Балет. Серебряные крылья. Книга 2

— Вот именно! А это, смею вам напомнить, не частная школа, а исправительное учебное заведение. Для несовершеннолетних правонарушителей! Сейчас пребывание здесь, скорее награда, чем наказание.

— Вы полагаете, что плохая еда, продавленные постели, разваливающиеся парты и одежда, в которой на улицу выйти страшно — это кратчайший путь к исправлению? А ежедневные мысли на тему: обвалится на меня потолок сегодня, или это случится завтра, принесут детям пользу?

— Не нужно драматизировать. Я против того, чтобы жизням людей угрожала опасность. Ведь, если пострадает кто-то из преподавателей, мое управление обязано будет выплатить компенсацию. Поэтому мы не имеем ничего против капитального ремонта. Это необходимость. Но все остальное... развращающая роскошь. Что недопустимо для Миссии Милосердия. Вы должны прививать воспитанникам скромность и смирение. А также я перед завтраком, я не слышала молитвы, в которой ваши воспитанники просили бы Господа нашего простить им их многочисленные грехи.

— Это светское учебное заведение, смею вам напомнить. И заставлять всех детей без разбору молиться, когда часть из них является атеистами, на мой взгляд, неправильно. Да и про 'многочисленные грехи' у абсолютного большинства говорить не приходится. Так... пара проступков. И чаще всего совершенных по малолетству. Эдгар, — окликнул Вадим светловолосого немного взъерошенного парня, который удобно устроившись на подоконнике что-то рисовал своем планшете. Юноша мгновенно вскочил с насиженного места, удивленно уставился на директора. После чего немного растерянно пролепетал:

— Здравствуйте, сэр. Я могу вам чем-то помочь?

— Да. Расскажи, пожалуйста, как давно и почему ты тут оказался?

— Не помню. — Растерянно произнес мальчишка. — То есть, помню, что меня сюда в первом классе перевели. За из-за чего — нет.

— Вот видите! — восторжествовала Натали Арк. — Никакого раскаянья! И после этого вы будете утверждать...

— Ой, вспомнил! — радостно перебил ее Эдгар. — Я на крышу залезал и сидел там. А это было запрещено. Ну, по пожарной лестнице подниматься. Она старая была. Шаталась. Мне несколько раз пытались объяснить, что это опасно. Но там было так красиво... особенно на закате. И мой старый дом виден был. Мы там с мамой жили, пока она не умерла. Спускался я в потемках. И однажды упал. Оступился просто. Сломал два ребра. А через неделю, как только фиксирующую повязку сняли, я снова туда полез. И после этого меня сюда и перевели. А что?

— Госпожа Арк интересуется судьбами воспитанников. — Не моргнув глазом соврал Вадим. — Эд, а скажи мне еще вот что: за что сюда направили вот тех подружек-хохотушек? — мужчина указал на двух первоклассниц, которые устроились на другом подоконнике и что-то бурно обсуждали, периодически хихикая.

— Тася... она вроде-как собаку украла. Их с классом на экскурсию в торгово-развлекательный центр отправили. Она от группы отстала. И возле одной из многочисленных лавочек увидела щенка. Без поводка. Ну, и подумала, что он потерялся. А так как сама плохо представляла себе, как найти его хозяев, решила, что ее учительница ей в этом поможет. Взяла животное на руки и пошла искать свой класс. Найти не успела. Служба безопасности ее задержала раньше. Хозяйка пса, которая оставила его 'всего на несколько минут без присмотра' в добрые намерения Таси не поверила. И обвинила малявку в краже, причем в особо крупных размерах. Животное, оказывается стоило, как трехэтажный дом в центре округа. А Делия... — Эдгар немного помялся, а потом все же продолжил, но уже тише. — Это, вообще, бред, если честно. Ее в проституции обвинили. Забрали из нелегального борделя и сразу отправили сюда. Не в какой-нибудь реабилитационный центр, а сюда! Можно подумать она там по своей воле оказалась. Или ей нравилось то, что с ней там делали.

