Кто-то предусмотрительно поддерживал родственников и друзей, демонстративно, на публику, не терпевших драконоверов, и в нужный момент заглянул в гости на пару-тройку пятих.

Закрывались лавки и мастерские, пустели дома и квартиры, взвилась, покружилась над городом и пропала стая белокрылок — местная замена почтовым голубям. Захлопывались крышки подполов, ставились и подвешивались сюрпризы для незваных гостей, проверялись давным-давно поставленные капканы в подземных ходах.

Но ушли не все...

Уходили семейные, уводили и прятали детей, скручивали и утаскивали дурную молодежь, рвущуюся на подвиги, залегали на дно крайне немногочисленные драконоверьи маги-недоучки, скрывались особо доверенные лица, от которых зависело благополучие общины...

Но некоторые оставались. И уговорить их уйти не получилось. Те, кто слишком много потерял, те, кто устал бегать и прятаться... те, кто захотел напоследок громко хлопнуть дверью и показать вельхо, что не стоило будить лихо, пока оно тихо сидело и никого не трогало.

Первый дом полыхнул как раз после заката.

Мы со Славкой сидели на крыше, кутаясь в полушубки. Дождь прекратился еще утром, но улицы и крыши все еще были влажными. Хозяин сначала бухтел на нашу глупость и на нелетнюю погоду, потом плюнул и приволок одеяла. После Славкиного щедрого подарка дед... хотя какой он дед, ему только зимой сорок исполнилось! Словом, наш квартировладелец резко перестал хромать и ворчать, а вместо этого приобрел привычку заглядывать к нам и смущенно спрашивать, не надо ли чего. Я у него закрепился как сильномогучий колдун, хотя и с изрядной придурью по части выпивки. А в Славку он вообще влепился как в родного. Сейчас вот приволок горячее питье и одеяла.

Но пить мы не пили.

На душе было паскудно. Предупреждение передали всем, нам сказали спасибо и очень настоятельно попросили не вмешиваться... И все равно тихо сидеть в комнате и просто ждать было невыносимо. Вот мы и влезли на черепицу. И сейчас немо смотрели на взвившиеся над не слишком далекой крышей языки пламени.

— Песчаная? — я нарушил тишину первым.

Славка молчал. Дом полыхал уже весь, словно его снаружи и внутри старательно облили керосином или спиртом. Черные фигурки метались рядом, пытались тушить. Криков оттуда слышно не было... Зато внизу послышался скрип ставен и удивленно-тревожные голоса. Соседи проснулись и тоже захотели узнать, что происходит.

— Галечная, — наконец разлепил губы напарник. — Там жила семья Раду. Помнишь, муж и жена, у которых обоих сыновей в вельхо забрали?

Не живет, "жила". Славка тоже думает, что Раду уже...

— Помню. Оба не пережили становления, умерли личинками. Он у меня спирт брал.

— Да. Видно.

— Все-таки не ушел, — мне снова стало холодно.

— Нет. Не захотел. Сказал, это его дом... и все.

Я представил, как это — сидеть в своем доме среди разлитого спирта и ждать. Ждать, когда придут. Ждать, чтобы в нужный момент уронить на пол зажигалку...

— А его жена?

Славка зябко повел плечами.

— Она сказала, что у них в традиции огненное погребение. И она всегда хотела, чтобы по обычаю. А что немного раньше... Смотри!

Еще один дом полыхнул левее и ближе, на Цветочной. Огненная волна выплеснулась на мостовую, сминая защиту, и подмяла двоих, оставленных, видно на страже... теперь крики было слышно вполне отчетливо.

Я отвернулся.

Невольно вспомнилось, как я рвался в столицу. Мне казалось, что у меня-то все получится. Я же герой, блин. А что у местных не получилось — так они просто недостаточно заинтересованы. Привыкли, притерпелись, им все равно, Нойта-вельхо или кто другой. Главное, чтоб налогами не доставали и сохраняли какой-никакой порядок.

Дурак был.

