В одиннадцать, прямо как по заказу, в студии появляется несравненная Роза Афанасьевна. Усаживаем ее вместе с нами пить английский чай, потом вручаем ей подарок, прибывший злополучным вчерашним контейнером. В фирменном магазине "Данхил" мне для бабули Лады подобрали красивый длинный мундштук с инкрустацией натуральным перламутром, и в комплект к нему дамский портсигар и маленькую карманную пепельницу — все изящное, из серебра. Получился стильный набор для стильной курящей дамы. Что ж, у любой женщины есть свои маленькие слабости, которым она усиленно потакает. Наша рафинированная мадам курит, и делать это она умудряется красиво. От презентов наша бабуля приходит в полный восторг и долго меня благодарит.

Мы снова идем работать, а Роза Афанасьевна берется за телефон. У нее особое задание — букет для Брежневой, которой сегодня исполняется пятьдесят. Поздравлю я юбиляршу днем, а встретимся мы с ней вечером на даче в Усово, к тому моменту букет для нее уже привезут в студию.

Радую коллектив участием в Ленинском субботнике. Пока планирую уборку придомовой территории, но возможно Щелоков или Романов придумают для нас что-нибудь поинтереснее. Отправят нас, например, на один из олимпийских объектов. Хитрый Клаймич предлагает самим проявить инициативу и заранее застолбить за собой наведения порядка в сквере перед гостиницей Космос. Заодно и проведем рекогносцировку на местности в преддверии первомайского концерта. Получив мое согласие, идет утрясать вопрос с МВД и ЦК. Подозреваю, что цэковцы точно не откажутся, превратить это в пропагандистскую акцию, с освещением в центральной прессе и на ТВ. А что...! Звездочки с метлами, музыканты с тачками, и я в образе Ленина несу бревно. Отличный пример для советской молодежи.

Шквал телефонных звонков раздражает страшно. Вера явно не справляется с ролью секретаря и не понимает, кого можно послать подальше, а с кем нужно нас соединить. Роза Афанасьевна оценив уровень проблемы, обещает найти для нас опытного человека, а пока садится на место Веры. Отвечать на телефонные звонки у нее выходит не в пример лучше. Пара следующих звонков оказывается действительно важными. Во-первых, нас со звездочками приглашают в "Утреннюю почту". Во-вторых, главный редактор Московского Комсомольца Лев Гущин, просит дать большое интервью. Предлагает целый разворот в рамках популярной рубрики "Звуковая дорожка", освещающей новости популярной музыки и составляющей ежемесячный хитпарад. От такого щедрого предложения отказываться глупо, и я приглашаю журналистов к нам в студию двадцатого апреля.

Когда в обед в студии появляется Сенчина, у нас практически все готово. Людмила здоровается со всеми, с Клаймичем целуется в щеку, со мной и девчонками обнимается. Ее глаза горят нетерпением. Чтобы не томить девушку, сразу ставлю кассету с записью новой песни. Начинается вступление, и на лице Сенчиной расцветает радостная улыбка

— Какая замечательная мелодия, какое красивое вступление...

Ну да, согласен... Но у пугачевского хита "Позови меня с собой" и слова неплохие.

Снова от меня ветер злых перемен тебя уносит,

Не оставив мне даже тени взамен,

И он не спросит, -

Может быть, хочу улететь я с тобой...

Первый же куплет почему то гасит счастливую улыбку на лице Сенчиной, а по мере того, как песня продолжается, девушка становится вся напряженнее. Я не понимаю, что происходит, и в недоумении смотрю на Клаймича. Тот тоже уже заметил странное поведение Сенчиной, и в ответ на мой вопросительный взгляд едва заметно пожимает плечами. Все выясняется, когда песня заканчивается, и Сенчина смущенно просит нас с Клаймичем поговорить с ней наедине. Народ уходит обедать, и мы остаемся в репетиционной втроем.

— Виктор ...твоя песня просто замечательная. Музыка выше всяких похвал. Но слова меня смущают...

