Тени Прерии. Свои среди чужих

— А как же...

— Тяжёлый карантинный крейсер? Как и написано "для страховки", скорее всего, "первый" и "третий" флоты тоже отрабатывают взаимодействие, но "на всякий пожарный" пусть в уголке постоит — им ведь не только орехи колоть можно, для ювелирной работы эта машинка вполне себе замечательно подходит. Ну а мы, как и сказано, будем "всемерно содействовать" не забывая о себе. Да и дипломаты, думаю, тоже не просто так сюда явились — может и нас подучить, а может чего-то серьезнее учебы намечается. Так что — держи хвост пистолетом, рутина заканчивается.

Летняя практика или дурдом на выезде

Седого, как и всегда перед выброской, трясло. По совершенно банальной причине — от страха. Такое проявление чувств явно не соответствовало высокому званию Учителя — мудрого, доброго, бесстрашного и так далее — нужное вписать. И для того чтобы не развеять данный образ следовало держать себя в руках, а то и принять парочку таблеток "пофигина", но это значило нарушить самое главное при работе с детьми — искренность.

Главное — быть, а не казаться. От этих девятнадцати пар бусинок глаз не укроется никакое твое движение души, а уж такие сильные эмоции как страх, любовь, радость — скрывать бесполезно. Более того такое проявление чувств вызывает только большее уважение, ведь этим малышам тоже страшно, но еще больше они боятся выказать свой страх остальным, вот и скрывают его за бравадой или сосредоточенностью, и вид того, кто не боится свой страх показывать, почему-то вселяет в окружающих уверенность. А вот начни он трескать таблетки, и в сердцах окружающих мигом поселится неуверенность, а там и до паники недалеко.

Боялся, впрочем, Седой не за себя. За себя он бояться перестал еще тридцать лет назад, когда раз и навсегда стал из Рыжика — Седым. Нечего опасаться тому, кто уже не один десяток лет живет в кредит. Но страх никогда не отпускает человека полностью, судьба она большая выдумщица и, потеряв опасение за собственную шкуру, взамен можно запросто обрести в девятнадцать раз больше.

Вон они сидят — шкурки, ровно девятнадцать штук разной масти и окраса. К ним прилагается также девятнадцать пар разноцветных глазенок и, между прочим, девятнадцать любопытных носов которые постоянно норовят сунуться во все щели, навлекая тем самым неприятности на прочие части тела. Его группа, сколько же их было за эти годы? Можно было бы сказать что бессчётно, да вот только ведь помнишь каждого из этой бесконечной череды детских мордочек, в которых уже совершенно четко проглядывают будущие черты взрослого человека.

Для кого-то он сейчас непререкаемый авторитет, некоторые — не доверяют ни чьим мнениям, все прогоняя через сито собственных представлений, часть — нигилисты, отвергающие любые авторитеты просто из духа противоречия. Причем — один и тот же может побывать в любой роли по нескольку раз за день.

Десять-одиннадцать лет — замечательный возраст. Время, когда с неспешностью прорастающего цветка начинают приобретать гранитную твердость черты характера. Время, когда начинает как бутон открываться поначалу робкий интерес друг к другу, еще не превратившийся в бешенную бурю чувств. Время, когда человек престает обезьянничать, подражая старшим, и начинает делать собственные ошибки.

В этот раз у него детская группа и соответственно "детская" планета, вот только планета об этом не знает, и спрашивать за любую ошибку будет по настоящему, без скидок. И как дать возможность принимать собственные решения, но в тоже время сделать так, чтобы было после этого кому сделать выводы из своих ошибок? А ответ, как ни странно, прост — надо жить, самый лучший способ чему-то научить, это личный пример. Что до терзаний о нереализованных возможностях, об искушении поступить по-другому... то пусть сомнения останутся личным делом учителя, новой седины в шерсть они все равно не добавят — некуда там добавлять.

Вот и сейчас приближается "момент истины" и то, что раньше казалось забавной шуткой, через пару минут перестанет быть таковой. Вон даже самые бесшабашные присмирели и начали взволновано ерзать в своих креслицах вдоль стен атмосферного челнока. Выброска — не шутка, а уж с учетом того что эти чертенята в этот раз придумали...

Взгляд внимательно обегает ставшие озабоченными мордашки, рядом и напротив, сразу возле аппарели сидят три его "хвостика" — помощники руководителя группы. Обычно это те, кого ни на секунду нельзя оставить без внимания, но в этот раз ему повезло — первый "хвостик" настоящая помощница. "Кнопка" уже вполне заслужила приставку "стальная" к прозвищу, очень рассудительная и волевая девочка и, что удивительно, воля ее не превращается в подавление окружающих. Из нее вырастет хороший "теневой" лидер любой группы, надежный как валун фундамент сплоченности любой команды.

Дальше, лицом друг к другу, через узкий центральный проход, сидят два оставшихся "хвостика", двойняшки Шило и Мыло. Это настоящее наказание для любого вожака. Обычно близнецы совершенно одинаковы, а тут черты характера четко распределились так, что каждому достался удвоенный комплект. Например, непоседливость, любопытство, живость и бесшабашность достались сестре (да, да Шило — девочка), а рассеяность и задумчивая сосредоточенность — брату. При этом оба, как и положено близнецам, увлекаются одинаковыми идеями в результате чего результат любой порученной им задачи приобретает некоторую стохастичность, а уж если они за что-то берутся самостоятельно — "кто не спрятался я невиноват".

