Каменный город

— Да жених.

— Тот самый?

— А, ты ж не знаешь! Да, тот самый. Только он всё же настоящий жених, и вкратце поведала о том, что отец сговорился за моей спиной. Она даже присела на мою постель, внимательно ловя каждое слово.

— Ночевать придёшь? — не стала допытываться подруга и сразу перешла к делу.

— Вряд ли.

Подруга кивнула и сказала:

— Иди уже!

— И ты не будешь отговаривать меня? — удивилась я, помня, что её жених тоже хотел жить с ней вместе до свадьбы.

— Ты ж уже всё решила, но он хоть хорош собой? — проявила она интерес.

Я подумала немного и кивнула. Считалось, что о чистоте рода можно сказать по любому её представителю. Просто дети рождались красивыми. Понятно, что для каждой матери её чадо самое лучшее и красивое, но стоило отобразиться какому-нибудь изъяну на лице, приобретённому, а именно рождённому с ним, как честь рода страдала. И детей потом женить, выдать замуж становилось уже трудно, разве что за другого с изъяном. Колыван имел правильные черты лица, впрочем, как и я.

Не став брать ничего, кроме котомки с ночной сорочкой, я вышла на улицу.

Колыван ждал на крыльце, глядя на другой берег канала. Правда, не уверена, что что-то видел, так как взгляд был далёким, будто о чём-то задумался.

Уже наступила ночь. И если б не светильники, освещающие все улочки, разглядеть ничего не удалось бы.

— Давай котомку, — предложил жених. Я кивнула и отдала, хотя она и веса не имела, и шагнула на вымощенную природным камнем совершенно ровную, без зазоров мостовую.

На разводном каменном мосту я, прикоснувшись к ещё сохранившему дневное тепло чугуну поручней разводной части, залюбовалась на отражение в воде ночных улочек. Хотелось запечатлеть вид. Лёгкий ветерок трепал мои волосы и наполнял силой. А вот запахов не имелось, как я ни старалась их разобрать. Лишь едва ощутимая влажность. Чудно! Я закрыла глаза, стараясь припомнить каждую чёрточку только что увиденного зрелища вида, будто рисуя его в воображении. Здания с подсвеченными колоннами, очерченными арочными окнами, островершками*, парадными входами. Вот мосты — отдельная песня! Казалось, они сотканы из тонкого лёгкого светящегося разноцветного кружева, что добавляло волшебства. Я распахнула глаза и обернулась, желая узреть мосты по другую сторону, но этот мост оказался слишком широким, закрывая обзор. И я рванула на другой борт.

А дальше отдалённо услышала звук двигателя, медленно стала поворачиваться на звук, увидела светящиеся огни, быстро приближающиеся ко мне, и меня рывком выдернули прямо из-под колёс проезжающего погрузчика.

Сердце стучало в висках от пережитого ужаса. Но сильные руки продолжали удерживать в своих объятиях. Подняла встревоженный взгляд на своего спасителя. Колыван.

— Благодарю, — прошептала я.

— Похоже, мне скучать не придётся... — выдал задумчиво он. — За тобой глаз да глаз нужен!

— Я не хотела...

Он меня в который раз уже спасает за эти два дня.

— Здесь столица. Движение насыщенное. Для пешеходов отдельные дорожки — вымостки*, отделённые бортиком. И переходить такой широкий мост нельзя.

Я расстроилась. Даже не тем, что чуть под погрузчик не попала, а тем, что не удастся перейти на другую сторону моста.

— Пойдём, нам стоит поторопиться. Лавки уже закрываются, — сообщил жених, выпуская меня из объятий.

Вспомнила, что местные лавки работали с полудня и до разведения мостов. А разводили их через час после завершения работы палат, чтобы все успели вернуться домой или на постоялый двор. Действительно, стоит поторопиться.

Я кивнула. И пошла на противоположный берег канала.

Мы прошлись по нескольким лавочкам, расположенным на первых ярусах домов, мне купили все средства личной чистоты — расчёски, зубные щётки и прочее. Зашли и в зельницу*, чтобы купить то, что нужно. Я вначале не поняла, что именно должна приобрести, но потом Колыван намекнул на женские дни. Он всунул мне горсть монет разного достоинства, а сам остался на крыльце.

