Движение стало моим существованием, смыслом всей жизни. Так маленький жучок короед прогрызает себе путь в твердой древесине. С ним ничего не случится, если он остановится передохнуть на минутку, но это значит, что путь к такой притягательной сердцевине станет немного дольше. Поэтому я, уподобившись земляному червю, появившемуся миллионы лет назад, двигался вперед, надеясь когда-нибудь превратиться в человека. И это зависело от конечной цели маршрута. Она должна была стать маленьким толчком к моей эволюции.
Этот свет стал для меня всем. Богом. Религией. Целью всей жизни. Я был его единственным верным адептом, первосвященником, который каждую секунду превозносил ему молитву. Наверное, нигде во всем мире не было столь ярового фанатика, чем я. Любой другой человек когда-нибудь должен был отойти от алтаря, но я целую вечность был на службе. Целую вечность превозносил молитвы своему богу. Целую вечность двигался вперёд, бесконечно совершая свое паломничество к свету.
Видимо я спятил. Окончательно и бесповоротно потерял голову. Но движение стало тем якорем, который не давал мне свалиться в пучину отчаяния. Момент, когда маленькая точка превратилась в большой воздушный шарик я пропустил. Для меня оставался только свет, к которому я медленно двигался. Меня смутило только то, что его стало больше. То было единственно мгновение, когда я на миг прекратил свое движение, чтобы с рьяностью фанатика вновь приняться за дело.
В тот момент, когда мне удалось добраться до большой круглой дыры в реальности, я замер. Впервые за все это время я не знал, что делать. Сомнения одолевали меня маленько мгновение. Этот мир приучил меня принимать единственно верные решения и с упорством барана стремиться к их исполнению. И с каким-то предвкушением я нырнул прямо в свет. Он поглотил меня буквально на одно мгновение, чтобы затем выплюнуть, будто бы я не был достоин чего-то большего и светлого. Мусор, который вернули назад.
Затем я начал падать куда-то вниз. И вновь меня встретила она... Темнота. То чувство отчаяния, которое охватило меня ничем было не передать. Снова тьма. Проклятая бесконечная ночь. Когда я хотел закричать на несправедливый мир все разрушила ворвавшаяся в сознание боль.
Первое чувство, заставившее меня удивиться.
Что-то жгло грудь! Эта мысль заставила замереть. У меня была грудь! У меня появилось тело!
— Твою же-ш мать! — я открыл глаза и попытался сорвать с груди источник тепла, который продолжал раскаляться.
Сильно мешал плотный кожаный нагрудник, да и не привычно, когда у тебя неожиданно появляются руки. Серебряный амулет, изображающий человека с огромной головой куницы, сжимающего в руках посох, в навершие которого сверкал огромный глаз с вертикальным зеленым зрачком, закачался на длинной цепочке.
На чистых рефлексах я уселся поудобнее и ошарашенно замер. Вокруг меня раскинулся целый мир. Мой взгляд хаотично метался от одной вещи к другой. Слишком за многие мелкие детали цеплялось мое сознание. Я не мог сосредоточиться на чем-то одном. Звуки, предметы, люди, животные… Тысячи вещей, до которых хотелось дотронутся, чтобы убедиться, что они настоящие. Но все это меркло от осознания того, что я был жив — в груди билось сердце, а грудь вздымалась от поступающего в неё воздуха.
— Крис, — обеспокоенно раздалось от сидящего напротив меня человека, полностью залитого чем-то красным. Мозг пытался вспомнить это простое слово, которое я казалось успел забыть.
Кровь?
Я всмотрелся в лицо этого человека и замер. Перед глазами стали мелькать обрывки воспоминаний. Где-то я его уже видел. Голова заболела. Казалось, что это случилось целую вечность назад. В голове резко раздался щелчок, будто бы кто-то нажал на копку, и на меня снизошло озарение.
— Толстяк? — просипел я незнакомым голосом. Мало того. Язык, на котором я это сказал, даже отдаленно не напоминал русский.
