Вершина мира 1. Часть 4

Вставать расхотелось, и плевать на голод. Хотелось спрятать голову под подушку и умереть на месте. Надеясь хоть как-то унять возбуждение, Влад перевернулся на живот и все-таки заполз головой под подушку, чем напомнил себе глупого страуса. Выпростав из-под подушки руку, щелкнул пальцами, заставляя свет погаснуть. Накрыл голову руками, в надежде, что таким образом сможет удушиться. Конечно, не удушился, только лицу стало жарко...

Руджеро разбудил меня без десяти шесть. Позевывая и потирая закрывающиеся глаза, предложила ему кофе. Руд отказался, сославшись на усталость после ночных полетов, всучил сверток со свитером, и мы долго спорили шепотом об оплате — я совала ему деньги, а он наотрез отказывался их брать. В итоге я затолкала деньги в его нагрудный карман и отправила с богом. Он поворчал, погрозил кулаком и поплелся спать.

Приготовила завтрак и, накормив зевающего Олега, выпроводила к Нике. Оставшись в одиночестве, принялась за утилизацию вещей Влада, торопясь успеть до того, как парень проснется. Закончив с этим, прибралась в каюте, ожидая, когда Влад соизволит подняться, и мы сможем вместе позавтракать. Но Влад и не думал просыпаться, зато приперлись Олег, Ника и еще куча их друзей. Они оккупировали кухню и занялись каким-то безумным проектом для занятий по физике. Я прикрикнула на подростков, чтобы не слишком-то шумели, они меня, как водится, не послушались. Ссориться с ними не хотелось, так что я сочла за лучшее ретироваться в гостиную и почитать.

На диване кроме пледа обнаружился новый мужской свитер, и я с ужасом вспомнила, что Влад спит в моей комнате голый, и в пределах досягаемости нет ничего похожего на его одежду. Вот будет потеха, если он уже проснулся! Если так, он будет злющий, как черт и голодный, отчего начнет еще больше беситься.

Я собрала одежду, которая может понадобиться недовольному, только что проснувшемуся мужчине, присовокупила к ней свитер, надеясь, что это улучшит его настроение, направилась в свою комнату.

...Так он лежал достаточно долгое время, чтобы постепенно начать успокаиваться и даже попытаться убедить себя, что ничего особо страшного не произошло.

Тихонько хлопнула дверь и в щели подушечных складок, проник слабый свет ночника. Даже лежа с подушкой на голове, он услышал шаги. Ее шаги. Легкие, осторожные, боящиеся потревожить спящего мужчину. Эти шаги он запомнил на всю жизнь, и не спутает ни с какими другими. Влад затаился, делая вид, что и не собирался просыпаться. Она подошла к кровати. Раз, два, три, четыре, считал про себя эти легкие шаги. Его шагов, нужно сделать всего два. Какая же она маленькая!

Спиной чувствовал, как Аня смотрит на него и даже улыбается. В такие минуты казалось, что между ними еще все возможно, что он сильнее всех на свете и играючи может поднять на плечи всю эту вселенную, как Атлант из древнего мифа.

Аня присела на край кровати, почти не прогнувшейся под ее весом. Влад с беспокойством думал, как он сейчас выглядит? Сбившееся на сторону одеяло, открывающее его голое тело, беззащитная спина и голова, постыдно укрывшаяся под подушкой, да еще и в чужой постели!

Она вздохнула, и, скорее всего, покачала головой, приподняла край подушки, давая доступ свежему воздуху и свету, а потом... потом он почувствовал маленькую ладошку на своей спине. Эта ладошка легла на поясницу и заскользила вверх, пальцы легонько погладили шею, вызывая приятную дрожь.

