Божий отрок

Пороки монголов типа требушет, которые они называли 'тяньцзи пао — лягушки', размерами оказались немного больше, чем те, что царские мастера строили для испытания новых стен. Белое дерево почти всех конструктивных элементов машин, говорило о том, что построены они где-то неподалеку, и лишь взводные барабаны, оси метательных рычагов, и шестерни с храповиками привезены издалека. Перемещать такие агрегаты было невозможно, поэтому их собирали на местах будущего применения. Несколько установок, под защитой заранее возведенных пленными полевых деревянных укреплений, установили с западной и восточной сторон владимирских стен. Многодневный обстрел сбил дощатые крыши и несколько десятков зубцов с верхних галерей и, разбив кирпичный фасад стен, не смог их проломить или разрушить. Повреждения не позволяли врагу использовать их для штурма, и быстро были восстановлены владимирским гарнизоном, который заменил выбитые зубцы деревянным палисадом, с белой крышей галереи стрелков.

Наконец поняв бесперспективность обстрела, камнеметы поставили прямо на льду водохранилища Клязьмы, и принялись метать снаряды по укреплениям с обеих сторон от русла реки. Метательные машины бросали грузы весом примерно по четыре пуда, на дальность сто двадцать аршин. Несколько дней обстрела также не привели к значимым разрушениям. Речные укрепления были выполнены из кирпича целиком, включая кровлю, поэтому их прочность в комплексе даже превосходила конструкции рядовых городских стен. В них невозможно войти, потому, что нет дверей, а множество бойниц позволяет гарнизону безнаказанно обстреливать штурмующих. Проникнуть в речные укрепления можно только через двух ярусные галереи, идущие от городских башен и расположенные внутри стен на валах. Причем если верхний ярус, освещаемый через стрелковые бойницы, открыт для прохода, то нижний, отведенный под склады закрыт и тщательно охраняется.

После многодневного снегопада погода резко поменялась, открылось синее небо с маленьким ярким солнцем, ударил сильный мороз.

— Князь, там у стены поп стоит. — Оповестил меня дозорный.

Пройдя к бойнице, посмотрел на незваного гостя.

— Кто таков?

— Келарь азм Евдоким, Борисоглебского храма, что в Рязани.

— Чего надобно тебе, келарь?

— Слово вам несу господне! Покоритесь мунгитам, ибо сии злые люди есть божья кара за грехи наши. Отворите ворота, пущай гнев господень падет на головы нечистых духом! Зато светлые душой спасутся, ибо сказано: Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление. Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному!

— Красиво говорит, Иуда. Кто у нас с луком из лучших? — Спросил я начальника местного отряда.

— Никита могет. — Ответил дежурный десятник. — Никита, подь сюды. — Позвал он лучника.

— Никита? Видишь сего христопродавца? Явился он, дабы смущать умы наши. Предать желает души наши Сатане. Угости-ко его стрелой калёной. Токмо дабы не мучился. Господь прощать велел, даже ворога.

Лучник, подойдя к бойнице, глянул на читающего проповедь чернеца и, получив мой кивок, почти не целясь выпустил в келаря срезень. Широкий наконечник стрелы перерубил предателю гортань и тот, хрипя и захлебываясь собственной кровью, ничком повалился в свежий пушистый снег.

Не добившись успеха, в очередной каверзе, хан Бату решил перейти к жесткому варианту. Это стало ясно после того как мунгиты ранним утром послали на лед пленных, с целью убрать деревянную преграду между башен и, прикрывшись заложниками прорваться внутрь городских укреплений. Давно установившийся на реке ледяной панцирь достиг толщины пяди и более, так что вполне выдержит множество всадников.

