Алина морщила нос — запах тухлой рыбы стоял удушающий.
— У нас есть около двадцати минут на отдых, — Макс поднялся, провел мазью ей по рукавам, по спине и ниже. — Через пять-шесть десятков шагов начнется короткий пустырь, нам нужно преодолеть его в полной темноте, между закатом солнца и восходом лун. Максимум полчаса на него. И дальше около пятнадцати километров холмов, Алина. Местность очень сложная, идти придется всю ночь. Если пройдем, спустимся в густой лес — считайте, почти выжили. Учтите, что нас ждут, и наверняка есть ловушки. Держитесь плотно за моей спиной. И молчите, обязательно молчите, Алина. Даже если ногу сломаете, молчите. Я уловлю, если с вами что-то не так. Если захотите привлечь внимание — касайтесь меня.
Он закончил, намазал себя, горшочек спрятал обратно в сумку. Посмотрел на принцессу — та, стараясь дышать через раз, разглядывала кружащих над скалами стрекоз. Глаза ее в густеющих сумерках медленно разгорались зеленым, а сама она заметно побледнела. Но кивнула молча, сжав кулаки.
— И смотрите под ноги, — добавил он. — Я могу скрыть глаза мороком, вы — нет. Свет радужек мягкий, тусклый, вряд ли обратит на себя внимание в пятнах сияния лун, но нужно минимизировать риск.
Она снова кивнула, покосилась на него с отчаянием.
— Неужели вам совсем не страшно, профессор?
— Алина, — проговорил Макс сухо. — Мы потом побоимся. Сейчас нужно не бояться, а думать. Страх — низший инстинкт, а боги не просто так дали вам разум.
Принцесса смотрела на него, не моргая. Зрачки ее были расширены от страха, и он протянул руку и осторожно заправил ей упавший на глаза вихор за ухо. И мягко, успокаивающе погладил по щеке.
— Мне тоже страшно, — признал он, — но я справляюсь со страхом. И я очень рассчитываю, что вы тоже способны на это, Богуславская.
— Рудлог, — тихо сказала она. — Я — Алина Рудлог.
* * *
* * *
Солнце село как-то внезапно — только что расстилающаяся перед ними пустынная лощина просматривалась, как на ладони, и вдруг словно отрубили свет. Тут же заработало ночное зрение. Алинка судорожно вздохнула, подобралась... Профессор Тротт обернулся на нее, — глаза его мерцали бледно-зеленым, — провел перед лицом рукой, и свет пропал.
— Идем, — неслышно проговорил он и шагнул вперед.
Лощина плавной дугой поднималась к изножию холма, инляндец впереди двигался быстро и неслышно. А Алинке казалось, что под ее ногами хрустит каждый камешек, каждый кустик, а звуки шагов разносятся по всей округе. Холм нависал над ней громадой, состоящей из гранитных и древесных теней, и мерещилось, что в темноте из-за каждого каменного столба и папоротника наблюдают враги. Вот сейчас засвистят стрелы, на них накинутся и поймают!
Принцесса сжала зубы и приказала себе не бояться. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Никто ее не видит, она тень, призрак, и по пустырю осталось пройти совсем немного. Шаг, еще шаг...
Создавалось ощущение, что они идут уже очень долго и вот-вот поднимется из-за моря первая луна Лортаха. Алинка шла, опустив глаза, глядя на ноги Тротта, — когда он вдруг остановился, и она мягко затормозила тоже, огляделась.
Они уже были в лесу. И вокруг все еще было очень темно и спокойно. Может, они зря боятся, и их вовсе не ждут? А увиденные вечером раньяры — обыкновенный патруль, какие многократно уже летали над ними?
Принцесса, немного приободрившись, шагнула ближе к Тротту и двинулась за ним дальше.
* * *
*
Макс, в отличие от спутницы, не успокаивал себя возможной легкостью пути. Стратеги во всех мирах мыслят одинаково, и если есть место для ловушки, глупо предполагать, что враги его не использовали. Тротту не нужно было видеть врагов, чтобы понимать, что они здесь. Лес был полон шорохов, поскрипываний сломанных деревьев, но не кричали здесь ночные птицы и не верещали ящеры — а, значит, покой лесных жителей был серьезно нарушен.
