Николай I - попаданец - Книга 1

Из агентурных донесений я знал, что Южное общество готовит заговор, с целью свержения императора. Это стало известно и Александру, который инициировал расследование. Но оно велось медленно и не эффективно. Северное общество не было так однородно по отношению к монархии. Но из истории я знал, что в итоге многие примкнули к экстремистски настроенным Рылееву и Трубецкому. Поэтому мы планировали арест сотни самых известных и решительных, чтобы пресечь восстание на корню.

Я также послал письма генералу Дибичу и уже генерал-адъютанту Киселеву о планах восстания среди членов Южного общества с просьбой арестовать зачинщиков. На всякий случай в Тульчине, где находился Пестель, находилась группа из пяти человек с задачей нейтрализовать главных зачинщиков. Хотя многие заговорщики являлись подчиненными генерала Киселева, я был уверен, что генерал выполнит мой приказ. Павел Дмитриевич, хотя и слыл либералом, был монархистом по убеждениям. А существование тайного общества под его носом могло плохо сказаться на его карьере. Посланные доказательства не оставляли место сомнениям.

Кроме Петербурга и Тульчина, по нескольку человек находились в Москве, Одессе, Нижнем Новгороде, Риге, Киеве и Варшаве. Соответственно, как только стало известно о смерти Александра, я отослал письма генерал-губернаторам этих городов с просьбой всячески содействовать людям капитана Соколова.

В результате было арестовано порядка пятисот человек и таким образом десятку различных тайных обществ был нанесен смертельный удар. Даже тем, которые не участвовали в заговоре. Уж очень подходящим оказался момент.

Утром, 28 ноября мне принесли присягу гвардейские полки, а дне — гарнизон Петербурга. Смена власти прошла на удивление буднично. Люди еще не отошли от шока по причине скоропостижной кончины Александра, а потенциальные мятежники уже заполнили камеры Петропавловской крепости. Учитывая, что я являлся официальным наследником — цесаревичем и имел полную поддержку со стороны графа Милорадовича, присяга прошла без каких либо инцидентов.

Глава 34.

В зале было жарко. Еще бы, ведь тут собрались все высшие сановники Империи, бывшие в столице. Когда я вошел, гул голосов смолк и все встали. Я занял место председателя государственного совета и с биением сердца зачел манифест, составленный давеча Михаилом Михайловичем Сперанским. 'Объявляем всем верным Нашим подданным... Наконец Мы призываем всех Наших верных подданных соединить с Нами теплые мольбы их ко Всевышнему, да ниспошлет Нам силы к понесению бремени, Святым Промыслом Его на Нас возложенного; да укрепит благие намерения Наши, жить единственно для любезного Отечества, следовать примеру оплакиваемого Нами Государя; да будет Царствование Наше токмо продолжением Царствования Его, и да исполнится все, чего для блага России желал Тот, Коего священная память будет питать в Нас и ревность, и надежду стяжать благословение Божие и любовь народов Наших.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:

Николай

Дан в царствующем граде Санкт-Петербурге, в двадцать восьмой месяца Ноября в тысяча восемьсот двадесять пятое лето от Рождества Христова, Царствования же Нашего в первое'.

Я стал императором.

Конец первой книги.

Часть вторая — начало пути.

Глава 1.

Перезвон колоколов наполнил морозный мартовский воздух. Перекликаясь, колокола звонили по всей Москве, от чего стаи птиц то и дело сгоняемых с колоколен и шпилей порхали в воздухе. Осип Матвеевич, вытерев платком вспотевшее лицо, поднялся на цыпочки, пытаясь разглядеть подъезжающий кортеж. О том, что процессия приближается, можно было судить по крикам 'ура', раздававшимся все ближе и ближе и по движению толпы, как волна накатывающей на Осипа, стоявшего в первых рядах за шпалерами парадно одетых гвардейцев. Лексашка, старший сын Осипа, шести лет от роду, сидел у отца на плечах, вертя головой, высматривая царскую карету. Народу собралось немерено, многие тысячи. Сосед Николай, стоящий рядом говорил, что ажо сто тысяч, но Осип не очень-то ему верил, ибо сосед любил прихвастнуть.

