Хроники Дебила. Свиток 1

...С Лга*нхи, мы скорешились как раз тогда, когда меня хорошенько отделал шаман. Лга*нхи тогда тоже был основательно избит в драке со старшими товарищами, и мы проходили лечение вместе. А потом, как-то так получилось, что и работать стали вместе, и во время кормежки держались рядом, и вообще, вроде как сдружились. То что Лга*нхи был сыном вождя, никаких особых преференций ему не давало. Тут вообще считалось что лет с четырех-пяти, когда дети более-менее начинали ходить и мыслить, и до четырнадцати-пятнадцати, — дети должны существовать на положении рабов. А уж холить их да лелеять, — такого в голову не пришло бы даже самой заботливой матери. — Единственным приемлемым видом ласки, тут считались колотушки и пинки. Иначе из ребенка вырастет не нормальный воин или подруга воина, а размазня какая-то..., Вон, — навроде Дебила.

Собственно членами рода, дети становились когда вырастали достаточно большими чтобы пройти испытания. — Ничего особо сложного, — у парней был обычный набор, — бежать целый день, поднять на священный холм не менее священный камень, окоротить и запрячь в волокуши молодого бычка, убить тигра, ну и тому подобное. У девчонок — соткать полотно, разделать тушу..., еще чего-то там.... После этого их принимали в род, в смысле тех кто доживал. А до этого они считались чем-то вроде куколки или гусеницы у насекомых, — лишь стадией развития, заготовкой для человека. И эту заготовку надо было всячески колотить, мять, гнуть и выпрямлять, чтобы получился человек.

По-своему местные были очень заботливыми родителями. — Просто зная, что жизнь у их детей будет тяжелая, приучали их к этой тяжести с самого детства. ...Потому-то сидящий без дела ребенок немедленно получал пинка и нагружался какой-нибудь работой. В процессе работы, — его учили всему что должен знать взрослый. Вернее даже не столько учили, сколько позволяли наблюдать за своей работой. Тут в длинные и пространные объяснения не верили. Или понял, или нет. Во втором случае, ты абсолютно безнадежен, и возиться с тобой, только время терять.

Лишь пожалуй обучение воинским наукам шло отдельной строкой. Тут у них была целая особая жизнь. — Так или иначе, но вся пацанва самостоятельно разбивалась на две-три шайки, и с каждой из этих шаек занималась особая группа воины. Кажется там было что-то вроде воинских братств, передающихся из поколение в поколение. Как я понял, и потом по жизни, члены одной малолетней шайки были заодно. А самая успешная шайка выдвигала вождя племени..... Ну а в случае если племя делилось, — естественно делилось оно по этим шайкам-братствам. Но все это было делом темным, обрамленным детскими наивными секретами и "тайными" знаками, не заметить которые мог только слепой. Но в любом случае, меня в эту строну жизни мужской половины племени не посвящали. Знаю только что попадание в то или иное братство точно не было связано с родственными связями. Потому что Нра*тху обучал шайку конкурирующую с шайкой его сына. Ну да про это уже поздно вспоминать, — все наши мертвы.... А обучали молодняк весьма конкретно, — гоняли, лупили, заставляли выслеживать добычу и друг дружку.... Ну и попутно обучали изготавливать оружие. Уже годам к восьми, у каждого пацаненка был полный набор оружия, за исключением разве что ломов-мечей. — Увы, но таких мечей на все племя было всего четыре штуки, их изготовляли где-то далеко на востоке, и к нам они попадали чаще всего в виде трофеев. Хотя по слухам, такие мечи можно было выменять на ярмарке во время Большого Перемирия. Но менять бы пришлось на целое стадо овцебыков. А такие траты были под силу только очень удачливому роду, вовремя натолкнувшемуся на уж очень неудачливый род, в котором болезнь, или еще какая-то напасть, убила большую часть воинов. Перебив остатки этого рода, захватив его стадо, но сохранить достаточно воинов чтобы не стать добычей соседей, польстившихся на внезапное богатство, — можно было позволить себе приобрести новый волшебный меч.... Но такая удача выпадала очень редко.... И обычно, только в легендах.

