1.Ах ты... дракон!-3 Общий файл

Глава 1.

"Из Альты: группа вельхо, ранее мобилизованная на выполнение какого-то срочного поручения, возвращена обратно. По слухам, они вторые сутки пьют за свою удачу — якобы милостью Ульве остались живы и не превратились в каменные статуи"

"Из Пике, от сестры Эги. В поселке вельхо беспорядки. Молодежь отказывается выезжать в Тахко. Идут аресты".

"От Хорька. В кварталах вельхо траур. Ходят слухи о крупных потерях в каком-то сражении или бедствии".

"Из Мары, от Мышки. Наш источник из магов до сих пор не вернулся. Но повсеместно говорят о каком-то городе, который по вине вельхо или Нойта-вельхо стал местом крупной катастрофы".

Женщина отложила записки агентов, откинулась на стену и устало закрыла глаза.

Как песку насыпали. Досиделась, старая?

Хотя... какая она теперь старая?

Этот мир был очень не простым и совсем не безопасным местом, но вот лечить тут точно умели лучше, чем дома. И когда в одну ночь исчезли куда-то пятьдесят из ее восьмидесяти с хорошим хвостиком лет, Ирина Архиповна Туманова, ветеран Отечественной войны, это, конечно, оценила... когда в себя пришла.

Спасибо вельхо — здешним магам. Без этого она бы не справилась со всем тем, что свалилось на голову их маленькой компании. Тоже, кстати, от магов — вельхо по-здешнему.

Все началось два с лишним месяца назад, в обычном московском доме. С неприкаянного паренька Максима Воробьева по прозвищу Воробей, одного из многочисленных "предпринимателей", мотавшихся по квартирам с разным хламом на продажу. Шустрый парнишка с хорошо подвешенным языком прекрасно знал, что торгует откровенным барахлом, ни к чему не пригодным, и обычно пенсионерка четко и ясно посылала таких "бизнесменов" куда заслужили. Жизнь сейчас нелегкая, что правда то правда, но совесть-то надо иметь.

Но дело было во дворе, холодный ветер кружил осенние листья, и Воробей, уверенно превозносивший достоинства "чудо-аппарата для нормализации давления", поежился, запахивая слишком тонкую для этой погоды куртенку... И старая женщина вдруг пожалела юного торговца. Она знала, что живет он один, снимает самую дешевую в их доме квартиру, что пропадает на своей "работе" все дни без выходных, что по данным всеведущей подруженьки Марии, он сирота-детдомовец и кроме счетов и реклам в его почтовом ящике ничего не бывает. И вряд ли этот "чудо-аппарат" его, скорей всего, парень горбатится на кого-то другого за процент с выручки.

Вон как чешет: улыбается, каждое слово "в строку", а в глазах спрятанная тоска и та самая бесприютность, которая появляется, если в жизни человека нет цели.

Неприкаянный.

Много их сейчас таких. Научили их коммуникабельности, научили самоутверждаться через вещи: машину, модную одежку, дорогие телефоны. А вот человечности — нет.

А честность не плесень, сама по себе не заводится, ей должен кто-то научить.

И она купила у парнишки "чудодейственный прибор".

Наверное, просто выбросила бы, если бы не встретила Славу, еще одного соседа... Ему тоже едва стукнуло восемнадцать лет, но в отличие от Воробья, этот парень был с внутренним стержнем. Автокатастрофа, сломанный позвоночник, инвалидное кресло — ничего его сломать не могло. Упорный парень, умный и волевой. В тот день Славка катил в магазин, увидал "аппарат", спросил, что это. Они часто разговаривали.

Она коснулась кнопок, и...

И осенний денек, довольно погожий, вдруг стал стылым зимним утром. Вместо асфальта под ногами оказался снег, вместо золотых листьев над головой — серое небо в плотной пелене облаков.

Так она сюда и попала. В руках сумка с батоном, кефиром, пакетом гречки и всякой мелочью типа газеты, таблеток, упаковки с вязаньем и шоколадки, на плечах легкое пальто и любимая вязаная шаль, и в голове... лучше и не вспоминать, что она тогда передумала.

Если бы тем же днем она не натолкнулась на Яночку, может, и не выжила бы. Не по ее силам странствовать по заснеженным горам под зимним ветром. Не по ее годам. Но незнакомая тогда девчоночка, плачущая и замерзшая, заставила встряхнуться и заняться делом: найти заброшенный дом, развести огонь, успокоить и накормить ребенка. И уж за делом — кое-как прийти в себя. Что же... Не в первый раз жизнь рушится так, что потом и осколков не соберешь. Был за плечами сорок первый год, когда вся семья в одночасье при бомбежке сгинула, никого не осталось. И сорок четвертый, когда капитан, заменивший ей отца на этой войне, погиб при обстреле. И когда муж вместе с сыном и дочкой потом все в одной машине...

Пережила ведь. Хотя каждый раз думала: все, край. Больше жить и незачем. Потом оказывалось, что "зачем" все-таки есть. И сейчас нашлось, кого оберегать. Сперва Яночка, потом мальчики пришли. Не уберегся неприкаянный, вместе со Славушкой их одним "аппаратом" и забросило. И как эта техника попала в свободный доступ? Чья-то ошибка, скорее всего. Беда в том, что и Яночка, и парни, и сама Ирина после этой переброски свои аппараты потеряли. И обратно пока не попасть...

Много потом всякого было. И Славку здешний маг вылечил. И бандитам местным их продали. И освободили их с Янкой, поселили в приюте, заботились. Разное было. Люди — они везде одинаковые, как лежалая крупа: есть хорошие крупинки, есть чуть тронутые порчей, есть и такие, от которых с души воротит... Главное, не ошибиться, найти тех, кто гнили не поддается.

А вот Макс и Слава тогда пропали. Надолго пропали, месяц с лишним вестей не было, все их погибшими посчитали, так и сказали: погибли, мол, ваши внуки при драконьем налете, город вам компенсацию за них выплатит...

Драконий налет!

Несусветно!

Оказалось, правда. Здесь есть драконы, парочка оказалась каким-то образом у бандитов в подземелье, и, прорываясь на волю, они обвалили подвал. Живых не осталось.

Вот тогда Ирина Архиповна и решила тряхнуть стариной. Понемногу, потихоньку, где приветливым словом, где помощью, где еще чем, она формировала простенькую разведсеть. Чтобы больше не остаться здесь слепой, глухой, беспомощной. Чтобы узнать про драконов все возможное и невозможное, а самое главное — что происходит с теми, кого драконы забирают с собой? Ведь Славку и Максима так и не нашли — ни живыми, ни мертвыми.

Добытые сведения не утешали. Согласно им, драконы были сумасшедшими кровавыми тварями и людьми интересовались только в качестве еды. Вот уже двести лет как они обезумели и сейчас живут в своих горах, время от времени терроризируя своими налетами города и поселки. И потому надежды на возвращение "внуков" не было, не было, не было.

Яночке Ирина Архиповна так ничего и не сказала. Сцепила зубы, вспомнила прежние умения навыки и занялась выживанием. Как могла и умела. Умела она по здешним меркам немало. То же вязание местным было неизвестно, и за это умение (и за воздушно-невесомо-прекрасные шали, перчатки, шарфы) многие готовы были заплатить очень дорого. Ирина Архиповна набрала вдов и бедных девушек и организовала мастерскую, к умелице зачастили гости, покупатели, торговцы... Хозяйка новой мастерской была приветливой, не жадной, поила чаем, дарила красивые мелочи и очень внимательно слушала. Разведывательная сеть ширилась.

И как же эта разведсеть помогла, когда месяц спустя налет драконов на город повторился, и более того, из-за их атаки полгорода разом стали магами... Да, оказывается, здешние драконы могут поделиться с людьми магией. Странные они какие-то кровавые твари...

Макс и Слава — совпадение? — дали о себе знать в тот же день. Просто подошли к Яночке — на улице! Живые и здоровые, но "странно одетые". И в тот же вечер снова исчезли, вместе с драконами. Ей самой и повидаться с ними не пришлось.

А маги остались.

Следующие два месяца жизнь в городе была нескучной. Новые маги учились управляться с нежданно свалившейся на их голову магией; маги опытные, так называемые вельхо, выбивались из сил, стремясь поделиться знаниями и при этом не допустить беспорядков. А заодно вельхо Руки (спецгруппы по расследованию и урегулированию сложных ситуаций) искали, что бы такого соврать своим боссам из Нойта-вельхо, чтобы те не торопились прибрать к рукам "диких магов". К этому времени маги Руки, люди неглупые и бывалые, уже тоже набрали достаточно фактов, чтобы усомниться в официальной версии насчет "кровавых тварей" драконов и прочего...

Вот и прикрывали невольных "коллег", как могли.

Даже с драконовером ради этого вместе работали. Хотя в обычной жизни вельхо и драконоверы (люди, верующие в разумных драконов, принесших в мир магию) ладили друг с другом не лучше собак и кошек. Вельхо по неведомым причинам ненавидели драконоверов и преследовали как могли, отбирая одаренных магией детей и все, что могли отобрать. "Белые лисы" в ответ платили не меньшей "любовью" и довольно успешно огрызались. Здесь, к примеру, драконовером был сам почтенный Миусс Райккен Ирро — господин Поднятый правитель города. Интересная личность. Умный, хитрый, отличный организатор и редкий... хм... конспиратор. Чтоб драконовер — и смог настолько замаскироваться, что его назначили мэром города и сделали Поднятым, то есть ненаследным дворянином — это вам не фунт изюму. Он очень много сделал, когда в городе каждый второй стал магом. Когда пришлось спешно переселять "пострадавших", организовывать их обучение, а заодно питание, обеспечение всем необходимым. Когда пришлось зимой спешно копать сеть водных каналов, чтоб было куда сбрасывать излишек магии. Когда сторожа вставала в тупик, не зная, что делать с преступниками от магии. Как, например, справиться с воришкой, умеющим себя и свой груз делать невидимым?

И потом его советы очень помогли. "Белый лис" неплохо знал внутреннюю кухню Нойта-вельхо — организации, в добровольно-принудительном порядке объединяющей магов. Пословица "Врага надо знать в лицо" была в ходу не только на Земле. Так что новоявленным заговорщикам было что послушать о внутренних группировках внутри Круга Нойта-вельхо, о том, кто чем там дышит. А заодно о том, какие планы у них на счет "пострадавшего" города. "Дикие маги" — одаренные, не принесшие клятв-Зароков, ценное имущество. Многие хотели присвоить его себе, и именно благодаря этому до города еще не добрались ничьи жадные лапки — группировки отчаянно мешали друг другу, боясь усиления соперников.

А заговорщики использовали эту передышку как могли. Учились. Тренировались. Собирали сведения. Отбивались от пробирающихся в город "исследователей", одна из таких групп чуть не украла Яночку. И параллельно узнавали много нового... и неожиданного.

Например, что в Горькой пустыне существует поселок, куда уже больше тридцати лет ссылают некоторых молодых вельхо. Дичь и бред, Рука даже не сразу поверила. В Нойта-вельхо давно кадровый голод, ведь магов с каждым десятилетием все меньше — меньше рождаются, гибнут от нарушенных Зароков, "сгорают на работе". И в этих условиях обрекать на смерть молодую поросль — не меньше полутора десятков в год? Бред же. Но в этом поселке она побывала сама. Заговорщики притащили оттуда всех выживших. Маги как маги, подростки и зеленая молодежь, разве что тощие что узники Освенцима. За что их? Пока неизвестно... сами они этого просто не знали.

Узнали заговорщики и о том, что на некоем острове организована нелегальная драконья ферма. Там выращивались детеныши драконов... а потом разбирались на части. Драконышей тоже спасли и сейчас лечат. Одного Яночка в женихи присмотрела — больше в шутку, конечно, но ухаживает трогательно, подкармливает и воспитывает.

Ферма принадлежала кому-то из вельхо, и — новость! — судя по найденным у персонала подобия планшета с обнаженными девицами, этот хозяин имел контакт с каким-то техногенным миром. Нашлись хозяева "чудо-аппаратов"? Похоже, да.

Позже, когда в город пыталась прорваться очередная группа "исследователей", одного из желтокожих "гостей" удалось задержать и расспросить. Да, техногенный мир. Да, контакт со здешними вельхо неофициальный, на уровне "белый господин"-колонизатор и "вождь из туземцев", торгующий ценностями за стеклянные бусики и "громовые" ружья. Похоже, Макс и Слава правы, Дни Безумия двести лет назад здесь устроили именно эти "друзья" из мира Куппи. Несколько страшных месяцев, когда драконы, по преданиям драконоверов, сошли с ума, утратили речь и стали бросаться на всех. А до тех пор все между собой прекрасно ладили...

Кому было выгодно устроить такое?

Драконов истребили. Развитие мира откатилось назад. Вельхо стали править. А "друзья" получили и получают из дикого мира продукты, магические изделия, драконьи ингредиенты и прочие полезности.

Удачная операция...

Интересно, что "добрые дяди-колонизаторы" забыли на Земле? И куда еще ведут кнопки на "чудо-аппаратах"? Сколько еще параллельных миров?

И что делать с этими "добрыми друзьями"?

Голова от всего этого раскалывается...

Кстати, планшет и пару вещей незваного гостя через драконовера и магов удалось пристроить у двух членов Нойта-вельхо. Если повезет, они перегрызутся, и станет не до города.

Еще месяц спустя уже всем стало понятно: Нойта-вельхо больше не верит собственной Руке и готовит захват города.

К этому времени наконец-то объявились Слава с Максимом. Попросту прилетели в город, оболтусы драконьи! Да, вот так вот... они теперь драконооборотни, а Ирина — драконобабка. Славка дракон Огня, а Макс — Воды. Яночка, кстати, тоже учудила — на глазах у всех превратилась в драконыша. Оказывается, любой маг, если еще не скован этими Зароками, может стать драконом. Любой. Может, даже сама Ирина.

Так что теперь драконов в городе больше, чем ожидалось. Макс и Слава — раз. Их новые родичи из Гнезда в горах — два. Спасенные с фермы — три. Случайно попавшие сюда через стихийный портал малыши — четыре. А из-за всплеска истерики и магии у одного из малышей в городе больше не осталось немагов. Все теперь вельхо...

Ирина тоже.

У нее прорезалось что-то вроде предвидения будущего. Полезный дар, но увы, в теории. На практике она просто теряется во множестве картинок этого будущего — столько "вариантов" есть у каждого события, столько веток!

Во время нападения это очень мешало...

Да, нападение состоялось.

Были жертвы.

Но...

Но впервые за двести лет вельхо, привыкшие воевать с обычными людьми и драконоверами, столкнулись с готовыми к бою магами! Такими же магами, как они сами, пусть менее опытными, но зато очень мотивированными на защиту своих домов и жизней. И, защищаясь, те пустили в ход все: ловушки, засады, самодельные "гранаты" с зарядами дикой магии. С помощью драконов магам Руки удалось создать подобие рации, и городское войско вдобавок ко всему получило возможность координации действий.

Вот тут и пригодился военный опыт Ирины Архиповны. И Славкина стойкость. И Макс. Его храбрость. И парни справились.

Мальчишкам пришлось труднее всего. Они оказались между Высшим вельхо (маг сильнее дракона!) и его добычей — убежищем, полным детей и дракончиков. И если бы парни отступили... впрочем, этого бы не случилось. В тех вариантах будущего, которые виделись бывшей бабушке, парни гибли, побеждали, выживали... но ни в одном из них они не сдавались. Ни Слава, ни Максим. Кто бы мог подумать, что он станет таким: неприкаянный мальчишка, не слишком различающий понятия "хорошо" и "плохо", парнишка, которого постоянно хотелось пригреть, обнять и погладить по голове — настолько он был одинокий и какой-то замерзший... Вот уж действительно, Воробей. Воробышек. Который потерял свою стаю и запутался, не зная, как ему теперь жить. Метался, отчаянно изображая из себя то хитрую сороку, то грозного орла, то высокомерного ворона. Пытался сойти за своего, чтобы больше не трогали и не клевали те, кто больше и сильнее. Щетинился на каждое доброе слово, просто не веря, что слово действительно доброе, без камня за пазухой.

И какой он стал...

У драконов как-то получилось то, что не удалось самой Ирине — они как-то сумели отогреть своего нового родича. Воробей ожил. Перестал топорщить перышки на каждый вопрос или совет. Стал выше ценить себя, и не по брендовым одежкам. Научился смеяться, принимать чужую помощь и заботу, помогать сам. Повзрослел.

Влюбился...

В девочку-дракона, которую никогда не видел. Где-то на острове или другом материке есть еще одна драконья ферма, там эта Иррей и находится. Придется с этим что-то делать теперь — не в одиночку же Максу эту ферму искать!

И пока даже неизвестно где.

Ничего, сейчас разберемся с последствиями атаки на город и возьмемся за поиски.

Во время стычки с Высшим у Макса и Славы опять получилось это их странное Единение, которое они так и не могут объяснить по-настоящему — как без всяких технических средств могут объединиться сознания нескольких драконов? Причем Иррей находится от них за сотни, а то и тысячи километров.

А самое интересное — это то, что эти объединенные сознания могут натворить. Оружие массового поражения, а не три парня и одна девчонка, пусть и в драконьем обличье. И заколдованных в камень вторженцев приложили так, что чары окаменения закрепились надолго, если не навсегда. И в городе за пару минут не осталось ни одного раненого или больного — объединенные наши постарались. И все оставшиеся в живых штурмовики почему-то моментально перестали сопротивляться и до сих пор сидят под арестом так тихо и мирно, что залюбуешься!

А возле города...

Там получился настоящий кошмар.

Ходила вчера, любовалась. Жуткое зрелище.

На совете договаривались, что в случае победы нужно будет у границ города сотворить иллюзию "отпечатка", этакого прорыва неукрощенной магии, который время от времени случается у вельхо-подростков. В такие места потом долго никто не суется. Пару десятилетий минимум. Опасно. А городу передышка не помешает...

Ну вот ребята и сотворили... иллюзию...

И у кого из них такое дикое воображение?

..Земля стала хищной. Черно-бело-серая поверхность утратила неподвижность. Стоило приблизиться к городу не по дороге, а просто по полю или роще, почва принималась волноваться. Каждый камень, каждый пригорок, казалось, обретал глаза и начинал голодно посматривать в сторону неосторожного путника. По земле ползли пятна — казалось, они поднимаются откуда-то из глубины, наливаются чернотой... а потом движутся прямо к тебе. Почва начинала колебаться прямо под ногами, обволакивать сапоги, сначала будто обнюхивая неосторожную добычу, жадно облизывая, а потом вцепляясь намертво! Уже этого хватало для того, чтобы у человека сдали нервы. Но когда медленно, очень медленно, но целеустремленно и неотвратимо к застрявшему в зыбко-хищной земле приближались те самые черные пятна... это было страшно.

Ни зайца, ни одной птицы, никого — только ожившая земля, с каждой минутой затягивающая все глубже.

А рощи, а кусты и деревья!

Их не стало. На их месте торчали чудовища. Изломанные неведомой силой, вечно движущиеся и вечно голодные, они словно танцевали под несколькими ветрами сразу — настолько беспорядочно двигались черные ветви... то ли охотясь, то ли пытаясь вырваться и сбежать из обезумевшей земли.

И особенно дико в этом царстве черноты смотрелись неподвижно-спокойные коричневатые статуи. Целый лес статуй. Очень реалистичных, выполненных с мельчайшими деталями — оружие, одежда, даже выражения на искаженных страхом и злобой лицах. Окаменевшие остатки армии вельхо.

Долго же им стоять...

Разумеется, горожане их расколдуют, но только тогда, когда разберутся с основными проблемами. Хлопот с пленными и так по горло, и никому не хочется отпускать их, тем самым усиливая войска противника.

А проблем было много...

Вельхо, насколько можно было судить по донесениям, пока пребывали в шоке. Беглецы, которым посчастливилось унести ноги из Тахко, успели разнести новости по всему континенту. А заодно массу версий произошедшего, а также слухи и сплетни.

Доблестные бойцы Нойта-вельхо отчаянно сражались, но схлестнувшиеся Знаки спровоцировали массированный выброс магии... Это катастрофа. Множество жертв.

Дикие маги перепугались штурма, и кто-то из них не удержал магию. Ужасный отпечаток. Спасать там просто некого...

Изменщики из Руки добыли какое-то страшное оружие и ошиблись, будь они прокляты. Все сгинули...

Нет, какое-то жуткое оружие выдали Высшему, который должен был сокрушить им мятежников! А оно сработало неправильно. Теперь там такой ужас!

Обезумевший Высший, которому поручили операцию по захвату диких магов, рехнулся и впал в буйство. Магии у него было много, и отпечаток получился воистину страшный. Рассказчик сам видел, еле выжил... да, Высшие тоже могут того... срываться. Упаси боги снова оказаться поблизости от взбешенного Высшего.

Нет, все дело в том, что незадолго до сражения к тому Высшему прибыли еще двое! Они поругались и схватились за Знаки. А три Высших, сцепившихся в драке — это катастрофа. Вот она и случилась. Да, именно-именно, при такой силе могли бы себя и потише вести! Сколько парней из-за них полегло! Но когда это Высшие о простых думают?

Несправедливо, что столько вельхо полегло! И наших, и горожан! А что? Дикари-дикарями, а живые ж люди! Зачем всех было магией гробить? Столько симпатичных дикарочек даром пропало, магии упустили сколько! Эх, Высший-Высший. Тварь злобная, всех прибил со злобы... а что, неясно, что это он? У кого еще столько силищи — целый город угробить? Это ж надо настолько ненавидеть диких магов, чтоб убить и своих, и чужих!

Столь вольные речи даже обошлись сплетникам без арестов и прочих кар — не до этого!

Круг — вполне закономерно — сцепился в разборках, выясняя, кто виноват в неудачном штурме и потере сотен вельхо! Рядовые маги ужасались потерям, радовались, что не попали туда, негодовали на свое жадное начальство — подставили парней, гады, а сами как всегда отсиделись в безопасности!

А среди простых людей сплетни ходили еще похлеще...

Впрочем, распространением нужных сплетен у заговорщиков занимаются драконоверы. У Ирины Архиповны другая задача...

Нужно разобраться с поставками продовольствия. И в город, несмотря на все отпечатки. И к драконам — союзники и, как Максим сказал, родственники. Вот так, Ирина... на старости лет обзавелась кучей родичей! Чешуйной и крылатой. Интересно, каким драконом она может стать? Ладно, это потом. Драконоверы обещали помочь с проблемой продуктов, но оставалась проблема доставки. Круг Нойта-вельхо здорово удивится, если в мертвый, по их мнению, город, поедут караваны с едой.

И как это прикрыть?

Нужно поговорить с драконами. Старшими, про которых рассказывали парни. Пусть расскажут, что это за единение такое и с чем его едят. И про Максимушкину невесту, Иррей — как бы к ней добраться поскорее. Да и вообще вопросов накопилось...

Надо еще раз пообщаться с желтокожим контрабандистом из мира Куппи. Пусть проконсультирует, как в данной ситуации могут среагировать его товарищи. Хотя какие они товарищи. Сообщники. И в свете информации про Иррей — где еще тут могут быть драконьи фермы?

Надо разобраться с предложениями парней — Макс и Славка вместе со своим приятелем из магов Терхо Этку настрочили два листа плана действий. Они, оказывается, тут уже неплохо прошлись по городам и весям, организуя свою сеть — торговую. Прикрытие для тех же закупок продовольствия. Молодцы, надо посмотреть...

А вечером опять собрать совет. Пало (глава Руки) и Миусс Райккен Ирро (глава города и драконовер по совместительству) сегодня должны были закончить обследование города — просчитать потери и прикинуть перспективы. Вот и поглядим...

Так, работа не ждет!

Она потерла глаза и снова решительным жестом снова притянула к себе бумаги...

"Из Тооми. Из приюта для личинок сбежали восемь воспитанников, Знаком усыпив Наставника. Ведутся поиски".

"От Ворона. По запросу о ссыльных в Горькую пустыню. Не знаю, зачем тебе это надо, Лис, не наше дело встревать в дела вельхо, но такая группа есть. Проходит по моему ведомству, так что могу отследить. Шесть человек, должны были отправиться в ссылку пятиху назад. Но почему-то до сих пор в местной тюрьме. Хочешь привлечь их к нам — знай, я против. Драконоверы для них все равно будут врагами, даже если спасут".

"Из Рими. Вельхо из расположенного у нас отряда волнуются. Требуют убрать их от "распроклятого Тахко" подальше".

"Из Анхоне. Нападение на дом члена Круга Дареса. Якобы драконий налет. Не похоже. В Круге грызня, похоже, Дареса убили свои. Запрашиваю разрешение на переселение"...

"Возносители молитв объявили события у Тахко божьей карой и призвали Нойта-вельхо покаяться в грехе злобы и неверия в божий промысел. Прошел ряд столкновений между возносителями и магами. Есть жертвы"...

Глава 2

Нойта-вельхо

Господин Каирми, по мнению окружающих, мог бы уродиться и повыше ростом, и позаметней внешностью. В далекие времена его детства так вздыхали его родители и сочувствующие им доброхоты. Сейчас о том печалились (тихомолком и с оглядкой) юные личинки и коллеги поменьше званьем — слишком тихо господин Каирми ходил, змея и то слышней ползает! А при его неяркой, мягко сказать, внешности и нелюбви к пышным одеяниям он часто просто сливался с обстановкой. И не раз неосторожным болтунам приходилось каяться в своей невнимательности — незаметный и тихий маг умел наказывать так, что запоминали его на всю жизнь.

Вот и сейчас. Голоса он не повышал и руками не махал — но шесть человек в дорогих нарядах слушали его весьма и весьма внимательно:

— Видали? — узкая кисть указала на окно.

Шестеро разряженных господ — кто быстро, кто нарочито помедлив — обратили взор в сторону окна. Точнее, целого проема в стене — шагов десять в ширину, забранного чистейшим наколдованным стеклом, очень и очень недешевой причудой неприметного коллеги. И поморщились, если так можно выразиться. Вельхо должны уметь контролировать (читай — скрывать) свои эмоции, магу не пристало показывать другим что-то, кроме Знаков на руках. И то, что один господин дернул уголком рта, второй нахмурил бровь, а третий поджал губы — так это была вовсе не потеря контроля, а лишь некий знак солидарности с коллегой Каирми (которого злоязыкие и не очень знакомые дружно звали Каарми — змеюка) и обозначение своих чувств. Вполне уместное.

Тайный совет, оплот Круга, собирался нечасто. После Дней Безумия его организаторы далеко не все жаждали славы. Принять почести, важные должности и сопряженные с этим хлопоты пожелали лишь трое, остальные заявили, что скромность им этого не позволяет. Поэтому скромные победители с разной степенью справедливости поделили мир, обустроили в своих землях башни и дворцы и очень даже комфортно жили, каждый в меру своих скромных и не очень потребностей. Поначалу их, конечно, было куда больше, чем шесть. Но периодически то одному, то другому приходила в голову мысль о несправедливости дележа — и, конечно же о том, что это надо бы исправить... В ходе исправлений участники нередко гибли, иногда сразу оба, нападавший и обороняющийся. И в течение первых тридцати лет их состав уменьшился вдвое.

Оставшиеся в живых сделали выводы.

Они перестали покидать свои земли. Дворцы и башни постепенно обзавелись защитами и ощетинились ловушками. А хозяева мира — паранойей и привычкой сначала бить, а потом разговаривать. Это тоже не особо помогло, но, наконец, около ста лет назад уцелевшие после долгих переговоров и кучи взаимных клятв смогли собраться вместе и кое-как договориться о взаимном ненападении. А также о том, что кое-какие вопросы можно решать сообща. Полезней будет.

Для кого полезней — не уточнялось.

С тех пор этот своеобразный тайный совет собирался несколько раз. Место встречи, защитные меры и протокол каждой встречи каждый раз долго оговаривались, но это тоже помогло не слишком. К примеру, в предпоследний раз кое-кто не сдержал язык и понасмешничал, а объект колкости — не сдержал нрава, и членов совета вновь стало меньше. Так что теперь, после гибели еще и Арна с теми двумя, "скромников" осталось всего семеро, и уговорить их собраться вновь было очень и очень непросто. Обычно. А тут сами рвались, маги новые их, видите ли, заинтересовали! Ну да господин Каирми был готов их встретить. И сейчас "любовался" коллегами. Не всегда же ему в одиночку работать!

Да, "скромников" тоже раздражал вид из окна, и здесь, среди своих, равных, они имели право (и желание!) это продемонстрировать.

За окном была площадь, одно из красивейших мест города. Разбивали и украшали ее сами вельхо, не стесняясь демонстрировать горожанам и гостям столицы мощь магии и свою собственную. А заодно и богатство, и возможность добыть все, что пожелает душа!

Ах, чего-то там только не было!

Естественно, там был фонтан. Впрочем, назвать это поющее, звенящее, мурлычущее порой чудо в несколько сотен струй, цветное, подсвеченное внутренним начарованным пламенем просто фонтаном — это даже грубо. Им любовались часами — и кружевом нежной пены, и узором из свивающихся струек по краям, и танцем воды, бесконечным, чарующе -прекрасным...

Естественно, там были деревья и цветники. Если это переливающееся всеми цветами радуги пышное многоцветье растений можно назвать таким простецким словом. Там рос даже полумифический алейник, аромат которого дарил покой мыслям и радость усталой душе...

Естественно, там были и статуи. Божественная пятерка на постаменте с улыбкой взирала на своих потомков.

Естественно, маги позаботились и о мостовой. Хотя кто назовет так это ровное, шелково-гладкое покрытие глубоко синего цвета днем и цвета морской волны — ночью? Вельхо когда-то потратили немало магии, расплавив камень таким образом, что в его толще навек застыли негаснущие светильники размером в две человеческие ладони. И как только гас дневной свет, в камне, как раковины с жемчугом в толще морской воды, проступал свой собственный свет...

Обычно вельхо с удовольствием любовались этой площадью (особенно часто это случалось в присутствии восторженных почитателей, не скупившихся на похвалы). Заветной мечтой многих магов было поселиться здесь или хоть где-то поблизости... Приятно сознавать себя могущественным обладателем этакого чуда.

Но сегодня никакого удовольствия лицезрение красоты не приносило. Наоборот.

Прямо напротив резиденции Нойта-вельхо по мостовой тянулись огромные белые буквы, хорошо заметные на ровном синем камне:

"Твари".

— Вчера было "Убийцы", — ни к кому особо не обращаясь, заметил седовласый моложавый человек.

— Не могу выразить благодарности за ценные сведения, коллега Жиссе, — угрюмо вставил полноватый мужчина в просторном темном одеянии. — Вчерашнюю надпись мы имели счастье лицезреть, так сказать, воочию!

— И не только мы, а еще и полстолицы, как минимум! — немедленно среагировал Понтеймо, представитель "болотников", известный своим пылким темпераментом в беседах (а в просторечии обыкновенной склочностью). — Как, скажите мне, как авторов этой мерзости могли проглядеть? Не заметить злоумышленников на столичной площади — столичной площади! — пусть даже в ночное время... это надо совершенно ослепнуть и оглохнуть!

— Или смотреть в другую сторону...

— Вот именно! И поэтому я спрашиваю, спрашиваю, спрашиваю! Куда, скажите мне, смотрела городская сторожа? Гнать мерзавцев! И...

— А вас?

— Что-то?!

— У нашего дорогого Понтеймо, как всегда, в традиции обвинять во всем простяков! — пояснил свое мнение еще один член негласного совета — коллега Мейрано, обожавший изображать из себя этакого одуванчика не от мира сего. Правда, сейчас его никто бы не назвал одуванчиком — взгляд светлых, чуть навыкате, глаз был цепким и очень холодным.

— Что вы хотели... вы хотели меня оскорбить?!

— Я? Помилуйте! Кто же может вас оскорбить сильнее, чем... хм... вы сами? Ну-ну, коллега! Я не сказал ничего оскорбительного — по крайней мере, не больше, чем вы.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что хозяева площади — этой площади! — мы. И уже после первой надписи мы должны были показать это! Думаю, я не ошибусь, если скажу, что как раз простяки очень добросовестно несли дежурство. Но что они могут против вельхо?

— Вельхо? Вы думаете, надпись — это... наши?

— Драконий зад, Понтеймо, не выводи меня из себя! — коллега Рит с ласковым и точным прозвищем Рык вломился в беседу с непринужденностью горного обвала. — Разумеется, наши, кто ж еще! Еще три дня назад, когда появилась самая первая надпись, та самая, про дураков, с пожеланиями командовать впредь кем-то не крупней гусиных стад, помните? Так вот, простяков, что сторожили в ту ночь, мы тогда продраили с железными щетками! Они с тех пор на этой площади постоянно сидят, с рассвета до рассвета! Группами, не поодиночке! А надписи все равно появляются! Ничего в голову не приходит?!

— Прекратите на меня орать! Этого не может быть!

— Почему?

— Зароки не позволят им злоумышлять против нас! Я же сам их разрабатывал, сам!

— И результат закономерен. Поэтому я и спросил, с чего вы решили, что гнать надо простяцкую сторожу? Отвечаете за послушание "заветам богов" у нас вы!

— А вы...

— Довольно! — безобразную свару, в которую превратилось очередное собрание тайного Круга, прервал почтенный господин Каирми. Он, в отличие от большинства "победителей", столицу практически не покидал, окопавшись в Нойта-вельхо. Нельзя же бросать дорогих коллег без пригляда — мало ли что они там себе выдумают! Этак однажды отлучился лет на пятнадцать, вернулся — а маги тем временем додумались ставить опыты по "пробуждению разума у драконов". Нехорошо получилось. Магов и так недостает, а тут пришлось зачищать почти сорок человек...

Больше Каирми никуда не уезжал, предпочитал поддерживать в Нойта-вельхо нужные настроения и поэтому был более других "победителей" опытен в склоках и скандалах. Но поведение "дорогих коллег" и ему действовало на нервы. Особенно остро здесь, на его территории.

Как личинки малые, право слово!

— Довольно.

— Но меня обвиняют в...

— Не вас! Вы же сами прекрасно понимаете, если дадите себе труд мыслить непредвзято: неведомые — пока, я надеюсь? — авторы этой росписи Зароков не нарушали. Против нас не умышляли, не поднимали руки во убийство либо... ну, сами знаете. Они просто написали несколько слов на мостовой, возможно, даже, что каждый написал всего лишь по одной-две буквы, абсолютно не имея ничего плохого в виду в отношении нас и кого бы то ни было. Этакое своеобразное развлечение — упражнение в каллиграфии на камне! А то, что камень возле нашей резиденции — "случайность". И что им предъявишь, по крайней мере, официально?

— Ужесточить Зароки! Я предлагал, если вы помните.

— Ужесточить их так, как вы предлагали — получить вместо помощников абсолютно тупое стадо, которому потребуется дозволение на каждый чих. У нас и так никакого развития за двести лет.

— Кому оно нужно, ваше развитие?

— Не начинайте снова! Тупое стадо вместо вельхо не удержит в подчинении даже селян, не говоря уже о купцах и Поднятых-Возвышенных! Нам нужны такие, чтобы умели думать!

— Ну, знаете!

— Знаю, поверьте! Да, некоторая опасность, конечно, есть, но умные хоть предсказуемы, а что дурак натворит, пятеро богов не исправят!

— Богов, хе...

— Воистину.

— А те, кто устроил все это в Тахко — дураки были или умные?

— А непонятно? Идиоты там были, коллега Мейрано, и-ди-оты! И можешь на меня так не таращиться, Каирми, говорил и повторю — то, что устроили там твои ставленники — это именно дурь! У нас впервые за двести лет прибавилось не хлопот и бездарных отродий, а магов, причем магов настоящих! Не криви морду, Понтеймо, кто забыл, так я повторю, чем настоящие маги, драконьи, вроде нас с тобой, отличаются от теперешних! И вот именно таких, одаренных драконами, потенциальных высших магов вы пустили на распыл! И это ты с Каирми устроил там эту

* * *

!

— Погодите...— Мейрано сузил глаза, и от разом похолодевшего голоса поежиться захотелось даже Каирми. — Что значит "на распыл"?

— А тебе что, еще не сказали? — Рык успокаиваться не желал и подаваемые Понтеймо знаки понимать отказывался. — А нету города Тахко больше! И никого там нет! Есть громадный отпечаток, который даже птицы облетают за мерку! Наши драгоценные умники, благородно принявшие на себя пригляд за Нойта-вельхо, сначала тянули с подачей весточки нам, потом устроили в Нойта-вельхо настоящую неразбериху, затягивая решение вопроса почти до конца зимы... а потом спустив на наше несостоявшееся пополнение и на нашу собственную Руку, кстати, всякий сброд! Да, Каирми, если сброд обозвать войском, сбродом от этого он быть не перестанет! Я не знаю, что там вытворили эти ублюдки, мои наблюдатели попали под удар так же, как и все остальные, а шарахнуло там так, что отдачу почувствовали даже на Северном мысе, в горной обсерватории! Они меня спрашивали, что случилось, Каирми, меня! Потому что Нойта-вельхо в очередной раз все про...

— Мы не хотели посылать непроверенную информацию! Репутация Нойта-вельхо...

— Ах, репутация?! Так посмотри за окно! Репутация наша вон, на мостовой крупными буквами прописана! Нравится? Тьфу! Мне плевать, что ты хотел! Теперь мы имеем то, что имеем! Тысяча потенциальных магов — в распыл! Этот выскочка Арн и пара потенциальных Высших из теперешних — в распыл! Наши маги, которых мы почему-то так и не эвакуировали из Тахко, наши тамошние личинки — в распыл! А наш благородный Каирми позвал нас только теперь — прикрывать его благородную задницу!

— Коллега Рит!

— Чего? Чего, ну? Я соврал хоть словом? Так я не ты, врать досель не обучен!

Какое-то время казалось, что еще одно заседание тайного совета плавно перейдет в ссору и побоище, напряжение сгустилось в воздухе, затанцевало искрами по роскошному ковру, но в зарождающуюся сшибку полез с вопросами "одуванчик" Мейрано:

— Это точно?

— Что?

— Что все в городе погибли?

— Какой точности ты хочешь, Мейрано? Там отпечаток. Громадный отпечаток, я таких никогда и не видел, одновременный ужас или ярость не менее чем нескольких сотен человек. Мрак, жуть и перекореженные остатки... чего-то. Не мог там никто выжить...

— Крысы разве что, и то — сомнительно, — дополнил Понтеймо, размышляя над чем-то явно неприятном.

Коллега Рит-Рык многозначительно посмотрел в его сторону — лично ему было прекрасно известно, кто тут крыса... да толку! Понтеймо — крыса, Каирми — змеюка, Мейрано — волк, который рядится в пушистую песцовую шкурку, а Нолле — в попугайские перья... и те, кто считают его неопасной птичкой, долго не живут. Скольких уже на тот свет спровадил! Ивех — тот, пожалуй, ворон из хищных, умный, в открытую в драку не полезет, но падаль не только склюет, а еще и сам организует.

Эх, а он-то сам кто? Раз с этими связался?

Дурак...

— Так, может, все не так уж плохо?

В комнате стало тихо. Коллега Понтеймо, пожелавший было осчастливить всех еще каким-то ценным наблюдением, замолк и озадаченно уставился на внезапно нарушившего молчание Ивеха — того самого мужчину в темном одеянии.

— Я говорю, что из этой ситуации невозможно было выбраться без потерь. Но теперь она позади... Да, магов нет, мы остались без свежей крови — но и проблемы теперь нет. Не будет пополнения — не будет проблем с дележкой рангов, не будет потенциальных смутьянов, все останется по-прежнему...

— О да! — жизнерадостно чирикнул Нолле. — Я считаю, что в сложившейся обстановке коллеги действовали, конечно, небезупречно, но не так уж плохо! Ну, потеряли немножко мальчиков, ну, будем считать это очередным стихийным бедствием, мало ли!

И он снова углубился в рассматривание видов в хрустальном шарике. Счел свою миссию исполненной или все это ему глубоко неинтересно? В последние лет пятьдесят все "скромники" ведут себя все более и более странно. Словно изъян, который, покопавшись, можно найти в душе каждого человека, за эти столетия вырос так, что заслоняет все остальное. У Нолле над всем преобладала страсть видеть только красивое и гармоничное. Не самая плохая причуда... если не знать, как достается тем, кто смеет его от этих красот отвлекать...

— А город? Город тоже снесло стихийным бедствием?

Попытка пробудить в коллегах здравомыслие провалилась с треском. Наоборот, те оживились:

— А неплохая идея, — возрадовался Понтеймо. — Конечно, стихийное бедствие!

— Так и потери объяснятся.

— И доступ туда закономерно перекроется.

— Барьер поставим...

— Барьер нельзя, там такое возмущение магии, что резонансом окрестные деревни придавит!

— Не придавит, мы подальше поставим и слабенький, чтобы просто отпугивало. А кто дальше пойдет, сам виноват будет! Спасать его никто не полезет!

— А бунтари... бунтарей прижмем! Не первый раз, верно?

— Конечно...

— Только, коллеги... для наших "друзей" тоже надо состряпать удобоваримое объяснение. В некое невнятное "стихийное бедствие" они не поверят.

А Каирми просто улыбнулся. Довольно. Как очень сытая змея.

Ясно. Сговорились.

Чем бы ни купил коллег Каирми, у него это получилось.

Неужели они не видят, в какую пропасть все сползает? Магов все меньше, магии все меньше, стихийные бедствия все чаще, рядовые маги на грани бунта даже с Зароками, люди нас ненавидят.

А этим все равно.

Как всегда. И два типа, угробившие целый город настоящих магов и готовые гробить всех и дальше, продолжат жить как ни в чем ни бывало.

Никто из "скромников" не хочет перемен. И не захочет. Зачем?

Им ведь и так хорошо!

И Рит снова пожалел, что тогда, двести лет назад, он присоединился к веселой компании, игравшей в "независимость людей от драконов". А потом, когда игра вдруг обернулась кровавой кашей, не ушел, остался.

Дурак.

А теперь уходить некуда и незачем. Разве что на тот свет.

Ну, раз так, тогда и его все устраивает.

И "дорогим коллегам" вовсе не обязательно знать о каком-то "парне-драконе", вздумавшем путешествовать среди людей.

Если случилось чудо... Рык давно не верил в чудеса, как не верил и во многое другое, о чем мечтал в юности.

Но если оно все-таки случилось и драконы смогли вернуть себе разум и речь, то он не станет тем, кто это выдаст. Пусть все идет как идет...

А с этой змеюкой он все-таки найдет способ посчитаться...

Тахко. Макс.

— Ну Ринииииик... ну лапочка... ну пожалуйста!

— Нет!

— Ну пожааааалуйста!

— Нет!

— Ну ради меня...

— Нет!

— Да ты просто боишься! Да?

— Не боюсь. Но не буду.

— Ну, Рииииник...

Я втихую давился от хохота. Малявка, как истинная женщина, генетически впитала в себя искусство вынесения мозга мужчинам и сейчас демонстрировала его на вполне достойном уровне. Пока ее арсенал использованных средств включал попытку просто поставить перед фактом (не прошло), поймать на слабо (мимо), жалобное нытье и коронное "ради меня"! Но кандидат в женихи пока держался стойко. Молодец, парень, что значит — тренировка!

Рядом, стараясь быть беззвучным, точно так же душил смех Славка. Поймав мой взгляд, он шепнул:

— Правы ученые, когда утверждают: к любому раздражителю рано или поздно вырабатывается привыкание. Наш счастливый (или несчастливый) жених доказывает это на собственном примере.

Я посмотрел на нахохленного драконенка, которого Янка произвела в свои женихи — а что, похоже. Риник даже на "лапочку" уже не реагирует!

Привыкание выработалось в полном соответствии с наукой!

Но наша решительная малявка не из тех, кто так легко сдается. Она жалобно потопталась на месте:

— Так что, я на празднике — одна буду, да?

Драконыш промолчал.

— А я тогда с Крушиком пойду! Или с Орхито. Они веселые!

— Ну и иди.

Попытка вызвать ревность тоже в цель не попала. Наоборот, Риник, кажется, обиделся. Драконята из Гнезда, Орхито и Крушик, попавшие сюда по чистому недоразумению, были в сравнении с жертвами нелегальной драконьей фермы такие веселые, открытые, жизнерадостные, что рядом с ними даже у отмороженного мага Виды мелькало что-то похожее на улыбку. А еще они были здоровые, и Риник с его больной шкуркой и обломанным зубцом на коронке, кажется, первый раз в жизни застеснялся своей внешности.

— Ну это же так весело! И много вкусного!

— Вот и веселись!

— Без тебя — не хочу! — нелогично, но упрямо заявила представительница особого вида драконов. Драконов-дятлов, не иначе. — Между прочим, бабушка Ира ждет, что ты это сделаешь. Она тебе и костюмчик приготовила. Штаны, колготки, свитер и кофточку. Она расстроится, если ты...

А это уже запрещенный ход, малышка. Бабушку Иру твой жених уважает и огорчать не захочет. Но так нечестно...

Кажется, последнее я нечаянно сказал вслух. Потому что Славка тут же отозвался:

— И к тому же без толку. Мальчишке втолковывать про колготки и кофточку? Янка явно промахнулась!

Это точно. Драконыш на высказывание про "костюмчик" даже не ответил ничего. Молча сунул голову под крыло и засопел. Похоже, наша Янка проиграла.

Сыр-бор начался из-за праздника. Точнее, из-за стремления Янки видеть своего жениха на этом празднике. Еще точнее — из-за ее упорного желания видеть его там в человеческом виде. Дракончик, выслушав идею, вздыбил гребень и превращаться категорически отказался.

Но малявка ведь у нас упорная. Вот атаковала своего жениха по всем фронтам.

— Ну, почему ты такой вредный?

Риник поднял голову.

— А почему ты такая? Обманываешь... как люди. Это нечестно.

Можно понять парнишку. Где он, а где люди? Он и людей — нормальных в смысле — увидел недавно.

Мы со Славкой переглянулись. Кажется, придется вмешаться...

Но малышка нас удивила. Она виновато затопталась рядом и вздохнула.

— Ты не сердись. Я просто... ну, понимаешь, ты людей не любишь, и... Нет, я понимаю, почему, только это же были другие люди! А тут нормальные, и я бы хотела, чтобы ты посмотрел... какие бывают настоящие. И еще... ты не обижайся, мне правда нравится, какой ты. Ты зря думаешь...ты все равно красивый. Только я хотела посмотреть, какой ты, когда мальчик... понимаешь?

Риник не ответил. Но голову больше не прятал.

А Янка свою опустила.

— Бабушка Ира правда тебе одежду приготовила... Только она сказала, чтобы я тебя не торопила. Чтобы ты сам, когда будешь готов... Но праздник ведь сейчас. Я хотела, чтобы тебе было хорошо...

Риник молчал.

— Я хотела... Ладно. Извини.

Она повернулась, собираясь уходить, и тут драконыш негромко уронил:

— Подожди.

Неужели получится?

— Если ты правда... ладно, я попробую. Отвернись.

И вот тут нам со Славкой стало совсем невозможно сидеть и просто подсматривать. Как — почему? Потому что первый оборот — это первый оборот, и позволить выполнять его в одиночку недокормленному дракончику с проблемами... мы не настолько бессовестные!

Через пять минут Славкиного инструктажа и моего присмотра из дракончика получился тощий и бледный, но вполне симпатичный мальчишка лет одиннадцати-двенадцати. Каштановые волосы торчали как-то неровно, да и шрамы на плечах, ногах и спине портили вид, но в целом все было неплохо. Лицо чистое, только в уголке рта небольшой шрамик. У левой брови родинка, на тонком носике не хватало веснушек, но весной они точно появятся. Ручаюсь!

— Совсем другое дело! Ну что, парень, попытаемся разобраться в человеческих чешуйках? В смысле, в одежках? А то Янка сейчас от любопытства землю проплавит!

— Неправда, я не Огненная!

— Значит, проморозишь!

— Слав, ты чего дразнишься?

Я сгреб вредную мелочь в охапку, вытащил из домика и подбросил в воздух:

— Он — не дразнится. Он — помогает. А вот кое-кто другой и дразнится...

— Ииииии!

-... и вредничает...

— И-и-и-и!

-...и обманывает, и сбегает от бабушки не спросившись...

— И-и-и, Максик, я больше не буду!

— Не будешь?

— Не буду, если еще раз подкинешь! — мелочь радостно болтала в воздухе руками и ногами.

— Ах, ты еще и шантажировать! — я подкинул мелкую повыше, и она завопила не хуже сирены. — Кое-кто слишком вредный!

— Кто? — хохотала мелочь. — Кто, а?

— Тот, кто подарок на праздник не получит!

— Ой, не я, не я! Я хорошая!

— А кто же это вредничал?

— Эй, а вот и мы! — объявили от драконодома. — Принц прибыл сопровождать принцессу на бал!

И свершилось чудо (вполне обыкновенное у девчонок). Вопящая обезьянка, которая только что прыгала на моих руках, мигом преобразилась в нежное создание, и оно тут же затрепетало ресницами, рассматривая кавалера...

Посмотреть было на что. А ничего глаз у нашей бабушки. И серый свитер, и короткая шубка мехом внутрь, и теплые штаны, заправленные в небольшие сапожки — все сидело как надо и здорово красило парнишку. Принц не принц, но кавалер и впрямь достойный. Немножко неуверенно держится на ногах (когда привыкаешь к хвосту, это бывает, по себе знаю), и руки тоже пока не нашли себе места в карманах, но это ненадолго. Привыкнет.

— Ну что, Штуша, как тебе их высочества? — поинтересовался Славка у подозрительно тихого зверька.

Тот спорхнул с края крыши и придирчиво облетел притихшую парочку.

— Ой, Риник... — наконец выдохнула девчонка. — Ой, какой ты красивый...

Тот покосился на нее карими глазами:

— Правда, что ли? — голос у него был чуточку хрипловатый.

— Чивирк! — подтвердил вместо Янки ее питомец. И — вот паршивец! — картинно прикрыл крылом глаза, изображая ослепленного красотой. И где выучился только!

Мы расхохотались, и даже Риник улыбнулся. Он неуверенно шагнул вперед, потом еще раз и еще, потом Янка как-то очень ловко и быстро скользнула к нему и взяла за руку. И он тут же перестал пошатываться.

— Ну, раз все уже одеты, готовы и так далее... вперед?

— Нас ждет праздник победы!

Идея праздника в честь победы возникла в городе как-то стихийно.

Еще три дня назад, на похоронах двадцати двух горожан — именно в столько обошелся нам налет на Тахко — о празднике не было ни речи, ни мысли... Какое может быть веселье в такое время?

