— Ай-ай, коммандер.
— Я что, должен отвечать, как корабельный ВИ? — насупился мальчишка.
— Нет. Соберись, ты плод кропотливой работы. Можешь даже поблагодарить ее, только если это будет уместно. Ясно, сын?
— Да понял я, понял. Выходим, пап?
Через пятнадцать минут все семейство Хэммингов тожественно приветствовало нескольких красивых азари. Это была моя первая встреча с представителями их народа настолько близко. Первое общение, я бы даже сказал, контакт, если бы это не было несколько каламбурным в связи с тем, что меня делали при помощи азари.
После недолгих расшаркиваний самая главная и наиболее привлекательная инопланетянка перешла к делу.
— Господин Хэмминг, ваш сын, благодаря его несколько иной нервной системе, в последствии будет способен на, так скажем, пародию объятий вечности. Это имеет последствия вроде синдрома... хм... ардат-якши. Сразу оговорюсь — это не сказки.
— И? — сразу изменился в лице Александер. — Это опасно?
— Для человека — не слишком, — поморщилась Бенезия. — Для азари — приговор. Я, честно говоря, долгое время жила в опасении, что моя собственная дочь станет ардат-якши. Это является не слишком распространенной, но все же болезнью нервной системы чистокровных. Слава Богине, с моей дочерью все в порядке, но я не завидую тем, у кого есть какие-то проблемы с... этим.
— Как это проверить? — влез я в разговор. — Я читал об ардат-якши, — будто повинился я. — Сказки. Года три назад. Я вообще сказки люблю. С тех пор я больше не читаю сказки, потому как Виктор мне сказал, что видел настоящую... И я подумал, что сказки могут сбываться. И потому я больше не...
— Ох, Лейф, — закатил глаза отец. — Хватит со своими глупостями. Хотя вопрос ты задал по теме, — вроде бы похвалил отец. — Так есть ли возможность проверить?
— Сейчас он пока не способен на активное слияние. Это начнется в момент его взросления, как и у азари. И именно тогда можно понять это на практике. Но если провести слияние разумов сейчас, когда он сам еще пассивен, то... И, Александер, я не рекомендую вам одергивать вашего сына. Он... любопытен.
— Вы так сказали, будто хотите меня... — я попытался подобрать слово. — Положить на стол и разрезать от ключицы до паха, чтобы рассмотреть внутренности и узнать, от чего я умер.
— Это называется "препарировать", Лейф, — Хэмминг-старший усмехнулся. — Не беспокойся на этот счет. Леди Бенезия не из таких докторов.
— Но у нее есть докторская степень, я читал! — продолжил напирать я. — А ее дочь — доктор археологии. И еще она красивая.
— Кто? — немного запуталась в показаниях одна из азари-последовательниц, присутствовавших вместе с Бенезией на этой встрече. Видимо, одна из посвященных в совместную деятельность.
— Так как отец мне настоятельно посоветовал не говорить не соответствующие моему возрасту комплименты госпоже Бенезии, я сейчас говорю о ее дочери, Лиаре. Найти информацию по ней было трудно, — покаялся я. — Я едва сумел обнаружить ее вторую мать. Хотя, если по-вашему, то, наверное, отца.
— Поразительная способность работать с информацией, господин Хэмминг, — удивленно подметила вторая последовательница, а леди Бенезия изящно поднялась с места.
— Ранее я предполагала, что одна из моих помощниц совершит объятья вечности с этим мальчиком, но теперь я уверена, что сделаю это сама. Он и впрямь настолько любопытен.
— Что мне делать? — я тоже робко встал с места и подошел к ней ближе. — Госпожа Бенезия? — поправился я и поднял взгляд на ее лицо.
Она опустилась на одно колено, став приблизительно одного со мной роста.
— Дай руку, — я протянул ладонь. — Посмотри мне в глаза. Почувствуй! Вечность смотрит на тебя!
Ее ясные синие глаза были больше, чем у большинства людей, но на то она и не человек, думалось мне. Кожа по цвету, как у дельфина, но вот на ощупь кожа гладкая, мягкая, но не бархатистая, как у человеческих девушек. Тут что-то иное. Но тоже приятно.
Глаза почернели, и я будто окунулся в них.
Бенезия была аккуратна.
* * *
— Это было необычно, — мой детский голос стал гораздо более сиплым, чем должен был быть, и я еще где-то секунд пять изучал ее лицо, после того, как Бенезия закончила свои эти "объятия". Мне было интересно, хотелось протянуть руку и коснуться странных гребней на голове, хотя я точно знал тогда, что это обыкновенные хрящи с отличной от прочего тела кожей поверх. — Хотя я читал, что для азари это не так...
Мой взгляд наконец сфокусировался снова на глазах Бенезии.
Она смотрела из-под полуприкрытых век. Немного устало, наверное.
— Все в порядке, господин Хэмминг, — немного потусторонне произнесла она, обращаясь к моему отцу, но смотря все еще на меня. — Эрвина! — позвала женщина, не сводя глаз с меня и как-то нежно, слишком нежно и мягко для абсолютно чужого мне существа глядя мне в лицо. — Принеси из моего багажа... ту книгу.