Привыкли. Но не притерпелись. И это злое ожесточение даже пугало. Раньше я бы не понял, наверное, почему они так поступают. Ведь драконоверов вряд ли бы убили, Рит говорил, что вельхо хотели просто замутить отвлекающую комбинацию и заодно потренироваться. Попрактиковаться в захватах на привычной мишени. Вряд ли драконоверам грозило что-то сверх того, что было раньше. Ну, пережили бы аресты, несколько пинков, обыски — так здесь повторяется в среднем раз в три-пять лет (обычно, когда Нойта-вельхо нужны деньги или надо потренировать пополнение). Откупились бы, как всегда, пережили бы эту облаву, как и другие. Но они не захотели... Что изменилось?

Как же надо ненавидеть, чтобы сжечь дом и себя?

Или дело не только в ненависти?

Глава 12

Столица. Славка

Воздух пах дымом и яростью. Не знаю, что чувствует Макс, он же Водный-Снежный. А я Огненный, я огонь не просто вижу, я его чувствую. Недаром мне теперь так нравится разводить огонь, Макс даже устал надо мной подшучивать за это — я сейчас по-другому ощущаю пламя. Не только как тепло, многое зависит от того, какой человек его разводил, каким чувством были пропитаны его мысли. Мои костры несли тепло и спокойствие, огонь Ритхи бился беспокойным живым огоньком, от которого хотелось улыбаться, костер, разведенный как-то Видой, почти не грел, слишком много в нем задавленной боли.

Сегодняшний огонь был... злым. Яростным. Дом вспыхивал за домом, и видеть это было невыносимо. Когда полыхнул дом мастера Раду, обожгло сразу. Решимость старого мастера, его боль и в то же время насмешка "Что, взяли? Ну уж нет, больше никогда" переплетались с робкой надеждой хоть где-то и когда-то, хоть в любом из миров, хоть ненадолго увидеть сыновей... и еле ощутимой горечью, что мир так зол, ведь все могло быть иначе...

Прожгло, кажется, насквозь, я едва смог ответить Максу, а ведь это было только начало. Новое пламя плеснуло в лицо горьким облегчением, ошпарившим похуже злобы. Человеку, зажегшему его, было больно жить, очень давно больно, но он не мог уйти... до сегодняшнего вечера. Он даже не заметил, что его пламя забрало две чужие жизни, а заметил — наверное, не пожалел бы, слишком хотел шагнуть из этого мира, хоть куда-нибудь...

И покатилось. Костер за костром. Боль за болью. Яростное торжество. Злая радость. Мстительное веселье, мрачный вызов, усталость и сожаление, что жизнь такая длинная, а радости выпало так мало... И снова — злое ожесточение. Желание поквитаться. Насмешливое удовлетворение от удачной прощальной шутки. Боль. Огонь. Боль. Огонь-огонь-огонь-огонь...

После сегодняшней ночи столица изменится.

Вельхо слишком давно отвыкли встречать настоящее сопротивление. Как они поступят теперь, когда сопротивление стало очевидно? И не где-нибудь в сравнительно небольшом городе, а здесь, в столице, у себя под боком? Либо они постараются это замолчать, как Тахко, либо... либо нас ждет очередной виток противостояния, более ожесточенный. Понимают ли это драконоверы?

Не хватает мне еще информации, чтобы просчитывать ситуацию, все время ошибаюсь. Предупреждая драконоверов, я думал, они просто спрячутся или сбегут... или перетерпят очередную облаву во имя веры. А они как лисы, попавшие в капкан. Могут отгрызть лапу и сбежать, а могут вцепиться в глотку.

Я понимаю, что драконоверы тоже не невинные овечки. Много я не знаю, нас не зря попросили не вмешиваться, но кое-что увидел, кое о чем догадался. Например, два крупных склада с продуктами ближе к вечеру сменили владельца — сектанты, явно из каких-то своих соображений, продали имущество... Нойта-вельхо. Зачем? Могу только догадываться. Если информация о смене владельца не успело дойти до "тренирующихся", то они разгромят собственный склад. И это еще самое безобидное.

Зачем драконоверам понадобилась форма вельхо, я даже думать не хочу. И о том, сколько случайных горожан сегодня попадут под Знак или потеряют жилье из-за пожара.