Приближающаяся толпа пленных под присмотром отставших лучников закричала, обращаясь к обороняющимся, моля о спасении. Ратники за стеной, по команде воеводы, чуть сместили подвижные секции ворот, стоящего на льду укрепления, и открыли проход, в который, не веря в спасение, рванула толпа смертников, ускользая от неминуемой гибели, от рук мунгитов. Русские ратники, прикрывая побег, принялись отстреливать спешащих на прорыв врагов. С помощью того же полона, уже ввиду несущегося во весь опор к открытому проходу конного войска, вратарям удалось закрыть секции, заново скрепив их цепями и брусьями. У деревянной заставы закипел бой, наконец-то поддержанный ревом многочисленных медных труб и больших барабанов кочевников. Им ответил колокольный звон набата со всех церквей Владимира Великого и храма Христа Спасителя. Некоторое время, выигрывая возможность добежать до дальних, раскрытых еще ворот в восточную часть города спасенным от плена людям, ратники стояли насмерть, отстреливаясь и рубясь с навалившимися толпами вражеских воинов. С флангов им активно помогали лучники и арбалетчики, для которых враги, сгрудившиеся на речном льду, были лакомой добычей.

Краснокирпичные укрепления, сторожащие речной створ, осыпали мунгитов дождем стрел, собирая кровавый налог за право прохода за городские стены. Но, очевидно полководцы врага все же окончательно решили войти в город по единственному доступному проходу. К большим деревянным воротам на полозьях, держащимся уже только на напряженных цепях неслись все новые сотни и тысячи воинов. Наконец, поняв, что стену не удержать остатки гарнизона на реке бросили позиции и, теряя убитых и волоча раненых, побежали прочь от укрепления. Из башни было видно, как они сломя голову несутся под защиту палисада у деревянных стен внутренних городских укреплений Владимира. К сожалению, добежать удалось не всем. Вот не выдержали кованые петли ворот, и правая створка под напором массы людей раскрылась, неловко заваливаясь на бок. В проем, гортанно крича, хлынул вал черных людей, похожих сверху на чертей и всадников в мохнатых шапках. Толпа ломилась на простор, спеша покинуть зону обстрела. Вскоре через створ прорвалась огромная масса врагов, замаравшая собой белый снег внутреннего Владимирского моря.

Водохранилище, образовавшееся внутри стен Владимира, благодаря природному рельефу и трудам армии крестьян получилось огромным, вытянутым вдоль русла Клязьмы прямоугольником размерами более трех верст в ширину и двенадцати в длину. На таком огромном поле монголы могли безнаказанно собрать очень мощный кулак, не опасаясь, из-за запредельной дальности, лучного обстрела русских воинов. Боевой лук может добросить стрелу на расстояние порядка двухсот аршин, и три версты ледяного поля оставляли мунгитам огромный безопасный плацдарм внутри города. Чем враги и воспользовались, переправляя через разбитое горлышко створа речных башен все более многочисленное войско. Кирпичные громады, сторожащие реку, убивали и ранили врага, продолжая обстрел, но гонимый приказом конный вал монголов рвался внутрь охраняемого периметра, усеивая своими телами уже без того густо залитый кровью путь. Сколько врагов уже прошло сквозь горло? Двадцать тысяч? Тридцать? Сорок? Расчистив дорогу, к ним протащили и четыре тарана на полозьях, влекомые все теми же пленными русскими. Скоро стало понятно, что вся эта армия готовится к штурму восточной части города.

Вдали послышался глухой удар и сразу же шум водопада. Это на другом конце ледяного поля пороховой миной подорвали верхний шлюз. Из-за высоты водяного столба, для перехода кораблей из водохранилища в реку пришлось построить двухкамерное сооружение. Каждая камера перемещает корабль на высоту в двадцать один аршин. Её размеры в плане десять аршин в ширину и тридцать в длину. Ими и ограничены корабли, способные переходить, из естественного русла Клязьмы в гигантскую запруду Владимирского моря. Подрыв первой камеры не позволит опустить уровень воды до самого дна, но на двадцать один аршин — пожалуйста. Через пролом площадью десять на двадцать один аршин, из объема Владимирского моря примерно в две кубических версты, может слиться примерно полторы. Расчеты показали, что на сброс воды для критического для врага уровня понадобится всего пара часов.

