Без души

— Нет, человек не сможет насладиться триумфом без ощущения удовольствия. Душа не имеет особого значения — она может только остановить в шаге от намеченной цели. Но это будет нашим маленьким секретом, не правда ли?

И Девеану совсем не обязательно знать, что я смог обойти те блоки, что он так заботливо научил меня ставить. Они ошиблись... — творцы допустили просчет, упустив одну незначительную деталь, сущую мелочь. И Бездна ошиблась, когда стерла те проснувшиеся чувства, поспешив и не вывернув мою память наизнанку. А может быть, помогло то, что я сам до некоторого времени не подозревал об этом.

Они лишили меня души, забыв про маленькую частицу личности тёмного мастера — крохотный клочок. Память, навыки, жажда. Только подумайте, что может передать человек в момент своей смерти: ни любовь, ни милосердие, ни свет — только ненависть, безумие... Желание отомстить, последним рывком забрать врага с собой и испытать злое счастье от этой победы.

Это во мне... новая часть моей личности. То, что может заменить душу. И, Единый, ничто не спасет этот мир, если я смогу полностью контролировать небольшой подарок прошлого. Надеюсь, Алив будет приятно удивлена, когда поймёт, с кем заключила договор.

Когда-то:

— Серег! Серег, тихая госпожа, что же с тобой?

Знакомый голос был полон отчаянья.

Я с трудом открыл глаза. Надо мной склонилась Ирэн: лицо белое как мел, губы дрожат, в глазах слёзы.

— Что случилось? — я с удивлением осознал, что лежу на куче прелых листьев под раскидистым деревом. Сквозь искореженные голые ветви на лицо падают капли дождя, а все тело сковывает пронзительный холод. — Родная, ответь.

— Ты не помнишь? — жена помогла мне встать и отряхнуться от налипших на одежду и волосы листьев, не слушая протестов, отдала свой тонкий плащ.

— Нет, помню только, как проснулся утром. У меня так сильно болела голова... Ещё, кажется, со мной говорил кто-то, шептал... Нет, не помню. Туман, — покачал головой, осторожно ступая за Ирэн по размягченной дождём земле и гниющим листьям.

Ирэн всхлипнула.

— Было страшно, Серег... Мы поссорились, а потом тобой что-то завладело, ты забрал нож и ушёл. Я сразу побежала следом. И нашла здесь, в лесу ... — её голос сорвался.

Я горько вздохнул, попросил прощения, легко коснувшись её щеки поцелуем. Хорошо не успел уйти очень далеко, добравшись только до опушки — всего десять минут быстрым шагом. Но Ирэн рассказала, что на поиски ушло достаточно времени, хотя она и проходила по этому месту несколько раз. Возможно, я боролся с собой, не пуская тёмного мастера к дому, а потом, исчерпав все силы, потерял сознание.

Кто знает? Сомнений, что это был именно Эрик не оставалось.

Зайдя в деревню, я понял, что что-то не так. Казалось, что все исчезло — не лаяли собаки, затих ветер, люди затаились по домам, ощущая надвигающуюся угрозу. Наша хибарка стояла на окраине, и первые дома тонули в мареве дождя... Только вот между косыми струями мне почему-то чудилось движение теней.

А потом воздух взорвался криками, конским ржанием, четкими командами и резким светом факелов. Огонь пришел в деревню. И вместе с ним — смерть.

Мы были далеко. И можно было уйти в тень, скрыться в лесу, смешав свой запах с гниющей листвой, затянув следы осенней грязью. Но дома оставался крошечный лучик солнца... наша надежда, оставленная из-за безумия и страха.

Кто же мог предположить.

Широкая дубовая дверь была распахнута настежь, и в воздухе пахло затаившейся болью. Ирэн судорожно выдохнула. Но медлить было нельзя. За нами полыхали дома и тех, кто пытался вырваться из плена огня, с громким смехом рубили всадники.

В прихожей стоял густой запах крови.

