Просто выжить. Трущобы Империй

— Забавно узнать, что в свидетелях по Стальному делу сенатор Вудс, — задумчиво сказал Фред, внимательно слушавший, как Алекс читает газету вслух, — самая главная акула в этой стае, а поди ж ты — свидетель...

Это как водится, — желчно отозвался один из лейтенантов-южан, лежавший в той же палате, — известное дело — Северяне.

— Кто бы говорил, — фыркнул Фред и началась привычная перепалка на тему политики и экономики. Фокадан с удовольствием поучаствовал в ней, живо интересуясь точкой зрения южан и их мышлением.

— Ладно, Харди, давай потом, — нехотя прервал спор Фред Виллем, — что там со званиями?

— А... вроде как документы оформить правильно не успели, так что я ныне снова майор, а ты — капитан. Ле Труа, соответственно — полковник.

— Обидно, — искренне огорчился Патрик, подав слабый голос, — совсем другой уровень ведь, — настолько проще... да что угодно! Капитанов и лейтенантов — как грязи, а майор, это уже уровень повыше.

— Это смотря какой капитан, — подал голос ещё один пациент, — и какой лейтенант. Харди вон чином и не велик, а славы у него столько, что и с полковниками поделиться может. Да и ваши из Кельтики...

— Сам же газеты из Союза читаешь, — вздохнул Патрик, — так вспомни, что о нас пишут. Хоть не возвращайся...

— А и не возвращайся, — Герос фон Борке приподнялся в постели, — сам же говорил, что Нью-Йорк тебе — мачеха злая. Не перебивай! Не говорю, что всё бросить нужно и здесь оставаться. Ты просто придерживай эту мысль. Что тебя держит на Севере? Друзья, семья... родиной это сложно назвать. А здесь... ты сам видел, к людям по-другому относятся.

— Точно, — оживился Харди, крепко подружившийся с Патриком, — подумайте! Что там сейчас на Севере? Экономический кризис, предприятия разоряются, увольнения. Вернётесь вы, и что? Работы нет, репутацию вам уже обеспечили самую паршивую. Из армии попрут, это к гадалке не ходи.

— Репутацию можно исправить, — ответил Алекс для порядка, сам не верящий в это.

— Можно, — согласился Герос с откровенным скепсисом, — но кто ж вам даст? Харди верно сказал — работы нет, кризис, безработица. Кого на работу возьмут, англосакса или ирландца? А?

— Что верно, то верно, — задумчиво согласился Патрик, — с работой туго будет. А если и согласится кто за пару центов в час работать, то скорее негра возьмут. Проще выгнать, если что. А у вас что, привечать будут северян?

Харди засмеялся и закашлялся. Все терпеливо ждали, пока надрывный кашель пройдёт.

— Не всех, ох не всех... Мы ж помним, какие части политику выжженной земли проводили, да какие части где набедокурить успели. Этим лучше не появляться, да... Вы же хоть и воевали, но по чести. Примут. Хозяйств разорённых у нас много, с рабочими руками куда хуже.

— Обратная сторона монеты, — пробормотал напряжённо вслушивающийся Фред, — в Конфедерации после вмешательства Франции и кредитов работы будет валом, но рабочих рук нет.

— Да. Но принимать всех подряд? Спасибо, не надо. Мы сейчас и от лишних негров избавляться будем, — Харди подмигнул ирландцам, — вышел уже закон. Кто в войсках служил или в Трудовой Армии, да по чести — пусть остаются, бог с ними. Какие-никакие, но бедой проверены. Можно сказать, свои. А кто в армиях Союза околачивался или вообще непонятно где пропадал, так зачем они нам? Предложим уходить хоть на Север, хоть в Мексику, нам они не нужны.

— Интересно, — только и промолвил попаданец. История мира всё больше и больше уходила в сторону с наезженных рельсов. Ещё несколько лет, и никакое послезнание из учебников истории не поможет. Такое изменение истории неминуемо повлечёт за собой цепочку не менее глобальных. Охо-хо...

