Неизвестные злоумышленники поступили просто.
Чего хочет женщина? В основе своей?
Красоты и молодости.
Чего хочет королева?
Да того же самого, плюс — власти. И побольше, побольше, и можно без хлеба. Вот это и предложил Лидии сей-то эмиссар.
Чей?
Были у барона подозрения, все же хлеб свой он ел не зря, но уверенности не было...
Алаис знала имя раньше, чем оно прозвучало. Все знали. Догадались.
Тимары.
Маританцы тоже не выглядели пораженными. Видимо, что-то было... что?
Неизвестно.
Но королеве сказали, что у Карнавонов есть артефакт от Королей. Он дает здоровье и долголетие. А поскольку он королевский, то его можно и народу предъявить, все же Королей многие помнят. Это придаст власти Лидии больше легитимности, весомости...
Для женщины, у которой молодость уходила, а сын подрастал и все чаще пытался взять власть в свои руки, равно важными были оба пункта. Вот и был послан Таламир, вот и снес он Карнавон с лица земли, но поторопился.
Алаис стиснула кулаки, впервые узнав, что произошло, когда она упала в обморок.
* * *
Они все стоят в большом зале. Отец, мать, братья, сестренка. А Таламир прохаживается перед ними. Алаис страшно, безумно страшно...
— Теперь вы уже не так высокомерны, ваша светлость? Итак, я повторяю свой вопрос. Мне нужно то, что последний из Королей отдал вашему предку. Где оно?
Герцог пожимает плечами. По красивому лицу отца струится кровь — ему выбили несколько зубов и разбили губу, но высокомерие осталось при нем.
— Я ничем не могу вам помочь, Таламир.
— Полагаю, вас надо спросить иначе. Это ведь ваша жена, — он подцепляет за подбородок герцогиню. Женщина резко дергает головой — и вырывается из хватки мужчины. Но Таламира это не злит. Дальше некуда?
Он сухо смеется.
— Что ж... поиграем...
И кивок солдатам....
Не дождавшись реакции от герцога, Таламир смотрит на Алаис. На Алиту. На Алаис.
— Это обе ваши дочери, герцог? Кажется, жена от вас погуляла на стороне. Ну и уродина...
Таламир кивает на Алиту.
— А эта может стать хорошим трофеем.
Повинуясь его приказу, солдаты крепко держат Алиту за руки и за ноги, Таламир лично задирает ей юбку и что-то делает с сестрой. Та протяжно кричит. Алаис не видно за его спиной, что происходит, но она и не рвется. Она знает, скоро чудовищу надоест развлекаться и настанет ее черед. Лиццо Таламира багровеет, он отвешивает Алите пощечину.
— Гулящая сука!
Крик сестры прекращается. И...
— Отдать солдатам. Пусть хоть до смерти затрахают — не жалко.
Лица солдат вспыхивают какой-то страшноватой животной похотью. Алита начинает кричать и биться в их руках, но ее просто вытаскивают из зала. Она кричит где-то вдалеке, но недолго.
— А вот эту трогать пока не будем. Она еще невинна?
Теперь холодная рука цепляет за подбородок Алаис. Та содрогается, словно по коже скользнули кольца Ириона.
— Ты ни с кем еще не валялась, девчонка?
Алаис вздергивает голову вверх. Она промолчит.
Она будет молчать, пока хватит сил. Естественно, Таламира это не устраивает. Он опять делает жест солдатам — и Алаис растягивают на полу.
Грубые руки сжимают запястья и щиколотки, кто-то откидывает подол — и между ног лезет жестокая рука. Алаис старается сдержаться, но когда становится по-настоящему больно, глухо вскрикивает. И слышат удовлетворенный голос Таламира.
— Отлично. Мне как раз обещан титул — вот эта девчонка мне его и принесет. Стеречь ее...
И теряет сознание.
После того, как ее выносят из зала, Таламир обращается к герцогу.
— Я ведь все равно найду это. Замок снесу, разорю здесь все дотла, но найду, вы меня не остановите... сейчас и сына вашего... его сначала поимеют на ваших глазах, а уж потом...