— Ту? — смешалась азари, но через пару секунд поняла и, даже не спросив, быстро убежала.
Другая странно посмотрела на меня и робко перевела взгляд на госпожу Бенезию.
— Вы имели в виду именно ту книгу, о которой я подумала?
— Да, Рива, — степенно кивнула матриарх и все же перевела взгляд с меня на свою помощницу. — Ему она нужнее.
— В чем дело, госпожа Бенезия? — хмурился отец, не понимая, что творится.
— Ничего особенного, господин Хэмминг, — пожала плечами Рива, даже не смотря в сторону отца, будто он для нее пустое место. — Госпожа Бенезия знает, что делает.
* * *
— Это тебе, Лейф Хэмминг. Это те сказки, которые вряд ли оживут. Это "История Галактики". Принадлежала в свое время моей дочери...
— Эта та, которая доктор археологических наук, — перебил я, вызвав цыканье языком отца и добрую улыбку на губах матриарха азари.
— Да, именно она. У меня другой нет.
— То есть, если с ней что-то случится, вам будет больно? — невинно полюбопытствовал я и оценивающе взглянул на отца.
— Александр! — возмущенно обратилась она к нему. — Ты кого из него растишь?
Но он еще не успел и слова вставить, чтобы оправдаться, как я, мало замечая что-то, находящееся вне моих упорно рассуждающих мозгов, продолжил свой монолог.
— Значит, я сделаю так, чтобы вам не было больно! Когда я вырасту, я ее защищу, если у нее будут проблемы! А если не будет, хотя так не бывает, я позову ее раскапывать Марс! Я слышал, на Марсе еще много чего не раскопали! Хэмминг сказал, Хэмминг сделал! — маленький-я любил повторять за отцом, что частенько его обескураживало и в то же время радовало. А азари переводили взгляды с меня на Бенезию. Отец же беспомощно хлопнул рукой по лбу и немного отключился от реальности. — К тому же, она красивая, — повторил я и нахмурился, почти как отец. — А ей нравятся мужчины?
Азари не выдержали и расхохотались в голос. Даже Бенезия прикрыла рот рукой и что-то такое выдала.
— Ей ты наверняка понравишься, Лейф. Хотя, мне порой кажется, что я совершенно не знаю свою дочь...
— Поверьте, я недавно понял, что даже мой маленький сын умеет удивлять, — заверил ее отец. — Этот маленький ураган способен поднять неплохую бурю...
Они оба задумчиво посмотрели на меня, а я...
А я все-таки открыл инструментрон и начал искать.
О вкусах азари. Да побольше.
Прямо при всех.
* * *
Да...
Как вспомню, так вздрогну.
Был я, конечно, придурком оригинальным, ничего не скажешь. Даже гениальным в какой-то мере. Взломать сеть компании отца — это надо уметь. Я ведь только-только обнаружил счет, на который не докачалось около двенадцати миллиардов кредитов. Качнуло только три, но и этого мне бы хватило на райскую жизнь. Хотя Жнецы... Ну, после Алдуина мне и сам черт не страшен теперь. А Хермеус Мора... Страх брал за душу, будто липкий студень болотных щупалец этого даэдра... Клешни его сжимались на моем горле, а раззявленная пасть пожирателя знаний зияла безжалостным провалом в царство упорядоченной информации и поглощенной индивидуальности.
Но для меня, если честно, сие дела минувших дней. Вот что странно — на похоронах моего отца была матриарх азари. Возможно, дело в приглашении, от которого невежливо отказываться, но я знал, что азари приходят на похороны только к своим близким друзьям или родственникам. Мой отец был её другом? И мне почему-то показалось, что была там она ещё и из-за меня.
После похорон она подошла ко мне, с беспокойством в обычно незамутненных глазах, и тихо, так, чтобы не слышали ее последовательницы, сказала.
— Скоро Лиаре может понадобиться твоя помощь.
Я потерял дар речи лишь на пару мгновений, ведя себя как снулая рыбешка, но даже если бы этого не случилось, мне бы это вряд ли помогло. Матриарх не была настроена говорить долго, а ее лицо было сосредоточенным на какой-то внутренней борьбе.
Неужто Сарен, чертов Спектр? Или... Да что гадать-то?!
— Что случилось? Погодите! — попытался уточнить я.
— Лиара связалась с перспективными протеанскими руинами, — соизволила объяснить Бенезия. — Там могут возникнуть проблемы, с которыми она вряд ли справится.
— Не беспокойтесь, госпожа Бенезия, — я кивнул и тронул браслет инструментрона привычным жестом, хоть и немного неуверенно. — Я проконтролирую.
Само по себе вмешательство было недопустимо.
И я знал, что маленькая азари выживет и без меня.
