Драконья кровь

— Благородные Норды помнят эти слова седого отца: это долг каждого человека жить в мужестве и чести чтобы всеми забытым не исчезнуть во тьме.

В чужой памяти всплыли картины боев, когда Бесплотность позволяла спастись от металла и магии. MIRMULNIR хорошо умел применять Крики в бою, но за тысячи лет слишком уверился в собственном могуществе и хитрости, посчитав использование чего-то кроме огненного дыхания и физической мощи слишком большой честью для маленьких двуногих существ. За свою гордыню он поплатился сполна.

— Хорошие слова, — тем временем сказала Лидия.

Отужинали и двинулись дальше. Вновь поднявшись на верхний уровень они пересекли каменный мост и оказались в незнакомом ранее помещении. В стене напротив виднелся проем с тремя решетками, а перед ними стояли монументы, расписанные нордскими символами и рисунками их старых идолов.

Стоило приблизиться к первому из них, как узоры на нем загорелись тревожным алым светом, а сам камень завибрировал и утробно зазвенел. Сразу после этого первая решетка поднялась, открывая путь. Но стоило только отойти от него, как она вновь опустилась. Зато при приближении ко второму обелиску, поднялась вторая решетка. Подобная же история произросла и с третьим камнем.

Очередные нордские ловушки-испытания. Будь создатели этих ловушек чуточку умнее, то поняли бы, что будь грабителей не один, а двое и это испытание легко можно пройти. Пока один включает обелиск, второй проходит за решетку. И так до самого конца. Там, наверняка должен быть что-то, отключающее ловушку.

Однако, Седобородые послали его сюда испытывать Крик, а не логику. Почему бы и не попробовать действовать, как нужно. А то получится, как на Ветреном пике, когда вместо решения глупой головоломки, он предпочел играть с температурами и просто выломал дверь.

'Надеюсь, никто кроме Фэндала никогда об этом не узнает'.

MIRMULNIR в ответ зашелся низким утробным гоготом.

Вендир занял место у первого монумента, глубоко вздохнул и крикнул:

— WULD!

Весь мир смазался и мгновение спустя он уже оказался по другую сторону треклятых решеток. Они больше так и не опустились, поэтому Лидия смогла спокойно пройти, а вот Хейву пришлось идти, низко склонившись и волоча молот следом за собой.

А затем они оказались в комнате с огненными ловушками. Точнее сначала они этого не поняли, пока два морозных паука не спрыгнули вниз и не поджарились. Как-то некстати вспомнилось одно из любимых блюд каджитов — жареные пауки с острым соусом и чесноком.

'Интересно, а морозные пауки по вкусу тоже напоминают курятину?'

Вендир помотал головой и двинулся вперед, обходя ловушки по оползням. Норды делали свои механизмы на совесть, но не рассчитали, что спустя тысячелетия начнет осыпаться уже сама гробница.

Миновав зал с ловушками они оказались в затопленном погребальном зале. Когда Вендир ступил на лестницу, из воды выступили огромные колонны с навершиями в виде птичьих голов. На противоположной стороне зала стояла гробница на вершине которой находилась металлическая рука, длинной по локоть. Черные пальцы должны были сжимать Рог, но на его месте была только пустота, не считая маленького листа бумаги, сложенного вчетверо.

У Вендира дернулся глаз. Он потратил почти месяц на дорогу от Глотки мира до этой глуши, раскрыл вампирский заговор и последние сутки провел плутая по древней гробнице, но наградой за это стала эта записка. Ему пришлось сделать глубокий вдох и выдох, пытаясь вернуть внутреннее спокойствие.

Есть только один человек, способный взять Рог. Дельфина, только она. Тогда, в таверне он проговорился, что едет на Глотку Мира. Возможно, добыча Рога Юргена обычное задание Седобородых, чтобы проверить умения Языка. Она опередила их всего на несколько недель. Но так быстро действовать и знать информацию подобного рода может только кто-то уровня Пенитус Окулатус. Или ныне разгромленных Клинков.

'Значит мое первое предположение было не бредом, но правдой?'

Он тихо засмеялся и поймал обеспокоенный взгляд Лидии.

— Мой тан? С вами все хорошо?

— Да, не обращай внимание. Просто удивляюсь своему пророческому дару. — неопределенно покачал головой. — А ты пока осмотри сундуки, может здесь найдется что-нибудь полезное или ценное.

Если отбросить эмоции и спокойно проанализировать всю ситуацию, то стоит признать — это не самое страшное, что случалось в его жизни. Можно пережить.

Словно в ответ на его мысли, из дальнего зала донесся голос, властный и прекрасный до невозможности. И настолько же отвратительный в своей божественности.

— Новая рука коснулась знака.

Лидия стояла у сундука с истлевшими тканями, а в её ладонях сиял мягким белым светом — смотреть на эту мерзость было невероятно больно — круглый камень, подобный огромной жемчужине. Хускарл мгновенно отпустила его, но вместо того чтобы упасть, он завис над землей. Свет пульсировал в такт тональности каждого слова:

— Слушай. Слушай меня и повинуйся. Нечистая тень проникла в мой храм. Тьма, которую ты уничтожишь. Возврати мою путеводную звезду на гору Килкрит. И я сделаю тебя чашей, несущей мой очищающий свет.

