Николай I - попаданец - Книга 1

Русско-Американская компания оказалась не в состоянии активно колонизировать эти земли и защищать их от конкурентов. Финансовое положение компании оставалось тяжелым. Количество добываемой пушнины сокращалось из-за массового истребления каланов6, а наладить прибыльную и постоянную торговлю с Китаем и Индией компании не удалось как по скудости ресурсов, так и из-за плохого руководства. Чиновники из Санкт-Петербурга, где находился штаб компании, смогли таки довести дела РАК7 до ручки. Поэтому я воспользовался тем, что чартер Павла I был выдан на двадцать лет и не продлил его далее. Тем не менее пришлось заплатить компании отступные в полмиллиона рублей за отданное государству имущество. Зато теперь появилась возможность изменить политику империи в этих краях, сосредоточившись не на добыче пушнины и сиюминутной выгоде, а на постепенном освоении Аляски и Калифорнии и закреплении их за империей.

Отказ Мексики продать нам всю Верхнюю Калифорнию принес даже больше пользы, чем вреда. Небольшой надел предоставленный русским не встревожил англичан и американцев, что позволило нам беспрепятственно посылать караваны судов с переселенцами и припасами, а так же наращивать наше военное присутствие в этом регионе. До покупки Калифорнии в 1834 году мы успели перевезти десять тысяч колонистов и довести гарнизон крепости Росс до четырехсот штыков и сабель. Перевозка каждого переселенца или солдата обходилась в баснословные тысячу рублей, отщипывая более миллиона рублей в год из нашего, и так трещащего по швам бюджета, но зато нам удалось закрепиться в этом благодатном крае. Таким образом, когда покупка все же состоялась, Русская Калифорния уже представляла собою твердый орешек.

В 1834 году президентом Мексики в третий раз стал Санта-Анна8. На этот раз ему удалось консолидировать власть в своих руках и в дальнейшем тщеславный генерал мечтал стать диктатором, но для этого ему требовались деньги и оружие, которых в тех обстоятельствах ему было не найти. Поэтому и так склонный принять наше предложение о покупке Калифорнии, новоявленный президент после ожесточенной торговли согласился. Акт о продаже Алта Калифорния стал одним из первых опубликованных новым президентом и оказался неоднозначно принят обществом. Большинство мексиканцев выступили против, но эта оппозиция, состоявшая, в основном, из либералов, была разобщена и частью находилась в изгнании. Покупка целой провинции обошлась нам в кругленькую сумму — пять миллионов рублей, выплаченных в течении трех лет. Лично Санта-Анна получил триста тысяч рублей, которые, однако, сумел быстро потратить. Не менее важной частью договора для самого мексиканского президента стала поставка оружия и инструкторов для вооружения постоянных частей, лично преданных президенту. Эта просьба генерала оказалась нам на руку и я с радостью согласился помочь ему в нелегком деле по налаживанию порядка в стране. Тем более, что оружие поставлялось за деньги.

Увы, недальновидный Санта-Анна чересчур поспешил с централизацией власти, сразу возбудив недовольство по всей стране. Местное население привыкло к определенной независимости от центрального правительства и завинчивание гаек пришлось им не по нутру. В 1835 году восстание охватило одиннадцать провинций, а их кульминацией стало восстание американцев в Техасе, с явным намерением отделится от Мексики. Хотя свою независимость они провозгласили несколько позже. Об этих событиях, как и о Техасской войне я помнил, как и помнил о той роковой роли, которую сыграла бездарность и продажность Санта-Анны в этих событиях. Поэтому, когда мавр сделал свое дело и продал нам Калифорнию, пришла очередь мавра уходить, дабы не навлечь дополнительные беды на свою страну, которую я видел в качестве будущего союзника.