...здесь не хоронили в гробах. Здесь мертвых зашивали в "покров" — плотно облегающий фигуру саван. А лицо до последнего оставалось открытым. И мы смотрели в эти лица. Почти все молодые, старше тридцати там, по-моему, было всего пятеро. И все — спокойные, очень спокойные... Только волосы иногда шевелит зимним ветром. Будто у живых.

Наверное, только они и были спокойны на этом кладбище.

У каждого из погибших были родственники. Родители, братья и сестры, любимая девушка или уже жена и дети.

Здесь не принято было голосить, считалось, что человек уходит к богу — к тому, кому при жизни больше всего приносил дары. А чтобы путь был легким, чтобы боги помогли добраться и открыли двери в свой чертог, надо взывать к ним, рассказывая, какой хороший человек к ним идет. Не кричать, а говорить, просто говорить. И эти негромкие голоса, непрерывно шепчущие о хорошем и светлом, подрагивающие, срывающиеся...

Да, я циник и местами сволочь, но даже у меня в горле царапало.

А люди плакали.

Многие, не только дети и женщины. Как во сне, мелькнул Терхо Этку — с траурной ленточкой, как все. В штурме погиб кто-то из его наставников, немолодой уже вельхо. Пожалел, говорят, кого-то из нападавших — молодые, мол, глупые, опомнятся. Не опомнились.

Сейчас у его ученика по лицу текли слезы, а он их не вытирал, да и вообще не замечал, кажется. Он смотрел на закутанного в "покров" наставника и негромко повторял, что богиня Жива сегодня должна быть рада — к ней отправляется очень добрый человек...

..Когда драконовер попросил тишины — решил сказать речь, я внутренне ощетинился. Не люблю речи, особенно такие вот, надгробные. Слишком часто от них враньем отдает и притворством. На похоронах мамы самое красивое и проникновенное слово бабка моя сказала, мамина свекровь, которая в последние годы невестку иначе как нищетой-лимитой не называла. Зато над маминым гробом красиво убивалась о "несчастной девочке" и обещала позаботиться о сироте. А заботился обо мне дед, который речей не толкал и трогательных обещаний не давал. Он как-то сказал, что в минуты искреннего горя или непритворной любви мало кто способен говорить пышные фразы. Просто потому, что сильные чувства мешают говорить... они мешают даже думать, так что разглагольствовать в такие моменты могут только политики и лицемеры.

Жизнь не раз доказывала, что дед прав. И сейчас мне не хотелось, чтобы мэр-драконовер, приличный в общем-то мужик, изображал из себя политика над могилами павших героев.

Но Миусс Райккен Ирро ничего изображать не стал. Даже на что-то высокое не взобрался. Он просто обвел взглядом горожан, и в наступившей тишине его голос прозвучал негромко и как-то... по-настоящему:

— Это несправедливо.

Толпа дрогнула, пронесся шепоток — и снова все затихло.

— Несправедливо, что мы сегодня провожаем к богам тех, кто мог бы еще жить и жить. Несправедливо, что нам пришлось защищаться. Что у нас остался только такой выбор — драться или стать кем-то вроде овец — без дома, без имени, без воли и с вечными хозяевами над головой. Но мы выбрали. И они, — взгляд по ряду белых "покровов", — тоже.

Мы будем помнить о них сколько будем жить.

Драконовер шагнул вперед и встал у ног первого покойного.

— Ткач Вилло... на праздник половина квартала сходилась в гости именно к нему — он очень гостеприимный человек... да возрадуется ему бог Альт.

Два шага, еще одна могила, еще одно белое лицо на белом фоне покрова.

— Томин, подмастерье садовника. Он был счастлив получить магию — он и так понимал каждую травинку, а теперь и травинка откликалась его заботам... да возрадуется ему богиня Жива.

Он говорил, и каждый из погибших словно оживал на несколько секунд — со своими талантами и слабостями, со своими планами и мечтами. Это была правда — семьи и друзья, услышав о ком-то из своих, сначала замирали, а потом кивали и улыбались сквозь слезы. Да, было. Да, они были такими. Томин и правда очень любил цветы и деревья, у него даже зимой в доме цвели в кадках деревца и вилась по стенкам местная лиана. А помощник кузнеца выковал первое в городе кружево из металла — ажурные, но очень прочные ворота. Других я не знал, но знали горожане.

Это была правда.

И это было горе, как у всех — потому что голос драконовера был глухой и срывающийся на каждом из двадцати двух имен.

И еще это было прощание... Город прощался с каждым, кто сложил голову, отбивая этот чертов штурм.

Он перечислил всех. А когда отзвучало последнее имя — девушки Тины — снова замолк ненадолго и тяжело уронил:

— Мы знаем — это несправедливо. Но жизнь часто бывает такой, и мы можем это только терпеть... или попытаться это исправить. Сейчас мы это смогли — все смогли, и погибшие и живые. Наш город уцелел. Наши дети смогут вырасти на свободе. Будем же помнить об этом.

Храни вас Боги.

Это было уже слишком.

Я задыхался и сжимал кулаки.

Ненавижу речи. Я думал, плохо, когда они лицемерные...

Нет. Когда они искренние и настоящие — это еще хуже. Потому что больно, потому что внутри все переворачивается — ведь это и правда несправедливо, нечестно, нечестно, нечестно!

Черт бы это все побрал. Да хватит уже, Макс! Ну хватит же... Держи себя в руках...

Макс-тебе-плохо?

Я не поверил своим ушам. Или не ушам?

Иррей!

Я что, уже и не во сне могу ее слышать? Глюк? Я ведь не под наркотиками, не под магией, вокруг день, и Славка не рядом...

А она — здесь. Теплый шелк, скользяще-нежное касание, словно она совсем рядом.

Иррей-ты?

Да. Ты-звал-я-услышала...

Иррей-я-так-рад! Но-как...

Я-услышала.

Как-ты?

Как-обычно, — в теплом шелке голоса — тревога. — Тебе-плохо-что-случилось? Пожалуйста-скажи.

Здесь-похороны.

Мой рассказ очень короткий. И она ни о чем не спрашивает. Она просто рядом. Я чувствую это — как касание к плечу. От этого как-то легче. И мне больше не хочется разнести здесь все к чертовой бабушке.

Она рядом, когда мать Вилло, тихая седая женщина, накрывает лицо сына белой тканью. Когда тела бережно опускают в неглубокие — по пояс человеку — могилы. Когда земля с шорохом сыплется, складываясь в холмики...

Когда маги разом шагают вперед и, не переглянувшись, четко, почти синхронно поднимают руку над этими холмиками. Кладут ладони на Знаки. Пламя с их рук спекает насыпь в монолит.

Навсегда.

Все молчат. Тишина, только слышно гудение пламени и потрескивание земли...

Еще один Знак, серия вспышек и проступающие на могильных плитах имена.

Мне-жаль...

Мне-тоже.

Я-думаю... нет-так-правда-будет-правильно. Макс-возьми.

Что?

Возьми-сейчас-мое-пусть-память-правда-будет-долгой!

Я по-прежнему не понимаю, что это "мое", но в "голосе" Иррей такая уверенность, что "взять" получается само собой. Это "что-то" почти неощутимое, оно теплое и прохладное одновременно, и чуть колет пальцы, как будто в ладони ворочается крохотный ежик, живой и уютный...

А потом он спрыгивает с руки, и...

Я не знаю, как видят это остальные — для меня это выглядит так, словно иголочки, покалывавшие мои пальцы, разом вырвались оттуда и спикировали на землю. Они зеленые и немного золотистые, быстрые и чуть светящиеся — и там, куда они падают, начинает расти трава...

Нет, не трава! Темные бутоны с почти неслышным шелестом лопаются, и в буйной уже зелени вспыхивает алый блеск. Почти пламя, почти жар — словно каждый цветок живое пламя.

Несколько минут — и каждую могилу окружает цветочное кольцо. Алые цветы на белом снегу смотрятся странно. Но красиво, очень.

Пламенки... растут-вечно-если-не-уничтожить. Будет-огонь-очень-долгий, — выдыхает, ускользая, моя кувшинка. — Чтобы-помнили...

Это было три дня назад.

А позавчера на окнах, дверях и краях крыш рядом с траурными ленточками повисли зелено-бело-сине-алые перевитые жгуты цветных нитей...

О чем-то жизнерадостно чирикая, запорхала по городской площади и прилегающим улицам стайка девиц, то и дело задирая рукава. Знаков я не видел, да и не присматривался, но непонятным образом обработанная девицами территория стала сверхъестественно чистой — лед, снег, мусор попросту растаяли, открыв красивый узор зеленоватой местной плитки.

И вот уже у старичка-сапожника Тиноо все почтительно осведомляются, как мол, его ревматизм, непогоду на ближайший четверник не обещает? Вот уж спасибочки!

А подмастерья в тренировочных боях на полигоне разыгрывают, кому пойти на праздник, а кому остаться дежурить у печей, чтоб не "прерывать технологический процесс".

И дракончики тихонько спрашивают у Тари (он же теперь свой, его спросить можно!), а почему это люди приходили узнавать, что они, дракончики, особенно любят кушать? Для праздничного угощения? А что такое праздничное? А когда оно будет? А если найти тех людей и попросить еще и пастилы немножко добавить, совсем немножечко, они не рассердятся? И сыра. И лепешек с медом... Не надо? Нет-нет, мы просто так спросили, нельзя так нельзя. Не нельзя, а не надо? Потому что это все и так будет? Правда?!

И группки женщин в каждом квартале оживленно обсуждают что-то загадочное, до случайных свидетелей доносятся только "заготовки для колбасок на себя кожевницы берут, а мы...", "..шки уже готовы, теперь только начинку", "а они хранятся долго, лишнее потом в пайки приспособим". И даже воинственное: "Скалок на всех хватит! Да я не в том смысле, бабы...".

И в лавочке у площади снова начинаются раскупаться особые беленые нитки для кружев, сами кружева, цветная тесьма, местные легкие духи и — честное слово, это не я! — пуговицы. Как они сюда попали, в закрытый город? Одни боги знают. Но тех поди еще спроси.

И местный предприниматель, заявившись в ратушу, принимается расспрашивать мэра-драконовера, не мало ли варенки запасено? Как к чему? К празднику же! А когда несколько оторопевшее руководство осторожненько интересуется, что за праздник такой (по календарю ближайший торжественный день — Приветствие весны, а до него еще почти два пятерика), на них смотрят с ответным непониманием. Мол, как это какой, все же готовятся, все же понимают! Отбились ведь, счастье какое! Отблагодарить богов надо, как же без этого! И, пока непонятливое руководство ошалело переглядывается с нашей уже-не-бабушкой, но не отбрыкивается, купец таки интересуется про свою варенку. Не мало, мол, три пятерика бочек? Точно? А может, все же взять чего покрепче? Нет? Ну, он тоже так подумал. А пожелания насчет закуски у них есть? Понял, уже ушел! Не надо уходить? А что надо, Ерина Архиповна? Привести других купцов, обсудить все совместно и распланировать? Так он живо!

Таким образом праздник был, так сказать, принят официально и стал неизбежен. Проводить решено в ближайшую пятницу. То есть пятый день, условный выходной. Условный, потому что не у всех, не принято. Вот десси, десятый день декады, тот да, выходной у всех, кроме трактиров, гостиниц и так далее.

А сегодня девчонки из вязальной мастерской пристают к Славке, упрашивая показать какой-нибудь танец из "других земель!". У моего напарника делается такое растерянное лицо, что я ржу не скрываясь. И зря, как выясняется. Потому что мстительный напарник (а еще побратим, тоже мне!) тут же натравливает девиц на меня. Заявляя, что я по-любому знаю танцы лучше — это раз...

И тут в его глазах загорается такой огонек, что я пугаюсь уже всерьез.

Эй!

Ты что!

Славка, не вздумай!..

Ты же этого не сделаешь?

Поздно!

...и что я, оказывается, прекрасно разбираюсь в украшениях.

— В Гнезде за ним девушки табуном ходили! — наносит добивающий удар напарник. — Только он от них все время бегал, потому что не любит такими мелочами заниматься. Так что ловите, пока он не смылся!

Вот поганец. Я, действительно уже навостривший лыжи, замираю на месте. Девушки — это серьезно. Это вам не коллекторы и даже не налоговики, те могут и забыть о добыче, если она не дергается и свалила из поля зрения. Но встань между особой женского пола и ее возможностью принарядиться — и узнаешь, почем фунт лиха. Хотя какой там фунт! Сорок четыре в девице килограммов, сорок восемь или вообще сто пятьдесят, это совершенно неважно — важно, что это "лихо" в стремлении "выглядеть" достанет тебя и на этом свете, и на том.

Вон как глаза сверкают!

Ну, погоди, побратим, посчитаемся еще.

Ладно. Ладно, все равно мне надо было подбирать персонал для торговой сети. Драконоверы — хорошо, но только лопух кладет все яйца в одну корзинку. Вот и протестируем на них будущие товары... а заодно и персонал подберем... будущий.

Я с вымученно-бодрой улыбкой оглядел собравшуюся вокруг стаю пираний... в смысле, милых и симпатичных будущих соратниц и достал свой самодельный блокнотик:

— Итак, красавицы, прикинем, чего бы вам хотелось?..

Так, это надолго.

Пока карандаш летал по бумаге, я прикидывал, что можно засветить прямо сейчас и здесь. Маги есть, кузнецы тоже, драгметаллы будут, драконы мы или нет?

Значит, так.

Во-первых, мои ненаглядные пуговки, это золотое дно, особенно если налажена штамповка с узорами... а у нас есть драконы Гнезда, которые с этим справились на раз-два.

Во-вторых — гребни. Тут только самые простые гребешки, волосы расчесывать — и все. Детский сад! А убирать волосы? А закалывать? Подключаем ювелиров — и получаем вещь высокой ценовой категории. Подключаем штамповку — средней, более доступной.

В-третьих — ферроньерки. Простенькая цепочка. Несложный медальончик и простая застежка. А вместе — шик.

В-четвертых... о, планов у меня масса! И целый город на испытания. Да это шикарные условия! Ладно, Слав, считай ты спасен. Пока.

После явления моей кувшинки я вообще чувствую себя как Алеша Попович из любимого Янкиного мультика — неунывающим оболтусом, способным зашвырнуть в море-озеро хоть самого Кинг-Конга! Она появится. Она еще обязательно появится. И я научусь к ней приходить. Обязательно.

Разберемся!

Вот и разобрались. На сегодняшний праздник отправились четыре тестовые группы с разными видами украшений. И девицам радость, и будущим товарам испытания и реклама. А завтра проверим, какой продукт попадет в товары повышенного спроса. И тогда прикинем...

— Макс, не отставай! — малявка уже вся была там, на празднике, и поэтому торопила и меня, и Славку. Наши вполне нормальные шаги воспринимались мелочью почти как старческая немощь. — Ты не заболел?

— Чирричик! — поддакнул Штуша, любопытно заглядывая в мой блокнот.

— Иду-иду! Ого!

За поворотом улицы открылась городская площадь. Точнее то, во что ее превратили. На ленточках народ, разумеется, не остановился...

Праздничные венки. Праздничные фонарики — сам стекла красил. Когда наступит вечер, ох и ждет местных разноцветный сюрприз! Праздничные флаги с изображением всех пяти богов. Праздник ведь официально устраивают именно для того, чтобы их отблагодарить за ниспосланную удачу. Хотя, на мой взгляд, милость богов заключалась не в удаче, а в том, что в этот город попали мы (особенно бабушка Ира с ее характером).

Праздничные столы с угощением (чувствую, это будет моя любимая часть на этом празднике). Само собой разумеется, праздничные бочонки с отвоеванной местными купцами варенкой.

Праздничные ледяные фигуры из цветного льда. Идея Славки, исполнение моё. Набор цветов, правда, бедноват — красноватый (свекловичный сок), зеленоватый (какая-то химия от кожевников), золотистый (варенка, та самая... и как ее купцы отдали? Хотя Ирине Архиповне попробуй не отдай). Вот и все.

Праздничная музыка. Всего собрались три группы музыкантов, один профессиональный, два любительских. Играть будут, сменяя друг друга, все норм.

Праздничные развлечения. Про все знает только наш мэр-драконовер и боевая небабушка, а так каждый квартал будет представлять что-то свое, вроде как номер художественной самодеятельности. Бедные вельхо из Руки! Вообще-то все номера они уже просмотрели, магов-новичков проконсультировали, и сложностей в принципе быть не должно. Но... недаром говорят, что самый страшный водитель — это новичок. К магам это тоже относится. Отпечатки помните? Вот-вот.

С учетом того, что знаний у новых магов пока мало, а вот энтузиазма хоть отбавляй, то особого веселья Пало и его приятелям не дождаться — кому-то же придется присматривать, чтобы самодеятельность не перешла в нашествие диких белочек или еще во что-нибудь такое же захватывающее.

А вечером еще и фейерверки!

О-о!

Еще вчера Славку волновал вопрос, что все-таки планируется — праздник или поклонение богам? В его сознании эти два мероприятия как-то не совмещались. Я заржал и посоветовал вспомнить Масленицу, Пасху или, к примеру, день ВДВ. Славка заспорил, что этот конкретный день к богам ну совсем никак не относится, но потом махнул рукой и согласился, что было бы желание — а совместить можно что угодно!

Желание у местных определенно было. Боги тоже были в наличии.

И сейчас нам обоим было интересно посмотреть на результат.

Ну что сказать...

Результат определенно был интересным. То ли количество и разнообразие богов сработало, то ли местные не особо заморачивались с церемониями, но все было куда проще, чем у нас. Никаких тебе пышных ритуалов на несколько часов, никаких особых служителей, жрецов или шаманов. Здешние боги вообще ничего такого не требовали. Чтобы к ним обратиться, нужно было знать одну короткую молитву, чтобы отблагодарить — вторую, плюс простенький ритуал, у каждого бога свой. К примеру, человек, которому позарез требовалось благословение Ульве, бога удачи, должен был при обращении носить специальный шарфик в его честь и, поскольку данный Ульве отвечал по совместительству еще и за торговлю, почитатели его обязаны были яростно торговаться, за этот самый шарфик держась. А что, нормально. И цену держишь, и гарантия, что торговля не перейдет на кулачные аргументы. Всякое бывает, лично я навидался. Шарфиком, кстати, я обзавелся давно, в торговле это не последнее дело — соблюдать этикет.

С поклонением остальным богам тоже все было довольно логично. Чтобы воззвать к богине здоровья, Живе, требовалось гладить животное. Желательно свое, домашнее и любимое, в крайнем случае (в странствии там, в путешествии), дозволялось заботиться о чужом. Забота включала кормление, купание, лечение. А в перерывах между воззваниями категорически воспрещалось обижать животное. Любое. Так что нашим защитникам живой природы здесь пришлось бы тихо загнуться от лени и бесполезности. Ну а что?

Местные коты раскормлены и ухожены до неприличия, корову здешнюю холили и обожали всей семьей, а перед курицами, которым грозил бульон, или бычком на убой, долго извинялись и старались кормить в последние дни как можно лучше! Интересно, перед мухами и комарами они тоже извиняются? Или это считается необходимой жертвой?

При случае спрошу кого-нибудь...

Другие боги тоже страстью к церемониям или жаждой каких-нибудь жертвоприношений не страдают. Денег, например, ни один не просит. К чему божеству деньги? Зато в оплату принимаются дела и чувства. Очень практично получается. А главное, просто и понятно. Хочешь детей — приюти сироту. Покажи, что умеешь заботиться о малыше, полюби, и, возможно, богиня пойдет навстречу — появится свой ребенок. А если даже и нет — приемыша-то ты все равно уже полюбил? Если искренне, по-настоящему, полюбил и привязался — то вот же он, ребенок, живи и радуйся!

Хочешь удачи — привыкай торговаться и отстаивать свое. Хочешь здоровья — не бесись и не срывай зло на ком не попадя. И обязательно отблагодари, если случилось что-то хорошее.

И будет тебе счастье...

Ей-ей, не такая уж плохая вера!

Вот сейчас, к примеру. Отбились-то горожане исключительно своими собственными силами. Тренировками, на которых выматывались от и до. Бабулиными придумками вроде раций, карт и диверсантов. Самодельными гранатами. Взаимопомощью и так далее. Но отбились же! И заработала логическая цепочка: победа — это хорошо. Хорошее — от богов. Надо отблагодарить. Как порадовать вечных небесных обитателей? Устроить праздник.

С одной стороны вроде бред. С другой...

Предельное нервное напряжение, долгий стресс и тяжелые нагрузки — то еще испытание для любого человека. И для нервов, и для организма в целом. Я, конечно, не врач, но, как по-моему, именно отсюда растут ноги у болезней, бессонниц, депрессий и еще всякого-разного. И с этой точки зрения, праздник — то, что надо. С одной стороны — это целый ритуал подготовки, который отвлекает от нехороших мыслей и нацеливает на позитив, с другой — шумное веселье кого хочешь (ну, почти) втянет в себя, "заразит" и заставит радоваться жизни. И, когда оно отбушевало и откатилось в прошлое, как маленькое такое цунами, ты остаешься "на песочке" уже немножко новый...

Сейчас я это понимаю. А раньше только злился на мать — денег и так нет, на фига тратить их на ерунду типа хлопушек и елочных веночков. Дурак я был все-таки...

Ух ты!

Облако черно-золотых искр выметнулось откуда-то из-за крыш впереди, сменило цвет на зеленый... розовый... алый... и, вспыхнув белым, рванулось вверх. Еще секунда — и каждая искра словно взорвалась изнутри, выпустив цветную спираль дымка...

А говорили, что днем салюты делать не будут, слишком светло, не видно. А тут ещё как видно! Рядом радостно завопила малявка, вцепившись в оторопевшего жениха:

— Салют, салют, ура-а-а!!! Видишь, Риник, видишь?!

— Чиррриичичкичик! — восхитились в ответ.

— Он совсем как настоящий, как дома... ой, как красиво... ты смотри, смотри!

— Ричринничик!

— Ой, ты видишь, видишь это?! Он не вниз сыплется, он кружится, как водоворот, как суперски!!!

— Чиррчир!

Искры-спирали и не думали гаснуть — наоборот, зелено-дымные спирали плавно-стремительно перемещались, верхние двигались быстро и по более пологой дуге, нижние — медленнее, но круче, и зрелище получалось феерическое. Небо стало потрясающе красивой плетеной сетью, и эта сеть гибко вращалась, напоминая то детскую игрушку-спираль из множества цветных колец, то вращающуюся на гончарном круге вазу...

— Как здорово... Риник, ну не молчи, ты это видишь, ведь видишь?!

— Ихххх... — ответ бедного драконенка был коротким и немножко сдавленным. А каким ему быть, если в порыве восторга драгоценная невестушка сцапала парнишку за руку так, что чуть не оторвала? Это бы еще полбеды, но при этом Янка, как выяснилось, вместе с рукавом еще и шарф жениха "прихватила", так что еще пяток минут — и у девочки появился бы неплохой шанс стать вдовой еще до свадьбы. Человеческая шея не драконья, удавка вместо шарфика ей на пользу не идет.

Мы со Славкой пришли на помощь и выпутали "жениха" и из шарфа, и из невесты. Девчонка извинялась, Штуша проникновенно чирикал, мы тоже (в смысле, утешали, что ничего, мол, такого, с кем не бывает и вообще, настройся, парень, на позитив!). Но без толку — мальчик-драконенок проникся к предстоящему празднику самыми нехорошими предчувствиями. Придется нам за этой парочкой приглядывать. Хотя тут где-то бродят еще три малолетних диверсанта из Гнезда... и еще десять с фермы... или сколько их там?

Но про них пусть у драконоверов наших голова болит.

А у нас праздник! И веселиться я собираюсь на всю катушку! Завтра будет новый день и накатят новые проблемы, попробуем взять от сегодняшнего вечера все, что можно. Я подкинул на ладони "сборку" — перевитые с одного конца ленточки, специальный набор для поклонения богам — и глубоко вздохнул. На душе было легко и как-то светло, и очень хотелось смеяться и творить глупости... ну или чудеса. Дурачиться, словом. Замечательное настроение. Самое то для праздника. Я покосился на Славку:

— Ну что, твоя Огненность? Готов дать жару на этом празднике?

— Только вместе с тобой, твоя Водность! — напарник отвесил шутливый поклон. Ему местные этикетные заморочки давались труднее, чем мне, и он тренировался при любой возможности. В столице, мол, учиться будет поздно, сейчас надо...

Ну сейчас так сейчас.

— Снежность, между прочим, — с нарочито надменным видом поправил я. — Какие необразованные пошли драконы...

Янка хихикнула.

— А-а-а, — понимающе протянул Славка. — Необразованные, значит...

— Ага. Полная темнота, хоть и Огненность. И что с вами делать? Учишь-учишь... просвещаешь-просвещаешь, а они?

Драконенок и Янка следили за нарастающей пикировкой. Малявка с интересом, она уже привыкла к нашим фокусам, а Риник с вполне понятным опасением. Ничего, малец, ты у меня еще научишься радоваться жизни!

— А они, темные... — как-то очень уж скорбно вставил напарник, зачем-то приподнимаясь на цыпочки и шаря рукой по стене чуть выше оконной рамы.

— ...непросвещенные...

— ... неблагодарные... так и норовят снежком в благодетеля зашвырнуть!

— Каким сне... ах ты!

Вот зачем по стене шарил — снег искал! Увесистый снежок долбанул меня по плечу, осыпал лицо и воротник теплой куртки. Я постарался взглядом выразить напарнику всю глубину моей благодарности за такое непрошеное украшение.

Но бессовестный гад только улыбнулся, озирая меня взглядом дизайнера, воплотившего на модели свой бессмертный шедевр:

— Вот. Теперь ты совершенно точно Снежный.

Я прищурился. Ах, так?

По улице мы летели с хохотом. Сначала Славка швырнул снежком в меня, потом я пообещал мстить, а снег-то с улиц весь счистили — девчонки перед праздником убирали качественно, ни пыли, ни снежинки! Напарник объявил, что даст мне шанс отомстить позже, но я провозгласил, что откладывание такого достойного деяния, как месть, испортит мне настроение, а они ведь не хотят, чтобы я шел на праздничный вечер с плохим настроем? И, пока все пытались понять, что это я такое сказал и что собираюсь делать, я скоренько сгустил на улице симпатичную снежную горку — метра в полтора высотой.

И месть началась.

В процессе отмщения я три раза попал по Славке, он два раза по мне и четыре по малявке, малявка призвала Штушу и Риника вступиться за честь дамы, дракончик, само собой, полез вступаться, и в результате пять минут спустя мы с напарником улепетывали по улице от ударной группы из двоих единиц наземного боевого оружия (Риника и его "дамы") и одного маленького воздушного бомбардировщика, точно метавшего сверху снежные бомбочки. И беглецы в нашем лице, и преследующая нас группка хохотали, как ненормальные. Даже Риник в какой-то момент не выдержал и рассмеялся. В этот миг он забыл про человеческий вид, про свои жуткие предчувствия и про все фермы мира. Он просто смеялся...

Последние дома на улице расступились, и...

И вот она, городская площадь.

Совершенно неузнаваемая.

Городу, можно сказать, повезло. Во-первых, площадь тут и так была довольно большой. Во-вторых, какой-то зловредный дракон, по словам местных парней, пару месяцев назад ее расширил, повалив несколько домов... хм, уж и не знаю, кто бы это мог быть? В-третьих, если это можно назвать везением, прилегающий квартал пал жертвой недавнего штурма, удачно соединив площадь с полигоном. Не совсем, конечно, но чародеи, как следует поразмыслив, аккуратненько перенесли в другое место еще четыре дома, устранив последнее препятствие.

Так что сейчас горожане имели возможность организовать праздник на действительно большой территории, способной вместить практически всех желающих.

И сейчас тут...

Даже не знаю, как сказать. Там кипело, бушевало, бурлило... там шутили, смеялись, вешали ленточки на изображения богов... там торговали, менялись, дарили... там держались за руки влюбленные парочки, мерились ловкостью и силой мужчины, постреливали глазками девушки... там призывно пахли накрытые столы, с которых любой мог взять что захочется... там уже кружили возле пузатеньких бочонков самые "жаждущие" мужики... там деловито распределялись по площади дежурные сторожники... там у настила, изображавшего из себя сцену, уже толпилась будущая "самодеятельность" вместе с будущими зрителями...

Там мерцали-переливались наши скульптуры из цветного нетающего льда...

Висел многоголосый шум, вился дымок от поджаривавшегося на глазах публики свежее мясо. Славка смеялся, что святое дело для каждого попаданца — приготовить шашлык, не будем же мы нарушать святость традиций?

Кто бы спорил?

Трепетали на ветру ленты...

В небе все еще вились-переплетались спирали волшебного фейерверка...

Это был праздник!

Мимо проплыла группка девушек в нарядных платках — высоко поднятые волосы скалывали гребни... Ага, моя рекламная группа! Привет, девчонки, надеюсь, сегодня вы будете в центре внимания! И не только вы...

С высокого балкона сорвалась, разворачиваясь в полете, ленточка серпантина, бросивший улыбнулся и помахал рукой. Терхо Этку. Потом встретимся, он дежурит только до вечера.

Ошеломленный дракончик вертел головой и молчал, Янка болтала за двоих, успевая одновременно поздороваться со всеми встречными знакомыми, посокрушаться, куда пропали ее друзья-мальчишки (мол, договаривались же собраться у сцены!), прокомментировать увиденное и при этом еще и скормить жениху подаренное поваршей румяное яблочко! Да вдобавок еще и самой этим яблочком угоститься!

Может, наша боевая бабушка-небабушка каким-то образом встроила в малявку ядерный реактор?

Обычные люди так не могут...

Кстати, а где наша не-бабушка? Час назад она бодро выставила нас из дома с ценным указанием погулять как следует и приглядеть пару часиков за Янкой. А ведь сама была на ногах уже с рассвета и должна была с этих самых ног буквально валиться!

Но нет! Купание (кстати, мы все-таки добились в этом городе благ цивилизации, а именно душа!), новое платье, красивая шаль на плечи — и готово! Никакой видимой усталости, глаза блестят, губы улыбаются, руки мне на шею новый шарф цепляют... Не бабушка, а какой-то феникс!

Хм.

Если я хоть что-то в этой жизни понимаю, то она должна быть сейчас рядом с нашим доблестным драконовером-градоначальником и тем магом из Руки, который "не-дедушка". Кстати, надеюсь, новые гребни ей подойдут. Славка делал, Терхо Этку Знаки резал-зачаровывал, я украшал и вливал силу. Красота получилась... Серебро в морозных узорах и просверках, как от капелек воды.

Ну а что? Как я мог упустить такой случай дополнительно прорекламировать новый товар? И нечего ржать. Что, я не имею права подарки дарить, что ли? Вот захотел — и подарил.

О, вот и она! Рядом с драконовером, как и предполагалось. Белая нежная шаль обрамляет лицо и высокую прическу с тем самым гребнем. Вот и ладненько. А как на нее смотрит тот самый "не-дедушка" из Руки, Пало... ну-ну.

Над площадью взлетело-вскипело-рассыпалось еще одно облако фейерверка. Золотой дождь замер в воздухе, плавно двинулся, собираясь и уплотняясь. Десять секунд, слитный восхищенный вздох — и над городом распустила лепестки огромная золотая лилия. Символ богини любви и семейного счастья. С ума сойти, какие тут спецэффекты...

Но, оказывается, я еще не все знал!

Что-то звонко щелкнуло, звук был негромкий, но резкий, очень знакомый... и перекрывая восторженные вскрики горожан, щелчок повторился... потом послышался короткий звон, словно кто-то тронул нежный колокольчик. Еще один, и еще — такой родной, такой безумно знакомый...

Это... это же...

— Нравится? — вплелся в звон знакомый Славкин голос. — Сюрприз! Представляешь, тут есть такие камушки, похожие на наш кварц, и, если с ними поработать, они могут воспроизводить звуки. А мы придумали — музыку. Хороший товар? Драконы могут... Макс, что с тобой?

Ничего. Просто... просто... эта музыка, эта мелодия...

Как узор на окне — отозвался в памяти печальный и звонкий мамин голос.

Снова прошлое рядом,

Кто-то пел песню мне

В зимний вечер когда-то.

Это "Анастасия", вальс из "Анастасии", любимого мультфильма маминого детства. Она пела его... очень давно. Вместо колыбельной. И на русском, и на английском. Я помню...

Словно в прошлом ожило

Чьих-то бережных рук тепло,

Вальс изысканных гостей

И бег лихих коней.

Она пела, а тонкие пальцы сплетали на стене фигурки из теней — снежинку, лодочку, конскую голову с буйной гривой. Я помню. Я очень долго старался это забыть, но помню...

— Макс, тебе плохо?

— Все правильно... — машинально ответил я. С чего Славка палится перед местными? С его-то заморочками на конспирации?

Все же правильно...

Вальс кружил и нес меня,

Словно в сказку свою маня,

Первый бал и первый вальс

Звучат во мне сейчас.

В две тысячи пятом, когда мне было пять, отец, тогда еще иногда подкидывавший кое-что семье, расщедрился и подарил нам видеомагнитофон. И счастливая мама наконец показала мне "Анастасию"...

А я сказал, что она, мама, поет красивее. И она улыбалась...

Зеркала в янтаре

Мой восторг отражают,

Кто-то пел на заре

Дом родной покидая.

Вальс летел и кружил, и завороженная толпа затихла, слушая удивительную мелодию... Что-то увлеченно рассказывала своему драконышу Янка — кажется, Риник и его друзья по несчастью уже в курсе, что такое мультик, а сейчас парнишке втолковывают, в чем суть "Анастасии" и как Дмитрий нашел настоящую принцессу. Хотя Риник, по-моему, куда больше интереса проявил к козням злобного колдуна Распутина (злобный маг — это то, что драконыши очень хорошо понимали!) и к способам его изгнания. Остро и пристально смотрела со своего балкона Ирина Архиповна... почуяла, что-то?

В руки толкнулось что-то горячее. Кружка с варенкой.

— Макс, а ну глотни!

— Чирриррк! — присоединился к требованию Штуша. Мелкие смотрели молча.

Я тряхнул головой:

— У меня глюки?

— У тебя еще и глюки? — встревожился Славка. — Так, пошли. Или нет, посиди, я доктора сам приве...

А ведь с него станется, такой реально приведет! Это на что же я был похож, если он...

— И знаешь, они та-ак смахивают на реальность! — спешно перебил я. — Вот прямо так стою и вижу перед глазами — мой приятель, трезвенник из трезвенников, ни с того ни с сего предлагает своему побратиму алкогольное пойло. Тут нигде глюшь-трава не рассыпана?

Побратим замер. Нахмурился, попытался ко мне присмотреться получше... Но я уже вернулся в себя и встретил его взгляд фирменной ухмылочкой. Мол, все нормально-просто-зашибись-а-кто-усомнится-зашибу. Нечаянно.

— Зараза, — облегченно выдохнул мой напарник, цапнул у меня из рук кружку и с маху выглотал половину. — Будь здоров. Ни с того ни с сего, значит. Ладно. Потом расскажешь мне, что это было... А сейчас потопали, пока к нам Ирина Архиповна не десантировалась прямо с балкона. Рукой ей помаши, что ли...

Умеет напарник пугать.

Руками в итоге мы махали все четверо. И даже Штуша что-то пытался крылышком выписать. Чуть не шлепнулся в итоге.

Но, кажется, бабушку мы убедили.

Поклонение богам было обставлено просто. Мы по очереди подошли к фигурке каждого бога и привязали ленточки. Городской совет принял во внимание количество желающих поклониться и продумал меры от давки. Помните тот московский мост с замками? Лужковский мост? Запрещай, не запрещай, а молодожены все равно эти замки вешали, как символ нерушимости их любви и семейного счастья. Пока московская мэрия не догадалась спецом для этого деревья искусственные ставить. Здешнее начальство запрещать и не подумало. Оно просто заранее приготовили множество обручей, на которые можно было повязать ленты. И как только очередной обруч заполнялся, дежурный маг накладывал Знак — и над площадью взмывало новое украшение... Как их зачаровывали не знаю, но при очередном фейерверке они плавно отлетали в стороны, открывая прекрасный обзор. А потом спокойно возвращались на место, продолжая кружить в воздухе.

Красиво...

Когда Янка с сосредоточенным видом повязывала бантик на обруч бога Ульве, меня тронули за плечо.

— Макс... — негромко спросил Славка, — может, музыку выключить?

Кто бы сомневался. Чтобы умник-напарник да не просчитал, с чего это меня так переплющило... Вслух, понятное дело, ничего не скажет, но надо — поможет. Только не надо. Я покачал головой:

— Нет. Спасибо, правда, но не надо. Смотри, как народ слушает. Это же чудо просто.

— Правда? — "чудо" Славка пропустил мимо ушей — опять меня изучал.

"Анастасия" уже закончилась, и сейчас вслед за "Вальсом цветов" с балкона зазвучало что-то хрустальное, классическое, нежное. Для поклонения богам подходило потрясающе — не знаю, что это за музыка и кто написал, но от такой мелодии хочется... взлететь. Или действительно порадоваться. Тому, что живешь, тому, что видишь небо и снег, и что рядом те, кто тебя понимает...

— Да правда, правда. Все прошло уже. А танцевальные мелодии есть?

Напарник ощутимо расслабился:

— Конечно. Чуть позже пойдут, после самодеятельности.

— А на чем записано? А, ты говорил про какие-то камешки. А как? И сколько мелодий на каждый вмещается? Можно сделать подборки? Тематические там или... эй, ты чего ржешь?

— Макс, ты неисправим!

— Слава, Макс!

— Девочки, смотрите! Доброго дня, остай Макс, остай Слава...

— Привеееет! Мы надели гребешки! Красиво, да?

— Очень!

— И мне так кажется. Меня уже два раза сегодня замуж позвали. Макс, спасибо! Вот, держи, это я пекла, булочки, сладкие...

— Не на...

— Держи-держи! Потанцуем потом?

— Э-э...

— Замечательно!

— Остай Слава! Доброго вечера! Наше выступление — седьмое, после кружевниц. Ты помнишь?

— Конечно! Я подойду чуть позже. Мы...

— Будем ждать! Вот, отведайте мясных рулетиков, а то девчонки только сладкое могут...

— Привет, парни! Благословение с вами, пирожка вот примите, женка моя печет — язык проглотишь!

— Макс, я правильно убрала волосы?

— Макс, спасибо!

— Остай Слава, Остай Макс... а вы потом с нами потанцуете? Запомните, мы первые вас пригласили!

С нами здоровались, на нас призывали благословение богов, нас пытались превратить в... не знаю в кого, наверное в фаршированных поросят. Хотя съесть всю еду, которую нам впихивали — нет, поросенок для этого явно недостаточно вместительный. Тут, пожалуй, и дракона мало будет. Тем более, еда и правда была безумно вкусной! Нас обещали поразить выступлением и жаждали посмотреть наше. Нас приглашали поближе к сцене или повыше, чтобы мы точно все увидели. Интересовались, где же остальные драконы... Дракончик Риник сначала вздрагивал от каждого такого вопроса, но, когда понял, что дракона в нем в упор никто не видит, с удовольствием лакомился сладкими булочками.

С хихиканьем налетела девичья стайка, закружила в игре "Угадай, кто", обещая поцеловать отгадавшего. И хоть ни я, ни напарник так никого и не угадали, нам каким-то непостижимым образом достался поцелуй от каждой...

В синем, уже чуть потемневшем небе вспыхнул очередной фейерверк — ало-золотые искры пометались в воздухе и собрались в огромные буквы: "Праздник начинается".

Площадь затихла. Кое-кто из будущих зрителей стал потихоньку взлетать — места можно было занять не только на земле и на балконах...

— Нам пора! — бойко оповестила Янка. — Мы сразу за первыми выступаем... ой, я так волнуюсь!

— Ага, удачи! Не бойся, все получится.

— Я не боюсь! — обиделась мелочь. — Я волнуюсь!

— Мы будем хлопать громче всех, — пообещал Славка.

Мелкая царственно кивнула в ответ на это смелое обещание и хотела что-то сказать, но ее "связная шкатулка" ожила именно в этот момент.

— Удачи, Яночка! Мы с тобой.

— Спасибо, бабушка!

А я поймал себя на странном чувстве.

Я же не люблю людскую сутолоку, шум, зиму, холод... а на массовые праздники вообще не ходок. Это не мой мир и не мой город. И все-таки, все-таки...

Я был... дома?

е зря я когда-то хотел обзавестись малолетним помощником. Детское выступление — это почти всегда умилительное зрелище. Малявки так искренне хотят понравиться, так радуются и волнуются, так хотят казаться взрослыми, что при виде их даже налоговый инспектор улыбнется... наверное.

Здесь заулыбались сразу, как только Янка и ее команда поднялись на сцену.

Сцена была устроена как помост. С трех сторон открытая, четвертую прикрывал занавес с примыкающим шатром. Лесенки на всякий случай крепились ко всем — мало ли откуда артисту нужно будет подниматься. И сейчас наша мелочь бойко и синхронно-точно взбежала по трем лестницам одновременно, красиво замерла перед зрителями в поклоне, а потом занавес колыхнулся, пропуская единственную девчонку. Янка изящно (и где выучилась, а?) вышагнула из синей ткани, посмотрела на зрителей — и просияла такой солнечной, такой светлой улыбкой, что народ просто взорвался хлопками напополам с подбадривающими выкриками.

— Давай, дитё!

— Благословения богов!

— Куда жениха-то дела, невеста?

Последнего "ободрителя" моментально приложила по затылку его супруга, но Янка не обратила на провокатора никакого внимания. Она просто протянула руку — и на раскрытую ладошку спорхнул пятый артист. Штуша.

Но девчонка руку не опустила. Наоборот, она подняла вторую — и полилась музыка. Опять знакомая. Что же это за кристаллы такие, а? Звук не просто записывают — они этот звук прямо из мозга считывают! Ох, чувствую, засветимся мы с нашими песнями хуже некуда. Ладно, наши провалы в знании традиций, мало ли какая глушь у нас в родных местах. Но аранжировка, но неизвестные здесь музыкальные инструменты, незнакомый язык — это уже конкретная такая засветка.

Ну да ладно, ближайшие полгода никто из местных из города носа не высунет, а дальше нам, может, и не придется прятаться...

Бьют часы на старой башне, — пропел радостный детский голос.

Провожают день вчерашний,

И звонят колокола...

Под веселый перезвон колокольчиков Штуша взмыл в воздух и перекувыркнулся, как голубь в полете. Янка послала ему одной рукой воздушный поцелуй, а во второй словно сама собой появилась золотая ленточка.

Провожая день вчерашний,

Бьют часы на старой башне:

Будет, будет даль светла!

Ленточка взлетела вверх, и крылатый друг ее, конечно, поймал. И еще одну, и еще... пока ленты целым цветным дождиком не повисли в его лапках. А потом легкое движение — и ленты падают вниз...

И не долетают.

Телекинез может быть очень зрелищным, если им умеют управлять.

Янка с ее приятелями умели. Золотисто-зелено-белое облачко лент зависло в воздухе, потом зелень скользнула вниз, белизна и золото — вверх, и перед удивленными зрителями завис белый цветок. Ромашка на длинном стебле. Игриво-приветливо качнулись лепестки.

Бой часов, как ключик золотой,

Двери утра весело открой!

Окна утра настежь распахни!

Сумрак ночи с улиц прогони!

Зрители захлопали. Но это было еще не все. Ромашка кокетливо склонила головку, уронила лепесток и рассыпалась. Лепестки вспорхнули-закружились, чуть по-иному сложились — и по зеленым волнам "поплыл" белый кораблик с золотыми парусами. Красиво. Молодцы, мелкие.

Еще одно почти одновременное движение — и кораблик дрогнул, рассыпавшись... и "вылепился" в бело-золотой город на холме. Башни, дома...

Бьют часы на старой башне,

То, что ночью было страшным,

Светом залито дневным.

То, что ночью было страшным,

Стало тёплым и домашним,

Стало милым и смешным.

Над "Ратушей" города взвился крошечный флаг, и зрители снова зааплодировали. Ну правда, очень симпатично получилось.

Малыши очень любят играть в куклы и строить домики...

Но наша милая компания любила не только это.

Сверху на игрушечный город надвинулась грозная черная туча (Штуша очень кстати уронил ворох очень коротких черных лент), закрыв башни и дома целиком. Дрогнул, отчаянно забился крошечный золотой флажок. Хищная чернота словно погасила его. Попыталась пригасить. Но даже в черноте то здесь, то там вспыхивали золотые искры...

А потом они полыхнули — и чернота осыпалась, открыв белые башни на зеленом холме. А сверху лучилось золотое "солнышко".

Бой часов, как ключик золотой,

Двери утра весело открой!

Окна утра настежь распахни!

Сумрак ночи с улиц прогони!

Толпа после короткого замешательства дружно выдохнула. Символизм номера оценили все.

Бьют часы на старой башне, — снова пропел радостный детский голос.

Провожают день вчерашний,

И звонят колокола...

Еще раз звонко и красиво ударил колокол.

Ленточки — белые, золотые, зеленые — облаком взвились вверх и осыпались на зрителей. Нет, не осыпались — спорхнули вниз и прикрепились к груди. На память. Досталось не всем, но... вряд ли кто обидится.

Славка придумал. Эту память никогда не втопчут в грязь...

Миг толпа стояла в ошеломлении, но Янка и ее друзья уже встали рядом, с улыбкой прижали к груди правую руку и разом поклонились.

Номер закончился.

Аплодисменты рухнули громом.

Счастливцы, кому досталась на память лента, торопливо прикалывали их или сворачивали бантами, остальные бурно хлопали малолетним артистам. Здесь не было принято качать виновников торжества на руках, так что можно не бояться, что малявки улетят куда-то не туда. Но энтузиазм зрителей был такой, что я побоялся: новую традицию ведь могли выдумать прямо сейчас...

Но Ирина Архиповна вместе со своими напарниками бдили.

На сцену моментально "Шагнул" Пало, быстрым жестом навел тишину и, поблагодарив юных артистов за прекрасное мастерство, вручил им на память свертки с подарками. Свертки немедленно распотрошили. На свет явились довольно своеобразные наборы: вязаные перчатки в комплекте с шапочкой, красивая плетеная цепочка, которая при необходимости мог превращаться в два браслетика и... игрушка. Двум мальчишкам выпали пушистые мишки, одному — симпатичный дракончик, а Янке — котик. Игрушки?

Я думал, мальчишки на это дело обидятся, все-таки парнишки довольно большие уже, а они прямо расцвели. Особенно тот, что помельче. Так прижал к себе своего мишку, что живой бы расплющился.

Хм, а ведь это я упустил... У здешней мелочи ведь нету ни телефонов, ни планшетов. Они на игрушки небалованные.иа мишек я тут не видел. Да и вообще игрушек из меха и тканей. В лучшем случае — деревянные фигурки. Спасибо за идею, Ирина Архиповна!

Занятый своими мыслями, я пропустил выход следующих артистов. Очнулся, только когда со сцены послышался ритмичный дробный стук. А на сцене уже воздвиглись три монументальные фигуры. Поварша Вииво и две ее подруги, еще не знаю, как зовут. И как-то не очень и тянет знакомиться.

Очень уж виртуозно ножами работают.

Серьезно. Три дамы положили на невесть откуда взявшиеся столы деревянные дощечки и дружно принялись резать все, что под нож попадется. Да как! Красиво, легко, ритмично и с улыбкой. У одной мастерицы доска была побольше, у других полегче, и звук был, соответственно, разный. И стук от ножей то синхронно-слитный, то разновременный сливался... в мелодию. Этакое барабанное шоу, только вместо барабанов — внушительные ножики. Вот два ножика замерли, "слушая" соло соседа.

Драм-там-там. Дрррам-там-там.

Нож взлетел из руки, серебристой рыбкой промелькнул у плеча Вииво, порхнул вниз, и толстая белая луковица непостижимым образом распалась на ворох аккуратных колец.

Драм-там-там. Дрррам-там-там.

Пара металлических "собратьев" тут же отозвались на вызов. Точно таким же летучим движением сорвались в полет, метнулись, описывая изящные петли — вернувшись в ладони, стремительно рухнули вниз на новые луковицы.

Дрим-ти-ти. Дрим-ти-ти. Дрим-ти-ти.

Ножи улетают вверх, массивные фигуры неожиданно легко разворачиваются танцевально-легким движениями, разводят руки... и ножи словно вырастают продолжением их сильных пальцев.

Шри-ди-ди-шир! Шри-ди-ди-шир! Шри-ди-ди-шир!

И вместо небольших голов капусты — бело-зеленые горки.

Шри-ди-ди-шир! Шри-ди-ди-шир! Шри-ди-ди-шир!

Яблоки разлетаются в соломку точно сами собой.

Шри-ди-ди-шир! Шри-ди-ди-шир! Шри-ди-ди-шир!

Тир-та-та.

Тир-та-та.

Тир-та-та.

Ножи поют, ножи летят и пляшут, их уже шесть, нет, двенадцать... или все-таки шесть, не разглядишь... ножи кружат у огромной сырной головы, но она, кажется, держится стойко, точно лезвия не могут тронуть этот неподатливый материал.

Тир-та-та.

Тир-та-та.

Тир-та-та.

А белая гора все стоит недвижимо, хотя ножи, временно отступив, уже пластают розоватое куриное мясо...

Тррам-та-та. Тррам-та-та-та. Гора нарезанной еды уже едва помещается в массивный ушат, в котором лично я свободно могу выкупаться при необходимости. Тррам-та-та-та. Тррам-та-та-та.

ТАК!

Последний удар ножа — казалось, совсем безобидный, всего лишь рукояткой по доске... и случается чудо. Сыра больше нет. Есть тончайшие, невесомые, почти кружевные лепестки... целый сугроб этих лепестков, целая груда, нет, целое облако.

Они белым снегопадом осыпаются в ушат, точно от касания Снежного дракона.

Еще два быстрых движения, легкий аромат с нотками уксуса...

И три сияющих улыбки.

— Салат сырный с курочкой! — гордо объявили артистки. — Для всех желающих.

А ехида Вииво добавила:

— Закуска к пиву, но пиво подается отдельно!

Зрители грохнули смехом и аплодисментами, Пало вручил выступающим свертки со сливочно-белыми вязаными косынками-"паутинками" а высокий, но худоватый сторожник громко проорал, что Вииво — самая правильная баба в городе и лично он готов жениться хоть сейчас!

Толпа тут же откликнулась:

— Седьмой раз просит!

— Можа, пожалеет его на этот раз-то?

— Тощой ты для нее чересчур, Митте!

— Дык на то и рассчитывает, что откормит его Вииво!

— И отпоит заодно?

— Да на такой и я женюсь хоть счас!