Камень померк, но смотреть на него все ещё было больно.

Великолепно. Просто замечательно! Словно даэдровой записки было мало, судьба столкнула его лицом к лицу с Меридией — главной противницей некромантии.

И тут он вспомнил про ожерелье, найденное в Айварстеде и принадлежавшее некогда айлейдской жрице Меридии. То самое с которым Лидия не расставалась весь последний месяц. В нем не осталось ни капли магии. Просто красивая безделушка, так он подумал тогда, и теперь поплатился за свое легкомыслие.

'Было же у меня плохое предчувствие. Так и знал, что эта дрянь не принесет ничего хорошего'.

Лидия пыталась избавиться от 'путеводной звезды', но та крутилась вокруг неё, как Массер и Секунда вокруг Нирна. Но что хуже всего, этот противный белый свет ослаблял Хейва и самого Вендира. Сам незадачливый некромант едва сдержал рвущиеся наружу проклятья и начал думать над решением очередной проблемы последних месяцев. По степени важности она как раз заняла почетное место между нахождением Рога и возвращением драконов.

Глава 16. Все дороги ведут в Солитьюд

9 Вечерней звезды 4Е 201

Подозрение, что кто-то из богов или даэдра, а возможно даже все они разом, прокляли его, мучило Вендира вот уже целых одиннадцать лет. Первое время он едва удерживал себя в руках, попадая из одно передряги в другую — стоило только разобраться с одной проблемой, наладить быт, заняться любимой работой и хоть немного расслабиться, как новые трудности не заставляли себя долго ждать — затем начал испытывать раздражение смешанное со страхом неизбежного, но с недавнего времени всю его реакцию можно было выразить одной только фразой:

'Ну и как судьба попытается поиметь меня на этот раз?'

Вся эта цепь безумных случайностей началась с того самого дня, когда его самого и всю его семью объявили предателями. Он помнит все так хорошо, словно все произошло вчера.

Вот он сидит себе в собственной комнате — в одной руке бестиарий монстров Тамриэля с алхимическими заметками отца на полях, в другой бокал вина — а вот уже бежит по тайному ходу прочь из родного дома, прямо в неизвестность.

Сменить лицо, имя, саму личность легко, если знаешь как это делать. Многие годы назад его увлекал театр, он даже выступал на сцене, играя одновременно две роли, и сценарную, и ту, что приходилось примерять за кулисами. Альтмеру его положения не пристало лицедействовать, но тогда, в юности, едва сменившей детство, это казалось интересным, даже забавным опытом. Иная мимика, пластика, характерные слова, и лишь затем внешность — все это менялось одно за другим в угоду сиюминутной прихоти, позволяя каждый раз становиться кем-то новым. Король в один вечер, лавочник — в другой, беглый каторжник — в третий.

Кто бы мог подумать, что именно подвешенный язык и способность перевоплощаться из одной личности в другую, а не сотни разученных заклинаний и умение обращаться с мечом спасут его от смерти? Ищейки Талмора искали хитроумные иллюзии и выправку потомственного аристократа, пропуская мимо актера поднявшегося из низов, пусть и знакомого многим по драматическим постановкам о жизни королевы Айренн или войнам с маормерами и слоадами.

Массовые аресты стали причиной появления многих слухов. Одни тогда говорили — раскрыт заговор против Талмора, другие — очередная попытка убрать родовитую знать, в руках которой сосредоточилось слишком много власти, третьи — 'чистка' нации альтмеров от примесей грязной крови людей.

В тот же день, когда он в последний раз примерил личину актера, на главной площади столицы Доминиона вздернули полсотни трупов, пять из которых были его родичами — родители, обе сестры и самый старший из четырех братьев. Второй из них был убит при аресте, третьего казнили в Валенвуде, четвертый мог бы сохранить жизнь, но решил вернулся домой из Хай Рока и отомстить. Его отчаянная и безумная попытка не принесла удачи, лишь на виселице прибавилось одно новое гниющее тело.

О судьбе младшего из братьев он узнал, лишь когда корабль, на котором он стал юнгой, причалил к острову Балфиера.

Так он впервые выжил там, где погибли все прочие.

Дальние родичи из дома Диренни были возмущены резней, которую учинил Талмор, но что они могли в сущности сделать? Весь Альдмерский доминион против семьи, которая потеряла большую часть своей власти много веков назад?

Осознание, что присутствие беглого преступника на острове подвергает опасности всех его жителей, заставило направиться в горы Драконьего хвоста, где он некогда провел почти два десятка лет, обучаясь искусству некромантии у мастеров из Ордена Черного Червя. Анахоретом Кургана Бедствий вот уже больше двухсот лет был дражайший дед. Он продолжал следовал учению Маннимарко, а бабка выполняла роль его правой руки. Там же, обучалась его третья сестра и оба племянника, слишком юные чтобы отомстить, но уже достаточно взрослые, чтобы осознать, что такое потери и смерть.