Последней сногсшибательной (буквально) работой этой парочки была техническая идея "скоростной" прочистки засоренности фановой системы на Транспорте. Получив по "наряду вне очереди" за какую-то шалость эти двое своим недостаточно унылым видом не понравились карго, в результате чего получили "непыльную работенку" по прочистке засорений фановой системы.

Возиться с тросиком, кислотой и прочим вооружением сантехника для поддержания в порядке сточных труб этим изобретателям показалось слишком скучно, в результате чего у Мыла появилась идея по усовершенствованию системы удаления отходов, которую мигом реализовала его сестра — соединив фановую систему с магистралью воздуха высокого давления...

Засорения в результате оказались действительно ликвидированы, против этого не смогли возразить даже самые пристрастные члены комиссии по "разбору инцидента", вот только наши герои не совсем верно угадали направление, в котором прошла прочистка. И хотя по схеме все "входы" системы были снабжены обратными клапанами, но вот состояние этих клапанов оставляло сильно желать лучшего. Да и будь они совершенно новыми, все равно ведь не были рассчитаны на такое давление!

Вот тогда-то все и узнали, что содержимое, скажем, сифона в мойке, если в него "дунуть" с противоположной стороны пятнадцатью атмосферами (а именно столько выходило даже с учетом максимального падения давления) забивается в такие щели, куда и лезвие безопасной бритвы не проходит. В итоге, несмотря на всеобщий суточный аврал, корабль благоухал как нечто среднее между хлевом и помойной ямой, а спать приходилось, затыкая ноздри ватой с пропиткой. Никакие фильтры и системы очистки не справлялись.

Близнецы и тут не обошлись без усовершенствований, в результате чего вся команда временно перебралась в спасательные шлюпки и ремонтный ангар — они имели замкнутую систему циркуляции воздуха и независимую систему удаления отходов, в результате чего не попали в зону поражения. Так что если продуть как следует свежим кислородом, то спать можно было вполне.

Самое смешное, после того как страсти улеглись, результаты "испытания" нового способа очистки были признаны "удовлетворительными", а усовершенствованную конструкцию предложили к массовому применению.

Остальные восемь пар, расположившиеся влево по проходу в сторону пилотской кабины, вроде дети как дети — в меру шаловливые и без особой фантазии. Их мысль редко заходила дальше намазанного клеем полотенца или стула, хакерского взлома камбузного робота, после чего на десерт все неожиданно получили мороженное и, в качестве побочного эффекта, салат из свежих огурцов с не менее свежими сливками. Ну, или небольшого "подшаманивания" корабельного информатория, в результате которого экипаж с легким обалдением обнаружил сокращение списка доступных к просмотру видеоматериалов мультфильмами и учебниками по шестой класс включительно, а вот "практиканты" на ночь вместо любимой передачи просмотрели такое... Пришлось потом, ответить на массу неудобных вопросов и подробно, с привлечением средств компьютерного моделирования, объяснять, что далеко не все что показывают можно повторить в реальной жизни без риска для здоровья.

Самую жестокую шутку придумала как ни странно Кнопка. Вот уж верно что "в тихом омуте — черти водятся", но идея была подхвачена массами и стала настолько материальной силой, что самому Седому не оставалось ничего иного как возглавить это "предвосхищающее возмездие".

И вот теперь осталось только с трепетом наблюдать развязку этой истории. Даже самые отъявленные сорванцы присмирели, видя, как открывается в стороны и вверх аппарель. До них, наконец, дошло — шутки кончились, еще чуть, и хода назад не будет.

Дело в том, что экипаж решил напоследок тоже пошутить, отыгравшись за все предыдущее "веселое путешествие". Правда как люди взрослые, они подошли к вопросу без фантазии, тупо повторив совсем уж замшелую хохму. Да и элементарной конспирации не соизволили придерживаться, а ведь должны были знать, что такое атака "человек посредине" и что никакой алгоритм шифрования переговоров не обеспечит надежного закрытия, если есть возможность одновременно анализировать шифрованный сигнал и его оригинал. Через подсаженного "жучка", например.

А сейчас, за открытым люком вместо тверди новой планеты клубились облака, а через люк пилотской кабины появился борттехник с громадным мешком и самой людоедской ухмылкой на физиономии.

— Ну что, карандаши — мы на месте. Выметывайтесь!

Кнопка перегнулась через не опущенную до конца аппарель и, совсем не играя, прижала ушки к голове, нервно сглотнув — до поверхности было не меньше трех километров. Потом подняла умоляющий взгляд на борттехника, умильно захлопав ресницами.

— Дяденька, а пониже спуститься можно?