— Нет!
Старший брат рвется из рук солдат.
— Я расскажу, не надо, я все расскажу!!!
— Нет!!! — герцог пытается остановить сына, но все бесполезно.
— Это доверил нам Король. Это...
Мальчишка вдруг замирает.
Хватается за горло и принимается дико кашлять. Сначала просто так, потом кровью, и ее становится все больше. Кровь льется у него из ушей, из ноздрей, глаз, рта...
Он захлебывается, корчится на полу в луже крови, солдаты, отпустив тело, уже тело, растеряно смотрят на него...
— Это же...
Таламир неверяще смотрит на герцога, и тот выпрямляется.
— Это — закон! Да покарает предателя кровь Моря!
Глаза Таламира зажигаются дикой злобой, но сказать он ничего не успевает. Герцог поворачивается лицом к распахнутому окну.
— Я предаю свою жизнь морю!
А в следующий миг с совершенно чистого неба вдруг бьет зарница.
Громадная, раскалывающая камень на берегу, сотрясающая всю округу... на миг отвлекаются все, и герцогу этого хватает.
Он не ждет, пока ему станет плохо, он хватает кинжал из ножен у ближайшего солдата и по рукоять всаживает себе в грудь. И этого хватает с лихвой.
Чудеса там или нет, а смерть — она одна для всех.
Тело герцога оседает на пол, и на лице его — спокойствие. Он не предал свой род.
Таламир смотрит на него несколько минут, потом взмахивает рукой.
— Унести. Выкинуть.
Солдаты послушно подхватывают тела, а Таламир принимается размышлять. Это... плохо.
Титул ему обещан, но если начать расспрашивать последнюю из оставшихся Карнавонов... тут можно лишиться всего. Вообще всего. А потому — молчание.
Выходить девчонку, получить от нее сына. А уж потом попробовать как-то в обход узнать, что надо. Или правда замок разбирать, или как-то еще...
План сложился, да и девчонка оказалась понятливой, почти ничего и не выкидывала, так, разок взбрыкнула...
Все было настолько идеально, что Таламир расслабился и совершенно зря. Аккурат до побега.
* * *
Алаис покачала головой.
— Мама. Папа...
Понятно, почему к ней отнеслись так лояльно. Спасибо, папа, за концерт, после такого любую дуру зауважали бы. Просто за то, что она — твоя дочь.
Луис многообещающе поглядел на Таламира.
— Ну ты и тварь.
Ант и плечами не пожал. Вот еще не хватало, и так все болит. Понятно же, что выбора у него не было, кто бы на его месте поступил иначе?
Сейчас у него тоже выбора не было.
Допрос продолжался, но Алаис почти не слушала.
Тогда — Тимары, потом опять Тимары... да что б вам!
Надо, надо вводить в меню этого мира новое блюдо — осьминоги-гриль. Только вот на кого их заменить? Если верить магистру, из конструкции нельзя убирать элементы, она развалится, а Тимары есть, они никуда не денутся...
Занятая своими мыслями, она настолько отвлеклась, что прикосновение к плечу прошло мимо сознания, пришлось повторить.
— Ваша светлость...
— А?! Да?!
— Вы не хотите еще что-то спросить у негодяев?
Алаис хотела.
— Кто предал Карнавонов? Кто открыл вам замок?
Оказалось — управляющий. Герцогский сын с его дочкой побаловал, вот папа и отомстил насильнику, как смог. Сам при штурме 'случайно' погиб, но дочке на приданое оставил — десяти порченым хватит.
Алаис пожала плечами.
— К герцогу у меня нет вопросов.
— Какую кару вы для него хотите?
Алаис подумала пару минут, а потом зло улыбнулась.
— Хочу. Пусть его судит море.
* * *
Море штормило, море бушевало, море ревело и плевалось ошметками пены в наглых людей.
Алаис вышла из пещеры и тут же принялась отплевываться — ветер подхватил прядь волос и засунул ей в рот.
— Ирион! Надо было короче их обрезать!