Влад не любил, когда его трогают, это вызывало неприятные воспоминания о насилии и боли, после всегда хотелось отмыться, казалось, кожа становилась еще грязнее, чем всегда. Но с Аней совсем другое дело. Там где скользила ее рука, становилось тепло, приятно и почему-то щекотно. Он изо всех сил старался сдержать дрожь удовольствия и глупо улыбался. А еще хотел, чтобы Аня продолжала вот так сидеть и тихонько гладить по спине. Вечно. Нет, вечно, это слишком много, никто не может сидеть вечно, но подольше... Где-то внизу живота свернулся щекочущий комок, который, разрастаясь, заставлял бежать быстрее кровь, лежать на животе стало неудобно, но Влад боялся пошевелиться. Боялся спугнуть этот миг, зная, покажи он, что не спит, ничего больше не повторится. Ладошка, от которой горела кожа, тут же уберется, а комок внизу живота превратиться в тягучую боль, и будет отравлять все существование, день окажется испорченным с самого утра. Впрочем, боль и так будет. Ну и черт с ней!

Аня поднялась, легонько опираясь рукой о его спину, поправила сбившееся одеяло и... и поцеловала его где-то между лопаток. Возбуждение и без того бурлившее в крови вырвалось наружу, заставило тихонько застонать и еще сильнее вжаться в кровать. И тут что-то случилось. Кровать под ним будто провалилась, и он провалился вместе с ней в черную глубину. Мышцы свело сладкой судорогой и показалось, что умер — в жизни так не бывает...

В комнате было тепло и сонно. Хотелось пристроиться рядом с Владом и задремать, положив голову на его спину. Ребята, галдящие на кухне, все-таки помешали ему спать, и Влад спрятался от шума под подушку. Я положила одежду на стол и присела рядом. Как он может спать с подушкой на голове? Это же жарко и неудобно. Я чуть сдвинула уголок, давая доступ воздуху. Как это нас с тобой угораздило так, а? Я тяжело вздохнула. Невыносимо любить мужчину, который никогда не станет твоим. Который для тебя недоступен так же, как прошлое, и в то же время совсем рядом.

Вот он, мирно спит на твоей постели, спрятавшись от шума, и одеяло совсем сбилось, открывая загорелую крепкую спину с бархатистой теплой кожей, до которой страсть как хочется дотронуться. Просто так, потому что он тебе нравится. Потому что любишь его непутевого до безумия. И мечтаешь только о нем, лежа на горячих простынях в темноте и знаешь — он рядом, всего комнату перейти, но нельзя! Нельзя! А, ну и черт с ним со всем! С пониманием, с обязанностями, с чувством вины! Со всеми придуманными тобой и не тобой глупостями и условностями! Не удержавшись, положила руку на его спину, гладкую, горячую, пахнущую сладким, присущим только одному ему, запахом. Погладила, запоминая руками, каждую впадинку, каждую мелочь.

Как же я буду без тебя? Ведь жизнь закончится! Да и не было до тебя никакой жизни-то! И не любила никого раньше, только казалось, что любила, а за тебя боюсь. Каждую секунду, когда не вижу тебя, не знаю что ты и с кем. Боюсь до дрожи в руках, а хирургу нельзя, что бы руки дрожали! Никак нельзя! Горячие слезы подкатили к глазам, обожгли и скатились соленым дождем по пылающим щекам. Было жалко и его, и себя, и несвоевременную встречу. Ну, неужели его никто не мог выкупить и освободить до меня? Почему мы не встретились в каком-нибудь кафе на краю вселенной, свободные от каких бы то ни было обязательств и условностей?

Чувствуя, что вот-вот завою в голос, поцеловала его между лопаток, туда, где виднелся еле заметный хирургический шрам. Это, когда из тебя пулю доставали, а я тихо скулила под дверями операционной и боялась, что ребята не успеют или не смогут.

Я встала и почти бегом выскочила из комнаты, забыв погасить ночник. Размазывая по лицу слезы, отыскала в небрежно брошенном на кресло пиджаке пачку сигарет и зажигалку, заперлась у себя в кабинете. Олег и Ника проводили меня удивленными взглядами.