Инляндец, торопясь пройти как можно дальше в плотной темноте, скользил между деревьями, задерживаясь перед скальными выступами и слушая — нет ли кого за ними. Кое-где папоротники были повалены плотно, один на другой, переплетены, и приходилось искать обход — или, если такового не было, аккуратно лезть через стволы, надеясь, что они достаточно высушены солнцем и не провалятся под ногами. И все это время часть его внимания была направлена на спутницу — не отстала ли, не застряла и не ушла ли в сторону.
Луна вышла, когда они уже минут пятнадцать шли по лесу — и тут же потянулись от папоротников длинные полосы теней и тусклого света между ними. Макс старался держаться в тенях, и принцесса от него не оставала.
Первую засаду он услышал издалека — впереди, за гранитным выступом, переговаривались двое человек. Сначала он их, правда, унюхал — пусть обоняние было почти обрублено вонью мази, но в гниловатом ветерке с болот он все равно уловил запах чужого прогорклого пота и немытых тел. И, тронув остановившуюся за его спиной принцессу за руку, обошел засаду.
И после этого началось испытание его внимательности и реакции. Макс показал Богуславской замаскированную листьями и кустиками сеть, лежащую на земле: ступи в такую, и окажешься подвешен между двумя папоротниками. Чем дальше они поднимались на холмы, тем чаще встречались и группы наемников, и ловушки — так что все больше времени они тратили на обход. Один раз Тротт едва не вывел их на надежно спрятавшегося в тени скалы наемника, и только удача -наемник зачем-то отвернулся, и Макс успел шагнуть обратно, — спасла их от обнаружения.
Взошла вторая луна, стало еще светлее. Они как раз поднялись на вершину первого холма, почти лысого, и лавировали между скальными уступами. Тротт с каждым шагом становился все собранней и настороженней. Да, ожидаемы оказались и ловушки, и засады, но все равно перешеек они пока преодолевали со странной легкостью.
Как это часто бывает, от чрезмерного сосредоточения он чуть не упустил то, что само бросалось в глаза. Спасла Богуславская — сначала что-то придушенно пискнула, затем схватила Макса за руку, потянула на себя. Второй рукой она зажимала себе рот, а подбородком усиленно указывала куда-то наверх.
И Тротт увидел — то, что казалось выступом скалы, то, что он даже ночным зрением не уловил из-за неподвижности, было затаившимся на вершине сонным раньяром. Сейчас, что-то почуяв, видимо, стрекоза вяло выползла на уступ, нависая над ними громадной тушей, чуть расправила крылья и тихо, сонно застрекотала.
По ночам крылатые инсектоиды вели себя так же, как их прототипы нормального размера — впадали в некое подобие анабиоза, но запах крови или приказ владельца мог и их на короткое время сделать активными.
Макс сжал руку принцессы.
— Не двигайтесь, — едва слышно проговорил он.
Стрекоза заторможенно двигалась, перебирая передними лапами, и ее выпуклые огромные глаза в лунном свете жутковато блестели, и, казалось, были устремлены прямо на них. Но Макса беспокоило не только чудовище. Если здесь раньяр — значит, и всадники где-то рядом. И точно — из-за уступа послышались тихие шаги, шорох доставаемой из ножен стали. Два человека? Нет, три.
Прирезать их нельзя — тварь возбудится на запах крови и ревом соберет сюда всю округу. Шаги все приближались, Макс выжидал — и когда стрекоза снова замерла, отступил в тень, потянув за собой Богуславскую, ушел на пару десятков шагов назад, нажал ей на затылок, укладывая за упавший ствол — и снова направился к вышедшим из-за уступа наемникам, обходя их по кругу. Ловчие уже удалились от стрекозы, и их тихие голоса хорошо были слышны в лесу.
— Был тут кто-то, говорю тебе! Просто так раньяр бы не забеспокоился, чует чужаков.
