Волчица и пряности. Том 19

— О, я вижу, тогда мы уживёмся вместе.

Уши и хвост Хоро счастливо дёрнулись.

— Дурень, — улыбнулась она и, прижавшись к нему головой, поцеловала его руку, а потом отпустила. — Тогда я буду смотреть, как ты работаешь.

Вскоре в дверь постучали, это Ергин пришёл позвать их к обеду.

Хлеб, что им дали, не был свежеиспечённым, зато это был хороший пшеничный хлеб. В супе хватало соли и уксуса, он был, как следует, загущён хлебными крошками, и в нём плавали большие куски молодой баранины. Но самой удивительной на столе оказалась бутылка, в которой подали вино.

Амалия прочла предлинную молитву, выученную ею в аббатстве, положив начало собственно еде, и Лоуренс поспешил удовлетворить своё любопытство.

— Какая великолепная бутылка. Такой восхитительный оттенок зелёного цвета.

— Это, кажется, было увлечением моего отца. В подвале усадьбы выставлено много вещей из стекла... И я даже подумывала сохранить лишь часть, а остальное продать и покрыть расходы на водяную мельницу, но...

Амалия говорила, словно чего-то стыдясь, Ергин, неудобно пристроившийся на углу стола, взглянул на Лоуренса. Его смущал не только большой рост, судя по его взгляду, он считал, что господин и слуга не должны сидеть за одним столом. Казалось, мышление у него и Амалии сильно различалось. В том числе применительно к коллекции изделий из стекла. Амалия наверняка подумала о продаже стекла совершенно спокойно, но для Ергина, без сомнений, даже мысли об этом были кощунством. Семейные реликвии, принадлежавшие предыдущему землевладельцу, обладали достоинством семейных сокровищ.

— Если ты запретишь использовать ручные мельницы, ты сможешь решить проблему водяной мельницы, — заговорил Лоуренс, отламывая кусок хлеба и опуская его себе в суп. — Я видел, как подобное происходило где-то в прошлом. Я уверен, что могу помочь тебе.

Ергин выпрямился, словно осознал, что Лоуренс тоже понял.

— Ты можешь?

— Да. Даже в просторных деревнях не так много мест, где можно что-то спрятать.

При слове "спрятать" приподнятое настроение Амалии тут же потускнело. Она наверняка надеялась, что жители деревни помогут по доброй воле.

Лоуренс сделал глоток вина, затем сказал тоном жестокого, алчного торговца.

— Нет нужды беспокоиться. Куда хуже уклоняться от уплаты налогов.

Он улыбнулся, давая понять, что это обычный ход вещей. Амалия поморщилась, но не стала смотреть на Ергина, зная, что тот не на её стороне.

— В конце концов, водяная мельница сооружается ради самой деревни. О, и, конечно же, я не сделаю ничего, что могло бы тебя побеспокоить, госпожа Амалия. Я могу заняться изъятием ручных мельниц сам.

— О, но ты...

— Конечно, нести ручные мельницы не так легко, поэтому я хочу попросить помощи у господина Ергина.

Амалия была умной девушкой и сразу поняла, что ей следует держаться подальше от предстоящей грязной работы. Но у неё было ещё и доброе сердце, переполнявшееся растерянностью и виной из-за такой необходимости.

— В любой момент, — коротко и жёстко ответил Ергин.

Амалия посмотрела поочерёдно на Лоуренса и Ергина, потом удручённо уставилась себе под ноги. Быть во власти не так здорово, как считают некоторые, и это занятие не для всех. Лоуренс снова обдумал ситуацию Амалии. К лучшему или к худшему, но люди способны привыкнуть к власти. Некоторые поэты называли это душевными терзаниями, но по какой-то причине мир не был добр к людям.

— И помочь правителю земли — это нежданное удовольствие для странствующего торговца.

Это было намёком на какой-то доход от его усилий. Молчаливый Ергин тут же открыл рот:

— Семейство Драустем вознаградит твои услуги.