— А что не так со словами?

— Ну... они наводят на ненужные аллюзии. Понимаешь... я и Григорий Васильевич — о нас и так лишнее говорят. А здесь получается, что я как бы прошу его забрать меня с собой. В Москву...

Господи... Да я даже и в мыслях своих таких параллелей не проводил! Клаймич ошарашен не меньше меня

— Людочка, милая... Ты совершенно не права! Мы эту песню репетируем который день, но нам с Виктором даже в голову не пришло как-то ассоциировать ее слова с ...твоей личной жизнью. Нет, это настолько надумано, что не имеет под собой никаких оснований! Неужели ты из-за своей мнительности откажешься от этой замечательной песни?

Сенчина внимает словам Клаймича, но ее лицо продолжает оставаться нахмуренным

— Григорий Давыдович, вы не могли бы оставить нас вдвоем? — я решаю повернуть ситуацию на 180 градусов

Клаймич кивает, целует руку Сенчиной и уходит. Певица с любопытством смотрит на меня

— Люда, давай на ты?

— Конечно, давай

— А что если ты и правда, в этой песне просишь Романова забрать тебя с собой?

— Витя! Как ты можешь такое говорить?!?

— Я понимаю, что ты и раньше вынуждена была скрывать свои отношения с Генеральным, а теперь уж тем более. Но подумай вот о чем. В Москве у тебя открываются совсем другие перспективы. Тут основные концертные залы страны, Останкино, ко мне регулярно приезжаю западные продюсеры... Тут ты как певица состоишься намного быстрее. В международном масштабе.

— И причем тут — Сенчина мнется, но потом все-таки решается — Мои отношения с Григорием Васильевичем?

— Притом, что если его подтолкнуть слегка в правильном направлении, то он поможет тебе и с московской квартирой и со столичным ансамблем, с которым ты будешь работать

— Витя, у Гриши жена есть!

— И отлично, пусть и дальше будет. Вам же это раньше не мешало?

— Да он даже ее в Москву с собой не взял. А тут я на всю страну прошу "позвать меня с собой".

Сенчина тяжело вздыхает. Да... Переломный момент в жизни. Надо принять сложное решение, которое определит дальнейшую судьбу.

— Ну хорошо! — певица задорно встряхивает головой — Давай попробуем!

— —

... Когда я приезжаю на дачу Чурбанова в Усово, все гости уже сидят за столом. Извиняюсь перед именинницей за опоздание, вручаю очередной стильный букет, добытый Розой Афанасьевной, и фирменный пакет от Диор с подарком. Галина Леонидовна, как девчонка, нетерпеливо разрывает тонкую папиросную бумагу, в которую упакована шикарная светло-коричневая сумка из натуральной кожи крокодила и восхищенно восклицает

— Ох, красотища-то какая...!

А то...! Львова выбирала, а у нее со вкусом полный порядок. Ну, и стоила эта "красотища" соответственно...

— Угодил, негодник, тете Гале! Иди-ка сюда, я тебя расцелую, дорогой мой!

"Тетя Галя" уже немного подшофе, но все пока в рамках приличий. После троекратных лобзаний в щеки меня усаживают за стол между Чурбановым и Игорем Кио. Судя по всему, мой рейтинг в этой семье растет прямо на глазах. Как опоздавшему мне наливают бокал шампанского и предоставляют слово для поздравления юбилярши. Ну, со словами у меня полный порядок. Я от души поздравляю Галину Леонидовну, желаю ей всего-всего-всего, отдельно благодарю за участие, которое она приняла в становлении нашей группы. От моих искренних слов на глаза юбилярши набегают слезы, и я снова удостаиваюсь ее материнских лобзаний. Нда... видимо любовь к поцелуям в этой семье тяжелое наследственное заболевание...