— Для вас Леди, готов пойти на что угодно,— видимо пилот не отказал себе в удовольствии прослушивать происходящее в десантном трюме, потому что после этих слов бот резко клюнул вниз, а потом и вовсе завалился на крыло, резко снижаясь. Ребятишки похватались друг за друга визжа от восторга, а то и от ужаса. По ушам ударило перепадом давления, и бот опять завис неподвижно.

— Полторы тысячи метров, ниже уже не могу, а то начнете обратно запрыгивать, — с новой ухмылкой борттехник полез в мешок, в котором должны были быть сложены одноразовые пояса с антигравами, но в этот момент все пошло уже не по его плану.

— Злой вы дяденька, уйду я от вас! — С самым серьезным видом заявила Кнопка, после чего подхватила лежащий посредине прохода мешок с грузом, чуть не вдвое больше ее самой, "усадила" его на верхний край так и не опущенной аппарели. Под недоуменным взглядом борттехника плюхнулась рядом с грузом, пристегнула его карабином, Седой уже стоял на своем месте выпускающего. Полсекунды проверить, что все нормально, а потом эта мелкая зараза, "сделав ручкой" остолбеневшему от происходящего дяденьке, подняла ноги и просто исчезла с негромким хлопком.

Пока борттехник ловил падающую на пол челюсть, на аппарели оказались следующие по порядку близнецы, они тоже пристегнулись друг к другу карабинами и, обнявшись за плечи, да мелькнули в воздухе пятками. Все остальные пары уже давно стояли в затылок и непрерывным ручейком двинулись в сторону открытого неба, пока борттехник рвался с цепи, пытаясь прекратить это безобразие. Но не тут-то было, пока он потерял бдительность, наблюдя за цирком устроенным Кнопкой и близнецами, крайняя пара — Корица и Коржик пристегнули его к фалам для крепления груза внутри трюма, аж в четырех точках.

Тут, как ни дергайся, но карабин выдерживает больше десяти тонн, а фал и вовсе под тридцать. В итоге вся группа успела выйти без помех.

Седой, выходя последним, пристроил рядом с собой второй грузовой контейнер, пристегнул его на коротком фале, ободряюще подмигнул бессильно осевшему на пол борттехнику и указал ему взглядом на распоротый вдоль жестяной контейнер с аварийным запасом антигравитационных поясов. Оставалось только поднять ноги и дернуть за чеку — сработавший пиропатрон надул за спиной два вложенных конуса, выбив его наружу как пробку из бутылки с игристым вином.

Напоследок перед глазами мелькнула ошарашенная физиономия борттехника — а вот не рой другому яму — он сделает из нее окоп. Хотя, честно говоря, шутка получилась не слишком добрая, но с этим мы разберемся потом. А пока, остается только надеяться, что этот саморучно склеенный мешок из честно спионереного у карго материала сумеет сначала стабилизировать полет, а потом и погасить энергию удара об поверхность, потому как без этого остается только надежда на аварийный антиграв.

__________________

Приземление прошло, как показалось первоначально, без приключений. Только Кнопка выбила плечо, но близнецы быстро к ней присоединились и передали, что все под контролем и можно не спешить. Уже этот момент должен был насторожить, как и то, что все три отметки его хвостиков довольно быстро двинулись с места приземления. Но Седой что называется "прощелкал", будучи более озабоченным тем, чтобы собрать вместе остальные пары, которых разбросало довольно сильно.

Так что выстрел, да еще гранатой, причем не шоковой, а кумулятивной, оказался "приятным" сюрпризом. Хорошо хоть остальные успели собраться в кучу и скрыть следы приземления. Группа рысью рванула в сторону хвостиков, на ходу разворачиваясь пеленгом — даже команды давать не пришлось, прям как на образцовом занятии по тактике.

Когда приблизились на дистанцию визуального контакта, Седой не знал плакать ему или смеяться. На верхушке единственного на все окрестности дерева, в обнимку с мешком и друг другом сидели Кнопка и Мыло (на самом деле различить близнецов и на куда меньшем расстоянии не представлялось возможным, но следящая система не ошибается, если эти сорванцы и ее не подшаманили — с них ведь станется), сразу под деревом громоздилась просто невероятного размера туша "кабанчика", а прямо под деревом прыгал на задних лапах "песик", правда, слегка полосатенький.

Танцевал он не просто так, а потому, что Кнопка периодически свешивала вниз ножку и шевелила над его головой пальчиками, раскрывая и складывая перепонки, после чего следовал высокий прыжок и челюсти полосатого "песика" с лязгом схлопывались на том месте, где миг назад болталось это издевательство. Судя по торчащим из окружающей травы ушам (полосатые шкурки оказались великолепной маскировкой) — недостатка в зрителях устроенный спектакль не испытывал.

Инфракрасное сканирование это подтвердило, не понадобилось даже считать ушки и делить на два — вокруг предполагаемого обеда залегло не менее семи особей разного пола и возраста, еще трое — охраняли дальние подступы, дабы вовремя отвадить прочих любителей халявы. Во всей этой картинке проглядывало что-то смутно знакомое, где-то подобную картину Седой уже встречал — рассевшаяся вокруг дерева стая и вожак, беснующийся в попытках ухватить за ногу сидящего на ветке. Надо будет потом у Кнопки уточнить этот момент...