Выйдя из госпиталя, Алекс долго сидел на скамеечке. Мысли... всякие. В само деле, почему бы не переехать на Юг? Не всем, конечно, но перенаправить часть ирландской бедноты вполне реально, заодно и филиал ИРА будет.

На Севере сейчас и правда совсем туго — инфляция бешеная, предприятия разоряются. Голода нет, но это пока выручают армейские склады. А потом? Попаданец прекрасно помнил историю США времён Великой Депрессии.

Изобилие продуктов, которые сжигают и всячески портят, чтобы не сбивать цены. И тут же — умирающие от голода люди .

Сейчас армии топчутся рядом с Атлантой и Чарльстоном, хотя боевые действия замерли. Вроде как дополнительные аргументы для мирных переговоров. Что уж там выторгуют в Вашингтоне, Алекс не знал, но подозревал, что очень немного. Вкупе с Чёрными Легионами и целым рядом поражений, нанесённых Борегаром и Ли войскам Союза, Конфедерация и сама могла говорить с Севером почти на равных. Прибавить нейтральную Россию, дружественную Конфедерации Мексику, нейтрально-дружественный Техас и Калифорнию...

Очень интересно получалось, даже если не учитывать экономический кризис в штатах, входящих в Союз. А ведь ещё и выйти какие-то штаты могут из подчинения Вашингтону... Это победу они готовы разделить, но не пораженье.

А ещё армия. Вернётся несколько сот тысяч мужчин, привыкших убивать. В города, где нет работы. Что будет? Второй виток Гражданской, никак не меньше. Труба пониже, дым пожиже, но суть та же. Полноценных боевых действий вряд ли можно ожидать, а вот погромы и расплодившиеся банды, это запросто.

Англия по каким-то причинам отошла в сторонку. Пусть они весьма сомнительные союзники Конфедерации, за что Ли и послал к чертям такой союз, но проглотить оскорбление... Зная шакалью натуру правителей этой страны, знак очень тревожный. И если на боевых действиях можно в принципе поставить крест, в ближайшее время они точно не возобновятся... И переговоры... почему Англия не лезет с посредничеством? Любимая игра Лондона — быть над схваткой, а потом придти миротворцем и диктовать условия. Почему сейчас не так, что случилось?

Если опираться на логику, то должен либо начаться следующий раунд Большой Игры — не обязательно между КША и Союзом, может быть в Мексике что-то глобальное начнётся. Как вариант — экономическое давление. Выпустят пар суды в Союзе и Конфедерации, а потом Англия предъявит счета. Может? Запросто...

Вовремя конфедераты вылезли со своим предложеньем, ох вовремя! Что там может происходить в самое ближайшее время, попаданец прекрасно представлял по рассказам матери о девяностых. Здесь же ситуация обещала стать ещё веселей.

Для него проблемы только-только начались, а на жену уже давили. Не явно, осторожно... но сам факт! Алекс долго обдумывал ситуацию с давлением на близких: как ни крути, а получается скверно.

Забрать своих, так это косвенно подтвердить обвинения в предательстве и нарочитом провале штурма. Ага... это они нарочно на картечь шли.

Не забирать, так всё одно проблемы — толпу будут уводить от истинных виновников катастрофы — политиков, банкиров и зарвавшихся промышленников. И на кого же, интересно, будут показывать пальцем, обозначая виновниками? Вестимо, на ирландцев. Ну и на негров, но на тех плевать, сами пусть... И гарантировать, что близкие не пострадают, никто не сможет.

Остаётся одно — вытащить по возможности из Нью-Йорка близких. Не у всех, но хотя бы у офицеров и активистов ИРА. Поговорить с Фредом, придумать нейтральные поводы...

Фокадан сел писать письмо жене, свинцовый карандаш и листы бумаги у него всегда при себе ...соскучился, приезжай, хочу увидеть дочку. Затем, пока мысли не разбежались, расписал тезисно возможные проблемы и способы их решения.

Снова поднялся в госпиталь...