В 1835 году небольшая группа состоящая из дюжины всадников ворвалась в поместье генерала и убила его прямо в спальне. Благо резиденция президента едва охранялась, да и охранники страдали неизлечимой мексиканской беспечностью. Уход столь одиозной и влиятельной фигуры создал вакуум власти в Мехико, но не надолго. Новым, старым президентом стал Валентин Фариас, а генерала Хосе де Урреа назначили главнокомандующим небольшой армии, точнее корпуса, призванного вернуть Техас в лоно законной власти. Выбор оказался очень удачным. Генерал, уже имевший большой боевой опыт, отличался энергичностью и последовательностью. Вдобавок под его начало передали полки составлявшие личную гвардию Санта-Анны. Хотя за год подготовки они еще не стали грозной боевой силой, но все же они уже прошли боевое слаживание и были вооружены однотипным современным оружием, что при наличие полевой артиллерии сделало их наиболее грозной силой в этих краях, где привыкли воевать кое-как, пользуясь ополчением или плоховооруженными солдатами. Так же пригодились те миллионы, что мексиканцы получили за Калифорнию. А потому, когда в феврале 1836 года генерал Урреа вторгся в Техас, его солдаты регулярно получали жалование и провизию, что способствовало поднятию их боевого духа.

Малая заселенность Техаса и разбросанность городков по огромной площади сыграла с американцами ту же злую шутку, что до этого и с мексиканцами, позволив бить их по частям. Заняв к апрелю два главных центра: Сан-Антонио и Голиад, Урреа продолжил преследовать отходящие части под командованием Сэма Хьюстона. Несмотря на противодействие большинства офицеров, американец решил дать бой. Но при трехкратном перевесе сил и преимуществе в выучке войск сражение закончилось разгромом последних значительных сил техасцев. Переселенцы начали массово покидать свои места двигаясь на север и на запад, в Луизиану. Эти успехи очень встревожили правительство США, которые стали собирать армию на границе Техаса опасаясь вторжения мексиканцев. Убедившись, что те вовсе не намерены этого делать, американцы изменили тон и стали требовать возвращения бежавших переселенцев и выплаты им компенсации. На это мексиканцы согласиться не могли и возникла угроза войны с северным соседом. Генерал Урреа год провел в отдаленной провинции, зачищая территорию от остатков местной милиции и следя за американскими приготовлениями. Выборы и избрание президентом Мартина Ван Бюрена, противника войны с Мексикой поставили точку на этой эпопее.

Вернувшись домой в Мексику, генерал застал ее в плачевном состоянии. Борьба за власть продолжалась, и стул под президентом Фариасом сильно качался. Деньги уплаченные за Калифорнию исчезли без следа и в провинциях вновь назревало недовольство. Поэтому уже через два месяца после своего возвращения, в ходе очередного переворота он стал по совместительству и президентом и главнокомандующим молодой республики, а так же, в будущем, верным нашим союзником. Благо наши интересы полностью совпадали.

Вдалеке от клокочущей Мексики мы продолжали осваивать новоприобретенную территорию. В 1835 году на месте небольшого городка Йерба-Буэна9 был основан Александровск, а еще через год Шелихов, неподалеку от бывшей столицы Верхней Калифорнии — Лос Анджелеса. Из пятнадцати тысяч мексиканцев, половина предпочла переправиться в соседнюю Новую Мексику, а остальные, в основном метисы, получили русское подданство и остались.

Барон Врангель и его преемники старались поддерживать дружеские отношения с местными индейцами. Мы не вмешивались в их внутренние дела, поставляя им оружие и зерно в обмен на охрану отдаленных рубежей у Заснеженных гор10. До появления Калифорнийского казачьего войска в 1840 году индейцы служили эффективным заслоном от проникновения всяческого рода искателей приключений из США. Да и после оказали нам немало услуг как иррегуляры и разведчики.

