Игра в чужую жизнь

ГЛАВА 23. О детях и ответственности

Детство — когда все удивительно и ничто не вызывает удивления.

А. Ривароль

Первой Храм Воздуха увидела Рино. Заволновалась, вильнула в сторону, начала тоненько ржать. Лин, от греха подальше, слезла с нее и пошла рядом. Вовремя, кстати, — как только показались стены храма, лошадка пустилась вперед, расшугав прочих своих собратьев.

Говорили, Храм Воздуха построен на заре времен из камней, сброшенных с небес. Он был абсолютно прозрачный, словно стеклянный, но ни одно стекло не выдержало бы тысячелетий противостояния с силами природы.

Главным достоянием храма считалась Скала Перемен — высокий утес, издали выглядевший как самый обычный. Однако тот, кто начинал на него подниматься, вскоре обнаруживал, что лезть придется гораздо выше. А на вершине Скалы паломника ожидал подарок — нечто, способное изменить жизнь человека. Если пилигрим соблюдал все обряды и не жаловался на крутизну подъема, его бытие улучшалось, если же он чем-то не нравился Лито... Впрочем, таких неудачников было мало — девочка-богиня имела дружелюбный характер и стремилась помочь, а не навредить. Правда, иногда она слегка увлекалась, и тогда жизнь "клиента" превращалась в кошмар.

В Веллийской империи еще помнили горшечника, повредившего руку и переживавшего, что не сможет прокормить семью. Лито подарила ему печку, "выпекавшую" небьющиеся горшки, тарелки, чашки и прочую утварь. Эти изделия наводнили Влаю, оставив без работы многих гончаров. Естественно, им такая ситуация не понравилась, и однажды волшебная печка оказалась расколота на мелкие куски, а дом горшечника был разгромлен и разграблен. Мастер долго восстанавливал свое дело... Снова идти за помощью в Храм Воздуха он отказался наотрез.

Другая история случилась с охотником, которому досталась стрела, всегда поражавшая цель. Ехал он обратно с друзьями через пустыню и решил похвастаться, мол, моя стрела даже здесь мне добычу подарит. Выстрелил в небо, стрела покрутилась-повертелась, да и впилась в самого упитанного его товарища...

Вокруг храма раскинулась небольшая деревенька. Ее жители исполняли обязанности жрецов, поэтому к появлению высокородных гостей большая часть глиняных хижин оказалась свободна.

Гартонцы брезгливо поморщились и разбили лагерь рядом. Его Величество Малдраб Четвертый, дабы хоть в чем-то противостоять Грайту, с радостью принял щедрое предложение деревенского старосты и расположился в его же доме, поселив по соседству "дочь".

Впервые войдя (точнее, с трудом протиснувшись сквозь тесный, сужавшийся кверху проем, завешенный короткой грязноватой занавеской) в свое временное жилище, Лин подумала, что, пожалуй, на этот раз она полностью солидарна с королем. Закопченные стены, слепленные из глины вперемешку с жесткой травой, отсутствие пола и окон, дыра посреди крыши для отвода дыма, очаг с разбросанной золой, охапка мятой соломы вместо постели — эх, открывшаяся ее глазам картина производила гнетущее впечатление и слишком отличалось от воздушного храма.

Отослав Марка добывать одеяла, а Кари — пищу (он продолжал добровольно исполнял роль подопытного кролика, хоть Лин не сомневалась — если кто решит отравить принцессу, то обязательно примет во внимание подобные манипуляции), девушка уселась возле глиняной стены и принялась наблюдать за жизнью аборигенов, ютившихся на краю деревни. К счастью, Зелина в который раз отправилась "быстро глянуть мир" и не мешала.

Все они — и мужчины, и женщины, — были маленького роста и больше напоминали подростков, нежели взрослых людей. Удивительно тонкие в кости, со светлой, почти белой кожей и серыми лохматыми волосами, одетые в простую полотняную одежду с мудреной вышивкой, они казались сошедшими с какой-то древней миниатюры. Местные дети, едва завидев пришлых, попрятались в дома, и теперь из каждого входного проема выглядывали несколько пар любопытных, но еще недостаточно осмелевших глаз.