Но начали это не драконоверы. Стало мне от этого легче?

Нет.

Интерлюдия 1.

Вельхо Михол по прозвищу Мох давно понял, что в вышестоящие ему не попасть. Куда ему, ни связей, ни особой силы, ни родни среди вельхо. Мозги у него были, но оттого ситуация казалась еще обиднее. Какой-нибудь сопляк, у которого силы, как у мяуки, а мозгов, как в сохлом орехе, будет им командовать только потому, что родился в нужной семье!

Когда Моха прихотью бога Ульве перевели в столицу, стало еще обиднее — тут по мостовым ходили такие же простяки, как и в прочих местах, но при этом ни в морду ему не дай, ни даже на ужин не напросись! Да тут поганые сектанты жили порой богаче храбрых бойцов вельхо! Они за пуговицы дурацкие могли выложить столько, сколько Михо хватало в неделю на пирожки! Да, на пирожки, потому что вельховская кормежка не для основательного мужчины. Разве наешься как следует? А тут еще пирожки с котлетой в продаже появились, мяско, копченое в травках, мясные кусочки, вымоченные в вине и жареные на угольях... Где денег на все взять? Ни один простяк добровольно не рвется кормить своих защитников, намекать приходится! А кое-кому намекать настойчиво. Пару раз схлопотав суровый штраф (и зуботычину от старшего), Мох обозлился на всех столичных простяков скопом и на драконоверов в особенности.

Поэтому когда сегодня их десятник выдал Моху адрес, четверку молодых бойцов и приказ пошерстить сектантов, поучить молодежь, Михол усмотрел в этом шанс посчитаться со своими вольными и невольными обидчиками.

Не размениваясь на мелочи типа "Откройте Службе поддержания Порядка", Михол начал знакомство с сектантами просто и доходчиво: выбил дверь и под восторженные взгляды молодежи, красивым Знаком сдернул троицу простяков-сектантов с табуреток и приложил к стенке. Хорошо получилось, эффектно. Аж сам залюбовался. Сектанты, на радость парням, решили потрепыхаться:

— Что вы... — начал один. И лег мордой в пол.

— Преступившие! — вякнул второй.

— Еще и обзывается! — возрадовался Мох. — Это уже оскорбление вельхо, получается. Получи! Лежать, уроды сектантские!

— Я не сектант! Я хозяин этого дома! Купец Ма...

Мох приложил морды в пол посильнее, раз не доходит с первого раза. Те заткнулись. Рановато. Что это за учение получается? Пара битых морд — и все. Смешно даже. Хиловатые сектанты пошли, трусливые, новичкам и Знака кинуть не досталось. Непорядок.

Хотя...

— Парни, мне кажется, или они еще сопротивляются? — посмотрел он на пополнение. Один, самый сообразительный, с готовностью отозвался:

— Как есть сопротивляются, господин начальник пятерки! Вон один даже оружие достал! Покушается, стало быть.

Оружие?

Мох скосил глаза и действительно, углядел у руки самого упитанного сектанта что-то похожее на дубинку. Надпиленную. И перевел взгляд на белого лиса, который сразу проявил свою лисью сущность: отпихнул от себя дубинку и завопил:

— Это колбаса! Колбаса только!

— А я говорю — оружие, — скучным голосом, пряча усмешку, проговорил начальник пятерки. — Следовательно, как глаз Нойта-вельхо, я определяю здесь попытку сопротивления силам Порядка и...

Он откусил от "оружия" и обозлился: колбаса была вкусной, рядовым вельхо такую не давали, даже в праздники. Вот же!

— И, значит, обыск дополняем арестом. Оружие уничтожим на месте, а лиц, уличенных в вооруженном сопротивлении... Мальчики, развлекайтесь.

С крыши напротив за событиями в доме внимательно наблюдали две пары глаз.

— Мда, вельхо не меняются. Как будто на двадцать лет назад вернулся — даже Знаки те же, новых не придумали, — мужчина с такими светлыми волосами, что это казалось сединой, поморщился, глядя, как задержанных "приложили" к полу, и рефлекторно потер скулу и челюсть. Если вспоминать все, пришлось бы растирать половину тела, но отчего-то острей всего помнится то, как боль прошила лицо. Первые в жизни побои...

