Драконья кровь

На шею Хадвара сразу бросилась маленькая светловолосая девочка. Алвор усмехнулся при виде этой сцены, сел во главе стола и прокричал:

— Сигрид! У нас гости!

С нижнего этажа раздался приглушенный ответ, и вскоре по лестнице поднялась молодая женщина, видимо жена кузнеца. При виде племянника на ее лице расцветал заботливая улыбка.

— Хадвар! Мы так волновались! — она подошла ближе, поцеловала его в щеку, указала на стол и направилась к стеллажам с посудой. — Идите сюда, вы, наверное, голодные. Садитесь, я принесу поесть.

Хадвар аккуратно высвободился из цепких объятий кузины и занял место за столом напротив дяди. Вендир снял шлем, ранее скрывавший лицо, чем сильно удивил хозяев дома, и сел рядом. Напротив него примостилась девочка, что с нескрываемым любопытством разглядывала необычного гостя.

Когда все заняли места, Алвор приступил к расспросам:

— А теперь рассказывай, парень. Что за тайны? И почему у тебя вид, будто ты с пещерным медведем подрался?

— Лучше бы и, правда с медведем, а не с этой... тварью, — Хадвар тяжело вздохнул, помассировал переносицу и продолжил: — Даже не знаю, с чего начать. Ты знаешь, я служу в охране генерала Туллия. Мы проходили через Хелген, и вдруг на нас напал... дракон.

— Дракон? — Алвор со скепсисом оглядел племянника. — Что еще за... нелепость? Ты часом не пьян?

— Муж, — Сигрид перебила его, поставив на стол тарелки с супом, вареным мясом и кусками грубого ржаного хлеба. — Дай ему рассказать до конца.

— Да больше и рассказывать нечего, — Хадвар пожал плечами и с благодарным кивком принялся за еду. — Прилетел дракон и превратил город в развалины. Люди все были в панике. Не знаю, уцелел ли ещё кто-то. Я бы и сам не выжил, если бы не помощь Вендира. Еще чуть-чуть и я бы оказался в залах Совнгарда.

Алвор тревожно переглянулся с Сигрид и больше не задавал никаких вопросов, пока изможденные путники не доели.

— Мне нужно вернуться в Солитьюд и рассказать, что случилось, — имперский офицер вытер рот и отодвинул пустую тарелку. — Я подумал, вы могли бы нам помочь. Дать еды, припасов, крышу над головой на первое время.

— Конечно! — Алвор перевел взгляд на Вендира, который тем временем соскребал куски картофеля со дна тарелки. — Друг Хадвара — мой друг. И я буду рад помочь всем, чем смогу.

— Благодарю за ваше гостеприимство. Я не стесню вас более чем на одну ночь, — впервые за вечер Вендир вмешался в разговор. — Насколько я понял вы кузнец. Умеете работать с пластинчатыми доспехами?

— Мой папа лучший кузнец в Скайриме, — девочка насупилась. — Он все может!

— Дорти, хватит, — Алвор укоризненно посмотрел на дочь, а затем ответил на вопрос. — Да, могу. На создание нового уйдет много времени, но тебе, я так понимаю, нужно просто подлатать твой нынешний.

— Да, — Вендир указал на изодранный наплечник и закоптившиеся застежки. — Насчет оплаты можете не беспокоиться. У меня есть чем заплатить.

Денег было откровенно говоря совсем немного. Сотня септимом мелким номиналом, по большей части медным и серебряным — то немногое, что удалось вытащить из пылающего форта.

— Не надо, — отказался кузнец. — Жизнь моего племянника стоит дороже любых денег. Снимай доспех. Утром я посмотрю, что с ним можно сделать.

Сигрид вместе с дочерью убрала со стола пустые тарелки, а затем с содроганием посмотрела на кровь вперемешку с копотью и грязью, плотно покрывшую обоих гостей.

— Я принесу теплую воду и чистое тряпье. Надо заняться вашими ранами.