— Спасибо, Эд. Ты очень нам помог. А теперь бегом в класс, иначе опоздаешь на первый урок.

— Хорошо.

Остаток пути они проделали в молчании. И лишь когда за ними закрылась дверь, Вадим разразился полной яда тирадой:

— Ужасающие своим цинизмом преступления! Десять лет тюрьмы и ежедневное публичное покаяние — самый мягкий приговор, который можно было им вынести. Вы серьезно считаете, что такое наказание соизмеримо проступку Эдгара? Или этого заслужила Тася? Конечно же! Наивность — великое преступление. Особенно в шесть с половиной лет. А Делия? Она должна каяться и просить у вашего бога прощения за то, что ее насиловали какие-то извращенцы?

— Страдания укрепляют дух — Натали Арк была непрошибаема. — Молитва же помогает пережить дни тяжких испытаний и скорби. Всем же известно то, что нас не убивает, делает сильней.

— Не тратьте свое и мое время на проповеди. В свою веру вы меня не обратите. Я собственную имею. Мои дети будут жить в достойных условиях, чего бы мне это ни стоило. В своем отчете, вы можете указать, что с воспитанниками обращаются слишком хорошо, указав это, как недочет. Ваши, несомненно, 'конструктивные' предложения по ухудшению жизни ребят, администрацией Миссии будут тщательно изучены. Возможно. Если мы найдем на это время

— Да, как вы смеете говорить со мной в таком тоне?! — Натали Арк покрылась уродливыми красными пятнами от переполняющего ее возмущения. — Я этого так не оставлю. Можете попрощаться с этой должностью!

Катрина расхохоталась. Вадим сдержанно улыбнулся. Госпожа-ревизор недоуменно на них уставилась, явно желая получить объяснения не совсем обычной реакции на ее слова.

— Какое очаровательное проявление административного экстаза, — протянула Кати все еще забавляясь. — Мне так нравится в людях наивность и непосредственность! Правда, в вашем случае, это скорее глупость.

— Что?!

— Да, вы не ослышались. Я сейчас говорю об обычной человеческой глупости. А как еще объяснить ваши угрозы? Перед тем, как инспектировать Миссию Милосердия, нужно узнать, что за человек данным заведением руководит. Это ведь логично? Полноценное досье на него, — Женщина кивнула в сторону Аверина. — У вас вряд ли найдется. Но хотя бы характеристику почитать можно было? Прежде чем наживать врага в его лице. Он же боевой офицер. Причем офицер в каком-то там поколении. У него верность и честь, можно сказать, в базовых настройках. И за своих этот человек кому-угодно глотку перегрызет, используя для этого все доступные средства, коих у него найдется немало. А воспитанников Миссии он уже давно считает 'своими' детьми.

— Кстати, о доступных средствах. Дамы, прошу меня простить. Я должен позвонить своему адвокату и назначить ему встречу. Мне необходимо проконсультироваться по поводу того, какие обвинения можно выдвинуть чиновнику, в ответ на его угрозы. Во-вторых, детально разобраться со случаем Делии. Потому что причина ее появления здесь бьет все рекорды маразма. Пока, по крайней мере.

Госпожа-ревизор сочла за лучшее спешно удалиться, даже не попрощавшись. А Вадим с Кати засели за программы профориентации в ожидании приезда юриста. Директор Миссии Милосердия Святой Елены волевым усилием закрыл файл с личным делом Делии. Потому что разбираться в нем сейчас — без адвоката, просто, время терять. А его сейчас было не так уж много.

Ожидание не продлилось слишком долго. Через полтора часа представитель юридической фирмы уже преступил к своей работе.

— Этому учебному заведению требуется штатный юрист, — констатировал Август Ортер, отрываясь от изучения пакета документов, предоставленных ему директором Миссии Милосердия святой Елены.

