Разумеется, товарищ лектор! — бодро отрапортовала, вручая ему заранее заготовленный листок.

-Гусь свинье — не товарищ, — пробормотал Селиванов, изучая мой допуск, словно перед ним был вексель государственного займа на очень крупную сумму.

-А мы, гуси, птицы — не гордые, — понизила я голос, отвечая известной студенческой шуткой. Сзади послышались сдавленные смешки.

-Стрижанова, а вы не на принтере его дома напечатали? — ответил Николай Львович, сделав вид, что не расслышал ни моего ответа, ни смеха за нашими спинами.

— Что вы, профессор, — деланно удивилась я, — Мария Павловна лично пропесочила меня за опоздание и дала указание выписать допуск.