Чужая Глубина

До наступления ночи они успели побывать в каждом из пяти главных храмов Покровительниц. Пробежали все винтовые лестницы, поднялись на высокие молельные площадки, но нашли лишь истлевшую одежду и мрачные трещины на стенах. Пустой город погрузился в забвение и медленно тянул свою лямку. Красивая оболочка не могла скрыть холода узких улиц.

— Хватит! — не выдержал бесконечных поисков бригадир. — Мы напрасно теряем время. Видимо, твой хранитель давным давно покинул Фарт, наплевав на все запреты.

Анук вздрогнул и покачал головой:

— Это невозможно! В отличие от нас, он никогда бы не осмелился перечить Покровительницам!

— Да брось, — отмахнулся Кимпл. — Чем они лучше вас?

— Это совсем другое! — не сдержался Анук. — Нас прогнали за наши проступки, но Хранители, они не такие. Они почитают природу глубины во всех её проявлениях. Баалгур ни за что не прекратил бы своё служение.

— Очень интересно! Тогда скажи, почему первый страж не встретил нас на Пороге? И почему второй позволил переправиться через озеро? А третий разрешил беспрепятственно открыть ворота в храм? Ответь! Не слишком ли много почему?

Колкие вопросы, на которые не было и не могло быть ответа. Анук печально выдохнул. Он и сам был бы рад узнать правду, но его народ стал отверженным. И об этом вряд ли стоило забывать, тем более, в этом запретном месте...

— Я не знаю, что тебе сказать, — наконец нашёл в себе силы ответить ихтиан. — Поверь, после того как Глубина отвернула от нас свой взор, мы стали такими же, как вы — беспомощными головастиками, которые слепо плывут в мутном потоке на встречу своей судьбе... Это конец, понимаешь ты, человек? Я больше не слышу голоса, да и не уверен, что слышал его до этого. Ничего не изменить.

— Вот как, отличная позиция, ихтиан! — Кимпл распрямил плечи и, немного подумав, добавил: — Только лично я не собираюсь сидеть и ждать помощи неизвестно от кого. Мне нужно спасти Ольгу! И точка!

— И как ты собираешься это сделать? У них стреломёты, а что есть у тебя?!

Кимпл сжал кулаки и тихо ответил:

— А у меня ещё осталась капелька веры. Лично мне этого вполне хватит.

* * *

Когда бригадир осторожно положил Ольгу на землю, она была жива. Он успел совсем чуть чуть, самую малость. Аккуратно отвязал верёвки, попытался обработать раны, но услышав её слабое дыхание, понял, что слишком поздно.

Цепкие лапы забытья ненадолго и, наверное, в последний раз отпустили искалеченную женщину на свидание с этим светом. Припав губами к фляжке с водой, она устало улыбнулась и посмотрела на своего спасителя, а потом вновь провалилась в черноту безвременья.

Кимпл не помнил, когда последний раз плакал, да и плакал ли вообще. У мужчин подобная слабость настолько редка, что обычно они забывают о ней, даже если она случалась с ними не так давно. Просто закрывают глаза и прячут слезы поглубже в сердце. Солёные капельки, именно они разрушают их изнутри, прибавляя морщин и седых волос.

Нестерпимая боль уколола висок, заставив бригадира ненадолго забыть обо всём. Сколько ещё потерь ждут его впереди? Сколько смертей предстоит пережить до того, как он обретёт душевный покой?..

Сегодняшний день, а может быть, ночь (в этом треклятом царстве сырости и вечного уныния трудно понять), принесли только горе. Но стоило ли думать об этом? Ведь изменить прошлое невозможно, а жить настоящим так тяжело, что опускаются руки. Поэтому Рут просто дал волю эмоциям. Анук ему не мешал. Он тихо сидел напротив и молча наблюдал за происходящим. Теперь, кажется, лично для него, всё встало на свои места. Зло приобрело истинный облик, но легче от этого не стало. Враг был суров и беспощаден, а ещё, он был в невероятной близости от того самого места, где хранилась сама суть Подземья. Ключ от всех дверей или лучше сказать — от всех миров.