Александровск, ставший столицей Калифорнии, быстро рос. Прекрасная бухта стала главным портом Русской Америки. Вскоре там возник порт, в позже и верфь для постройки бригов и небольших транспортов. После начала крестьянской реформы тонкий ручеек переселенцев неуклонно возрастал. Благодатный климат и большие в 20-30 га наделы соблазняли многих, в основном молодежь. Но при столь дальней и затратной дороге это был именно ручеек, а для того, чтобы закрепиться в этом крае с потенциально враждебными соседями, требовалось превратить этот ручеек в полноценный поток и посему, довольно скоро появились планы по постройке железной дороги через перешеек Теуантепек. В 1840 году мы получили концессию от мексиканского правительства для прокладки железной дороги через перешеек и строительство двух портов по обе стороны от него. Само строительство началось лишь в 1842 году после детальной разведки территории и завоза необходимых материалов. В этот медвежий угол с гиблым климатом надо было завозить все, включая рабочих. Но оно того стоило, ведь будущая железная дорога обещала сократить путь в Русскую Америку с одного года до четырех-пяти месяцев, а это, в свою очередь, обещало быструю окупаемость. А там глядишь и иностранные купцы подтянутся.

Глава 52.

С утра над рекой стоял густой туман, поэтому маленькая флотилия двинулась в путь ближе к полудню, кода июньское солнце уже начало припекать. Флотилия состояла из паровых корветов 'Шилка' и 'Аргунь', каждый из которых тянул на буксире небольшую баржу с углем и из сотни лодок, баркасов, вельботов и плотов. Экспедицию возглавлял Николай Николаевич Муравьев, всего лишь год назад назначенный Восточно-Сибирским губернатором. Несмотря на слабое здоровье, Николай Николаевич был человеком с кипучей энергией и руководство столь отдаленной провинцией из Иркутска оказалось для него чересчур скучным. Поэтому он решил лично возглавить полутаротысячный отряд для исследования русла реки Амур и основания в этих краях первых русских острогов. После исследования дельты Амура и выхода в Тихий океан, один батальон из состава экспедиции должен был погрузиться на транспорты под командованием Федора Петровича Литке и направиться в Петропавловск-Камчатский для усиления тамошнего гарнизона. Перед отъездом на место назначения, в Иркутск, Николай Николаевич имел продолжительный разговор с императором о перспективах развития русского Дальнего Востока. Поток переселенцев на восток за последние десять лет создал крепкую основу для дальнейшего продвижения в Приамурье к берегам Тихого океана. Вот и обсуждали, как это можно сделать не вызывая конфронтации с южным соседом. Цинский Китай уже давно миновал период своего рассвета и значительно ослаб с тех пор. На этом и строился расчет. Приамурье было слабо исследовано и прежде чем закрепиться в этих местах, требовалось изучить те земли более детально и проверить насколько Амур судоходен. Этим молодой губернатор и занялся, как только обосновался в Иркутске. К экспедиции готовились все зиму и часть весны. Надобно было собрать два корвета, построить лодки и баркасы, запастись продовольствием и порохом.

Корветы собрали в Сретенске, а котлы для них изготовили в Иркутске, на открывшемся два года назад заводе. В основном завод производил сельхозинвентарь для растущей волны переселенцев, но недавно освоил производство паровых котлов и иных механизмов, потребных для строительства речных пароходов. А возле него уже строился новый завод, для производства пушек и ружей, дабы обеспечить Забайкальские войска собственным вооружением и не перевозить его через тысячи километров из Екатеринбурга. Выросший как на дрожжах Иркутск, стал столицей Восточно-Сибирской губернии и трамплином для последующего освоения Дальнего Востока. В связи с чем город начал приобретать европейский вид, обустраиваясь площадями и каменными общественными зданиями.

В поход тронулись в середине мая, предварительно уведомив Цинских чиновников. Сплав оказался сложным, порою лодки не справившись с течением, сталкивались друг с другом или налетали на камни и прибрежные отмели. Длинный караван из разночинных судов растянулся вдоль по реке, затрудняя снабжение. Тихоходные баржи с провизией и фуражом отставали, из-за чего первые дни люди и лошади голодали. В итоге Муравьев приказал держать двухдневный запас провианта на каждом судне и к вечеру, останавливаясь на ночевку, выпасывать лошадей. Это замедлило сплав, но зато принесло порядок в разрозненное до сего момента передвижение. Вдобавок, из-за снижения скорости, баржи успевали догнать флотилию, что значительно облегчало передвижение.