Это было невыносимо — смотреть на маленькое беззащитное тельце нашей дочери, которое уже оставила жизнь. Распахнутые в лёгком недоумении глаза, странная улыбка, маленькая ручка сжимает игрушку — цепочку Ирэн, словно боясь её потерять. И страшная рана. В тот момент я понял, что такое настоящая боль. Ни тюрьма, ни казнь не принесли даже сотую частью того, что я ощущал в этот момент. Разрывающая сердце, дробящая разум боль.

Безысходность, отчаянная попытка проснуться.

Но не было ни слёз, ни крика. Только капелька янтаря, застывшая в детской ладони, и рыдающая над тихо поскрипывающей колыбелькой Ирэн.

Гвардейцы Короля-Всех-Людей Далика Первого окружали наш дом...

Глава 2.6

Принцип невмешательства

Как странно, право, черное на белом?

И в этом все. Все грани и цвета,

И жизнь, и смерть... Безвыходно

И — смело!

И нет спасенья с плоскости листа...

Андрей Белянин

Сейчас:

Лошадей у моих спутников не оказалось, а в деревне нашлась лишь пара старых кобыл, никак не пригодных для верховой езды. Как и в прошлой жизни, проводники подготовились к небольшому путешествию плохо, показав всю свою некомпетентность. Возможно, когда перед тобой стоит великая цель спасти целый мир, сложно сосредоточиться на мелочах. Не могу сказать, о чем они думали в тот момент, когда, согласившись на лёгкую переброску круга магистров, не уточнили, что коней переправить не удастся. Может, понадеялись на то, что два дневных перехода до Тирра легко преодолеть пешком. Может, вообще не думали под впечатлением от оказанной им чести. Впрочем, в задачи Тины пункт "думать" не входил: главе пятой гильдии платили исключительно за то, чтобы со спасителем ничего не случилось. Ферл мог идти без устали несколько дней, не заботясь об отдыхе или пище — метаболизм магов сильно отличался от привычного обмена веществ людей. Ирэн... нет, уж кто точно не был виновен в этой глупой промашке, так она. А между Даликом и Ларин, стоило нам на следующее утро покинуть селение, завязался спор.

Они эффектно жестикулировали, поминая местных фольклорных персонажей вперемешку с Бездной, обсуждали умственные способности друг друга, то и дело срываясь на крик. Кажется, в прошлый раз я улыбался, наблюдая за ними, так же как сейчас добродушно ухмылялся маг. Может быть, это действительно смотрелось забавно — даже Тина морщилась скорее по привычке. Смущенный и оправдывающийся Далик и раскрасневшаяся Ларин — такие знакомые образы.

Но сейчас их спор утомлял до головокружения и неприятной сухости во рту.

Пыльная дорогая тянулась вперёд через поле с пожухлой серой травой к полосе леса, больше похожего на причудливый кустарник. Я знал, что через несколько часов мы приблизимся достаточно, для того чтобы разглядеть густой перелесок, с двух сторон охватывающий широкую полосу дороги. Идеальное место: как для небольшого отдыха, так и для засады...

Белая звезда, успевшая подняться от горизонта, быстро разгоняла ночной холод, нагревая воздух и неприятно сдавливая виски своим жаром. Скованная внутри меня Бездна рвалась наружу — окружить своего носителя коконом прохлады, убрать физический дискомфорт. Но я не мог позволить другим почувствовать близость пустоты. Сейчас, когда до одного из узловых ходов в моей игре оставалось совсем чуть-чуть, было бы большой глупостью открыть себя. Нет, ради того, что я задумал, стоило немного потерпеть. Благо, мои спутники чувствовали себя ничуть не лучше. Ирэн уже давно тихо хныкала, глава гильдии через каждые несколько минут прикладывалась к большой фляге.