Образовавшийся на месте водосброса столб водяного пара и шум извергающейся воды, подсказал монголам о новой проблеме, которую им подбросили коварные русские. Проседающий у водослива лед и трещины, которые начали образовываться на нем, указали врагам на опасность нежданной каверзы русских. По команде начальников войско развернулось и попыталось организованно покинуть западню.

Однако этого не было в планах наших воевод. Из крепостных амбразур показались бронзовые стволы орудий. Я также отдал приказ и мои пушкари, до времени сидящие в стороне, окрыли лестницы на нижний ярус. Выбив замаскированные в стенах бойницы они, зарядив, накатили пушки на позиции. Снаряженные картечью стволы нацелились в разные стороны. Узрев вал накатывающей армии, пытающейся вырваться из ловушки и подпустив его на кинжальный выстрел, медные орудия изрыгнули смерть. По уговору моя башня палит первой, но нас тут же поддержали стволы второй башни и внутри городских стен.

Шквал картечного залпа, покрошив за раз сотни воинов, вызвал панику, и войско откатилось прочь, вглубь ледяного мешка. Между тем уровень воды уже начал падать и лед, ломаясь по берегу, принялся выгибаться, обещая в скором времени превратиться в ледяную чашу, окруженную стенками покрытыми, снегом, льдом, илом, грязью и речными водорослями — западню, из которой нет выхода. Невозможно забраться на двадцати аршинный склон, имея на плечах тяжелую броню. Запертому в ледяной ловушке войску не согреться у огня, не вкусить пищу, не забыться сном. Осыпая русских проклятиями, огромная орда сгрудилась в центре ледяного поля. Их можно было достать из пушек ядрами, но к чему тратить порох? Довольно скоро опустившаяся ледяная тарелка обломилась по краям и короткой стороне между кирпичными боевыми башнями. Через разлом на лед хлынула речная вода, споро прибывая и бурля, вытачивая из толстой плиты растущую на глазах черную полынью. Придавленная огромной массой людей и лошадей ледяная плита не пожелала всплывать, нагнетаемая сверху все новыми и новыми объемами черного потока. Вскоре глубина стылой воды поверх льда местами достигла полутора аршин.

Поняв, что почти треть войска попала в жестокую западню, ханы послали на штурм три многотысячных отряда. Из ставки к башням на льду вышло около тридцати тысяч воинов, с восхода двадцать и с заката еще столько же. Очевидно, так было задумано с самого начала, но в случае первоначального плана это были атаки, отвлекающие силы русских от основного направления, связывающие всех свободных воинов боем и отвергающие игру резервами. Теперь же это была отчаянная попытка спасти от гибели немалую часть армии. Приступ с лестницами на высокие кирпичные стены, стоящие на валах и так был обречен, но в самый жаркий момент штурма, по скопившимся под стенами огромным массам живого мяса картечью ударили орудия из башенных амбразур. Им помогали ладожские воины с огнестрельным оружием и лучники. Снаряды рвали, убивали и калечили лучших воинов Бату хана. Животный ужас, охвативший монголов, заставил их бросить приступ, не взирая, на возможные жестокие наказания. Лишь незначительное число орудий, стоящих в башнях позволило большей части уйти целыми. Хотя картечная коса уложила под красными стенами несколько тысяч убитых и раненых.