Он решил, что перед ним безжалостный торговец, явившийся извне ради деньги, и Ергин был упрямым в своей верности вассалом. Следя за разговором, Хоро с сочувствием посмотрела на Амалию, но, конечно, вмешиваться не стала, лучше всех зная о беспощадности мира.

— Хорошо, тогда давай пойдём сразу после обеда.

— Госпожа Амалия? — обратился Ергин, землевладелица подняла голову, казалось, желая что-то сказать, но потом она снова посмотрела вниз. Её плечи дрогнули, когда она схватилась руками за конопляное покрывало, столь изящно прикрывавшее её колени.

— Да... всё в порядке...

Лицо Лоуренса внезапно смягчилось, и не потому, что всё прошло именно так, как он представлял. Амалия была мягкосердечной, но у неё хватало смелости противостоять судьбе. И всё, что он должен сделать, это сотрудничать, насколько сможет.

Они решили перевозить мельницы в повозке Лоуренса. Когда он разгружал её, вдруг заговорил Ергин.

— Извини.

Лоуренс не перестал работать, он мимолётно встретил взгляд Хоро и улыбнулся вассалу Амалии.

— Мы попросим заплатить за использование повозки, — сказал он, прекрасно зная, что Ергин имел в виду не это. — И настоятель из аббатства Иоанна полагается на меня. Он скуп и не думает ни о чём, кроме своего аббатства, и никогда не вознаграждает меня должным образом за мои проблемы и за доставку его товаров. Но он сказал, что госпожа Амалия, скорее всего, встретилась с трудностями, и я должен ей помочь.

Это был такой окольный способ торговца передать, что она замечательный человек, заслуживающий внимание аббата.

Ергин с мышцами на плечах, достойными неистового быка, взял с повозки груз и осторожно положил его на землю. Хотя он немного смахивал на разбойника, он вовсе не был неотёсанным громилой.

— Я уверен, что госпожа Амалия станет отличным землевладельцем.

Лоуренс улыбнулся, снимая остатки груза с повозки.

— Это значит, что ей стоит помочь.

Затем Лоуренс направился к главе деревни.

Хоро на мгновение задумалась, не остаться ли с Амалией, чтобы утешить её, но Лоуренс остановил свою спутницу. Они скоро покинут деревню, утешать девушку — работа Ергина. К тому же Ергин умрёт раньше госпожи, и для неё никогда не будет слишком рано учиться, пока его мудрость будет рядом с ней.

Лоуренс направил коня к деревне, пустая повозка громыхала на каждой неровности. Добравшись, он застал главу деревни и прочих селян в разгаре скромного застолья, не ожидавших его вторжения. Мебель была убрана, земляной пол выстлан соломой, на ней сидели жители, собравшись вокруг медного перегонного котла. Вероятно, в нём перегоняли эль специально для главы деревни.

— Это... это... — забормотал глава деревни, будучи не в силах скрыть своего замешательства, несмотря на то, что он выглядел самым умным среди селян.

— О, я не буду возражать, если ты останешься там, где ты есть. Я получил право собирать налоги вместо землевладелицы и пришёл с уведомлением.

— Право собирать налоги... Постой, но это...

— Во времена прошлого хозяина была подписана декларация, запрещавшая использование ручных мельниц, так? И потому, согласно этой декларации, я пришёл их изъять.

Он почти слышал, как становятся дыбом волосы на головах жителей деревни. Но глава тут же подал им глазами знак сверху вниз, как будто кивнув, возможно, пытаясь успокоить их.

— Так, значит?.. Но, как ты видишь, рядом с нами нет кучи ручных мельниц. И в такой лачуге ты не найдёшь, куда бы их можно было спрятать.

Это означало, что всё спрятано заранее. Лоуренс кивнул, не убирая улыбку с лица.

— В самом деле. В отличие от городских домов, потолочные балки открыты, значит, их нельзя спрятать под потолком. Пол не дощатый, а из утоптанной земли. Очевидно, что, если вы закопали бы их в земле, выкапывать по надобности было бы обременительно.