Жители деревни не держали домашний скот. Небольшие огороды вспахивали вручную, тяжести перевозили гуртом. Мяса здесь не ели, однако между хижинами свободно прогуливалась домашняя птица всех мастей и возрастов. В любом укромном месте можно было найти кладку яиц, а иногда особо торопливые несушки выбрасывали свою "продукцию" прямо на ходу.

К Лин подошел большой черный петух с несколькими зелеными перьями в хвосте. Вопросительно склонил голову на бок, посмотрел алым глазом, неуверенно произнес: "Ко-ко-о?", словно спрашивая: "Ты кто?", и принялся мощными движениями когтистых лап подгребаться под стену хижины. Девушка с умилением следила за ним, пока внезапно не поняла... Алые! Вернее, ярко-алые! Не бывает у куриц таких глаз!

Она схватила не ожидавшего никакой подлости петушка и принялась вертеть его во все стороны, осматривая. Крыло, под перьями имевшее пальцы, идеально ровный гребешок, зубы в клюве — можно, конечно, подумать о куссцах, но Лин была уверена: они тут ни при чем. Слишком уж много совпадений...

— Хочешь заняться животноводством, детка? — девушка от неожиданности едва не свернула подопытному шею, а гвардеец так же насмешливо продолжал. — Вот, держи. Размер подойдет или мне еще поискать?

— Размер не имеет значения, — огрызнулась она. — Брось внутрь.

Марк не обиделся.

— Воспитанные принцессы падают в обморок от таких речей. Что это тебя на курятину потянуло? Перевертыш слишком задержался с ужином? Ну, ничего, сейчас огонь разведем... и никто не увидит, никто не узнает...

Его разглагольствования навели Лин на интересную мысль.

— Слушай, Марк, — заговорщицки начала она, — ты можешь поймать местного?

Гвардеец едва не поперхнулся словами:

— Зачем? — сдавленно спросил он. — Курицы маловато?

— Посмотреть хочу!

— Так вон, смотри, их и отсюда хорошо видно, — недоумевал Марк.

— Вблизи посмотреть! — девушка начала терять терпение.

Он, казалось, что-то понял.

— Они это... Тоже?..

Лин ткнула ему петуха:

— Этот, к примеру, тоже!..

Когда вернулся Кари, друзья упоенно рассматривали младенца с удивительно белой кожей и редкой порослью серых волос. Каждый его палец заканчивался внушительным когтем, на спине пробивались зародыши крыльев. В отличие от простых детей он не плакал, лишь сосредоточенно наблюдал за странными дядей и тетей.

— О, кукушки подарили вам малыша? — озабоченно проговорил метаморф. — Это, несомненно, большая честь, но лучше вежливо вернуть его обратно. С подкидышами горя не оберешься...

— Вернем-вернем, — горячо заверил гвардеец, которого ребятенок успел тяпнуть за палец отнюдь не молочными зубками.

— Кто такие "кукушки"? — поинтересовалась девушка.

Кари растерялся:

— А... вы где его взяли?

— Где надо, — отрезал Марк, все еще переживая по поводу детокрадства — планировал-то он поймать взрослого, да слишком уж заманчиво выглядела одинокая колыбель...

— Мы только посмотреть, — зачем-то начала оправдываться Лин, чувствуя себя виноватой

— Посмотреть? — переспросил метаморф. — Тогда хорошо, — он неожиданно улыбнулся, — кукушки любят, когда их дети оказываются в центре внимания.

— Да какие такие "кукушки"?!!

— Местные жители. Вы заметили, что они немного отличаются от обычных людей?

— Еще бы! — дружно заверили его друзья.

Кари продолжил:

— Они из племени летунов, не-люди. Пришли в Храмовые земли давным-давно, связи с Лесом не поддерживают, хотя сохранили большинство старых обычаев. А кукушками их называют за обыкновение дарить первого в семье ребенка какой-нибудь паре, даже если эта пара — люди. Однако "дареный" ребенок растет и развивается гораздо медленнее человеческих малышей, иногда родители успевали состариться и умереть, пока их приемыш копался в песочнице. Так что, если не хотите заиметь обузу на всю жизнь, отнесите его поскорее назад...