— Вы можете кого-то посоветовать?

— Скорее предложить кое-что. Сейчас под моим руководством проходят стажировку два очень инициативных студента. А инициатива, как вы знаете, наказуема. Пусть посидят у вас с недельку. Личные дела воспитанников почитают. С детьми поговорят. Это будет для них отличной практикой. — Мужчина задумался на минуту, однако все же продолжил. — Случай Делии, безусловно, беспрецедентен. Но я уверен, они смогут найти и другие нарушения.

— Буду рад любому содействию.

— Замечательно. Я хоть немного от них отдохну. Они чудесные ребята. Вы не подумайте. Просто слишком деятельные.

— Это ничего. — Вадим улыбнулся. — А что с Делией? Если честно, в суть ее вопроса вникнуть просто не успел.

— Я это уже понял. — И видя в глазах своего нанимателя невысказанный вопрос, пояснил. — Вы спокойно сидите, вместо того, чтобы метать громы и молнии. Я, признаться, думал, что случай Анастасии — единичная осечка правоохранительной системы. Сейчас в мою душу закрались некоторые сомнения на данный счет. Мне кажется, я попал в 'Аллюзию' Василия Кина.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Катрина.

— Антиутопия, описывающая очень странный мир, где лишь формально были законы, полиция и суды, а на деле всем заправляли деньги, нажитые не совсем честным путем, а у власти стояли коррупционеры. Раньше мне казалось, что только в книгах Кина могли осудить за проституцию ребенка семи лет и обязать ее выплатить государству штраф по достижению ею восемнадцати лет.

Директор Миссии Милосердия святой Елены грязно выругался. После чего подошел к встроенному в стену шкафу. Открыл его. Вытащил из его недр стеклянную бутылку с темно-янтарной жидкостью. Подержал ее в руках. Неохотно вернул ее на место. И потянулся за пузырьком успокоительного, который еще месяц назад забыла Диана. На ладонь ему упали три таблетки. И Вадим решительно бросил их в рот. Запил водой. И лишь после этого повернулся к юристу.

— Я не сторонник алкоголя, — сказал адвокат, немного замявшись. — Но, в данном случае... ничего не имею против того, чтобы вы немного выпили.

— Это он к тому, что у тебя сейчас самое, что ни на есть зверское выражение лица. И его оно нервирует, — невесело усмехнулась Кати. — Вадим, может тебе сделать небольшой перерыв? Пойдем проведаем Диану и Рудольфа. Ты как раз успокоишься.

Но надеждам Катрины не дано было сбыться. Встреча с любимой женой привела ее друга детства в еще большее бешенство.

Дело в том, что вышеупомянутая особа в компании с женихом мисс Андраши танцевала на пуантах. В ее движениях не было более той стремительной легкости, что так восхищала Майкла Кейна. Появилась некоторая скованность — осторожность. Но определить в ней человека, который еще совсем недавно с трудом поднимался по лестнице на второй этаж их дома, было попросту невозможно.

И когда Вадим уже был готов порадоваться достижениям своей любимой женщины, она оступилась и полетела на пол. Упасть ей не дал Рудольф. Он молниеносно подхватил ее на руки. Воспитанники Миссии Милосердия, ставшие зрителями на этом импровизированном представлении, разразились криками и овациями, видимо решим, что так и задумывалось. Это и спасло двух фанатиков балета от заслуженной кары. Сейчас их окружали дети. И высказать все, что он думает о здравомыслии этих двух балетных дарований он попросту не мог. Воспитание не позволяло.

ГЛАВА 32

Вчетвером они сидели за столиком уютного кафе, оформленного в стиле Прованс и обедали. Август Ортер присоединиться к ним не пожелал и отговорился тем, что сидит на диете, к тому же именно сейчас ему жизненно необходимо сделать несколько звонков.

