Лакс Рей искренне считал, что люди делятся на две категории. Первая — люди физического труда. Они большие, сильные (не завидует он! Хотя тому же Командору уверенно смотрит в диафрагму, а когда они стоят рядом, на ум приходит сравнения с больным червяком! Сказано же — НЕ ЗАВИДУЕТ!), они созданы для того, чтобы не приходилось напрягаться второй категории людей. Они незаменимы, когда надо, к примеру, передвинуть шкаф, выкопать канаву, пойти на войну... ясно же! Для того их мир и создал!
Вторая категория — люди интеллекта. Именно так, не интеллектуального труда, а интеллекта. Потому что думать, планировать, играть в трехмерные шахматы — это не вполне работа, это образ жизни. Если привык Лакс просчитывать свои действия на сорок шагов вперед, он так и будет делать. И понятно же, что он самой судьбой предназначен, чтобы управлять этим стадом баранов. А заодно учить тех, кто глупее. Учить правильно управлять.
Признавать интеллект за людьми вроде Командора Лакс решительно отказывался. Тупые же вояки!
Фу!
Признавать за ними право распоряжаться своей судьбой, или оспаривать его приказы? Об этом вообще речь не шла. Никогда!
И вот, словно насмешка!
Он, человек развитый, тонко чувствующий, стратег и тактик, вынужден подчиняться вот ЭТОМУ!
Тупой вояка!
Лакс скрипнул зубами, но....
Проводить?
Хорошо же! И провожу, и покажу, и дождусь, пока ты наделаешь кучу ошибок! И сделаю так, что эту кучу навалят на твою могилу. А я приду и воткну табличку.
Только вот...
Одну мысль Лакс гнал от себя, словно назойливую муху.
Допустим, Командора-то он утопит. А сам выплыть сможет?
* * *
Как же Салея их ненавидела.
Нет, не так.
НЕНАВИДЕЛА!
Она никогда не думала, что ярость бывает такой.
Ослепительной, оглушающей, невероятной....
Когда за дверью ее камеры раздались шаги, Салея привычно скорчилась на своей койке. Закрыла лицо, чтобы не выдать себя сразу же, с первой секунды. Держаться, держаться, ДЕРЖАТЬСЯ!!!
Цивилизация не признает гнилой соломы и крыс в казематах.
Цивилизация несет с собой нечто иное. Хотя Салея была бы рада соломе — это часть живого, настоящего... и крысам! Они тоже — живые!
Но не было ничего!
Белые стены, пол, потолок, гладкие, словно ты внутри яйца. Откидная койка. Стол и стул. Все из белого пластика, легкого и прочного. Не сломаешь. Никак...
В углу — отверстие для физиологических нужд. Над ним сосок душа.
И — свет,
Слепящий яркий свет, от которого не спрячешься, даже завернув голову в тонкую наволочку. Одеяла на кровати — и то нет.
Комфортная температура. Впрочем, она знает, как легко в камере может наступить мороз. Или адская жара, когда в теле не остается ни капельки лишней жидкости. Это не пытки, нет. Это сбои в системе, так и записано. Или эксперименты...
Из одежды — белая рубашка.
Все тоненькое, почти в руках разлезается, на такой веревке даже удавиться не выйдет.
Но Лакс Рей предусматривал все.
В углу ее узилища висит безразличная черная коробочка. Камера. Если она сделает что-то, что не понравится тюремщикам... они тоже сделают нечто такое, что не понравится ей. Вы никогда не слушали сутками одну и ту же музыку? Никогда не жили несколько суток при свете — пульсирующем в произвольном ритме? Так, что даже защититься не выходит... и спать не получается. Кстати — и это. Вам могут несколько дней подряд не давать уснуть. Тоже пытка. Только цивилизованная. Конвенционно одобренная, следов ведь не остается!
Оставалось сидеть и целыми днями смотреть в одну точку.
Впрочем, кое-что Салея могла сделать и в таком состоянии.