...Когда спустя несколько мгновений пришел в себя, в комнате никого не было, только ночник светил ровным голубоватым светом. Лежать было неприятно и почему-то мокро. Он скинул с себя подушку, рывком сел и с изумлением уставился на темное, мокрое пятно на простыне. Он тупо разглядывал пятно некоторое время, недоумевая, как такое могло произойти с ним. Да и почти на ровном месте! Подобная неприятность с ним случилась только раз в жизни, когда был подростком, он случайно увидел уединившуюся пару. Подглядывать было нехорошо, но он ничего поделать с собой не смог — любопытство разобрало. Но тогда-то он был, считай ребенком, а теперь... Стало жарко и невыносимо стыдно из-за беспорядка на кровати. Влад поднялся и поспешно сгреб постельное белье, воровато оглядываясь, пробрался в ванну и запихнул скомканную простынь в бак для грязного белья.

Вернувшись в комнату, порылся в Анином шкафу и перестелил кровать. Только после этого смог вздохнуть свободно и оглядеться. Аня приходила не просто так — она принесла одежду, стопочкой возвышающуюся на краю стола. Натянул вещи, приятно пахнущие глажкой, домом и чем-то еще. Последним в руки попался свитер. Парень удивленно щупал мягкую бежевую шерсть. И как Аня смогла отчистить? Влад был уверен, что это невозможно и заранее расстраивался, что вещь придется выкидывать. А свитер вот он, чистенький и мягкий. Влад с удовольствием натянул на себя мягкую шерсть, сразу почувствовав, как все неприятности этого утра отошли на второй план. Ну, случилось и случилось, чего теперь рыдать-то? Все равно не изменишь ничего! Еще бы позавтракать и можно жить дальше...

Вдоволь наревевшись над своей глупой судьбой и выкурив две сигареты подряд, я ополоснула лицо холодной водой и уставилась в зеркало. Безразличное ко всему стекло отразило мой неизгладимый облик. Да уж, красота неописуемая! То есть, такая, что и описывать страшно, не то, что в зеркало глядеться! Красные от слез глаза, распухший нос, ставший раза в три больше обычного, лихорадочно горящие щеки и растрепанные, торчащие во все стороны волосы. В страшном сне привидится — топором не отмахаешься.

Я еще побрызгала в лицо ледяной водой, не помогло. В коридоре послышались тихие мужские шаги, и в кухне раздался взрыв хохота. Очевидно, Олег рассказал Нике, в каком виде Влад ночью заявился домой, и девчонка отпустила по этому поводу какую-нибудь шутку. Нужно спасать парня от надоедливых подростков, они не дадут ему спокойно поесть. Я в последний раз обозрела себя в зеркале, чуть лучше, хоть краснота немного сошла, но делать нечего, придется выходить в таком виде. Кому какое дело, может у меня внезапно разыгралась аллергия!

Как я и ожидала, на кухне все были в сборе, хорошо хоть Никины друзья убрались. Ника беззлобно подшучивала над Владом, а он, не обращая на нее внимания, искал место, куда можно приткнуться с тарелкой. Место никак не находилось оба кухонных стола, обеденный и рабочий, были заняты замысловатыми штуками о назначении которых, можно лишь догадываться. Я прикрикнула на глумящихся подростков и попыталась выпроводить их вон вместе с макетом. Они, громко гомоня, расчистили обеденный стол, но совсем убраться не пожелали.

Влад уселся на освобожденное место и уткнулся в тарелку. Выглядел он немного расстроенным и на меня глаза не поднимал. Ника приткнулась на стуле у холодильника за спиной парня, закинула ногу за ногу и поинтересовалась с совершенно отсутствующим видом, демонстративно разглядывая свои ногти:

— Анька, а что у тебя с глазами? Почему они цвета задницы павиана?

Естественно, на заданный подобным образом вопрос, не обратить внимания не могли, и две мужские головы, как по команде повернулись ко мне. Олег с любопытством, Влад с отстраненным интересом.

— Ничего они не как зад у павиана! — воскликнула я, может быть слишком суетливо, и почувствовала, что предательски краснею. У Олега еще больше прибавилось любопытства, а Влад поспешно отвел глаза и с еще большим рвением занялся едой. — Да и что за сравнения ты подбираешь! Тоже мне, поэт современности! Мои глаза просто немного красные, такое иногда случается.