Весь следующий час Вендир оттирал с себя толстый слой грязи, кровавой корки и паутины. Волосы, сейчас непривычно короткие и красно-бурые от крови, медленно принимали свой привычный светлый оттенок, по мере того, как вода в бадье становилась алой. Потом пришлось переодеваться в чистую одежду — к счастью, Алвор принес чистый комплект штанов и рубашки — и стоически терпеть, когда пропитанные зельями ткани прикасаются к открытым ранам. Из-за невозможности использовать правую руку, бинтовать Вендира пришлось Дорти. Она с большим интересом помогала матери, которая в это время занималась Хадваром, и даже вызвалась самостоятельно замотать эльфу голову.

— Ой, а откуда это? — девочка указала на старый, длинный, кривой шрам, идущий от правого уха через горло и резко обрывающийся у левой ключицы. Вендир дернул губой и рефлекторно притронулся к рубцу. Некоторое время он молчал, давя свои самые болезненные воспоминания, а затем ответил глухим, словно и не своим голосом:

— Такое бывает с теми, кто идет против Талмора.

* * *

18 Последнего Зерна 4Е 201

Странный сон навеянный не иначе как Шеогоратом оборвался на середине, если у этого скумового кошмара вообще была середина. Первые секунды после пробуждения Вендир недоуменно смотрел на рассветное небо за мутным стеклом. Никто не выпрыгивал из-за угла, не сжигал все вокруг и не засыпал дождем из сыра. Уже неплохо.

Новые шрамы: один наискось пересекающий три правых ребра и множество других, неглубоких, но очень болезненных, оставшихся на память после неудачного прыжка с башни — болезненно ныли, но медленно затягивались под действием восстанавливающих зелий.

Из окна на него вперил свой красный глаз застывший диск Секунды соседствующий с самым ярким созвездием уходящего месяца — Воином. Насыщенный багряный оттенок меньшего спутника Нирна воскресил первые неприятные воспоминания о произошедшем. Да, его поймали недалеко от Рифтена, у Черного Брода, когда он уже пару дней как перешел горы Джерол и быстро шел напрямик в Винтерхолд. Только, теперь подсчитав время на преодоление всего пространства, стало понятно, что легионеры почти не останавливались и гнали лошадей изо всех сил, чтобы сочувствующие Братьям Бури не узнали о пленении своего предводителя. Другого способа объяснить, как они за всего три дня пересекли четверть Скайрима, просто не было.

А ведь еще дракон... Фантомная боль сжала виски, напоминая о том, почему голова Вендира еще не отделилась от плеч, а вполне спокойно лежит на продавленном матрасе в нордском доме в забытой всеми богами деревне. Кто бы мог подумать, что одна из этих летающих тварей еще жива и может, пусть и косвенно, поспособствовать его поистине 'королевской' амнистии?

Рядом послышалось шуршание. Источником шума оказался знакомый норд — Хадвар, что вполне мирно дремал, устроившись на импровизированной лежанке из шкур рядом с камином. Его правая рука сжимала маленький нож для резьбы по дереву — таким никого не убьешь при всем желании — а из левой вывалилась недоделанная деревянная фигурка.

Что хорошего в нордах, особенно тех, что остались на стороне империи, так это их честь, прямо вытекающая из честности, а та из прямодушия. Если помогли тебе, то и ты должен ответить тем же.

Неплохая философия. Особенно при взгляде на обратную сторону: мстить северяне умеют не хуже, чем благодарить.

Взять хотя бы последствия резни в Саартале для снежных эльфов. Выжил лишь один норд, но спустя время вернулось несколько тысяч. И вот, от некогда процветающей расы фалмеров остались лишь слепые, искалеченные и обезумевшие существа, мало чем отличающиеся от животных.

На улице тихо было не долго. При первых же лучах солнца заголосили петухи и жители деревни потянулись на улицы заниматься ежедневной рутиной.