— Извините, парни, — чуточку виновато сказал южанам, отдавая Фреду листок, — Немного политики нашей организации, немного личного.

— Не оправдывайся, — отмахнулся Герос, не вставая с койки, — прекрасно всё понимаем. Так, Харди?

— Так, так.

Фред тем временем прочитал тезисы и лежал, напряжённо глядя в потолок, время от времени поднимая листок и сверяясь с тезисами, шевеля губами.

— Интересно, — наконец сказал он, — нам с Патриком можно не опасаться, но так-то ты прав. Всё, забирай.

Патрик изучал лист более вдумчиво, кивая при этом своим мыслям. Желтоватое, болезненно худое лицо с запавшими глазами становилось всё более живым и... хищным.

— Да, — наконец сказал он, — это важно. Работаем.

Тридцать пятая глава

Выкладки Фокадан послал телеграммой, предварительно зашифровав простым, но не классическим, нетипичным для этого времени шифром. Текст сообщения выглядел вполне невинно, так что проблем с цензурой или контрразведкой не возникло.

Бывший студент не стал изобретать велосипед, а основательно покопался в памяти, замусоренной интернетом. Некогда он размышлял о связи между ячейками ИРА в разных городах и странах, вот и выкопал...

— Теперь ждём, — констатировал Алекс друзьям, вернувшись в госпиталь. Ответ пришёл через два дня, и в нём после расшифровки осталось всего несколько слов выполняем, половина уже.

Ещё через несколько дней Фреду пришло письмо, в котором знакомый по Нью-Йорку сержант Кельтики и активист ИРА по совместительству, весьма красочно описывал условия жизни в Чарльстоне. Небесталанно, к слову — писательская жилка чувствовалась так явно, что попаданец взял сержанта на карандаш — такие люди всегда в цене.

Как бы промежду прочим рассказывалось, что к некоторым бойцам приехали родные , а южане оказались такими гостеприимными, что и другие написали своим жёнам, чтоб приезжали.

Тем же вечером Алекс получил телеграмму от Лиры, что удалось оформить проезд через правительство — бесплатно. Папаша О,Брайен сумел-таки найти подход к властям, восхитив нью-йоркскую общину ирландцев.

Столь широкий жест Клемент Валландигэм вынужден сделать после того, как КША с изысканной вежливостью обязалась принять родичей сидевших у них пленников за счёт Конфедерации.

Южане мало что теряли, скорее наоборот. Мирный договор с Вашингтоном должны подписать со дня день, а тогда и пленных отпустят. Так что жест, по сути, ни к чему их не обязывал: в худшем для КША случае приедет несколько сот человек, чтобы забрать инвалидов и раненых, дабы дохаживать их дома.

А вот в Союзе эта история обернулась для президента новыми скандалами. Противники Валландигэма прекрасно понимали суть происходящего, но упустить возможность лягнуть Клемента выше их сил. В ход шли самые разные аргументы — от Разбазаривания средств, до Потакания ирландской общине.

Адвокат, волею случая вознёсшийся на высшую должность в Вашингтоне, должен стать пресловутым Козлом отпущения . Тот и сам уже понял это, барахтаясь в болоте политики.

Любое его решение вызывало раздраженье, и по-другому быть не могло. Займётся популизмом и попытается искать народной поддержки, так финансовые воротилы не простят. Да и популизм в кризис возможен только до определённого уровня, дальше всё равно придётся принимать непопулярные меры.

Сделать ставку на промышленников? А на какую из группировок конкретно? А есть ещё и банкиры, внушительная прослойка среднего класса, сторонники всевозможных пастырей, которые у протестантов набирали подчас несоразмерное влияние.

Альтернатива незавидная — или импичмент и суд (как вариант — пуля в голову), или Валландигэм всё-таки собирает свою команду, после чего суды и пули ждут тех, кто решил выделить ему столь незавидную роль.

— Поедешь?

— Скорее всего, вернусь, — ответил Фокадан на вопрос Патрика, — не сразу, конечно. Нужно будет людей подготовить, чтоб нас хоть поначалу нормально встретили.