Я отобрала себе несколько травок, помогающих легче пережить эти дни, а также особый пояс со съёмными многоразовыми тряпочками. У нас такого в Турухе не было. Но зельевар сразу смекнул, зачем пришла да начал нахваливать новый товар, доступный только в столице.

Решила расщедриться да приобрести несколько на смену, пусть и дорого. Думала, что всё потрачу. Но оказалось, что пара медяков осталось. На мелочь прикупила травки — они стоили дёшево. Мне всё упаковали в бумажный свёрток и помогли положить в котомку.

Выходила я пунцовая из зельницы. А ведь по всему выходит, что у меня со дня на день должны начаться женские дни. Мы с отцом не планировали так задерживаться — не думали, что так много народу пришло совета просить, ведь уры прилетели аж пять лет назад, что несколько дней в очереди придётся стоять, да я и вовсе в Камень-граде останусь.

— Сегодня у меня ночуешь, а дальше посмотрим. Как пойдут женские дни, обязательно скажи мне. Побудешь дома, — а затем уточнил: — У меня дома.

— А мои обязанности в палатах?

— Я договорюсь об отпуске.

Я кивнула. Женщина в такие дни обычно сидела дома и особо не нагружалась домашними делами. Но позволялось готовить, шить, вышивать. Такой труд успокаивал, помогал выплеснуть силу в вышивку, направляя её на полезные дела. Но я думала, что в столице дела обстоят не так. Но раз Колыван сказал, что всё утрясёт, значит, доверюсь ему.

— Пойдём, прикупим тебе одежды.

— Я шить умею, — а про себя добавила, что приданое, жаль, дома осталось. Раз уж просватана, то забрать его надо да жениху передать.

— Тогда пойдём ткани покупать. Или ты и ткать сама будешь? — несколько подтрунивая, спросил он.

Я смутилась. Эх, жаль, что я не в Турухе. Родичи подобрали б лучшие ткани для меня да ещё и по самой низкой цене.

— Нет, ткать не буду. Это ж станок нужен.

— Если хочешь, могу тебе купить.

Я помотала головой. Но подумала, что раз жених не прочь на станок потратиться, может приобретёт кое-что другое? Швейная машинка стоила очень дорого. У дяди в мастерской была лишь одна. Я однажды даже на ней шила, пока что-то пошло не так, спутались нитки, и чуть машинка не сломалась. Меня больше к ней не подпускали, хотя и легко исправили неприятность.

— А можно... — я смутилась ещё сильнее. Нет, наверное, это слишком дорого. Не буду просить!

— Что?

— Нет, ничего... Пойдём ткани посмотрим.

Колыван допытываться не стал. Отвёл в лавку с тканями. Каких здесь только не было! Причём, даже заморских. И, как сказал продавец, даже с земли Урай.

Я загорелась хотя бы взглянуть на такую диковинку. Ткань оказалась просто волшебной. Совсем невесомой прозрачной тонкой. Но так казалось лишь на первый взгляд. Она обволакивала мою руку, словно живая, принимала цвет моей руки, и, когда погладила её, я почувствовала лёгкую дрожь.

"Тебе неприятно? Прости..." — сказала мысленно ткани и отдёрнула руку.

— Похоже, вы понравились ей, — ответил продавец, признавая меня чужой и выкая. Нездешний? Даже с сотрудниками палат со всеми на "ты" мы общались. — Берите оставшийся кусок.

— Что вы, у нас нет таких денег! — вернула ему колкость обращения. Но он, похоже, не заметил, поскольку на лице и движениях продавца это никак не отразилось.

А вот жених при упоминании денег скривился. Что же мне, тратить столько, сколько хочу?

— Она бесценная. Берите просто так, — заверил продавец.

— Но ведь такой нигде не купишь!

— Не купишь, это правда. Уры не продают, а отдают тем, кому приглянётся.

— Как же мне отблагодарить их?