Но я все равно проследил. Мое вмешательство не потребовалось. Лиара была умна, хоть и немного наивна, судя по тем дневниковым записям, что мне удалось достать. Да, знаю, это неприлично, но это было не специально. Но вот её врагов я совершенно точно специально и заблаговременно подчищал, хоть и не всегда с концами. Просто мог убедить их, что враждовать с такой милой азари не слишком интересное дело. Ведь талантливым людям во все времена пакостили не самые умные завистники. А Лиара была не просто талантливой, но еще и слишком гордой, хоть при этом и ранимой, для интриг за спиной своих врагов.
Я понимал, что она крайне важна для всего будущего этого мира, и потому старался узнать её как можно лучше до прямого столкновения.
Ведь она изучала то, что нас ждало в этом будущем, хоть и относилась к этому совершенно восторженно, наверняка не предполагая, к чему её это приведет.
В будущем, которое знал я, нас ждали страшные и пугающие, вновь ожившие сказания.
Отступление. Игры в прятки и не только
мне нашли музыкальное сопровождение Evans Blue — Erase My Scars
Когда уходят герои, на арену выходят клоуны.
Генрих Гейне
вторая половина XXII столетия, три года и девять месяцев позднее обретения магии
Серый силуэт был очерчен светом и бликами находившейся за бронестеклом мерцающей столицы всей современной галактической цивилизации. Силуэт не двигал ни одним мускулом и не издавал никаких звуков. Только дыхание и почесывание щетины большим пальцем можно было бы назвать издаваемыми звуками, но в целом — этот мужчина находился, казалось бы, в полном покое.
Ключевое слово — казалось бы.
Рикорм Хэльстром, один из ближайших помощников почившего почти десятилетие назад Александра Хэмминга и бывший опекун Хэмминга-младшего, стоял у огромного панорамного окна в апартаментах своего двоюродного племянника и смотрел на его, этого племянника, бессистемную и немного безумную ярость.
Подобные вспышки начались не так давно, хоть и небезосновательно.
Многие люди подобные основания для ярости просто не переживают.
Молодой мужчина был одет в пижамные штаны и легкую рубашку нараспашку с воротником типа неру. Температурный режим в 17 градусов по Цельсию и расстегнутая рубашка в сознании Хэльстрома совмещалась только лишь с образом Хэмминга — Хэльстром не интересовался, были это некие последствия травм центральной нервной системы или просто такая вот легкая странность. Ему это было неважно. Для недоумения хватало самого факта — Хэмминг в некотором роде стал несдержан, но это было явным результатом того, что с ним произошло за последние пять лет. Казалось бы, подобные ситуации, если ты не ломаешься, только укрепляют тебя. Но Хэмминг… Хэмминг-младший, по мнению Хэльстрома, был всё ещё несколько одержим как местью, так и собственной личной слабостью на фоне произошедших событий.
Конечно, таким заскокам Рикорм уже не удивлялся. Но он ещё никогда не видел Хэмминга после приобретения им привычки бить грушу, в таком взвинченном состоянии. А приобрел Хэмминг эту привычку как раз после очередного покушения. Хотя нет, не так.
После того исключительно удачного очередного покушения, о котором даже упоминать было в его присутствии — табу.
Тот бесновался от бессилия что-то изменить в сложившейся ситуации и избивал грушу, свисающую на крепких цепях из отличной закаленной стали. Цепи скрипели, повизгивали и стонали. Хэльстром отчего-то вспомнил, как в этой же самой комнате пять лет назад подловил юного Хэмминга с двумя дамами поведения облегченного, но отнюдь не той самой древней профессии. С тех пор тут стало темнее, а комната освободилась от излишеств — каждая вещь заняла свое единственное и, можно сказать, фундаментальное место. Но прибавилось книг на полках над столом с терминалом, и был поставлен массивный диван. Кровать во всем пентхаусе была только в гостевых комнатах, но они были закрыты на консервацию — там даже воздух был откачан. Паранойя Хэммингов во всей красе. Ведь только параноик будет отрезать таким образом возможность стационарным роботам-уборщикам очищать нежилые помещения от пыли из-за мизерной дыры в защите.
Но паранойя была обоснованной.
— Так значит, это точно? — через пару звяков, повизгиваний и стуков спросил Хэмминг, мельком поймав слегка раздраженный взгляд Рикорма.
— Да, это точная информация.
— Они не хотят это делать дистанционно.
— Нет.
Следующий удар отбросил грушу почти к потолку.
— Даже несмотря на то, что это их коммандо сошла с ума, и именно из-за неё я не смог сделать всё вовремя в своём университете. Правильно я понимаю?
— Да, — Хэльстром поморщился от слишком дикого рыка Хэмминга — это было не тем, с чем он привык сталкиваться при общении с обыкновенно спокойным отпрыском своего друга. Но Рикорм знал о природе Хэмминга и знал о том, что азари в большинстве своем предпочитают свои вспышки гнева сдерживать, но из-за особенностей нервной системы эти самые вспышки крайне печальны в своих последствиях. А Хэмминг, хоть и не азари, но был крайне близок как по строению ЦНС, так и по вероятной разрушительности в состоянии ярости. Так что, думалось Рикорму, лучше уж так, чем наматывать биотикой кишки на воздух.