— А чего нос распух? Ты что из-за Влада ревела, что ли?

Теперь уже Влад посмотрел на меня более внимательно, а у Олега любопытство только что через край не поперло.

— И ничего я не ревела, — как можно более независимо парировала я, — просто у меня новый дезинфицирующий раствор и у меня на него небольшая аллергия.

От такого заявления всякий интерес ко мне пропал, Влад снова уткнулся в омлет, а Олег в макет проекта. Ника же понимающе покачала головой, от этого покачивания мне стало худо — девчонку не обмануть какой-то примитивной аллергией, она обо всем догадывается. Теперь от насмешек не отобьешься. Но насмешек не последовало, и я понемногу успокоилась.

Влад покончил с завтраком, сунул тарелку в мойку и, буркнув "спасибо" поспешил удалиться в свою комнату. Признаюсь, мне очень хотелось догнать его и, хорошенько встряхнув, поинтересоваться, что все-таки стряслось! А с другой стороны, чего ты еще хотела, парень просто не выспался! А потом меня вызвали на работу, и вернулась я только поздно вечером, когда все, хвала богам, мирно спали.

Я прошлепала в ванну, вознамерившись, во что бы то ни стало осуществить мечту последних суток — залезть в душ. Но сразу мне это сделать не удалось. Пришлось сперва подобрать с пола вещи, раскиданные Олегом и вытереть налитые им лужи. Надо вывесить правила пользования душем. Я не намерена каждый вечер убирать подобное болото. Сердясь, скомкала Олеговы вещи и уже хотела запихнуть их в бак для грязного белья, но там обнаружилась моя простыня, которую я только вчера утром застелила.

Я отложила вещи и потянула за белый уголок. Развернув постельную принадлежность, обследовала ее, и сразу стало понятно странное утреннее настроение Влада. Чувствуя, как щеки начинают предательски наливаться краской, поспешно запихнула простыню обратно и завалила ее вещами Олега. Что ж это получается — Влад не спал, когда я наведывалась к нему с утра!? Боже мой, стыдно-то как! Что он мог подумать! Я схватилась руками за горящие щеки. Что он подумал вполне ясно по простыне! Но... я же не могу, да и ему не следует. Впредь надо держать руки при себе и жестоко контролировать свои слова и поступки, чтобы не усложнять и без того непростую ситуацию. В который раз я себе это, интересно, обещаю?

Сбыться благим намерениям, было не суждено, хотя я и продержалась целую неделю, практически не приближаясь к Владу. Насколько это возможно, проживая на одной жилплощади и большую часть времени, находясь дома.

Неделя прошла, и подкрался Никин день рожденья. За пару дней до праздника Наташка заявила, что мне совершенно нечего надеть. Я, естественно была уверена в обратном, поскольку считала, свой гардероб достаточно большим, но, по обыкновению, спорить с подругой не стала. С Наташкой лучше соглашаться, это дешевле выйдет — в этом случае есть шанс остаться в твердом рассудке. Так что из двух зол выбрала меньшее.

За день до праздника пришлось лететь в ближайшую колонию. С нами увязалась Ника под каким-то глупым предлогом оспорить который, впрочем, оказалось невозможно.

— Значит так, — обратилась Наташка к миловидной продавщице едва мы вошли в многоэтажный магазин женского платья, — вот этой девушке, — подруга небрежно указала на меня, — срочно надо приобрести что-нибудь воздушное и шикарное, чтоб все мужики знакомые попадали!

— Наташа! Что ты плетешь! — зашипела я.

— А что я плету? — вроде бы удивилась подруга.

— Ната, все знакомые мне мужики женаты, за исключением папани, Олега и Влада. Папаню я сшибать с ног не могу...

— И не надо, грохоту много будет, — подтвердила Наташка, подталкивая меня к примерочной кабинке, в которую продавщица уже заносила кипу разноцветных тряпок. — И к тому же, твоего папаню с ног сшибать буду я! Олега, кстати, тоже трогать не моги! Его сшибает Ника. Остается только твой разлюбезный Влад.