Да, они были обычными людьми, но ведь и моё тело принадлежало смертному. Я мог сделать так, чтобы не чувствовать боль, но убрать влияние температуры было под силу лишь Бездне. Рубашка неприятно липла к телу. Проведя ладонью по лицу, я стер выступившие капли пота.

— Хоть чёрный и притягивает солнечный цвет, на белой ткани пятна смотрятся некрасивее, — тихо подметил мой надзиратель. Он смотрел на меня, слегка прищурившись, словно заново изучал вверенный ему объект — будто узнал что-то новое, что заставляло его проводить некоторую переоценку приоритетов.

— Твари не ходят в белом, — отозвался строчкой из песни — того репертуара, что я слушал в этот год.

— Неважно в чём ходят твари — от окраса суть зверя не измениться, важно, что у тебя на спине расползается большое пятно, и это выглядит отвратительно, — поморщился Девеан.

— И что с того? — я прикрыл глаза, — жара — не холод.

— Совсем недавно ты стремился показать себя в лучшем свете. Сейчас говоришь, что всё равно.

— Так получается. Теперь мне некуда бежать, — и уже громче я спросил, обернувшись к остальным: — Скажите, от ваших споров жара спадёт? Если нет, тогда заткнитесь.

Далик бросил в мою сторону быстрый взгляд.

— Приносим свои извинения, милорд. Но возможность свернуть на привал появится только к полудню. Этот досадный просчет с лошадьми мы решим в первом же городе, но не хотелось бы более двух вечеров провести под открытым небом. Боюсь, что холод Ночной звезды может оказаться для вас непривычным.

— Жар Белой звезды также весьма утомляет. Неужели у вас нет ни одного заклинания, чтобы сделать вокруг небольшое пространство с нормальной температурой? — рациональнее было именно спросить, а не колдовать самому, используя иллюзию крохотного дара, которую создавала практичная Бездна.

Физический дискомфорт не был страшен, выпустив пустоту я смогу вообще отказаться от физических ощущений, но именно сейчас нужно говорить, спрашивать, делать... чтобы удар действительно причинил им боль. Они ведь почти привыкли ко мне: такому странному спасителю. Уже верят, что я могу подарить им победу и потом быстро уйти со сцены.

Люди вообще ко всему быстро приспосабливаются: и к хорошему, и к плохому. К хорошему, конечно, охотнее, но всё равно остаются способными выжить в поистине ужасных условиях. Достаточно гибкое сознание позволяет с минимальными потерями подстраиваться, а также просчитывать варианты того, как удобнее всего устроиться в новом мире. Человек такая тварь, что всегда стремится к выживанию, даже не задумываясь над тем, что будет делать потом, когда схлынет адреналин и разум спросит: не проще ли было просто сдаться, а не обрекать себя на долгую агонию? Этому миру не сравниться с Землей по психологическому воздействию на подсознание общественности, но всё-таки люди во всех мирах мало чем отличаются друг от друга — ещё немного и эта небольшая компания перестанет воспринимать меня иначе, убрав из памяти те представления о спасителе, которые они строили до встречи.

— Импульс, что ли? — не понял Ферл.

— Да, импульс, чтобы охладить воздух, — согласился я с магом.

Ферл убрал прилипшие ко лбу мокрые пряди волос. Задумался.

— Да... можно. Только это сложно, — кивнул он.

— Объясни мне, я постараюсь создать этот... импульс, — если положить в основу заклинания поддельный дар, то никто не заметит вмешательства Бездны.

До перелеска мы добрались спокойно: без разговоров и расспросов. Даже споры Ларин и Далика утихли. Лишь изредка я ловил на себе задумчивые взгляды надзирателя. Надо сказать ассоциативный ряд, начавшись с опаски, дошёл до подозрений о том, что Девеан мог узнать что-то касающееся меня... — нечто очень важное. И теперь думал: стоит ли сразу сообщить об изменениях на игровом поле своей госпоже, или же... просто понаблюдать за тем, что должно произойти. Сознание подсказывало, что меня мог бы устроить тот вариант, где мужчина сам объяснял свои сомнения, а ещё лучше предлагал разрешить их совместно.