К коронации в Первопрестольной начали готовиться загодя. Еще в начале февраля завезли бревна для строительства трибун, а также булыжник и щебень, для выравнивания дорог. И хотя площадь перед собором и так содержалась в образцовом порядке, а как иначе, чай главный собор на Рус, для сего торжественного события ее выровняли особо. Губернатор Дмитрий Анатольевич Голицын лично проверял готовность трибун для народа, убранство собора и другие насущные мелочи. Он чуть ли не ежедневно появлялся на стройке, наблюдая за работой строителей и прочего люда. Говорили, что сам император просил генерала проследить за крепостью трибун, дабы чего не обрушилось.

Но площадь перед церковью Осип Матвеевич пришел с рассветом, а были и такие кто приходил затемно, дабы быть ближе к действу. Оказалось не зря, ибо поутру народу собралось многие тысячи, но благо трибуны вместили всех и обошлось без давки. Настроение было праздничное, приподнятое. Снег в Москве еще не сошел, но зимних морозов уже не было. Народ по случаю торжественного действа принарядившийся в яркие тулупы да кушаки, делился впечатлениями. Вот и сейчас Николай возбужденно сказал:

— Кажись, едут, а ну православные подвинетесь малеха.

— Не ерзай, — ответил ему Осип, которому Николай как раз наступил на ногу.

Но сосед его не слышал, потому что, как раз, стоя на цыпочках, разинув рот, наблюдал за взводом кирасир, возглавлявшим торжественный кортеж.

Вскоре, за всадниками показалась процессия, состоящая из высших сановников империи, иностранных послов и придворных. Весь этот, казалось, бесконечный людской поток шел по красной дорожке к собору и исчезал в нем. Наконец еще через час, когда солнце уже ярко освещало купола собора и играло на киверах гвардейцев, крики толпы усилились, что означало приезд молодой императорской четы. Лексашка от восторга аж заерзал на плечах, отчего Осип чуть не упал. Прикрикнув на сына, Осип Матвеевич и сам вытянул шею, дабы лучше видеть, скорее по привычке, так как трибуны шли ступенями, и вытягивать шею не требовалось.

Когда появилась императорская семья, народ поснимал шапки. Государь был в парадном темно-синем мундире, а императрица в жемчужного цвета платье с меховой накидкой. Позади них шла императрица-мать и великие князья, Константин и Михаил. У входа в собор их встречал митрополит Московский Филарет, который осенил всех крестным знаменем и проводил императорскую чету на коронацию.

Когда царь зашел в собор, колокола как по команде смолкли. И хотя на трибунах не видели и не слышали, что происходило внутри, народ умолк и крестился, чувствуя торжественность момента. С новым царем у них опять появилась надежда на лучшую жизнь, и они истово крестились, шепча молитвы, желая императору многия лета и прося богородицу о благодати.

Хотя действо длилось три часа, народ не расходился. Все ждали патриаршего благословения и праздника, который следовал после коронации. Столы были накрыты по всей Москве, и народ с нетерпением ждал начала. И вот наконец-то двери собора распахнулись, и процессия во главе с митрополитом вышла на залитую зимним солнцем площадь. Опять зазвонили колокола и загремели пушки. Народ поснимал шапки, и Филарет размашисто всех перекрестил. Государь трижды поклонился народу по старинному обычаю и махнул рукой, что означало начало праздника. В толпе раздались радостные крики, и лавина людей хлынула разноцветной рекой в сторону накрытых неподалеку столов. Праздник начался.

Глава 2.