— Может, ящер пробежал?
— Сам ты ящер!
Макс оказался позади отставшего, неразговорчивого, примерился и резко ударил его рукояткой ножа в затылок. Наемник рухнул — и Тротт подхватил его подмышки, безшумно уложил на землю.
— Э, а где Орхши?
— Только что тут был...
Подавшиеся назад бойцы наткнулись на тело товарища, заозирались — но вокруг никого не было.
— Что это с ним? Жив?
Один склонился над поверженным, начал щупать пульс — и Макс, воспользовавшись моментом, захватил у второго кадык, редко дернул вверх — и снова отпрыгнул в темноту. Ловчий захрипел, оседая на землю.
— Да вроде теплый... Э, что с тобой?
Третий наемник упокоился рядом с первым от удара по голове. Стрекоза, застывшая было, снова задвигалась, застрекотала, и Макс замер. Наконец, она снова успокоилась, и инляндец, вытянув из-за дерева испуганно моргающую Богуславскую, осторожно, пытаясь держаться вне зоны видимости чудовища, прошел мимо скалы.
Еще несколько раз они обходили высаженных на скалы раньяров и патрули, пока не начался спуск в небольшую долину между холмов. Там посередине текла мелкая, но широкая речушка, в грозы превращающаяся в бурный поток, и лес там был куда гуще и менее переломанный, и земля влажной — а, значит, не избежать чавканья по мхам. К этому моменту они прошли почти половину пути, а Максу становилось все больше не по себе. Слишком все легко, слишком.
И когда они спустились в долину, он понял, что интуиция его не подвела.
— Что это? — одними губами спросила Богуславская, глядя на гигантские сети, которыми были оплетены, похоже, все папоротники в долине — как будто кто-то набросил на деревья бесконечные зеленовато-серебристые покрывала. Кое-где ячейки сетей были так малы, что сквозь них и птица бы не пролетела.
— Паутина, — как можно спокойнее проговорил Макс, осматривая препятствие. В толстых сплетениях сетей подрагивали капли воды после вечерней грозы. Тронь нить — и посыпятся вниз. Чуть в отдалении билась в паутине небольшая косуля, кое-где виднелись и вяло подрагивающие мелкие животные и птицы — видимо, выбились уже из сил. Но пауков не было видно. Скорее всего, ждали более крупную добычу.
Теперь стали понятны и отсутствие пауков-лорхов на последнем отрезке пути — их призвали сюда и заставили выплести все эти километры паутины, — и странная расслабленность наемников.
А что напрягаться и подставляться, если жертвам все равно придется пройти здесь? И если они не застрянут в паутине, то переход через долину займет столько времени, что днем их наверняка обнаружат. А, может, и скорее — Тротт теперь явственно ощущал слабый запах муравьиной кислоты. А, значит, сюда все же подошли охонги.
В любом случае обратно пути нет. Даже если удастся второй раз пройти мимо постов наемников, куда дальше? Пытаться добраться до тракта по болоту, на котором человека видно издалека?
— Сейчас нам придется проявлять чудеса ловкости, Богуславская, — ровно сказал он. — Подойдите ближе.
Она подошла — и он заправил ей крылья под сорочку, завязал снизу ее края так, чтобы плотно прижать. Своими он мог управлять, а принцесса наверняка махнет нечаянно, приклеится — и пока он будет ее вызволять, сюда сбегутся все пауки и наемники округи.
Алина
Лес, укутанный паутиной, был страшен, и, казалось, никогда не кончится. Лорд Макс выбирал ячейки в сетях покрупнее, пробирался в них, и принцесса следовала за ним. Приходилось и прыгать, и подползать по земле, и тянуться на цыпочках, и выворачиваться — она никогда не думала, что может так вывернуться.
Болел живот, и пересохло во рту, но она даже не вспомнила про флягу — все протискивалась в ячейки, видя прямо перед глазами подрагивающие капли воды на липких нитях, ползла, шагала...