— Но-но!

А на сцену уже поднимались новые "артисты". Точнее, артистки. Пять девушек. Красивых девушек. И как на мой взгляд, для зимы на них было маловато одежды. В смысле, что на девчонках были рубашки и облегающие штаны — и все. Ну, еще было что-то вроде очень коротких жилеток и непрокрашенной ткани. Замерзнут же?

Но девчонки ничем не показали, что им холодно. Опять ослепительные улыбки, раскинутые руки и поклоны — каждому из богов в отдельности, потом один всем зрителям вместе. Потом где-то там, на одном из балконов, неведомый Славкин помощник сменил кристалл. И зазвучала мелодия. Спасибо, без слов. Хотя толку паролить счет, если деньги уже свистнули?

Девчонка справа тряхнула головой — и волосы упали ей на плечи. Прежде чем зрители успели среагировать на это, тот же номер повторила вторая. И одна за другой остальные. И пока я, как дурак, пялился на это невиданное тут зрелище, девчонки вскинули руки — и секунду спустя в них оказались... обручи. Банальный хула-хуп, который я тут встретить даже и не мыслил! Понятно, почему артистки так разде... кхм, одеты. В полушубках и платьях обруч не очень-то и покрутишь.

Правильно не мыслил — для местных это тоже было сюрпризом. Да еще каким. Пока девушки вращали свое новаторское приобретение на руках, все еще было ничего, но когда обручи непринужденно "переплыли" на талии, площадь просто ахнула!

Мелодия была задорная, какой-то ирландский танец, кажется, фигурки красиво двигались в простеньком, но милом танце, девочки симпатичные, приличия они вроде не нарушали, так что я с удовольствием начал притопывать-прихлопывать. Да и все остальные тоже.

Кажется, мою знакомую сегодня позовут замуж еще не раз...

Надолго девчонок бы не хватило (все-таки за пару дней мастерство не наработаешь), но в номер вмешался дракон. Точнее, дракоша — Ритха, наша со Славкой названая сестричка. Не понял. Что за сюрпризы? Славка поймал мой взгляд и успокаивающе махнул рукой: все путем, мол. Ну-ну.

Сестричка зависла над сценой, как вертолет.

Музыка стихла. Девчонки вместо поклона вдруг как-то разом оказались возле Ритхи. красиво прижались к ее бокам...

Плавный взмах крыльев — а девушки так и не отлипли! Пять фигурок — четыре на лапах, еще одна каким-то образом оказалась на шее — преспокойно продолжили подъем! Перегруженная Ритха чуть рыскала в воздухе, но на нетренированный глаз почти незаметно.

Публика проводила такое нетрадиционное отбытие аплодисментами, но вскоре озадаченно замерла, не понимая, как расценивать это — как концовку номера или еще нет? Пало встал на своем балконе, но спускаться пока не стал. Ну да, он же просматривал номера, значит, знает...

Ритха довезла свой живой груз до крыши ратуши, и, очевидно, ее роль на этом закончилась. Она облегченно распластала крылья и слетела обратно. А пятеро "фей" встали на край крыши и эффектно раскланялись. Неожиданно затихшая было музыка опять включилась. Правда, совсем другая. Чайковский, "Щелкунчик". Даже название помню. Адажио, в мультфильме это тот момент, под который Щелкунчик превращается из куклы в принца. Что, еще не все? Странное место для... ох!

В следующий миг одна из девиц, стоявших на высоте, сорвалась вниз.

Нет!

По площади прокатился вскрик, несколько летунов рванулось было навстречу, но светлая фигурка дрогнула и расплылась... а долю секунды спустя воздух вспороли драконьи крылья. Новоявленная драконица эффектно кувыркнулась в воздухе, запрокинула голову на длинной шее, точно позволяя себя рассмотреть со всех сторон, и воспарила вверх к Ритхе.

А в полет-преображение рванулась вторая. Третья. Четвертая. Пятая.

Драконицы.

Простые человеческие девушки...

Да, сюрприз.

С ума сойти.

Вот как это?!

Дальше праздник прошел как-то скомканно. По крайней мере, для меня. Нет, я все помню: и как выступали парни с резьбой по дереву — телекинезом, конечно. И как три старушки, одуванчики божьи, показали настоящее шоу — одна творила статуи из какого-то странного материала, вторая их двигала, типа оживляла, а третья — кидалась в них файерами. И как семь дам — тех самых, из квартала Веселых прачек — жизнерадостно и задорно спели, причем вполне приличную песню, а вот выступающие после них пятеро дедов возраста "это не песок сыплется, это порох в пороховницах!" — как раз весьма неприличную...

Не помню, правда, кому больше аплодировали зрители, но "прачкам", в отличие от дедов, первым призом достались все-таки не подзатыльники. А за одним из бойких дедушек потом долго гонялась жена с метелкой наперевес, "шоб внуков плохому не учил, охальник!"

Потом, помнится, девушки танцевали... обычный танец, местный, с лентами. Только в воздухе. Красиво вышло.

Я помню это, просто думал в тот момент не об этом. Все мысли были только о девчонках-драконках...

После того, как Янка нас встретила, мягко говоря, не в прежнем виде, после превращения Тари в дракона прямо на поле боя было, в общем-то понятно, что стать драконом может в принципе каждый из новых магов. Но чтоб вот так сразу пятеро и так легко...

Помню и наше собственное выступление. Я вызывал туман, облака и дождик, который весело гонялся по площади за специально зачарованной статуэткой бельчонка. Время от времени бельчонок делал вид, что сейчас спрячется на ком-то из зрителей, и дождевое облачко тут же на его живое укрытие нацеливалось. Объекты верещали и хохотали, бельчонок тут же улепетывал в новом направлении... Потом Терхо вызывал струю воду, а я ее морозил на лету. Фигуры получались — описать невозможно!

Славка, в полном соответствии с драконьей спецификацией, творил радуги и выплавлял статую из заранее приготовленной гранитной глыбы. Номер, конечно, простенький (ну серьезно, что можно наработать за пару дней?), но когда подключились драконы и принялись катать желающих под радугами... Здесь, как и у нас, была примета: пройдешь, мол, под радугой, и счастье придет в твою жизнь надолго. Так что энтузиазм зашкаливал.

Зрелище было феерическое — семицветная красота над головами, да переливающаяся, да в черном небе среди тысяч звезд, да не одна! Серебристые драконы, которые под этими радугами проплывают. А уж когда они еще и двигаться начали...

Честное слово, я думал, праздник на том и кончится — по причине массового самооглушения граждан собственными восторженными воплями.

Счастья — так всем, верно? Пусть никто не уйдет обиженным!

Над площадью проплыло десятка полтора семицветных полотнищ.

Всем хватило.

А потом дело как раз дошло до статуи.

С выплавкой камня у Славки пока было не очень, в смысле, с точностью движений — у настоящего опытного дракона получается таким образом из камня тонкую цепочку выплавить. Но то у опытного, а тренировки моему напарнику не хватало. Зато у него все в порядке было с талантом и воображением. Ну, и аккуратность его тоже кстати пришлась.

Он плавил, я и маг из Руки, Вида, страховали. Чтоб сам не обжегся, чтобы брызгами никого не зацепило. Все-таки рискованный номер...

Но все получилось.

Медленно-медленно из камня проступила человеческая фигура... парень в накинутой на плечи куртке. Он стоял, чуть повернувшись вправо и будто протягивая кому-то руку. Хотя почему — "будто". Правда, протягивал. А вот и "кто-то"!

..она немного напоминала Русалочку — симпатичная девчонка сидела на камне, подобрав ноги, и улыбалась. Чуть растрепанная челка, коса на плече, плетеная по-местному — из пяти прядей. Слегка склоненная головка, лукаво-виноватая улыбка. Такая живая девчонка! Совсем настоящая!

Ей неудобно на камне, она влезла на секундочку и сейчас спустится, только помощь нужна, парень ведь ей поможет, правда? Вот что было в ее улыбке и в этой руке ладошкой вверх...

Их пальцы вот-вот соприкоснутся...

Вот-вот!

..никогда...

— Тим! Парни, это ж Тим!

— И Тина...

На этот раз аплодисментов не было.

Площадь понемногу затихала. Молчали те, кто стоял ближе к сцене, и, привлеченные этой нарастающей тишью, на площадь выходили даже те, кто смысл праздника видел только в выпивке-закуске, а потому проводил его в стенах трактира. Выходили и тоже замолкали.

И стихла музыка...

Славка устало опустил руки и повернулся — и словно окунулся в это озеро молчания и внимательных глаз.

Не так уж они были и похожи, его статуи и та пара влюбленных, что первыми попали под штурм. У Славки пока не получалось передать схожесть лиц. Но люди их узнали... весь вопрос в том, что они будут делать теперь.

Людям не очень-то нравится, если в разгар веселья им напоминают о печальном. И неважно, что это получилось случайно. Краем глаза я заметил, как привстала на своем балконе Ирина Архиповна...

А потом послышался чей-то всхлип — было так тихо, что и этот звук был слышен — и на сцену прямо перед камнем-статуями упал какой-то предмет. Мгновенно шагнули-материализовались на сцене дежурные вельхо с присобранными по-боевому рукавами. Предмет накрыли было сферой, но Славка качнул головой, наклонился и взял в руки... букет.

Букет вечнозеленых веточек, которые здесь часто использовали вместо цветов.

Ох ты ж... здорово же здешние места мне нервы потрепали — потому что сейчас, при виде букетика веток мне показалось, что с сердца не даже не камень упал, а целый внедорожник! Какой-нибудь "Тойота Мега", не иначе... да еще бронированный. Не знаю, кто там кинул этот букетик, но если выясню — за мной должок. Наш человек.

— Тина...

— Как живая...

— И Тим.

— Молоденькие какие... счастливые...

— Да возрадуются им боги...

Напарник посмотрел на толпу — и положил букет перед новым памятником.

И тут, наконец, зазвучали аплодисменты.

Интерлюдия.

Некоторые дежурства и работы в сотнях разыгрывали "на камушки". Например, обновление Знаков на узлах городской канализации. Или вот это.

Жуткое место, не оставь Пятеро благословением!

С одной стороны — кладбище. Как ни старались вельхо, а назвать по-другому это жуткое поле, где торчали припорошенные свежим снежком статуи, не получалось. Нелепые позы и перепуганные лица с разинутыми ртами и слепыми глазами, навеки смотрящими в никуда, навевали тоску и оторопь. Ни скрыть их мороком, ни перенести в другое место не получалось, а уничтожать начальство запретило. Мол, Высшие это еще не изучали. Когда изучат? А кто их знает, у Высших и так дел полно, сидите и мяукайте. Ну да, не начальникам же сидеть тут и пялиться в эти слепые каменные гляделки!

Оставалось смотреть в другую сторону.

Только вот она тоже не радовала.

Мертвый город видно не было, то есть ни развалин, ни остатков улиц почти не разглядеть, но вид и без того был жуткий. Сначала эти чудовищно перекореженные деревья и кусты, ожившая земля, а дальше и вовсе кошмар.

Чернота над бывшим городом была... живой. Улицы — мертвые, а темнота — живая, шевелящаяся. Над слабо различимыми остатками городских стен безостановочно мельтешили черные клубящиеся тучи и вихри. Но это бы еще ничего, как и частые багровые вспышки. А вот остальное... бойцов не оставляла мысль, что темнота на них смотрит. Голодно, хищно, жадно. И придвигается — понемногу, стоит только отвернуться.

Жуть.

Бойцы пробовали не смотреть на город, отвлечься строго запрещенными азартными играми, починкой одежды-снаряжения, выплетанием Знаков, ловлей "падальщиков", да хоть чем!

Не помогало.

Знаки в этом диком месте искажались (да так, что безобидная лечилка прожгла одному из бойцов штаны), игра на все немногие мало-мальски ценные вещички провоцировали стычки и ссоры, записи бесили, починка была не бесконечной. "Падальщиков" — придурков из отбросов и изгнанников, промышлявших грабежом брошенных строений и ловлей всякой дряни в отпечатках — попадалось на удивление немного. И понятное дело, почему. Падальщики — они, конечно, придурки, да ведь не полные идиоты! Лезть в такой отпечаток, на смерти тысяч — это только полный отчаянный сможет, которому вообще мозги напрочь отшибло.

Оставалось напиваться, но чем? Ничего подходящего в брошенных домах деревенских жителей не нашлось, то, что бойцы прихватили с собой, быстро кончилось. В одном из сараев нашлось пару закромов ячменя. Один из бойцов приладился печь из него лепешки и варить что-то, напоминающее пиво. Тем и спасались.

Сегодня день не задался с утра. Может, из-за усталости, а может, из-за вчерашнего пойла, которого в кои-то веки всем хватило. Но уже с утра небо было гнусно-голубым, воздух отвратным, каменные пугала щерились как-то особенно погано, а мертвый город выглядел так, что хотелось только одного — драпать от этого как можно скорей и дальше. Только как, если здесь даже в Шаг не уйдешь? Перекорежит Знак — и живым из Шага уже не выйдешь. Да и куда? Нойта-вельхо везде найдет, и тогда прощайся с надеждой на ранг повыше, на разрешение жениться. Тоска. Даже компанию долгожданных падальщиков, приперевшихся наконец в робкой надежде пограбить хоть что-то, гонять не хотелось. Шло б оно все...

Командир тоскливо покосился на ставшие почти родными глиняные горшки. Брага там была, но сегодняшняя порция должна была дозреть не раньше чем после полудня. А до обозначенного времени пить бесполезно, проверено: и не заберет как надо, и похмелье потом такое, что утопиться мечтаешь.

Тоска, тоска. Когда их уже сменят?

Краем глаза он засек, что падальщики таки набрались наглости. Один из них стал бочком-тишком придвигаться, не иначе договориться предложит. Да пусть их в самом деле! Туда вельхо под настроение могли хоть кого пропустить, в Заветах Пятерых не было кары допустившим самоубийство единоверцев. Вот обратно — были варианты. Выжившие падальщики порой тащили ценные вещички, и тут уже все зависело от совести дежурных. А командир в последнюю пятиху этой самой совести в себе не обнаруживал. Пускай себе топают, если хотят, пускай волокут, может...

И тут оно рвануло.

Сначала было движение — бесконечное, выматывающее нервы перемещение живой тьмы, хаотичное и отвратное, вдруг замерло на краткий миг... и вскинулось приливной волной. Черная волна прокатилась вперед, почти захлестнув полосу снега между городом и лагерем, вскипела и, словно испугавшись, застыла шагах в двухстах...

Потом пришел звук. Не грохот, нет.

Шипение. Ядовитое шипение, от которого сердце командира оборвалось куда-то в пропасть. Казалось, вот она, вот, совсем близко — ядовитая гадина, способная заглотить вельхо целиком, ломая кости и сдирая кожу, и потом переваривать живым, долго-долго, вечность...

И тьма снова потянулась вперед — уже не волной, а щупальцами, вкрадчиво, целеустремленно... словно видя, где люди...

Нервы вельхо не выдержали, они бросились бежать. Драконий клык с ними всеми: и с начальством с его указаниями, и с рангом, и возможной добычей!

К дракону все.

Никогда в жизни, ни за что... они не полезут больше в этот ужас!

Город Тахко. Макс

Вот такой получился праздник. С песнями и танцами. С вкусной едой и варенкой. С розыгрышами и конкурсами на все возрасты. С веселыми шутками и щекочущей горло горчинкой. С ожидаемыми подарками и неожиданными сюрпризами. Одни девицы-драконки чего стоят! С драконятами, которые напробовавшись вкуснятины и налюбовавшись на веселившихся людей, а главное, на преобразившегося Риника, получив подарки и возможность первый раз в жизни пролететь под радугой, были просто счастливы. С фокусами Ритхи, которая неожиданно призналась, что ей нравится один хороший дракон и не могли бы мы со Славкой, как хорошие братики, потихонечку расспросить его, как этому самому дракону нравится она? А когда офонаревшие "братики" интересуются личностью этого несчас... в смысле того, кому так повезло, наша сестричка застенчиво тыкает в сторону Тари (бедняга, мало ему было Горькой пустыни!). Праздник с радугами в звездном небе!

С нежданным памятником...

Хороший праздник.

Людям понравилось.

А теперь начинаем работать!

Завтра...

Слышишь, Иррей? Завтра я иду тебя искать... Держись.

Разбудили меня голоса под окном:

— Как они убегали!!! Залюбуешься!

— Убегали? От страха про Шаг забыли, что ли?

— Да боятся они Шага, Рука там искажения какие-то наложила, Знаки срабатывают неправильно, если доступ не знаешь...

— Ой, не могу... интересно, они там статуи не свалили с перепугу?

Парни расхохотались. Дежурные с периметра, наверное. Там всегда кто-то дежурит, это наши "ответственные за спецэффекты". Их дело — следить за иллюзией отпечатка и реагировать, если случатся перебои или наши дорогие гости чего-то вытворить вздумают.

Видать надумали. И удрапали, роняя тапки. А дежурные притопали с отчетом.

Я потянулся и глянул в заиндевевшее окошечко. Светло. Это сколько же времени, интересно? Я не сова, просыпаюсь рано, но вчера... то есть сегодня уже... праздник закончился поздновато. Я глянул на соседнюю кровать — Славки не было. Упорхнул уже, жаворонок.

Ничего его не берет. В любую погоду и в любом виде — подхватится и работать-трудиться! Как он с таким деятельным характером в инвалидном кресле сидел? Жуть.

А мне немножко поваляться в кровати в радость. Хоть десять минут никуда не спешить, не бежать, а полежать, заложив руки за голову и подумать... повспоминать вчерашний праздник... планы на день построить...

...Риника в полночь еле домой упихали. Сначала не хотел на праздник идти, потом с праздника было не утащить...

...Тари, дракона нашего нечаянного, все-таки удалось упихать в угол и под варенку выспросить его мнение о драконах вообще и о мысли иметь такое в супругах в частности. Бывший ссыльный сначала офонарел, а потом погрузился в раздумья. Ну, если сразу не удрал, то перспективы у Ритхи не такие уж плохие. Кстати, потом рядом с нашей сестричкой на башне нарисовался какой-то левый дракон. Если мне, конечно, не примерещилось.

...Бабушка наша отожгла. Фокстрот станцевала. Старый-старый, Славка сказал, что он называется "Брызги шампанского". Местные балдели в полном составе. Нет, все скромно было, даже не сомневайтесь. Просто... ну, сами понимаете. Как она Пало-то припрягла? Хотя не-дедушка недовольным не выглядел.

...Девчонки мои постарались. Ну те, из тестовых групп. Товар засветили по полной, да с таким успехом! Завтра... то есть уже сегодня, местные красотки нам дверь сломают, лишь бы добыть себе такое же. Значит, линейка товаров опять подросла. Отлично!

...Вида мне попался. Можно сказать, в глаза бросился. Стоит, как айсберг мерзлый в море, и с такой тоской смотрит — меня прямо до пяток пробрало. Я привык уже, что у него из всех чувств только злость осталось, остальное вымерзло напрочь. А тут...

На драконов он смотрел. На тех девчонок, которые летали в ночном небе... он ведь так никогда не сможет. Зароки не дадут. Выдумать ему воздушный шар, что ли?

...Ссыльные наши вчера тоже веселились. Ну, насколько можно вообще с их-то здоровьем. Даже танцевали, недолго правда. Что же все-таки с ними не так? Терхо Этку говорит, что в Нойта-вельхо магов не хватает, а тут каждый год по полтора-два десятка отправляли, считай, на верную смерть. Чем они так опасны, а?

...Ох, а чего это я лежу? Сегодня же у нас на повестке дня драконья малышня! Они сегодня должны были решить, хотят ли отправки в Гнездо. Обычно малышню спрашивать не принято, но эти бедняги и так за свою жизнь никогда ничего не имели права выбирать, все за них хозяева решали. Так что если мы не хотим доломать их окончательно, стоит быть поаккуратней.

Подъем!

— Макс! Эй! — мне с огромным энтузиазмом помахали рукой. О, а вот и напарник. В рабочем настрое, поэтому собеседники и стараются перейти в режим бегства. Бесполезно. Славка не отцепится, пока не выпытает все до мелочи.

— Привет всем! — я цапнул со стола пирожок.

— Эй!

— Уммм? — отозвался я, запуская зубы в тесто.

Надо же, совсем остывший. И отвар тоже еле теплый. Серьезно напарник впрягся, позавтракать забыл. Ничего, это я съем, а он пусть мою порцию осваивает, когда до кухни доберемся.

Славка глянул укоряюще, но потом махнул рукой и сунул мне карту.

— Я тут еще немного порасспрашивал Архата...

А, это теперь так называется. То-то наш названый братец с такой тоской в окно смотрит и на дверь каждую минуту любуется — удрать мечтает.

— Они же пригорную местность неплохо изучили! Словом, смотри, вот наш город, вот река, вот Альта, это выше по течению. И вот она — подземная речка! Совсем близко к Альте подходит.

— Так. Допустим, мы ставим в Альте завод... ну, скажем, консервный. От гор неблизко, в помощи драконам нас не заподозрят. Подвоз мяса и прочего на законных основаниях... И часть продукции мы честно продаем. Может, даже половину. Кто сможет проверить... Так? А вот остальное... можно два маршрута. Альта-подземная речка-Гнездо. А можно...

— Альта-река-Тахко-Тооми-Венс... и дальше. И часть по дороге отгрузить?

— Все равно мало... Один кораблик в неделю — этого хватит на небольшой поселок, а тут город.

— Нам бы еще одну-две речки подземные.

— Ты бы еще пещеру попросил для склада!

— А вы не хотите просить?

Это вмешался наш названый брат, Архат.

— Да я б на колени встал! Только тут метростроевской техники нету...

— Что?

Я встряхнулся. Думай, что говоришь, Воробей. Ладно, дракону можно, они про нас все знают.

— Забей. Просить некого...

— Так Земного попросить можно. Он у вас один или уже есть отростки?

Я глянул на Славку. Тот тоже ничего не понимал.

— Подожди, Архат... Ты сейчас о чем вообще?

— О пещерах и тоннелях. У вас же здесь появился дракон Земли. Он может пещеру даже в скале проделать...

Как и наша Москва, город не возник неожиданно. Задолго до путевика с обозначением названия по обочинам дороги сначала участились постоялые дворы и гостиницы, потом потянулись какие-то склады, сараюшки, крытые дворы и все такое-прочее, что не очень красивое, но — никуда не денешься! — нужное.

Ну наконец-то!

К этому времени путешествие успело достать меня до печенок. Во-первых, здешние дороги сильно на любителя. Тем, кто ругает дороги в Подмосковье, стоит смотаться сюда — и если удастся вернуться, то наш родной ямистый асфальт сразу покажется верхом цивилизации и пределом мечтаний. Здесь высшим чудом инженерной мысли в отношении дорог были булыжные мостовые. Ага, те самые, где каждый камень заставляет едущего подпрыгивать и звучно лязгать зубами с риском откусить себе язык. Вдобавок эти мостовые были далеко не везде, а только вокруг городов-поселков. А дальше... дальше были те самые "направления", оборудованные жителями кто во что горазд. Попадались участки, усыпанные мелким камнем, были отрезки, старательно засыпаемые какими-то дроблеными корнями здешних растений. При этом плюсом было то, что они всасывали всю воду, не давая тонуть, а минусом — что такая "дорога" в дожди и снеготаянье чудовищно разбухала. И проще было проехать сторонкой, чем карабкаться по этому насыпному холму, рискуя в любой момент с него сверзиться. Попадались порой куски трассы, выложенные стволами деревьев. Славка с умным видом объяснил, что такое называется "гать" и дома тоже есть — на болотах. Мол, кладутся бревна, желательно деревьев, которые трудно поддаются гниению, а сверху насыпаются ветки, чтобы можно было проехать. Ну, ему лучше знать.

Проехать-то мы таки проехали. Но к концу такой "дороги" я половину местного мата выучить успел. Сами судите о впечатлениях.

А вот остальное... остальное даже "направлениями" не назовешь. Только теми самыми словами, что мы-попаданцы в переводе никак услышать не могли. Петлистые грунтовки, размазанные-раздолбанные настолько, что бог Ульве, ведающий удачей, ежеутренне и ежевечерне получал от путешественников страстную молитву, а в течение дня — активные призывы по самым разным поводам. Путник горячо мечтал доехать по этим дорогам хоть куда-нибудь, причем желательно живым и без переломов... а без удачи это было немыслимо!

Попалась, правда, разок странная дорога — ровная, почти гладкая, покрытая точно синим асфальтом с морозными узорами... Мы было возрадовались, но больше половины попутчиков, мрачно переглянувшись, пошли в обход, шипя нечто неласковое в адрес каких-то поганых змеюк с их мажескими выходками. Только человек десять решились идти по загадочному камню, но не сразу. Предварительно они вычистили быков, подвязали им под хвосты кожаные торбы, вытерли собственные ноги, колеса телег и наняли каких-то "чистюх". По виду — попрошаек, но чистеньких, что есть, то есть. Те дежурили на обочине и мигом откликнулись на зов — пошли за караваном, подбирая соломинки и остальной вроде как мусор... "Вроде как" — потому что кое-что без увеличения и не разглядишь! Но разглядывали же как-то!

Здорово, видать, эти "поганые змеюки" за чистотой следят...

В общем, здешние дороги — это отдельная песня.

Вторая причина, по которой путешествие надоело до зелени в глазах — это погода. Я говорил, что зима — плохое время для путешествий? Забудьте. Зимой тут, оказывается, еще очень даже ничего было, подумаешь, холодно! А вот то, что пришло на смену... Тающий и все никак не растаивающий до конца снег превратился во всепроникающую серо-бело-фиг-знает-какую хлябь. Раскисшая земля быстро и неотвратимо превращалась в болото. Ветер, успевающий за день семь раз сменить направление, влажность и температуру, никак не давал к себе приноровиться. А уж дороги вообще доставляли не по детски и вносили свою весомую долю в это... неповторимое и незабываемое приключение.

И даже драконом не полетишь... засекут.

Как я в это приключение вляпался?

Ну...

Во-первых, все время сидеть в Тахко смысла никакого нет. Славка в Гнезде подписывался на разведку, я — на поставки продовольствия. За разведку можно быть спокойным — теперь за нее взялась наша бабуля, да еще драконоверов припрягла. И я вам скажу, получается что-то мощное. С бабулиной целеустремленностью и цепкостью, с драконоверьими связями и конспиративными сетями. С консультациями вельхо из Руки, особенно мороженого Виды.

И с небольшой, но полезной помощью драконов...

Ну да, драконов. Мои родичи, пораскинув мозгами и крыльями, смотались по новооткрытому туннелю (даже от дурости малолеток бывает польза!) в Гнездо. А уже там Старшие, взвесив информацию, отрядили кое-кого на переговоры. Ну, если так можно назвать это их прибытие — очень и очень скоростное, даже для драконов. Неслабое, кстати, было впечатление...

Народ в городе, конечно, попривык к драконам, а особенно к драконятам. Горожане (с моей помощью) целый тотализатор организовали, споря, когда очередной фермерский воспитанник дозреет до оборота в человека. Пример мелкого Янкиного жениха оказался заразительным, и скоро "странную человеческую шкурку" (штаны, свитер и полушубок) примерили еще два драконыша. Потом еще один. Дальнейшая социализация "дракон-человечье сообщество" притормозилась было нехваткой одежды, и в одно прекрасное утро народ озадаченно наблюдал за забегом двух мальчишек — один в штанах и свитере, второй в полушубке и шарфиках, намотанных на ноги вместо обуви. Потом горожане это дело просекли и пресекли. Понатащили шмоток разных размеров и степени утепленности и отрядили пару тинейджеров на присмотр и инструктаж. Сейчас по городским улицам с воплями носилась уже целая стайка детенышей, и определить видовую принадлежность с первого взгляда было непросто даже мне.

А горожане и тем более не заморачивались. У них и так было чем заняться. Девчонки, которые обернулись прямо на празднике, спровоцировали бурю. Когда народ наутро ожил и усвоил, что все это не трюк, не глюк и не обман зрения, у всех моментально проснулись извечные человеческие вопросы. Нет, не кто виноват, тут все было ясно. А вот что теперь со всем этим делать, обсуждалось очень живо и порой с переходом на личности. Кто-то хотел в драконы вот прям счас и не считаясь с потерями, кто-то уже лез на крышу, искренне считая, что для желанного превращения достаточно просто сверзиться с высоты, кто-то ужасался, причем не самим превращенцам, а тому, сколько они теперь сожрут, ведь никаких запасов не хватит! Некоторые личности примеряли драконий облик к соседям и знакомым, а кое-кто уже с упоением ругался, используя "дракономать" и тому подобное. То есть в принципе все прошло более-менее нормально. По крайней мере, костерчик для нежелательных элементов разжигать никто не побежал и сожалеть об отсутствии драконоловов не собирался.

Наоборот.

Местные — они ж практичные, прям как я. Пораздумали-поразмыслили — пошли расспрашивать вельхо про цену на драконью чешую и кровушку. Мол, ежели чего, то они запросто нащиплют-нацедят. И когти, ежели что, настричь можно. Для ради пользы. А?

Вельхо от такой незамутненности аж в осадок повыпадали.

— А вы понимаете, что чешую выдирать — это больно?

— Кхе! — высокомерно ответствовал один из переговорщиков, дед постарше с характерным красновато-сизым носом. — Больно! Вы от моей женки доской разделочной не получали. Вот то больно, а это ерунда!

Бедные вельхо переглянулись:

— А вы... вы разве уже драконы?

— Не! Но ежели захотеть... Слыш, парень... как тебя... Макс, ага! Ты ж скоро в столицу двинешь, да? Прихватишь малость на пробу? Только это... на обратном пути потрать малость, купи парочку "Особенных". Там кувшинчики такие продаются, запечатанные, пиво особое, на вкус — не передать. А? Ну чего тебе стоит? А мы пока пойдем потренируемся.

Я не нашелся что сказать. Это как же надо хотеть выпить...

Короче, чтоб местных вышибить из равновесия, надо что-то покруче очередного появления очередных драконов...

Но Старшие тогда прибыли эффектно. Прямиком из радуги. И в аккурат на полигон, где как раз тренировались вельхо-новички. А у тех на неожиданное появление чего бы то ни было хорошо отточенный защитный рефлекс. Сначала вырубить, потом обездвижить, а уже потом — спрашивать, чего этому неожиданному надо.

Так что знакомство состоялось перспективно. Зрелищно. Впечатляюще так.

С одной стороны — офонаревшие вельхо, сообразившие, кого они только что забросали обездвиживающими-сонными-парализующими Знаками... и если б только ими! Какие-то "герои" (увы, их имена так и остались неизвестны) в полном озверении приложили нежданных гостей "мигренькой" и "красилкой". С другой — обалдевшие драконы, на которых никогда в жизни не охотились с помощью головной боли и принудительной окраски кожи. Кстати, как раз красилка, в отличие от прочего арсенала, добралась до цели. И влепилась в эту цель с убойной силой (но без убойной точности).

Жуть.

Нет, понимаю, со стороны смешно, наверное. Но наблюдать зрелище "нежно-сиреневые вельхо вперемешку с бледно-зелеными горожанами ведут переговоры с пятнисто-фиолетовыми драконами" и не иметь возможности поржать — это аут.

Особенно если учесть, что Старшие и так были вне себя...

У них Равновесие проснулось!

Нет, я зря я так, конечно.

Равновесие — это важно. Мир — сложная система, и физические процессы в нем должны протекать по строго определенным законам. Нарушение этих законов может разбалансировать сложившуюся систему, и тогда случается то, что у нас на Земле. Вырубание лесов — изменение состава воздуха. Глобальное потепление — увеличение числа стихийных бедствий. Загрязнение воды и воздуха — резкий рост числа больных детей.

Здесь это сказалось по-другому.

Если я правильно понял, четыре вида драконов как раз и представляли собой воплощение мирового равновесия. Четыре стихии, объединенные в одну систему. Самоподдерживающуюся и самовоспроизводящуюся. Драконы — основа существования Ирты и исток магии. И все у них было неплохо, пока драконы не решили поделиться магией с людьми.

Задумано все было хорошо. Достойный человек получал магию, потом обучение, и потом, если все проходило удачно, в мире мог воплотиться новый дракон. если нет, то просто становилось одним волшебником больше. А в дальней перспективе магами могли стать все!

До тех пор обе расы неплохо уживались в одном мире. Делить им особо было нечего, драконы обеспечивали хороший климат и повышенное плодородие земель, люди работали. Здесь никогда не голодали, здесь не было сокрушительных эпидемий, быстро развивались города, науки. И войны постепенно ушли в прошлое — после соблазнительной "морковки" в виде возможности обретения магии. Зачем воевать? Земель хватало, а если что, всегда можно попробовать освоить пустующие. Есть даже целый континент, пока совершенно пустой, покрытый льдами.

Драконы совершили классическую человеческую ошибку — судили о других по себе. Крылатым власть и ее атрибуты были не нужны, у них другие приоритеты. И в этом отношении они людей недооценили...

Правда, после того, как у младшей расы появилась магия, ничего не изменилось. Сразу. Дни Безумия произошли через триста сорок лет после подаренной людям магии. Драконы до сих пор гадали, почему. Что не хватало людям? Почему они не высказали свои обиды, не попытались договориться, даже не обвинений не выдвигали никаких, а сразу — вот так? Война на истребление...

Смерть Земных и исчезновение Зеленых едва не вылились в глобальную катастрофу. Рухнула вся выверенная и сбалансированная система, погибли практически все Старшие, а их "точки приложения", алтари по-нашему, оказались захвачены или уничтожены, как и большая часть оборудования. Что с ними натворили люди, Крылатые не в курсе, но спасти удалось только два континента из пяти. К счастью, самые населенные. Уцелевшие Старшие прилагали громадные усилия, чтобы снивелировать ущерб, но, если с физическими последствиями кое-как удалось справиться (уцелевшие континенты не тонут, землетрясения не трясут, ураганы страны не сметают), то утечка магии из мира уже просто в глаза бросается. Людская плата за нарушение договора...

А сами драконы платят за утрату Равновесия временным сумасшествием. Нечаянно так получилось или нарочно, но трюк, который провернули вельхо, чтобы выбить у драконов землю из-под ног, работал до сих пор. Не так круто, как раньше, но все же...

Помните, я говорил, как сложно наращивать драконам их энергетические оболочки и одновременно слои сознания, так называемые "сферы"? Людям проще, у нас мозг один, и то мы умудряемся такого натворить, что банда психиатров потом не разберется. А тут еще веселей, попробуй слей три почти-сознания в одно и при этом не накосячь! Раньше у них хоть образец был, которому легко можно было сформировать и уравновесить сферы-оболочки. Ну как разметку по шаблону сделать! А сейчас нет, и молодым драконам в период обретения новой сферы, или болезни, или сильного перенапряжения больше нельзя опереться на матрицу. Они вынуждены искать путь вслепую, теряют контроль над собой, ложатся на стопоры, чтобы хотя бы не повредить никому в периоды помешательства.

Дни Безумия двести лет назад дорого всем обошлись...

Старшие даже не мечтали о новом обретении Равновесия. Зеленые и Земные истреблены. Водных практически не осталось. Найти пополнение в других мирах невозможно, у одних Огненных просто не хватит сил пройти сквозь естественный межмировой барьер. А новых драконов не будет, потому что маги, которые раньше могли воплотиться Крылатыми, наложили на себя Зароки. Все. Средства исчерпаны. Аут. Безнадега.

Так и жили.

А несколько дней назад у них ожила из последних уцелевших "точек" — алтарь, воплощавший это самое равновесие. Оно продлилось недолго, но ведь было! И может повториться опять! Если составляющие Равновесия нашли друг друга и смогли запустить контакт, это прекрасный показатель!

И теперь Старшие желали знать: где, как и когда мы нашли Зеленого и Земного, как смогли найти путь к единению и чем лично они могут нам помочь, чтобы мы скорей смогли это Равновесие наладить?!

Короче, при таком раскладе и меня, и даже суперответственного Славку одолело одно желание — смыться из этого гостеприимного Тахко с максимальной скоростью. Чувствовать себя надеждой человечества (или драконства?) — нафиг-нафиг, я не Гарри Поттер, не Нео и тем более, не Скайуокер!

Меня Иррей ждет! И ребятам из Гнезда сыр давно обещан. И вообще, я с продовольствием разбираться должен. Мне тут некогда символом работать...

Старшие попытались воззвать к нашему благоразумию, но я коварно подсунул им Тари — того самого парня из ссыльных, что трансформировался в дракона прямо в бою. Судя по всему, именно он был тем, Земным, что превратило наше единение в Равновесие. А Славка (моя школа!) перевел стрелки на драконят с фермы и новообращенных девушек. А уже с девушек — на город. Мол, тут столько желающих записаться в драконы, что их в очередь ставят! Пока Старшие осознавали, что теперь у них куча претендентов на роль долгожданных Снежных и Земных, напарник аккуратно так добил их дополнением. Мол, если с этим все в порядке, то Зеленую-то надо добывать с другого континента.

И поэтому лично мы пока проведаем столицу. Разберемся, что там с поисковым амулетом. Девушку-то спасать надо.

Под этим соусом идея после некоторого сопротивления все-таки нашла одобрение и драконов, и людей, и даже нашей теперь-не-бабушки.

Вот и идем... проведывать.

— Макс, осторожней!

— Что? Блин!

Славкино предупреждение запоздало. Или это я чересчур глубоко в свои мысли занырнул... неважно. Очередной дорожный ухаб оказался для катящей впереди телеги последним. Колесо с толстым подобием шины хрустнуло и отвалилось. Груз перекосило. Веревки лопнули. Мешки посыпались. Одно из них как раз в лужу передо мной. Грязь из лужи даже не брызнула — хлестанула волной.

Единственный способ в таких условиях избежать грязевого душа — воспарить в небеса. А это, по понятным причинам, было невозможно.

Я уже говорил, что ненавижу здешние дороги?

Дом близ столицы.

— Что у вас происходит?

— О! Уважаемый... боги осияли мой день, ниспослав встречу с вами!

— Боги? Ну, это как угодно. Так что у вас происходит?

— Были некоторые сложности с драконами, но все уже решено.

— Действительно? Тогда почему сорваны планы поставок? Почему до сих пор нет сведений о наших пропавших сотрудниках? Почему до сих пор не доставлен обещанный опытный материал?

— Видите ли, пытаясь выполнить вашу просьбу об изъятии... э-э... достаточно большой партии опытного материала, мы и столкнулись... с нашими нынешними трудностями. Ваши сотрудники настаивали на заборе крупной партии, и нам пришлось дать ситуации в Тахко... достичь определенного уровня, прежде чем... Поверьте, было очень непросто удержать моих коллег от немедленного и радикального решения проблемы. Это вопрос безопасности общества! Но наше с вами сотрудничество расценивается даже выше безопасности. Пусть даже оно и вызывает некоторые... проблемы. Понимаете?

— Нет. Я задал вполне ясные вопросы и рассчитываю услышать вразумительные ответы. Где обещанный материал? Где запланированный на этот месяц товар? И где мои подчиненные? Вам лучше не пытаться увильнуть от ответов.

"Тебе лучше не пытаться свалить свои проблемы на меня"

"Будь ты проклят, желтобрюхая высокомерная тварь! Все равно ведь раскошелишься, ведь из-за вас все, ублюдки иномирные!"

— Ваши сотрудники решили отправиться за опытным материалом сами -непосредственно на место событий. Спустя некоторое время, когда они так и не вернулись, мы окружили город. Но произошло мощнейшее магическое возмущение. На настоящий момент город уничтожен вместе с населением. К сожалению, погибли все, и ваши сотрудники, и наши вельхо, и весь опытный материал...

— Вот как.

— Увы, дорогой друг. Позвольте разделить вашу печаль из-за утраты таких самоотверженных соратников.

"Драконий навоз тебе, а не печаль, скотина желтомордая. Все хапаете — не нахапаетесь никак, сколько проблем из-за вашей бесконечной жадности! Что сейчас за свою помощь потребуешь, тварюга?"

— Любопытно. А сейчас эти "магические возмущения" продолжаются уже здесь? Или все-таки немагические?

— Что вы имеете...

— Бунты, мой "драгоценный друг". Выступления против Нойта-вельхо. Нападения. То, что я видел по дороге.

— Это последствия. Ничего страшного, просто... — продолжать было неприятно. Если скажешь "помощь", и расценки на нее мгновенно вырастают вдвое. А добровольно желтобрюхие ее предлагают, очень редко. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО редко

— Вы не справляетесь с ситуацией?

— Справляемся! Но... — вельхо сцепил зубы под любезной улыбкой, но все-таки выговорил, — Но нам не помещала бы помощь...

Предместье столицы.

Макс.

Ближе к вечеру набор "снежная каша плюс много-много грязи" измотала меня настолько, что я брел за телегой, не поднимая глаз, и даже не сразу понял, почему наш небольшой караван остановился.

— Вы только посмотрите!

— Что такое творится...

Да что тут может твориться?

Ерунда какая-нибудь! Скорей бы добраться до местной гостильни, умыть...

Ничего себе!

Улица впереди... наверное, это уже можно назвать улицей, потому что справа и слева дома уже высились сплошь... да, улица. Она горела.

Не один-два дома, а по-крайней мере, шесть или семь — сплошная стена огня стояла впереди, среди ало-оранжевых сполохов метались люди...

Не все.

Сотни полторы-две темных фигурок бежали по вешней грязи, толкали друг друга, кричали и падали. Глаза, с трудом привыкающие к огню, выхватывали из оранжевых сполохов то хрупкую девчонку с растрепанной косой... то немолодого мужика с ястребиным носом и двумя мешками в руках... то держащихся за руки парня и девушку... то группу женщин. Они бежали, хватаясь за плетни, заборы, выбивая зачем-то двери у лавок — но навстречу им тут же вспыхивало пламя...

А за их спинами, метрах в тридцати позади, неровной, но плотной цепочкой шли другие — очень одинаковые, в темных накидках. И, если глаза не врали на таком расстоянии, то ладони этих вторых очень знакомым жестом касались предплечий.

Знаки?!

Эти, позади, вельхо?

Загоняют... добычу?

Да что же такое творится в этой столице?

И тут толпа добралась до нас...

Глава 5

А вот это уже интересно. Из-за поворота в переулок на нас робко смотрели две пары глаз на порядком замурзанных, но вполне узнаваемых лицах. Те самые подростки, из-за которых я ввязался в разборки с вельхо.

Шесть ледяных статуй, стеклянные глаза, рука с растопыренными пальцами, застывшая в попытке закрыться...

Так, не думать об этом! Не сейчас.

Сейчас решаем с этими мальчишками. Что им надо от нас? Оп-па... а похоже, не только им. На некотором расстоянии о мальчишек притаились еще трое. Уже постарше, если я вижу правильно.

Как интересно. Ну-ка, ну-ка...

— Допустим, нездешние. А кому это интересно?

Если честно, я собирался их послать. Причем далеко и однозначно. Не нравится мне такая комбинация — впереди вроде как несчастный ребенок с жалобными глазами, которому нужна помощь, а позади, за его спиной, пара-тройка мордоворотов. И хорошо, если дело обойдется только стандартным: "Купи кирпич, дяденька".

Пробовали, знаем...

Но Славка в очередной раз поломал мне планы.

— Погоди рычать, Макс. Чего нам скрывать-то? У нас все правильно. Приезжие мы, с товаром в столицу прибыли. А вы местные? Не подскажете, где тут такая улица — Жареная? Там должен быть постоялый двор тетушки... забыл... имя еще такое вкусное...

— Тетушки Лепешки?

— О, знаете? — обрадовался Славка. — Подскажете, куда ехать?

Пареньки переглянулись.

— Ну... можно.

— Это недалеко.

Конечно, недалеко! Отсюда ровно два переулка, план предместья мы наизусть зубрили. И Славка прекрасно знает и этот постоялый двор, и его хозяйку Летту по прозвищу Лепешка. Какого черта он вообще затеял этот разговор? К этой Летте мы не собирались, по крайней мере, сейчас, но к чему вообще засвечивать интерес одному из мест, которые худо-бедно могут пригодиться потом?

И засвечивать себя.

Сматываться отсюда надо, срочно, пока вельхо не заявились с подкреплением. Время уходит...

Мальчишки тем временем с запинкой, но довольно правильно обрисовали путь к искомому двору и замахали руками, указывая направление. Улучив момент, я как бы невзначай наклонился к напарнику:

— Слав, у них прикрытие. Это не просто "сиротки".

— Вижу, — еле слышно шепнул напарник. — Хочу убедиться...

В чем?!

— Ты повнимательней присмотрись. Или голова болит?

— Трепло, — но намек принял и, машинально прищурившись (и не надо вроде, а все равно тянет по привычке!) самую капельку тронул сферу. И опять оп-па! Три из пяти представших моим глазам человечьих сфер были плотнее обычных. И заметно ярче. Не вельхо, конечно, но магия определенно есть.

То есть с вероятностью 90 процентов перед нами "личинки".

Мило. Как говорил один мой знакомый: "И за шо нам такое счастье?!)

Личинку мага, то есть ребенка, наделенного даром, выявляют обычно еще лет в семь-восемь — способностей у него еще нет, а вот специальная аппаратура у вельхо, наоборот, есть. Родители такое счастье воспринимают по-разному, но им обычно платят компенсацию. В деревнях такое даже за счастье считают, в городах — смотрят по положению семьи. Кто побогаче — те счастья, как правило, не испытывают, но хоть не сопротивляются. А драконоверы и вовсе детей спрятать пытаются. И тут уж как повезет.

Выявленных моментально увозят в спецшколы, а там начинают пичкать теорией и упражнениями на самоконтроль. Примерно в это время приносится первый комплекс Клятв — ограничивающих обетов. Терхо рассказывал. Он, кстати, считал, что это правильно, потому что в тринадцать, когда приходит созревание, вместе с ним проявляется и магия, и неподготовленному вельхо трудно управиться с этим комплектом. Энергобаланс скачет, гормоны бушуют, магия "раскачивается, устраиваясь в теле поудобней", подростковые мозги восхищаются собственной крутостью и толкают на подвиги. Словом, если где-то в глуши при первой проверке случайно пропустили юного вельхо, а сейчас это проявилось, соседи побегут к властям наперегонки с родителями юного дарования — награда за обнаружение дара, конечно, довольно весома, но еще весомее то, что пробовать свои силы юное дарование обычно начинает прямо с родного двора. Ну, что способен вытворить неуравновешенный подросток, представляете? А с магией да без контроля? Он приложить может так, что потом весь Нойта-Вельхо не отколдует обратно. И не захочет. Сами, мол, виноваты, что скрыли. Раз в три-пять лет такое, правда, все равно случается, и вельхо широко об этом оповещают: вот, мол, смотрите, к чему приводит бесконтрольный дар!

Попасть под раздачу народу обычно не хочется, так что будущего мага (в этот период их называют "личинками") запихивают в школу вне зависимости от его желаний.

После явления собственно магии личинку впрягают в науку уже всерьез и нагружают, как стадо верблюдов. Будущий вельхо пашет по-черному, как мигрант на стройке (а наставник старательно следит, чтоб воспитанники не почувствовали себя "белыми людьми", и пинает почем зря). Так "личинка" "переходит от теории к практике" и начинает активно пополнять свою "копь" — личный запас Знаков.

В это время они, как правило, тоже не слишком стабильны. Даже живут не в селах-городах, а в специальных приютах в малонаселенной местности. Мол, если кто не выдержит трудностей учебы (подозреваю, что не только учебы) и сорвется, то магия его сферы, выплеснувшись в мир, зацепила как можно меньше жертв. Отпечатки, следы этого "выплеска", тут могут сохраняться не годами даже — столетиями...

Словом, понятно, почему встретив на пустынной ночной улице столицы двух личинок, я не слишком обрадовался? Ну кто всерьез захочет гулять с медведем или шаровой молнией?

В Тахко, конечно, я личинок не опасался, но там другое дело. Там народ успел целую систему безопасности выстроить... А тут?

Как они попали сюда, на ночную улицу? В смысле, почему они не в "приюте"? Сбежали? За попытку побега личинкам перепадало хуже, чем детдомовцам и уголовникам вместе взятым. Но желающие все равно находились...

И че им от нас надо?

Пока мы с моей больной головой изобретали способ это разузнать, Славка нас опередил:

— Парни, вы там не прячьтесь! Надо чего — сюда идите. А то напарник мой — подозрительный, нервный, еще за преступивших каких-нибудь со страху примет...

— Счас у кого-то еще голова заболит... — в пространство сказал я.

Пятерка заговорщиком тем временем воссоединилась и сейчас нервно перешептывалась, сверля нас подозрительными взглядами.

Мое терпение стремительно иссякало.

— А давайте мы уже поедем? — я старательно зевнул. — А вы продолжайте свои важные разговоры. К послезавтрему, как надумаете, как раз мы товар распродадим и до дому подаваться будем.

— Макс...

— Чего? Я хочу пристроить свою больную голову на подушку немножко раньше рассвета! А они, судя по всему, так болтать до утра и будут.

— Простите... — снова мяукнул один из пятерки. — Вы же торговцы, да?

— Они самые, парень! Что интересует: девичьи гребни или дамские перчатки из кожи? С раздельными пальцами?

Но это ноу-хау их не заинтересовало.

— Вы могли бы взять нас с собой? — предложил самый старший. — Мы заплатим.

Здрасте, приехали. Пока я подбирал слова, тинейджеры затараторили наперебой:

— Вы же теперь без попутчиков. А мы может за них...

— Мы в городе все знаем, поможем!

— Вас же меньше, чем в караване обычно, и будет не так заметно.

— Мы грузчиками работать можем!

— И посыльными... наверное...

— Только помогите нам выбраться из города, — совсем тихо закончил самый старший.

Отпад.

Нет, вдумайтесь и оцените иронию ситуации: пятеро подростков, из которых трое "личинок", решили спрятаться под крылом драконов, тайно пробравшихся в столицу, приняв их за обычных торговцев!

Личинок ищут. Этих двоих, из лужи, тоже, наверное. Что нас ищут — это само собой! Драконов ищут всегда!

А всю компанию? Да к бабке не ходи!

Кажется, я скоро открою ферму по разведению белопушистых полярных звериков. Слишком уж часто они являются, гады... и откормленные такие!

Стучаться в постоялый двор пришлось три раза. Первые два стука хозяева предпочли "не услышать". Видать, хороша обстановочка в столице! На третий стук хозяин, решился выглянуть — что показательно, со второго этажа, из-за ставни и без свечи. Правда, винить его было особо не за что. Фокусы буйных вельхо хоть кого достанут...

Уяснив, что перед ним не вельхо и даже не грабители, а всего-навсего торговцы, хозяин расцвел и развил бурную деятельность.