Целый год он жил среди них, оттачивая мастерство, думая лишь о мести, хитрой и изощренной. Младший брат был слишком горяч и подвержен чувствам, чтобы придумать что-то лучше лобовой атаки. Но были и иные способы отплатить сторицей за все беды своей семьи.

Теоретическое изучение ядов сменялось экспериментами. В мечтах вся верхушка Талмора умирала в медленных и неотвратимых мучениях, а затем вечность служила ему в качестве мертвых слуг. Эти грезы грели душу, заставляли изучать алхимию, иллюзии и колдовство, прогрессируя невиданными темпами. И вот, когда он уже придумал легенду, вжился в новую маску, стало известно, что мстить больше просто некому.

Орды мертвецов терроризировали весь Алинор. Нетрудно было догадаться, кто в этом был замешан. Отец стал личом, а следом за ним первый брат и обе сестры, как старшие дети, овладевшие нужными для этого знаниями и мастерством. Они собственными руками собрали прекрасный урожай душ в плату за свою смерть. Прежде чем магам Талмора удалось найти и уничтожить их, любимые родственники успели растерзать и свести с ума многих высокопоставленных альтмеров.

Вот так первая, по-настоящему серьезная цель в его жизни, потеряла всякий смысл.

И он покинул Курган Бедствий, отправившись на поиски. Чего? Он сам не знал. Знаний? Возможно. Власти? Только если над мертвыми. Ответами на древние секреты? Безусловно.

Это решение стало причиной множества смертельно опасных ситуаций в которые он неведомым образом попадал, и ещё более странным образом из них выбирался.

Две наиболее страшных из них случились одна за одной, сначала в Коринфе — скумовой столице Эльсвеера, затем в крупном порте Валенвуда — Вудхарте, а кульминация произошла в залах древнего айлейдского города Вендир.

Именно на белых камнях этих руин, удерживая скользкими от крови пальцами рану на шее, рядом с мертвым телом любимой женщины он едва не умер. Его нашли прежде чем потеря крови стала необратимой лишь благодаря чуду. Потерявшаяся труппа актеров под предводительством сердобольной аргонианки из Лейавина выходила его с помощью найденных при нем же зелий и легких заклинаний лечения. Была ли это та самая любовь к своим ближним, которую проповедует Мара, или же надежда на выход из леса, он не знает и сейчас, но какими бы причинами не руководствовались эти актеры, за прошедшие годы его благодарность к ним меньше не стала.

Он провалялся в бреду несколько дней — сказывалось действие галлюциногена, которым было смазано лезвие кинжала — а во время редких выходов в сознание давал на каждый вопрос лишь один ответ.

Как тебя зовут? Вендир. Откуда ты? Вендир. Кем была та мертвая босмерка? Вендир.

Актеры так его и прозвали, ведь даже когда он вернул себе здравомыслие, то ни имя, что ему дали при рождении, ни имя последней личины он вспомнить не мог. Позднее память вернулась, но новое имя уже прижилось. По сути своей оно было не хуже всех прочих, что ему приходилось носить за свою бурную, но не особо долгую жизнь.

А затем все проблемы, что были у него ранее померкли перед массой новых. Словно все что было прежде лишь готовило его к нынешнему образу жизни. Когда над головой летают драконы, с ним пытаются связаться Клинки, его внезапно объявляют Драконорожденным и вайтранским дворянином, Меридия решила даровать свою (не)милость его хускарлу, а сам он из-за этого потерял большую часть сил.

Ах да, самое главное — сейчас он вместе с Лидией сидит в главном зале старого форта, а вокруг толпа бандитов, которые роются в их вещах.

— А вы, ребята, при золоте! Хе-хе... Богачи. Сколько цацок-то! — один из них вытащил из сумки украшения, которые они достали из Устенгрева и высоко поднял. — Зырь сюда, Олав! Настоящее золото! За сколько, думаешь, можно эту штуку в Гильдии загнать?

— На пиво хватит. Ха-ха!

Теперь же Вендир отрешенно анализировал собственную жизнь, пытаясь понять, что именно он сделал не так, что судьба так надо ним издевается.

Как он вообще умудрились попасть в такую ситуацию? Хороший вопрос.

Все началось с даэдровой звезды Меридии — чтоб эта мерзость провалилась обратно в Обливион — из-за присутствия которой Хейв едва мог двигаться, а Вендир заметил, что не может оживить даже крысиный скелет. Да и один только взгляд на артефакт приносил почти физическую боль. Лидия после некоторых усилий смогла накинуть на артефакт мешок, плотно скрутить его и куда-то спрятать. Без света Путеводной звезды стало легче, но от общего упадка сил и настроения это не спасло.

Когда они вышли из гробницы на поверхность, то первым делом увидели труп Хроггара. Он повесился. После всего, что произошло с его семьей, этот был вполне закономерный итог.