...Зато вот остальное оружие, каждый делал себе сам. Ибо пережечь ствол железного дерева на копье, насадить камень на древко или привязать к нему веревку, особой трудности не представляло. У детишек это была вторая после драки любимая игра, — изготовлять себе оружие. ...Я кстати тоже частенько принимал в ней участие.... И смешно сказать, — сначала думал что смогу углядеть и подсказать местным что-то новое, — но в результате учился сам. Технологии изготовления оружия тут были отработанны тысячелетиями практики, и в советах жителя абсолютно иной эпохи не нуждались. ...Ну да зато, хоть тут я быстро наверстал упущенное, и стал не хуже других..., детишек. Даже вскоре начал подсказывать совсем зеленой малышне, под осторожно-одобряющими взглядами старших воинов. — Тут я кстати, вообще нашел свою нишу и понимание. Мелкота тянулась ко мне, похожему на взрослого внешне и такому по-детски глупому и бестолковому внутри. Готовому тратить свое время на рассказ удивительной сказки про мясной шарик, который и от зайца, и от суслика и даже от тигра ушел..., или про самодвижущиеся волокуши, и птиц из железа. Хоть для малявок я был авторитетом и интересной личностью, или мог на равных подраться с подростком..., — пусть малая но компенсация за всеобщее презрение. Ну да ладно об этом....

...Если в процессе привыкания к тяготам жизни, дите слишком уж поломается, — шаман брался за лечение. Но как мне показалось, — больше радуясь возможность поставить очередной эксперимент над живым организмом, чем излечению больного. ...Кормили детей объедками с общего стола, в смысле тем что останется после трапезы воинов, а затем их жен. Зато позволяли съедать все, что добудут сами. И если честно, — вполне хватало. (Я тоже питался с детьми, и обладал такими же правами). Ну а в случае опасности, — малявок пинками загоняли в безопасное место, предоставляя подросткам право помереть за Родину, но уже во вторую очередь, после отцов и старших братьев (не тех что с копытами, а настоящих).

В общем, — чего напраслину городить, — о детях тут заботились. Просто по своему, — пинками и подзатыльниками, вместо сюсюканья и обнимашек. ...До совершеннолетия, увы многие не доживали. Особенно много помирало в первые годы, пока были совсем мальцами. В первую очередь, — слабые здоровьем, во вторую невнимательные, попавшие в лапы тиграм, наступившие на змею, или затоптанные "большими братьями". Но зато уж выжившие были вот как раз такие как Лга*нхи. Здоровыми и крепкими отморозками, готовыми выйти один на один против мохнатого тигра, захомутать и подчинить груду мяса и костей, весом под тонну, или выследить и подкрасться к стаду антилоп..., кстати весьма бдительных и осторожных животных.

Но что мне нравилось в Лга*нхи больше всего, — он был отморозком с искрой разума в глазах. И это, как я надеялся, было прямой моей заслугой. Ведь время что мы проводили вместе, я использовал для того чтобы малость продвинуть своего приятеля в плане прогресса и цивилизации. — Раз уж папаша его, в этом отношении безнадежен, — так может хоть сынишка сумеет оценить мои идеи и предложения? — Потому-то я и вешал ему на уши лапшу из историй про большие города, чудесные диковинки, летающие машины, дома высотой до неба..., и прочая, прочая, прочая. Приятель слушал, не знаю, верил или нет, но наверное хоть что-то в его голове да откладывалось. И можно было надеяться, что когда он войдет в силу и станет вождем, то не будет настолько косным приверженцем добрых старых традиций, как его папаша. — А то что такой здоровяк как Лга*нхи вождем станет, — я не сомневался. Тем более что и лидером он был прирожденным, и к тому времени как ему пришло время проходить испытания, — уже был признанным вожаком одной из шаек молодняка.