Через час, сытые, умытые и пристроившие свой груз под присмотр, мы получили комнату на семерых с нарами и матрасами во всю стену, и...

Ну да, на семерых.

Не бросать же этих грузчиков-посыльных-гидов и кем они там еще подряжались работать...

Какие из них грузчики, в их тринадцать-четырнадцать? Цыплятам на смех. Как и крестьянские дети, которыми они сдуру решили представиться.

Заснул я сразу, как только пристроил голову на набитом свежим сеном валике. Среди ночи мне показалось, что где-то неподалеку что-то тяжко бухнуло. Я приподнялся на локте, вслушиваясь в ночь. Но все было тихо.

Показалось?

Столица. Рык.

—

* * *

!!! Ну

* * *

*! Что вас

* * *

на

* * *

и

* * *

,

* * *

и еще

* * *

! И расплющило там!

— ...

—

* * *

*! Нет, ты скажи! Ты скажи! Что это за не

* * *

*ский

* * *

? Что у вас на плечах вместо головы,

* * *

? Вы им думали?!

— Это случайность...

В говорившего немедленно воткнулись несколько далеких от благодарности за участие в разговоре взглядов. Нет, он сказал правду, но кого она вообще интересует в такой момент? Тут уйти бы живым и желательно собой, а не кем-то рогато-копытным...

Но против ожидания, старина Рык (и почему его драконы до сих пор не сожрали? подчиненные их бы даже убивать на радостях не стали бы) орать перестал и прищурился:

— Ах, случайность, — прошипел он. — Ну излагай.

Сглотнув (Рык тихий отчего-то был страшней Рыка орущего раза в три), разговорчивый подчиненный принялся описывать вчерашнее происшествие.

— Мы зашли в один трактир...

— Во время патрулирования. Понятно. Наверное, порядок проверяли, да?

— Э-э... в общем, да. Мы просто...

— Я сказал дальше!

— Там был один вельхо. Пьяный. Сильно.

— И что, завидно стало?

— Нет, что вы, ваше... он просто изволил про вас говорить в осудительных выражениях.

— Про меня?!

— Про вельхо... Высших. И... — что "и", патрульный не смог бы сказать при всем желании. Еще тогда, в тот момент, ему стало страшно при взгляде на буяна. Мужчина-вельхо лет сорока, не светил Знаками и ничего не чаровал. Но то, как он смотрел куда-то в стену, в одну точку... то, как размеренно и негромко стучал кулаками о столешницу и цедил матерные характеристики членов Круга и Высших... чувствовалось в этом что-то такое, отчего патрульному резко захотелось оказаться далеко-далеко отсюда...

— И?

— Мы хотели его арестовать. Сказали, чтоб он шел с нами. Он не послушался.

И даже, кажется, не услышал, продолжая размеренно бить кулаками по жалобно скрипящему столу. Глиняная кружка, не выдержав постоянного сотрясения, свалилась со стола и расплескала по земляному полу что-то опьяняющее, кажется выморозку...

— Тогда старший патруля применил воззвание и активировал его Зароки...

Старший патруля полоснул злым взглядом, но тут же отвел глаза и снова уткнулся в пол.

— ...на послушание силам порядка. Они сработали. А он...

А он вскинулся. Схватился за грудь, где активировалась печать. И "посмотрел" на них. Так, что патрульные застыли где стояли. В светлых, точно выцветших от жгучего солнца глазах стыло такое отчаяние и такая ярость, что холодело сердце. А потом бледные, несмотря на массу выпитого, губы, искривились в гримасе бешенства.

— Ну уж нет, — выдохнул неизвестный вельхо. — Больше никогда, слышите? Никогда!

Его лицо исказилось от боли, но мужчина не сделал даже попытки встать и подчиниться команде, как сейчас наверняка зло и требовательно призывали Зароки. Каждый из вельхо хоть раз в жизни проверял свои печати на прочность, и патрульные знали, как сейчас приходилось неизвестному. Жгучая боль начинается в груди и расползается по нервам, тяжело дышать и трудно держаться прямо...

"Да подчинись же ты! — хотелось крикнуть патрульному. — Не стоит... это того не стоит!"

Казалось, он услышал. Медленно, с усилием выпрямился... и улыбнулся зло и яростно.

— Будьте вы прокляты.

А потом он рванул рукава и наложил руки на четыре Знака разом. И они тут же набухли изнутри — не золотом, а чем-то буро-черным...

Патрульный, на свое счастье, что-то про такое слышал. Некоторые вельхо наносят себе один особенный Знак. Ис-Йер, последняя милость. Один, но разнесенный на четыре детали — так, чтобы одновременно прижать все его части случайно было невозможно. Его активировали, только если... если...

— Бежим!

Они успели выпихнуться в дверь чудом. Повалились на плохо метеную мостовую.

Дверь не захлопнули, не успели. Но она захлопнулась сама...

А потом за ней что-то гулко и страшно бухнуло. Трактир подпрыгнул. Его точно вспучило изнутри, из окон с ревом рванулось и тут же опало буро-оранжевое пламя. Дверь сорвало с петель и впечатало в бычарный сарай. Из проема плюнуло раскаленным воздухом и пеплом. Серым таким, горячим...

И все.

Когда они наконец отважились заглянуть туда — обвесившись всеми доступными щитами — внутри не было ни-че-го. Столы, бочки, что всегда стояли у дальней стены, массивные полки с выставкой дорогих стеклянных бутылей — все это сгорело дотла. Остался только пепел.

— Все. Мы больше ничего не делали, клянусь милостью Пяти! Он сам! Чтобы против Зароков... против Зароков...

— Вон.

Патрульные вымелись вне себя от счастья. Живы, целы, без рогов, копыт, без светящихся этих самых, как недавно старина Рык устроил парням из отдела искарей. Чего еще надо?

Рассказчика, самого молодого патрульного, трижды хлопнули по плечу и один раз с маху въехали по спине между лопатками — в порыве радости, конечно.

— Ну ты молодец! Прям вообще свезло! Пошли-ка выпьем! После такого стоит!

— Но...

— Не вздумай отказываться! Удачу не отметить — богов гневить! И того... помянуть бы парня надо. До времени к Пяти ушел, лишь бы без привязи этой остаться. Не жить свободно, так хоть умереть самому. Эх, жизнь наша...

Ушли. Боги, что же это такое? Нойта-вельхо напоминала горючее болото незадолго до грозы.

Ненависть буквально клокотала в рядовых вельхо. Выдумка Каирми ничего, конечно, не спасла — в стихийное бедствие никто не поверил. Молодежь бунтовала и упрекала Высших в огромных потерях, в уничтожении мирных горожан, в том, что вместе с мятежным городом те убили своих: Руку, личинок, преподавателей. Вельхо постарше и поопытней саботировали приказы, почти в открытую изыскивая возможности обойти Зароки.

Проклятая надпись на площади появлялась каждую ночь, Каирми бесился и обещал сделать из виновного чучело, когда поймает. Группа вельхо, посланная было на дежурство к Тахко, напилась и разнесла городской квартал, впоследствии обвинив жителей (догадались же, придурки!) в бунте. Горожане и так в последнее время ропщут на поборы и вымогательства. А тут еще эти дорвавшиеся до выпивки... Ведь Круг только и ищет предлога придавить недовольство. И не понимают они, как тогда полыхнет.

Так, что горючее болото покажется безобидной лужицей.

И вот. Еще и это. Если вельхо доходит до такого отчаяния, что готов на самоубийство, лишь бы избавиться от печати Зароков...

Как долго еще просуществует Нойта-вельхо?

Нет, не так.

Как долго еще просуществует мир?

Столица. Слава.

— И куда смотрят Пятеро? Воистину, лишь их попущением в людских сердцах может таиться столько жадности! Девятьсот!

— Действительно, уважаемый. Такая жадность в человеке может таиться только долготерпением богов! Ей-ей, Ульве когда-то покарает... может, и не вас, а одного моего знакомого таки за это самое! За какое? Вам видней! Триста, и ни монетой больше!

— Что?! Триста за лавку в столице, с настоящими стеклянными окнами! Восемьсот пятьдесят!

— Да побойтесь тех самых богов, уважаемый! Лавка в столице на улице "у дракона на выселках", покупатели редки, как у быка вымя, а вывеска? Вывеска не обновлялась уже пятерика три, не меньше! И за это восемьсот золотых?! Только из уважения к вашей старости, почтенный... триста восемьдесят!

— Разоритель! Грабитель!

— Это вы кого-то ищете, почтенный? Так гляньте в зеркало, там найдете разорителя...

Так, это надолго.

Славка поймал ошарашенный взгляд младшего "подкидыша", Шиту, и, подмигнув, пожал плечами. Ничего не поделаешь. Когда Макс торгуется, это всегда небыстро, зато как эффектно! В ход идут боги и их оппоненты (почему-то драконы), упоминания всех человеческих пороков и недостатков (причем каждый обязательно находил их в собеседнике!), взывание к жалости по отношению к голодным детям (которых не имелось, судя по всему, у обеих сторон). Над захудалой лавочкой гремели упреки в жадности и недальновидности, а навстречу громыхали сравнения оппонента начиная с банальных пауков и заканчивая каким-то экзотическим мыррышем с загребущими лапами.

Пресловутые ленточки во имя славы Ульве, которые было принято трогать во время торговли, спорщики сжимали с такой силой, точно мечтали накинуть на шею собеседника и затянуть покрепче.

Полгода назад Славка бы не стоял так спокойно. Он бы бледнел и краснел от немыслимой жадности напарника, дергал бы его за рукав, намекая не сквалыжничать. Славке, который отоваривался только в магазинах с заранее фиксированной ценой, было банально непонятно, как можно торговаться из-за мелочей. Деньги-то были. И те, что выдали в городе, и собственные, уже наторгованные, и неизменная Максова заначка в виде узелка с камушками, которые он упорно таскал с собой с момента обретения. Но деньги — это одно, а торговля — это другое. Это священный процесс, таинство которого посторонним не постигнуть. Ну не благословил Ульве, что поделать.

Макс вообще многому Славку научил. Например, этому умению с лету вписываться в любую обстановку. Слава в принципе неплохо сходился с людьми, но предпочитал общаться с теми, кто ему чем-то близок, интересен. Помощь — одно, а вот позволить близкое общение... Макс себе такой роскоши позволить не мог. Например, он в компанию возчиков и торговцев влился непринужденно и легко, в первый же вечер. Вечером посидел у костра, глотнул варенки, вместе со всеми поржал над своим неумением править упряжкой и боязнью быков: "Представь, друг, я их в первый раз близко увидел полгода назад! Страшней дракона показались!" Рассказал смешную историю про парня, купившего козу... "Кто такая коза? Ну представь себе тощего быка размером с большую собаку!"

И к концу дня был свой в доску. Недаром именно он заставил возчиков хоть груз им отдать, раз дальше ехать не хотят...

И попутчики их незваные, хоть именно Макс прозвал их подкидышами и нагрузил работой, ходят за ним хвостиком.

Теперь вот ему приспичило податься в местные "негоцианты". Мол, торговаться с хозяевами магазинов надоело. Ему — и надоело! Те уже не знают, куда от него прятаться. И многовато подозрений к приезжим... Короче, ему нужна опорная точка! И точка.

Ну, нельзя сказать, что столица этого не заслужила. Неприятный город.

Столица — всегда особый город. Это не только красота зданий и роскошь улиц и парков. Столица — это блеск и богатство, это знаменитости, которые ходят с тобой порой по одним площадям и магазинам. Столица — это яркая насыщенная жизнь, это место, где так часты праздники, а если их нет на улице, то не беда, просто найди дом или квартал, где он есть! Столица — это шум, свет магических (или не очень) огней и очень короткие ночи... Словом, красота. Только вот главный город страны жить просто, как все, не может. Столица притягивает не только лучших ученых, артистов и богачей — вслед за внешним блеском в любую столицу слетаются охотники до легких денег: авантюристы всех мастей, банальные преступники, мошенники.

Поэтому столичный город — это еще и свои особые правила. И опасность для тех, кто этих правил не знает.

И город этот Славке не нравился.

Нет, конечно, с улицами и чистотой тут было все в порядке. Как Славка наблюдал раньше, магия справлялась с проблемами загрязнения не хуже (а кое-где и получше) техники. И архитектура была вполне на уровне. Большинство двух-трехэтажных домов строилось из очень гладкого беловатого камня, а крыши делались из черепицы, цвет которой зависел от секторов. В их секторе крыши переливались зеленью, и сочетание белого и зеленого... Эффект был сокрушительным. Красота — до судорожного вздоха. Потому что дышать на некоторое время попросту забываешь.

Белизна стен, зелень садов и скверов, синее небо, мягкий просверк стекол. Особняки общей палитры не нарушали, лишь слегка разбавляя ее радугой цветных окон, серебром окрашенных труб, волшебством мозаик, ажурной чернотой кованых решеток.

Это был очень чистый и красивый город. Ну, по крайней мере, это предместье и пять-шесть прилегающих кварталов.

Только вот что-то все равно было не так.

Может быть, то, с какой стремительностью белые дома украшались все большим и большим количеством кованых решеток — на дверях и окнах, даже на новомодных тут балконах с каждым днем все гуще оседала чернота кованого чугуна. Может, то, как быстро и жадно в избалованной столице раскупали продовольствие, особенно то, что долго хранится. Максову дорогущую тушенку — пробная партия! — смели в первый же день и постоянно приходили выспрашивать, когда будут новые поставки. То, как, по словам одного травника, резко возросли доходы у людей его ремесла — больные почему-то почти перестали обращаться за исцелением к вельхо. То, как нежданно, в одно утро, у порядком удивленного торговца вдруг раскупили все лопаты? Он сначала смеялся над этим, рассказывая Максу, как понимающему человеку, что его инструменты никогда не пользовались таким спросом — тайники все копают, что ли? И вдруг прямо на глазах помрачнел и заторопился прочь. Видимо, копать свой собственный тайник? Или схрон.

А может, дело было в том, как жадно слушали любые сплетни, словно чего-то ожидая... или боясь? Боясь — и при этом почему-то не смея уезжать. Тень страха, неуловимая, но отчетливая, висела над городом и потихоньку становилась частью жизни...

Макс мрачнел и все с большей страстью окунался в свои торговые сражения. Теперь его соперникам приходилось уж совсем нелегко. А подкидыши и вовсе сидели как на вулкане, только и мечтая о том светлом миге, когда город останется позади.

Да, подкидыши...

Странноватая компания. Трое беглых личинок, причем похоже, что один из них из драконоверов, и два парня постарше, якобы подмастерья плотника и булочника, но Макс то и дело на них косился. Не те, мол, ухватки. Ну, не так уж он не прав. Если в плотника Славка еще с некоторым усилием готов был поверить — в конце концов, мастера бывают разные, и ученик такого "мастера" вполне мог иметь затравленные глаза и манеру чуть что сливаться со стенкой. Но осанка и вид пятого "подкидыша" не имели к пекарям никакого отношения! Вряд ли самозваный ученик булочника вообще знал, с какой стороны подходить к печке. Прямая спина, разворот плеч, мягкие шаги кота на охоте скорей вызывали в памяти воина десантника. Если тут, конечно, уже придумали десантников... Подросток притворяется, и остальные из этой компании его прикрывают. Все ли?

И вот что с ними делать?

Макс прав, связываться с кем бы то ни было со стороны очень рискованно. Прав и в том, что "подкидыши" принесли с собой дополнительные проблемы. Особенно скверно то, что при все этом чужаки еще и неискренни, и попробуй пойми, с какой стороны эти проблемы свалятся на голову...

И не выгонишь ведь их. Тут даже Максова паранойя замолкает и не настаивает. Жалеет. Признаваться в этом, кстати, не хочет — он, мол, кого-то жалеет? Он, Макс Воробей, рискует собой из-за каких-то посторонних чужаков? Нет-нет, это немыслимо, Славка ошибается! Книжек, мол, умных перечитал. Макс не какой-то там гуманист! Поэтому он изображает из себя очень загруженного торговца, который страшно рад даровой рабочей силе и обязательно загрузит "подкидышей" работой по полной, дайте только срок! Уж поверьте!

Славка "верит". Парни тоже.

И все-таки стоит попробовать разговорить их. Еще раз.

— ...ДРАКОНАМ!

— Остай?

— Я говорю, вы драконам их чешую продавать не пробовали, юноша? Нет? А у вас бы получилось. Итак, лавка ваша! За пятьсот монет! — старикан довольно улыбался. — Во славу Ульве!

— Во славу Ульве, — Макс, напротив, имел скорбный вид. Не получился торг, что ли? А Славка и не слышал, отвлекся...

А, нет! Скорбный взгляд был направлен на мешочек с монетами — напарник взирал на них так, как будто прощался с любимой бабушкой. Хотя... тоже нет. Судя по тому, что вырвалось у Макса тогда в подземелье, его настоящую бабушку можно было смело сбрасывать в змеиную яму Нойта-вельхо — именно там эта "достойная дама" почувствует себя дома. А обрети такая магию — и Нойта-вельхо ждет переворот.

Хозяин, впрочем, не дал Славке отвлечься еще раз — он добродушно хохотнул, вытягивая руку:

— Ну-ну, юноша! Вы и так отвоевали у меня тридцать монет. Больше не уступлю, даже если ваши шестеро детей и больная бабушка явятся сюда лично. Кстати, примете совет?

— Конечно! — Макс перестал излучать мировую скорбь и аккуратно опустил мешочек с половиной суммы торговцу на ладонь. Тот хмыкнул.

— Не перебарщивайте с деталями. Сколько там у вас на самом деле детей — один, два? Вот так бы и говорили. Это вызывает доверие. А шестеро — не по возрасту, юноша, не по возрасту.

Его грубоватые, чуть искривленные пальцы быстро пересчитывали высыпанные на стол деньги. Видимо, все было в порядке, потому что его ладонь быстро и точно легла на деревянную табличку, закрепленную на стене над местом хозяина — метку вельхо. Метка — своеобразный документ на владение. Она же охрана, она же показатель защиты от вельхо, она же при необходимости сигнал тревоги. Сейчас хозяин удалял из метки свое право владения, набирая только одному ему известный код.

Славка присмотрелся. Код выглядел интересно — не цифровой, а узорный. На метке был вырезан довольно прихотливый узор, напоминающий кельтские орнаменты, и, видимо, только хозяин знал, каких линий и в каком порядке нужно было коснуться.

Действо отдаленно напоминало наложение Знаков. Строилось по тому же принципу? Спросить бы Терхо... Но Терхо далеко. Неразумно было вельхо-отступнику соваться в столицу. Опасно. Впрочем, как и драконам. Как и драконоверам...

Кстати, не сегодня-завтра сюда как раз должны добраться драконоверы. Старшие Гнезда наотрез отказались отпускать свою надежду (особенно Макса) без прикрытия и консультантов. Драконоверы были привлечены как способные обе эти функции, а при желании еще и третью. Как туманно выразился почтенный Миусс Райккен Ирро, на сопровождение возлагается еще и миссия силового воздействия — при необходимости. Звучало разумно, но лично Славку не оставляла мысль, что адресата этого воздействия обозначено не было, и "при необходимости" сопровождение должно не только накостылять тем, кто покусится на драгоценного Снежного, но и самого Снежного скрутить, засунуть в мешок и срочно уволочь подальше от опасности. Кажется, Макс что-то такое тоже чуял, и на сменявших друг друга сопровождающих смотрел косо. А когда в драконоверьей эстафете вдруг наметился пропуск (уже под столицей в небольшом поселке община драконоверов слегла от какого-то морового поветрия почти в полном составе) не слишком расстроился. Договорились, что новое сопровождение найдет нас уже в самой столице.

А вельхо заболевших лечить отказались...

Якобы чересчур заняты.

Опять-таки показательно.

Метка благосклонно среагировала на усилия хозяина и приветливо мигнула зеленоватым отсветом.

— Ну, теперь вы.

— А не цапнет? — напарник опасливо тыкает в табличку вытащенной из кармана заколкой — образцом продукции номер 24.

Табличка остается равнодушна. То есть кислотой не плюется, синим дымом не исходит и в пасть с зубами по пять сантиметров каждый не оборачивается. Но когда осмелевший Макс подносит к ней ладонь, по табличке прокатывается какое-то предвкушающе-радужное мерцание. Ладонь отдергивается быстрей, чем кот от тапка. И табличка с Максом снова начинают свои переглядки.

Кажется, они нашли друг друга. Параноики несчастные.

К счастью, не все здесь обладают драконьим терпением. Продавец сдается первым.

— Ну, давайте позовем вельхо, — бывший хозяин лавки предлагает это явно неохотно. Связываться с вельхо здесь, в столице, стараются как можно реже. Показательно. — И переключат, и засвидетельствуют заодно...

Воробей птица гордая. И шуганая, так что ладонь Макса наконец воссоединяется с табличкой, запечатлевая на той неповторимый магический отпечаток. Это, кстати, та причина, по которой Славка был против покупки в столице домов, лавок и прочей недвижимости. Ему не хотелось оставлять здесь ничего такого, по чему их потом можно будет выследить.

Но Макс уперся.

Ну что ж. Придется им теперь быть поосторожней.

Искристое мерцание метки на миг становится яркой радугой, точно Макс трогает разом сотню крошечных разноцветных бабочек. Кажется, это не самый обычный отклик метки, потому что хозяин несколько озадаченно хмурится. Впрочем, оно быстро гаснет, а Макс уже тянет из мешка оплетенную лозой плоскую фляжку-бутылочку и вторую половину денег. Новый хозяин лавки воодушевлённо предлагает распить это сокровище за его замечательную покупку, которую построил, открыл и создал ей отличную репутацию.

Хм... Макс просто не оставил бывшему хозяину шансов. Отказываться пить за свой успех — это, по местным законам, самый что ни на есть верный способ прогневить богов. Почтенный бывший владелец со вздохом достает из-под прилавка небольшие стаканчики. Славка, присмотревшись к вдохновенной физиономии Макса, лезет в свой мешок — за лепешками и колбасой. Потому что одним тостом дело явно не обойдется, а пить без закуски Славка и сам не собирается, и напарнику не даст.

Фляжка отщелкивает крышку, в стаканчики булькает прозрачно-золотистое, на салфетке дожидается своего часа закуска. Почтенный бывший хозяин с интересом принюхивается к "жертвоприношению" и поглаживает мешочки с деньгами. Со стенок на все это неодобрительно шуршат клубки ниток и ленточек — остатки нераспроданного товара, проданного нам вместе с лавкой.

Боги получают свое приношение, хозяин охает, крякает, на несколько секунд замирает с раскрытым ртом.

— Крепкое...

— Это да. Ну, за то, чтоб нас и дальше не оставлял своей милостью бог удачи!

Хозяин вздыхает... и обреченно машет рукой:

— Лейте. Так и быть. Доро!

"Доро" — это, похоже, аналог русскому "Будем".

Ну, будем...

Не могу пошевелиться...

Я снова не могу пошевелиться. С тех пор, как драконы меня вылечили, самый большой страх — снова оказаться парализованным. Макс считает меня смелым. Это он просто не знает, как я боюсь за свою шею. Мой перелом позвоночника позволял хотя бы двигать руками — это самому умываться, есть, работать, в конце концов!

А если полный паралич? Когда все мертвое ниже шеи? Когда ты не можешь сам ни-че-го? Только смотреть в потолок и жалеть, что еще живой...

Мне часто это снится...

Почему я не могу пошевелиться? Даже руки, даже губы... что со мной? И почему надо мной опять каменный потолок в пятнах мха и плесени? Как в том проклятом подвале, где мы с Максом старались говорить, говорить, говорить. Чтобы не думать, что умираем.

Что происходит? Где я? Тот это подвал, или другой?

И... если я — здесь, то где Макс? Что случилось? Последнее, что я помню — это лавка, торговец, фляжка с самогоном. И... и все.

— М-макс! — я хриплю, кажется, только горлом, потому что губы не слушаются, потому что язык почти не шевелится...

— Замечательно! Наконец-то! Мы уже устали ждать, когда ты очнешься, оборотень, — в поле зрения вплывает чье-то лицо. Человек улыбается приветливо, машет мне рукой...

И я цепенею окончательно.

В прорези рукава мелькает золото. Знаки.

Вельхо.

Он не ждет моего ответа.

— Мои нетерпеливые коллеги хотели тебя поторопить, но я не дал! Пусть развлекаются со своим, а на тебя, оборотень, у меня большие планы... Как тебе чары?

Я не могу ответить. Язык, губы — все как под заморозкой у стоматолога. Чужое, неподвижное. Но магу и не нужен ответ. Он общается не как с собеседником, а как... с домашним котом, хомячком, кактусом. Это не общение, да и не может им быть. Для него существует на свете лишь один человек — он сам. А все остальные — просто декорация для того, чтобы утвердить его абсолютное превосходство.

— Оценил мой новый Знак? Неподвижность, невозможность двинуться? Почти полный паралич, при этом сохраняется деятельность практически всех внутренних органов и качество будущих ингредиентов не страдает!

Качество ингредиентов...

— Я, видишь ли, разрабатываю новые Знаки. Гордись, ты первый объект испытаний!

— ..ер...вый?

— Ну, видишь ли, здесь не горы, пригодного для опытов материала не найдешь. Драконов так редко удается отловить живыми. И пока мои изыскания были теоретическими... по большей части. Но думаю, с твоей помощью мне удастся раздобыть побольше материала.

С моей помощью?

Жуть этого предложения доходит не сразу. Я должен сдать ему новых драконов... на материал... на опыты... И он уверен, что я это сделаю. Просто потому, что он так сказал.

Да пошел он. Жгучая волна злости накатывает откуда-то изнутри, и кажется, сейчас я захлебнусь этим жаром...

— Не спеши с отказом, оборотень! — вельхо улыбается и улыбается, как заведенный, и от этой улыбки тянет жутью. — Ты же попробовал пока только один Знак. А у меня еще столько разработок! "Морилка". "Четыре боли". "Тысяча игл". "Белый взрыв". "Сердечный привет". "Ледяной глаз", "жгучая кровь", "темный морок", "внутреннее солнце", "пульсатор", "алый блик", "мечта зимы", "огонь-внутри", "лови дыхание", — его речь все ускоряется, глаза блестят. — Я так давно хотел их попробовать на настоящем драконе, а не на проекции! И если у меня не будет никого из этого вашего Гнезда, то мы с тобой будем испытывать это богатство долго... очень долго... ведь драконы живучи, даже в человеческом теле. А сойти с ума я тебе не дам, поверь... Слишком долго ждал этой встречи. Этой возможности.

Мне очень тяжело говорить. У этого сумасшедшего действительно качественный паралич. Но я пытаюсь:

— С такими планами... вы правда думаете... — слова царапают горло, голос хриплый и "плывущий", как у пьяного, — что я помогу вам... найти Гнездо? Своих?

Улыбка сумасшедшего становится снисходительной.

— Я не думаю. Я знаю. Потому что тебе удастся освободиться только тогда, когда у меня появятся новые объекты. Понимаешь?

Я понимаю. И про "освободиться" тоже.

Он придвигается поближе.

— Начнем с чего-нибудь простенького. "Грызун", например. И знаешь, что? — блеклые серые глаза предвкушающе сияют. — Подольше не соглашайся...

Он касается Знака.

Боль набрасывается зверем.

Знакомым зверем.

Мы уже встречались. Тогда, раньше, когда жизнь была расписана от укола до укола... Когти, зубы или иглы у него, мне все равно, мне просто больно. Очень. Я запрокидываю голову, и...

И на меня рушится вода.

Ледяная масса падает на голову и плечи, заливается в рот и нос. Кашляю, ничего не вижу... но двигаюсь! Могу двигаться! Сейчас...

И тут раздается голос, от которого рванувшееся в бросок тело невольно притормаживает:

— Слав, легче! Очнись!

— Макс?

— Нет, блин, господин градоправитель! Тише, а?

— Ты цел? Что тут...

Договорить не удается, судорожный кашель скручивает и дрожащий ком. Горло горит, попавшая вода никак не хочет со мной расстаться. Я мигаю, пытаясь сквозь слезы рассмотреть, куда нас все-таки занесло и где этот... автор Знаков, ищущий испытателей.

Первое, что вижу — это окна. Небольшие, потому что стекло дорогое, но окна! Знакомые, кстати... Значит, не подвал. Потом — напарника. Как раз к этому моменту кашель кое-как стихает, и я могу рассмотреть Воробья уже более-менее уверенно.

Макс выглядит не очень. Но это, к моему изрядному облегчению, не раны и не синяки. И следов веревок, кандалов и тому подобного тоже не видно. Дело куда проще.

Обмотанная полотенцем голова и зеленоватое лицо красноречиво повествует о страданиях напарника, понесенных в процессе битвы с зеленым змием. Следы битвы видны и на прилавке (прилавке?!), и под ним — крошки, пустая фляжка, нацарапанный угольком рисунок — фигура кого-то многолапого и головастого. В смысле, голов у чудища, на мой взгляд (все еще мутный) просматривалось больше, чем одна...

Но это и правда был реальный напарник и реальная лавка. Наша собственная, со вчерашнего дня. И никакого подвала и сумасшедшего вельхо с замашками психа-ученого из голливудских боевиков. На всякий случай пощупал ноги. Двигаются. Руки тоже. Последние, кстати, могли бы двигаться поменьше — трястись в смысле. Как у алкоголика. Стыдно, товарищ Зимин... Вам и вельхо не нужен — сами себя запугали до трясучки.

Кошмары уже снятся.

Я сердито сцепил пальцы вместе, унимая дрожь.

Макс глянул сочувственно:

— Эй, ты как?

— Кажется, у меня сменились кошмары...

Напарник глянул озадаченно, но прилипать с расспросами не стал. Есть в нем эта хорошая черта — не лезть с расспросами, пока не до них.

— На полотенце. И это... прости за воду — иначе никак не получалось тебя разбудить.

Меня опять пробило дрожью.

А если бы не разбудил?

— Ничего, — я с облегчением замотал голову в полотенце. — Печку бы затопить, холодновато.

— Ага. Надо бы спросить, где тут у него дрова или торф этот.

— У кого?

— Да вот же. Остай Биссе Навои, бывший хозяин,— напарник ткнул куда-то в угол, и вынырнув из-под полотенца, я с изумлением обнаружил тело торговца. Завернувшись в шубу, тело уютно похрапывало и знать ничего не желало о наших проблемах. Неудобно, наверное, на полу.

— А почему он домой не ушел? Что вообще вчера было? Я что-то... — Славка потер ожесточенно гудевшие виски. — Что-то плохо помню вчерашний вечер.

Макс поморщился.

— Даже и не знаю. Как хозяин плакал у тебя на плече и пытался вернуть нам деньги, уплаченные за лавку, помнишь?

— Нет. Вернуть деньги?!

— Ты все равно благородно отказался, не переживай.

— Отказался? Не помню... А почему я тогда еще живой? Твой хомяк должен был забодать меня насмерть.

— Рогов не отрастил! На фига нам проблемы с обиженными торговцами? Не кидай, да не кидаем будешь, — Макс беззаботно машет рукой и чуть не роняет полотенце.

— А с чего он вообще?

— Так ты ему доказал, что Нойта-вельхо, как паразитарное сообщество, имеет все шансы на скорую... хм, дезинфекцию. Мол, по всем социологическим законам, уровень напряжения в обществе критический, так что... А у него с вельхо терки какие-то были. Он и обрадовался, что их скоро того.

— Ага.

Конспирация рыдает горькими слезами, и к смерти от когтей и зубов Максова хомяка должна прибавиться погибель от лап заслуженного параноика Гнезда, Старшего Урху. Именно он инструктировал надежду Гнезда до отбытия. А надежда его нализалась с первым попавшимся типом до беспамятства и при этом неизвестно что выболтала. Да как я вообще?..

— А еще вы песню вместе пели. Местную. Ну, ту, что пели девочки из квартала Прачек. Эй, не пугайся так, приличный вариант вы пели, приличный! Я так понял, что она тут в тренде. О, наши травки, которые местный чай, — возрадовался напарник, разворошив мой мешок. — Мы вчера его курить пытались, я думал, не осталось. Я заварю, будешь?

Я молча смотрел на Макса.

— Ты чего?

— Мы... пытались курить? Чай?

— Хм... — Макс озадаченно поерошил волосы. — Ты же вроде меньше всех выпил. Мы с Навои всю фляжку уговорили, а ты один несчастный стаканчик цедил весь вечер, да и тот водой разбавлял. С чего тебя тогда так срубило? Что, реально ничего не помнишь?

Память колыхалась мутным туманом. Из него выплывало то испуганное лицо младшего подкидыша — а куда он делся, кстати? — то восторженные охи Навои по поводу "линейки товаров", то попытки Макса записать новый компромат на членов Нойта-вельхо прямо на прилавке — потому что "блокнот, зараза, уполз куда-то". Бабочка еще летала...

Бред.

— Какая бабочка? Лично я про нее ничего не помню.

— Не помню, вроде синяя. А откуда она взялась в конце зимы и куда делась...

— Поняяяятно. — Макс сунул мне второе, сухое, полотенце и присел рядом. — Ладно, давай вместе. Как в честь богов пили, помнишь?

— Твою самогонку? — меня передернуло. — Ее забудешь!

— Ага... Как вельхо ругали за все хорошее? Хозяин начал, ты продолжил.

— Что-то вроде. За то, что не лечат, хоть и клялись?

— О, вспомнил! С этого начали. А потом вы им много что припомнили, недаром я за запись компромата взялся. Информированный дед попался... вы потом еще собрались идти бить морды Ловчим.

— Зачем?!

— Ну, это он рвался, я так понял, что ты его останавливал...

— Да зачем?!

— Потому что только драконы стоят между этим миром и нашествием Змеев Горынычей — страшных чудищ с другого континента. А эти жадные твари драконов истребляют и тем самым подставляют всех под угрозу! Классная придумка, кстати — респект. Он как увидел, какой это кошмарик, — Макс безошибочно кивнул на рисунок многоголового монстрика на стенке, — так сразу возгорелся. Еле удержали. Если эта сплетня пойдет в народ, драконоловам придется кисло.

— Не только им...

— Ну вот. Потом наш подкидыш с чего-то психанул и свалил ночевать в гостиницу.

— О, это я помню! — обрадовался я. — Мы перепутали его с учеником булочника и потребовали плюшек. Ты какой-то классный рецепт вспомнил, домашний, и хотел плюшек прямо сейчас.

Макс вздохнул.

— Я их и сейчас хочу. Только с нашего "ученика булочника" проще получить ножом в бок, чем плюшку. Тебе не кажется? Ну ладно. Ну, а потом старик пожаловался на юное поколение и его безнравственность, ты согласился... Чтобы продемонстрировать эту самую безнравственность, вы и спели песенку прачек. Два раза приличный вариант, а один раз — ну, не очень. Осудили привычку курить — решили понять, что в ней все находят и скурили мешочек с чаем. Ну, попытались. Потом старик решил, что ты самый замечательный парень и ни капельки не безнравственный. Хотел отдать за тебя свою дочь, да вот беда — она замужем. Но может, ты подождешь, пока подрастет внучка? А ты в ответ обнимал его и обещал сделать магом. Только надо, мол, поискать подходящего дракона...

— ?! — слов у меня просто не было. Все, никакого алкоголя! Никогда! А самогон даже нюхать не собираюсь!

Макс вдруг расхохотался. Он смеялся по-детски заливисто и радостно, придерживая сползающее полотенце, смахивал с глаз проступающие слезы и хохотал. Так смеется малыш, увидав, как папа роняет себе на ногу молоток и теперь прыгает по всей лужайке с энергичными воплями.

Я хлопнул глазами.

— Черт, старик, видел бы ты свое лицо! Ты и правда поверил?

Он замолк.

— Прости, Слав. Отвлечься тебе точно надо было, вот я и... немножко увлекся.

Я молча швырнул в него мокрым полотенцем. Напарник увернулся. Нет, Макс — это Макс. С ним можно ругаться, можно валяться в одном сугробе, прячась от полоумного мага, можно злиться на него до зелени в глазах... но вот скука рядом с ним точно не грозит.

— Значит, ты все выдумал?

— Не все. Но про неприличную песню — точно. И про дракона. Не переживай, Слав, твоя паранойя прошла у моей хорошую школу. Даже под градусом военную тайну не выдашь. Мир?

— Мир. Что ж это все-таки была за бабочка?

— Давай сначала печку растопим? А бабочек и прочих поищем потом.

— И заварим чай... тот, что остался.

Столица. Макс.

Чай мы выпили. На еду посмотрели с одинаковым отвращением и пожертвовали явившимся "подкидышам" и проснувшемуся наконец торговцу. К сожалению, проснулся он как раз тогда, когда пятерка "подкидышей" принесла наш товар. Еще вчера, когда я, придурок, решил споить почтенного остая Навои (и с чего решил, что так лучше всего будет нейтрализовать его наблюдательность?), то убедился, насколько он все-таки... торговец. Новый товар притягивал его с неодолимой силой. Зря все-таки засветил перед ним булавку. Не отвяжется теперь.

Ну что. Приз мне за догадливость.

Старик ел глазами наши мешки с товаром больше, чем свои с золотыми монетками. И ни в какую не выпихивался из лавки, то напрашиваясь на угощение, то показывая, где тут что лежит и где что можно купить или нанять. Он даже с уборкой помогал!

Может, мне все-таки удалось бы собрать свои болящие мозги в кучку и таки изобрести повод выставить его из уже нашей лавки, но тут один из подкидышей, выносивший мусор, влетел обратно с побелевшим лицом:

— Вельхо!

— Твою мать!

Терпеть не могу тех, кто в критических ситуациях поминает мать — она-то тут при чем? Но тут оно само прыгнуло на язык.

Вельхо у нас на пороге!

А у нас...

Я оглядел лавку.

"Воззвание к богу удачи", плавно перешедшее в пьянку с песнями, обошлось несчастному строению недешево. Следы "битвы с зеленым змием" были видны повсюду. На полу — раскрытые тюки, вокруг — крошки и очистки, на столе — пустая фляжка, на стене — плод Славкиного приступа творчества, нацарапанный угольком рисунок Змея Горыныча. Рисовать напарник умел, ему даже самогон не особо помешал. И сейчас на стене молча скалился на зрителя не то дракономутант, не то Лернейская гидра, уже основательно повоевавшая с Гераклом и отрастившая в процессе дополнительные восемь голов и крылья...

Но это бы еще ладно. А вот на прилавке — записи. Набранный компромат... причем на русском! Кто-то — не будем показывать пальцами — феерический кретин.

Если вельхо увидят...

Хм.

Увидят — и что?

— Господин! — мелкого Шиту, так называемого ученика плотника, трясло. — Они уже тут... они...

— Марш во внутренние комнаты! — рыкнул Славка. — Ты товар пересчитал?

В глаза "ученика плотника" стал возвращаться разум.

— Я... я... нет.

— Вот и взял своего товарища — того, из булочников — и марш пересчитывать! И пока не пересчитываете вот это и это, не появляйтесь тут! Остальные где? Пусть топают в гостиницу, где остальные вещи, и сидят, пока не позовем!

"Это и это", переданные пареньку, были тюками с заколками и самыми мелкими пуговичками. Ну, это надолго. Молодец, напарник. Так, с этими разобрались. И с вельхо тоже разберемся.

— Где мой мешок? Там еще должна была остаться выпивка...

Я ожидал возмущения или непонимания, зачем мне в такой момент выпивка... но Славка только понимающе кивнул — и вытянул из скопища беспорядочно сваленных тюков и мешков мою прелесть. Так, обновим "выхлоп"...

— Хозяин!

Дверь распахнули пинком. Многообещающе.

-Хозяин, эй!

Я нырнул под прилавок...

Дару Ивен попадал в неприятности не чаще и не реже остальных. Но самому ему казалось, что именно на его бедную голову проблемы валятся куда гуще, чем на соседние. А все его двуименность. Дома два имени обеспечивали сыну городского Возвышенного должный почет. Но в столице просто имен было недостаточно. Для того, чтобы встречать в глазах окружающих привычное уважение, нужно было больше. Или три имени, или уровень магии повыше, или — чего Дару Ивену признавать не хотелось — характер потверже. С характером не повезло, как и с двумя именами вместо трех. Не повезло и с сильными покровителями. Поразмыслив, Дару нашел еще один способ привлечь к себе внимание девушек и обеспечить желанное уважение.

Золотые кружочки так легко меняются на все — на подарки для девушек, на угощение для товарищей. А проплатив кое-кому, можно было нанести на руки Знаки раньше, чем указывали Законы. И заменить свое имя в списке на неудачную командировку. И подглянуть в самый интересный для вельхо документ — "Юбки для женатиков", официально именуемый "Перечень юниц, для брака годных", который законно Дару мог бы получить лишь через семь лет. Без денег что за жизнь! А то, что выдавали Указом Нойта-вельхо на руки молодым магам — разве это деньги?

Так что молодой вельхо присмотрелся, подобрал себе пару магов в компанию и взял под крыло один из торговых кварталов. Заработок не законный, но и не запрещенный. Дару не наглел, как некоторые из коллег, не требовал с торговцев лишку и даже помогал своим "подопечным" — гонял крыс, мог продлить "долгочары", если срок заканчивался.

— Остай Биссе Навои! Что вы сегодня приготовили за... драконий зад!

Подзащитная лавка была разгромлена.

Неизвестные грабители не только украли половину товаров — зачем, во имя Живы, Ульве и всех присных, им ленты?!. Нет, этого им показалось мало. Больше половины полок-подвесок исчезло, несколько уцелевших ленточек сиротливо висели в петлях. На столе и под столом — мусор. Рыбьи кости, куриные кости... какие-то очистки... На полу неведомые разорители разбросали десятка три мешков — из одного, раскрытого, торчало несколько смятых лент. То есть товар украли, но не унесли? Бросили прямо тут? Но зачем?

— Дару Ивен...— сдавленным голосом проговорил один из коллег, — смотри!

На стене справа, в тени открывшейся двери, притаилось жуткое изображение дракона. Многоглавого! Хищные морды скалились с полированного дерева в ужасающей гримасе, напружиненные лапы, казалось, вот-вот бросят тело в яростный прыжок...

Драконоверы?! Драконоверы, много лет притворяющиеся мирной сектой, все-таки напали... а он еще не верил, что они на самом деле злобные твари...

...а потом он увидел, куда на самом деле показывал напарник. Дрожащая рука упиралась в исписанный какой-то гадостью прилавок. И из-под этого стола торчала чья-то нога... неподвижная.

— Это... Навои?

— Не знаю. Он мертвый?

— Я не...

— А...

— Тихо!

— Это не я!

Это правда был не напарник — голос был незнаком.

— А... а... — продолжил неизвестный голос, и нога, жутко застывшая за прилавком, дернулась. — А я г...грю! Го-во-рю, то есть. Что самогонка лучше! Вот выпей, и... а ты где?

Нога спряталась под стол, взамен из-под прилавка вынырнула лохматая голова:

— Я нашел! Ну где ты, а? Выпьем!

Это было уж слишком, и Дару схватился за Знаки:

— Стоять! Вельхо требует порядка!

Мутный взгляд незнакомца — теперь Дару видел, что это молодой парень, даже младше его самого! — отыскал магов и... стал сияющим:

— Вееееельхо! — радостно проговорил парень, выползая из-под прилавка. — Защитники наши! Выпьем за нашу удачу! За нового владельца лавки!

— Нового владельца?! — неприлично привизгнул совершенно сбитый с толку Дару. — Ты купил лавку почтенного Биссе Навои?

Хриплый придушенный стон чуть не заставил доблестных защитников во главе с Дару Ивеном испачкать форменные штаны — столько в этом стоне было неподдельного страдания.

— Во имя всех Пяти... — прохрипел неузнаваемый голос, — умоляю... воды!.. И заткнитесь!

Последняя фраза прозвучала раньше, чем присутствующие успели проникнуться сочувствием. Но прежде чем они успели проникнуться уже негодованием, с другой стороны прилавка выползло растрепанное и неузнаваемое нечто, в котором Дару только с помощью распознавающего амулета смог узнать владельца лавки. Далеко не почтенный в этот момент остай Биссе Навои мутно обозрел лавку и узрел валяющуюся на полу бутылку. С невнятным воплем страдалец рванулся вперед, сцапал добычу и влил жидкость в рот, даже не принюхиваясь.

— О! Выпьем! — поддержал парень.

"Больница для умоскорбящих", — промелькнуло в голове у злосчастного Дару. Что-то во всем этом было странно знакомое, но что — вспомнить никак не удавалось. Еще немного, и он тоже станет пациентом. Особенно когда третье тело, не замеченное вовремя, подняло голову и пробормотало:

— Первых — в скит!

Куда? Что? Неизвестно, чем бы дело обернулось дальше, но оба "скорбящих", хлебнув своего зелья, на глазах ожили и завертели головами.

— Дару Ивен! — расплылся в улыбке хозяин лавки — бывший или все-таки настоящий?

— Гости! Маги! — возрадовался второй. — Вы же выпьете за наше процветание?

А третий повторил свою странную фразу:

— Первым — в скит. Полцены...

Славка

Короче, вельхо ушли в полном восторге. Сначала мы их напугали... реально напугали, молодым вельхо запрещено пить, так что они даже не поняли сначала, что мы им показывали... Потом напоили. Слегка, конечно, но как говорит Макс, нетренированным организмам и ложка пива за стакан водки идет. Если вспомнить, как меня вчера вырубило от половины стакана, то... поверим знающим!

Тем более, самогона тут явно не знали...

Ну а потом, когда вельхо уже поняли, что жизнь удалась, мир хорош, а мы — их лучшие друзья, Макс все-таки растолковал мою "загадочную" фразу — про скидки. И заодно, что это такое — скидки. И что вообще-то первым покупателям, да еще достойным вельхо, защитникам торговцев и ревнителям порядка, полагаются подарки....

И тогда вельхо уразумели, что мы не просто друзья, мы — самые достойные люди города. Да что там! Мы практически посланцы богов!

И за это тоже надо выпить...

Интересно, эта лавка не превратится в распивочную? Что-то у нас в ней второй день подряд одинаково заканчивается...

Три дня спустя.

Никогда не был суеверным, но готов согласиться с Максом, что лавка проклята.

Начать с того, что хозяин никуда не ушел. Как так получилось, не знаю, но утром мы проснулись в твердом убеждении, что деду можно дать приют. Из города ему не уехать, въезды-выезды пока перекрыты, комнатка на втором этаже у нас найдется... а если надо, то он нам за приют заплатит... или отработает — товар-то он теперь знает.

Макс выслушал все это не возражая. А вечером буркнул, что после разговоров дела с нашими подкидышами лично ему, Максу, резко расхотелось остая Навои отпускать. По крайней мере, пока.

Да и советом дед может помочь при случае.

Но это еще полбеды. Подкидыши по-прежнему у нас. Ведут себя тихо, помогли с уборкой, сортировкой товара и так далее, но головной боли добавили. Вельхо теперь к нам ходят постоянно, наши "защитники" сработали не хуже телерекламы, покупатели валят валом... и прятать от них личинок — то еще веселье. Я уже не вспоминаю, что от вельхо прятать надо и нас-драконов. Но мы-то ладно, а вот если кому-то из соседей бросится в глаза, что у нас пять прислужников, а в лавке почему-то не показывается ни один...

Третье. Куда-то пропали связники-драконоверы. Они же обещали нас догнать в городе... связать со своими, помочь освоиться и вообще. И до сих пор нет. Шестой день просрочки. Без их помощи все сильно усложнится...

Единственное утешение напарника — покупатели толкутся с утра до вечера, настойчиво выспрашивая, откуда такие сокровища...

Еще день спустя.

Прибыли драконоверы. Эпически.

Интересно, тут существует обряд изгнания нечистой силы? Потому что нечистая сила точно есть.

Я в нее верю. С сегодняшнего утра. Утро для нас началось в четыре пополуночи, когда я проснулся от дыма. Пожар!

Вскочил... и дым — горьковато-дурманно-обволакивающий — намертво забил мне носоглотку. Я тут же рухнул обратно.

Очнулся... не знаю от чего. Может, от рухнувшей мне на голову тонны воды. Может, от эпического мата, которым мой напарник крыл кого-то за дурость и отравительские наклонности! Почему, мол, эти... мат-перемат... если они так не верят в возможности дра... то есть своих дорогих друзей, попросту не подошли и не спросили?! Не пришлось бы устраивать весь этот... мат-мат-мат-и-мат...

— Рушишь конспирацию...

— Славка! — напарник облегченно выдохнул. — Живой, соображаешь? Ну, верующие...

— Договаривались же... ругаться по-местному. Кого ты так?

— Верующих! В силу отравляющих веществ!

Оказывается, драконоверы-связники, явившись наконец-то в город, не нашли нас в условленной гостинице и очень встревожились за нашу судьбу. Порасспросив кое-кого, драконоверы довольно быстро вышли на наш след, отыскали лавку... Но там целый день толклись вельхо — то входили, то выходили. Связники не решились войти. Но заподозрили самое логичное, с их точки зрения — что вельхо удалось взять нас под контроль и устроить засаду...

На кого засаду и почему держать драконов здесь, а не под семью замками-чарами в своих подземельях, связники не подумали. Но надо отдать им должное — нас не бросили, а попытались спасти.

Поэтому ночью пробрались в дом и засыпали в жаровни ядовитую смесь — снотворные травы быстрого действия. А когда все отрубились, драконоверы просто выкрали нужных.

Милая история. Особенно если учесть, что смесь опасная. Не рассчитаешь концентрацию — можно и убить... или убиться.

Макс поэтому и ругался — я очнулся не сразу. Перестал только когда один из драконоверов, самый тихий и молчаливый, рухнул в обморок. Он, оказывается, ранен был. Неаккуратно они через пост вельхо прошли. Еще и перевязывать пришлось.

Как они всех будили и извинялись, отдельная история.

И стало в нашем теремке еще на четверых больше...

Макс

Наверное, предполагалось, что ткань эффектно взовьется в воздух, открывая спрятанный под ней предмет во всем его блеске. Но местная ткань была с характером и легкости синтетики не проявлять не пожелала. Так что со стола она не спорхнула, а лениво сползла, напоследок злобно зацепившись за что-то выступающее из объекта нашего внимания — и чуть не сбив этот самый объект нафиг.

— Ну, как?

Повисла пауза. Я пытался найти в Славкином изделии что-то знакомое, а наша разнохарактерная команда — понять, за какими драконами это вообще может быть нужно.

Оно было металлическое. Металл — что-то между серебром и оловом, светлый такой. У него была ручка — примерно как у древней кофемолки. Кроме ручки, я, пожалуй, мог более-менее уверенно опознать винты и раструб. Типа граммофонной трубы, но раструб торчал вверх, а не вбок.