— Крис, хвала Создателю, ты цел, — лицо Толстяка после моих слов сразу разгладилось. На последних словах он даже крепко обнял меня, заставив замереть.
«Что произошло? Кто это? Вспоминай! Работай голова, куплю тебе шляпу. Красивую такую шляпу», — зароились в голове мысли. Что удивительно это помогло. Вот только легче от этого не стало, потому что в голове разорвалась бомба из воспоминаний, который померкли пока я блуждал по тьме.
Чертова остановка! Наверное, она была проклята конклавом всех темных магов Земли и осквернена самым непотребным образом, собрав в себе невезение целого города. Спорю, что именно на ней проводили кровавые оргии сатанисты. Никак по-другому невозможно объяснить произошедшее со мной.
Перед глазами застыло изображение номера автобуса — последние воспоминание, которое удалось выудить из моей памяти. На ум приходила только одна нецензурщина, которой я старался отгородить себя от мысли, что скорее всего мертв, а мое тело, может быть, в этот самый момент закапывают на городском кладбище.
Мама! Чтоб мне второй раз умереть и не воскреснуть. Она этого не переживет. Что с ней? Я не могу оставить её совсем одну. Перед глазами застыло заплаканное лицо матери, как она рыдает перед закрытым гробом с моим телом.
Так нельзя.
«Надо срочно вернуться назад», — была единственная мысль, которая прочна укрепилась у меня в голове. На бормотания Толстяка я практически не обращал внимания.
Я наконец-то вспомнил, кем был и почему очутился в этом теле. Всё из-за проклятого автобуса! Этой жестяной банки! Ржавой железяки…
Смутными надеждами я себя не тешил и решил, что в том мире мое тело умерло. Чудес не бывает. Счастливых концов тоже. Есть только сила инерции, которая превращает твое слабое тело в хорошо отбитую отбивную.
Грустные мысли постепенно сменились легкой надеждой. Та ситуация, в которую я попал перестала казаться мне концом моего пути совсем неожиданно. Просто в голову пришла интересная мысль. Если мне удалось попасть сюда, то и выбраться назад тоже может получиться. Все очень просто. Остается только найти ту дверь, соединяющую мой мир с этим.
— Мы уж думали, что все — достало тебя это отродье Зааграза. Лежишь и не шевелишься, только невидящим взглядом в небо уставился. Я минут пять тебя тряс и ничего. Уже думал, что все! Отправился наш Крис к своим богам, но тут ты захрипел, будто бы стакан чистого спиртуса одним махом опрокинул и попытался медальон с груди сорвать. Слава Создателю, ты цел!
Он попытался вновь меня обнять, но я вырвался и посмотрел на медальон, что сжимал в руках. Толстяк видимо это заметил, поэтому добавил:
— Спас тебя твой Путиводник.
Я еле удержался, чтобы не спросить: «кто?». Но вовремя догадался, что это тот, кто изображён на медальоне. Не решив, что с ним делать. Я повесил обратно его себе на шею, оставив это на потом, не придав значения тому, что медальон остыл на удивление быстро.
— Воды, — прохрипел я. Только сейчас осознал, как хочется пить. Во рту расцвела пустыня Сахара, превратив мой язык в один огромный бархан, жаждущий притягательной влаги.
— Держи, — Толстяк протянул мне кожаную флягу, которую отстегнул от своего пояса.
Я дрожащими руками сорвал крышку, аккуратно поднёс к губам и сделал большой глоток кислого вина, затем ещё и ещё. До конца осушив флягу, я отдал её Толстяку и удовлетворённо замер. Жажда наконец отступила.
— Как ты себя чувствуешь, Крис?
— Кто такой Крис? — недоуменно спросил я, поворачиваясь к нему. Затем на секунду мы вдвоем замерли.
Штирлиц из меня бы не вышел, также как и самый посредственный шпион. Прокол в первые несколько минут своего задания. Даже немного стыдно стало. Слишком просто меня раскрыли. Никаких наводящих вопросов, попыток поймать на несоответствии.