— А потом Великое Переселение, — мрачновато сказал Фред, — не надо быть пророком, чтобы понять — на Севере сейчас рабочие руки не нужны, ирландские тем более. А здесь... хм... не то чтобы прям рады, но можно будет зацепиться, и что немаловажно — на равных.

— Единственная проблема — уйти красиво, — Патрик откинулся спинку лавки, стоящей в больничном саду и вытащил из кармана шинели портсигар с тонкими дешёвыми сигарами. Самокрутки пришлось бросить — с одной-то рукой.

— Красиво, — повторил Алекс, нервно прикусывая обветренную губу, — это да... Чтоб обидеться можно было на Вашингтон и на неблагодарный город, но в тоже время и не доводить дело до погромов.

— Не все уедут, — Фред задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла, в котором его вынесли в парк, — несколько тысяч останется. Недвижимость, бизнес, работа... да мало ли. Тысяч пять останется, как ни крути, может и побольше. Уйти надо так, чтобы сохранить влияние ИРА на общину в КША и на общину в Нью-Йорке. Да чтоб потом всем этим англосаксам из Союза стыдно стало за наше изгнание. Не сразу, лет через несколько. Хм... насчёт стыда я погорячился, нет у них... Но те же немцы с французами при случае с удовольствием носом ткнут.

— Насчёт уйти красиво..., — попаданец задумался, подняв голову с закрытыми глазами к осеннему солнцу, — можно, пожалуй. Статьи будем кое-какие печатать, с работягами из профсоюзов общаться. Серьёзных площадок в Большой Прессе не дадут, да нам и не надо. Будем упирать на логику и аналитику.

— Грустинки подпустить, можно, — криво ухмыльнулся Патрик, дёрнув ртом, — чтоб проскальзывало такое... Опять крайних нашли, а мы-то думали, что в САСШ слова ... и справедливость для всех не пустой звук.

— А перебороть можем? — С тоскливой надеждой спросил Фред. Патрик, хорошо чувствовавший Нью-Йорк, выпустил колечко дыма и отрицательно мотнул головой.

— Если только временно, — нехотя сказал Фокадан, которого ничуть не радовала необходимость переезжать, — и то не факт. Митинги, всё такое... на время сможем, а потом там совсем хреново станет и всё равно начнётся деление на своих и чужих.

— С этим разобрались, — подытожил Патрик, стряхивая длинный столбик пепла с сигары на покрытую прелой листвой землю, — детали потом. Насчёт красиво есть идеи?

— Хм... Фред, помнишь ты говорил насчёт Если очень НАДО, — развеселился попаданец, — надо, Фредди, надо! Вы у меня все поэтами станете...

Пришлось немного пооткровенничать с друзьями.

— Дело такое, парни, — Алекс говорил не открывая глаз и всё так же подняв лицо к солнцу, — память не вернулась, но кое-что проскальзывает. Стихи, например. Знаю, что не я писал... Уверен, Фредди, уверен! ТОЧНО знаю, что умерли, причём давненько. Но как кого звали...

Попаданец пожал слегка плечам, замолкнув.

— Хорошо помнишь стихи? — Заинтересовался Патрик, — нет каких-нибудь особенностей?

— Ну... иногда несуразности встречаются, упоминания каких-то вещей и явлений, не встречающихся в наше время.

— Старинные поэты! — Патрик так заволновался, что отбросил сигару, — да ещё и забытые! Много переделывать приходится?

— Когда как. Иногда от стиха и ничего толком не остаётся. Нет, сам не очень... Чьи-то стихи всё равно в качестве основы нужны, с чистого листа не могу.

— Тоже талант, — вздохнул однорукий капитан, — я вот... пишу, но как-то не очень получается, чудно очень уж выходит. Вот...

Патрик достал неловок из внутреннего кармана кителя несколько смятых листков. Попаданец развернул и начал читать, удивляясь с каждой минутой всё больше — стиль Патрика отчётливо отдавал Маяковским. Те же странноватые рифмы, тот же драйв.