Больше всего творение Славкиных рук напоминало инопланетное оружие типа бластер, только без кнопок и наворотов... или его прадедушку. Хм. Славка ж у нас пацифист был?

— Круто, — наконец-то смог выговорить я. — А что это?

Со лица напарника сползла улыбка.

— Мясорубка.

— Ага, — я тайком выдохнул и потыкал в изделие пальцем. Команда попятилась, стараясь делать это максимально незаметно. Видимо ни название, ни внешний вид будущего товара не внушали им доверия. — А почему она... такая?

— А какая она быть должна?

Ну, если так ставится вопрос... Я покопался в памяти. Мама, насколько я помню, никакими мясорубками не пользовалась — покупала готовый фарш, индюшачий якобы, из самых дешевых. Так называемая бабушка до кухни не снисходила, мы с дедом питались бутербродами, тостами и полуфабрикатами. А в детдоме было серое электрочудовище, которым старшаки вечно пугали малявок — мол, не одного воспитанника по ночам сюда тянуло.... А потом они не возвращались, потому что серый ужас затягивал их в свои глубины и перемалывал на колбасу! Находились такие, что верили...

Что за бред в голову лезет?

Я постарался встряхнуться — ночь была бессонной, и мысли в голове не летали привычными белочками (и нечего ржать, не в том смысле!), а лениво ворочались с боку на бог. Как сонные слоны. Или драконы...

Значит, мясорубка.

— М-м... Электрическая?

Команда попятилась еще дальше. Смысла они явно не уловили, как всегда, когда языковой феномен не мог найти местного синонима, но раз уж начали пугаться...

— А электростанцию в комплекте продавать собираешься? — вздохнул напарник.

— Тупанул...— признал я самокритично, с интересом рассматривая технического монстрика. В принципе, ничего так. Не хватает местных украшательств — узорчиков там, чеканки, клейма мастера, здесь это любили. Но в общем и целом...

— А как работает?

Напарник подтолкнул две миски — одну пустую, одну с красноватыми некрупными кусками говядины.

— Пробуй.

— А как это закрепить?

Идея с технотоварами возникла не от хорошей жизни.

Наша лавочка слишком быстро набрала популярность. Несмотря на нервную обстановку в городе (а может, как раз из-за нее) балованные столичные жители "скушали" новинки очень быстро — и запросили еще.

Пуговицы эти, которые скоро мне начнут в кошмарах сниться, например. Нет слов, вещь нужная и красивая, кто спорит, но меру ж надо знать! А местные в желании покрасоваться лепят их куда надо и не надо. Вы когда-нибудь видели штаны с пуговицами на коленях? Ага, а теперь представьте, что в прорезях рубахи и полушубка тоже сплошь пуговицы! Причем часто разные наборы вместе! С левой стороны, например, кругленькие серебряные с вытравленными голубыми незабудками, а с правой — черненые с крохотными змейками? И человек серьезно при этом считает, что оделся модно и красиво...

Что поделаешь, свихнутые на моде есть в любом мире! У нас таких куда больше. Вспомнить хотя бы те штаны-подгузники — и сразу местные пуговичники покажутся вполне себе здравомыслящими.

Впрочем, пуговицы от нас уже не зависят. Право чеканить новинку перекупили ювелиры, литейщики, резчики по дереву и почему-то вельхо. Эти змеи быстро додумались до разборных пуговичек и возможности что-то туда упрятать, так что вручили нам стандартный откуп и милый такой вопрос: мол, а не желаем мы пожертвовать оплату на нужды доблестных служителей Нойта-вельхо?

Не желали. Но треть пришлось-таки отдать. У, жабы жадные!

Так вот, пуговицы улетели со скоростью просто космической. Столица! Гребни, сеточки для волос, налобные подвески и другой товар уходил влет. На часы мы назначили цену совершенно грабительскую — но через две десяткиих тоже не осталось.

А с новыми поступлениями пока было не радужно. Городок Тахко от столицы был недалеко, караванов с товаром за нами отправили несколько, про запас. Но ты поди доберись до них теперь! Столица бурлила, Круг Нойта-вельхо благоразумно прикрыл город, выставив посты... и заблокировав, соответственно, поставки. Вроде как ненадолго, но тянется это "ненадолго" вторую неделю.

Вот и осталась у нас одна местная мелочевка, которую мы набрали, чтоб новинки слишком в глаза не бросались. А то Нойта-вельхо активно интересуется мастерами-новаторами. Слишком активно...

А местные драконоверы нас не то чтоб подвели, но... С ними особая история. Драконоверы — они вообще особенные. Но эти... Связники наши, хоть и с опозданием, но до назначенного места все ж добрались и связь с местными верующими наладили. И застряли. Здешняя община одна из самых крупных, но проживание в столице, рядом с "лучшими врагами", наложило свой отпечаток. Здешние верующие в драконов были ОСТОРОЖНЫ. Ага, вот так, с большой буквы. С одной стороны, они жутко конспирируются и мы с ними прям родные братья — по паранойе, само собой.Славка как посмотрел на наш разговор с их засланцем, так даже влезать не стал. Послушал-послушал, потом рукой махнул и высказался, что, мол, теперь понимает, что для некоторых "паранойя даже не образ жизни, для них паранойя — высокое искусство".С другой стороны, я теперь понимаю, почему их лисами зовут. Замысловатые они чересчур, с хитромудрыми приемчиками, льстивыми разговорами и всегда приветливыми улыбочками, "а-ля менеджер по продажам". Но с очень жёстким разделением на своих и чужих.

И для них мы как раз были чужими.

Поверить на слово, что два тощих юнца — драконы? Три раза "ха"! Да, даже если известие прошло от их собратьев по вере. Собратья тоже люди, их можно обмануть, купить или запугать. Да, даже если можем показать замораживание воды или притягивание золота. Вельхо тоже могут многое продемонстрировать, чтоб устроить подставу давним врагам. Да, представьте, жизнь такая — факты нуждаются в подтверждении.

Как подтвердить?

Убедительно.

Мол, как хотите, так и убеждайте. Но в драконов лучше не превращаться. Против всех вельхо в этой распрокля...то есть благословенной столице не вытянет даже легендарный дракон Марье Большое Крыло.

И на том спасибо! Превращаться здесь меня не тянуло. Да и Славка плешь проел осторожностью и неиспользованием магии в незащищенных местах — Старшие говорили... Старшие предупреждали... Я уж не знаю, кто из нас параноик! Но фиг с ним, с превращением — делать-то что? Наши товары кончаются, новые будут хрен знает когда — то есть когда Нойта-вельхо стукнет по темечку и они соизволят отменить блокаду собственной столицы. А настроения в городе этому точно не поспособствуют: уже были случаи драк магов между собой, а слухи о нападениях на вельхо горожан только множатся. Наши покупатели — те, что из вельхо — недаром приходят только парами-тройками. И на "неблагодарных горожан" ругаются.

Ну, кто тут неблагодарный, еще вопрос, но речь не об этом.

В лавке из товара скоро останутся только стены. И на фоне пустых стен мы с напарником будем смотреться вдвое подозрительнее. А у нас до основной цели — еще как до Луны пешком. Ну, познакомились мы с вельхо, молодцы. Ну, снижали "нашим доблестным защитникам" цену на товар, ну, дарили кое-кому (поперспективнее) разные мелочи, ну с парой-тройкой магов (помоложе и попроще) я даже в кабаке над варенкой зависал. Ну так и что? Где находится тот зал и тот алтарь, что нужны для поиска моей кувшинки просто так не спросишь. Нужно время. И нужен универсальный смазочный материал... Деньги нужны, деньги. Причем законные и неподозрительные.

Мы пошевелили мозгами и вышли к драконоверам с новым предложение — совместно заработать. Сначала эти драконо-неверы (а как их еще звать, раз в нас не верят?) малость прифигели, потом, просчитав выгоду, включились в работу. С нас — идеи и по возможности образец, с них — мастера и материал. Нам — продажу (не все, процентов сорок), им — пятьдесят процентов и через пять десяток право торговать тем же.

Как вам сотрудничество? Вот и я о том же!

Грабеж средь бела дня!

Но пока вариантов нет. Местные мастера те еще шустрякигонористые, для них обвести вокруг пальца "наглого провинциала" — святое дело, угодное всем богам, а главное — личной жабе. Связываться с такими себе дороже. Это во-первых. Во-вторых, не стоит светиться перед магами и в особенности — перед их желтокожими "друзьями". Пусть ниточки новых изобретений тянутся к кому-нибудь другому, а не к скромным продавцам модного барахла. А у драконо-неверов связи. И если какая-то новинка всплывет не у нас, а где-то на севере или придет с Архипелага, пусть вельхо там изобретателя и поищет. На севере куча обособленных общин, да еще и кочевых, Архипелаг — часть черте-когда затонувшего материка, и половина тамошних островитян живет тем, что ныряет на глубину, добывая артефакты минувшей эпохи. Там полно авантюристов и бродяг, маги нехило развлекутся, разыскивая неведомых мастеров...

Так и порешили.

И сели выдумывать новинки.

Не такое уж простое дело, кстати. Ноутбук мой сгинул где-то в горах, так что всех подсказок — только память. А местные инструменты... А местные материалы! Это вам не драконья пещера, тут все если не с нуля начинать, то где-то близко.

Славка предложил счеты, слегка переделав их под эту странную пятерично-десятичную систему. Я, вспомнив про мучения с одеждой (пуговицы-то теперь есть, а вида все равно никакого!) и сундуками — нарисовал мастеру шкаф и вешалку. Казалось бы, простая вещь, но тут до сих пор до нее не додумались. До сих пор сундуки и гвозди в ходу. А кто побогаче, к вельхо бегут, "вложения" оформлять. Кстати, вешалки — громадная подлянка магам, которые втридорога дерут за свои "вложения". А их, в отличие от вешалок, все время надо обновлять. И вещи там хранятся далеко не в таком порядке, и доставать сложней. Тут шкаф открыл, шмотку вытащил, надел. А вложение каждый раз надо целиком разворачивать, чтобы нужную вещь взять. Потом сворачивать. А каждая развертка — минус единичка зарядки. Пятьдесят-сто разверток — нужна перезарядка, опять вельхо приглашать. Да одна нервная девчонка, собираясь на свидание, шкаф перевернет сто пятьдесят раз, потому что "ей нечего надеть", а выглядеть хочется на все сто. Представляете, как быстро расходуется заряд и какие денежки заколачивают вельхо?

А сейчас, когда народ кипит "возмущенным разумом", вешалки купят хотя бы просто из принципа, чтоб "обнаглевшим магам" не платить. А потом поймут, что это дешевле и удобнее...

Славка предложил спички. Я — зажигалку. Славка — мясорубку. Я утюг. Не электрический, конечно... прадедовский, с угольками насыпными. Конечно, можно было бы с магами попробовать контакт — утюг, с встроенным амулетом питания, утюг, который не надо греть, должен стоить недешево. Только контачить с этими хищными жабозмеями вредно для здоровья. Сунешься — останешься без денег в лучшем случае. А в худшем — поедешь обживать те самые Подвалы, о которых даже мороженый Вида вспоминает скривившись.

Вот, образцы лепим... и проверяем.

Кусок мяса звучно шлепнулся в серебристое жерло будущего товара. И? Если у этого аппарата есть ручка, предполагается, что ее надо крутить? Я попробовал. Мясо чуть не выпрыгнуло обратно. По крайней мере, мне так показалось — кусок этак лениво пошевелился, словно собрался отрастить тентакли.

— В другую сторону! — подсказал Славка.

Я завертел ручку. Мясо недовольно чавкнуло и втянулось под винт, на прощанье брызнув самому любопытному из команды в лицо мясным соком. Еще один поворот. Наточенные ножи бодро скрипнули, и через металлическую сетку в миску поползли первые красные змейки.

Команда шарахнулась еще раз. Но уже недалеко. Интересно же.

— Это колдовство? — заинтересовался младший.

— Оно живое? Живые?

— Да откуда? Неживые они. Оно...

— Неживое — и ползет?

— Колдовство! — авторитетно заявил младший.

— Это мясо! Просто молотое.

— Какое?

— А зачем?

— Попробуешь котлеты — поймешь! — наставительно выдал я, пихая следующий кусок. — И убери руки от продукта! Помоешь — потом хватайся!

Эх, сюда бы бабушку! Были бы у нас и пельмени, и чебуреки, и...

Парни провожали взглядом каждый кусочек. Ученик "пекаря" — явно сожалеющим взглядом: и с чего это хозяевам вздумалось портить такое замечательное мясо. Остальные — с предвкушением. Если сказали "попробуешь", значит, это можно будет съесть? А от чего наша разношерстная компания никогда не отказывалась — это поесть. Тем более, что-то новое и незнакомое. Тушенку они уже пробовали и остались в убеждении, что на севере знают, как вкусно покушать!

— А она только мясо молотит?

— Мелет. Нет, можно сунуть все, что хочешь, только не твердое... и не пальцы!

— Ой!

— Вот то-то. Лук почисть.

— А еще что-то почистить надо?

— А можно покрутить?

Я еще раз поглядел на мясорубку. Ну, фарш она по крайней мере, по крайней мере, вполне приличный выдает. Я, пока зажигалку мастерил, проклял все на свете. Во-первых, пока искал подходящий металл, во-вторых, пока пытался понять, чем заменить в фитиле вату, в-третьих, чем ее заправлять. Бензина тут нет. Нефть, может, и есть, драконов надо спросить, а бензина нет! И нефтеперерабатывающий завод я строить не буду!

Одна задача тянула за собой другую, и от этого реально пухла голова. Зажигалка — это металл, металл — это кузнецы, а потом ювелиры. Заправка-спирт-самогонный аппарат-стеклянные трубки-стеклодувы... Фитиль для зажигалки чуть не добил. Сначала — розыск нужных нитей у ткачей, потом мучения с пропиткой будущего фитиля! Для пропитки нужны хотя бы бура и соль, а значит — срочный поиск местного аналога химиков.

Как вспомню, так вздрогну.

Во-первых, химики-"кеймисти" водятся не в школах-университетах, а в квартале кожевников. Кто бы мог подумать... дикие люди! Специалиста-химика в ремесленный квартал запихнуть! Во-вторых, атмосфера у специалиста в кабинетике царила истинно химическая — дымность и пахучесть можно было измерять ненаучными, но точными единицами: "хоть-топор-вешай". На пару миллитопориков в кубическом сантиметре запашок потянул бы.

А незабываемые полтора часа, когда я пытался втолковать мастеру "кеймисти", что такое "бура", и это при том, что я сам не очень знаю, откуда ее берут и каковы ее свойства по "старой и новой росписям"!

Я пытаюсь узнать, что за росписи, и получаю клеймо неуча, ибо, по мнению мастера, все истинно ученые люди должны знать "Роспись элементов бытия", раз уж отменили "Первоосновы". Ладно, я согласен считаться неучем, только найдите мне буру! А что за "Первоосновы" такие, может, мой уважаемый собеседник согласится мне показать, и мы сообща найдем там... Нет? А почему?

И почему это мой драгоценный "кеймисти" меняется в лице и готов удрать от меня вместе со своими бесценными элементами? Нет, я не из надзора! А что, мне туда обратиться? Почему издеваюсь? Почему провокация, я же не порох прошу? Эй, в обморок-то зачем?!

Оказалось, не "зачем", а "почему".

Старичок-химик, несмотря на свое нездоровое для жизни занятие, был из долгожителей. И еще помнил, как его дед дрожащими руками прятал книги в одинаковых обложках — те самые "Первоосновы". Когда-то самые обычные учебники и таблицы, этакий учебный фонд, "банк знаний" по разным предметам... составленный, между прочим, драконами. Книги содержали действительно основы разных наук, а уже дальше можно было избрать специализацию и продолжить обучение. Впрочем, это дела давние и большинством людей уже забытые. Большинством, да не всеми — лет сто назад сохранившиеся "Первоосновы" массово изымались из уцелевших семейных библиотек — мол, как это, "кровавые твари" учили людей? Это бред и выдумки! Изъять, уничтожить и забыть! Учебники? Ну, будут вам учебники. Новые. Потом.

А лет семьдесят тому назад за хранение уцелевших книг стали изымать уже людей... как пособников драконоверам и вообще нехороших типов, нарушающих Уложения. Старичок пережил уже не одну проверку его библиотеки и принял меня за очередного жаждущего отловить запретное. Извинялся потом, но до конца так и не поверил, даже когда я, получив-таки свою буру, расплатился и ушел. И даже заказал старичку эту самую "Роспись элементов бытия" — примитивный учебник химии, уже "правильный", без всякого упоминания о драконах...

На будущее.

Побережем нервы напарника. Стоит только представить, как уже Славка будет объяснять старичку-"кеймисти" про серу, парафин и бертолетовую соль — то, что для спичек потребуется. Прямо уже заранее нескучно делается. Дедок же не переживет! Познакомить бы его с нашей бабушкой, эх. Бабушка наша кому угодно на пользу пойдет... ну, кроме Эркки, конечно. Зря она, кстати, сама с этим поганцем отправилась разговаривать. Нет, я ее понимаю, у меня тоже кулаки чесались, но зачем одна-то? А если бы он ее убил? Ведь пытался же.

Короче, я о чем? О том, что недооценил я, как выражается Славка, "сложности производственного процесса в условиях позднего средневековья"! Тут, пока простую зажигалку смастрячишь, семь потов сходит!

А вдобавок еще выясняется, что единственная альтернатива бензину — спирт, а сахар тут дико дорогой, и себестоимость изделия тут же подлетает выше дракона над радугой...

Сумасшедший дом!

Спас проект "Зажигалка" Славка. В бездонной памяти моего напарника, как ни странно, хранился рецепт самогона, который можно было гнать без сахара. Где и как мой практически непьющий побратим его постиг, осталось загадкой, но после очередных мучений со стеклодувом я наконец получил вожделенное топливо.

А ведь, казалось бы, я выбрал простую вещь! Удобную, полезную, но простую. Хорошо, что мне не надо, как разным "попаданцам", обогащать жизнь общества танком или автоматом Калашникова...

Город Тахко

Ирина Архиповна.

Танк! Ей точно нужен танк. Родная "тридцатьчетверочка" хотя бы. Залезть в него, закрыть люк и наконец выспаться. А еще лучше — подводная лодка. И чтобы сразу под воду метров на тридцать...

Ирина Архиповна отняла от лица прижатые ладони и невесело усмехнулась.

Далеко сейчас танки... и подушка, которую она каждое лето набивала ароматными травами для хорошего сна. И вообще — дом.

Впрочем, она бы и на местной подушечке неплохо прикемарила бы минуток на шестьсот. И можно даже без особой тишины. Да и без подушки обошлась бы!

Только кто ж даст?

Время-время-время. Его всегда не хватает...

— Ирина Архиповна, там купцы поругались, — Малья, бывшая "веселая прачка", а теперь помощница, смотрела виновато. — Чуть не подрались...

— И?

— Ну, они из-за вязания поругались! Их трое, и все хотят шали, перчатки и эти... напульсники. А их не хватает!

— Почему, девочки же выполнили заказ?

— Они больше хотят! Говорят, что готовы переплатить, если заказ расширят за счет конкурента. Я не смогла успокоить.

— Понятно. У нас ведь было и что-то сверх плана? Выдай им то, что заказано. А сверхплановое распредели поровну. Покажи им кое-что из того, что Максим оставил "на всякий случай". И сообщи, что драки им не помогут — пусть лучше вспомнят о договоре про информацию.

Малья исчезла.

Итак, сейчас у нас совещание городского совета. С Видой надо отдельно поговорить. Суицидальные склонности у парня вроде удалось пригасить, он ожил, каждую свободную минуту пропадает у драконов. Хорошо, что новые родственники Максима и Славы его не гоняют.

Кстати, насчет драконов. Сегодня, наконец, перестраховщики-вельхо во главе с Пало дали добро на постоянное использование стихийного туннеля в драконье Гнездо. Вскоре после отбытия мальчишек туннель "мигнул", маги чуть с ума не сошли. Сообщение запретили — а вдруг очередной сбой случится, когда в туннеле кто-то будет? Совершенно новое ведь явление, стихийно возникшее, никаких сведений о таких в справочниках и научных трудах людей найти не удалось! Может, у драконов что-то найдется. А пока проверяли, исследовали, просчитывали. Как именно туннель образовался, отважные исследователи все равно не разобрались, зато поняли, как его подпитывать, чтобы не было сбоев. И хорошо. Можно будет наконец пообщаться со Старшими, посмотреть, как разместили освобожденных драконят и так далее. От Славушки и Макса привет передать. Их названая сестра обещала показать "покой", в котором поселили мальчишек. Познакомить с приемной семьей.

И если все действительно пройдет хорошо, можно будет показать им Яночку. Очень просили. Снежный дракон... пока из всех горожан, которые попали под Максимкин "выброс", "снежность" полностью проявилась только у Яночки. Нужно время...

— Ирина Архиповна, — медальон на цепочке ожил и замерцал в такт голосу Пало, — я прочитал вашу роспись про школу...

— Проект школьного образования? Я ваш тоже. И остальные.

— Да-да. Ваш самый необычный. Думаете, магам действительно нужны все эти предметы? Наука о живых существах...

— Биология.

— Да, биология.

— Основы нужны.

— Ну хорошо. А история? Логика? Химия? Вы уверены, что это нужно магам?

— Людям, Пало. Это все нужно людям. Сами понимаете, все не может оставаться по-прежнему.

Медальон тихо прошуршал, пропуская вздох.

— Будет сложно.

— Будет...

Ничего. Ничего. Просто никому не будет, но хотя бы объем четырех-пяти классов у людей должен быть?

Знания не гарантия того, что человек будет думать, и порой "Ум, хорошо устроенный, лучше, чем ум, хорошо наполненный". Но только дурак не может оценить важности образования. По крайней мере, в Совете дураков нет...

И среди знакомых драконов тоже.

Будут еще и Снежные, и Зеленые. Зато потенциальных Земных драконов полно. Откормить только — и строй хоть подземные ходы, хоть укрепления.

Макс и Слава... сеанс связи только вечером. Вида настоял, чтобы связь из столицы осуществлялась только раз в сутки — в час вечерней зари, то есть в семь вечера. По весеннему времени это не заря, а, можно сказать, ночь, но именно к этому часу вельхо привязывают подзарядку систем и зарядных артефактов. Поэтому в семь вельхо, во-первых, сильно заняты, а во-вторых, перезарядка сама по себе так "фонит", что работу маленькой "связной шкатулки" заметить не должны...

Не нравится история со столичными драконоверами. Нельзя сотрудничать наполовину — это как наполовину забеременеть! Или они работают вместе, или нет. А получается что? Верующие в драконов практически не помогают драконам, зато готовятся на них заработать. Очень напоминает польских "братьев" в сорок четвертом — и от гитлеровцев хотели избавиться, желательно чужими руками, и сдать союзников не считали за грех, едва запахнет жареным. Надо поговорить с мальчиками — пусть будут осторожнее. Зря они так легко про свое драконство признались. Пусть подстрахуются. Шаг этот магический повторят, что ли...

Дар говорит, что в столице им не опасно. Риск есть, но больше вариантов за благополучное решение. Если бы не это, она бы мальчиков не отпустила. Костьми бы легла, но упросила бы остаться. Пусть без них никак, но...

— Бабушка Ииира!!! — ее маленькое персональное счастье, такое нежданное на старости лет, влетело на пару со своим любимым Штушей, как пара реактивных истребителей на аэродром и исполнила фирменный "столкновение и взрыв", с маху выполнив "обнимание бабушки" с двух сторон. Штуша, как более мелкий (а может, тактичный?), обнимал крылышками руку чуть выше запястья. Янка как всегда обвила руками доступный ей участок талии и боднула "бабушкаИру" куда-то в ребра. Недоласканная в свое время девочка по-прежнему старалась добрать у любящих людей и нелюдей положенного ей тепла. Ирина Архиповна мягко обхватила хрупкие плечики и погладила малышку по волосам. Косички сегодня плела сама, вон, какие кривоватые получились, бабке все некогда, бабка утром на полигон унеслась. А ребенок скучал...

— Голодная, Яночка?

— Нет, я с ребятами поела, после тренировки. Бабушка, я закончила! Ну, ледник закончила, помнишь, ты говорила, склад нужно морозильный делать для запасов! Ну вот! Я там столько льда наморозила, целая ледяная пещера получилась! Красивая, скажи, Штуша!

Маленький меур поднял мордочку и закатил глаза, изображая неземной восторг. Совсем мимика очеловечилась у малыша. Неужели и правда разумный? Подозрения у Ирины были давно, но проверить все не выходило. Да и Пало говорил, что меуры — зверьки вроде кота или собаки, то есть ограниченно-разумные. Привязываются только к магам, со временем могут стать хранителем...

— Там сосульки с потолка! И снизу тоже, стал... стол... сталагмиты, вот! И ледяное озерцо с узором из инея!

— А не растает твоя красота?

— Не, Макс показал, как сделать нетающий лед! Правда, от него холода меньше... но всегда можно переморозить. Вот, смотри!

Ирина Архиповна просто не успела ее остановить. Янка даже ладошкой не махнула — просто посмотрела. И слева от стола, застланного синей скатертью, сгустился туманный смерчик. Он вырос, коснулся пола и потолка... и с потолка словно полилась вниз блестящая искристо-белая масса сталактита — а навстречу, из пола, к ней потянулась вторая сосулька — сталагмит. Капля за каплей, льдинка за льдинкой. Спустя минуту все закончилось. Казалось, комната по неизвестной причине просто обзавелась дополнительным архитектурным излишеством — светлой инеисто-морозной колонной, суживающейся к середине.

Сталагмат.

Красиво как!..

Довольная девочка подняла личико и заглянула бабушке в глаза:

— Вот! Нравится? Нравится, правда? Она... оно пока морозить не будет, а потом, летом, когда будет жарко, я ее попрошу, и будет тебе кондиционер.

— Какая ты у нас умничка, — Ирина Архиповна взъерошила малышке светлую челку. — Если там такая красота, как здесь, туда надо экскурсии водить, а не зелень и мясо складывать! А какой ты склад заморозила, там ругаться не будут?

— Нет... я попросила нашего Земляного, он мне пещеру сделал специальную... — мордашка маленькой Снежной драконши стала озадаченной. — А что, надо было настоящий склад морозить?

Ирина Архиповна смеется.

Нет уж, не надо ей ни танка, ни подводной лодки!

Пусть от хлопот пухнет голова, пусть выспаться не получается с прошлой недели, пусть тревога за мальчишек грызет, как лисица, но счастье просто не дается! А покой... черт с ним, с покоем! В своей пустой квартире она его нахлебалась досыта. Страшный он, покой, когда пополам с одиночеством и безнадежностью.

Столица. Слава.

Все-таки напарники — настоящие мужчины. Уборку доставшегося им вместе с лавкой дома они откладывали до последнего. Только когда почтенный Биссе Навои в третий раз споткнулся о вынесенную в темный коридор скамью, а Славке испортила реактив упавшая паутина, двое взрослых совладельцев объединились против третьего и поставили Макса перед фактом: сегодня у них большая уборка. Напарник стойко сопротивлялся, отговариваясь тотальной занятостью, проблемами из-за закрытия лавки, лично своей непригодности к сложному делу уборки и вообще — ведь и так чисто, ну чего вы?

Славка напомнил, что у них и так проблемы: теснота, а две комнаты наверху забиты хламом, по коридору не пройти из-за старой мебели и вообще, Макс хотел провести инвентаризацию товара или не хотел? Вот после уборки можно будет вручить подкидышам деньги и пусть топают покупать посуду. А напарники проведут инвентаризацию.

— Какую посуду?!

— Кружки хотя бы! Тарелки! У нас семь тарелок на десять человек, кружек восемь и все разные, нет кастрюль и даже котлов всего пара. Как ты собираешься приглашать кого-то выпить, не понимаю. У нас для этого даже помещения нет! Если, конечно, ты не собираешься пить и выведывать сам знаешь что в компании восьминогих и многоглазых...

— Чего?!

— Пауков и мух.

Под таким соусом Макс признал, что уборка — дело нужное и, увы, неотложное. Поэтому, закрыв лавку перед первым выходным, компания вооружилась вениками, тряпками, корытом и двумя деревянными ведрами, принялась драить дом.

О-о...

Начали, на радость соседям по кварталу, с мебели. Почему на радость? Потому что мешающие скамейки, полки и массу менее понятных вещей они вынесли на улицу — чтоб без помех вымести мусор. А когда вымели и вымыли полы... это оказалось более долгое дело, чем рассчитывали уборщики. И более травмоопасное, чем кажется — Макс уронил ведро себе на ногу, Славка получил шваброй по лбу, пытаясь изгнать из углов тех самых "восьмилапых". Не особенно удивительно, при том, что Макс мытье полов ненавидел с детдомовских времен, Славка поотвык, а их непрошеный компаньон и вовсе не привыкал никогда — он-то всегда нанимал поденщицу.

Услыхав про поденщицу, неизбалованные прислугой парни дружно возвели глаза к потолкам, а потом очень кротко спросили старика, какого дракона он раньше молчал.

Но было поздно. Не нанимать же кого-то сейчас, когда работа уже идет? Справятся своими силами! И уборка понеслась вперед, как потерявший управление автомобиль — быстро, но причудливым курсом и с некоторыми естественными потерями. Начал, естественно Шиту — парнишке очень подошло бы прозвище "Тридцать три несчастья". Шиту открыл счет потерям легко и непринужденно — всю немногочисленную посуду он сложил в корзину и поставил ее на подоконник, подальше от хаоса уборки. Сквозняк распахнул дверь очень невовремя, вынес раму вместе со всем на ней стоящим. И, естественно, корзина последовала вслед за рамой — вместе со всем содержимым. В результате от посуды осталось два предмета — одна глиняная тарелка и одна кружка. Ну ладно, они все равно собирались в посудную лавку. Питрису за шиворот попал паук и, спасаясь от страшного зверя, юный вельхо-личинка снес с места массивный буфет, стоящий на месте, наверное, с момента постройки лавки. Два жутко пыльных блюда и кособокая бутыль последовали в небытие за остальной посудой.

Макс имеет неосторожность вслух выразить сомнение в том, что они переживут эту уборку. Парни удваивают усилия.

Следующей жертвой пал древний сундук, на котором спал один из подкидышей. Он мирно стоял на своем месте, как, наверное, стоял последние двести лет с момента своего появления на свет... и, к несчастью, не догадался посторониться, когда на него налетел слишком старательный Торсти. Минус сундук, минус дверь и минус перила лестницы на второй этаж.

Взгляды уборщиков невольно останавливаются на Вильне и Эрно — единственных, за кем еще не числится "подвигов". Те нервничают и движутся с преувеличенной осторожностью.

И, вот, наконец, последняя комнатушка. Все облегченно вздыхают.

Рано.

Мебель оттуда уже вынесли, падать вроде нечему. Пол под ногами проваливаться, похоже, не собирается. Мрачный Вильне оглядывает фронт работ и втаскивает массивное ведро. Остается только отмыть все... да, и сорвать со стены эту тряпку. Он тянется к "тряпке", и... За пыльной занавеской, почти вросшей в не менее пыльную стену, обнаруживается чудовище. Оно скалится...

К счастью, обошлось без "отпечатков". К несчастью, выяснилось, что любознательный Вильне тайком нанес себе на руку один из Знаков. Нанес сам, не совсем точно и не правильной краской. Но тот все равно сработал, и комнату пришлось тушить. К счастью, нашлось кому... Снежных ведь не зря называют еще и Водными. К несчастью, "чудовище" при всем при этом уцелело и впоследствии было безжалостно выброшено на помойку, ибо оказалось древней шубой прошлого века с совершенно неприлично раскормившейся на нем молью...

Но после этого терпение у Макса лопнуло. Он сам домыл последнюю комнату, отправив напарника со товарищи набрасывать план дома и распределения по комнатам. У дома была довольно простая структура: на каждом этаже была одна большая комната с окном и печкой в противоположной стене. К этой комнате примыкали три комнатушки поменьше, узкие, как пеналы. И еще одна комнатка, скорей, коридор в виде перевернутой буквы Г, соединял комнаты и выводил к лестнице между этажами. И, пока они распределялись по новообретенному жилому фонду и прикидывали, где что будет, прошло немножко больше времени, чем казалось.

И, спустившись вниз за мебелью, доблестные уборщики вполне закономерно не обнаружили части этой самой мебели — добрые горожане по мере сил помогли соседям справиться с излишком скамеек и сундуков...

Да здравствует уборка!

К вечеру уцелевшая мебель была расставлена, жильцы распределены по комнатам, печки растоплены, и в доме наконец запахло домом — свежестью, свежими булками, купленными в пекарне, чаем, заваренным кем-то из подкидышей.

Было тепло и как-то уютно. Умотанные жильцы расползлись по новообретенным комнатам. Напарники-побратимы сели за стол позже всех и теперь грели руки о кружки, наслаждаясь покоем.

— Кружки здесь не очень...

— Глина, что ты хочешь. До фарфора еще учиться и учиться. Но неплохая глина — обливная, с узорами.

— Спасибо, Слав.

— За новую посуду?

— За дом. У меня так не получается. А ты, куда ни попадешь, везде устраиваешь дом. У той избушке, в пещере у драконов, теперь тут. Пусть временный, но дом. Как-то... теплее, что ли.

— Когда-то и ты захочешь его создать.

— Да... — Макс смотрит куда-то в кружку с нетронутым чаем. — Захочу. И научусь. Все равно научусь.

Кажется, ответ напарника его не только поддержал, но и напомнил что-то нехорошее. Опять детдомовские времена?

— Макс...

Но Воробей уже стряхивает непонятную задумчивость, и в его глаза уже прокрался и затанцевал озорной чертенок.

— Слушай, старик! Смотри, что получается. Я зарабатываю, ты обустраиваешь хозяйство. У нас общий дом и общие дети... получается, я должен на тебе жениться!

Ну, Макс!

От немедленной мести Воробья спасает стук в дверь. Кого-то не остановила надпись "Сегодня не работаем".

— Сиди, Слав, я разберусь.

— Это?

Негодующий Максов вопль живо заставил Славу оторваться от чая и прислушаться.

Если напарник злится, то что-то случилось, по мелочам Макс ворчал и шипел, но голос не повышал. А если учесть напряженность последних дней, Воробей, можно сказать, вел себя аки голубь! То есть мирно. Даже сегодня. Что, а точнее, кто его достал?

Ответ его неизвестного собеседника прозвучал невнятно, но там явственно

прозвучало "заказ" и "все правильно", отчего Славка насторожился еще больше. На

всякий случай он заглянул в кладовку и двинулся в "прохожую", как напарник обозвал комнатушку у черного хода.

И опоздал.

— Остай, повернитесь спиной, а? — обманчиво мягко прозвучал голос Макса, обрывая

сердитое ворчание неизвестного. Нарочито вежливые интонации "хорошо воспитанного

мальчика" заставили Славку досадливо замереть — не к добру такой тон. В такую

вежливость (плоды воспитания злобной бабушки) напарник впадал, когда готов был сорваться...

— Зачем? — удивился неизвестный.

— Да так... хочу посмотреть, откуда у вас руки растут. Такую простую вещь так...

испортить... это надо иметь совершенно особенные руки!

Славка успел как раз в тот момент, когда "посыл" дошел до адресата. Невысокий,

но очень широкоплечий мужчина залился багровым румянцем и собрался что-то ответить.

Но когда Максу было дело до чужих планов? Даже не глядя на кипящего незнакомца, он сунул в руки напарника почти плоскую чугунную сковородку:

— Нет, ты только глянь! Глянь, что принес этот...

— Щенок наглый!.. — начал широкоплечий.

— Приятно познакомиться!

— Да ты!.. Ох!

Ох!

Следующие несколько секунд Славка непрерывно твердил себе это "ох" — чтоб не

перейти на мат. Он терпеть не мог "ненормативную лексику", но тут она сама лезла на

язык, неотвратимая, как проценты по кредиту.

Проклятая чугунина оказалась адски тяжелой.

Не удержал...

— Да блин горелый!

— Драконов хвост!

— Чтоб тебя!

Ругательства — у каждого свое — прозвучали удивительно согласованно, энергично и почти синхронно. Падая, чертова посудина (килограмм пять, не меньше!) ухитрилась отдавить ноги всем троим. А Максу, как критику, досталось два раза — сначала донышком, потом увесистой "ручкой".

—

* * *

!

Несколько секунд напряженной тишины. Три фигуры скорчились на полу в позах разной степени скрюченности. Три пары руки зажимали пострадавшие места. Три пары глаз яростно испепеляли "сковородку" взглядами так, что на ее месте что-нибудь менее толстокожее уже расплавилось бы и стекло куда-нибудь поближе к центру планеты. Чертова посудина была непроницаема и расплавляться бессовестно отказывалась. Видимо, ее отливали где-нибудь в пекле! Причем из чугуна с примесью алмаза или вольфрама повышенной тугоплавкости. А потом наложили какое-то особо пакостное плетение из тайных Знаков... и теперь адское изделие открыло охоту на несчастных, рискнувших взять ее в руки.

Уф. Наконец перед глазами перестали плясать бело-фиолетовые вспышки, а нога прекратила изображать из себя мученицу пресса и парового молота. Славка разогнулся и нашел в себе достаточно вежливости, чтобы без мата поинтересоваться, что, собственно, происходит.

— Ё-мое... Слав, ты как? Переломов нет?

— Нет, ушибом обошлось. Сам как?

— Так же! Надеюсь, этому... изделию... хоть раз повезло — на остая оно ведь тоже падало?

Оба напарника довольно кровожадно посмотрели на широкоплечего. Но или у того был шок, или ему тоже повезло больше, чем чугунине — до перелома не дошло. Иначе уже вопил бы...

— Вряд ли, — честно сказал Славка. — Что это вообще?

— А это нам заказ принесли, — Макс с сомнением тронул свой кожаный башмак. — Блин, хотел же с утра сапоги обуть...теперь синячище будет... А вот мастер, сотворивший это... эту...

— Сковородку?

— Если бы! Это дуршлаг.

Это дуршлаг? Пятикилограммовая сковорода с манией членовредительства? Хм... а отверстия где? Больше похоже на блинницу, только на порядок шире и тяжелее. Или на орудие убийства.

— А что неправильно? — широкоплечий спихнул с ноги свое недоделанное изделие и жаждал справедливости.

— Все!

— А все-таки... — тихо проговорил мастер. — Я исправлю...

О! Глаза Макса при виде такого поведения жертвы сузились, как у девчонки при взгляде на слово "Распродажа".

— Переделаешь?

— Постараюсь.

— Бесплатно?

Ну конечно, как оставить без внимания этот важнейший вопрос?

— Да.

— Ну, тогда слушай...— Воробей "расправил крылья" и теперь смахивал не то на маньяка в период охоты на добычу, не то на коршуна в пике. — Нам что важно в посуде? Во-первых, функциональность! Эта вещь предназначалась для избавления от лишней воды. Значит, что? Значит, нам нужны высокие борта и дырки в дне. Много дырок!

Славка осторожно поднялся. Ушибленная нога отозвалась вспышкой недовольства, но подламываться не спешила. Нет, все-таки обошлось без перелома. Ну и на том спасибо.

— Гигиена! — за его спиной Макс вдохновенно продолжал лекцию, забыв о собственных травмах и том, что некоторых слов в словаре загадочного языкового феномена может и не оказаться. — Посуда должна быть светлой, чтоб на ней виднелось каждое пятнышко! Понимаешь? Думаешь, мне только дуршлаг нужен? Приятель, это только начало!

Широкоплечий внимал.

Кажется, это надолго. Ну, вот и ладушки.

Славка на всякий случай сунул высоким договаривающимся сторонам дощечку и писалку, и, прихрамывая, отправился за компрессом. Надо будем им потом варенки прислать. Чтоб договариваться было нагляднее

Теперь еще и дуршлаг.

Следующее что будет, интересно? Кастрюли? Фритюрница? Шейкер для коктейлей? Прогрессор Макс вступил на тропу войны.

— Эрно! Ребята, кто сегодня дежурный?

Из каморки под лестницей выглянул натуральный Гарри Поттер. Только в варианте "блонд" и вместо очков — пятно сажи у глаза.

— А, Шиту. Отнесешь через пять минут Максу и его гостю варенки? И бутербро... то есть лепешек с сыром.

Тот кивнул и унесся на кухню. Нет, с парнишкой надо что-то делать. Остальные подкидыши более-менее ожили, а этот по-прежнему затравленный. Не самый маленький по росту и не самый слабый, но почему-то именно он до сих пор прятался по углам и выглядел как живая иллюстрация к статье о жертвах жестокого обращения. Или...

С кем бы о нем поговорить?

С Соли? Самый старший из стайки "подкидышей", мальчишка из общины драконоверов, насильно уведенный из родного дома после первого проявления магии. Из всех мальчишек он больше всех похож на лису — некрупный, тонколицый, с чуть заостренным носиком. На первый взгляд, открытый, но до сих пор не рассказал ни о том, почему сбежал, ни о том, где его дом. И возвращаться к единоверцам не спешит. И про Шиту вряд ли расскажет.

С Вильне Моином? Тоже из драконоверов, хоть и двуименный. Но это не лисенок, скорей, волчонок. Даже внешне — волосы серо-пепельные, глаза серые, узковатое лицо с крупным ртом. Да и в характере кое-что волчье ощущается. Прямой характер, жесткий и угрюмый, но прямой. Его семья лучше прятала своего ребенка-личинку, а может, обладала большими возможностями. За что и поплатилась. Теперь беглой личинке Вильне Моину возвращаться просто некуда. Свою магию не любит, давит как может, магов не любит еще больше, да и вообще к людям относится... как Макс в не лучшие времена. Пока его спрашивать бесполезно. Может, если только Макс разговорит... кажется, Макс парнишке как раз нравится. Как образец для подражания, как наставник.

С Торсти? Вот он как раз младший. Его родители, как и семья Питриса, из обычных крестьян, и домой, к быкам, огородам и тяжелой работе, пареньку пока не хочется. Интересная он личность — не полный, но какой-то весь уютно-плавный. Улыбчивый, разговорчивый. Даже болтливый... слишком! Не поостережешься — узнаешь массу информации, которая по большей части тебе не нужна и никогда нужна не будет. Зато посмеешься.

Но его веселость — такая же защитка, как и угрюмость Вильне и паранойя Макса. Про Шиту он расскажет, конечно. И много. Вопрос, что из сказанного будет правдой... Для своего возраста мальчишка на диво хорошо умеет плести словеса. Например, история их бегства, встречи и объединения в группу явно его авторства.

Четыре личинки воспользовались суматохой, когда в городке близ их приюта полыхнула вспышка недовольства после неудачной атаки на Тахко. Личинкам всегда живется нелегко, но этой компании было, по их описаниям, совсем невыносимо. Когда рядом принялись кидаться Знаками, кто-то из ребят смог вырубить наставника (редкостно нехорошего человека, по их словам) усыпляющим. Не сговариваясь, ребята похватали кто что успел и убежали. А уже в дороге встретили Шиту и Эрно. Сначала посчитали их тоже личинками, потом воришками. Потом решили идти вместе. Почему двинулись в столицу? Ну... в столице у них были знакомые. Приютили бы, но сейчас их на прежнем месте нет. Куда-то уехали.

Шедевр, а не повествование, все, кажется, рассказано, а сколько недоговоренности! Хлопотные они гости, эти подкидыши, прав Макс. Были бы они постарше, Славка бы тоже голосовал за их изгнание. Но подростки...

С Питрисом поговорить? Без толку. Он тень Торсти и во всем слушает приятеля. Самый закрытый, не считая Шиту. Зато он очень деятельный, ни разу Славке не удалось застать его без какой-то работы в руках. Даже в минуты отдыха сидит с ножиком, вырезает что-то по дереву...

И, наконец, Эрно. Так называемый ученик пекаря с осанкой и повадками бойца спецназа. Не "личинка", как и Шиту. Простой горожанин вроде бы, просто сын оружейника, вот и натренировался. В городскую сторожу идти хотел, а в мечтах и вовсе возносился к королевской охране. А потом папа разорился, пришлось идти к пекарю в ученики, больше никто брать не хотел. Но не сложилось у него с плюшками-лепешками... по крайней мере, по его словам. Макс подозревает, что не сложилось не с плюшками, а с хозяином. Характер у подкидыша непросто — гордый. Он единственный, кто не просил о помощи и приюте — просто решил остаться вместе с товарищами.

Но в любом случае это завтра, завтра. Сейчас спааать...

Столица

Макс

Кузнец оказался не таким уж дубом. Или дубом был я, когда заказ делал? По рисункам он все понимал, а я-то словами объяснить пытался. Ну ничего, он у меня живо теперь и дуршлаг сотворит, и мангал, и...

— Тссс!

Я дернулся, глядя на кузнеца. Чего это он?

Хотя...

Ночь за окном, все спят, это мы увлеклись, засиделись. Будить не хочет?

— Тихо. Ты не слышишь? Кто-то взламывает дверь в твой дом...

Чего?

Взламывает? Но я ничего не... стоп!

Конечно, я не слышал! Я смотрел на дверь парадного входа — а еле слышное звяканье и шуршание слышалось от черного хода. Никакого волшебства, никаких магических штучек с замками, там примитивный засов, подкрепленный парой витков проволоки, чисто на всякий случай. Это не маги, это...

Нас... грабят?

Мысли понеслись ураганом.

В доме все спят. На ногах только я и кузнец. Из меня боец, как из кошки леопард. Кузнец — чужак, смысл ему впрягаться за нас? Грабителей неизвестно сколько. Вооружены или нет? У нас оружия нет. У парней из драконоверов есть, но искать его сейчас... Драться магией нельзя, кузнец — свидетель. И даже если бы не было свидетеля. Драконью — засекут. Не окраина с буйными вельхо, почти центр. Тут охранки понапихано...

Сволочные маги! Если бы не обещанная защита, я б не отнесся к безопасности так наплевательски. Черт... черт, черт, черт!

Делать что?

У нас полно дорогого товара. И черт бы с ним, новый сделаем, но среди прочего есть несколько мешков того, что может стать смертным приговором, если чертовы ворюги попадутся.

Драконья чешуя.

Страшно дорогой товар, из которого получаются отличные светильники, емкие накопители и драгоценная отделка для ювелирной продукции. Владелец озолотится, кабы не одно "но". Все драконьи ингредиенты вправе продавать только вельхо и только через Нойта-вельхо, и если...

— Это кто-то из твоих, остай Макс? Ты потому так спокоен?

Я спокоен? Я?!

Черт, а сам-то... что-то уж больно кстати ты пришел, кузнец. К ночи. А если... Нет, не может быть, он же сам мое внимание привлек! Без него я бы этот шум пропустил. Так. Ладно. Спокойно. Времени мало. Соображай, Макс.

— Нет, это не наши. А, ладно!

Руку к карману, медальон к губам:

— Слав, подъем. У нас гости. Незваные.

Миг молчания, и голос Славки, совсем не сонный:

— Вельхо?

— Воры.

Пауза короче секунды. И тихое:

— Иду.

Так, с этим порядок. Я посмотрел на кузнеца:

— Останешься или уйдешь? Можешь выйти через другую дверь.

И кузнец... обиделся.

— Неправильно говоришь!

Впрочем, на обиды, разговоры и остальное у нас уже не осталось времени: что-то хрустнуло, дверь скрипнула, сдаваясь, и мгновенный сквознячок, легкий и почти неощутимый, тенью скользнул по ногам. Я задул свечу — чешуйки-светильники при кузнеце мы зажигать не стали — и кухню затопила темнота...

Черт! Надо было раньше... Теперь пока еще что-то увижу.

Я усиленно заморгал глазами — кто-то когда-то говорил, что так зрение быстрей привыкает к темноте. Соврали, похоже, но слушать это все равно не мешало, и я слушал... Там у двери такая скрипучая половица, ее только балерина перескочит без шума, а эти явно балетных школ не заканчивали.

Ну?

Скрип. Скрип... скрип.

Я считал с замиранием души.

Скрип. Скрип...

Пятеро?

Скрип. Шестеро. Или кто-то хромой и наступил два раза.

Додумывал, уже скользнув к двери. Краем глаза увидел, как рядом мелькнула темная фигура. Кузнец. Хорошо. Славка должен спуститься со второго этажа. Он умный, он догадается не переть в лоб...

Хоть какое-нибудь оружие бы! Но какое оружие на кухне? А из коридора мы, идиоты, сегодня сами все повыносили, кроме ящиков с товаром... — можно сказать, путь расчистили — заходите, дорогие грабители, вам как, ковровую дорожку постелить или так пройдете? Мы вам товар прямо к дверям вынесли, и даже паковать не надо, хватай и бери. А если самый дорогой понадобится, вы не стесняйтесь, прямо-прямо по коридору до кладовочки, не ошибетесь — напротив кухни, ага...

Темные силуэты, постояв у двери, тихо заскользили по коридору. Один, конечно, тут же наткнулся на ящики. Ох, только б не мясорубки! Славка расстроится. Восемь ящиков, в каждом по десять мясорубок. Примерно сто золотых каждая. Хороший улов для банды. Может, возьмут и умотают?

Бандиты, однако, от добычи в восторг не пришли — силуэты замерли, потом одна темная тень показала другой кулак. Дурацкая была надежда.

Один из грабителей попробовал ящик на вес и помотал головой. Тяжело, мол. А кто обещал, что будет легко? Издержки ремесла грабителя.

Попробовал другой ящик. Этот был полегче. Кажется, с...

Ой, нет, только не заколки. Они дорогие почти как чешуя! И не подвески! Нам за них уже заплатили, мы на неустойке разоримся! И только не...

Стоп. Раскулачиваемая жаба разъяренно пнула по мозгам, и у меня, наконец-то, проснулись память и соображаловка. Где-то у меня здесь было оружие. Как раз тут!

Бутылки с неудачным топливом для зажигалок. Самогон без сахара получился ядреным и горел как положено, но вот запах валил с ног на расстоянии трех метров. Лично я после первого "знакомства" работал в повязке — и то щурился, как от ведра сырого лука. А напарник заявил, что мое зелье можно продавать как морилку для динозавров, заменитель "Черемухи" и оружие массового поражения для разгона нежити. И он, мол, очень просит не работать с этим оружием в черте города.

Может, поможет? Подкидыши-то им отпугивались хорошо — едва принюхавшись, выскакивали из комнаты как угорелые. Я собирался очистить этот "боевой отравляющий газ" и потом все-таки превратить его в топливо, но не успел. Залил в бутылки и сложил в корзину...

А сейчас оно пригодится.

Шаг. Осторожный, неслышный. Второй. Присесть у корзины в углу. Нащупать холодное стекло.