Жители деревни были сбиты с толку его рассуждениями вслух.

— А что насчёт полей? Было бы несложно поискать. Нужно лишь протыкать землю палкой. И все посевы уже произведены. Больших ям быть не должно.

Некоторые из сельчан сглотнули. Ергин запомнит, кто именно.

— Я уверен, что есть много подходящих мест во дворах домов и на дорогах к полям, но они бы выдали себя растущими там сорняками. Я уверен, что их можно спрятать в поле на той стороне реки, но сомневаюсь, чтобы кто-то захотел таскать мельницу так далеко. И что тогда? — Лоуренс огляделся и заглянул в кухню с таким же земляным полом и без двери между ней и комнатой, где все собрались. — В печи... однако, ручные мельницы довольно большие. Да и ручка сгорит.

Тогда — где их прячут? Удачно, что он странствующий торговец, а значит, побывал во многих странах и узнал, в частности, что везде все думают одинаково.

— Что-то, что всегда делают при сооружении дома, про что трудно сказать, менялось в нём что-то или нет, о чём никто не станет беспокоиться.

Лоуренс повернулся, оказавшись лицом к лицу с Хоро, стоявшей в дверях и наблюдавшей оттуда за происходящим. Она с безразличным видом посмотрела на него и подвинулась по его почтительному жесту. Под ней оказалась каменная плита.

— Люди постоянно проходят здесь, поэтому у входа появляется яма.

Значит, можно запросто углубить её и прикрыть сверху камнем. И когда сборщик налогов осматривал дом, хозяин дома стоял, волнуясь, у дверей, так что здесь получалась большая слепая зона для мытаря. Когда Ергин взял в руки железный ломик вместо рычага, деревенский голова в досаде стиснул зубы и опустил голову.

— Даже если мы решим молоть на водяной мельнице, она всё равно сгорит при пожаре...

Им придётся уничтожить все эти забавные лиловые цветы либо хотя бы очищать от них место вокруг мельницы. Заняться столь бесполезными растениями, в самое занятое время.

— Могу заверить вас как торговец, — сказал Лоуренс, — что работа водяной мельницы пойдёт на пользу всей деревне.

Ергин поднял каменную плиту, под ней оказалась ручная мельница.

Всего было собрано семнадцать мельниц. В нескольких домах ничего не удалось найти, похоже, их обитатели просто не имели таких. Чтобы удостовериться в этом, Лоуренс украдкой бросал взгляд на Хоро, она дала бы знак, если бы жители пытались солгать.

Конь недовольно фыркал, таща вперёд нагруженную повозку.

— Мы справились без применения силы, — вдруг заговорил Ергин, было неясно, сказал ли он это самому себе или выразил так свою благодарность.

— Сила торговца в хитрости, — заметил Лоуренс, сжимая покрепче поводья. — Проблема в госпоже Амалии, верно?

На мгновение ему показалось, что Ергин его ударит, но тот только застонал.

— Она кажется слишком доброй, чтобы быть землевладелицей.

— Невероятно, чтобы люди были бы рады платить налоги. Даже если это к их пользе.

— Налог надо платить сразу.

Путешествующие торговцы хитрили с таможенными сборами и договаривались, стараясь избежать те или иные налоги, взимаемые городами. Даже если знали, что налог улучшит дороги в городе, сделает его более безопасным, привлечёт людей отовсюду и расширит торговлю.

— Что хуже, у неё может не хватить денег на починку водяной мельницы. Если так случится, ей может понадобиться прибегнуть к более жёстким методам.

Там уже не хватит ручных мельниц, да их уже и не будет в следующий раз.

— Есть другой способ? — спросил Ергин.

Хоро взглянула на Лоуренса, давая понять, что он не должен глубоко влезать в это дело. Он похлопал её по голове, чтобы успокоить.

— Я торговал в самых разных городах и видел налоги всех видов. Я могу придумать немало.

— Так что это действительно наш единственный выбор...