— Не надо, — Луис не собирался оставлять свою женщину одну. — Тебе хорошо...
Алаис кивнула. Мысли ее были далеко.
— Мой брат погиб, когда хотел предать. А мы? А Тимары?
— Мы пока никого не предаем. Мы храним доверенное королем, чтобы отдать достойному. Я такого не вижу.
— Если в ком-то из потомков Тимаров течет кровь королей...
— В наших жилах — тоже. Может, и побольше...
— Моего брата это не спасло. Как спаслись сами Тимары? Они ведь подстрекали против нас, фактически, стремились к нашему уничтожению...
Луис покачал головой.
— Всего мы не узнаем, малышка. Но... я думаю, что Таламир просто перестарался. Тимары просто хотели забрать у вас регалии, чтобы вручить их достойному, если герцог не согласился... ты ведь не знаешь, возможно, ему это предлагали?
— Не знаю. Никогда теперь не узнаю... я любила их.
— Я тоже любил и мать, и Родригу... я виновен в смерти своего брата. Это был несчастный случай, я не хотел этого, но я виновен.
Алаис коснулась лица любовника. Едва-едва, кончиками пальцев.
— Косвенно и я виновата. Я уцелела там, где они умерли.
— Ты только косвенно, а я прямо. Я никогда не перестану задавать себе один и тот же вопрос, никогда не перестану думать, можно ли было этого избежать... Мать доверила мне младших, и что же? Лусия с ее браком, Родригу умер, Эрико... он хуже, чем умирает, Элисса больна ореховой болезнью, так что, рано или поздно...
Алаис покачала головой.
— Бедный мой, бедный...
И вдруг замерла, пораженная озарением так, что даже пальцы, которые перебирали волосы любовника, остановились.
— Боги!!!
— Алаис?
— Луис, ты никогда не задумывался о том, как хранилась чистота крови?
— То есть?
— Короли никогда не ограничивались одним ребенком. Никогда. При таких условиях земля должна быть в три слоя покрыта потомками Королей, но выживали... единицы. Я чего только не передумала, а это... судьба?
— Судьба?
— У одного народа, о котором ты не знаешь, было такое емкое слово — кисмет. Предопределенность. То, что на роду написано, и как ты не старайся, не изменишь...
— Думаешь, мне было предначертано убить брата, тебе увидеть гибель родных...
— Нет, не совсем так... это другое. У человека есть его ноша, — Алаис тщетно пыталась облечь в слова то смутное, что осознавала самым краем сознания, а оно уходило, пряталось, дразнилось, не давая вытащить себя на свет божий. — Если мы ее принимаем, несем и стараемся двигаться вперед, она делает нас сильнее. Если нет — мы ломаемся...
— Моим родным никто не предлагал эту ношу.
— Они ее и не приняли. Твои брат, сестра... брату это не нужно, он и так счастлив, сестра боится... Ты тоже мог погибнуть, но ты решил стать — Лаис. Принял кровь, принял род, взвалил на себя ответственность. Я бы тоже погибла, но и я приняла Карнавон, со всеми правами и обязанностями.
— Думаешь, это нечто вроде... как ящерица отбрасывает хвост, чтобы спастись?
— Самоочищение? От тех, кто не может, не хочет... не знаю! Не могу лучше выразить, — Алаис развела руками, — но не удивляюсь, что гибли потомки Королей и герцогов. Тех, кто не был готов... к чему?
— К песне моря в твоей крови?
Алаис кивнула.
— Может быть. Не знаю, но все возможно.
— Подумаем об этом позднее?
— Почему?
— Смотри...
Из пещеры выволакивали Таламира, а следом за ним и барона Ломара.
Глава рода Ирт подошел к паре герцогов, чуть поклонился.
— У нас — все.
— Можно начинать? — Алаис коснулась запястья. — Луис?
— Если из них все вытряхнули... да и Ирион с ними! Где проводятся такие обряды?
— Там, где есть море, — Алаис пожала плечами. — Обоих — или по одному?
Глава рода Ирт недобро усмехнулся.