Попавшее в западню на водохранилище войско мерзло. Монголы, спасаясь от холода, сидели на конях, пешие воины позволить себе такого не могли. Да и кони были не в восторге от стояния по брюхо в ледяной шуге. Почуявшие надвигающуюся смерть монголы стали приближаться к стенам, держа оружие в вытянутых руках и крича от отчаяния. Они желали сдаться. Но кто же их возьмет в полон? Где их разместить? Чем кормить и главное зачем? Эти люди пришли сюда за нашими жизнями, пусть заплатят за это своими. По приближающимся был открыт орудийный огонь. Метания обезумевшей толпы привели к разломам уже напряженного льда. В трещины посыпались воины и лошади, кочевники в намокших тяжелых халатах и доспехах почти сразу шли на дно. Лошади, пытаясь выбраться, бились до последних сил. В нескольких местах отряды монголов пошли на штурм. Хаотичные атаки неприступных склонов, на которых высятся деревянные стены с башнями, и враждебным гарнизоном, вооруженным огнестрельным и холодным оружием, были обречены. Нигде монгольские воины не смогли подняться даже к подножию деревянных укреплений. Трагедия длилась до утра. Сильный мороз не оставил монголам шанса. Выжить смогли считанные сотни, которых тоже никто не стал спасать.

Наутро, празднуя победу, разлились радостными перезвонами колокола. По городу двинулся крестный ход. В открытых для горожан церквях прошли благодарственные службы.

Монголы, поняв, что потеряли почти треть войска, с новым рвением принялись укреплять осадные заграждения. Оружие, которое оказалось в окруженном городе гарантировало вселенскую власть. Теперь просто взять и уйти, бросив чудоогненные трубы Бату-хан уже не мог. Ему никоим образом не удалось бы оправдаться перед Огодаем — великим ханом всех мунгитов за упущенную возможность. Признав, что штурмом взять город не удастся, ханы, осаждающие стольный Владимир, решили замучить город измором. Прошло несколько дней.

Дым и смрад от мунгитских станов периодически накрывал город. Вонь стояла страшная. Кочевники никогда не моются. Такое время, такие обычаи. У них это считается нормой. В городах западных королевств существуют бани, можно помыться на постоялом дворе, но даже среди высшего света это не очень распространенный обычай. Букет от иных благородных случается такой, что хоть стой хоть падай, от того среди знати очень ценятся ароматические воды, перебивающие тяжелый запах. Так чего взять с кочевников, где в степях с водой вечные проблемы.

Совет воевод прошел в новых каменных палатах дворца Константина Всеволодовича, возведённых в Ветчанном городе после великого строительства. Государь собрал всех войсковых и кончанских воевод.

— Славим тебя великий государь с небывалой победой! — Выступил от восточного крыла наследник, великий князь Василько Константинович.

— И вас други мои с победой, великой. Большое дело сделали. Обаче здравицы кричать станем опосля того как ворога из земель наших изгоним. Кто что думает по осадным делам? — Ответил государь.

— Первый воевода думный боярин Овчина. — Обратился Константин Всеволодович к самому нашему опытному полководцу. — Ты, о чем нам поведаешь?

— Государь, войска вражьего на льду положили невесть сколько. Десятки тысяч. Да с поля, тех, что подступали многие тысячи убитых да пораненных. Да за стеной их вдвое, аль более от того счета стоит. И лучших воинов на приступ Бату хан не посылал еще. Коли полезут на стены, отобьемся, без сомнения. Обаче не пойдут оне боле на приступ. Твое войско, что под Полоцком стоит, имеет семьдесят тысяч пешими и конными. Сие меньше чем у ворога. Ежели мы со стен воинов снимем и в рать поставим мож и уравняемся, обаче больно умелое войско у ворога, хучь теперяче конечно полегче вестимо. Думаю, азм не усидят мунгиты под Владимиром. Малые отряды по лесам сотни вражьи режут, что жито в окрестных местах промышляют. Обаче приказом твоим все запасы собраны в столице, али пожжены во прах. От того корма в округе нету, потому много войска хан вскоре зачнет посылать в дальние земли. По силам нам отловить сии большие отряды и разбить их твоим царским войском. Коли прикажешь, могу выехать азм к Полоцку и самолично управиться с татями, а уж опосля к Владимиру Великому на выручку идти.