Коронация прошла в марте 1826 года в Москве. Я спешил с этим действом, так как знал, что персы активно готовиться к войне, чего они особенно и не скрывали. Смена власти, молодой и неопытный император давали им неплохой шанс на реванш. По крайней мере, так они думали. Генерал Ермолов, главнокомандующий на Кавказе, предупреждал, что принц Аббас-Мирза собирает войско в сорок тысяч человек. Англичане активно помогали ему оружием и советниками, как всегда, надеясь половить рыбку в мутной воде. В Персию в спешном порядке был послан князь Меншиков, дабы попытаться предотвратить войну. На самом деле я не надеялся, что удастся склонить Аббас-Мирзу к миру, но этот шаг потом, когда мы разгромим персов, будет нам на руку при ведении переговоров.

В разгроме Персии я не сомневался, ибо и в той истории, что я знал, Россия довольно легко одолела южного соседа. Поэтому теперь, когда мы заранее готовились к предстоящей войне, можно было подумать и о послевоенном устройстве Кавказа. Коли удастся разгромить персов в течение одной компании, показав им бессмысленность войны против России, то можно будет надолго сохранить спокойствие на южной границе. Вдобавок, это поможет усилить наше влияние в Закавказье и увеличить торговлю за счет снижения пошлин. А если молодому принцу так охота воевать, то он может испытать на прочность другого соседа — Османскую империю. Персы и турки воевали между собой уже несколько веков, так что это вполне в их традициях. В таком случае османам будет не до России, и наша южная граница будет спокойна на ближайшие десять-двадцать лет.

Кроме предстоящей войны я планировал начать задуманные реформы, которые, я был в этом уверен, многим не понравятся. Коронация несколько укрепила мои позиции. После венчания на царство я становился законным государем и ие действо влекло дополнительную легитимацию в глазах народа. Ведь проведение реформ требовало не только военной силы в случае мятежа или заговора, но и легальной основы для их проведения. Зная, что в ближайшем будущем России светит война с Персией, а потом и с османами, я спешил.

В Москву мы съехались всей большой императорской фамилией. Приехал даже брат Константин, который во время декабрьских событий оставался в Варшаве. Так, как мы прибыли в Первопрестольную за две недели до коронации, у нас имелось время прогуляться по Москве и принять местных вельмож и купцов, спешащих заявить свое почтение и прощупать почву по поводу возможных назначений. Учитывая, что за время до коронации, в Москву также съехались иностранные послы, родственники из многих европейских государств, да и иной, более праздный люд, эти две недели оказались насыщенны встречами, приемами и балами. Московский генерал-губернатор, князь Голицын, лез из кожи вон, заботясь о приеме такого количества высокопоставленных гостей, не забывая, однако, об организации коронационных торжеств. Благо человек он был деятельный и не корыстолюбивый, а посему, празднества уложились в предусмотренный бюджет. Среди приехавших находился и герцог Веллингтон, победитель Наполеона при Ватерлоо. Мы встретились как старые знакомые. И хотя последний раз мы виделись более десяти лет назад, во время моего заграничного вояжа, я помнил гостеприимство герцога. Благо теперь я мог отплатить ему тем же, показав вновь отстроенную Москву.

Москва, отстроенная после пожара 1812 года, стала еще красивее. И хотя среди домов тут и там встречались проплешины, следы бушевавшего пламени, центр второй столицы стал краше и удобнее, чему поспособствовал архитектор Бове. Были построены Большой и Малый театры, центральные бульвары, расширенны и выпрямлены, появилось Садовое кольцо.

Успенский собор, где традиционно происходила коронация Русских царей из-за малого размера, плохо подходил для подобного рода мероприятий, но благо вся организация оказалась продуманна до мелочей. Я не припоминал, что во время коронации Николая I имела место давка, как на Ходынском поле, при коронации Николая II, но решил подстраховаться. Трибуны построенные для москвичей и приезжих гостей и столы для угощений были разбросаны по нескольким местам первопрестольной, дабы уменьшить столпотворение. За порядком следили три тысячи жандармов и несколько казачьих частей. Генерал-губернатор, Дмитрий Анатольевич Голицын, в прошлом боевой генерал, хорошо понимал важность порядка и организации.