Холодный воздух и вода мгновенно прогнали остатки сна. Вендир сел на пень рядом с широкой, но тихой рекой, некоторое время разглядывал наземную часть древнего нордского кургана на вершине близлежащей горы и начал размышлять над извечным вопросом.

Что делать дальше?

Пойти в Коллегию Винтерхолда или отправиться на Солтстхейм, как изначально и планировалось? И первое и второе место — редкостные дыры в которых Талморцы его не смогут найти при всем желании. С какой стороны ни посмотри, это будет правильным решением, но что-то свербило на сердце, как назойливое насекомое. Вендиру даже казалось, что он чувствует шевеление в груди. Внутри, не столько в плоти, сколько в энергетической оболочке тела что-то менялось. И причиной этих изменений была только одно существо.

Дракон.

Один мимолетный взгляд, секундный контакт глаз с тварью, сплошь состоящей из тьмы, и мир раздробился на части. Кажется, впервые в жизни он чувствовал с кем-то чужим и незнакомым такое сильное сродство. Как с дедом, при их первой встрече на острове Балфиера, когда Вендиру было лишь десять лет, и он считался совсем ребёнком. Но они были одной крови. Предок связанный семейными узами со своим потомком.

Как-то некстати вспомнились строчки из книги, которую он схватил в Хелгене. Саму книгу Вендир естественно не взял — другой, куда более важной тяжести было полно, но лист с заинтересовавшим пророчеством вырвал. Теперь этот замусоленный клочок бумаги лежал в его руках и не давал покоя пытливому разуму.

'Когда воцарятся беспорядки в восьми частях света,

Проснётся Пожиратель Мира, и Колесо повернётся на Последнем Драконорождённом.'

Если вспомнить, что пророчество было сделано еще при империи Септимов, то можно предположить, что восемь частей света — это восемь провинций Тамриэля, а беспорядком является Кризис Обливиона. Все-таки прорывы даэдра затронули все земли и расы. Но нет, после этого не было столько важных событий, а значит это был другой конфликт, растянувшийся на десять лет — Имперский Симулякр, когда Джагар Тарн правил под личиной Уриэля VII.

С 'время преобразится' все понятнее. Это должно быть 'Чудо мира', также известное как Преображение или Деформация Запада, якобы следствие божественного вмешательства Акатоша. Сама удобная трактовка для Империи, но слишком противоречивая, особенно если вспомнить реальные документальные свидетельства, найденные в Орсинуме и Вэйресте. В архивах клинков могло бы быть что-нибудь еще на эту тему. Или у Талморцев, забравших себе часть документов павших противников после Великой Войны. Остается лишь понять, что такое Медная Башня и как она может пойти.

С третьей строкой все ещё проще. Падение данмерского Трибунала от рук возрожденного Неревара. Но Красная гора, которая в тексте называется Красной башней, содрогнулась уже после утраты Септимами престола. Были ли предпосылки извержения ранее, еще во время властвования на горе Шестого дома? Иначе в хронологии настает путаница.

В Четвертой строке говорится о Кризисе Обливиона и падении последних Драконнорожденных императоров, тут уже без вариантов. Только вот интересно, говорится о Уриэле VII или его незаконнорожденном сыне Мартине Септиме, который хоть и спас весь Тамриэль, приняв облик дракона, но так и не был коронован.

Две последние строки уже начинают отдавать большей неопределенностью. Снежной башней может быть Скайрим, а кровопролитием -конфликт, развязанный Ульфриком Буревестником и его Братьями Бури. Но что насчет бесцарствия? Разве Верховный ярл, или как его там называют норды, мертв? Но если, да, то кто сейчас осуществляет верховную власть в северной провинции?