Неутешительный мысли об своих способностях я загнал в дальний угол своей головы. Есть же и положительные моменты в потере памяти. Всё с чистого листа. Не надо притворяться, выкручиваться, выдумывать что-то.
— Кто такой Крис? — настойчивее повторил я, наблюдая как Толстяк потерянно рассматривает меня, будто бы впервые видит. Чтобы окончательно его добить, я задал ещё один вопрос. — Где я? Кто ты такой?
— Кристофер Брейм, — запинаясь произнёс Толстяк, смотря на меня глазами по пять рублей. — Это твое имя.
— Кристофер Брейм, — покатал я на языке имя. Не Артём Смирнов, но что есть, то есть. Придётся жить с этим.
Тем временем мой собеседник продолжил:
— Таронс Тейт, — достав откуда-то тряпку он вытер свое лицо, но на мой взгляд кровь помогло это плохо. Кровь уже засохла, поэтому тряпку желательно было бы намочить. — Ещё называют Толстяком. Ты вправду ничего не помнишь, Крис?
— Всё в тумане, — соврал я и постарался подняться на ноги. — Ничего конкретного вспомнить не получается.
Толстяк попытался вновь открыть рот, но его перебил вмешавшийся в наш диалог воин.
— Что с ним? — слева подъехал всадник в закрытом шлеме.
Я попытался вспомнить кто это был. Неожиданно, но это получилось с какой-то легкостью. Ещё один член моего отряда… Разить свою мысль не получилось.
— Память отшибло совсем, но вроде как цел, — объяснил Толстяк и похлопал меня по плечу от чего меня слегка пошатнуло.
— Ладно с ним потом разберемся, думаю, что со временем отойдет. Главное, что жив остался, — вздохнул воин, спокойно приняв то, что со мной произошло. — Командир сыграл в ящик, как и почти все наши. Проклятый маг! Откуда он только взялся?! Никто бы на такое не подписался, если бы знали про этого выкормыша тьмы…
Воин ненадолго замолчал что-то обдумывая, после чего продолжил:
— Пока остаемся только мы втроем, может быть, ещё кого удастся вытащить, но я бы на это не рассчитывал. Хоть заклинание нас только краем зацепило, но все равно живых не так чтобы много осталось. У нас полтора часа прежде чем сюда нагрянут солдаты барона Танса. Постройтесь поживиться до этого момента. Поняли? Лучше оплакивать мертвецов с золотом в карманах, чем без него.
— Чего тут не понять? Мы же не бабы, чтобы по мужикам слезы лить? — высказал удивление Толстяк и кровожадно улыбнулся. — Меньше слов больше дела. Я присмотрю за Крисом, пока он в себя приходит.
— Хорошо. Оставляю его на тебя. Надо попытаться найти лошадь Командира, надеюсь, что седельные сумки все ещё на ней… Встречаемся в общем лагере, — сказал всадник и направил лошадь к тому месту, где недавно действовал черный туман.
Тейт не стал больше задерживаться и направился туда, где остался лежать труп рыцаря, которого использовали, чтобы призвать то темное существо. На моих глазах он аккуратно присел над мертвецом и с размаху отрубил две кисти своим топором, чтобы извлечь их из латных перчаток, которые он сноровисто выбросил. К горлу подкатил вязкий комок, который я еле удержал в себе, но по-настоящему плохо стало после следующих слов моего спутника:
— Спасибо тебе, добрый господин, что даже после смерти приносишь пользу простым людям, — засмеялся Толстяк и снял с одного из пальцев рыцаря золотой перстень. Он попытался надеть его себе на пухлый палец, покачав головой, снял его и бросил мне. Я чисто механически его поймал. — Маловат, но тебе должен подойти. Жалко, что доспех не сможем забрать. Ну да ладно. Добра здесь ещё много. Только успевай собирать. Крис, не стой столбом, займись делом. Не так много времени нам оставили.