Ихтиан пытался собраться с мыслями. Он откинул голову и закрыл глаза. Лапы сами извлекли из походной сумки крохотный ортек — свирель из каменного дерева. Он уже не ждал подарка судьбы и не мечтал услышать Голоса моря. Ихтиан начал играть для себя, для друга, для тех, кто навсегда покинул этот мир. Ведь смерть не так уж страшна. Главное, услышать её зов — тихую, протяжную мелодию, способную отвести тебя в долину бесконечной радости.

Когда мелодия закончилась, за спиной глубинщика раздался низкий, слегка шипящий голос:

— Я скорблю вместе с тобой, тарго.

Привстав с коленей, бригадир обернулся и разглядел высокое худое создание. Больше всего хранитель походил на гигантского кузнечика, которому приставили голову змеи. Баалгур поправил на плече тогу. Посеревшая от времени ткань больше напоминала грязные лохмотья. Он всем телом оперся на клюку и, прихрамывая, двинулся вперёд. Но не сделав и двух шагов, остановился. Повернул голову и уставился на замершего ихтиана.

— Давно я не слышал в этих стенах прощальной мелодии, — кашлянул хранитель.

Время изменило его до неузнаваемости. Грудь ввалилась, ноги исхудали и стали напоминать две тощие ходули, а морда сморщилась, словно сухой коралл, и приобрела темно зелёный оттенок.

Анук опомнился и, кажется, только сейчас признал некогда грозного статного храмника. Упав ниц, он низко поклонился, не в силах посмотреть на него вновь.

— Совершенно бессмысленный поступок, — положив голову на клюку, высунул раздвоенный язык Баалгур. — Ихтианы никогда не приклонялись перед хранителями. А если этого не было раньше, то зачем поступать так теперь...

— Простите, хранитель, — Анук быстро вскочил на ноги, — мы уже не думали, что сможем вас найти.

— И это заставило тебя согнуть спину? — уточнил хранитель.

Ихтиан ничего не ответил. Отступив в сторону, он робко сжал в лапах ортек и виновато потупился.

— Вот уж не думал, что когда нибудь вновь увижу вашу самолюбивую расу, — цыкнул языком Баалгур, а затем, посмотрев на человека, добавил: — А вот узреть здесь иного... Вот уж правду говорят, неисповедимы пути природы.

Кимпл приблизился к хранителю. Внимательно посмотрел тому в змеиные глаза, скрестил руки на груди и без всякого почтения уверенно произнёс:

— Не очень то вы удивились, как я посмотрю. Неужели и раньше видели людей? Или вам тоже Глубина нашептала о нашем визите?

Вертикальные зрачки Баалгура недовольно сузились, а Анук тут же попытался оправдать человеческую дерзость:

— Простите его, хранитель. Он только что потерял друга...

Подняв лапу, Баалгур заставил ихтиана замолчать.

— Правильные вопросы, иной. Пусть невежлив тон, но вопросы хорошие. Скажу так: и то, и другое. Тысячу ночей назад Голос предупредил меня... Одиночеству приходит конец, сказал он мне. А потом сообщил кое что ещё, и землетрясение стало тому подтверждением.

— Землетрясение?! — Кимпл вздрогнул. — Здесь? Когда это случилось?!

Хранитель, немного помедлив, пошамкал ссохшимся ртом и вытянул лапу в сторону возвышающихся над крышами домов очертаний Первородного храма.

— Это случилось в то время, когда Иные решили получить дар Сестёр...

— Ты хочешь сказать, что люди уже пытались проникнуть в Покинутый город? — Кимпл не мог поверить своим ушам.

Баалгур кивнул:

— Если водить дружбу с хищником, рано или поздно обязательно окажешься его обедом.

— Человеки никогда бы не узнали о Фарте! Мы умеем держать тайны во рту! — попытался оправдаться Анук.