...Когда же Лга*нхи прошел испытание и стал настоящим воином..... Упс. — кажется он застонал!

Лга*нхи действительно начал издавать тихие стонущие звуки, а потом поднял веки. Взгляд был все еще мутным и бессмысленным, но это уже было что-то. На радостях я поменял ему повязку на голове, дал напиться воды и уложил обратно.... Измученный всеми этими процедурами он быстро вырубился. А я начал думать о том что не помешало бы раздобыть какой-нибудь еды. Ибо мой двигатель деловой активности, уже начал подавать первые сигналы.

...Местные кстати ели два раза в день, — утром и вечером. Местная диета обычно состояла из различных видов мяса, молока овцебыков, необычайно жирного надо сказать, и всяких разновидностей молочных продуктов. Конечно о качественном сыре или йогуртах приходилось только мечтать, — но вот зато всякой простокваши и творога было предостаточно.

Но в первую очередь конечно, — мясо! Верхом местной кулинарии был бутерброд из мяса с мясом. Буквально, — насадить на палку кусок овцебычатины, поверх него кусок конины или оленины, и пол кролика сверху. Между кусками мяса, сие творение проложить жгучими травками, обжечь на костре до появления первых угольков сверху, и лопать, размазывая вытекающую из не прожаренной середины кровь, по бороде и усам..... Нямка!!!

Вот кстати, — одним из немногих подарков судьбы было то, что местные любили мыться, и с удовольствием это делали! — Конечно про мыло тут и слыхом не слыхивали. Но обмазаться илом или глиной после тяжелого трудового дня, а потом смыть все это в озере или реке..., благо почти каждая наша стоянка была на берегу водоема, — это каждый почитал немалым кайфом.... Да и когда приходится охотиться, подкрадываясь к добыче, а не стреляя в нее с расстояния, — то поневоле начнешь смывать с себя лишнюю вонь. Потому-то размазанная по бороде и усам кровь не откладывалась на них очередным культурным слоем, благоухая запахом падали.... И слава Богу! — Как представлю что попал бы к кому-то вроде древних монголов, мывшихся два раза в жизни, — после рождения и после смерти, — начинало подташнивать....

....Кстати! — великолепная идея! — Вода, а в ней рыба. — Местные рыбу не ели. То ли табу у них какое-то было, то ли просто ловить не умели, то ли при таком наличии мяса и молока, не считали нужным. Но о мясе в ближайшее время мечтать не приходилось, а про молоко вообще можно было смело забыть. ...Да и рыбная похлебка пойдет моему приятелю очень даже на пользу. — Можно сказать диетический продукт.... А наловить ее..., — можно сделать удочку..., хотя стоп, — нет крючка. ...Острога? — Не из чего сделать.... Ага! — Я вспомнил как читал про один вариант остроги, используемой на каких-то далеких островах. Они там делали что-то вроде метелки из расщепленного бамбука, и этой штукой тыкали в проплывающую рыбу. Бамбука у меня конечно нет. Но вчера я видел свежие ветки железного дерева. Видно кто-то делал себе копье, а ветки срезал и бросил.... Осторожненько, чуть ли не ползком я вернулся в бывшее стойбище, подобрал ветки, нашел подходящее древко, отвязал веревку от останков чума.... Да! Я уже не тот неумеха, что попал сюда хрен знает скока лет назад, — через час у меня была острога, а через два — РЫБА! Здоровенная рыба полметра длинны, внешне напоминающая сома. Я шлепнул ее прямо на мелководье, пришпилив к песчаному дну своей острогой. Это была победа! — В слегка побитой чаше, я вскипятил воду, покрошив туда куски рыбы, а остаток запек в золе. И впервые за долгие годы отведал рыбки.... Больше того, впервые за долгие годы, я отведал еды, не чувствуя себя нахлебником!