И когда Тол-тарисс достигла своего пика на выцветшем небосводе, грозя разрушить хрупкий полог прохлады, окутывающий небольшую компанию, мы, наконец, дошли до густой тени ветвистых деревьев с плотной листвой. Углубляться в перелесок не стали. Немного прошли по кромке свежего сумрака, следуя легкому изгибу тракта, и после этого свернули на крошечную поляну, по ободу которой проложил себе путь холодный ручей.

Под ногами приятно пружинил мох, вытаскивая из памяти кадры прошлой жизни, когда мы с родителями и братом выбирались на нашу маленькую покосившуюся дачу вблизи елового леса.

Тина предложила освежить в воде одежду, после чего быстро просушить её импульсом теплого воздуха, а также ополоснуться и самим, смыв пот. Предложение было здравым: у ночных хищников этого мира был превосходный нюх, и они очень любили сладковатое людское мясо, находя его по запаху, когда потный от дневной жары человек устраивался на ночёвку в тихом перелеске. Каждый ребёнок с первых годов жизни запоминал, что чистоплотность могла спасти ему жизнь.

Все согласились. Тина, кажется, женщиной себя не считала и спокойно скинула с верхнюю одежду, оставшись в одной нижней рубахе, Ирэн тоже не стеснялась, вызвав ассоциацию удивления. В прошлой жизни девочка была куда более скованной. Только Ларин громко сказала, что она не будет раздеваться при мужчинах, и скрылась за кустами.

Всё повторялось. Почти точь-в-точь. На мелкие огрехи внимания обращать не стоило. Они не смогут изменить давно выверенный ход событий.

Наверное, это должно было вызывать иллюзии каких-то ощущений. Но разум отстраненно отсчитывал оставшиеся минуты, и никаких ассоциаций в сознании не появлялось. Наоборот, было внутри нечто сродни усталости. Словно я приехал на вокзал слишком рано и оказался вынужден провести время в томительном ожидании, сидя в паршивом кафе. И в момент, когда состав медленно подъезжал к перрону, я испытывал ту знакомую многим пустоту, когда тревога и тянущее ощущение ожидания уже отступили, но новые эмоции им на смену ещё не успели придти.

Несколько коротких мгновений, в которые человек чувствует себя тряпичной куклой.

Но секунды проходили, а ассоциаций по-прежнему не возникало, разум продолжал отрешённо отсчитывать минуты.

Далик развёл огонь, достав из заплечного мешка припасы, которые дали нам с собой жители селения. Протянул мне мягкую булочку — хлеб этого мира был горьковатым с неприятным послевкусием, но в тоже время оказался намного сытнее земного. Ирэн, съев свою порцию и извинившись, отлучилась в высокий кустарник. Тина завела спокойный разговор с Девеаном, надзиратель отвечал охотно. Ферл подогревал на огне маленькие кусочки мяса. Далик смотрел на танец пламени.

И в какой-то момент внутри порвалась ещё одна тонкая цепь, связывающая меня с прошлым и сдерживающая Бездну. Даже нет, не порвалась — растворилась, позволяя Зверю ещё на миллиметр приблизиться к свободе.

Что ж, кажется, пора спросить, куда пропала Ларин. Но, опережая меня на какую — то долю секунды, из кустов вынырнула, отряхиваясь от колючек, Ирэн.

— Ой! А Ларин так и не вернулась? Странно... — девочка, посмотрев на меня, слегка наклонила голову и снова повернулась к вскочившему на ноги Далику.

И тут я понял, что улыбаюсь.

Возможно, в первый раз за все моё существование без души я действительно улыбался — совершенно искренне и нормально, зная, что где-то совсем близко от нашей поляны захлебывается кровью молодая женщина, которая всего лишь мечтала спасти свой мир.

И ещё верила, что друзья успеют прийти на помощь.