Только хранителя не интересовали слова ихтиана, он являлся всего лишь служителем Покинутого города. Его задачей было слушать тишину. А если лёгкий подземный ветерок доносил до его слуха вкрадчивый голос, он выползал из своей норы и исполнял поручение. Баалгур был самым добрым из хранителей. Безропотный проводник по городским закоулкам, умеющий находить самые короткие пути и выполнять тяжёлую однообразную работу. Он не выбирал занятия по душе, а просто не спеша принимался за нелёгкий труд. Ихтиан хорошо помнил, как впервые увидел хранителя в библиотечной скале. Тогда Баалгур перебирал каменные таблички, созданные ещё первым поколением подводного народа.

— Иные уже пытались проникнуть в Первородную обитель, туда, куда запрещено входить любому, в ком теплиться искра жизни, — уставшим голосом принялся рассказывать хранитель.

Задумчивый взгляд Кимпла говорил лишь об одном — он понимает, о чем идёт речь.

— Они узнали о Пороге в большую воду, через который можно попасть в зал смирения.

— Вы говорите о Горизонте?

— О величайшем горизонте. Его даровали сами Покровительницы. Когда ихтианы поселились в здешних туннелях, Порог был совсем крохотным. Но со временем он рос, а вместе с ним разрастался и величайший город Подземья.

— Тогда получается, Горизонт настолько велик, что может впустить в себя даже батисферу...

— А... это ваши жужжащие громадины, — догадался хранитель. — Именно на них иные и пытались проникнуть внутрь. Но Глубина не позволила им ступить туда, куда иным ступать не следует.

Кимпл нахмурился и постарался сопоставить факты со словами хранителя, но запутался в череде противоречий и задал очередной вопрос:

— Скажите, вы знаете кто уничтожил нашего железного гиганта?

Протяжный вздох вырвался из пасти Баалгура и повторился несколько раз. Только после этого тот позволил себе вновь заговорить.

— Твой разум все ещё закрыт для понимания. А для того чтобы узнать истину, ты должен поверить. И лишь потом тебе будет даровано увидеть...

— Что увидеть? — Кимпл напрягся. Он ждал чего угодно, но только не очередного внушения.

Морда хранителя искривилась в подобии улыбки.

— Ты должен увидеть саму суть вещей. Их природу. Взглянуть ей в глаза. И тогда у тебя больше не останется вопросов. Истина откроется тебе, я знаю это. — последовала недолгая пауза, очередной вздох. — Вас привёл сюда Голос. Её голос. Стало быть, все будет хорошо. Она знает, как поступать, знает, как лучше... — Змеиная голова поползла вверх. Элюмины уже погасли, предвещая скорый рассвет. — Нам надо торопиться. Путь к храму неблизкий, а впереди много дел. Хороших, правильных дел.

— Да кто она такая эта ваша Природа? Покровительница? — Кимпл настойчиво не хотел верить в одухотворённость неведомого голоса.

Мир, где существуют Высшие силы, которые способны выручить из беды в трудную минуту, больше напоминал давно забытую детскую присказку. Но разве она была реальной? Потому что в мире, где жил и существовал сам Рут, не было и не могло быть никаких сказок. Только прагматичная жестокость, и ничего другого.

Теперь улыбка хранителя стала более очевидной. Уголки губ поднялись чуть выше, а хищный взгляд сузился, превратившись в две крохотные щёлки.

— Никогда не мог подумать, что вызволять наш мир из пропасти доверят инородному существу...

Глава 12. Воссоединение и противостояние

Первородная обитель была сложена из массивных белых глыб вязкого песчаника, который на поверхности ценился не хуже парового топлива, ну или сверкающих драгоценными камнями украшений. Инженеры Пурпурной гильдии использовали его бережно, создавая из данного материала исключительно элементы дорогостоящего декора. А здесь, в глубинах Нескучного моря, местные строители расходовали его с таким расточительством, что, увидев подобное, их земные коллеги наверняка бы лишились дара речи.