Сказав это Толстяк, помахивая топором, отправился дальше обирать мертвецов, совсем позабыв про меня.
— Только далеко от меня не отходи, — добавил он.
Слишком быстро меня оставили совершенно одного. Я осматривал некогда золотой перстень, который украшал маленький фиолетовый камушек, расположенный по центру какого-то выгравированного герба. Он был полностью залит кровью рыцаря. Я хоть и прекрасно понимал это, но просто тупо осматривал это маленькое произведение ювелирного искусства, стараясь найти хоть один маленький недостаток.
Толстяк по каким-то своим соображением выбрал ещё одно лежащие тело и стал его сноровисто обирать. Уверенные движения говорили о том, что он далеко не новичок в этом деле.
«Чертов профессионал!» — злобная мысль вклинилась в голову после того, как я смог оценить с каким мастерством Тейт принялся за свое черное дело. С каждым его новым движением мне казалось, что он всю жизнь только и делал что обирал на дорогах трупы. У него это получалось с какой-то удивительной простотой. Его пропорции придавали этому зрелищу какую-то особенную изюминку, заставляя даже восхищаться его ловкостью и проворством.
У каждого человека есть такой талант. Та маленькая особенность, выделяющая его среди серой массы. У Таросна Тейта, как бы глупо это не звучало, был талант к мародерству.
— Живём! — победоносно закричал Толстяк, снимая с пояса мертвеца в неполном кольчужном доспехе кожаную флягу, к которой он тут же приложился, удовлетворённо крякнув. На его лице появилась счастливая улыбка, которая вызвала у меня отвращение к этому человеку. Эта тонкая полоска, растянувшаяся от уха до уха, была как та белая точка в темном мире — совершенно не подходила обстановке вокруг.
Не отвлекаясь от поглощения содержимого фляги, Тейт поднял с земли меч и по ходу своего движения воткнул его в какого-то беднягу, лежащего на земле рядом с ним. Послышался хрип, который сменился булькающим сопением. А Толстяк как в ничем не бывало продолжил говорить.
— Иртуэльское белое, — мечтательно протянул он. — Прекрасно подошло бы к жареной утке. Кто же его в походную флягу наливает, рожа ты крестьянская?
«Плюс ко всему ещё и эстет», — немного пораженный «достоинствами» Толстяка я удивлённо продолжил наблюдать за его действиями. Он несколько раз пнул труп, не ответивший на его вопрос, и продолжил свое черное дело.
Я посмотрел вокруг и увидел таких же, как и Таронс Тейт. Они бродили от тела к телу словно призраки, оставленные здесь после этого сражения. Шакалы, которые собирали свою награду за пролитую сегодня кровь. Израненные и побитые, смертельно уставшие и подавленные, но продолжающие набивать свои карманы всем ценным, что могли найти на этом маленьком участке земли. И этим стервятникам было не важно, кем был ли раньше этот труп. Врагом или же их союзником, сражавшимся с ними на одной стороне…
Я ещё раз посмотрел на перстень, который рефлекторно поймал, и к моему горлу подкатил комок, когда до меня дошло, что я один из них. Такой же шакал, пирующий на смерти других. Призрак, что застыл посреди этого поля, боясь сделать первый шаг. Захотелось зашвырнуть этот перстень подальше и отмыть руки от крови, но я, сделав усилие над собой, запихнул его поглубже в карман штанов.
— Крис, не спи! У нас мало времени, — отвлёк меня от собственных мыслей Толстяк. Именно он подтолкнул меня к тому про что я успел позабыть.
«Надо двигаться вперёд», — в мозгу всплыла давно забытая мысль, ставшая моим якорем в мире тьмы, который уже стал казаться ненастоящим. Нельзя стоять на месте. Всё можно будет обдумать после. Ведь сегодня решалась моя судьба в этом новом мире.
Больше не став медлить, я твердым шагом направился к лежащему без движения человеку в черных одеждах.