Потом накормил подстывшей ухой и кусочками рыбы, вновь пришедшего в себя приятеля. Он ел, глядя перед собой мутным взором. Потом его стошнило, а потом он опять отрубился. Я перекатил его на волокуши, и передвинулся на другое место подальше от блевотины. За то время что я тут жил, — как-то отвык проводить две ночи подряд на одном и том же месте.

Глава 2

— Мы должны догнать их, напасть, и умереть в бою!

Ну конечно, для моего приятеля проблем выбора не было никаких, и философских вопросов "Как жить дальше?", он себе не задавал. Сначала правда долго не мог врубиться в создавшееся положение. Мол — "как же это так? — Все племя убито. А мы остались живы". Не усваивали доисторические мозги Лга*нхи подобного положения дел. А когда усвоили, — сделали немедленный и вполне логический вывод, — "Раз все умерли. — Надо немедля бежать и умереть вместе со всеми". — Впрочем не удивительно. Своей жизни вне племени он не представлял. Не жили тут люди поодиночке. Человек без рода, — мертвее мертвого. Что-то вроде призрака или нежити. Страшно представить что бы с ним было если бы, если бы очнувшись, он не обнаружил бы рядом меня, — наверное сразу бы спятил осознав что остался один одинешенек. А я хоть и неполноценный, но все же родович. ...Так что вместе мы добежим до врага, сразимся с ними и вместе умрем! Ура товарищи!!!

...Вот только я героически умирать не собирался.

...Мои мысли куда больше заботил тот самый восток, откуда приходят в степь эти бронзовые ломы-мечи, и не только. Когда я толком осознал глубину задницы в которой очутился, — начал присматриваться к окружающей меня действительности. И вскоре заметил то, что раньше-то как бы видел, но не замечал. А именно, — браслеты, бусы и кулоны.... Многие из которых были сделаны из меди и других металлов.

Местные, металлургией, даже самой примитивной не владели. А выковать такую хрень как ломы-мечи, или все эти бусики-браслетики, — это надо было уметь. И те кто это умел, обладали куда большим уровнем цивилизованности. И если среди наших дикарей я оказался не востребован, то может хоть там пригожусь, и достигну более высокого положения, чем водонос или говносборщик?

Но раньше я мог только мечтать о таинственном "цивилизованном" востоке. Уговорить Нра*тху или шамана, на то чтобы племя пошло в том направлении, было несусветной фантастикой. ...Конечно я мог убежать и попробовать дойти туда самостоятельно.... Удерживать бы меня никто не стал. Вот только даже думать о том что я смогу пересечь степь в одиночку, было наивным самообманом. Я еще с содроганием вспоминал те четыре дня одиночества.... И содрогался каждый раз, когда воины притаскивали очередную тушу мертвого мохнатого тигра.

...Но сейчас, путь на восток мне открылся. Вот только билетом туда был Лга*нхи, без его мне не то что на восток, — до вон тех вон холмов, что торчат на линии горизонта, было не добраться. ...Да и в конце-то концов. — Хоть после того как став воином, он почти перестал меня замечать, — но все-таки мы с ним были приятели. И отпускать его на верную смерть, мне не хотелось. Все-таки единственный на всем этом белом свете соплеменник и почти родня, который не станет убивать меня при встрече, исходя из принципа — "Потому что так надо". Только вот переубедить этого дуболома не лезть в драку....

— Лга*нхи. — Строго сказал я ему. — Ты торопишься. А это не пристало воину.

Мягко говоря мне совсем не по рангу было указывать прошедшему все испытания воину, что ему пристало, а что не пристало делать. За такое можно было и по роже схлопотать. Но Лга*нхи еще толком не оклемался после сотрясения, был вялым, частенько блевал, у него тряслись руки, а передвигаться он мог только прыгая на одной ноге опираясь на сделанный мной костыль. Я его кормил, поил, и оберегал от зверей.... Так что по всем меркам, — сейчас дебилом был он.