— Достаточно сказать слова благодарности.

— Кому?

Продавец двусмысленно пожал плечами.

В общем, мне вручили лёгкий свёрток. Я мысленно поблагодарила ткань и тех, кто её сделал и доставил. Вспомнила про нитки, иголки ножницы. Прикупила несколько отрезов однотонной ткани разных цветов. Я выбирала по качеству, чтобы была качественной и нежной на ощупь. Жених выложил кругленькую сумму за все мои покупки, но ни слова не сказал. Зашли также в плодовую и мясную лавку. Я набрала много всего, но вот с мясом вышла засада. Постаралась сохранить лицо невозмутимым и спросить:

— Ты ешь мясо?

— Ем.

— Поможешь выбрать?

Кивнул и сам выбрал. А я дала себе установку: научиться готовить мясо, поборов брезгливость.

Затем мы зашли в ещё одну лавочку, где были разные головные уборы, ленты, заколки, гребни. На этот раз выбирал всё Колыван. В том числе и для себя. Дал кристалл продавцу, тот вставил его в считыватель, удостоверился в присуждении определённых наград жениху, после чего начал собирать нужные ленты с медалями, затем вернул кристалл Колывану.

И вот тут меня начала накрывать паника, как подумала, что это лавка, которая уже закрывается. Мы — последние покупатели. А значит, время прогулки вышло. Идём к жениху домой, а дальше... неизвестность. Это-то и пугало!

— Чего испугалась? — спросил Колыван, стоило нам оказаться на улице и двери за нами закрыться на замок.

— Того, что дальше будет.

— А что дальше?

— Н-не знаю, — заикаясь проговорила я.

— Спать пойдём.

— Вот это-то и пугает.

— Спать. Только спать, — шепнул жених, обжигая ушко горячим дыханием.

И вот тут мы столкнулись лицом к лицу с девушкой и средних лет мужчиной — то ли братом, то ли отцом. Девушка имела тёмные волосы и светлые глаза, которые удивлённо распахнулись при виде нас, а затем наполнились влагой.

— Колыван, кто это? — без приветствия начала она дрогнувшим тонким голоском.

А я поняла одно — это любимая моего жениха.

Жених побледнел. Вздохнул, будто собираясь с силами.

— Моя наречённая!

— К-как? — из глаз девушки хлынули слёзы.

— Прости.

Отец девушки сжимал и разжимал кулаки, готовый броситься на защиту чести дочери.

— Я не сдержал обещания. Прости, — тихо молвил мой жених.

Я хотела что-то сказать, как-то оправдать поступок Колывана, но он потянул меня в сторону.

Не найдя слов поддержки, понимая, что любая моя попытка что-то исправить не принесёт облегчения, я всю дорогу молчала, стараясь запомнить путь до дома Колывана.

Он открыл дверной замок, пропустил меня внутрь, включил свет. Я разулась у входа, оставив черевички на коврике.

Колыван тоже разулся, закрыл дверь на замок, после чего занёс бумажные тяжёлые сумки с покупками в стряпчую.

— Дверь закрываешь за собой всегда сразу же, как зашла! Это вопрос безопасности. В столицу не только лучшие мастера и торговцы стекаются, но и всякий сброд. Чужих на порог не пускаешь, дверь никому не открываешь. Если я дома — сам отворю, если меня нет — вообще к двери лучше не подходи.

— А если та девушка придёт?

— Я сказал — никого! Даже знакомых. Ясно? — спросил тоном, не терпящим возражений.

— Да.

— Та девушка — твоя невеста?

— Если б я был просватан, то не стал бы твоим женихом.

— Но ты её любишь!

— Это в прошлом. Я смогу совладать со своими чувствами.

— Почему ты не объяснился с ней?

— Нам не по пути. Уже. Очень на это надеюсь.

Я его не понимала. Особенно последнее его предложение. Как он может быть рад, что не женится на любимой? Или я — такая выгодная невеста?

— Всё, никаких больше разговоров о ней! — вновь в голосе сталь. — Времени уже много. Мне надо выспаться. Мыться пойдёшь?

