— А как же вы... — она снова покраснела, — как же вы... — и шепотом закончила, — размножаетесь?
— Никак, Богуславская. От местных женщин мы не можем иметь детей. Хотя физиологически они идентичны жительницам Туры.
Она открыла рот, посмотрела на него, покраснела еще больше и захлопнула его, засопев.
Некоторое время что-то бормотала себе под нос и Макс с интересом ждал — к каким выводам еще она пришла. Но спросила она совсем о другом.
— Я вот чего не понимаю, лорд Тротт, — наконец, заговорила принцесса. — Этот мир ведь материален?
— Определенно материален, Алина. Что вас смущает?
Она замялась.
— Я не понимаю, как я могу существовать в двух материальных телах одновременно. На Туре всегда одна ипостась материальна, остальные заключены в энергетической оболочке. Если Четери оборачивается в дракона, его человеческая ипостась переходит в линии ауры. Получается, наш дар-тени — это часть ауры, вторая ипостась, так? Так как она может здесь быть материальной — когда я на Туре тоже материальна? Даже если сюда утягивает вторые ипостаси...
— Я думал над этим, — спокойно ответил Тротт. — Полагаю, все дело в том, что только для нас существенно деление на материю и энергию. А для высших сил это суть разные состояния одного набора волн. Поэтому ничего не мешает оторванным от нас линиям ауры с достаточным энергетическим наполнением в присутствии бога-источника становиться материальными.
— А почему этот бог-источник не возвращается на Туру?
— Я не знаю, Богуславская.
— Может, ему что-то мешает, — с жалостью пробормотала она. — Ему, наверное, тоже очень плохо далеко от дома.
Она шмыгнула носом и поспешно взглянула на Макса — словно проверяя, не будет ли он насмехаться. Но он уже не слушал ее — поднял голову, почуяв то, что ждал с самого утра, взял принцессу за измазанную ягодами ладонь и дернул под раскидистую шапку папоротника. Богуславская взволнованно ойкнула.
— Тише, — жестко, почти неслышно прошептал он и на всякий случай закрыл ей рот рукой.
Гул, привлекший его внимание, усилился, над кронами мелькнули неспешно летящие два раньяра. Еще несколько точно летели вдоль берега и дальше по лесу.
Ищут. Значит, на их поиски скоро от ближайшей твердыни пойдут и охонги, а скрыться от них так просто не получится. С медленным ходом принцессы им никак не успеть к поселению до того, как навстречу придут всадники на инсектоидах.
Значит... пока есть время подготовиться, а затем придется уповать на счастливый случай и собственные силы.
— А зачем они вообще ищут меня? — ожидаемо спросила Богуславская, когда стрекозы уже давно улетели, и она снова шагала рядом, посерьезневшая и опечаленная. Солнце поднималось выше, нагревая воздух, но их спасал ветерок, идущий с моря. — Откуда они знают, что я здесь? Да и... кто они такие, профессор?
Тротт отпил воды из фляги — предстояло очень много говорить. Протянул спутнице.
— Мне придется начать с истории этого мира, — сказал он. — Наберитесь терпения, Алина. Все вопросы потом.
— Хорошо, — пробурчала она, затыкая фляжку пробкой. — Никаких вопросов.
Макс постарался рассказать обо всем максимально сжато и емко, не забывая отслеживать периметр — основной опасностью было пропустить нападение паука, а если заметить заранее, справиться с ним будет куда легче. Закончил с краткой историей вторжения новых богов на Лортах, — принцесса на удивление долго молчала, не перебивая его и кивая. Они шли и шли — а Тротт рассказывал о том, что материком правит император, тха-нор-арх, а империя поделена на земли, которыми уже управляют военные аристократы: кнесы или тха-норы, что уровень развития местных жителей сопоставим с туринским около тысячи лет назад, что здесь принято рабство и жизнь человеческая ничего не стоит. Поведал о своем пребывании в Лакшии и ожидаемом открытии проходов на Туру для армии императора, о поднятых туринских предсказаниях о конце света и местных мифах про благословенную землю, куда можно будет сбежать с тонущего материка. О том, что старая жрица приказала найти и принести в жертву беловолосую крылатую девушку, чтобы та не смогла закрыть врата в другой мир.