Он и договорить не успел, когда гвардеец сорвался с места, спеша вернуть "покражу" до того, как любящий родитель превратит ее в "подарок".

Лин указала на продолжавшего делать подкоп петуха:

— А почему у него глаза красные?

— Вся здешняя живность пришла со Скалы. Далеко отсюда они не выживают, а тут считаются священными животными. Много еще вопросов? Давай поедим, а?

* * *

— А-а-а! А-а-а! — неслось над деревней.

Вопреки ожиданиям, паломников разбудило отнюдь не кукареканье или гогот гусей, а эти пронзительные вопли. Впрочем, неудивительно — с вечера они же не давали уснуть до тех пор, пока кто-то из гартонцев не пригрозил оставить крикуна без головы. Ребенка кое-как успокоили...

Девушка подозревала, что во всем виноваты их с Марком "исследования".

Над Скалой Перемен клубился туман. Не очень густой, позволявший видеть и вершину утеса, и широкую утоптанную тропу, коей предстояло туда взбираться. Однако необычное чувствовалось даже у подножия Скалы. Трава здесь была нежно-зеленая, словно каждую былинку выкрасили в этот насыщенный цвет. По ней яркими пятнышками то и дело вспыхивали цветочные бутоны — распускались и закрывались, не обращая внимания на солнце. Летали мухи и пчелы, старательно греблись в земле куры, что-то выискивали утки, порхали неприметные воробьи. Торжественности момента не чувствовалось — как-никак, седьмой храм по счету, успели церемонии приесться...

Лин издевательски произнесла:

— Мужчины вперед! — и пристроилась в конец длинной процессии, взбиравшейся на Скалу.

— А-а-а-а-а! — раздалось у нее за спиной.

Девушка вздрогнула и обернулась. Прямо на нее несся маленький летун, протягивая на вытянутых руках отнюдь не миниатюрного младенца. Того самого. Вчерашнего. Кукушкиного! Она едва не завыла в голос...

Но "подарок" адресовался не ей. Летун миновал обреченно застывшую "принцессу" и вручил свою ношу не подозревавшему подвоха Марку.

Ребенок замолчал, будто у него отключили звук.

— Что за... — начал было возмущаться гвардеец, однако ему вежливо пояснили:

— Маленький Гилик считает вас своей мамой.

Ожидать реакции свежеиспеченной "мамаши" кукушка не стал, быстро развернулся и скрылся среди других соплеменников, вышедших всей деревней посмотреть на зрелище.

Марк растерянно сбежал вниз, попробовал сунуть зубастое сокровище кому-то из сослуживцев, но те мигом образовали вокруг него пустое пространство — связываться с кукушонком не хотел никто.

— Потом разберешься! Иди уже! — приказал гвардейцу Малдраб Четвертый, досадуя из-за задержки.

— Где один, там и двое, — задумчиво, словно про себя, заметил Грайт, легким движением руки посылая благоразумно притихшего бастарда вслед за сыном.

Лин мысленно схватилась за голову. Пожалуй, рядом с малышом Вим постыдится издавать свое коронное "И-и-и-и-и-и-и-и!", однако путешествие к Лито все равно обещало быть веселым.

Тропинка начинала подниматься довольно-таки круто, но вскоре наклон значительно уменьшился, и спустя некоторое время под ногами паломников змеилась широкая мощеная дорога, проложенная на равнине. Девушка оглянулась. Вокруг простирался бесконечный луг, лишь далеко на севере возвышались горы с заснеженными вершинами. Ради интереса она пошла назад.

— Детка, ты куда? — окликнул ее Марк. — Теперь только вперед! Здесь вход и выход разные!

Лин все-таки прошагала еще немного, но подножия Скалы Перемен не было. Что ж, вперед так вперед!