Единственное, что омрачало коронацию, это болезнь моей невестки, Елизаветы Алексеевны. Бывшая императрица имела слабое здоровье и роковая поездка в Таганрог, где заболел и умер Александр, была предпринята именно для улучшения ее состояния. После смерти брата Елизавета совсем сдала и находилась при смерти в Белёве, неподалеку от Тулы. Моя мать, при жизни не очень жалующая невестку, встала на дыбы, настаивая на отсрочке коронации. Мол, не прилично, не по-христиански, и так далее. Ее поддержал Николай Михайлович Карамзин, придворный историк, классик и в то время — наше все. Он был близок с Александром и Елизаветой, а я для него все еще являлся юнцом, которого следовало наставлять. Но здесь я впервые показал клыки, настояв на своем. Не грубо, но ясно указав на целесообразность скорейшего укрепления моей власти в интересах всей императорской фамилии. О заговоре против императорской власти и декабрьских арестах они знали, так что это не было пустословием.

В день коронации я встал в семь утра. Так как вся семья поселилась в кремлевских палатах, идти было всего ничего. Но, учитывая, что до собора мы не шли, а торжественно шествовали, сие действо занимало по расписанию минут сорок, а включая построение — более часа. Сама коронация длилась три часа, а потом, торжественный (а как же иначе) путь обратно в кремлевские палаты на пир. Так что мне предстояло четыре часа париться в тяжелой мантии с торжественной миной на лице. Впрочем, Париж стоит мессы, а Российская империя тем более.

В девять утра зазвонили колокола, знаменуя начало церемонии. День выдался солнечный, хотя и морозный. Процессия, по заранее спланированному маршруту двинулась к Успенскому собору. Мы с Шарлоттой практически замыкали шествие, потому как впереди шли митрополит московский Филарет с иными церковными иерархами, а за ними московский генерал-губернатор, за которым шествовали высшие сановники империи и именитые иностранные гости. Когда мы дошли до собора, по выстеленной красной дорожке, у врат, нас встречал митрополит московский Филарет, который и сопроводил нас к тронным креслам на возвышении под балдахином. Матушка, Мария Федоровна села по мою правую руку, а Шарлотта, то есть Александра, села по левую. Сзади расположились братья Константин и Михаил, и мой первенец — Александр. Я даже пожалел, что до сих пор не изобрели фотокамеру, ибо вся семья прямо просилась на семейную фотографию. Но благо присутствовали несколько художников и граверов, так что сие событие оказалось достойным образом запечатлено.

Сама коронация была довольно нудным мероприятием, по окончании которого мы прошествовали обратно в кремлевские палаты, где нас ждал торжественный обед, что оказалось как нельзя кстати. Через два дня после коронации, еще раз приняв поздравления и подарки от всех царствующих домов Европы, мы отбыли обратно в Петербург. В столице меня ждали оставленные дела, целый ворох бумаг, требующих рассмотрения и мелкий моросящий дождь.

Глава 3.

Александр Христофорович Бенкендорф остановился перед дверью кабинета его величества, дожидаясь, пока доложат о его приходе. Генерал был еще довольно молод, всего сорок три года, да и высокий рост и армейская выправка делали его еще более моложавым и мужественным что ли. В Отечественную войну появилось множество молодых генералов и Александр Христофорович стал одним из них. За его плечами имелся большой боевой и дипломатический опыт. После войны он стал генерал-адъютантом Александра I и даже предупреждал оного об опасности тайных обществ, но безрезультатно. Увы, особым расположением покойного императора генерал не пользовался, хотя верой служил и ему и отечеству. Теперь же его вызвали к новому императору. И хотя отношения с Николаем у Александра Христофоровича были замечательные, он не был уверен, благоприятно ли это скажется на его карьере, а посему немного нервничал, ибо генерал был тщеславен и упрям.