Вся небольшая флотилия боялась вспыльчивого нрава губернатора. Муравьев не давал поблажек ни себе, ни другим, неумолимо двигаясь к намеченной цели. Трудно было предположить в этом невысоком и худощавом теле столь кипучую энергию и несгибаемую волю. Когда Николай Николаевич кричал на нерадивого лейтенанта, по вине которого баржа села на мель и дала течь, всем казалось, что губернатор выше здоровяка лейтенанта, который вжав голову в плечи, и держа руки по швам, получал начальственных звездюлей. Но, тем не менее, Муравьева любили, как отца командира, который хоть и строг, но о подчиненных заботиться и в обиду не дает.

День выдался солнечный и река оказалась спокойной. Впереди шли две лодки, измеряя фарватер, дабы более тяжелые корветы и баржи не напоролись на мель. За три недели люди приспособились к тяготам пути и флотилия шла споро. Муравьев сидел на палубе своего флагмана 'Аргунь', записывая в дневник все важные происшествия вчерашнего дня и рассматривая очертания реки, нанесенные на карту за последние дни. Вчерашний день выдался суматошным: сильный ливень затруднял видимость и баржи в очередной раз отстали. Пришлось пристать к берегу и под дождем организовывать лагерь, дожидаясь отставших. Реку штормило и командующий боялся, что одна из барж опять села на мель, затрудняя продвижение остальным. Но ближе к полуночи отставшие баржи подошли и Муравьев, наконец-то, заснул. Вот и не вышло занести в дневник все произошедшее за день.

К концу июня Николай Николаевич планировал добраться до Александровского поста*, острога в устье Амура, основанного четыре года назад капитаном Литке. Здесь его должна была дожидаться эскадра уже контр-адмирала Литке в составе трех транспортов и двух фрегатов, посланная для усиления российского присутствия на Тихом океане. Будет ли адмирал дожидаться его в назначенный срок, в этом губернатор не был уверен, ибо море стихия непредсказуемая. Хотя Литке имел четыре месяца в запасе и будучи опытным мореходом должен был справиться.

Через две недели, пройдя озеро Кизи, речная флотилия достигла, наконец, берегов Татарского пролива и первое что Николай Николаевич увидел, подходя к Александровскому посту, это высокие мачты транспорта 'Афон' и трепещущийся на них Андреевский флаг.

Адмирала Федора Петровича Литке, приказ императора: вновь отправиться на Дальний Восток, вначале огорошил. Ведь чуть более года назад он вернулся из тяжелейшего плаванья в эти отдаленные края и рассчитывал пару лет провести на столь любимой Балтике. Но такова она моряцкая судьба, все норовит забросить тебя подальше от родины. Николай Павлович подсластил пилюлю, произведя капитана Литке в контр-адмиралы, но и ответственность на нем лежала куда большая. Он должен был, возглавив небольшую эскадру из трех фрегатов и шести транспортов, довести ее в целости и сохранности через половину земного шара в Александровск и в Петропавловск. Откуда проследовать к устью Амура и встретить там в назначенный срок губернатора Муравьева, дабы закрепить те края за Россией. Транспорты везли грузы и переселенцев в Русскую Америку и на Камчатку. Потому и была столь большая нужда в освоении побережья Тихого океана, дабы иметь более надежную связь с этими отдаленными уголками империи. Во время прошлой экспедиции Литке исследовал устье Амура и доказал, что Сахалин является островом. Тогда же он основал Александровский пост в устье Амура и Ивановский острог на юге Сахалина. Теперь же, более мощная эскадра должна была усилить российское присутствие в этих местах.