К своему удивлению, она ухитрилась как-то не влипнуть сразу в сети и даже получалось не задевать нити. Все оказалось не так страшно, и через некоторое время принцесса стала даже подмечать систематичность, по которой была соткана паутина. Полотна изгибались почти параллельно друг другу на протяжении десятков, а то и сотен метров, образуя длинные коридоры, кое-где смыкаясь и снова размыкаясь.
Видела она издалека и пауков-лорхов, застывших в центре материнских паутин — огромных липких "снежинок", растянутых между несколькими высокими папоротниками, от которых и брали свое начало сетчатые полотна.
Иногда Алинкин нос начинал щекотать острый, резкий запах муравьиной кислоты, очень густой, перебивающий даже вонь от рыбной мази. Она помнила, как пахло в зале, разрушенном тха-охонгом, но подобный ему гигант в лесу не мог двигаться бесшумно — а вокруг не быыло слышно ни треска деревьев, ни громкого шуршания крон, раздвигаемых тушей.
В конце концов она увидела источник этого запаха — когда профессор как всегда быстро дернул ее за руку, призывая лечь на землю — и они оба затаились за плоским валуном, среди мелких, сантиметров двадцати в высоту кустиков и мхов. Через несколько десятков мгновений принцесса наблюдала, как медленно, ворочая треугольными головами с жуткими челюстями, проходят в каких-то пяти метрах от них мелкие копии тха-охонга, похожие на смесь богомола и муравья размером с лошадь. Чудовищами управляли всадники — в их руках были факелы, и Алина сжалась, ужасаясь, что сейчас их увидят.
У места, где они с Троттом лежали, один из охонгов начал подергивать передними торчащими лапами-лезвиями, словно в раздумии, и всадник повел туда-сюда факелом, но инсектоид поковылял дальше, и принцесса едва удержалась, чтобы шумно не выдохнуть от облегчения.
Паутина очень замедляла движение. Луны уже прошли половину неба, Алинка отупела от желания спать, а долина все не кончалась. Пришлось перебираться через речку, замирая от страха — в тишине очень громко плескала вода, снова вслед за Троттом перелезать через липкие сети. Она очень старалась не ошибиться. Но ступня поехала на скользком камне — и Алина всем весом вляпалась в паутину.
Сеть завибрировала, крупным дождем с громким шорохом посыпались капли воды на землю. Профессор повернулся — принцесса молча дергалась, пытаясь высвободиться и запутываясь еще больше. Лицо инляндца вдруг показалось очень бледным. В руке его сверкнул призрачный клинок — и он принялся обрубать липкие нити. Принцесса, высвободив руку, достала нож, тоже принялась пилить паутину — но та была очень прочной и липла к лезвию.
Справа раздался тонкий паучий присвист, и Алина, закусив губу, принялась работать ножом быстрее. Тротт выругался, в несколько взмахов обрубил оставшиеся нити и рявкнул:
— Бегом! За мной! Пока есть время уйти!
И она побежала.
Тротт тряхнул второй рукой — теперь у него было два призрачных клинка, и он работал ими, прорубая дорогу в полотнах паутин — неуловимо быстро, почти не останавливаясь. А Алина бежала за ним, чувствуя, как горят легкие. Позади раздавались уже переливы свистов, где-то далеко взревел кто-то еще из инсектоидов, раздались отдаленные людские голоса.
Внезапно полотна паутины закончились, и беглецы помчались вверх по крутому склону. Под ногами принцессы заскользила щебенка, посыпалась, Алинка чуть не покатилась вниз — и повисла на руке перехватившего ее Тротта, пытаясь опереться о косогор — ноги скользили, не слушались. Наконец, ее вытащили выше. Профессор, глядя на что-то за ее спиной, выругался — и она оглянулась. К подножию холма ужасающе быстро приближались несколько всадников на охонгах, за ними двигались еще с десяток, виднелись в отдалении и пауки, и пешие преследователи. От ближайших ловчих вдруг россыпью полетели горящие стрелы, освещая часть склона, но упали далеко от беглецов, продолжая гореть.