И тут все полетело к черту.

Скрипнула дверь.

— Остай Макс, нужна пом... — сонно начинает Шиту. — Вы кто?!

Все. Какие бы планы не лелеяли незваные гости, что бы ни думал себе я, с этого момента все покатилось быстро, дико и абсолютно непредсказуемо.

Вспыхнула под рукой мальчишки драконья чешуйка, заливая светом коридор. Резануло глаза. Дернулась темная фигура. Я зажмурился, пытаясь привыкнуть теперь уже к свету. Что-то глухо стукнуло, потом грохнуло. В воздух взвился чей-то вопль...

Мне показалось, я открыл глаза очень быстро. Но кое-что уже успел пропустить. Шииту с очень белым лицом распрямлялся, пропустив над головой свистнувший нож. Тот брякнул о лестницу. Мужик в черной длинной куртке тащил из перевязи второй. Второй грабитель тоже нашел себе врага — он сцепился с упавшим на него ящиком. Кажется, с утюгами. Сейчас он дергался и вопил, зажимая ногу. Сегодня какой-то день ушибленных ног, что ли? Мысль была дурацкая и совершенно лишняя. Я успел глянуть еще на одного — этот сжимал в руке тяжелую дубинку — но тут в бой вступил кузнец.

Дальше все как-то сливается.

Короткое хх-эк — и с руки кузнеца срывается что-то черное. Дуршлаг! Тот самый неудачный дуршлаг, чугунный. А получился боевой. Парень с дубинкой ловит "подарок" животом и выбывает из боя, попутно сшибая еще пару ящиков. Надо же, мне-то днем казалось, что мы все складываем устойчиво.

Один из ящиков приходится по спине главарю. Как раз вовремя. Новый нож вместо груди Шиту бесплодно ударяется о стену и отлетает прочь. Когда главарь распрямляется, на него страшно смотреть, столько в нем бешенства. Даже губы белые:

— Бей всех!

Это последнее, что он успел сказать. Боевых дуршлагов у кузнеца больше не было. Зато были боевые табуреты. Тут они были деревянные, прочные, тяжелые. Один попал в кого-то из рванувшихся к нам бандитов, второй в дверь. Кажется, ее заклинило. Не уверен...

А я? Я тоже метнул свое оружие. И облом. Оружие оказалось "незаряженным" — бутылка была пустой, без моей адовой смеси. Идиот, трудно было посмотреть?!

Не сказать, чтобы удар прошел совсем впустую, самый ближний к нам бандит заорал, когда стекло врезалось ему в лоб. Но толку с того было немного...

Кто и чем попал в меня, не успел заметить. Но несколько секунд у меня ушло на то, чтобы заново научиться дышать. И проверить, не торчит ли что-то из живота. Наощупь, потому что перед глазами колыхалась темнота...

Как бросил вторую бутылку — не помню. Может, и зря — потом, по крайней мере, я об этом жалел... Дурацкая все-таки была идея, это как газовый баллончик себе лицо направить. От вырвавшегося запаха сознание куда-то устранилось. Пару-тройку мгновений мое тело совершенно самостоятельно решало, что ему больше хочется — выкашлять легкие или тихо вырубиться.

Нет, я все-таки не боец. Я идиот.

Но, судя по ору...

— Отрава!

— Нам конец...

— Это зелье, это кха-кха-кха... колдовство...

— Нам конец. Нам конец!

— Вельхо, твари, чтоб вам самим от вашего яда сдохнуть!

— Нам конец, нам конец, нам конец!

— Откройте!

...и по стуку в заклинившую дверь банда-таки потеряла боевой настрой.

Мы, правда, тоже.

Я еще куда ни шло, а мой союзник в этой неравной борьбе оказался совершенно не готов к применению боевых отравляющих веществ в закрытом помещении... Он кашлял так, словно имел четыре легких вместо двух и все решил потратить прямо сейчас. Да что же это такое? Это же самогонка, обычная самогонка, чересчур пахучая, но ведь не скунс же!

Алкоголь зло-о!

И неизвестно, во что бы это дальше вылилось, но тут в бой наконец вступили подкрепления. Точнее, Славка. Напарник сбежал по лестнице, в долю секунды осмотрел побоище и пострадавших, но в свалку лезть не стал. Остановился, вскинул на плечо какую-то смутно знакомую трубу. А потом спокойно и точно, как в тире, выстрелил в сгрудившихся у дверей бандитов.

Прозрачно-серебристый шар, чуть размытый, будто шаровая молния в кино. Вспышка.

Хлещущий удар.

И груда бандитов на полу, стянутая чем-то вроде сетки. В некоторых магазинах так продают картошку или уцененные апельсины — в запакованной сетке, которую нужно разрезать, чтобы добраться до фруктов. Сетемет? Это сетемет?

Откуда Славка его выкопал?

— Сетемет... — тут же подтвердил мою догадку кто-то из "фруктов".

— Драконий хвост, вот же вляпались!

И куча тоскливо заматерилась...

Я облегченно вздохнул (тут же об этом пожалел!) и сполз по стене.

— Привет, кавалерия...

Разбираться хватило до утра.

Проверить Шиту, заварить ему успокаивающий отвар, отправить спать. Разобрать с проснувшимися драконоверами упавшие ящики, рассортировать, закрепить. Вынести сердечную и материальную благодарность кузнецу Ниху, распить с ним чаю, пива и успокаивающего отвара. Уговорить Ниху не отказываться от материального выражения нашей благодарности, ибо это "правильно". Рассмотреть принесшее победу боевое оружие, особенно дуршлаг. Повесить его на стену (подкидыши). Отмыть кухню и коридор от второго боевого оружия — моего самогона. Повздыхать, что "Макс не занимается своей отравой сам" (подкидыши). Пнуть грабителей (тоже подкидыши) и вызваться сбегать за городской сторожей.

Тормознуть ретивых помощников и, проверив чистоту коридора, отправить их спать.

Допросить налетчиков. Призадуматься над некоторыми аспектами нападения. Взвесить "за" и "против", потому что вызывать местный аналог полиции так же опасно, как и ничего не предпринимать...

Выгнать грабителей к чертовой бабушке, сообщив о "крыше" в виде вельхо. Магам, мол, всегда нужны свеженькие тела для опытов, а за живые они вообще готовы платить двойную цену... Правда, хорошему и правильному человеку недостойно зарабатывать таким образом. Но если наши налетчики еще раз заявятся за чужими деньгами, то мы, хозяева лавки, забудем и о правильности, и о порядочности. Усекли?

Бандиты прониклись. Про вельхо сейчас не сплетничал только слепоглухонемой, причем самые дикие идеи с легкостью принимались на веру. Люди все-таки мало меняются, в каком бы мире не жили...

Но все эти хлопоты по большей части проходили без меня. Я в это время отбивался от целителя. И что они тут такие настойчивые? Прямо как военком перед призывом. А подышите, а плюньте, а глаза не печет? И цвет кожных покровов ему не нравится... можно подумать, мне нравится! Кто именно его вызвал, не знаю. Подозреваю, что кузнец. Ему, видите ли, показалось, что про кавалерию я бредил. Не разубеждать же, разъясняя, что такое кавалерия и почему я назвал так Славку — при том, что лошадей здесь не водится вообще?

Ну, бред так бред.

По крайней мере, я могу теперь не объяснять, почему "говорил неправильно"...

Той же ночью, в комнатке без окон:

— Слав, а Слав?

— Что? Эх, кофе бы сейчас. Через два часа рабочий день, а у меня и руки дрожат, и глаза не смотрят. Полцарства за кофе!

— Давай сначала я поторгую, а ты поспишь, а потом наоборот.

— Боюсь, что усталость негативно скажется на точности расчетов, и мы не можем себе этого позволить.

— Хм... так замысловато меня еще не посылали.

— В постель послали, а не...

— Еще и в постель. Кто ты, о незнакомец, желающий видеть меня именно в постели? Я тебя боюсь.

— Договоришься ты когда-нибудь. Я уже договорился с уважаемым Биссе Навои — первые три часа они поторгуют сами. Так что у нас в сумме пять часов сна.

— Роскошь!

— Ага. Если никто не будет мне мешать...

— Понял, заткнулся. Нет, подожди. Слав? Слав! А откуда ты сетемет взял?

— А... Макс, ты что, совсем не смотрел подарки от здешних драконоверов?

— Да чё там было смотреть? Ты же сказал, что это не подарки, а издевательство, я и не стал лезть, некогда было. Подожди, это они прислали сетемет драконам?!

— Странно, да? Драконам — оружие на драконов.

— Странно? Я бы другие слова подобрал.

— Ну... пригодилось же. Так что выразим благодарность.

— И еще какую! Только с бабушкой посоветуемся — и выразим!

Той же ночью, где-то в доме:

— Ты не спишь?

— А?

— Ничего, прости. Спи, спи.

— А что, уже утро?

— Почти.

— Так, подожди. А ты-то почему не спишь? Ты ж весь день носился по дому, как драконом ужаленный, и завтра опять... Эй, что ты? Что с тобой?

— Нич... ничего, просто... тревожусь.

— Обычно говорят: боюсь...

— Хорошо, спасибо. Да, боюсь. Сначала кузнец, потом преступившие. Что, если кто-то из них меня видел? Вспомнит?

— Подожди, я сейчас водички глотну. Так. Насчет "узнают" ты зря. Вряд ли кто из них бывал у твоего отца. И переменился ты очень. Так ведь? Ты бы себя сам узнал в стекле?

— Нет. Наверное.

— Ну вот. Да и с чего им вообще про тебя думать? О мальчишке-прислужнике? Ты ж не девица, не деньги, не лавка с дорогим товаром. Не хозяева тутошние. Это они тут главные, а мы так, на котле листик. Кому про листик интересно, коли все в котел смотрят? Не бойся...

— Спасибо...

— Спи давай. Все у тебя будет правильно.

Той же ночью, где-то в городе:

— Выпьем же! За нашу важную и благородную службу достойных и правильных вельхо!

— Пьем! Пьем!

— Подождите, я не закончил! Особенно я бы хотел выпить за наши последние задания! За арест нашей молодежи!

— Осторожнее...

— Не мешай мне! Пей!

— За установку следящих амулетов! И не за драконами, а...

— Да тише же ты!

— А мне плевать, понятно? Так вот, коллеги, мы потратили уйму искр и целую пятиху на то, чтобы не кровавых тварей гонять, а своих выслеживать! Может, и нас тоже так, а? Послушают... послушают... а потом мы тоже окажемся скрытыми драконоверами, а?

— Пятеро богов, ну замолчи же ты!

— Он прав, на нас уже смотрят. Замолчи, пока не поздно. Нарвешься.

— Может, усыпить?

— Не слушайте его, он просто выпил...

— Не смейте затыкать меня! У меня сын сгинул у Тахко! Служба! Служба, а? Вперед, вельхо, ваш долг — защищать город от чудовищ... А сейчас говорят — не было чудовищ! Стихийное бедствие, а? Стихийное бедствие! Твари высокие, твари, твари! Не трогайте меня! Не трогайте! Будьте вы прокляты... Эксплози!

Где-то в Нойта-вельхо.

— Хреново.

— В официальном отчете можно указать другие цифры...

— При чем тут отчет? Это хреновая ситуация и хреновые цифры! И никакие отчеты это не исправят!

— Наша служба...

— Плохо работаете. Вельхо чаруют идиотские надписи на стенках и площади! Авторов нашли?

— Но...

— Ни хрена вы не нашли! Вельхо пьют по кабакам, а когда им не хватает на выпивку, вымогают деньги у простяков! Вельхо почти в открытую таскают с собой эту распроклятую глюшь-траву! Раньше в дымокурнях бывал каждый сотый, а сейчас ты докладываешь что? Каждый третий! Это ненормально! И эти распроклятые самоубийства...

— У нас мало людей.

— Дело только в людях? Что тебе еще не хватает, чтобы снести ко всем драконам эти сволочные дымокурни? Амулетов? Снаряжения? Денег? Что, говори, завтра будет, не дозовусь Круга, свои вложу! Что?

— Дело не только в снаряжении. Про дымокурни любопытный слух прошел, пока не удается пресечь. Якобы трава позволяет... э-э... расширить свои способности.

— Что за хрень?

— Помните, тот случай, с кварталом на окраине, который пытались разнести наши парни? Горожане еще компенсацию просили? Так вот, установлено: нарушители были как раз из дымокурни. А после побоища некоторые из них найдены замороженными.

— Подумаешь, Знак Иллу, ничего особенного. Он даже не самый энергоемкий.

— Из нетающего льда, высокий. Такого Знака нет.

— Вот как. Ну что ж, это... любопытно.

— Что-то случилось, высокий?

— Нет. Все в порядке. Молодежь всегда стремится выйти за рамки известного, так ведь? Нетающий лед, хе! Нашли творца?

— Нет, высокий.

— Ну ладно. Идите. Вот что... Если случится еще что-то такое же необычное, известите меня, хорошо?

— Непременно, высокий.

Столица.

Макс.

Утром я старательно готовился к скандалу. Этот навык иногда недооценивают — и многое теряют. Искусством скандала по-настоящему владеет только женская половина человечества, они читеры с рождению, мужчинам навык приходится прокачивать. Практически 99% дам способны замутить его из ничего, буквально на ровном месте, вынести тебе мозг и, добившись своего, гордо свалить, оставив тебя с растрепанными нервами, пустым кошельком и непониманием, какого черта при всем при том виноватым себя чувствуешь именно ты?

Лично мне до таких высот далеко.

Но мне ничего глобального и не надо — я всего лишь хочу тряхнуть нашу предполагаемую охрану. А когда они почувствуют себя виноватыми, предложить выпить в знак примирения. Славка не одобряет спаивания, но я и не собираюсь никого спаивать! Просто нам нужны неформальные отношения с кем-то из вельхо, а времени нет. Да, не слишком красиво выглядит, согласен.

Но время уходит.

Давит на меня этот город. Такой непохожий на Москву и одновременно такой похожий. Давит. Я слишком легко все воспринимал. Заигрался в здешнего жителя, успешного торговца, удачливого и непобедимого. Как же, победитель Высшего вельхо, уникальный Снежный дракон и так далее.

Вот и влип. Если б не Славка и его умение все всегда помнить, если бы не его быстрая реакция, если бы бандиты не понадеялись на легкую добычу и оставили на стреме хоть пару человек, если бы кузнец пришел раньше или не захотел помогать... все ведь могло кончиться совсем по-другому. Потому что я запаниковал и сделал глупость.

Славка молчит и даже не подколол ни разу. А ведь он тоже понимает — если б не пара случайностей, я бы не только сам попался, я бы и его подставил. Вот подарочек был бы Нойта-вельхо: два дракона, сами пришли, ловить не надо. А если б этих драконов догадались спросить про город Тахко... бабушка, Янка... моя непутевая сестренка Ритха...

Все, Макс, хорош. Без причитаний.

Просто теперь просчитывай все как следует. Хватит глупостей.

Итак, у нас благодаря усилиям Славки и "подкидышей" чистая кухня, новая посуда и даже салфеточки. В буфете дожидаются своего часа варенка, пиво и закуска. В кладовке — подарки для "защитничков" и — тссс! — образцы драконьей чешуи. Биссе Навои проинструктирован, "подкидыши" тоже (если что, то в доме есть еще совершенно не охваченный уборкой чердак). Драконоверы откомандированы в свою секту... с ответными подарками в том же стиле.

Все готово.

Где там ходят эти пока не осчастливленные скандалом и не утешенные пивом вельхо?

Вельхо явились еще до полудня, поломав мне весь план. Вы себе можете представить, чтоб рэкетиры извинялись за неудачную защиту? А тут состоялось именно такое сверхъестественное событие. И прежде чем я успел опомниться, вельхо уже просочились в дом и с порога выдали нам комплименты по поводу обустройства, чистоты, уюта, отличного набора товаров и так далее. Покупатели внимали со смешанными чувствами. Биссе Навои млел.

Я вздохнул. Кажется, скандал срывается. Ну ладно, перейдем сразу ко второй части.

— Вы еще кухню не видели! Пойдемте, поглядим.

Кухня парней заинтересовала мало. Дару Ивен высказался, что здесь хорошо посидеть и отдохнуть. Я согласился и полез в буфет.

А когда повернулся с двумя кувшинами в руках, на столе уже стояла бутыль, оплетенная лозой. Явно не моя.

Хм. Кажется, поговорить и наладить неформальные отношения надо не только мне...

Глава 6.

Первая кружечка пошла тяжело. Организм, переживший вчерашнюю атаку недоделанного самогона, к алкоголю отнесся неодобрительно и принимать его в себя отказывался наотрез. Попытка призвать тело к порядку была успешной... почти. Глаза и нос, определив алкоголесодержащую жидкость, кажется, передали сигналы куда-то прямо в желудок, видно, не особо надеясь на дурной мозг, подсовывающий подшефному телу всякую отраву.

— Доро! — как можно жизнерадостней выдохнул я, пытаясь выдать дрожь отвращения за счастливое предвкушение.

— Доро! — согласился мой будущий собутыльник, поднимая кружку. Хм... мне кажется, или он налил себе меньше?

Глотнул...

Ну, ё!..

Неведомое пойло, принесенное Дару Ивеном, напоминало крафтовое пиво. Помню, дома чел один, отмечая свои самостоятельные и немерено взрослые шестнадцать, вытребовал у папаши пивную вечеринку для своих таких же взрослых друзей. И чтоб непременно с необыкновенным пивом — он же крутой, ему надо чтоб не как у всех! Как я в его друзья попал, до сих пор не пойму, но рожи гостей на этом "юбилее" помню.

Ах, ягодное пиво! Ох, шоколадное! Ой-ой, кофейное! Чё кофейное, вот карамельное! А это со специями! А вот настоящее русское — хвойное! Зацените! Забористая штучка! Пфе, попробуйте это! Оно трус... цип... цитрусовое...

Кончилось все, конечно, быстро и не очень весело, но запомнилось — это ж сколько можно гадости выпить, если верить в то, что это круто и не как у всех. Мне-то, если честно, мало что из того "необыкновенно крутого" понравилось.

Так вот, принесенный вельхо напиток смахивал на ягодное пиво... клюквенное, что ли. Ладно, проглотить получилось, и ладно. Теперь главное удержать его на месте.

— Пробуй закуску, — проявил гостеприимство я. — Вот, ветчина, например... и лепешки...

— О-о...

— Неплохо, да?

Дару заметно оживился:

— Очень неплохо! Я такого нигде не пробовал.

Да я вообще-то тоже. И тут хватает вкусностей, конечно. Но маринады, как и консервная отрасль, здесь не развиты — как раз из-за магии. Зачем думать о консервах, если есть долгочары? Наложил — снял, и продукт сохранится почти свежим. Вроде бы неплохо, но и способы переработки продуктов тут беднее, чем у нас... сыр, к примеру, есть, кефира и простокваши нет, я уже про мороженое не вспоминаю. Жареное мясо есть, тушеное-вареное тоже, простая колбаска из кусочков мяса есть, а вот ветчина, разные копчености, солонинка, корейка... Эх, жаль, не кулинар я, не кулинар!

Так, что-то я отвлекся. Вон, собутыльник мой уже полминуты что-то говорит.

— Что? А-а... нет, повара здесь нет. Это так, образцы продукции, которые он может готовить. Точнее, она.

— А вы и едой торговать думаете? — еще больше оживился Дару Ивен. — Если что, я знаю место в нашем квартале, где можно открыть отменную харчевню. Или можно расширить вашу лавочку...

— Можно попробовать, — неопределенно проговорил я. Рваться с обязательствами не стал. Мне здесь нужна репутация — а значит, не стоит обещать того, в выполнении чего не уверен. — Может, ее удастся уговорить. Думаешь, перспективно?

Под жаркие рассуждения Дару о том, как здорово может пойти дело у хорошего повара с продажей разных вкусностей, мы выпили по второй. Организм попритих, но радости от вливания новой "дозы" не проявил — наоборот, одолевало нехорошее предчувствие, что это затишье перед бурей. Так что набрасываться на закуску не стал — отправил в рот соленый орешек и изобразил задумчивость.

Уже захорошевший Дару продолжал нахваливать молодых торговцев, которые так удачно ведут дела. Не иначе Ульве благословляет их (то есть нас) каждый день!

— ... Раньше еще про таких везучих говорили: как дракон чешуйку подарил, — вельхо кинул в рот орех и задумчиво переплел пальцы. — Дракон... да. Странный он, старый язык, верно?

— Язык меняется, когда меняется жизнь, — пожал плечами я. — Ну, по третьей? И ты расскажешь мне про свои проблемы.

Дару Инен вскинул голову:

— Какие... проблемы?

— Не знаю. Просто по нашим обычаям после третьей кружки полагается рассказывать о своих трудностях, бедах, печалях. Про мою печаль, Дару Ивен, ты знаешь, значит, осталось про твою поговорить...

Ну а что? Я серьезно должен поверить, что вельхо пришел предполагаемому простяку поболтать за жизнь и похвалить его удачливость в торговле? Да еще с выпивку принес. Он вроде неплохой парень, но что вельхо хорошо умеют — так это промывать своей молодежи мозги на тему отношения к обычным людям. Даже у ссыльных порой что-то такое мелькало, спасибо — редко. А уж они-то самые устойчивые, да еще и битые-опытные, враньем наставников сытые по горло. Вывод — вельхо Дару Ивену от меня что-то надо. Вопрос что.

И захотелось его поторопить с высказыванием, потому что пить весь день — не про меня. И времени нет, и вообще, в этом отношении я себя точно переоценил. Треть я еще выпью... может быть... а потом аут. Считайте меня слабаком, пофиг. Здоровье дороже.

Вельхо покосился на кружку, куда я набулькал уже привычной варенки. Ну, не совсем привычной, только с виду. Если честно, плескалась вместо нее одна наливочка... Не знаю, из чего, но ароматная. И крепкая. Крепких напитков тут практически не делают, в основном выморозки из вина, и они дорогие, не всем по карману.

Дару Инен опасливо глянул, но спрашивать, чем это его таким поить собираются, не стал. То ли неприлично, то ли из-за разговора нервничал. Наверное, второе, потому что махнул выпивку решительно, чуть ли не в два глотка, сразу кружку поставил и снова переплел пальцы. Демонстрация мирных намерений у вельхо — мол, белый я и пушистость повышенная, веришь?

Верю-верю. Говори уже.

Печаль у гостя оказалась... своеобразной.

— Жениться я хочу, — выдохнул он. — Мне недавно... в общем, я посмотрел "юбки", нашел ход.

Э-э... я правильно расслышал?

— Юбки?

— Так документ называется, — полыхнул ушами вельхо, и я вдруг понял, что не так уж намного он старше нас со Славкой по годам. А с юбками и вовсе редко встречался. Не тот мир и не те люди. Сначала личиночий приют, потом служба-служба-служба. Где уж тут... — "Перечень юниц, для брака годных" там можно девушек одаренных посмотреть, тех, что тебе подходят... понимаешь?

— Понимаю. И ты...

Дару Ивен занервничал — речь стала сбивчивой.

— Я только хотел посмотреть... мне "Перечень..." официально только через семь лет полагается... но интересно же. Всем интересно. Они и учатся отдельно, и после вылупки им можно с родителями жить. И мы...

— Подожди, вам жениться, что ли, запрещают?

— Не запрещают! Просто... не одобряют. Учеба, служба... Если ты только о девушке думаешь, то это мешает.

Лично я считал, что когда девушки нет, то мысли об этом мешают еще больше, но с этим пусть сами вельхо разбираются, я им не просветитель! Так что только покивал, демонстрируя внимание и полное понимание.

— Но она оказалась такая... я не выдержал и познакомился. Она такая... — Дару Ивен умолк и уставился куда-то мне за спину. Заблестевшие глаза явно видели вместо видавшего виды буфета нежные щеки, розовые губки и пышные косы — короче, кое-чью неземную красоту.

Ясно. Влюблен до потери слов и соображения. До потери дара речи, как Славка выражается.

— А почему — печаль? Она тебе не отвечает взаимностью?

Вельхо очнулся. Потер руками лицо. Криво улыбнулся:

— Она — отвечает. Только я правда для женитьбы молодой. Своего дома нет, платят, как молодому магу, пока мало, вот родители ее и сомневаются, стоит ли дочь отдавать. Понимаешь?

Еще как! И то, что я понимаю, мне не нравится. Он собрался решать свои проблемы за наш счет?

— Когда я прошлый раз пришел, вы мне очень помогли. То, что вы подарили — подвеску и гребни — сделало Рию такой счастливой! Она их и не снимает почти, а все подружки ей завидуют. А у меня еще остались заколка и та красивая косынка... Я понимаю, с моей стороны неправильно просить что-то еще, но если вы найдете это, то обещаю, больше платы с вас не возьму до следующего года! Или еще дольше... А защищать буду как никого другого! Ни один преступивший близко не подойдет! Только достаньте это! Если я принесу ее в дар родителям Рии, они позволят... они уже пообещали!

— В смысле, ты хочешь, чтобы мы подарили тебе какой-то товар? — постарался я вникнуть в эту горячечную речь. Влюбленные всегда глупеют, это точно. Вот что бы ему выражаться попонятнее, а то получается: поди туда — не знаю куда и принеси то — не знаю что.

Дару Ивен понял меня неправильно. Смутился:

— Она очень дорогая, я понимаю. И редкая. Если кто-то сможет у нас найти ее, то только вы.

То-то он нас так расхваливал.

— Ага. Понял. А ее — это кого? Точнее, что?

— Мясорубку, — выдохнул Дару Ивен.

Теперь дар речи потерял я.

— А... откуда они ее... в смысле, где они ее видели?

— Вчера за ужином. У них есть очень богатая родственница. Она купила. Редкость неимоверная, может мясо сделать мягким просто так, без всяких чар. Она из-за этого с лучшей подругой рассорилась, та тоже хотела. Ты сможешь найти такую? До лета? Ну хоть до осени...

— Э-э... я даже быстрее могу.

— Правда?! Я буду должен! Я...

Ах, вот почему говорят "глаза светятся"...

У него они просто сияли.

Влюбленные всегда глупеют. Думаю, попроси я сейчас все его деньги — отдал бы. Он и так — услугу пообещал не спрашивая, соглашался на любой срок. Наверное, из него можно было много чего вытянуть, да и время стоило потянуть, набивая цену, доказывая ценность услуги. То, что достается даром, не ценится, и пословица про наказуемость добрых дел не на пустом месте возникла, но... влюбленным здесь был не только он. Может, я сделал полную глупость, но ничего требовать не стал — просто пошел и вынес ему мясорубку...

Вельхо приучают к выдержке, и только поэтому народ не сбежался по тревоге. Вопль радости переродился в задушенное "а-аххх!", и парень согнулся, прижимая к груди заветный подарок. Как девчонка — самую-самую, любимую-разлюбимую, лучшую в мире куклу. Будь мясорубка из глины или стекла — ей бы не поздоровилось.

— Я так понимаю, это она и есть? — мне захотелось сбить пафос момента. А то как-то неуютно. — Значит, твоя печаль развеяна?

Но он поднял глаза, и мне стало еще неуютнее.

Нехорошие были глаза, темные...

— Что ты за это хочешь?

— Ничего такого, — отчего-то мне захотелось попятиться. — Ты же сам цену сказал — год мы не будем оплачивать защиту.

— Это все?

— Все. Ну, если захочешь помочь — найди нам парочку мастеров. По металлу работать или по дереву. Есть еще несколько интересных вещиц, и если их получится скопировать, тогда будет еще лучше — из того, что они выработают, тебе тоже процент пойдет. Всем выгода — и нам, и тебе, и им.

И мы меньше будем зависеть от драконоверов... так что всем хорошо. Почти.

Он резко кивнул. Да так и остался сидеть с опущенной головой, уставившись неподвижным взглядом в узор на мясорубке. Повисла пауза.

— Я думал: ты откажешь, — наконец прозвучал его голос. — Или возвысишь цену до неимоверной. Я думал, придется на тебя давить, указывая, где ты поступил неправильно. Я готовился... а ты просто взял — и подарил. Макс Воробьев, я хочу спросить — и верю, что ты ответишь правду. Почему у тебя отключена охранная табличка?

— Что?

Меньше всего я ожидал услышать такой вопрос. При чем тут вообще... что?!

— Ты не планировал притворное ограбление, — не спросил, а сделал вывод мой внезапно переменившийся собеседник. — Ты не знал.

— Я не... Шиту!

Наш вариант Гарри Поттера моментально явился на пороге.

— У нас отключена охранка?

— Сейчас.

Видимо, благодаря негласному прозвищу "Поттер" научился аппарировать, потому что исчез мгновенно, даже не шевельнув ногами. И так же мгновенно материализовался секунд через тридцать.

— Вчера, во время уборки, охранка постоянно готовилась запустить тревогу — когда мы выносили мебель. Табуреты и полки ведь тоже имущество, на них распространяется защита. Кто-то попросил Славу Зимина временно отключить табличку, у вас ведь общий доступ. Потом ее не включили.

— Почему?!

— Никто не вспомнил... Устали все.

— Понятно...

Я потом поищу, кто этот "кто-то". Сейчас не до этого.

— Ты не виноват, — сделал заключение мой странный собеседник. — Ты все сделал правильно. А вот я тебя еще и обидел подозрением.

— Я не в обиде...

Он не слушал, нежно прижимая Славкино изобретение. Видимо, уже представлял, как будет его вручать:

— Прости. Я благодарен тебе... нет. Я очень, очень благодарен! И постараюсь отплатить чем могу.

— Не стоит, мы...

Еще одна попытка сбить пафос провалилась.

— Не надо. За неблагодарность боги наказывают, а я не хочу быть наказанным, — улыбнулся Дару. — Ты правда снял мою печаль, Макс Воробьев. Я это запомню. Только прости... ты не сочтешь за неблагодарность, если мы не будем допивать угощение? Что-то мои ноги плохо меня держат...

Остаток дня я провел в горьких размышлениях.

Во-первых, из-за Иррей. Такими темпами я найду выход на нужный для ее поиска алтарь только к пенсии. Такие надежды были на этого Дару, а он? Нет, хорошо, что он благодарный и не жадность ему не застит все остальное. Только в этом и проблема — правильный он, как оказалось. А правильный вельхо — это прямая опасность для правильного дракона.

Придется еще кого-то искать.

Во-вторых, отключенная охранка заставила паранойю взвыть сиреной. Нет, это, конечно, может быть просто совпадением... странным таким совпадением: воры вламываются в дом именно тогда, когда не работает сигнализация. Но паранойя не соглашалась и призывала искать крысу. Кого?

И в-третьих, наливка-таки оказалась лишней. Бунт организма не поддается описанию, так что описывать ничего не буду. Скажу только, что к вечеру меня жалел даже кузнец, забредший на огонек с контрольным образцом дуршлага...

Тут ведь даже "белого друга" пока нет.

В дальней-дальней долине

Солнцесвет расплескивал золото и багрянец по краю моря.

Вечер.

Спала жара, с моря повеяло прохладой. В драконьей долине царила привычная тишина, не нарушаемая ни окриками, ни жужжанием человечьих артефактов.

Вечер.

Только тихо шуршали травы под вечерним ветерком и доносился ровный негромкий шум прибоя.

Крыло болит...

Иррей посмотрела на мягкий золотой свет заката и сдержала тяжелый вздох. Бури сегодня не будет. И завтра тоже.

Жаль.

Бури пленные Крылатые любили. Пусть ветры нещадно трепали немногочисленные деревья, пусть сломанными ветками могло повредить нежные крылья, пусть их ямы-вместилища заливало дождем и никем не откачиваемая вода потом надолго превращалась в болото... пусть в бурю было не дождаться еды...

Зато налетевшая буря вытесняла злобных человечков в их искусственные пещерки. На несколько часов, на весь луносвет и солнцесвет, а иногда и дольше, Крылатые оставались без призора. С ними не "работали", за ними не следили...

И они могли сделать то, что сурово запрещалось — поговорить. Именно в такие вечера и ночи младшие драконы получали от старших знания. О мире, о себе, о чужаках. Это самое ценное для разумного сокровище, это то, что отличает разум от дикости. И это то, что спасает разум от горькой жизни пленного. Старший Алу, когда во время очередного шторма учил техникам тонкого оперирования малым запасом искр, признавался — когда ему особенно тяжело, он думает о мхах. Мох всегда перед его глазами, рос во впадинах нависающей скалы, и Алу мог часами рассказывать о его видах и своеобразии. Целая научная работа, с сотнями образцов. Шторм глушил все, и порой получалось не только поговорить, но и воплотить знания в мир — потренироваться. Главное — дождаться грозы, естественные искры во всполохах молний маскировали выплески драконьей энергии.

А сейчас Иррей очень нужно было поговорить с кем-то старшим. Она не понимала, что происходит.

Прошедшее Единение оставило на ней свой след. Сначала стало труднее прятать искры — сила выросла. Каждый Крылатый, плененный людьми, со временем приучился скрывать во внутренней сфере, куда не было доступа людям, некий запас. Копить силу. Сначала просто чтобы выжить, если чужаки перестараются со своими опытами. Потом — на исцеление. И еще совсем немного — на случай непредвиденной беды. Весь этот небогатый запас кутался в пять защит и прикрывался так, что Крылатые сами забывали о нем. Лишь когда повреждения или забор ингредиентов достигали критического уровня, память о затаенном просыпалась, и дракон мог активировать искры.

С первых дней Иррей знала: запасать больше определенного предела нельзя. Не только из-за опасности от людей, всегда готовых "выбраковать нестандарт". Дважды Крылатые становились невольными свидетелями того, как их товарищи по несчастью, зачерпнувшие в запас слишком много, сходили с ума. Один разрушил половину человечьих пещер и даже убил нескольких, пока кто-то из людей не добрался до какого-то "пульта" и не убил бунтаря. Со второй еще получилось хуже — она набросилась на своих же. Двое погибло, третья получила тяжелые ранения и потом ее "выбраковали".

А сейчас рос ее собственный запас — и слишком быстро. Она сначала даже не поняла, насколько быстро! Когда от короны вдруг распространилось стремительная волна прохлады-покалывания, а по сердцу резануло чужой болью, болью ее далекого Крылатого Макса, Иррей почти забыла обо всем — главное было успокоить его, утешить. И она потянулась, щедро делясь тем, что было, отдавая...

И очнулась от холода.

Хорошо, что рядом не было никого из людей — они бы очень удивились, узрев вокруг Зеленого дракона танцующие снежинки и застывший в блеске хоровод сосулек, растущих прямо из земли. А любое внимание со стороны людей — это дополнительные часы в "исследовательском загоне"... с полной неизвестностью, вернешься ли ты потом в свою яму.

Хорошо, что скоро это исчезло. Хотя ей было очень жаль, что снежинки растаяли. Она никогда в жизни не видела льда и снега, хотя узнала их по рассказам Старших. Только они не говорили, как это хорошо — когда под палящими лучами солнца ты вдруг ощущаешь прохладу на высушенных зноем крыльях...

А еще она какое-то время видела его глазами — и то, что видела... это было странно. Ее малого запаса должно было хватить на то, чтобы прорастить несколько пламенок. Несколько цветков... а получилось несколько сотен.

Но почему? Иррей никогда не слышала про обмен чем-то во время Единения. И про то, что сила может выходить из-под контроля. И что будет дальше? Она хотела слушать своего Крылатого днем и ночью — во время их "разговоров" ей становилось "прохладно", не было больно, не было страшно.

Она хотела быть рядом...

А сила бунтовала. Запас рос. И рвался на волю.

Две пятерки дней она проснулась от того, что хвост что-то держало. Открыла глаза и замерла — в ее яме невесть откуда вырос громадный куст, оплетший часть стены, человечью лесенку-спуск и кончик хвоста. Она успела убрать куст до пробуждения людей, но изменения искр те всегда отслеживали. Не была ли Иррей слишком тороплива, не допустила ли ошибки? Кажется, в тот раз обошлось, но два солнцесвета тому назад искры вырвались опять. Девушка едва успела преобразовать его в облако, рассеявшееся и равномерно накрывшее долину и почти весь остров. Люди, кажется, что-то заподозрили, ведь травы стали расти гуще и зеленее, а в ближней роще раньше времени созрели плоды. Но кто именно из "объектов" это натворил, они пока не отыскали...

Страшно. Страшно.

Ирей горько осматривает алый край зари. Нет, бури не будет, не будет.

Тогда...

Она закрывает глаза.

Как хочется увидеть ее Крылатого. Он теплый и одновременно прохладный, он весь колючий, как шипоцвет, но такой надежный и такой ее, что Иррей тянет к нему, как золотонник к солнцесвету. Хоть ненадолго...

Она ведь даже говорить не будет, просто посмотрит. Погреется рядом. Он сейчас в этом большом человечьем скопище пещер. Городе, правильно говорить — городе. Сколько здесь людей...

Визг над долиной напугал Иррей. Она не знала, что это сигнализация, установленная кем-то из людей — те все-таки что-то заподозрили и решили замерить показатели. Она не знала, куда деть взбурлившие, рвущиеся на ее защиту искры. Так и не успела ведь поговорить с кем-нибудь из старших... Она просто хотела спрятаться, не выделяться слишком большим запасом магии. Но на инстинктах сделала то, что смогла — скрутив обезумевшие искры в сгусток, толкнула их куда придется.

И только потом поняла, что получилось.

Столица. Макс.

— А здесь Дворец короля. И напротив — Архивы.

— Там, где предположительно всех регистрируют.

— Именно.

— А это типа храм?

— Нет. Это королевская лечебница. В смысле, не королей лечат, а королем основанная. Для горожан.

— Архитектура — зашибись! Никогда не понимал страсти к башенкам. Слав, ну вот зачем их лепить в таком количестве, а? Прямо родной московской зимой повеяло — сплошь сосульки, только не вниз торчат, а вверх.

— Говорят, это жилища целителей. Король хотел, чтоб они получили жилье, желательно близ места работы. Вот его слова так и воплотили.

— А психованного архитектора, построившего этот дикий скворечник, там не лечили? Я б на месте целителей постарался до него добраться. Представляешь, после тяжелого рабочего дня каждый вечер вползать в башню, да еще такую... мини? Кровать там, конечно, поместится, но и только.

— А вложения?

— Забыл. Ладно, где там наш алтарь?

— В каком-то из этих зданий. Точно не известно. Это вот университет, магический, естественно. Это типа полиции. Это ты уже знаешь...

— Архивы, понял. Ладно, попробуем... охххх....

Это случилось неожиданно. Просто случилось.

Только что я шел по площади, присматриваясь к здешней роскоши, и вдруг...

Это было, как волна изнутри. Цунами... изнутри...

Больно! Бо...

— Макс? Макс, что?..

И подступающая темнота...

Я не потерял сознания.

И даже успел пожалеть об этом. Пока цунами бушевало, пытаясь вырваться, выплеснуться из чересчур маленького человеческого тела, я только... я помню, как что-то билось внутри, как будто там гнездилась и рвалась на свободу драконья стая, как пытался дышать, но не получалось...

Я ободрал руку и, кажется, щеку, когда корчился на мостовой, но почти не чувствовал боли от ссадин — изнутри было больнее.

Слишком маленький для этого...

Слишком много...

Слишком...

Все кончилось.

Цунами схлынуло.

А когда уходят волны, остается собирать обломки.

... Цветок у лица — то, что я увидел, когда открыл глаза. Точнее, размытое алое пятно вылепившееся в изящную чашечку с резными лепестками.

Откуда тут цветы? Мы же были на площади?

— Дракон! Дракоооооон!

Дракон? Где?

Мы же были... на городской площади. И там... я упал? Я...

Как тяжело ворочаются мозги — когда боль отпускает, это всегда так.

— Дракон! Спасите!

— На помощь!

— Макс, вставай!

Славкин голос хлестнул тревогой. Я вскочил... точнее, попытался. И в немой оторопи уставился на свои лапы.

Драконьи лапы. На булыжной мостовой, заросшей алыми пламенками до самых домов. На мостовой центральной площади столицы.

Я подобрался, мозги включились со скрипом. Это столица. Я какого-то черта дракон. Вокруг вельхо. Которые через пару секунд бросятся на меня и... где Славка?

Напарник обнаружился недалеко — метрах в семи-десяти от моего хвоста. Он был жив — плюс. И в сознании — тоже плюс.

Вот только... минусов было больше. Мое сознание отщелкивало эти минусы, как костяшки на его счетах. Раз — Славка не стоит, а лежит на мостовой. Два — его нога в крови и мой хвост тоже. Я ранил его, когда обратился? Задел? Три — он придавлен двумя людьми, каким-то толстяком и девчонкой в синей шубке. Четыре — между мной и им еще человек пятнадцать. Пять — к нам уже бегут. И не с букетами...

Шесть... это аут.

Это...

Славка смотрел на меня. Губы у него шевельнулись... но я уже взмахнул крыльями, разворачиваясь, пропуская над собой первый удар. Выдох! В последний миг сместил вектор, и получилась не ледяная волна, а бешеный рык. Нельзя показывать свою стихию. Нефиг им знать про Снежного... Вельхо — ни к чему.

Рывок! И воздух больно толкнулся в крылья.

Разметав по земле тучу алых лепестков, я взлетел.

Прости, Слав. Если я останусь, то отбиться все равно не выйдет. Наоборот, я и тебя с собой потяну. Ты же не будешь стоять и смотреть, как меня убивают. А я не хочу, чтобы грохнули и тебя.

Лучше уж так.

Ну, дракон и дракон. Откуда в городе взялся? Залетел откуда-то. Один. И силами доблестных вельхо его удалось...

Хотя это мы еще посмотрим!

В любом случае Славка уцелеет...

Я метался по городу, как по компьютерному лабиринту, полному зомби и злобных колдунов. Колдуны, по крайней мере, тут точно были. И действительно недоброжелательно настроенные.

Сначала я сдуру рванул было из города. "Сдуру" — потому что рванул прямо над крышами, а не попытался подняться вверх, к облакам, где до летящего дракона мало что достанет. Недооценил магов, думал, быстро тревогу не поднимут...

Подняли. Или, может, попался мне кто-то продвинутого уровня? С реакцией выше среднего?

Чем в меня попали, не понял — но боль рванула бок, как здоровенный крюк. Я "провалился" в полете, казалось, крылья разом перестали держать. Дернулся, чуть не зацепил крышу, попытался уйти вверх — и понял, что попал. Неведомый мне вельхо то ли заблокировал, то ли повредил одну из сфер. Это не смертельно, даже не слишком опасно — в обычное время. Но сейчас... Нарушилось тонкое взаимодействие, которое позволяло стабилизировать внутреннее давление и варьировать вес. Я не мог, не мог подняться выше определенного уровня!

Опуститься мог, но это дорога в одну сторону. Опущусь — а обратно? До оборота никак. Оборот, мне нужен оборот! Мне нужно тихое место без свидетелей, чтобы вернуться в человеческое тело.

Тихое место...

Ага, в столице!

Я метался в каменном лабиринте крыш и улиц, закладывал дикие виражи, петлял и уворачивался. Кувыркался, повисал на крышах, если удавалось улучить минутку покоя. И снова срывался в хаотичное метание.

Направо — просвет между двумя башнями — дальше широкая улица. Вперед. Маги, группа. Снова направо — один дом заметно ниже второго, крылья пройдут, только качнуться. На третьем этаже люди. Вельхо! Профилактически дохнуть, малым снегом. Это практически сильный ветер с дождем. Вправо, вправо, влево и снова вправо, там рынок и много складов, вечером должно быть пусто...

Облом. Рынок пуст, но на складах, несмотря на вечер, народ есть. Что-то грузят. И снова маги, мммать! Еле ушел, вираж с переворотом, бок надрывается в голос, и по хвосту что-то прилетело. Терпи, Макс...

Снова как в забеге по переулкам от банды Косты, отобравших у меня товар и потребовавших еще и процент с выручки.

Зато пока гоняются за тобой, до Славки и прочих "пострадавших" на площади никому из вельхо дела нет.

А это что? Впереди что-то... что-то странное, как сеть, только лазерная. Не знаю, что это, но мне уже не нравится. Не полечу я туда. То направление закрыто. Какая башня знакомая, кажется, Славка мне ее показывал, только с другого ракурса, и... черт!

Мостовая вспучивается, точно разрытая гигантским кротом, несколько человеческих фигурок с воплями валятся в яму вместе с камнями, тележками, оторванной вывеской — а по краям ямы жадно тянутся черные липкие плети-щупальца...

Хватуха! Магическая ловушка! Здесь, в столице? Под уличным покрытием... сколько ж лет ты тут прождала дракона, родимая? Все глаза проглядела... или что там у тебя? Нет уж, прости, придется обойтись без меня.

Не зевать, не зевать! Я почти добрался до городских окраин.

Дом впереди разбухает, я едва успеваю свернуть, когда он взрывается изнутри, с кажущейся неторопливостью взметывая в воздух черепицу, стекло, камень. Еще одна хватуха. И еще! Да сколько же их здесь... и все раскрываются, как только я приближаюсь. Старая модель, слишком ранняя реакция. И сколько разрушений. Вельхо так и не убрали их за последние сто с лишним лет. Опять вельхо! Нет уж, дальше я не полечу. И не только из-за возможной поимки — просто не хочу иметь и такое на совести.

Сколько людей было в том рухнувшем доме?

Сюда путь закрыт. На восток тоже, там та странная сетка. А на запад слишком далеко лететь, через весь город, и вельхо уже на ушах. Достанут... хоть раз, да достанут. А мне сейчас много и не надо...

Мне кажется, или меня отжимают назад, в путаные городские улочки? Ну ладно! Сами напросились! Я старался ничего не рушить. И честно старался никого не убивать... Просто пытался убедить их оставить меня в покое. Ну, раз не вышло...

Соберись, Макс.

Неотразимых аргументов у меня всего два, и один я использую сейчас. Сейчас... надо найти более-менее подходящий переулочек, чтобы народ был, но магов поменьше... сейчас... хоть бы один пустой дом... вот что-то подходящее!

Рывок, переложить крыло, второй круг.

Да, кажется, подходящее место.

Если не получится, то... лучше не думать.

Третий круг, крылья слушаются все тяжелей, какой-то вельхо на крыше радостно вопит. Рано радуешься, маг.

Они давно уже у меня в заначке вместе с первыми монетками этого мира, тоже своего рода талисман на удачу. Гранаты. Те, магические, что придумал кто-то в Тахко.

Ну, поехали!

Взмах крыла, и с драконьей морды словно срывается капля. Или чешуйка. Совсем крохотная в сравнении с крупным чешуйчатым телом. Никто из заполнивших переулок людей ее не увидел. Но зато мощный взрыв просто нельзя было не увидеть.

Масса камня обрушилась вниз, круша балконы и мостовую. Люди рванулись прочь, но тучи пыли заполнили воздух, слепили глаза и мешали дышать. А к тем, кто не попал под пылевую волну, пришла метель. Мощнейший порыв ветра принес неведомо откуда снег. Массу снега, заполонившего воздух сверху донизу сплошной мутной пеленой.

И некому было видеть, как падает на крышу драконья фигура, подергивается неровным колеблющимся туманом — и спустя несколько мгновений мокрый, дрожащий, измученный человек сползает с крыши на ближайший балкон...

Человек опускается на колени, собирается в озябший комок... но рука медленно, но неостановимо нащупывает пол в поисках тряпичного узелка. Слепое неуверенное движение мигом обретает твердость. Есть.

Программа минимум выполнена.

Теперь программа-максимум: найти одежду и слинять отсюда так, чтоб не попасться.

— Только не беги, слышь... — голос из-за спины совсем негромкий, но для меня он как гром. — Прошу!

Я дергаюсь. Откуда взялся этот... черт!

Конечно, это должен был оказаться вельхо. По закону подлости этого подлючного дня в выбранном мной пустом доме просто обязан был оказаться вельхо. Но боги, все сразу, почему это должен был оказаться Высший вельхо?

Я ведь и так устал. До ужаса...

От неожиданности (или от усталости) язык опережает мысли. И я ляпаю глупость:

— Блин. Я же искал пустой дом!

Вельхо не двигается. Только по лицу скользнула тень удивления — словно он ожидал услышать что-то другое.

— Пустой — потому что все вельхо из службы Поддержания Порядка убежали ловить дракона.

Я прислоняюсь к стене. Она холодная, но так у меня будет шанс на рывок, если что. Голова кружится...

— А вы остались.

— Доклада ждал, — до мужчины, как и до меня, наконец, доходит вся дикость нашего разговора. Но вместо того, чтобы хватать нежданную добычу, имевшую глупость сунуться прямо в волчью пасть, маг замирает на миг и смотрит... черт меня побери, если я понимаю, как он смотрит!

Только губы у него подрагивают. И руки, если присмотреться, тоже.

— Я... — не закончив, он плавным жестом тянется куда-то вбок, мягко вытягивает из пустоты какой-то темно-серый ком. Выражение его грубоватого, точно вырубленного топором лица на миг становится почти забавным — так не шло этому лицу смущение. — Ох. Ха, а хотел полотенце. Ты это, бери. Это одеяло.

Я не спешу.

Он тоже. Не тянется к Знакам, не хватается за амулеты. Просто держит это свое одеяло и уговаривает, как малыша:

— Бери давай. Ты замерз. Я тебе не враг.

— Неужели?

— Не враг. Я помогу, если позволишь. Обещаю, ну? Примешь помощь?

— Кто вы?

У мужчины опять дрогнули-искривились губы, словно он пытался сдержать что-то — страх, слезы, радость? Если бы не кружилась так голова, я бы, наверное, все-таки понял.

— Меня зовут Рит.

Полчаса спустя я был уже одет, укутан в одеяло и наливался горячим питьем. Ранняя весна — не тот сезон, когда стоит ходить голышом, и мой гостеприимный хозяин задался целью наполнить меня чаем по уши. Интересно, бывает Баба-Яга мужского рода? Потому что он явно действует по алгоритму "напоить, накормить..." и так далее.

А еще мне рассказывали сказку.

— Я был молодым придурком. Молодые вечно всякого хотят — добиться уважения, хотят бороться с несправедливостью, переделать мир. А еще они считают себя особенными... а уж если им об этом говорят с утра до вечера... — Рит махнул рукой и снова замер на своем кресле. Сидели мы в его кабинете, и я никак не мог отрешиться от бредовости ситуации. Представьте, что полиция, скажем, всей Москвы ищет какого-нибудь супертеррориста, каждые пять минут докладываясь об этом министру МВД лично. А министр тем временем подливает супертеррористу чайку в своем кабинете и спрашивает, не хочет ли оный погреться в горячем бассейне? Он хоть щас нагреет!

— Мы тогда заканчивали вторую ступень нашей Школы...