С Пожирателем Мира все еще сложнее. Вендир всегда плохо разбирался в нордской мифологии и не считал необходимым знать имена богов входящих в их пантеон. Хотя с этим определением ему уже приходилось сталкиваться у редгардов в Хаммерфелле, когда они называли Пожирателя мира Сатакалом — драконом и близнецом Акатоша, что уже пожирал мир множество раз, а из останков прошлых миров каждый раз был создан новый. Этим пожиранием и возрождением можно назвать упомянутый в тексте поворот колеса. Возможно ли, что и норды верят в нечто подобное?

Но самое большое непонимание вызывает приход нового драконорожденного. Наиболее известными носителями драконьей крови были человеческие императоры, начиная от Алессии и заканчивая Уриэлем VII. Алессианская, Реманская и империя Септимов, все их представители каждый раз восходили на престол зная, что имеют божественное покровительство Акатоша, которое, в конце концов, и позволило Мартину Септиму сразить Мерунеса Дагона. И всегда после падения очередной династии, находился другой драконорожденный, пусти и не связанный с предшественниками, что восходил на престол. Но теперь необходимость возжигать Драконьи Огни пропала, что, однако не отменяет возможности прихода нового императора.

Нет, слишком мало информации, ничего нельзя сказать наверняка. Надо прояснить хоть часть вопросов у Хадвара. Он точно хоть немного, но разбирается в культуре и политике собственной провинции...

Рядом послышался тяжелый строевой шаг. Вендир обернулся и увидел зевающего легионера.

— Доброе утро. Не думал, что ты так рано встанешь, особенно после всего, что нам пришлось вчера пережить, — он приветственно махнул рукой и присел на соседний пень.

— Это все дело привычки. Ничего не могу с собой поделать, — эльф пожал плечами и опять посмотрел на вершину горы. — Что это за строение?

— Ветреный пик. Когда я был мальчишкой, мне про него снились кошмары. Как драугры ночью спускаются с гор и лезут ко мне в окно. И все в таком духе. Честно сказать, мне тут до сих пор неуютно.

— Не знаю, успокоит тебя это или нет, но драугры, как и любая нежить привязаны к месту своей смерти или захоронения, которое и питает их нежизнь. Стоит им его покинуть, как магия рассеется. Хороший некромант способен упокоить их раз навсегда, но они, как известно, больше предпочитают поднимать нежить, а не уничтожать ее. В Сиродиле, например, очень много айлейдских руин. Казалось бы, за столько лет их могли бы разграбить по нескольку сотен раз, но этого не происходит. Но почему? — эльф, словно в задумчивости наклонил голову и продолжил тем же менторским тоном. — Ответ на самом деле прост — алчные... ну, назовем их 'гробокопатели', приходят, умирают и занимают свое место в рядах прочих стражей гробницы, а их сокровища занимают места тех, что все-таки были похищены ранее более удачливыми расхитителями. Мой дед называл это 'круговорот авантюристов и их сокровищ в природе'.

— И откуда ты все это знаешь? О, Талос, у меня теперь мурашки по всему телу бегают, — Хадвар заметно передернулся, а затем прикусил язык, осознав, что именно сказал.

— Не беспокойся, — Вендир потянулся, хрустнув всеми костями, и безразлично ответил. — У меня нет никаких предубеждений насчет веры в Талоса. Честно говоря, это довольно странный предлог для начала войны.

— Многие бы с тобой не согласились. Помню, дядя рассказывал, что когда был ребенком, у каждого был свой собственный маленький алтарь Талоса. Но когда Ульфрик и его 'Сыны Скайрима' начали всех со страшной силой баламутить, императору пришлось вмешаться. Людей стали хватать по ночам... это и вызвало войну, как по мне. Но, несмотря ни на что, Скайрим всегда был частью Империи. Норды не отказываются от дружбы просто так.

— Согласен. Все-таки Скайрим всегда входил в состав всех человеческих империй, кроме, пожалуй, краткого периода Войны Красного алмаза... не знаю, как это смотрелось с точки зрения имперских законов. Все-таки Потема была из Септимов, а значит входила в состав правящей династии и империи...