За столом сегодня непривычно тихо. Все разговаривают вполголоса, не слышно смеха, и сама именинница выглядит грустновато. Да уж... новости из кремлевской больницы не располагают к веселью. Но это ведь не повод портить человеку юбилей? Что она не заслуживает немного веселья? Ну, хоть немного...! Доедаю салат, заботливо положенный мне на тарелку юбиляршей и с показной тщательностью вытираю салфеткой губы. Все взгляды тут же с надеждой устремляются на меня, и я не подвожу дорогих гостей

— А где там моя подруга — Кремона Шестиструнная...?

"Подруга" уже предусмотрительно вынута из чехла и ждет меня не дождется в кресле. Беру ее в руки, перебираю струны.

— Что изволит заказать именинница своему верному менестрелю?!

Ну, мог бы и не спрашивать собственно... И Галина Леонидовна, и ее гости дружно желают услышать от меня патриотически— примирительную песню. А кто я такой, чтобы отказать юбилярше? "Не валяй дурака, Америка!" идет на ура и значительно поднимает градус настроения за столом. Именинница оживает на глазах, улыбка уже не сходит с ее лица. Так, нужно срочно закрепить результат хорошей домашней заготовкой. Тут очень кстати Юрий Михайлович интересуется у меня

— Вить, в Италии ты пел на итальянском, в Англии и Америке на английском, а что будешь делать в Германии? Немецкого языка-то ты не знаешь?

— Ну, какие наши годы, начну учить! Особенно, если меня все-таки отпустят в Кельн — я страдальчески смотрю на Щелокова, но мой взгляд игнорирют

— А пока просто буду петь с сильным немецким акцентом.

Все смеются, Чурбанов улыбаясь, уточняет

— А это как?

Сделав крайне серьезное лицо, произношу, изображая сильнейший акцент

— Немьецкая нарот-тная пьеснья про любофф. — Нет, а что?! Если эта песня не про любофф, то киньте в меня камнем. Добавляю рисуясь — Страдательно — криминальная...

Народ начинает хихикать, даже не дожидаясь самой песни. Наигрываю простенькое вступление и дурашливо затягиваю с "немецким" акцентом:

К жене пришёл молодой любовник, когда муж пошёл за пивом.

Когда муж пошёл за пивом.

И сразу же выдаю припев:

За пивом, за пивом ца-ца! Тра-ля-ля-ля, когда муж пошёл за пивом.

За пивом, за пивом ца-ца! тра-ля-ля-ля, когда муж пошёл за пивом.

Следует второй короткий куплет, а припев мы уже все исполняем хором. Его поют даже серьезный Любимов и Светлана Владимировна. Когда же обстановка в песне накаляется, я придаю своему голосу оттенок трагизма. Ну а сама криминально-бытовая развязка сюжета заставляет всех гостей захохотать в полный голос.

А муж обоих убил то-по-ром, а после пошёл за пивом,

А муж обоих убил топором, а после пошёл за пивом,

А после пошёл за пивом.

И завершающий припев мы уже повторяем несколько раз подряд. Брежнева в это время рыдает от смеха, Чурбанов заливается хохотом, как мальчишка. Дождавшись, когда все успокоятся, он негромко произносит

— А что? Топор это возможно неплохое решение проблемы...

— Ну-ну... — Брежнева задорно улыбается, словно подначивая его

Все опять смеются, но теперь уже скорее смущенно. Я явно чего-то не догоняю, но меня никто не торопится просветить. Светлана Владимировна быстро предлагает выпить за свою любимую подругу, после чего разговор уже переходит на кого-то из общих знакомых...

Чем ближе стрелки часов подбираются к одиннадцати, тем чаще юбилярша бросает нетерпеливый взгляд на свои золотые часики. И хоть делать это она старается украдкой, все замечают ее нервозность и начинают потихоньку прощаться. Когда за столом остаются только Щелоковы и Кио, Брежнева уже не скрываясь, отправляется переодеваться и вскоре появляется в дверях в нарядном вечернем платье и с ярким макияжем. Я непонимающе смотрю на Чурбанова, тот хмуро отводит взгляд. Светлана Владимировна тяжело вздыхает.