— Ну, можно было бы найти что-то, что сделало бы жителей деревни богаче.

Не имея возможности заработать деньги, они не могли и платить.

— Мы не торговцы...

— Конечно, — легко ответил Лоуренс, но про себя подумал, что каждый раз, когда Амалия будет взимать новый налог, мягкие области её сердца будут крошиться.

— С моим знанием торговли я мог бы... — он прервался, кое-что увидев. — Госпожа Амалия?

Амалия бежала к усадьбе с другой стороны. У неё в руках было что-то тяжёлое, её даже немного мотало на ходу. Она пропала на заднем дворе. Видимо, она куда-то уходила, пока они собирали ручные мельницы.

— Что она делает?

— Ммм... — озадачено промычал Ергин.

Лоуренс посмотрел на Хоро, подумав, что она может знать. Та казалась тоже удивлённой, но через мгновение она улыбнулась с оттенком радости. Он узнал причину, когда они достигли усадьбы. Они нашли Амалию, сидящую за обеденным столом.

— Юн... юная госпожа? — обратился Ергин, впервые назвав её так.

— Кажется, ты обещал не называть меня так, — резко ответила она.

Засучив рукава, она возилась с чем-то, разложенным на столе. Это были лиловые цветы, принесшие беду в деревню.

— В конце концов, они виновники, — продолжала объяснять Амалия. — Если бы эти цветы можно было использовать, жители деревни были бы счастливы срезать их, и мы смогли бы защитить водяную мельницу.

Это была уже не брошенная судьбой девушка, слишком беспомощная, чтобы ждать от неё чего-то, кроме слёз.

— Ты торговец, господин Лоуренс. Если эти цветы понадобятся в далёкой стране, ты мог бы отправиться и продать их для нас.

Хоро бросила на него взгляд, словно поддразнивала: "Возьмёшься, что ли?"

Но у него был единственный ответ:

— Конечно. Если можно будет получить прибыль.

Это было единственным, что не подлежало обсуждению.

— Тогда, почему бы не попытаться использовать цветы в готовке? Я училась в аббатстве применению ароматных трав. Знаешь, у этого цветка приятный запах.

Она уже принялась что-то изобретать. Хотя предлагать легко, куда важнее найти решимость сделать.

— Если положить это на толстый кусок жареной говядины, можно придать приятный вкус.

— Что-то ещё?

— Может, опустить цветы в плохое вино?

Ергин прочистил горло.

— Как раз то, что я не хотел бы попробовать снова. Хоть в вареном, хоть в жареном виде.

Казалось, он уже всё испробовал прежде и решил, что цветы в пищу непригодны.

— И они слишком ароматны, чтобы овцы, коровы или свиньи стали их есть.

Если бы цветы могли пойти на корм скоту, селяне с удовольствием запустили бы своих животных на цветочные поля. Было очевидным, почему так никто не сделал.

— Продавать просто как украшение домов или ароматизация еды — недостаточно.

Цветов было целое поле, почти несчётное количество.

— Тогда почему бы не набивать цветами ароматные мешочки? Мы часто делали это с травами, росшими в аббатстве.

Женское аббатство, от юных девушек до пожилых дам, все шьют мешочки, орудуя иглами. Должно быть, это было изящное, успокаивающее занятие — наблюдать за их работой.

— Ароматические мешочки — это кое-что, а у этих цветов сильный, сладкий аромат. Но всё же это не тот товар, который продашь в больших количествах. Я не могу предположить, что количество, которое можно продать, будет иметь существенное значение.

Что люди купят скорее — приятно пахнущие лепестки или ароматный хлеб? А купив один мешочек, второй купят уже нескоро.

— Если в одном городе продать можно немного, почему бы не продать во многих городах?

— Товар может попасть под дождь в пути, а высушенные лепестки будут лёгкими, но займут много места. Повозка не слишком большая. Если продавать по кружке лепестков в городе, это не принесёт существенной выгоды, и я не могу себе представить, что такое небольшое количество серьёзно сократит поле.