— Но я понятия не имею ни о каких вратах, а уж тем более о том, как их закрывать, — недоуменно проговорила принцесса, зябко потирая рукой плечо.
— Тем, кто вас ищет, это неважно, — хмуро сказал Макс. — Императору подчиняются безоговорочно, и если он приказал вас найти, они здесь все перевернут, но найдут. Нам нужно постараться уйти от них и успеть под защиту Источника.
Принцесса все больше бледнела, а на последних словах и вовсе передернула плечами. И посмотрела на него с жалостью.
— Теперь я понимаю, почему у вас такой плохой характер, — тихо проговорила она. — Жить здесь, даже наполовину — я бы точно сошла с ума. Наверное, то, что другие дар-тени не помнят о жизни на Туре — это благословение.
Макс один раз останавливался на привал, днем, в самую жару — когда заметил, что спутница стала отставать и запинаться. Благо, в этой влажной местности за день всегда можно было наткнуться на несколько ручейков или речек. Алина, когда он объявил о привале, подавленно сказала "спасибо", да и вообще после того объема информации, которую получила от него с утра, выглядела испуганной и периодически кусала губы. Но не плакала и на том спасибо. Речная вода освежила ее — и когда она вернулась в тенек умытая, с мокрыми волосами, то даже повеселела немного. И сухарем хрустела вполне задорно.
— Сейчас бы еще мяса, — мечтательно пробормотала она.
— Костер только вечером, — объяснил Тротт. — Днем нас выдаст дым, а ночью дыма видно не будет, огонь спрячем под навесом.
Макс проверил сумку — сухарей оставалось немного, максимум на неделю. Они, конечно, и так не пропадут — помимо мяса есть еще съедобные растения, вкусные клубни, которые можно запечь, — но клубнями не набьешь мешок, а на их поиск все равно будет тратиться время. В который раз он пожалел, что не обыскал убитых наемников — там наверняка были и припасы, и нужное оружие, — но на тот момент первоочередной задачей было увести Богуславскую подальше. Да и не было у него, раненного, сил, если честно.
Вторую остановку он сделал уже в глубоких сумерках, когда принцесса уже шумно дышала и пошатывалась от усталости. Но не жаловалась, да и вообще была очень молчалива — за оставшиеся полдня они дай боги пятью фразами перебросились. Макса это вполне устраивало. Успеют еще наговориться, а у него с непривычки горло болело.
Алина сползла на землю спиной к стволу, обхватила колени руками и опустила голову. Макс быстро обошел окрестности — хищников не было видно, — умылся в ручье, выпотрошил подстреленную косулю, разложил костер, а она все сидела и сидела так. Затем встала и медленно побрела к ручью. Стянула сорочку — он мельком сквозь деревья увидел светлую спину, темные крылья, касающиеся ягодиц, длинные тонкие ноги, и отвернулся, — и долго плескалась там, и выстирывала одежду. А он с досадой думал, что нужно было взять еще одну рубашку на смену. Не предлагать же ей свою, провонявшую потом. И ему без нижней одежды никак, разве что полуголым идти. И, конечно, нужна ей обувь, потому что скоро мхи станут реже, пойдут холмы, а там будут и камни, и колючие растения. И много чего нужно.
Принцесса так же молча вернулась — во влажной сорочке, села у костра на ствол, безразлично глядя на поджаривающееся мясо. Макс достал нож.
— Я вам сделаю прорезь на спине, — сказал он, — чтобы крылья были наружу, по жаре будет легче. Повернитесь.
Богуславская взглянула с благодарностью и повернулась — и он вырезал на сорочке в районе лопаток прямоугольник, помог вытянуть крылья — управлялась она с ними еще неуверенно. Пух был длинный, очень мягкий и забавно щекотал кожу. Он уже и забыл, как щупал свои крылья, когда только осознал себя здесь. Точнее, Охтор щупал.