Школа, судя по тому, что мой хозяин рассказывал, и впрямь была особенной. Именно в таких школах учились способные дети, которые потом могли получить от драконов магию. Отбирались они тщательно, обучались и воспитывались старательно. Драконы подходили к этому скрупулезно: прежде чем вручить человеку такое могучее орудие, как магия, нужно убедиться, что оно не будет использовано во зло. Что человек, получивший его, будет прежде всего ответственным. И сначала они все тщательно проверяли.

Ну а потом...

Наверное, первое время люди и правда прилежно соблюдали все драконьи правила. Потом... я представляю, как это было — сначала послабления своим родственникам, потом — одолжения друзьям, потом — нужным людям. И, наконец, банальные взятки...

И во время обучения Рита Школа уже была далеко не такой, как это задумывалось. Часть учащихся и впрямь являлась тем, что желали видеть создатели Школы — способной и талантливой молодежью, отобранной по деревням и мелким городам за успехи в учебе и прочие дарования. Еще часть усердием и одаренностью в постижении наук не блистала, зато отличалась другой особенностью — богатыми папами или дедушками. Оценив полезность магии, богатеи готовы были в лепешку расшибиться, чтобы запихнуть чадо в Школу. Ну и около четверти учащихся попали сюда благодаря прямому нарушению Соглашению о наделении магией — так как эти ученики уже были магами, точнее, детьми или внуками-правнуками магов. Рожденный маг всегда чуть слабее дарованного, тут никакая селекция не помогала, а родители хотели для своих детей лучшего...

Вот так и вышло, что вместо дружного обучения единого потока учеников в Школе боролись за влияние несколько группировок, а большинство учителей не хотели (или не могли) этого исправлять. О каком равенстве и равноправии могла идти речь, если один ученик честно жил на стипендию, второй мог купить все, о чем мечтал первый, а третий, используя магию, мог запросто толкнуть первого и второго в лужу — и не получить за это ничего, кроме замечания?

Рит был из тех, "бедных, но талантливых". Такие, как он, старались сбиваться в стайки — легче было отбиваться и от "богатеев", и от балованных "полумагов". Среди них, наверное, и правда было много по-настоящему талантливых ребят, потому что после первых лет именно эта стайка стала уверенно пробиваться в лидеры и к ним даже стали примыкать перебежчики из других группировок. Там Рит встретил друзей, там увидел Её и влюбился, как он сейчас говорил, "со всей дури".

— Мы были лучшими. Мы были особенными. И мы считали, что имеем право переделать мир — уж мы-то знаем, как сделать его справедливым!

В хриплом голосе немолодого мага — тоска.

— Может, все бы так и осталось планами... или нет, но я бы тогда туда не вляпался. Придурок с талантами...

Громом среди ясного неба стали для них Испытания. Точнее, последнее. Экзаменационные испытания, по итогам которых студенты считались изучившими первичные науки и готовыми к изучению магии, "стая" выдержала с блеском и последнего "экзамена" ждала с уверенностью и нетерпением. Тем более что они знали: драконы беспристрастны, им-то богатство человека неважно, они оценивают в человеке иное. И уж себя-то члены стаи считали достойными как никого!

Рит проверку прошел. Зеленая драконша "прочла" его, и янтарные глаза одобрительно заискрились. Она кивнула, и мир исчез в цветных искрах...

А когда Рит очнулся, узнал две вещи. Да-да, именно так: одну очень хорошую, просто распрекрасную, вторую — плохую. Прекрасное — он, Рит, отныне маг. А вот его друг Кай и его любимая Алевинта испытания не прошли.

Рит был потрясен. В этот момент он забыл, сколько раз любимая пользовалась его работами, избегая сама "этих пыльных учебников", как мечтала, став магом, посчитаться с обидчиками, как зло порой шутила над некоторыми "слабаками" и "павлинками". Это ведь все мелочи...

Он ее не бросит! Он будет ее учить сам! А потом он что-нибудь сделает героическое — и в награду попросит дать ей магию. Ей и Каю.

Он примолк и уставился куда-то в окно. Я тоже повернулся, но за стеклом ничего особенного не было, только падали крупные тяжелые хлопья. Запущенный мной снежный вихрь спровоцировал снегопад. Ну что ж, тем трудней будет искать и ловить.

— Снежок пошел, — выдал очевидное странный вельхо. — Да... Как чай? Покрепче чего не хочешь?

Меня передернуло.

— Нет уж.

— А я глотну. Поганая история вышла, как ни крути.

Я ожидал чего-то вроде недавнего трюка с доставанием бутылки из воздуха, но этот вельхо повел себя вопиюще не по-магически. Он банально полез в стол. Дверца скрипнула, бутылка булькнула, в воздухе разнесся незнакомый запах. Рит глотнул, дернул плечом и налил по новой.

— Ну да такой дурень не один я был...

Справедливости ради, "недостойных" не бросили и остальные из стаи. Помогали оплачивать жилье, утешали и поддерживали. И действительно сотворили ради них настоящий подвиг, попросив одно и то же — магии для друзей.

— Мы тогда каждую неделю закатывали вечеринку. Мы добились своего, мы были победителями, самыми лучшими. Казалось, теперь все и всегда будет только хорошо. Молодые самоуверенные придурки!

И он был счастлив. Он много работал, старательно учился, у него все получалось. И любимая была рядом...

И снова не замечал "мелочей". Не заметил, как меняется в лице любимая девушка при упоминании о драконах, как недобро улыбается, когда о них говорят. Как одержимо работают она и лучший друг над чем-то секретным и все чаще заговаривают о том, как несправедливо, что именно драконы решают, быть человеку магом или нет. И то, что в их общий дом — стая построила один большой на всех, чтобы не разлучаться надолго — постепенно стали приходить совсем другие гости. Они тоже говорили, что драконы слишком много на себя берут — мир уже изменился, люди выросли из детских штанишек и не нуждаются в указчиках. Крылатые слишком самоуверенны, считают, что только они безупречны и не допускают ошибок. Драконам надо преподать урок!

— Я, дурак, не спорил. Увлекся учебой, я-то на фоне своих блестящих друзей был не шибко умным, все догнать хотел, на уровне быть. Некогда особо болтать было, уставал очень. Да и казалось: эти разговоры не всерьез, успокоятся они, подурят и успокоятся. Да и что могут изменить несколько человек. Пусть даже таких талантливых. А потом все покатилось, будто камень с горы.

И докатилось...

Кай и Ласси изучали сферическое наращение драконьей магии, ее становление и роль в мироощущении дракона. Именно они в итоге установили на главной точке Крылатых дискретный преобразователь...

Я поперхнулся чаем:

— Что?

Маг оторвался от рассматривания чего-то очень далекого и неуверенно нахмурился:

— Такое устройство. Если очень упрощенно — оно мешало гармонизации магических потоков и в конечном итоге нарушало у драконов равновесие сфер и характеристики восприятия. Таким образом, провоцировалось сначала резкое нарушение работы зрительных, слуховых и обонятельных рецепторов, а потом как резонанс — дестабилизация всей работы мозга. Очень быстрая.

Ага, совсем просто получилось...

Но что возьмешь с ученых? Половину поймешь — и то счастье. Но привычно-ядовитая мысль испарилась, даже не додуманная до конца. Жуть ситуации дошла до мозга и заново проморозила уже пригревшееся тело.

Если я правильно понял, молодые маги установили устройство, которое спровоцировало у драконов приступы слепоты, глухоты, нарушение восприятия запахов, добавили к этому галлюцинации всех видов — от одного этого можно было сойти с ума. А потом добавилось обращение к магии — ведь каждый пострадавший дракон инстинктивно тянулся к тому, что могло помочь. И нарушенная работа сфер буквально обрушивала Крылатых в безумие. Жестко. Хитро, но как жестоко.

— Преподать урок, значит... — голос у меня был какой-то чужой, глухой и тихий.

Маг стиснул кружку:

— Последствия были ужасающие. Массовые нападения драконов на людей, друг на друга, на неживые объекты. Разрушения... гигантские. Многие промышленные объекты работали на магии. А магия из-за драконов тоже взбесилась... Мы сотворили глобальную катастрофу, приятель, и не все смогли это пережить. Ласси покончил с собой в тот же день.

— А этот ваш друг?

Рит усмехнулся:

— Кай? О, этот никогда не сделает такой глупости. Он гибкий, как гадюка. Извернется из любого положения, укусит кого угодно, но выживет. Тогда, после Крушения, он собрал нас — и объявил, что обратного пути у нас больше нет. Никто не простит нам такое. И развернул новый план...

А план у Кая был обширный и странно продуманный для "неожиданной катастрофы". И очень интересные друзья с нетипичными чертами лица, готовые помочь с осуществлением плана. Во-первых — защитить людей. Вытеснить обезумевших драконов в малолюдные места — горы и пустыни, неподдающихся — истребить. Оружие будет. Их новые друзья из открытого другом Нессом (тот вел проект по контакту с параллельными мирами) мира Куппи помогут. Надо позаботиться о спасении того, что можно. Многие из заслуженных магов погибли, пытаясь успокоить драконов. Один из них — кошмарное несчастье! — налетел прямо на Управление. Нужно будет подумать о какой-то власти, потому что без нее не наладить ни спасение, ни восстановление. У Мейрано и Жиссе уже есть соображения по этому поводу... Нужны люди, которые будут разбираться с драконами — и Кай очень признателен несравненной Алевинте и самоотверженному Бира Майки, которые вызвались на эту трудную и горькую миссию добровольно. Рухнула старая система связи, и тут очень пригодятся наработки Мирека... и с магией надо что-то делать — прежние способы передачи и обучения не годятся. Витро вот предлагает систему Знаков ввести, временно...

Нашлись товарищи, которые стали возражать: мол, как же другие маги, постарше, поопытней? Они ведь, кто уцелел, наверное, не будут слушать молодых недоучек?

Кай и Арн вполне спокойно ответили, что все равно придется использовать проект Рита — он ведь не напрасно искал способы передачи энергии от доноров к реципиентам. Благодаря его открытию члены стаи смогут в кратчайшие сроки усилиться, им ведь предстоит много тяжелой работы. И в этом случае никаких споров не будет. А потом они станут спасителями мира — и кто тогда посмеет им что-то плохое сказать?

— Каждому из нашей стаи нашлось дело. Даже Понтеймо и Нолле, хотя толку с них и в то время было мало.

Странное дело... Еще тогда мне показалось, что некоторые были чересчур спокойны и деловиты посреди этой кровавой каши. Будто были к этому готовы. Но вот сказать ничего не сказал, не знаю уж, к лучшему ли, нет ли. Не мне одному казалось. Мирек, прямая душа, даже спросил: откуда, мол, такой подробный план и чем Кай таким упился, что такой спокойный? После всего-то. И тут вмешалась Она. Алевинта. До сих пор помню, какая она была тогда — нежная, печальная. Слезы на глазах. "Ребята, что с вами? Мы же всегда были вместе! Поддерживали друг друга в самые горькие моменты. Каю сейчас и так тяжело, разве не видите? Если бы он мог, если бы считал себя вправе, он бы тоже ушел, как Ласси. Но уйти, оставив нас разбираться? Это не по-нашему...".

Тогда-то я и видел ее в последний раз. Когда уговаривал остаться — мол, по ее ли силам драконов останавливать? Упрашивал, пока не нарвался на скандал. Мол, никогда я ее не понимал, что прав был Кай, мне драконы дороже нее, так что могу убираться куда угодно, а она с этими тварями за все посчитается! Так пусть и запомню: ей такой не нужен, она, дескать, только из-за Кая... А потом ушла с этим Бира Майки да и голову сложила. И усиление не помогло.

Он опять замолчал и даже к бутылке не потянулся. Молчал и смотрел... теперь понятно куда. В прошлое, когда все было по-другому. Прошлое, которое было угроблено в том числе и его руками. Каково это — иметь на совести три потопленных континента и миллионы смертей?

Передо мной сидел человек, который это знает. И я с ним разговариваю...

Снег шуршал о стекло, за стеной невнятно бубнил помощник, которого Рит посадил слушать вместо начальника доклады о поисках дракона и посылать подальше. В смысле — на дальнейшие поиски. А мы молчали. Мне по-прежнему было очень холодно, казалось, дареная одежда почти не грела. И чай не спасал. Может, действительно добавить чего покрепче? Нет, не стоит. Голова и так кружится. И мышцы дрожат — меленько так, противно. Будто током меня ушибло.

Что же со мной такое? И что было на площади?

Пустая кружка глухо стукнула о стол.

— Вот так три десятка магов да пять десятков иномирян угробили прежний мир. Ты не думай, парень, я такая же мразь, как и остальные. Не я все задумал, но я позволил себя уговорить, что все надо сохранить в тайне. Мы ведь стая, столько лет вместе против всех... мы друг для друга дороже всего в мире. Тьфу!

Потом уж, как Алевинта со своей "умиротворяющей группой" перебила за месяц больше ста драконов, не считая детенышей... Понтеймо мне после ее гибели ляпнул, что никакая она не моя, она давно уж за Каем бегала... Да что я вру, я и тогда ничего не понял. Талаааантливый! Придурок. Глаза открылись, когда уже все закончилось — собрались мы, кто уцелел, праздновать да мир делить. Пили за победу. За победу, а? больше полмира угробили — и победа! Тогда и уяснил, что дурак я, хоть и умный — гадюку рядом пропустил, да что там, целый змеюшник. И что не зря драконы Каю магию давать не хотели. А он отомстил. Все рассчитал, все подготовил, с куппийцами сговорился, Ласси привлек, Нолле, Понтеймо, Жиссе, других. Не было ошибки, все шло так, как было задумано. Просто уродам захотелось власти. Вот и все. Я тогда за "праздничным столом" сидел — и посмотрел на Кая. И он понял, что я все разгадал. И улыбнулся. Этак заговорщически. Думай, мол, что хочешь, рассказывай кому хочешь. Поздно. Некому уже вмешиваться, нельзя ничего исправить.

У Рита опять дрожали руки. Он сжимал кружку, пряча эту дрожь, а все равно заметно было.

— А вы пытались?

— Несколько раз пробовал. Пытался разговаривать с драконами. Каирми заявил, что он давно отключил прерыватель, значит, Крылатые должны были вернуться в норму. Ан нет. Сколько я ни говорил, сколько ни пытался — они ни разу не заговорили, ничем не показали, что поняли меня. Пробовал отпустить — бросались. Видать, что-то нарушилось в мире такое, и в разум им войти трудно...

Ты первый, кто... я тебя давно поджидал. Это же ты на перевале дымокурню разнес?

Я автоматически кивнул, хотя мысли были далеко. То есть Рит заявляет, что разумных драконов не встречал? А как же разведчики, о которых Славку Старший предупреждал? Рит о них не знает или врет? Или... Я похолодел. Или в этой проклятой столице есть что-то такое, что сводит драконов с ума? А сегодняшние непонятности — первая ласточка?

Черт, мне нужен Славка! Надеюсь, с ним все в порядке...

Нужно домой.

Но как?

— ..чь?

— А?

— Чем я помочь могу, говорю, — терпеливо повторил Рит. — Вывести тебя из города? Достать чего? Ты говори, я что могу и не могу — все сделаю.

Хм. Паранойя включилась в автоматическом режиме.

— Для начала сделайте так, чтоб меня не искали. Можете?

Рит ухмыльнулся и поддернул рукава.

— А попробуем!

Следующие несколько минут вышли очень познавательными. Рит задвинул меня в уголок, ширмой прикрыл и устроил в своем кабинете форменный бардак в стиле "сержант строит новобранцев". Способность материться я, конечно, оценить не мог, местная ругань для меня по-прежнему "не звучала", но характеристики подчиненных из уст мага летели такие, что обзавидовался бы, наверное, даже наш детдомовский сторож Никитич, бывший флотский боцман. Ну, нельзя сказать, что подчиненные этого не заслуживали. От некоторых докладов у меня уши висли, а от парочки чуть не разоржался на всю полицию, как лошадь драконских размеров.

Когда все присутствующие наконец осознали свою ничтожность в деле поиска драконов, маг принялся доставать их на предмет догадок насчет неуловимости "кровавой твари".

Ну что сказать... Догадки были оригинальные. Начиная от умения дракона становиться невидимым до его способности с места в карьер закопаться под землю, а сверху восстановить мостовую, "чтоб никто не догадался". Взбешенный Рит выставил подчиненных искать подземных драконов силой мысли. А сам обратился к зеркалу (откуда оно появилось, я, кстати, заметить не успел). Но на стук по раме зеркало ожило и довольно высокомерно осведомилось, что случилось.

Попыталось осведомиться. Потому что Рит свой режим "флотского старшины" еще не отключил:

— Какого хрена творится, Каирми? Твои шутки?

Зеркало скривилось:

— Рит, ты опять...

— Я спрашиваю, это твои фокусы, с

* * *

й ты потрох? Меня уже

* * *

ваши выходки! Магам из Поддержки, по-вашему, делать больше нечего, как гоняться за вашими тупыми иллюзиями? Ты знаешь, сколько я теперь буду успокаивать столичных жителей? Да что я вам, сопляк для розыгрышей?! Да пошли вы на!..

— Ты о чем? Я не...

— Не — было в прошлый раз, когда ты решил ради шутки увеличить хорька до размера дракона и отправил его гулять по городу! Хочешь, я тоже пошучу и пошлю тебе дракона прямо в твою башню? Или крысью стаю? Я не поленюсь, я каждой крысе и крылья наколдую, и зубы подлиннее!

— Да о чем ты говоришь, драконолюб хренов? — не выдержало зеркало.

— Ах, это потому, что я драконов когда-то жалел?! Ну ты

* * *

!!!

— Что — это? Говори толком!

— Что? Что?! Кто из твоих запустил иллюзию дракона прямо на Университетской площади, прямо перед моей Службой? Не ври, что не знаешь! Такого самородка ты бы не пропустил — полная иллюзия присутствия, даже хватухи сработали!

— Хватухи?

— Ага, они самые. Старые, еще тех времен! Представляешь, сколько компенсаций придется выплатить? Горожане ведь реально поверили в драконий налет! Да что там горожане! Если верить всем докладам моих, то сегодня в столице одиннадцать драконов развлекалось! При этом ни чешуйки нигде, ни капельки крови! Пока я додумался, что это опять ваше идиотское развлекалово, хреновы вы ублюдки, я ж чуть не рехнулся! Кай... это точно не ты?

— Нет! — отреклось от "развлекалова" зеркало. — А это точно был не живой дракон?

— Тьфу! Дракон внезапно возник на площади, забросал всех цветочками и полетел развлекаться по городу. В пути он размножился на одиннадцать разноцветных ящеров, запустил хватухи, метель, массовую драку в трех кабаках, три фонтана в квартале скорняков, нашествие пауков на девичью вечеринку и нападение на преподавателя Зигомита и уборщицу? Почтенная вдова уверяет, что ее дракон угрожал поцеловать и осуществить дальнейшие извращения. И только налетевшие соперники — тоже Крылатые, розовый и фиолетовый, ему помешали. А потом он вернулся на площадь и взорвался, попортив мне крышу — причем опять один, еще десять испарились, видимо, их прибили уборщицы и прочие особы, на чью честь они посягнули! И опять ни чешуйки!

Как по-твоему, Кай, тянет это на живого дракона? Они, конечно, чокнутые, но не настолько же? Уборщице шестьдесят лет, и весит она почти как дракон. Короче, Кай! Найду этих придурков-шутников — уж извини, загребу к себе в Службу на три месяца, не меньше. Умели хулиганить — пусть сумеют и поработать.

И чтоб даже не думал их защищать!

Заржавшее зеркало пообещало помочь с ремонтом крыши и отключилось. А Рит рухнул в кресло и опять бледно усмехнулся:

— Все. Никто тебя больше не ищет.

— Мое восхищение, остай. Мастерски получилось.

— Натренировался... Послушай. Я не спрашиваю твоего имени и где ты живешь. Догадываюсь, что в городе. Следить не буду. Но если ты все-таки согласишься... если тебе понадобится помощь, то ужинаю я в харчевне "Жареное и печеное", кварталом ниже. Там можешь оставить записку или сам придешь. Только не отказывайся, парень. Прошу...

Домой пришлось добираться долго. Я шел немыслимым маршрутом, проверяя себя на слежку. Петлял, останавливался на ровном месте, несколько раз останавливал прохожих с "таинственным" выражением лица и почти шепотом спрашивал разные мелочи... Ни разу никого не засек.

Пришлось рисковать и идти в лавку.

Только бы Славка был дома!

— Ну, Слав...

— Суицидник!

Я безнадежно махнул рукой. Бесполезно.

Полчаса назад, когда я вломился в дом, я всеми силами души мечтал, чтобы Славка был дома.

Ну, он был.

Ох, и был же он...

Нет, он даже выслушал события в моем изложении — попутно усадив на табурет и обследуя (и на мои попытки отбиться не обращая никакого внимания). Даже вопросы задал — такие, уточняющие, про встречу с этим странным Ритом, почти спокойно. А потом я неосторожно спросил, где все.

И всё.

Славку понесло.

— А как ты думаешь? — спросил он спокойно.

— Спят?

Возникшая пауза меня как-то напрягла. Может, потому, что такое спокойствие было сейчас... ну, неестественно Я аккуратно поставил на стол сцапанную было чашку — без чая я по-любому обойдусь, а вот если меня по голове приложат... А с напарника станется: глаза у него нехорошо, почти по-кошачьи, горели, и вообще он в этот момент отчего-то очень смахивал на кота. Злющего. Был бы у Славки хвост — сейчас бил бы по земле...

— Значит, спят, — протянул напарник. — Значит, по-твоему, если человек видит, как его друга вдруг скрючивает каким-то мощным выбросом магии — до потери сознания и самопроизвольной смены облика... если у него опять прорезались суицидальные наклонности и он умчался прямо в этом самом облике помотаться по смертельно опасному городу с агрессивными магами... если он пропал на несколько часов и вести о себе не подал, то самое лучшее, что этот человек может сделать — это вернуться домой и лечь спать, да?

Ну, в таком изложении я и впрямь того... не самый умный человек, короче. Но такой уж у меня день сегодня, видать — под несчастливой звездой тупости.

— Чего суицидальные-то сразу...

Кажется, это тоже было не самое умное высказывание.

— Да потому, что это правда! Хочешь сказать, ты не умирать собрался, когда улетел с площади?!

Ну, не совсем. Побрыкаться я все-таки собирался.

— Крылья расправил — и вперед, с вельхо в салочки играть? А Знаки, хватухи, ядовитые стрелы — это аттракционы для развлечения гостя, да? А потом еще и заявился в логово Высшего мага — так, чайку попить и за жизнь поговорить...

— Какие стрелы?

Еще один далеко не самый умный вопрос словно вышиб у Славки землю из-под ног. Он устало опустился на табуретку и, словно вельхо, старательно переплел пальцы — опасался меня придушить, что ли? И в свете последнего — рискнуть налить себе чайку или все-таки пока обождать?

— Ядовитые стрелы, оружие, появившееся в арсенале вельхо как раз в Дни Безумия. Чем ты слушал, когда Старший инструктировал? А еще сетеметы... и сами вельхо с их Эксплози и прочими живодерскими Знаками. Макс... ну что ты делаешь, а? Я чуть не рехнулся, пока тебя искал.

— Я же вернулся!

Несколько секунд напарник молча смотрел на меня. Потом встал, отобрал мою чашку и налил чаю сам.

— Аргумент, — признал он. — Ладно, прости. Черт, как же мне с твоими выходками так не хватает дартса!

— Чего-чего?

Но я уже понял, не дожидаясь объяснений. В отличие от меня, Славка старается все рассчитывать на холодную голову, а если на голову сваливается какая-то неприятность, он соображает быстро и четко, упрятав эмоции в коробочку до конца критического момента. А потом эти эмоции надо куда-то сбросить. Это часто бывает. Женщины, к примеру, в таком случае обожают бить посуду, а из парней многие хватаются за пиво. А Славка, значит, за дартс взялся. Надо будет сделать, кстати...

— На будущее, значит? — хмыкнул напарник.

— Черт, я что, вслух это сказал?

— Ага. Ты точно самоубийца. Учти, пока дартса нет, я тебя весь вечер самоубийцей честить буду. Точнее, три часа двадцать две минуты. Ровно столько, сколько ты трепал мои бедные нервы.

— Безжалостный человек! — с трагическим видом пожаловался я неизвестно кому. Чай был вкусный, но еще немного — и я покроюсь чайными листочками сам. От переизбытка, так сказать.

— С тобой святой безжалостностью проникнется! Спасибо, кстати.

— За что?

— Думаешь, я не понял, почему ты рванул с площади от меня подальше? Хотел отвлечь на...

— Ох, а давай не будем об этом? — не мое оно — задушевные разговоры вести, ну не мое и все! Лучше еще чаю глотнуть. Новый глоточек подхлестнул вдохновение, — И вообще сам такой! Только скажи, что сам бы на моем месте не постарался бы свалить от напарника в кратчайшие сроки?

Славка откинулся на стуле и заложил руки за голову, со вкусом потянувшись.

— Не скажу. На твоем месте я, правда, устроил бы вьюгу сразу, чтобы никто любопытный ничего не увидел. А под прикрытием можно было улететь спокойнее, а не рвать крылья, уворачиваясь от Знаков. Или магию у всех на площади временно блокировать. Или... хотя знаешь, это я сейчас, в спокойной обстановке варианты вижу, а там — наверное, этот вариант был единственным. Так что в кризис лично ты соображаешь здорово. Хоть и самоубийца.

— Ну, Слав!

— Суицидник.

— Ты наносишь мне психологическую травму, — предупредил я. — И в более зрелые годы это несомненно выльется в какой-нибудь синдром с мудреным названием. Сам потом будешь оплачивать мне психолога, да еще драконьего! Так где все?

— Кто где...

— А точнее?

Оказывается, пометавшись по улицам полтора часа, пару часов назад, Славка влетел в лавку и развил бурную деятельность. Мальчишки, кроме Шиту, были мобилизованы и посланы на улицы собирать сплетни, дед-компаньон был призван срочно пройтись по торговым точкам прозондировать почву насчет скупки старых артефактов, в том числе ломаных (почему именно их, Славка с ответом затруднился). А драконоверы были посланы дважды. Наши сопровождающие — к местным с требованием помощи дракону в случае необходимости. А явившиеся представители столичной общины были посланы уже по более известному адресу, когда попробовали от оказания помощи отвертеться. Славка темнил и отказывался сообщать, что именно он сказал местным Белым Лисам, но те впервые пошли навстречу. И теперь они все вместе искали меня... а заодно дежурили у тюрьмы (Славка оптимист!), у тех самых Подвалов (я, кстати, в той части города еще не был), у комплекса Нойта-вельхо (особенно у казарм) и еще в куче разных мест, включая местный квартал Веселых прачек (я ж говорю, что Славка — оптимист!).

— Ага, — чувствовать себя объектом поиска стольких человек было не слишком уютно. Особенно если вспомнить еще и о вельхо, которых послал уже конкретно Рит. Кстати о Рите...

Мы со Славкой перешерстили собранный на более-менее заметных вельхо компромат, но именно на Рита нашлось очень мало. Рит по прозвищу Рык действительно трудился чем-то вроде министра МВД, при этом взяток не брал, к работе на себя задаром не принуждал, "юбок" вне очереди из списка в жены-любовницы не звал и вообще их в упор не видел. Идеальный вельхо, по мнению одних! Из пятен на солнце отмечались только грубость, склонность к выпивке, а также стремление построить всех доступных подчиненных и дотянуться до недоступных. Другие за то же самое (а особенно за пресекание взяточничества в рядах сотрудников правопорядка) честили начальника гадом и сволочью. Можно понять болезных. А Рыком его прозвали за привычку неумех и лодырей (с его точки зрения) посылать по таким далеким адресам, что жизни не хватит добраться.

— А вы поладите, — сделал вывод я.

Славка прищурился:

— Суицид...

— Все, понял, осознал, каюсь! И вообще, кто обзывается, тот так и называется...

— Марш спать! А то сейчас сеанс связи, и будешь сам Ирине Архиповне объяснять, почему ты не самоубийца...

— Меня уже нет!

Тахко.

Ирина Архиповна.

— Бабушка, я успела? В комнату влетела Янка, на ходу скидывая шубку, шарф и шапочку. Сапожек и перчаток на ней уже не было, видимо, их девчушка сбросила где-то в предыдущей комнате. — Успела?

— Чиррих-чих! — следом за девочкой впорхнул неизменный Штуша. Пару взмахов крыльев — и крылатик деловито пристроился на подоконнике.

— Меня лекарь задержал, просил ледник не забыть сделать в больнице. Вы ведь еще не начали, нет?

— Хм, — Ирина Архиповна посмотрела на богоданную внучку. Потом на ее пушистого сопровождающего. И шевельнула бровью.

Те среагировали по-разному: Штуша сокрушенно закрыл мордочку крыльями и очень правдоподобно изобразил кающегося грешника, а Янка, в ураганном темпе пристроив на место свои вещички, принялась прихорашиваться: скоренько одернула свитер, отряхнула брючки (штанины коротки стали, надо будет надставить...). Достав зеркальце, наскоро пригладила волосы и проверила чистоту личика. Вроде все в порядке, но бабушка не спешила выражать одобрение. Девчушка в поисках подсказки глянула на каменные лица обоих "кандидатов в дедушки", еле сдерживающих смех, и проследила, куда они смотрят...

— Ой!

Мало того, что на полу за ней тянулась цепочка мокрых следов, так еще и Штуша... с пушистого приятеля капало, и на подоконнике уже скопилась маленькая лужица.

Ураганчик "Янка" заметался по комнате, добывая сначала полотенчико, потом половую тряпку, обтирая и вытирая, и уже через минуту пол был чист, жалобно попискивающий от чересчур энергичной заботы Штуша высушен и посажен на теплый и пушистый шарф, а его хозяйка с чисто вымытыми руками чинно восседала на табурете и изображала милого и благовоспитанного ребенка.

Пало, не выдержав, все-таки захохотал, а господин Поднятый Правитель города Миус Райккен Ирро характер выдержал, только улыбнулся.

— Не начали, не начали, — утешила девчушку Ирина Архиповна. — Еще пара секунд... вот.

Красивая резная шкатулка на столе дрогнула. Из-под крышки донесся тихий стук — точно ногтем кто-то постукивал по дереву. Хотя почему "кто-то"? Ясно кто.

— Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, — тихо проговорил из шкатулки голос Славки.

— А навстречу ему Максим с пуговицами наперевес, — усмехнулась Ирина Архиповна. — Добрый вечер, мальчики.

— Привет, Макс и Слава! — Янка, ясное дело, не утерпела.

— Вчррр!

— Сегодня только Славка, — вздохнула шкатулка. — Макс устал и пошел отсыпаться. Тут кое-что случилось...

— ..Значит, вот оно как, — исповедь вельхо Рита, сжато пересказанная Славкой, не потеряла убедительности и была воспринята слушателями без возражений. В конце концов, все присутствующие давно знали, что с так называемыми Днями Безумия дело обстоит далеко не так, как описано в официальной версии событий. Кое-что донесли драконы, кое-чем не совсем добровольно поделился желтый "друг", кое о чем рассказал Пало, имевший сомнительное счастье присутствовать при смерти коллеги Бира Майки — неужели того самого? Все вместе помогло более-менее представить картину минувшей катастрофы. Но Рит, прямо скажем, помог этой картине обрасти деталями. И, что немаловажно, именами виновных. Пригодится... возможно.

Ирина Архиповна встряхнулась. И решительно вмешалась в бардак... то есть в оживленный обмен репликами в стиле "все против всех, причем одновременно":

— С Максом точно все хорошо?

— Не уверен, — после паузы откликнулся Славка. — На вид целый. Вымотанный только, все-таки два оборота за пару часов и плюс эти метания по городу под обстрелом.

— Ну да, если уж его тут нет...

— Но, если не будет новых срывов, думаю, обойдется. Он уже хорохорился и рвался в бой.

— Точно? Втолкуй ему посидеть пока дома. Не понимаю я, что это был за срыв магии с цветочками. Что его спровоцировало и почему, он ведь не сказал?

— Он и сам не знает.

— Еще одна тема для разговора со Старшими. Если они, конечно, что-то знают не про свою стихию. А у кого-то из присутствующих версии есть?

— А у него упадка сил нет? — оживился мэр-драконовер. — Что-то в старых записях мелькало, я полистаю. Что-то про контакт магии... или обмен магией... не моя область знаний, плохо помню. Но, кажется, это безопасно для дракона.

— Но придержи его дома, хорошо?

— Сделаю все возможное, — отзывается Славка.

Мда, Славушка невыполнимых обещаний не дает...

— Что решили с этим Ритом?

— Приглядимся...

— Не спешите только, хорошо? Такие фигуры редко остаются без присмотра, что бы он там себе не думал. Будьте осторожней, займитесь пока налаживанием контактов. Плохо, что вы настолько засветились перед драконоверьей общиной. Слав, ты запасное логово оборудовал? Пути отхода, как договаривались?

— В процессе. Зато не одно.

— Поторопись с этим. И Максу обязательно покажи. Теперь по делам...

Столица.

Макс.

Ой, и тяжко ж было просыпаться этим утречком! Вот и верь тем, кто говорит: чай полезен для здоровья. Может, и полезен, но выпил лишку — и ощущения круче похмелья! И кости ломит, и голова болит, и глаза не смотрят. И руки трясутся, как будто мне под восемьдесят.

Наборное окно из мелких стекол продемонстрировало серый свет и бегущие по стеклам капли. Дождь или мокрый снег, понятно, почему так в сон клонит. Печка уже потрескивает — успели растопить. А я и не слышал. Славкина койка пустая — уже упорхнул наш жаворонок. На табуретке у моей постели кружка с какой-то жидкостью. Опять чай! Не-не-не, после вчерашнего это последнее, что я выпью сегодня.

Попробовал встать — и тут же сменил мнение о своем возрасте. Нет, мне явно не восемьдесят. С такой слабостью, дрожанием в ногах и головокружением мне явно под девяносто!

Что же это такое вчера было? Что толкнуло меня изнутри, встряхнуло так, что прошел спонтанный оборот и вырвалась стихия — не моя? Если на площади города была ловушка, воздействующая на драконов, то почему она подействовала только на меня? Если дело во мне — то в чем именно? Тут даже Старшие не помогут, они ведь все Огненные, про другие стихии знают только в общих чертах — не предупредили же, что такое может быть. Книг и справочников не осталось тоже... Черт бы драл этих вельхо.

Ладно, разберемся... наверное.

А ну подъем, развалина! Расклеился на ровном месте.

Оп-па! Упс...

Сердце ухнуло куда-то в живот и, по ощущениям, заметалось там перепуганной курицей. К тому же оно стало очень большим и враз вытеснило из груди весь помещавшийся там воздух... в глазах потемнело, и деревянный топчанчик (уже пару здешних недель игравший роль моей постели) натужно скрипнул, принимая обратно непутевого странника...

Елки, мне что, уже за девяносто?!

Допрыгался. Точней, долетался. Вчера. Вот теперь лови отходняк...

Делать-то чего? не валяться ж мне весь день, у меня дел полно!

Дверь едва слышно скрипнула, пропуская круглую физиономию Торсти. Тут же разулыбавшуюся:

— Проснулись, остай Макс?!

Рожица тут же скрылась, а за дверью разнесся громкий вопль, оповещающий, что я реально проснулся. Ну и голосок у нашего подкидыша. Вся улица о моем пробуждении, может, и не слышала, но соседние дома стараниями парня точно в курсе.

И почему у меня такое ощущение, что сейчас я об этом пожалею?

Первыми ко мне ворвались вовсе не Ирина Архиповна, как я уже успел нафантазировать с перепугу, и даже не Славка. Первую атаку на бедного Снежного дракона предпринял... завтрак.

Тяжелый поднос из наших поделок (резьба по краям, цветной рисунок по центру и прозрачный лак) был полон еды. Еды! Только сейчас понял, как проголодался. Желудок радостно взвыл, и удалось даже не приподняться, а полноценно сесть, жадно разглядывая вкусности.

Так, яичница, большая, яиц на пять, с мелкими квадратиками жареного сала. Блеск. К ней — обжаренные и посыпанные бледной зимней зеленью колбаски. Язык проглотишь. Каша из местной крупы — не пшеничная, не гречневая, не овсяная, но нежная, рассыпчатая — вкусней не придумаешь! Чай. Брррр. Несколько бутербродов — аккуратно нарезанные куски лепешек с мягким сыром. И отдельно в глубокой тарелке — яблоки в меду. Мечта! Местные яблочки не вершина селекции — обычно они мелковаты и кисловаты, но вареные в медовой воде они превращаются в настоящее чудо! Гастрономическое. Полупрозрачное, истекающее сиропом яблочко, в котором напросвет видно каждое семечко, сладкое, свежее, нежное...

Так, все, слова я временно забываю. До конца пира...

Как ни странно, завтрак вместился весь. И даже с чаем. С ним наконец почувствовал себя сытым и довольным. Ненадолго, к сожалению.

Поправившееся было настроение испортил Славка. Влетел в комнату, перещупал всего: и лоб, и плечо со вчерашними ссадинами, и руки, и даже пульс рвался послушать. Я попробовал отбиться, но мой напарник ловко забалтывал меня новостями, приветами от Янки и запретом (временным) выбираться пока в город. Не, ну нормально? А если меня прямо тут прихватит? Я ж так и не понял, с чего меня на цветочки пробило? Может, Иррей спросить?

Я представил, как буду оборачиваться в дракона прямо в доме, и мне поплохело. Нет, оклемаюсь — сразу свяжусь с моей кувшинкой белоснежной...

— Так ты полежишь, да? — напарник принял молчание за согласие. — Тем более, что после вчерашнего ты пока не пришел в себя.

— Да с чего ты взял?

— А то б уже ругался и шипел.

Ничего себе! Я уже хотел, раз такое дело, показать, насколько я на самом деле "пришел в себя", но тут в дверях снова возникла мордочка Торсти.

— Там это... соседи явились. Из книжной лавки.

— Зачем?

— Больного навестить...

— Зачем?! Доктора, что ли?

Оказывается, не доктора. Оказывается, это в традиции — навещать соседей и знакомых, если те приболеют, приносить вкусное или полезное, на крайняк полотенчико подарить или ложку-тарелку.

— Да на фига?!

— Чего ты? — удивился Славка. — У нас ведь тоже такое в традиции.

— Да?

Хотя мама да, всегда подружек заболевших навещала. Но как же давно это было... Ну, ладно. Не будем нарушать традиций, выделяться нам точно ни к чему.

Не знал я, на что соглашаюсь. К полудню у нас перебывали соседи-книжники, вдова с дочками, зарабатывающие шитьем из дома напротив, тот самый кузнец, тихий старичок-летописец из переулка, жена мебельщика с дочкой-помощницей, супруга картографа, почтенная бабушка, жена дворцового стражника, мать и жена купца, живущего торговлей пряностями, три сестры-цветочницы, промышляющие разведением цветов в теплице (то, что у меня глаз дернулся при слове "цветы" — чистое совпадение!) и шесть дочек ювелира (вот упорный же мужик!). Навещать больных, как я понял, в основном женское дело, вот и торпедировали нас дамы всех возрастов, степеней красоты, доброты и мастеровитости. А то, что они принесли для поддержки "больного" меня!

Ну, к примеру, мед — это я понимаю и одобряю. Или пирожки — они никогда лишними не бывают. Но зачем больному пиво? Книга-раскладка дикой давности и писчие принадлежности? Набор самолично вышитых салфеточек? Можно подумать, мы приемы собрались проводить! Единственное, что мне пришлось по душе из этой продукции "Кружка умелых рук" — сумка с регулирующимся ремешком. В нее так классно поместится моя дорогая заначка! Да, я до сих пор таскаю мою прелесть с собой. И знаете, пока эта привычка меня еще не подводила.

Но разместить мою бесценную внутри подарочка не успел.

Навещать меня заявились... вельхо. Лично Дару Ивен, наша "крыша" из магов. Они тоже, оказывается, прослышали о внезапной болезни. Ага, благородный маг решил проведать простяка и подлечить, если что. Верю, прям изо всех сил! Тут в лесу никто крупней медведя не помирал? Мамонт, к примеру...

Если сегодня с визитом заявятся еще и драконоверы, то я уверую в конец света... ну и в человеческое бескорыстие заодно.

Интерлюдия.

Дежурный пост вельхо близ города Тахко.

Проклятые кости! Проклятый жребий, который подрядил именно их команду на дежурство у этого трижды распроклятого города. И вот уже почти пятиху они любуются на то, на что трезвым смотреть невозможно.

Мертвый город и живая тьма над ним. Мертвые земли и живые, очень живые и жуткие деревья. Мертвые статуи, которые раньше были живыми вельхо...

Браги на успокоение души не хватало, а глюшь-траву здесь курить себе дороже. Был тут один, надышался, побежал к болоту топиться, еле перехватили. Дева ему там примерещилась с дивным ликом и рыжими косами. По болоту, мол, летала... порхала, ага, в обнимку с бочонком. Бочонок ее сначала облизывался, а потом деву сожрал и за свидетелем погнался. На чем погнался? А дракон его знает, надышавшийся свидетель был слишком занят бегом по болоту, чтоб замечать такие мелочи.

Дальнее дерево опять мерзко изогнулось и наклонилось, выискивая в траве добычу. Вельхо сплюнул и отворотился — сил нет смотреть на это больное и неправильное. Скорее бы кончилось это распроклятое дежурство. Отсюда даже падальщики сбежали...

Рррагв!

Что?! Где?! Дежурные подскочили и заозирались, ища, откуда этот жуткий рев? Здесь же никого живого...

Рррааагв! Рев повторился, уже ближе и раскатистей. И что-то шевельнулось слева, там, между бывшим лесом и мертвым полем.

Рррагв! Рррагв! Рррагв! Рррагв! Рррагв!

Это и правда шевелилось! Это... оно...

Оно выглядело, как кротовья нора — сначала. Потом земля ссыпалась внутрь, воронка расширилась... почва рядом пошла трещинами, задергалась, словно там, под землей, тяжко ворочалось чье-то огромное тело. А потом рыхлая полоса, как след гигантской змеи, поползла... поползла... к дежурным.

Боги, спасите! Пятеро... будьте милосердны к непутевым детям своим... Выживу — пить не буду! Целую пятиху! Ладно, десятидневку! Месяц!

Ррраааааааааррррррргв!

Полоса взрыхленной земли остановилась шагов за сорок до обустроенного сарайчика дежурных. У окопчика, окруженного густыми кустами — деревянный домик вельхо возводить поленились. Страшный рев тоже прекратился.

Пост в тот же день перенесли на полмерки дальше от города.

Тахко

Ирина Архиповна

Может ли дракон выглядеть виноватым?

Теперь Ирина Архиповна Туманова могла ответственно заявить: может.

Крылья и хвост у него нервно подрагивают, корона светится не привычным ясно-золотым, а с какими-то радужными просверками. Да и глаза — точь-в-точь как у слизавшей сливки кошки.

— Фа... — Ирина Архиповна выплюнула набившуюся в рот землю и продолжила. — Я считаю, что для первого опыта все прошло вполне удачно.

Пало, все еще откапывающийся из заваленного НП (и живо напоминающий виденных в телевизоре американских зомби), кивнул.

— Надо внести все параметры: направление, число искр, затраченных на изъятие и перемещение земли, ширину получившегося туне... хм, канала. А где Пилле Рубин?

— Здесь! — жизнерадостно отозвался ближайший холмик. — Мы с Видой здесь! И мы все замерили и записали... Записали тоже почти все, только вот дощечки... тоже где-то здесь. Вы не поможете их найти? В темноте Знаки не применишь.

— Поможем, — довольно спокойно ответствовал мэр-драконовер, стряхивая с рукавов траву и песок. — Как только найдем вас.

— Вида? А Вида тут зачем? Он жив?

— Вполне, — холодновато ответил холмик. — Тут угол остался почти незасыпанным.

Пало прохромал к холмику.

— Ты тут как?

— Решил проверить, можно ли при случае рассматривать способности наших Земных как оружие.

— И как? Где вы, подайте голос...

— Здесь, здесь. Вполне можно, знаете ли. Особенно если они научатся не путать своих с чужими. Кажется, я руку сломал.

— Сейчас посмотрю. Где-то тут был наш целитель...

— Точно. Он тоже тут, если вам интересно.

Земной дракон попытался втянуть голову в плечи, не смог и непостижимым образом стал выглядеть еще более виноватым.

— Простите...

Ирина Архиповна только вздохнула. Первый блин в прорывании туннелей вышел комом. Ладно. Бывает. Даже есть и разговаривать с первого раза ни у кого не выходит (если не считать младенческий сосательный рефлекс). Разберемся.

Ну, хорош стоять и мечтать об анальгине! Распрямилась! Улыбнулась... и пошла утешать всех — и парня в первую очередь.

Столица.

Макс.

Хм. Вера в человеческое бескорыстие пока откладывается. Дару Ивен к человеку без "искр" явился не из природного великодушия и не по долгу вельхо. После дежурных приветствий, пожеланий и обязательного подарка (амулета на исцеление), едва оставшись со мной с глазу на глаз, Дару нервно оглянулся на дверь и конспиративным шепотом спросил, нет ли у меня — случайно! — выхода на преступивших.

Я, только что примерявший, как бы впихнуть в нового гостя весь оставшийся чай, застыл — как суслик на свету.

— Че-го?!

— Нету, да? — вельхо изо всех сил держал пальцы переплетенными. — Очень надо.

— Че ко мне-то?

— У торговцев часто бывают контакты.

— Так шел бы к ним! А мы в любом случае только недавно переехали. Контактами обрастем не скоро.

— Драконий хвост! — Дару вцепился себе в волосы, но быстро спохватился и вымученно улыбнулся, — А тебе — чисто случайно — не нужны какие-нибудь чары? Амулеты? Не знаю... что-то из лечебного?

Это уже было понятнее.

— Деньги нужны, да?

— Очень.

— Что случилось?

То, что деньги бывают нужны до зарезу и срочно, это всем понятно. То, что пришел за ними именно ко мне, тоже довольно понятно, хотя и не слишком приятно. А то, что парень при этом не стал на меня давить, более приятно... Я оценил.

Случилась обыкновенная история. Два парня, которые вечно конкурировали друг с другом во всем, от учебы до девушек — такое бывает сплошь и рядом. Откровенные драки запрещены, так что соперничество выливалось в бесконечные перебранки и довольно злые шуточки. Последняя из них состоялась вчера и обойдется Дару Ивену в крупные неприятности или денежную сумму... тоже крупную. Проще говоря, из-за шуточки "приятеля" у парня испортился важный амулет, который группе выдавали под отчет. Не починит — всему конец. А, чтоб купить у одного жлоба драконьей чешуи — пусть старой, из древних ненужных штуковин, но рабочей! — и починить, нужны деньги. Или выход на преступников — у них тоже можно поменять...

Ему нужна драконья чешуя?! И он сказал про жлоба с древними амулетами... неужели... Нет, так просто не бывает!

Бывает, оказывается. Некий вечно пьяный жлоб трудится на складе-архиве всяких древностей кем-то типа сторожа. Рабочие амулеты-артефакты ему, конечно, недоступны, зато древнее барахло... но он требует плату вперед! И ему услуги магов не нужны, сам такой. А кому другому... ну...

— Я думал, вам запрещено помогать преступившим.

— Напрямую — нельзя. Через посредников если... тогда получается. Иногда, — он, морщась, потирает грудь. — Я рискну.

Я тоже.

Где-то в семь утра Славка отловил меня во время очередного забега по лавке и почти насильно споил успокоительное. Мол, хорош нервничать. Да, день тяжелый, но я Снежный дракон или погулять вышел? Нервы заморозить и в коробочку!

Да, день ожидался напряжный.

А спал я паршиво, причины были...

Роль типа, обладающего драконьей чешуей, в конце концов, доверили одному из сопровождающих драконоверов. Не сразу, правда — сначала пришлось выбирать-прикидывать, кто из парней может сойти за жадного шакала Ловчих, а потом — долго уговаривать жертву... то есть помощника: мол, роль гнусного гада ему в глазах драконов не повредит... Ловчих драконоверы ненавидели даже сильней, чем магов, это и понятно — вельхо вредят драконам и драконоверам постольку-поскольку, а вот Ловчие тех же Крылатых просто убивают. Так что драконоловы меньше чем командой в горы не суются, в общины тоже, и даже селиться в одиночку опасаются. Рисковая у них профессия, со всех сторон рисковая.

Чешую мы со Славкой отобрали сами. Славка лично проверил, чтоб мешочек был помечен знаком Огненных — нефиг вельхо знать, что в мире уже появились другие драконы. На всякий случай проверили и сами чешуйки, все правильно, те не реагировали на огонь. Пересчитали. В небольшом — как футляр для "Нокии" — мешочке лежало двадцать пять аккуратных серебристых овалов размером с гусиное яйцо. Для первой продажи, думаю, хватит. Славка остался инструктировать будущего "Ловчего" по тонкостям будущего разговора, а я умотал в свой сумасшедший дом.

Ну, тогда я еще не догадывался, насколько наша лавочка сегодня будет похожа на филиал психиатрички...

Цель была заработать нашей лавочке не только деньги ("Ага, как же!" — недоверчиво хмыкнула жаба), но и репутацию заведения с модным и необычным товаром. Славке прикрытие для его "сбора данных", мне — контакты и связи помимо драконоверов и Дару Ивена. Может, привлекать внимание в нашей ситуации не самый разумный шаг, но мы с напарником не Штирлицы, у нас двадцати лет на разведку нету... мне почему-то кажется, что у нас и года-то нет, слишком все переплелось.

Так что мы поднапряглись.

Со вчерашнего утра, заручившись согласием квартального, мы наняли мальчишек — развесить объявления по городу с приглашением заходить на нашу улочку. А на мостовой улочки те же мальчишки аккуратно по шаблону нарисовали цветные стрелки, ведущие к нашей лавке. Сама лавка за день и ночь тоже прошла "оптимизацию": навес в виде цветных маркиз над обоими окнами, гирлянда из ленточек, перед входом несколько скамеек и два высоких узких стола а-ля фуршет.

Внутри кипела работа.

На кухне двое из наших подкидышей старательно вертели ручки мясорубок, поварша и два ее помощника месили фарш, а еще один подкидыш с мученическим видом жарил котлеты. Мучительность ситуации с его точки зрения была в том, что пахли изделия (обычные котлеты и котлеты в тесте) непереносимо вкусно, но после девяти слопанных образцов запихнуть в живот что-то еще представлялось невозможным. Вот он и маялся, с тоской взирая на каждую готовую порцию.