— Думаю, сначала — барона. Пусть самозваный герцог посмотрит, что его ждет. Барон ведь тоже виновен перед родом Карнавон?
Ответом ему стал короткий кивок Алаис. Женщина высвободилась из рук любовника и принялась спускаться к морю. Остановилась, не подходя к воде, разулась, подхватила подол платья и без особого стеснения заткнула за пояс. Приличия — хорошо, а сухая одежда намного лучше.
Впрочем, никто на ее норки не смотрел, не до того было. Барона подтаскивали к воде, потом грубо спихнули в море, не на самую глубину, нет. Мужчине приходилось где-то до пояса.
Алаис вытянула руку над водой. Ножом, зажатым в правой руке, коснулась запястья левой. Остро отточенное лезвие рассекло кожу, в море закапали черные в звездном свете капли крови.
— Кровь Карнавон, кровью моря! Я требую справедливости! Да свершится месть!
Несколько минут ничего не происходило, даже море притихло. А потом...
Море — вскипело?
Нет, даже не так.
Море обратилось в суп из мурен. Змеевидные тела появлялись словно из ниоткуда, набрасывались на барона, рвали его заживо на части, повисали на руках, вцеплялись в ноги, в туловище...
Барон Ломар закричал длинным жутким криком, и кричал до тех пор, пока одна из рыбин не впилась ему в горло.
Потом он медленно скрылся под водой, но было видно, как разрывают на части и поедают его тело. Вода окрашивалась кровью, и море тут же уносило ее от берега.
Алаис смотрела на страшную картину, не дрогнув. Поделом.
Жалость? Сострадание?
Этого она не чувствовала.
— Тащите второго, — кивнул маританец.
Таламира перехватили поудобнее, поволокли к берегу. Мужчина вырывался, кричал, потом завыл... видя, какая смерть настигла его подельника, он испытывал дикий, почти животный ужас.
— НЕТ!!! Прошу вас, не надо...
Его никто не слушал.
— Алаис!!! Не надо!!!
Алаис и головы не повернула на крики. Не надо... раньше думать было надо, так-то.
Алита тоже кричала. И мать. И брат перед смертью... Те, кто легко губит других так трепетно относятся к ценности своей жизни! Так нежно берегут ее!
И забывают что по справедливости, какой меркой меряете, той и вам отмерено будет.
За что придется расплачиваться ей?
Таламира спихнули к муренам, и все повторилось сначала.
То же кишение змеиных тел, те же хищные пасти... только в этот раз рыбы были не так голодны.
Таламир продержался почти десять минут. А когда красивое лицо навсегда скрылось под водой, Алаис отвернулась.
Месть?
Да, безусловно.
Она понимала, что поступает... жестоко, что убивает отца своего ребенка и когда-нибудь это придется рассказать сыну, и все же...
Было в этом нечто правильное. Смерть за смерть, кровь за кровь. Не прощение, не сидение на шее у государства, не медленное гниение за решеткой, а вот так — жестоко и сразу.
Ты совершил преступление и море тебя покарало. Алаис была уверена, что даже если она сейчас войдет в воду, ни одна из рыб не причинит ей вреда. Интересно, их тут специально прикармливают у берегов? Об этом она и спросила маританцев.
Глава рода Вон покачал головой.
— Мы никогда их столько не видели. Встречаются, да, но чтобы так? Никогда такого не было.
Алаис не стала спорить.
— Я правильно понимаю, что до приезда Тимаров с их 'королем' мы никуда отсюда не денемся?
— Простите... — опустил глаза мужчина.
— В пределах острова мы свободны?
— Да, безусловно.
— Тогда я хотела бы посетить храм Моря.
Главы родов переглянулись. Алаис молча ждала ответа.
— Я бы тоже хотел, — Луис усмехнулся. — Интересно же...
Первым обрел речь глава рода Ирт.
— Это... храм очень своеобразное место. И никто не знает, каким оттуда выйдет. Вы уверены?
— Там ведь никто не умирал? — Алаис смотрела спокойно и равнодушно.