— С чего им меняться? Мы же все терпели! Хотели казаться неопасными! Вот и дожили — на нас тренируются! Как на мышках... — второй мужчина действительно был седым. Лицо нестарое, а вот волосы как облако.

— Спокойнее, мой друг. Эта облава им даром не пройдет, решено же. Ответь мне только на один вопрос, если можно.

— Спрашивай.

— Почему ты позволил себя избить? И кому?

Седой помолчал.

— Не позволил, — наконец неохотно вымолвил он.

— Мне изменяет зрение? — кротко спросил белый.

— Тебе изменяет терпение. Отвечу. Не позволил — попросил. Парня одного из нашей сторожи.

— Попросил бы меня — мне иногда из-за твоих секретов очень хочется дать тебе по шее, как в детстве!

— Ты бы не стал бить по лицу.

— Ах, вот оно что... Значит, попросил. Ударить. По лицу. Три раза. Я правильно понял?

Седовласый мрачно смотрел, как вельхо громили его дом. Его бывший дом.

— Правильно. Видишь ли, тот добрый горожанин, который сейчас пытается убедить вельхо в том, что он не драконовер, уже полгода пытается выжить меня отсюда. Разными способами. Для детей даже пришлось нанимать охрану. Сегодня я сказал, что готов продать ему дом. Сказал, что по некоторым причинам вынужден срочно покинуть город, и мне очень нужны деньги...

— Зачем?

— Не решался подставить человека под такое, — седовласый кивнул на развлекающуюся вельховскую молодь. — Я же помню, как это... Можно же было все отменить, сделать по-другому.

— Можно. И ты нашел кого не жалко?

— Да. Я мог... не хотел... не важно. Ко мне приходили в этот день четверо конкурентов. Все видели... Двое предложили помощь. Один — объединение. А этот — снизил цену втрое, раз мне так срочно. И улыбался, глядя на мое лицо. Я мог отменить... не стал.

Светловолосый покачал головой:

— Слишком много думаешь о том, что могло быть, дорогой друг. Вы оба уже выбрали, как поступить. Остается только принимать последствия выбора. Может, пойдем? Нам еще три точки проконтролировать...

Интерлюдия 2

— Этот дом?

— Ага, видишь — вон между окнами второго этажа ящерица вылеплена? Раньше это дракон был. Крылья просто сбили... а так все оставили по-прежнему.

— И не опасается же!

— Королевский советник, думает, что ему-то опасаться нечего.

— Вот и разубедим. Поправьте форму. Фляги всем выдали? Ну, вперед, как учили: глоток-два в рот, прополоскать как следует, примерно треть фляги — на одежду, для запаха. Чтоб на три шага вперед шибало, что каждому понятно стало, как вам весело. Тир, волосы взлохмать. Второй, расстегни форму, как-то она на тебе не очень... Морды понаглей, вы вельхо изображаете или молитвословов в храме?

— Сойдет?

— Не то слово, так и тянет врезать! Ну, готовы? Пошли!

Через несколько минут к дому второго королевского советника (по чистой случайности проживавшего крыша к крыше с тайным драконовером) подошла группа молодых людей. Юноши и их наставник вели себя весьма вольно: пытались хором орать какую-то песню про подвиги магов и громко разъясняли адрес, где они хотели бы видеть драконоверов и их пособников. В пособники молодые вельхо, очевидно записали всех окружающих — потому что высунувшийся из окна толстяк, попросивший их соблюдать порядок, вынужден был шарахнуться прочь и благоразумно заткнуться. Ему повезло — всего лишь разбили окно.

Королевский советник так дешево не отделался. Искомый дом с исковерканным силуэтом дракона начал знакомство с "вельхо" с вышибленной двери. А заодно и окон. Как пьяно выкрикнул один из молодых: "Чтоб не разбежались". К своему несчастью, обитатели дома, проснувшиеся от грохота и звона, не подумали бежать. Наоборот, они двинулись к источнику звука — узнать, что случилось и как прекратить это безобразие.