Силовой каркас организма преотлично развивается в любых условиях. Достаточно капельки силы, которой и спичку-то не зажжешь, но чтобы она — была! А дальше...
Упражнения отработаны веками! Десятками веков практики! Повторяй и повторяй...
И девушка раз за разом разгоняла по венам теплую каплю. Пока есть жизнь — живет надежда. Так говорила мама. Так считала и сама Салея.
Слишком это страшно — сдаться. Особенно в восемнадцать лет...
Шаги за дверью Салея не слышала. Но чувствовала.
Каждым волоском на теле, каждой порой кожи... до истерики....
Дверь открывается беззвучно. Это она тоже знала.
И — темное пятно на пороге.
Салея ненавидит этого человека всей душой. Она знает, как его зовут.
Рей Лакс, наместник Даэрте. Но про себя она называет его кислотным слизнем. Он такой же... мерзкий, полужидкий, разъедающий все на своем пути. Только вот даже слизни приносят пользу миру. А этот — лишь вред...
Ненавижу...
— Вы не передумали, принцесса?
Салея молча качнула головой.
С врагами не говори ни о чем, — так учил отец. Любое твое слово они используют против тебя. И потому Салея старалась молчать, в крайнем случае, отделываясь односложными ответами.
Не сейчас...
Тяжелая рука ухватила за подбородок, дернула лицо вверх.
— Зря вы это, принцесса. Со мной можно было договориться по-хорошему. А сейчас... не знаю, что с вами сделают. А ну, пошли в лабораторию...
Салея молчала.
Даже когда ее перехватили за длинные волосы и больно потянули за собой.
По белым коридорам.
В белую лабораторию со сверкающими металлическими инструментами...
И черное пятно посередине.
Мужчина, стоящий у операционного стола, словно грязная клякса. Пятно сажи на снегу.
А взгляд черных глаз откровенно хищный, злой... он, наверное, в два раза больше Салеи.
— Принцесса Салея.
Молчание.
— Позвольте представиться. Командор Дарс Кет. Прислан вместо наместника Лакса. Поговорим, как разумные люди?
Молчание.
Командор начал раздражаться, но не сдался.
— Я вам дам один шанс принять решение. Со мной можно договориться по-хорошему. А можно по-плохому. Вы будете сотрудничать, принцесса?
Молчание.
И глаза в пол.
— Нет? Тогда вы бесполезны для нашего дела. А если так... — Тяжелая рука ухватила Салею за волосы, сильно вздернула голову вверх, намеренно выламывая шею. — Смотри сюда. Завтра утром я спрошу еще раз. Если твой ответ снова нет — тебя приведут сюда. Для начала обреют налысо, потом сюда, сюда, сюда, — палец мужчины намечал точки на висках, лбу, затылке, — установят электроды. И начнется первый сеанс. Здоровые мужчины ломались после третьего, тебе, на всякий случай, сделают десять. После чего тебя можно будет использовать, как мы захотим. Я знаю, потомство вы даете только по желанию. Но ты ничем не будешь отличаться от животного. И желание... оно будет.
Рука мужчины очень красноречиво скользнула по груди.
Салея отпрянула... попыталась. Вторая рука, которая так и держала ее за волосы, не пустила.
— Насилие не даст результата, но насилия не будет. Ток просто выжжет в тебе разум... и все, принцесса. Все будет кончено для тебя.
Салея медленно кивнула.
Кончено?
Что ж, не худший вариант.
После смерти родителей, после гибели селения, после нескольких лет заключения в белой клетке...
— И это тебе не поможет, — палец мужчины коснулся дубовой короны. — Я знаю, пока ты не созреешь, ты ни на что не способна... завтра утром за тобой придут. А куда тебя поведут... скажешь сама.
Салея упорно молчала.
Мужчина выругался и отбросил ее от себя. Девушка не удержалась на ногах, свалилась, задела стол, зазвенело стекло...
Конечно, дураков тут не было.
И все собрали, и проверили, и ее обыскали.
А потом и отправили обратно в камеру.