— Пойду, — кивнула я.

Колыван выда мне полотенце, показал, какими бутылочками пользоваться, если надумаю голову мыть, после чего оставил меня одну. На двери в банную замков не оказалось. Я постаралась по-быстрому помыть голову и ополоснуться, почистить зубы, отметить, что женские дни пока не начались. Пожалела об этом, тогда бы точно между нами ничего не могло быть. Надеялась, что жених всё же положит меня в отдельной комнате. Я насчитала пять дверей, ведущих из гостиной, когда мельком оглядывала квартиру. Значит, есть куда меня положить.

Выйдя из банной поплелась в стряпчую, увидев там свет. От запахов и звуков шкворчащего мяса меня замутило.

— Голодная? — спросил жених, стоя у плиты и жаря мясо.

Я помотала головой и добавила:

— Уже и зубы почистила.

— Пить хочешь?

— Воду, если можно.

Он наполнил чистый стакан водой из-под крана и протянул мне.

Отпив половину и сполоснув рот, стараясь вымыть запах и привкус мяса, я присела на лавку.

— Я пойду помоюсь, последишь за мясом? — спросил Колыван.

— Да, — постаралась сказать уверенно. Надо побороть тошноту!

— Переверни, как поджарится одна сторона, да сразу крышкой накрой и огонь убавь.

— Хорошо.

Пока жарила мясо, жених вернулся. Волосы тоже помыл, распустил по совершенно обнажённым плечам, заставив меня смутиться, отводя взгляд от красивого стройного тела, местами покрытого старыми рубцами.

— Дожарила?

— Да.

Колыван достал небольшой сундучок, открыл его, положил внутрь прямоугольную тарелку с пожареным мясом. У него все тарелки оказались прямоугольными. Когда сундучок закрыл, раздался щелчок и шипение.

— Что это?

— Застывалка.

Я не поняла.

— Пища как бы застывает в том состоянии, котором была перед погружением.

— Ясно.

— Я зубы тоже почистил. Плоды убрал в холодильник. Если наготовишь много — ставь вот в этот сундук, — и он вставил сундучок в один из пазов большого сундука. — Если мало — то в отдельные маленькие сундучки.

Я насчитала таких восемь. Ровно половина от большой ёмкости.

Как любопытно! У нас такого в Турухе не наблюдала. Приготовленное либо съедали сразу, либо убирали в ледник. Но и жили мы в своих домах, а не квартирах.

— Если ты всё, пойдём спать.

— Можно мне одним местом воспользоваться?

Мне кивнули, показали, где отхожее место, как им пользоваться, и оставили одну.

Меня не дождались. Квартира погрузилась во тьму. Лишь проникающий сквозь щели в занавесках свет уличных лампочек освещал внутреннее убранство квартиры, создавая кучу неясных теней. Тишина. Я поёжилась, отгоняя затаённые страхи. Раньше темноты не боялась. Что же изменилось? Я перебралась в большой каменный город? Отсутствие растительности на улицах так пугает или что-то ещё?

Пришлось собрать волю в кулак и самой идти заглядывать во все комнаты, порою полностью пустые, и искать дальше. Нашла одну чисто мужскую, с инструментами, и одну спальню. Кроме последней, прилечь оказалось негде. На широченной лежанке с одной стороны уже прилёг Колыван. И его дыхание сообщало о том, что уже уснул. Ну хоть не одна, и то радость! Похоже, правда, жених не выспался. Зачем ему только я понадобилась в его квартире?

Я осторожно скинула с себя верхнюю сорочку, оставшись в ночнушке и забралась под одеяло с пустой стороны. Подумать ни о чём не успела, погрузившись в сон.

Вновь беспокоили какие-то неясные образы. А потом меня окутало такое спокойное тепло, что страхи и тени улетучились, давая возможность просто отдохнуть.

Примечания по главе:

зельница* — аптека, где продают травы, сборы, порошки и средства личной гигиены.

Вымостки* — тротуар.

Островершек* — (Даль) ФРОНТОН, щипец; треугольная стенка под крышей, над верхним карнизом дома или над входом.