— Мясо скоро будет готово, — сказал он, обжигая на костре тонкую палочку. Разложил на коленях отрезанную мокрую ткань, коснулся горячего кончика палки языком. — Смотрите, Алина. Вот это, — он нарисовал вытянутую дугу, — залив Мирсоль. Мы находимся примерно здесь, — Макс ткнул точку в начале дуги, снова сунул палочку в костер. — Впереди ориентиры — два холма, расположенные параллельно морю, на них сломанные ветром папоротники. Это где-то треть пути, — смоченный слюной импровизированный карандаш нарисовал холмы. — Дальше пойдет не такая легкая местность. И начнутся владения местного тха-нора. Здесь, — он ткнул палочкой далеко от залива, — находится его твердыня. Крепость. А если от нее пройти по прямой к горам, — в конце дуги залива появились горы, — то вы выйдете на берег залива, к нашему поселению.
— Зачем вы мне это рассказываете, профессор? — безжизненным голосом осведомилась она.
— Потому что со мной может случиться что угодно, — резко объяснил он. — А вы должны выжить. Если я погибну, найдете в поселении его главу, Нерху. Я рассказывал ему о долине, где нашел бога. Он отведет вас к ней.
Принцесса сжалась еще больше. И мясо ела монотонно, словно не замечая, и выпила-то всего пару глотков воды, и спать легла, отвернувшись, молча. Макс, ополоснувшись, поставил вокруг слабенький щит, только чтобы проснуться, если будет нападение, покосился на сжавшуюся Богуславскую и лег рядом.
Заснул он опять мгновенно. И опять проснулся через короткое время. Лес был полон ночных звуков, но не это заставило его открыть глаза. Девушка рядом беззвучно рыдала, глотая слезы и дрожа всем телом — а он-то удивлялся, что она такая молчаливая. И Макс некоторое время послушал сдавленные всхлипы и судорожные сглатывания, снова снял куртку и накрыл ее. Погладил по плечу. Принцесса замерла.
— Не надо заранее оплакивать себя, — проговорил он ровно. — Мы еще живы, Алина.
— Мне страшно, — прошептала она дрожащим голосом.
— Я знаю. Это нормально.
— Я хочу домой, профессор.
— Постараюсь вас вернуть, Алина. Не плачьте.
Она повернулась лицом к нему, почти вплотную, схватила за руку. Ночное зрение сделало черты ее еще более резкими, темные провалы глаз лихорадочно блестели.
— Вы ведь не умрете, лорд Тротт?
— Постараюсь, — сказал он успокаивающе. — Спите, Алина. Завтра будет не легче.
— Вы всегда говорите правду, не так ли? — горько пробормотала она.
— Я вру чаще, чем вы думаете, — усмехнулся Макс. Пальцы ее сжимали его ладонь до боли.
— Никогда не думала, что такое может случиться, — шептала она, — я не знаю, кто я, зачем я здесь, почему именно со мной это случилось?! Я даже не знаю, как я выгляжу!! Только понимаю, что внешность вернулась к моей изначальной — но что можно разглядеть в воде!
— Вы очень похожи на свою мать, — вполголоса проговорил Тротт. — Только разрез глаз в отца, цвет волос темнее. И линия губ отличается.
— Мама была красивая, — вздохнула принцесса, чуть расслабляясь.
— Да, — согласился Макс суховато.
— Вы встречались с ней?
— Да.
— Получается, у меня нет ни мамы, ни отца, лорд Тротт.
— Мне жаль, Алина.
Она вздохнула. Но больше не всхлипывала.
— На самом деле ведь вам все равно, лорд Тротт. И я вам никто. Зачем вы вообще пришли за мной?
Он снова усмехнулся — последнее прозвучало почти агрессивно.
— Потому что я единственный, кто может это сделать, Богуславская.
Голос ее становился тише, невнятнее. И рука расслаблялась, и не сжималась она так больше.