Она немного отстала от гурьбы, осматриваясь по сторонам и поражаясь царившей здесь идиллии. Синее-синее небо с белыми, не закрывавшими солнце, облаками. Мягкая густая трава без единой соринки, крупные цветы на высоких стеблях. Высоко в небе ширяли большие птицы, вдали то и дело пробегала какая-то зверюшка. На западе виднелась извилистая неторопливая река с песчаным пляжем и небольшими дубравами по обоим берегам. Ветерок обдавал прохладой, яркое солнце совсем не припекало. Мир-мечта, легкий и приветливый... умиротворенный...

Хранители держались в отдалении — видимо, понимали, что ей хочется побыть в одиночестве. Марк все присматривался к своей ноше, ожидая скорых неприятностей, метаморф с независимым видом выискивал опасности.

Геданиот уже скрылся из виду, даже не взглянув на прелести этого мира. После предательства хранителей (Лин было очень интересно, что же такого посулила им Снежа) он вообще стал задумчивым и постоянно рвался вперед, будто надеясь в движении выбросить из сердца горечь.

Вим, разрываясь между братом (искренне его игнорировавшим) и Лин (не обращавшей на него внимания с гораздо более сочувственным видом), отдал предпочтение последней, не приближаясь, тем не менее, слишком близко. Парни косились на мальчишку со снисходительной усмешкой, но прочь не гнали, а он все таращил глаза, словно пытался разглядеть нечто, скрытое внутри "Ее Высочества".

Идиллия продолжалась недолго, вплоть до того момента, когда впереди показался принц, степенно бредший назад. Поравнявшись с хранителями Лин, он угрюмо предложил:

— Думаю, стоит повернуть обратно. Там... не слишком правильное место.

— Не выйдет, — с сожалением возразил Марк. — Вон, принцесса уже пробовала — бесполезно. А что там?

— Живые растения, — отрезал Геданиот, не вдаваясь в подробности.

Гвардеец неуверенно заметил:

— Так они ж все вроде как живые... Воду из земли тянут, навоз любят...

— Но не разговаривают, не бегают и не кусаются! — продемонстрировал принц след крепких зубов на запястье. — И это только маленькие были, они шустрые. Большие двигаются медленнее...

— Я пойду вперед, — решительно заявил метаморф.

Ему никто не возразил — какой смысл? Да и умчался он слишком быстро...

Дорога подвела к деревянному мостику, перекинутому через реку. За ней начиналось поле, усаженное небольшими голубыми цветками с детскими лицами. Завидев путников, они устремились вперед, быстро перебирая коротенькими ножками-корешками. На дороге эти создания долго не задерживались — выскакивали, пытались оторвать кусочек от кого-то из паломников и мигом возвращались обратно, на плодородную почву.

Ребенок на руках Марка радостно заагукал, ожидая интересную игру. Второе дите, то бишь Вим, застыло на мостике и, по-видимому, не собиралось оттуда уходить. Гартонский бастард сдержал обещание и полоумного мага девушка больше не выдела, однако чересчур часто ловила на себе странные взгляды со стороны парнишки. Впрочем, их можно было списать на искреннюю благодарность.

Голубое поле простиралось до самого горизонта. Замощенная часть пути выглядела донельзя избитой.

— Там дальше вообще грунтовка, — предупредил принц, — и эти лезут прямо на голову. Не убивать же их...

"А почему бы нет? Ты же убиваешь легко..." — так и вертелось на языке Лин, но она решила, что время для выяснения отношений неподходящее.

— Надо вернуться, — гнул он свое. — Подождем немного... Хотя бы пока придет твой... друг. Если его, конечно, еще не превратили в удобрение.

— Отвлечем их? — предложил гвардеец, указывая на свой "балласт". — Да шучу я, шучу! Можно пройти вдоль реки с той стороны, поискать брод...

Геданиот лишь презрительно фыркнул, Лин тоже эта идея не понравилась.

— Я... черт! — один из цветков чувствительно грызнул ее за палец. — Я буду ждать Кари! — и присоединилась к подростку на мосту.