Глубина с лёгкостью переворачивала привычные ценности, обесценивая одно и возводя в ранг сокровища нечто совсем неприметное. Взять хотя бы то же золото. Мир Подземья совершенно не интересовал его манящий блеск. Зато за добрый фунт железного дерева ихтиан должен был трудиться целых сто часов. Впрочем, и сами люди навряд ли проявили интерес к тем же дымчатым грибам Соака, которые у подводных жителей считались изысканным деликатесом. Тысячи различий и противоречий. Сколько бы ихтианологи и исследователи морей не пытались уловить невидимую связь между людьми и нечеловеками, все попытки проваливались с треском. Они слишком разные. И это было самым простым и правильным объяснением.

Крошин хорошо помнил первые уроки по мореустройству. Таблицу градации хищников, пищевые цепочки и особенности глубоководной флоры. Всё было понятно и предельно ясно, до той поры, пока учитель не завёл тему рождения Горизонтов. Он ограничился всего парой предложений, а затем, не понятно по какой причине, перешёл к иерархической составляющей мира нечеловеков. Вот здесь то строгая наука и дала трещину, погрузилась в вязкую трясину гипотез и предположений. Описав простейшие формы жизни Подземья и приблизительные размеры восемнадцати известных Горизонтов, преподаватель все чаще стал объяснять природу вещей расплывчатыми выражениями типа 'возможно', 'вероятно' и 'скорее всего, но доподлинно не известно'. Именно тогда Жуй Крошин, молодой курсант Первой подводной академии, почувствовал неприятное волнение. А случайная догадка все расставила на свои места. У ихтианов был свой опасный скелет в шкафу, и по этой причине они давали людям столько информации, сколько те заслуживали.

Лишь спустя десять лет, ученный Северо западного центра Прорыва сэрг Крошин начал понимать, что его догадки не были пустым звуком. Морской народ нёс в себе реальную угрозу для человечества. Правда, существовала она только на уровне обычной гипотезы, которую никто не хотел воспринимать всерьёз. Ренегат хорошо помнил, как с пеной у рта доказывал коллегиальному собранию свою точку зрения, тряс перед пузатыми адмиралами толстенными трудами мореходов и сгнивших от кессонной болезни нырял, рисовал на доске Покинутый город, наугад указывая главный храм морских богинь, пересказывал легенды и заветы подземных хранителей. Он проделал титанический труд, и коллегия в итоге дала слабину, когда Крошин решился продемонстрировать им свои способности. И вот тогда толстопузы действительно ахнули, всплеснули руками и принялись чесать свои лысые затылки. А когда на сцену вышли ещё двое учёных, обладающие аналогичным умением, проект был окончательно одобрен завидным большинством.

— Святые мученики! Врата заперты! — надрывно, почти с отчаяньем взвизгнул Большой Ух.

— Грёбаные слизняки! Я так и знал, что это ловушка! — пнув створку вытянутых арочных дверей, рявкнул Хоаким. — Что скажешь, командир, это входило в твои планы? И что вообще у тебя на уме? Куда ты нас втянул?!

Возмущения были вполне предсказуемыми. И если уж на то пошло, Крошин давно ждал эмоционального всплеска от команды. Слишком мало информации, слишком много непривычных вещей вокруг. Подземье не просто давило, оно, не стесняясь, пожирало силы каждого из глубинщиков.

— Это храм Эла Раоса, — едва слышно произнёс ренегат. — Конечная точка нашего рейда.

На лице мехиканца застыло недоверие:

— Хотите сказать, что обломки батисферы скрыты за этими стенами?

— Именно так, — согласился Крошин. — И скоро вы в этом убедитесь!

— Каким образом? — звериный оскал Хоакима стал только злее. Он не любил, когда над ним шутили и пытались сделать из него дурака. А сейчас создавалось именно такое впечатление.

Но Крошин словно не замечал витающего вокруг гнева.

— Зачем брать приступом крепость, когда можно просто постучать... и вуаля.