— Вы хорошо деретесь... лорд Макс...
— Большой опыт, Алина.
— Научите меня... я хочу уметь защищать себя...
— Этому учатся годами.
— Все равно... все равно...
Она ровно задышала, прижавшись к нему коленками и так и не выпустив руку. И Тротт некоторое время смотрел на ее спокойное лицо, потянулся поправить куртку — остановил себя, покачал головой, поджал губы. Закрыл глаза. Одно четко понятно — нужно довести ее до Источника. Знать бы, что там впереди — и что сейчас происходит на Туре.
Внимание! Из середины убрано несколько глав! Книгу целиком можно купить на сайте "Призрачные миры"
Заснула Алина мгновенно, поджав ноги и укутавшись в куртку, а Тротт послушал немного ее выравнивающееся дыхание и звуки леса, и выбрался из норы под папоротником. Мешок он, достав часть монет и несколько кусочков золота, оставил в убежище — если не вернется, это хоть немного увеличит шансы спутницы на выживание. Прикрыл парой листьев корни — нору и так заметить трудно, да и не пролезут туда местные чудовища, но поберечься никогда не лишнее. Измерил прутиком узкий девичий след у ручья — и, ускоряясь, прижав крылья к спине, побежал туда, откуда они с Богуславской пришли.
Ночной лес жил своей жизнью — верещали вездесущие мелкие ящеры, которые не любили жару и выходили к темноте греться на камнях, — щебетали птицы, скрипели сломанные папоротники. Макс контролировал дыхание, прислушивался и принюхивался — но людей не ощущал и огней факелов не видел. Да и вряд ли преследователи осмелились идти в темноте — кто хотел попасть на ночную трапезу к пауку-лорху? Это Тротт двигался уже проверенным путем, да и ночное зрение помогало.
Деревню, ютящуюся на галечном пляже, он учуял издалека — по запаху тухлой рыбы и гниющих водорослей. Не вся рыба в местных морях была съедобной — попадалась и ядовитая, и та, в которой мяса-то не было почти, одни иглы, жир и чешуя. Ядовитую не выбрасывали, оставляли перегнивать в колодах, и получившуюся смертельную смесь использовали для острог и стрел, а излишки продавали скупщикам (те уже перепродавали ее охотникам и наемникам). А из местных водорослей и несъедобной желчно-костистой рыбы делали мазь, которой лечили все на свете.
Деревенька, на фоне общей нищеты тех, что Макс уже видел, выглядела даже зажиточной — с десяток домишек, построенных из колотого папоротника и покрытых листьями, несколько лодок. Сушились растянутые на распорках сети и снасти, трепетала на ветру одежда, постукивали друг о друга связки сухой рыбы. От огромных папоротниковых колод, поставленных чуть в отдалении, несло так, что в горле перехватывало и хотелось кашлять. Море немного штормило, и над его колышущейся поверхностью неслись в фиолетовых небесах две лортаховские луны.
Тротт выбрал дом покрепче и побольше, открыл дверь, постучал с силой и отошел подальше ждать хозяина.
В доме зашуршало. В темном прорубленном окошке вырисовался силуэт мальчишки лет одиннадцати — тьма расступилась, очерчивая его объемными цветными тенями, обрисовала в руке и короткую костяную острогу. Макс не обманывался кажущейся хлипкостью пацана — дети рыбаков такой острогой пробивали кожаные панцири местных морских черепах, а уж незваный полуголый гость и вовсе был легкой добычей.
К пацану в темноте неслышно подошел взрослый, видимо, хозяин дома. Теперь инляндца изучали вдвоем.
— Не бойтесь, — негромко проговорил Тротт, протягивая руки ладонями вверх, — я зла не сделаю.
В доме снова зашуршало. Хозяин, крепкий мужик лет тридцати, себя долго ждать не заставил — вышел, держа в одной руке нож, а в другой — плошку с горящим фитилем в рыбьем жиру. Сощурился, разглядывая Макса, сплюнул на гальку. В глазах его была мрачная настороженность.