Ели друзья в гробовом молчании. Потом Кати завела светскую беседу о моде, погоде и обязательных в этом сезоне светских мероприятиях для публичных лиц. Ближе к десерту разговор зашел о детях в которых Рудольф нашел весьма талантливыми.

— Проблемы с переводом будут, — Тяжело вздохнул Вадим, отхлебнув чая. — Ты пойми: Миссия Милосердия святой Елены — специализированное учебное заведение. Сюда детей направляют в принудительном порядке для перевоспитания или наказания. Версии соответствующих должностных лиц в данном вопросе разнятся. Ты думаешь, что Отдел социального благополучия пойдет нам на встречу? Как бы не так. За двадцать с лишним лет существования данного учебного заведения отсюда до совершеннолетия не выпустили ни одного ребенка. Не было переводов в другие школы. К моим детям эти чертовы бюрократы относятся как к особо опасным преступникам, которым нельзя жить и учиться рядом с 'нормальными' детьми.

— Неужели за столько лет никто ничего не придумал, чтобы вырваться отсюда?

Вадим сегодня был не в духе, поэтому ответил суть более резко, чем ему самому бы хотелось:

— Способ был. И дети периодически им пользовались. Суицидальные попытки тут совершались по несколько штук в год. Некоторые даже увенчивались успехом. Но я надеюсь, это в прошлом. Так вот, о переводе. Чтобы это стало юридически возможно, нужно оспорить в суде правомерность помещения сюда ребенка. Возможен другой вариант. Предоставить независимой комиссии отдела социального благополучия доказательства того что воспитанник Миссии Милосердия исправился и более не несет угрозы обществу.

— Они с ума там посходили? Какая может быть угроза обществу от восьмилеток?

— Судя по тому, как их стараются изолировать от других детей, угроза нешуточная. Но с этим можно справиться. Раз речь идет о младшеклассниках, то через месяц-два, пройдя через все бюрократические препоны, мы будем готовы предоставить документы для перевода. Но с принимающей стороной также могут возникнуть трудности. Ты уверен, что руководство той школы будет готово принять ребенка, из Миссии Милосердия святой Елены? До определенного времени у этого учебного заведения и его воспитанниках была не самая радужная репутация.

— Откажутся принять здесь, отправим в Таний.

— Хорошо. Однако это еще не все. У многих из воспитанников есть родители. И без их согласия ни о каком переводе также речь не идет.

— Ты думаешь они откажутся дать своим детям шанс получить хорошее образование?

— А кто знает, что там в головах наркоманов, алкоголиков и прочих несознательных элементов? Могут и отказать. Хотя и это решаемо. Но опять же... нужно время.

— До начала следующего учебного у года справитесь?

— Должны.

— Отлично.

— А с Аделиной что? — спросила Диана, не поднимая глаз от тарелки с фруктовым салатом. — Есть данные, чтобы заниматься балетом профессионально?

— Время безвозвратно упущено. Если бы мы пару лет назад ее нашли, и разговор бы не шел. А сейчас... не знаю, что делать. Она талантливая. Трудолюбивая. Прогрессирует. Но ей нужна индивидуальная программа и гениальный педагог. Девочка — неограненый алмаз. Только чтобы сделать ее бриллиантом, нужно приложить слишком много сил, времени и денег, а их в ее семье нет. — Рудольф раздраженно оттолкнул от себя пустую тарелку. Ему действительно жаль терять одаренных детей только потому, что их талант вовремя не разглядели. — Никто не будет учить ее, выкладываясь на сто процентов. Нерентабельно. Вероятность того, что Аделина просто догонит своих сверстников не слишком велика. А тратить годы на воспитание слабенькой посредственной балерины — это... глупо.

— И что же делать?

— Продолжать. Ты ведь сейчас ничем особо не занята. Когда появятся близнецы времени у тебя станет меньше, но твой муж ряд ли запрет тебя в детской. Так что найдешь часок-другой погонять девчонку.