— Галь, ну может, не поедешь никуда? Одна, на ночь глядя, куда-то к черту на кулички!

— Еще чего! Меня там друзья уже ждут. — И повернувшись ко мне, Брежнева вдруг добавляет — Вон, Витя со мной поедет! Да, ты, Свет не переживай, мы туда ненадолго, а потом я Витю сама домой завезу.

Щелокова умоляюще смотрит на меня, как бы говоря "Соглашайся!"

Ну, раз надо... Мама предупреждена заранее, что я могу заночевать в Усово, так что звонить ей не надо. Даже интересно, куда это Брежнева меня тащит, и что за друзья у нее такие, что сюда их не приглашают...

Прощаемся со всеми, Брежнева подхватывает подаренную мной сумку, в которую она уже успела переложить свои женские мелочи, и мы отбываем...

— -

Едем впотьмах и довольно долго... Сначала выскакиваем на неосвещенную пока МКАД, потом двигаемся по ней на восток, проезжая мимо Медведково, Измайлово и Новогиреево. Наконец, сворачиваем на Салтыковку и через несколько минут паркуемся у большого деревянного терема, выстроенного в древнерусском стиле. В таких "теремах", раскиданных по всему Подмосковью, располагаются рестораны, рассчитанные на интуристов, а вернее на их любовь к русской экзотике и кухне. В пору моей молодости эти заведения уже изрядно обветшали, и интерес к ним у богатой публики пропал. Но сейчас они еще в самом зените своей славы. Поездка туда из города подразумевает, как минимум, услуги такси, а как максимум — наличие собственного автотранспорта с водителем. Конкретно этот ресторан называется "Русь". Нам на встречу выбегает официант в красной расшитой рубашке и радушно приглашает нас проследовать вовнутрь. Брежнева машет рукой охраннику из 9-ки остаться у машины и мы направляемся к служебному входу. Пройдя через длинный плохо освещенный коридор, попадаем, в огромный, светлый зал ресторана, полный народа. Я щурюсь, попав после темноты на свет, и с интересом оглядываюсь по сторонам...

Опачки... Да это же настоящий "ночник"! Еще одна параллельная реальность 70-х... Зал ресторана под завязку забит "элитной публикой", по которой давно плачет ОБХСС и Прокуратура. А ведь казалось бы — МВД только недавно, в начале января, проводил серьезную зачистку злачных мест в Москве. Это случилось сразу после Арагви, и всякой шушеры милиция тогда задержала столько, что все следственные изоляторы были переполнены. Так, нет же, всего через три месяца они уже опять все повылезали, как ядовитые мухоморы после дождя! Просто теперь вся эта гоп компания благоразумно переместилась из центра города в ближайшее Подмосковье, подальше от властей и карающих органов.

А публика здесь и впрямь колоритная. ...На каждом втором фирменный кожаный или замшевый пиджак и джинсы, да и на остальных дорогие импортные шмотки. А уж золота на всех понавешано... Людей одетых со вкусом, по-европейски, единицы, и молодежи в зале совсем немного — ей точно не по карману такое дорогое развлечение. Слышал, что стоимость входного билета на такие ночные сборища доходила до двухсот рублей и выше. Компанию солидным папикам составляют молодые девицы облегченного поведения — этих сразу можно узнать по боевой раскраске и чересчур ярким тряпкам. Впрочем, нет... Встречается в зале и вполне приличная публика — даже мелькают знакомые лица известных артистов, а за одним из столов я вижу группу сотрудников Останкино... Эх, а Лапин-то не знает, где его люди отрываются по ночам, вот бы устроил им головомойку...!

"Тетя Галя" меж тем гордо вышагивает через огромный зал в сторону сцены. Ее узнают, ее подобострастно приветствуют, она лишь добродушно улыбается в ответ и изредка кивает головой знакомым. Брежнева явно кого-то высматривает в зале, и вскоре этот "кто-то" сам бросается ей навстречу.

— Галочка...!

— Боренька, мальчик мой...!