Салея шла по коридору. Все двери, которые тут были, она знала. И бывала практически за всеми. Где-то ее мучили физически, где-то морально.
Только в камере она позволила себе выдохнуть.
Да, такая детская игра. Змейка, называется. Салея ее обожала, могла часами крутить между пальцев любой предмет. И...
Еще одна вспышка памяти из прошлого.
Чуть расслабиться она позволила себе только на кровати. И то — скорчившись в позе безудержного отчаяния. Изображая боль и горе. Талантливо, на камеру изображая. Научилась! Научили!!!
Как раз и не видно, что она прячет в гриве густых волос небольшой осколок стекла. Не слишком большой, но достаточно длинный и острый. Ничего она не себе не прятала, спрятала на охраннике. Он толстый, и предметов одежды и оружия на нем более, чем достаточно. Он и не почувствовал. А потом, когда мужчина повел ее обратно...
Слепые зоны камер вычислить несложно. Для нее...
Одно движение, совершенно случайное, и осколок у нее в руке.
Им вполне можно перерезать себе вены. Но ведь откачают!
Салея не станет упускать свой единственный шанс на спасение.
Нет-нет, никаких глупостей.
А завтра...
Тонкая фигурка застыла на кровати памятником скорби. В голове девушки роились сотни планов, перебираемых, отбрасываемых, пока не остался только один — основной. И два запасных, так, на всякий случай.
Она справится.
Она должна.
Папа, мама, я не подведу вас! И свой народ тоже...
* * *
— Командор, вы думаете...
— Сломается, Вук.
Дарс Кет, расположился на удобном диване. Вытянул ноги. Первый день прошел вполне прилично. И дела ему передают, и Лакс Рей от злости бесится, но ничего сделать не может, и проблему с даэрте он начал решать. Да, своими методами. И что?
Девчонка сломается. Она не боец, это сразу видно. Обычная дурочка...
И можно позволить себе побеседовать с секретарем.
— Не знаю... она точно с ума не сойдет?
— Нет, девчонка крепкая. За эти шесть лет не сошла, и потом не сойдет.
Вук хмыкнул.
— Обидно будет утратить наш единственный ключ к этому миру. Пока еще появится другая королева, пока вырастет... времени пройдет много!
— Не утратим, даже не переживай. Завтра мы получим доступ ко всей энергии этого мира, Вук. Уже завтра... так или иначе...
Командор потянулся, выразительно зевнул... его клыкам мог бы позавидовать средних размеров волк.
Действительно, обидно, когда между тобой и силой, властью, могуществом стоит всего одна сопливая девчонка, которую никак не удается сломать. Ну ничего, это до поры...
И пора настанет — завтра.
* * *
— Командор приказал спросить, что ты надумала.
Салея привычно молчала.
— Идем к нему?
— Нет, — разомкнулись бледные губы.
Тюремщик нахмурился.
— Тогда... к доку, в лабораторию. Он уже с утра готовится, мечтает тебя распотрошить...
Салея промолчала.
О чем тут говорить?
С кем?
Это даже не люди, это... это оскорбление живой силы Дараэ!
Она молча шла по коридору.
Салея даже не сомневалась — в камере за ней наблюдают. В коридоре тоже, но тут... тут у нее есть один шанс.
Всего один.
И когда они проходили мимо нужной ей лаборатории.... Салея рискнула.
Осколок стекла сам выскользнул из гривы волос, и словно обретя свою волю, вонзился охраннику между шеей и плечом.
— Именем Дубовой Короны!
Хлынула алая кровь.
Яркая, живая, сильная... Салее много и не надо было.
Кровь — это жизнь. Жизнь — это сила.
Теперь ей надо совсем немного — только смочить в крови кончики пальцев. И провести ими по лбу. Там, где виднеются наросты... словно под кожей кто-то расположил кругом головы выпуклые бляшки...
И сила пришла.
Ворвалась в нее, как удар, как ураган, как порыв ветра. Заставила закричать, выгнуться... и принять.
И в следующий миг всей обретенной силой Салея ударила в дверь, на которой было написано:
Лаборатория изучения пространственных порталов.
Она знала, ЧТО ждет ее за этой дверью. Чувствовала. Кожей ощущала.
Скрипнул и поддался электронный замок. Куда уж ему... Салея попросту выжгла ему все мозги и начинку.
И вот — ОНА.
АРКА!
Та самая, которую украли у них, которую пытаются изучить... портальный круг.
Пусть пытаются.
Салея сделала шаг внутрь, второй, пустила свою силу по портальным камням.
Она знала, сейчас на станции объявлена тревога. Она слышала вой сирен, видела мелькание огней... у нее есть минута, может, две... даже и их, наверное, нет.
И сейчас сюда мчится ОН.
Ее ночной кошмар.
Но ей нужны всего лишь несколько секунд. Совсем чуть-чуть...
Все ярче горят портальные камни, все быстрее кружатся вихри силы...
И наконец — ослепительная вспышка.
Когда Командор ворвался в зал с порталом, там уже ничего и никого не было.
Только мертвый охранник в коридоре. И никаких следов принцессы Салеи.
Глава 2
Таня шла домой.
Шла, честно говоря, кое-как, ногу за ногу, потому что устала, как собака. И кто бы на ее месте не устал?
Сначала медколледж, в котором она честно отпахала с половины восьмого до четырех, потом подработка до самого вечера... посидеть? Отдохнуть? Нет, не слышала.
Понятно, домой — едва-едва, вспоминая ту самую поговорку...
Сто километров — не расстояние, сто рублей — не деньги, сто лет — не старуха...
Чувствовала себя Таня так, словно ей сто лет и надо проползти еще сто километров. Силы под вечер попросту исчезали куда-то.
Кушать?
Последний бабушкин пирожок был съеден примерно шесть часов назад, и его остатки растворились в организме бесследно. На улице Таня еду не покупала... и дорого, и мало ли что... отравишься — на несколько дней из жизни выпадешь. Полчаса сытости не стоит подобного риска, лучше потерпеть, подождать.
Да, вот это в юных медиков вбивается.
Микробы, токсины, ботулизм...
Если так прикинуть — зараза и опасность поджидает хрупкий человеческий организм на каждом шагу. Как люди еще в палеолите не вымерли — непонятно.
Ну и денег нет...
Ладно-ладно, она бы сейчас и любой токсин скушала, и переварила... просто — нет денег.
И на то, чтобы доехать до дома — тоже. Поймать бы частника, но где ты его поймаешь, в десятом часу ночи, да еще неподалеку от кладбища, да и район такой...
Хороший район, собственно говоря. Но промышленный. И с кладбищем.
С другой стороны, где живется, там и живем! Нет пока денег на квартирку в центре Барска, в Красноармейском районе? *
*— автор меняет и название города, и названия районов, прим. авт.
Заработаем!
Но это потом, а пока... спасибо хоть так-то живы.
Таня тащилась, проклиная сволочей, которым нравится бить лампочки в фонарях, переступая тяжелыми 'говнодавами', и когда из переулка вышла компания из трех подвыпивших парней, даже их не заметила. Пока орать не начали, дурными пьяными голосами.
Сначала она даже не среагировала. Обычно и компании такие на нее не реагировали, никак. Но эти, видимо, выпили более, чем достаточно. До полного заливания спиртом междуушевого канатика.
— Дев-шка, а де-ву-шка?
— Эт-та... мы тут г-ляем!
— К... пания н...жна!
Таня молча прошла мимо...
Как же! Метод, который обычно срабатывал, в этот раз дал осечку. Какая-то пигалица — и мимо!? Да они, да оно... Ух!
А тут кому-то не ухается? И не восторгается?
А мы ее щас того! Восторжим! Или ухнем! Или...
Обычно фантазия у таких компаний гадкая, активность высокая, а результаты действий — плачевные. И рыдают потом такие детинушки горючими слезками, с воплем: 'ня виноватыяаааа мыыыыы'! Только вот их жертвам оно никак не помогает.