Потенциальных покупателей, решившихся прийти по стрелкам к нашим дверям, встречал сокрушительный удар — умопомрачительный запах румяных мини-котлеток, присыпанных мелкой зеленью. Каждая возлежала на небольшой тарелке в компании двузубой деревянной вилки и четверти лепешки и притягивала взгляд с неодолимой силой. Закуска выдавалась только тем, кто что-то покупал, пусть даже мелочь, мелочи-то у нас тоже недешевые. Каждому пятому покупателю выдавалась еще и котлета в тесте, каждому сотому — порция выпивки. Ну, если он будет, этот сотый. Я не очень на это рассчитывал.

И ошибся.

Взбудораженные слухами и новыми рекламными трюками, горожане брали лавку штурмом. Уже через полчаса после открытия скамейки были оккупированы так, что право на них посидеть люди просто перекупали друг у друга — просто так их занять уже было невозможно, столы народ оттащил подальше от лавки, потому что есть в толпе даже за столом — удовольствие, прямо скажем, на любителя. А у дверей клубилась именно что толпа — плотная, оживленная и нетерпеливая, жаждущая новостей и гастрономического шопинга. И очень разговорчивая:

— Точно всем покупателям дают?

— Всем!

— А чего это? Пахнет вкусно, аж голова кружится!

— Вам плохо, остай? Позвольте провести вас отдохнуть?

— Эй-эй! Меня отдохнуть, а сам на мое место в очереди?! А ну иди отсюда по-хорошему, пока боги по-плохому не намекнут!

— Нет-нет, что вы, почтенный, просто за некоторую плату можно было бы стул принести... или табурет...

— Ишь, шустрый какой! А, Ульве с тобой, тащи!

— А как это называется?

— Кок... коклета вроде... или каклето.

— Говорят, из самого обычного мяса сделано!

— Обычное мясо? Не может быть!

— Ага-ага! Но притом мягкая и вкусная — язык проглотить можно!

— Мягкая? Точно мягкая? Зубы у меня уже не те по старости... Остай, потрогать можно? Я только вилочкой...

— Так и быть, почтенный. Только аккуратней, вилочкой, легонечко. Хороша, а? На специальном инструменте обработано. Мясорубка называется. Эй? Эй, старик, ты чего делаешь? Ты куда, а ну стооооой!

— Ха. Старик-старик, а удирает — молодой позавидует! Ишь, чешет. Догонят его или нет?

— За небольшую плату принимаются ставки на результаты споров...

— А, шустрый. Да, давай, против этого воришки седого поставлю! А нечего чужое хапать!

— Боги видят, как я согласен с вами, остай. Но трудно удержаться, когда так пахнет! Воистину волшебная вещь — мясорубка эта.

— Почтенные, а почтенные, можно спросить? А если купишь чего-то маленькое? Недорогое? Дадут эту лету?

— Слышь, почтенный, с деньгами плохо?

— Ну...

— Если денег нет, уступи очередь тому, у кого они есть! А то мы уже час стоим — того гляди, вкусности кончатся...

— Кончатся?

Очередь заволновалась.

— Кончатся... да как же это?! А ну пропустите, я купец, мне нужнее! Ну же, расступитесь, живо!

— Слышь, почтенный? Ты купец, а я кузнец.

— И что?

— У тебя кошелек, у меня молоток. Хочешь проверить, что тяжелей? Глядишь, у богов раньше вкусности попробуешь...

— Остай, за небольшую плату можем снабдить дубинкой и обеспечить площадку для вашего поединка с кузнецом! Услуги лекаря! Скидку на изделия гробовщика или мастера саванов! Куда же вы?

— Ты глянь, глянь, как припустил!

— А покажите мясорубку, а? Кто-нибудь уже купил мясорубку? Покажите это волшебное изделие?

— Так оно еще и волшебное?!

— А за небольшую плату...

Внутри тоже было нескучно. Покупатели напирали, до хрипоты спорили между собой за звание пятого, норовили пересчитаться самостоятельно или доплатить за "вот этот пирожок с дырками", раз уж Ульве не вразумил хозяев лавки даровать вкусности сообразно достоинству покупателя, а не номеру, прости его боги. А если они купят еще вон то и вот это, можно им дополнительную котлетку? А две? Не себе, больной бабушке, она дома сидит... с тремя внучками... да, они тоже сюда собирались, но нездоровье бабушки... по пять благодарностей доброму торговцу от всех пяти богов! А еще супруге нельзя? Ладно-ладно, нет так нет, а можно через черный ход выпустить? А то вон как на него другие из очереди смотрят? Завидуют. Навредят...

Торговаться по ритуалу Ульве в таких условиях было немыслимо, приходилось сводить споры к минимуму, тем более, что покупатели так и норовили самоубиться или совершить членовредительство: один, к примеру, решил испытать купленную зажигалку прямо тут, с места не сходя — да прямо в сапог ее умудрился уронить. Другой полез проверять котел (чисто для разнообразия ассортимента включили, никаких новшеств в нем не было), надел на голову, а его приятель, купивший утюг, возьми да проверь прочность этого "шлема" своей покупкой. Про количество придур... не слишком разумных покупателей, которые старались избавиться от лишних пальцев путем перемалывания их в мясорубке, я уже и не вспоминаю.

А Славка еще меня суицидником звал.

Да тут их сегодня целый слет.

Психиатричка, чистая психиатричка.

А в подсобке еще драконья чешуя и нервничающий из-за своих актерских талантов "шакал при Ловчих"...

Нескучный денечек.

Вечер тоже выдался не очень скучным. Нет, Дару Ивен явился вовремя, страшно нервничающий "тип" взял себя в руки и, довольно толково поторговавшись, продал мешочек чешуи. Я облегченно вздохнул. Наш засланец вполне правдоподобно получил плату (что значит моя школа!), туманно намекнул на возможность дальнейших контактов и желательность каких-нибудь старых артефактов и "смылся отчитываться". Все шло как по маслу, и я уже доставал плетенку с варенкой — вдруг маг пожелает отметить удачную сделку. Но маг, открыв мешочек, хрипло каркнул и схватился за грудь:

— А... о...

— Что-то не так?

Молодой вельхо не слушал. Он дрожащими руками перебирал серебристые овалы. Потом поднял на меня ошалевшие глаза. Лицо резко покраснело, и дышал он как-то... Может, у него на чешую аллергия?

— Эй, маг, ты того... дыши давай. Может, тебе водички принести?

— Х-а...

— Ты больной, что ли? У тебя лекарство с собой? Вот это? Нет? Вот не было печали... А ну-ка, сядь, посиди, тихонечко...

В этот миг он разродился придушенным:

— Двадцать пять! О боги...

И стало ясно, что картина предынфаркного состояния вызвана вовсе не болезнью. У вельхо где-то глубоко внутри тоже имелся свой хомяк. И сейчас он так бурно отплясывал в честь резкого увеличения имущества, что хозяин чуть не грохнулся в обморок.

Оказывается, мы здорово продешевили. За ту плату, что приволок маг, он рассчитывал на пять чешуек максимум. А тут...

На радостях нам наобещали благодарность и долгую дружбу вместе с безграничной признательностью, обозвали "суперским челом" (по крайней мере, я это услышал именно так), и скоренько свалили "чинить сломанный артефакт, пока эти грибы клыкастые не нагрянули с проверкой". Даже про свои "не лекарства" забыл.

Странный он все-таки маг. Наш приятель Терхо не раз говорил, что вельхо стараются отбить у своих учеников если не чувства, так их "внешнее проявление". С их точки зрения идеальный вельхо — это вовсе не Пало и тем более, не Пилле Рубин, а как раз отмороженный Вида. Чтоб никаких эмоций! Даже если наскочит крокодил, схватит радикулит и одновременно лопнут все завязки на штанах и фартучке, на лице все равно должно быть спокойствие — и точка.

А этот чуть что — сразу маска покоя улетучивается напрочь. Что для нас тоже не есть хорошо. Забытый им мешочек вроде как с лекарствами оказался вовсе не с целебными порошками. Хотя это как посмотреть — при вскрытии оттуда шибануло печально знаковым горьковатым запахом. Тем самым, от которого Терхо пробило на ухаживание за прекрасной дамой в моем лице, а мы со Славкой обнимались с башней в каком-то неведомом городке. Глюшь-трава...

Неужели употребляет? Тоже не есть хорошо. Наркоманы — народ ненадежный и опасный.

Ну да ладно, об этом еще подумаем.

После мага в гости последовательно заявились хозяева соседних трактиров, с осторожными расспросами, не собираемся ли мы, такие удачливые и умелые, открыть еще и харчевню? Конкурента опасались, что ли? Честно ответил, что сейчас не до этого, вроде успокоил. Но мысль о желаемом прогрессе в области кухни так в голове и застряла. В конце концов, мороженого тут нет. Про коктейли никто даже не подозревает — какие коктейли со здешним алкогольным многообразием аж в три позиции: варенка, пиво и вино? Сладости тоже не блещут разнообразием: сушеные фрукты, леденцы и выпечка. Консервирование в зачаточном состоянии, да и вообще. Славка вон смеялся, что приличный попаданец обязательно обязан обогатить кухню осчастливленного им мира шашлыком. Почему бы нет, если он вкусный? Обогатим. Не будем отставать от передовых попаданцев.

Предложил обеспокоенным кандидатам в конкуренты мясорубки с приложением новых рецептов. Получил признательные взгляды и симпатичные такие выражения благодарности в кошелечках.

Выразил ответную признательность путем пожимания рук и призывания благословения бога Ульве таким понимающим хозяевам.

Пересчитал выручку. Шесть с лишним тысяч монет! Нехилый урожай. Даже если вычесть триста сорок монет на угощение и расходы на рекламу, да приплюсовать шестьсот две монеты себестоимости, то прибыль суперская. Внутреннему хомяку полагается валяться в экстазе.

Странно, но вид горы блестящих золотых, занимающей полстола, не так уж и волнует. Приятно, что столько заработали, уже представляю, где и сколько чего сможем подкупить из продуктов... но прежнего восторга нет. Из всей кучи взял на память одну монету — пойдет в заначку.

Посидел у связной "шкатулки", пообщался с бабушкой и Янкой. Даже с ее Штушей. На волне хорошего настроения созвал наших, поблагодарил за неплохую работу, пообещал процент с прибыли. Послушал впечатления и восхваления.

Отпустил Славку на его общение с драконоверами...

Вроде все хорошо кончилось?

Только мне беспокойно.

Думал, после такого денечка и прошлой бессонной ночи засну не добравшись до кровати. Бывало уже такое, что после трудного дня просыпался в ванной, с зубной щеткой во рту или прямо в прихожей с кроссовкой в руках. Но нет, меня хватило и на умывание, и на раздевание, и на возню с постельным бельем. И даже после всего — в темноте и тишине, удобно вытянувшись на своем топчане.

Сон куда-то свалил, оставив меня пересматривать впечатления сегодняшнего дня: перед глазами мелькали лица покупателей, проданные товары, блестящие монетки, монетки, монетки...

Да что ж так не по себе-то?

Бабушка и Янка? С ними все хорошо, город мятежных магов цветет, драконье поголовье множится, второй опыт с туннелем поставили. Тоже, правда, комом — туннель вроде как и получился, но больше в глубину, чем в нужную сторону. Но в принципе пока все неплохо, разберутся.

Славка? Он на переговорах со своими драконоверами. Не особо безопасно, но тревога связана не с ним. А с кем?

Иррей...

Я замер, уставившись в темноту.

Да. Дело в Иррей.

Я хотел с ней поговорить, очень. Про срыв на площади и цветочки на мостовой у меня догадка была, я даже Славке про нее не сказал. Не уверен был... черт, я до сих пор не уверен! Ведь если бы "искры" можно было передавать от одного дракона к другому, кто-то ведь об этом был бы в курсе? Хоть те же Старшие.

Но никто нас о таком не предупреждал.

С другой стороны, с цветами у меня один раз уже получилось — тогда, на похоронах в Тахко. Она сказала: "Возьми моё", и я это "моё" как-то принял. Пламенки до сих пор на могилах цветут, ни снег им не помеха, ни сушь, ни холода. Они и правда получились как вечная память.

И если я опять начал растить цветочки где попало, то скорей всего, мне опять "прилетело" от нее, от кувшинки моей белоснежной... только на этот раз без спросу и даже без связи "единения". Я не злился. Иррей не способна на гадости, если она что-то сделала, значит, так было надо. Я знаю. Да, я ни разу ее не видел. Да, мы говорили всего несколько раз. Но я просто... знаю.

Понимаете?

Я ее слышал.

Она ничего бы не сделала, не спросив меня. Она просто не такая. Нарочно бы не сделала... но что если что-то случилось?

Мало ли что могло стрястись. Заболела, испугалась, все-таки она на этом острове не в гостях находится, скорей бы найти этот чертов алтарь... найти остров... скорей бы.

Прошлой ночью в голову пришла и вовсе жуткая мысль. А если Иррей плохо настолько, что... если она просто передала свои искры мне, потому что думала... потому что...

Я вызывал ее полночи. Она не отзывалась.

Под утро я постарался успокоиться, чтобы не натворить дел — в таких-то растрепанных чувствах. Чего я паникую? Нельзя никого хоронить заранее. У нас ведь и раньше получалось связаться только на эмоциях, так? Больше на моих, конечно. Тогда, в наркоманском притоне здешних магов. Потом у драконоверов. Потом... неважно, закономерность такая: сильный всплеск эмоций — единение. Но до сих пор в основном чувства (и тот наркоманский дымок) были мои. А теперь — ее.

Цветы? Ну, я ведь не знаю, как наши единения сказывались там, на ее острове. Может, там дожди шли или снег, может — вода замерзала...

Это может быть просто спонтанное единение.

Просто нужно еще раз поговорить. Убедиться.

С эмоциями у меня вроде как раз порядок — в смысле, что еще немного, и в воздухе начнут молнии проскакивать. Нервы-нервы. Но, может, как раз это и поможет?

Попробовал. Потом попробовал еще раз. И еще. И еще.

Глухо.

Только раскололась глиняная кружка с очередной дозой успокоительного, которую перед уходом подсунул заботливый напарник. Он бы мне еще наркотики подбросил или антидепрессанты...

Я замер.

Наркотики...

Подождите-подождите... В самый первый раз, там, в притоне... там же был сначала дым, правда? Драконы живут тут сотни лет, если не тысячи! Огненные говорили, что они последние, и они не врали, хотя теперь мы знаем и про нелегальные фермы, и про остров... Они не врали, просто у них уже пару веков, со Дней Безумия не было единений. Причем эмоции наверняка были, не могли не быть.

Так, может, дело не только в накале чувств?

Может...

Где там мешочек с глюшь-травой? Интересно, бывают драконы-наркоманы?

Печка еще не прогорела, но достать угольки всегда можно. Задвижку убрать, дверцу в сторону, металлический совочек ныряет в плюющееся искрами пламя. Вот и жаровня в миниатюре, настоящей у нас нет. Собирались заказать у кузнеца, по химии хотелось кое-что попробовать, но пока не сделали.

Куда бы ее приспособить? Что значит нет опыта в наркоманстве, ни хрена не знаю, прям сплошное расстройство...

А прямо у печки. Только тут часть пола каменная — принято так, от пожара берегутся. Теперь где там "средство связи"? Вовремя Дару у меня свое "лекарство" забыл. Наверное.

Я развязал крученый шнур на плотном кожаном мешочке, запустил пальцы в теплый крупный порошок... и застыл. Что я делаю! Я же сам себе клялся, что никогда больше. Мне и одного раза хватило, ведь еле выплыл тогда, потом смотреть не мог на ту компанию. Да и смотреть недолго пришлось. Двое сторчались быстро, парень из параллельного класса сел за грабеж, одного родители упекли в клинику, а он и там где-то укололся, умер. А девчонку, Лику, шикарную зеленоглазую красавицу, потом встретил — не узнал. Старуха, тощая, страшная, цеплялась за руки, пыталась на колени падать — только дай, хоть на дозу, хоть на одну, ну человек я или нет, ну Максимчик, миленький, она что угодно...

Ненавижу наркотики. Не выношу наркотики. Не хочу...

А Иррей?

Тут хочешь, не хочешь...

Пальцы дрожат — кто не знает, подумает, что от нетерпения.

Сколько сыпать надо?

Щепотку? Две? Как чай или как соль?

Вот же...

Наркоман... начинающий! Придурок.

И одно коротенькое словцо, которым я так любил раскидываться, вдруг отрезвило.

Что я делаю? Куда лезу? Рехнулся совсем?

А ведь и правда...

Согласен. Я влюбленный придурок. Дурак даже. Но не идиот и не сволочь.

Одно дело — дышать наркотическим дымком для своего удовольствия. Здесь это только магам запрещено законом, а у простяков руки развязаны. Хочешь — пей, хочешь — дымом травись, здоровье твое. И был бы я реальным простяком, тихо курнувшим в своем доме, никто не мог бы предъявить мне никаких претензий.

Но я-то — не простой горожанин-лавочник. И самое главное — не одиночка.

Даже если я не отравлюсь насмерть, что маловероятно, даже если сохраню какие-то мозги и не разнесу к чертям дом и улицу, как в прошлый раз, даже если не отловят потом полоумного дракона, окосевшего от дурманной травки, то Славку я подставлю нехило. Откуда полыхнет драконьей магией, вычислят в момент, это сейчас я свои искры в семь защит кутаю, а под дымком? По закону о преступивших все, живущие с ним в доме, под подозрением. А уж партнер, побратим — да в первую очередь! Моментом проверят, глазом моргнуть не успеешь — и вот уже бьется в сетке у Нойта-вельхо второй дракон. И все. Все планы к чертям, все обещания, все расчеты.

А мальчишки-подкидыши, а драконоверы наши из сопровождения... даже кузнеца и соседей прошерстят.

Нет уж, Макс. Хорош дурить.

Фиговый из тебя наркоман...

Не стоит и начинать.

Но делать, делать, делать-то что? Иррей...

И комната дрогнула.

Качнулся под ногами щелястый пол, пошатнулись и словно отодвинулись стены, впуская лунный свет, морской солоноватый ветер, шорох трав и крик какой-то беспокойной ночной птицы.

И касание тепла...

Иррей! Наконец-то!

И на меня налетает ураган. Это не привычное касание нежно-теплого шелка, это толчок, шквальный удар — не знаю, как сказать по-другому. Или сильный ветер, сбивающий с ног. Я ничего не понимаю, я почти "падаю". Не вижу, не понимаю, только и хватает на то, чтобы спросить — туда — в эту бушующую круговерть:

Иррей-что?..

А потом я слышу еще один звук — и все сразу становится на свои места.

Это всхлип — такой человеческий, такой девчоночий, что в горле сам собой появляется комок. Я понимаю... Если бы мы были рядом, она бы сейчас налетела на меня, обняла, вжалась лицом в плечо — как насмерть перепугавшаяся девчонка.

Этот зелено-бурый смерч, эта ревущая воронка — то же самое, то же... просто по-драконьи. Кувшинка моя, как же ты испугалась...

Ты! Это-ты...

Иррей-что-с-тобой?

Живой! Ты-молчал-и-не-отзывался-я-испугалась-очень-прости.

Не понял...

Иррей-о-чем-ты? Я-звал-не-получалось...

Торопливый, горячий, очень горячий вопрос.

Ты-не-пострадал-нет?

Когда?

Мыслями разговаривать — это так быстро! Не так понятно, как смотреть глазами, но я, кажется, учусь. Я не вижу, не вижу ее, но чувствую, как смерч вдруг осыпается дождем, так, что почти соль на губах — и понимаю, что меня топят в слезах. Как я мог их видеть — в единении-то?

Не знаю.

Как-то мог.

Она плакала.

Прости. Прости-прости-прости-прости-прости...

И тенями скользят перепутанные обрывки мыслей: "...нечаянно...", "...не поняла, не подумала сразу"... "а потом пыталась звать, звала-звала — и не получалось, сил не было совсем...", "чуть не утратила разум..."... "я-не-хотела-я-нечаянно-я"...

Не понимаю, ничего не понимаю.

Дождь становится ливнем. Может, не только у меня вышло что-то из способностей Иррей, может, и у нее появилось что-то мое? Потому что это почти водопад...

Не-хотела-единения?

Нет! Я-хотела-ты-молчал-думала-плохо-ты-умер-погиб-ушел-и-за-меня-прости!

Что? За-что?

Я не узнаю ее. Она всегда была... мне не подобрать слов, да и нет их таких в нашем языке, наверное. Мы ведь только видим и слышим — ну, еще можно коснуться. А ее я слышал внутри, и она всегда ощущалась... тепло-спокойствие-дом-моя-кувшинка-на-прохладном-листе — вот примерно так. Очень примерно. Не силен я в словах, а стихи и вовсе не мое. А сейчас она была — кажется, это называется отчаянием? Нет, радостью, но с привкусом этого отчаяния. И вины. За что? Что случилось? Почему со мной должно было что-то... из-за нее?

Стоп. Площадь. Толчок-цунами изнутри. Боль. Темнота. Цветы-пламенки на мостовой.

Иррей...так это были твои искры? Пятиху назад? От-которых-у-меня-опять-цветы-получились?

Прости-прости-прости-прости-прости-прости.

Ты передала мне свои?

Прости. Я-не-понимаю-сила-стала-расти-я-ее-сбросила-потому-что-опасно-а-пошло-тебе. Я-поняла-потом-испугалась-звала. А-единения-не-было. Прости-я-не-хотела-тебе-опасность.

Ир...

Да, в связи я ничего не вижу и не слышу... Не должен, по крайней мере. И коснуться здесь можно только мысленно. И крылья у меня в единении не должны были получиться даже теоретически. Но сейчас они прорезались сами собой. И я тут же обнял ими заплаканную девчонку.

Ир... Иринка, солнце, ну чего ты? Главное, оба живы и здоровы! А все остальное — мелочи! Знаешь, я давно хотел сказать! Я... тебя...

Интерлюдия 1

— Значит, кроме денег и товара, у них еще и это есть?

— Да. Драконья, притом свежая!

— Свежая... Ишь, знаток чешуи нашелся. Твое дело смотреть и помалкивать.

— Так-так.

— Руки Ульви, это... это какой же кусок может отломится, а? Сколько у них такого добра?

— Пятнадцать мешочков! То есть уже четыр...

— Не лезь, Деньга.

— Так Зубач! Даром ведь деньги лежат!

— А я говорю — не лезь! Твои, что ли, лежат, деньги-то? Соображать надо!

— Чего соображать? Поди да возьми, в хозяевах двое сопляков. Чего они сделают?

— Голову-то в тепле держать. А то за зиму у тебя, видать, мозги промерзли.

— Чего это?

— А того! Сколь драконья чешуйка стоит у магов? Сто монет? А сколь мальчики выручили?

— Пятьсот, остай Зубач.

— Вот и взять бы все это прямо счас!

— Взять... ишь ты. А ты сколь получишь, если пойдешь продавать чужое добро без Знака Ловчих да без мажьего соизволения, а?

— Дык кто знает.

— Я знаю! И ты, коль головой подумаешь, а не... Мы — преступившие, с нами эти мажьи выродки дел не ведут, им по ихним Зарокам не положено! А посредники тоже цену за услуги возьмут немалую! Вот и выйдет из твоего немалого куска пшик один.

— Так а...

— Ой, да и что ж ты, Деньга, такой жадненький, что ж такой нетерпеливый? Прямо не по божьим словам живешь. Погоди, дай мальчикам расторговаться, жирка нагулять. А вот потом, как наберется денежек побольше, можно будет их и в гости пригласить...

— Э-э... пацанов-то?

— Шапку таки носи, Деньга, носи. А то вишь как оно выходит. Деньги, олух! Деньги!

Интерлюдия 2.

— Вы испытываете мое терпение! От вас не требовалось достать звезду из колодца или собрать все статуи, посвященные богу Ульве! Простая работа — найти одного человека в одном городе! И не парня с улицы, который знает в этом городе каждую подворотню, а мальчишку, который за пределы двора ступал три раза в жизни! Вы настолько скудоумны, что даже этого сделать не в состоянии!

— Ваше высо...

— Молчать!

Пауза.

— Итак, поскольку ваше скудоумие не подлежит сомнению, хотелось бы знать, что каждый из вас предпринял, чтобы найти мо... его.

— Мы с Массисом обшарили городские трущобы. Он к ним не попадал.

— Это точно?

— Такого не грабили, да и вещи из указанных не всплывали, такого не ловили на улице, не принимали в одну шайку.

— Только этого недоставало!

— Словом, если верить осведомителям, его там не было. Если только он не труп — про тех молчат насмерть.

— Дальше?

— Я обошел квартал веселых Прачек. Все дома, включая... не слишком легальные. Тоже без толку. Не было такого, говорят.

— А если доплатить?

— Доплачивал. Не было.

— А если тюрьма или вельховские Подвалы?

— В Подвалы посторонних не пускают, ваше... э-э... не пускают. Да и что ему там делать? А в тюрьме я был, есть пара похожих типов, но не он.

— Но не сквозь землю же он провалился?! Ищите! Хоть весь город переверните! Ясно?!

— Слушаем, ваше...

— А этих, похожих — из тюрьмы — выкупите и ко мне. Может, пригодятся.

Интерлюдия 3.

— Любииииииимый! Закрой глаза!

— Вот выучил на свою голову... Опять подарок? Надеюсь, сегодня не свитер с тремя десятками пуговичек?

— Ты не любишь пуговки? Они же такие славные!

— Люблю, а по сравнению с завязками даже обожаю, просто не в таком же количестве. Тем более на свитере. Я тебя и без них люблю...

— Правда?

— Без них особенно.

— А как же в шубе — и без них?

— В том-то и дело, что лучше всего без шубы... и без жилета...

— Пра-авда?

— И без платья...

— У, какой хитрый! Мииииш, не... не спеши... сначала подарок...

— Подарок потом!

..Очередь до подарка доходит только через сорок минут. Когда мужчина, поднявшийся выпить водички, спотыкается об увесистый ящичек.

—

* * *

! Что это? — шуршание разворачиваемой бумаги и тишина, сменившаяся диким хохотом. — Мясорубка?! Мясорубка, а-ха-ха... с ума сойти...

Милика, еще молодая, двадцатишестилетняя бездетная вдова купца, с недоумением смотрела на любимого. Она привыкла к странностям мужчины, тем более, что было их немного: отсутствие денежного ремесла и тоска по какому-то "компу", очень его ценила и всячески старалась порадовать. Но иногда просто не знала, что делать, сейчас, например.

Ну, мясорубка. Модная и очень дорогая вещь, которая стала считаться чуть ли не символом статуса семьи и вообще, семейного счастья — молоденький продавец как-то незаметно убедил всех покупателей, что истинно любящая женщина обязательно постарается повкусней и получше накормить своего мужчину... что для семьи скупиться просто неприлично. Она и купила!

А ее любимый мужчина почему-то сидит на полу, хохочет и вытирает слезы.

— Мясоруууууубка! — завывал тот, — Ой, не могу, ой, насмешила... а кофеварки там нету? Или микроволновки с встроенным грилем? И зажигалки с сигаретами? Ой, надо Пашке сказаааать, поржем вместе...

— Зажигалка тоже есть, — довольно жалобно сказала Милика, совершенно ничего не понимая. — Завтра подарить хотела...

Смех стих.

Мужчина странно посмотрел на красивую блестящую штучку и встал.

— И правда стоит рассказать.

Макс

Это единение... моя бы воля — длилось бы оно вечность. Или хотя бы ночь. Мы с Иринкой... мы говорили. По-настоящему. Говорили, говорили и говорили. Обо всем. О ее острове и о моем мире. О драконах Стаи и ее сотоварищах по заключению. О моей названой сестренке и ее женихе, который в последнее время, кажется, стал ценить предлагаемое ему "счастье в джинсах" и даже без пастилы согласен был жениться. Так или иначе, теперь бабушка воспитывала уже двоих внучат и гоняла их по математике и чтению, не взирая на происхождение. Мы сравнивали наши жилища — мой "покой" в Гнезде и ее яму (ну, твари желтые, доберусь я до вас, и вам это не понравится!). Говорили о наших мамах... Иррей тоже была сирота, уже семь лет как...

Я рассказывал ей о нашем путешествии по зимним дорогам. Смешил, делясь воспоминаниями о "хитрых селянах" из Небелой Косы, об ограбленных на штаны мужиках, о наглотавшемся дыма Терхо Этку... Доверил ей даже святое, то, чем ни один мужчина добровольно не поделится с женой — рассказал про свою заначку. Думал — улыбнется, а она в ответ зашептала про маленькую белую раковину с розовыми шипами; какая-то птица летела и выронила, а Иррей сохранила и тайком любуется. Мечтает когда-нибудь все-таки попасть к морю, искупаться и посмотреть на дно.

Я рассказывал о зимнем лесе, о снеге, таком белом и холодном, укрывавшем землю от горизонта до горизонта. Она ведь никогда в жизни его не видела. Говорил о льде, который может быть и прозрачным, и белым, и серым, и даже черным и зеленым. О деревьях без листьев, о снежных нарядах леса и о той особой тишине, которая бывает только там — в зимнем заснеженном лесу...

Я рассказывал о городе, где маги и драконы живут без злости друг на друга, о памятнике, где теперь растут ее пламенки. Говорил о доме, который я обязательно приготовлю для нее — в Гнезде или в городе, неважно, но там не будет никаких ям, только мягкий ковер для нее, и пруд с теплым источником, как в Гнезде, и обязательно сад — сад, где она все сможет сделать так, как хочет.

Я рассказывал... и видел, как постепенно уходит из ее чувств пропитавшее их — годами копившееся! — немыслимое напряжение, как тают страх и тревога.

ОНА МНЕ ВЕРИЛА.

Она...

— Макс!

Реальный мир напомнил себе слишком быстро. Тряхнул меня за плечо и Славкиным голосом осведомился, что со мной творится и почему я на коленях перед печкой — в огнепоклонники подался, что ли? Решил заработать на новой религии? А порошок для ритуала?

Я открыл глаза.

Славка резко замолк. Присел рядом, всмотрелся:

— Макс, что случилось?

— Надо скорей ее освободить, — я не узнал своего голоса. — Понимаешь, Слав... они долго там не выдержат...

Утро началось по ощущениям примерно тогда, когда начался настоящий сон. По крайней мере, мои глаза, словно посыпанные песочком, и голова-чугунина весом где-то кило на пятьдесят, были убеждены — ночь в разгаре и все нормальные люди спят. А кто меня будит — тот ненормальный псих. Ага, с уклоном в садизм.

— Макс, подъем!

С подъемом — это к зомби. А я только на пути к этому состоянию...

— Мааакс! Эй, поднимайся!

А с "поднимайся" — это вообще не ко мне. Это к этому... как его... домкрату. Или подъемному крану...хррррр...

— Макс! Ты что, решил до вечера проспать?

В меня вцепились и основательно потрясли.

— Товар упустим!

— ...ди .. тсюд..!

Какой вечер, какой "ты"? И кто такой этот "товар", который надо упустить? Я живым не торгую, мне хомячков хватило... Уйди, кошмар, и приснись кому-то еще, а?

— Проснись, у нас проблема! Твоя заначка сбежала!

Что?!

Я выметнулся из-под одеяла, как наша воспиталка Эля навстречу неженатому спонсору.

— А? Что? Где?

Заначка была совершенно на месте и абсолютно добропорядочно лежала под подушкой, игнорируя всяких нахалов с бесстыжими поклепами на ее, заначки, исключительно благопристойное поведение. А о чем тогда...

Я помотал головой, вытряхивая сонную одурь.

В комнате было светло. Одуряюще пахло чем-то знакомым, спросонья неопределимым. Сонно трещали дрова в печке. И никаких беглых заначек и упущенных товаров!

Зато есть напарник. Совсем не беглый, наоборот, отвратительно бодрый и весело блестящий глазами. Жаворонок злобный! Точно говорю: миром правят женщины и жаворонки, и кто из них вреднее, не знаю.

— Проснулся-таки? — Славка улыбался. Ну, пока мой взгляд не перехватил. Наверное, там было столько добра и любви к человечеству, что напарник посерьезнел и пихнул мне в руки глиняную кружку.

— Пей давай, пока никого не покусал.

Я взглядом пообещал ему будущее покусание, взял кружку... и недоверчиво принюхался. Не может быть!

— Это что, кофе?!

— Почти.

— Что значит — почти? М-м-м...

Кофе. С пенкой... с ума сойти! На вид и вкус как настоящий.

— Сделаешь кофемолку — будет кофе, — отмахнулся Славка. — А пока так.

— Где взял?

— У драконоверов, вчера еще. У них это считается лекарством для лечения головных болей, представляешь? Ну что, ты в состоянии слушать?

— А который час?

— Десять, остай Максим, — фыркнул напарник. — Самое время проснуться.

Я поперхнулся. Десять? А лавка? А покупатели?!

— Сколько?! Ты почему меня не разбудил?

— Есть там кому торговать. Все наши вчера твои выступления слышали столько раз, что наизусть выучили, что такое "винт" и "решетка", как надо загружать мясо и сколько надо платить за это счастье... Слушай...

— А поставки?

— Забудь ты про поставки! Я вчера, ну то есть уже сегодня... заснуть не мог. Очень захотелось почитать. И... ты что так смотришь?

— Любуюсь. Слав, я тебя очень уважаю, но если ты разбудил меня для того, чтобы обсудить книжки, то в этой комнате сейчас произойдет попытка удушения одного жаворонка. Предупреждаю, его имя начинается на "с"..

— Придушишь обязательно, потом. В объятии из благодарности. Так вот, я прочитал...

Хм. Мозги, ушибленные кофе, кое-как проснулись и вытолкали на поверхность мысль: нахалом Славку не назовешь, без дела он не треплется. Значит — что? Стоит послушать. Ладно, будем посмотреть.

— У нас же книг нет? Кроме расходных...

— Есть! Тебе дарили, пока ты болел, помнишь?

— Может быть.

Что-то такое я смутно помнил... Да, болел. Да, приходили-дарили. Но я больше помнил свое желание спрятаться под кровать от улыбок очередной дарительницы, чем о каких-то книжках.

Славка нетерпеливо подсунул мне довольно растрепанный том в кожаной обложке. А, что-то такое вроде было. Уникально бессмысленный подарок. Мало того, что книга написана вскоре после Дней Безумия и представляет собой что-то вроде любовного романа о пылкой страсти героического Ловчего к прекрасной деве из вельхо, то есть чтению не подлежит в принципе, так еще и язык старинный и тяжелый. Мне одной иллюстрации хватило — того самого героического Ловчего. Стоит этакий мачо — нога на крыле поверженного дракона, черные волосы эффектно развеваются по ветру, к нему тянет руки прекрасная дева в красиво изодранном платье... картина понятна? А мои чувства к этому шедевру? Особенно если учесть, что дарительница бессмертного творения заявила, что я на этого героя-Ловчего похож. И смотрела так, словно я пирожное, а она только после диеты.

Вот и захлопнул я тогда книгу. От греха подальше.

А Славка, значит, прочитал...

— Смотри! Этот роман написан где-то сто шестнадцать-сто двадцать лет назад. Дни Безумия уже закончились, порядки Нойта-вельхо уже более-менее устоялись, понимаешь? Здесь уже и первые Зароки есть, причем точный вариант, и описание строительства многочисленных ловушек для драконов на границе их анклава. Этакое героическое превозмогание, понимаешь? Поэтому ее можно считать более-менее отражающей действительные реалии того времени!

— И про "кровавых тварей" тоже правда?

— Да нет, не в этом дело. Я про жизнь столицы и вельхо! Планировка улиц, расположение зданий... даже названия площадей. И с тех пор центр города почти не перестраивали!

Я все еще не проснулся как следует.

— И что?

— Смотри.

На табурет легла карта, вклеенная в книгу. Одна из иллюстраций. О, кажется, я узнаю это место — это площадь, на которой мы недавно были. Там еще нет королевской лечебницы, но все остальные здания вполне узнаваемые. Вот королевский дворец. Вот Нойта-вельхо и магический универ. А это...

Руки у меня дрогнули, карта зашуршала и свернулась.

Но я все равно вижу то, что там написано.

Алтарь Крылатых.

В этом обширном здании не случайно была такая странная архитектура: словно четыре угловатых лепестка соединены с шаром-основой. Оно немного изменилось, сейчас один из лепестков надстроен, а шар-основа зарос зеленью так, что не поймешь, что это был именно шар.

Но это было оно.

Нынешние Архивы.

— В книжке есть даже указание, куда после победы магов сволокли все вещи Крылатых — те, что не нужны были победителям. Видишь? Это назвали запасник. А теперь это...

— Свалка. Пало называл это место свалкой и каторгой.

Мы расспрашивали всех, кто тут учился. Если кто-то из личинок портил смесь, заготовку для амулета или еще что-то, его посылали сюда — сдать испорченное. А потом приговаривали к наказанию. Маги это место ненавидели и терпеть не могли здесь бывать.

— Свалка...

Алтарь должен быть там.

Ух и погодка!

Дождь вымочил все мостовые и крыши, заполнил сточные канавы, прогнал с улиц большинство прохожих, но на этом не остановился. Серое небо все так же уныло висело над домами, цепляясь за крыши серыми лохмами туч. По мостовой бежали ручьи, а где их не было, там щедро растекались лужи.

Славка, высунув сегодня утром нос, передернулся и сказал: "Ну и дождина. Как в Лондоне". Лично я в столице Англии не был — и если у них действительно такое часто, то и не хочется. К вечеру погода не исправилась — дождь, кажется, поставил себе целью затопить столицу и с целеустремлённостью перфекциониста двигался к намеченной цели.

Я вымок в первые же полчаса. Но деваться некуда — стою и слушаю.

— Гнусь кровопийная! Покарай вас боги за жадность и трусость!

— Идите с миром, почтенный...

— Поганцы! Выкидыши подвальной крысы! Чтоб ваши бутылки у вас на головах побили, жадные потомки мышей и грышев! Чтоб ваши родичи, мыши и крысы, к вам каждую ночь в постель лезли, а каждый день — на стол! Да чтоб вас...

— Идите с миром, почтенный! — повысил голос "жадный потомок" мышей и неведомого грыша. — А то ведь недолго и патруль позвать!

— Да тьфу на тебя и твой патруль!

На этом красноречие разозленного старика иссякло. Вяло пожелав немолодому вышибале любиться с патрулем в позе прачки над корытом, он тоскливо махнул рукой и поплелся под дождь.

Почему я такую погоду стою у чужого забора и слушаю перебранку старого алкаша с вышибалой? У меня тоже цель.

...У здания Архивов после Славкиного открытия мы побывали тем же днем. И убедились, что все далеко не так просто, как казалось. Архивы охранялись на совесть — и та их часть, что именовалась свалкой — тоже. Днем — приемщики "барахла", ночью — вельхо-вахтер. Да еще и магическая сигнализация. Так просто не влезешь. Почему не снимем? Снять-то ее мы можем, снять не проблема, драконы мы или нет? Мы поставить обратно не сможем... А отсутствие чар обнаружат быстро, и как мы туда попадем в следующий раз?

Нет, надо устроить все так, чтоб никто наш интерес даже близко не просек.

Мы со Славкой быстро поделили работу, тем более, что дела в лавке шли вполне успешно и без нашего вмешательства. Старые товары продавались, новые поступали, драконоверы сопровождения и "подкидыши" осваивали торговую специальность. Не все было "айс", но в целом двигалось. Бешеный спрос пошел на кружево и вязание. К нам уже едут бабусины ученицы, налаживать мастерские в одном милом поселке под столицей. Так что изделиями нас обеспечат...

Славка изучал систему охраны, я шерстил компромат на охранников. Штурм мы не рассматривали как вариант, скрытное проникновение напарник с сожалением признал невозможным, оставалось законтачить с ночной охраной. Вариантов было всего три: провинившийся карьерист, загремевший в Свалку за какие-то неведомые грехи, старый алкаш, которого уже не раз собирались выгнать, да все никак, и чей-то родственничек, коего, по слухам, сунули сюда, поскольку дурость парня не давала его пристроить куда-то еще.

Остановились на алкаше. Нехороший вариант, но хороших тут просто нет. Карьерист — он в любом случае заложит кого угодно, чтобы вернуться на свое теплое место. Компромат? Тип не имел за душой настолько тяжких грехов, чтоб согласиться на шантаж, а организовывать ему эти самые грехи... ну, в принципе, можно, но времени нет. А связываться с дураком — проблемно, дураки такое могут выкинуть, что потом сотня умников не разгребет. Есть, правда, у меня одна комбинация в запасе, но это если с его напарником не пройдет.

Вот и остановились на пьянчуге Димме, которого последние годы в жизни волнуют только два вопроса: где достать выпивку и уважают ли его собеседники. Притом старикан подозрителен, мстителен и злопамятен, личинки его побаиваются и на свалку не лезут. А он гоняет всех оттуда так, что, говорят, младенцы с двух прилегающих кварталов раньше выучиваются говорить: "Вон пошли, скудоумы!", а не "мама" и "папа". Вдохновляющая персона.

Но все решаемо!

Сначала в дежурство старика — позавчера — на наружной стене свалки некие нехорошие люди нарисовали громадную свинью в вельховской мантии. К картинке, как и положено, прилагалась оскорбительная надпись. Увы, языковой феномен по-прежнему сбоил в отношении местного мата, так что точным содержанием надписи не поделюсь. Я просто скопировал буквы другой надписи — неизвестные энтузиасты почти каждую ночь расписывали стены, выражая свое неодобрение действиями Нойта-вельхо. Энтузиастов, разумеется, пытались ловить, но пока с этим было глухо. Зато внимание каждая новая надпись приковывала с гарантией!

Так что утром к Димме явилась куча народу: большинство, искренне или нет, выражали негодование в адрес ночных негодяев, меньшинство (начальство старикана) кипело гневом на самого дежурного: куда смотрел и почему не предотвратил? С похмелья старый вельхо не то что не мог внятно объяснить, куда именно он смотрел, но и вообще был не состоянии уразуметь, чего от него хотят. Разъяренное начальство пообещало ему в будущем все божьи кары, включая превращение в беспамятную хрюшку. Ну а пока божье воздаяние еще далеко, земное по-любому уже рядом. Старикану запретили пить. Вообще. Любой алкоголь из известных. Жестокие люди! А поскольку с его тягой к спиртному не справились даже Зароки, то всем торговцам города запретили снабжать одноименного Димме, вельхо, спиртным, о чем и было сообщено на площади.

Первый и второй день старикан продержался на запасах. Сегодня запасы, видимо, иссякли, а купить спиртное не вышло. Нет, местные торговцы не святые, дал бы побольше денег — продали бы, но откуда у ночного сторожа деньги? Украсть ему Зароки не позволяли, в общем, куда ни кинь...

А трубы-то горят. Он даже с дежурства сорвался.

И тут появляюсь я, весь такой красивый. Правда вымокший и продрогший, но кто на это смотрит? Зато молодой, красивый... хе!, а главное не трезвый и (что особо ценно для страждущего!) с бутылкой в руке. Мое появление ознаменовалось вполне подходящей к случаю песней:

— Ну-ка, мечи стаканы на стол,

Ну-ка, мечи стаканы на стол,

Ну-ка, мечи стаканы на стол,

Все говорят, что пить нельзя,

Все говорят, что пить нельзя,

Все говорят, что пить нельзя,

А я говорю, что буду!

На плече я волок сумку (две пустые бутылки и две полные), в руках призывно постукивали бутылка и кружка, которые я посвятил полезному делу утешения страждущих от зеленого змия. А именно отлавливал редких прохожих (тех, кто не успевал убежать), вручал им налитую кружку и требовал выпить за мое счастье, ибо я с сегодняшнего дня — отец! У меня, благословением Живы, родилась двойня!

От полоумного отца не шарахнулась только двое. Старикан-алкаш, ради которого все затевалось, и монументальная бабища лет шестидесяти, которая, наверное, и Петру Первому могла бы сказать: "Сгинь, мелочь". Если не по росту, то по весу он против нее точно был мелковат. Как павлин перед страусом. От нее я шарахнулся сам. Точней, попытался. Но эта достойная дама молча сгребла меня за рукав, кружку за ручку и проникновенным басом изрекла, как приятно ей видеть такого понимающего мужчину в моем лице.

Я вспотел.

— ...который понимает, что дети есть счастье! — закончила особа.

— А?

— Ага! — она одним махом осушила кружку и ободряюще, как она думала, хлопнула меня по плечу.

Я присел.

— Молодец! Береги жену! Будешь?

— Б-буду...

— И правильно, — нравоучительно изрекает этот мамонт женского рода, — мы такие хрупкие...

На это я не нашелся, что ответить, и живая статуя свободы зашагала дальше, провожаемая сразу двумя уважительными взглядами. Моим и... я перевел взгляд поближе и обнаружил, что пока я отвлекся, мой старикан не терял времени зря. Бутылка оказалась у него как по волшебству (хотя почему — как?), а подрагивавшие от нетерпения старческие лапки вовсю тянулись к кружке. Во наглый!

— Выпьем за твоих деток! Кто у тебя старшенький? — страждущий ковал железо пока горячо, пока предполагаемый благодетель не опомнился.

— Сын!

— За сына!

Выпил дед вдохновенно, красиво завернув про крепчайшее здоровье прекрасное будущее моего несуществующего ребенка, благословленное самими богами и лично им, как их посредником. Ведь он не просто случайный прохожий, он — маг! И многое может.

— Вельхо! — лицом и руками я изобразил все возможное на тот момент благоговение, и старикан расцвел.

Он и правда многое мог. К примеру, пока я благоговел, он тряхнул бутылку, опытным глазом оценил количество напитка, шустро налил в кружку остаток наливки и предложил выпить уже за младшего.

Меньшему, понятное дело, досталось уже меньше благословений, но здоровье и успехи в отцовском деле ему еще светили. Поправив здоровье, старикан уже наладился уходить, но тут в сумке "случайно" булькнули еще две бутылки. Вельхо притормозил и призадумался: третьего ребенка в анамнезе не значилось, а выпить еще хотелось. Я собирался прийти ему на помощь, но не успел даже начать! Подстегнутая дозой фантазия дедули работала вовсю — и он с маху предложил выпить за счастливого отца, то есть меня... а потом можно и за мать.

Я вздохнул и сказал, что за мать, пожалуй, выпью дома, а то тут холодно и мокро... и темнеет уже!

Все. Изыскивать способы проникновения на охраняемую территорию стало незачем — дед вцепился в меня, как паук в гусеницу, и потащил в свое гнездо. Первый шаг сделан. Как бы только поменьше выпить?

Любовь — великое чувство! Факт. Ради любви люди творят подвиги и глупости (иногда одно от другого просто не отличить!), рискуют жизнью, жертвуют деньгами, пишут стихи и лезут в горы.

А я напился.

Надеюсь, Иррей оценит величину моего задвига... то есть величие моего подвига. Непросто было пить наливку, пытаясь не опьянеть и всемерно уважая при этом вздорного деда, который непременно желал мне поведать о делах своей юности. В подробностях! Конечно, он был могуч и силен, конечно, у него были сотни баб, и все мечтали, чтоб он их того... осчастливил. И почему миры разные, а байки у пенсионеров-сторожей такие одинаковые? Прям как под копирку.

И все жаждут поделиться опытом!

— Ты пока молодой, а потому дурак! — изрекал "великий чародей", оказавшийся в сторожах на свалке "исключительно по недоразумению и зависти врагов". — Эх, хороша варенка! Умеют делать купцы!

— Наливка!

— Да хоть драконьи слезки! Ты слушай! Она мне... а я ее...

Я слушал. Но после третьей — подозрительно однотипной — любовной истории стал переводить разговор на более полезные темы. Например, на деяния деда на его, несомненно, важной службе. И о том, что начальство никогда ничего не понимает! Вот я, из чистого уважения к столь заслуженному человеку, обязательно навещу его в следующее дежурство — с парой бутылочек, конечно. Дед довольно кивал только на последних словах встрепенулся:

— Не-не! Бутылок должно быть три! Потому что уважаааающий себя человек пьет не меньше пяти кружек. В честь каждого из богов! Это две бутылки с четвертью.

Суть такой математики от меня как-то ускользала. Потонула на дне третьей кружки.

— А почему тогда три?

— А ты че, сам пить не будешь?

Шизею с такой мудрости!

О, вот и родной квартал. И лавочка. Неужели дошел? "Скорей, доплелся", — самокритично высказался внутренний голос. И это я каждую третью порцию в щель выливал между половицами. А если б нет?

Какие тут мостовые неровные... ни пошагать нормально, ни подумать. Вот куда еще можно расширить линейку товаров? Мы позиционируем лавку как товары для домашнего уюта. Вот что бы еще такое симпатичное приду... Мостовая зловредно вывернулась из-под ног и удрала, взамен коварно подсунув мне здоровенную лужу, куда я и навернулся со всем старанием.

Да

* * *

! И эти

* * *

мостовые, и

* * *

* наливку и придурочного дела с его

* * *

двинутостью на том чтоб напоить собутыльника...

Остановил меня чей-то свист. И ощущение, что на меня смотрят.

Я обнаружил, что объясняюсь с кем-то двухголовым в луже, и затих.

— Скажи еще что-то! — попросила вторая голова, глядя на меня, как дед на дополнительную бутылку наливки.

— Чего? Слушай, глюк, а шел бы ты отсюда, пока...

— Глюк! — идиотски-восторженно улыбнулась голова. — Значит, все-таки свои... Ты, парень, откуда? Из Москвы, как я, или еще откуда занесло?

Оп-па. Я протрезвел. Моментально.

Улетела хмельная легкость и восторженность, и я сразу ощутил холодный весенний ветер, и лужу, и ссадину на ладони. А еще тревогу.

Соотечественник?

Парень и впрямь оказался соотечественником. Хоть и не из моих клиентов.

Звали его Виктор Пряничный (да чего там, парни, зовите Витькой!), был он постарше нас (двадцать три скоро стукнет!), побывал в армии, доучивался последний год в каком-то мутном заведении, подрабатывал интернет-кафе и снимал комнату на пару с Пашкой (неплохой парень, на журналиста учился). "Хрень" купил именно Пашка, хотел написать про обман в сфере интернет-магазинов и набирал материал. Как запустили, так и не поняли, попали в отличие от нас, не в горы-мрак-холод, а на вполне цивилизованные территории, сельцо близ столицы, да еще очень удачно — там гуляли разом три свадьбы, и всем было не до левых чужаков, возникших прямо у свадебных костров. Праздновать тут принято с полудня, чудачества приветствовались, так что чужаки вполне спокойно могли устроить стриптиз, сожрать поросенка и приволочь в село живого крокодила — основательно развеселившиеся сельчане просто приняли бы это за глюк или свадебную шуточку. У парней было время принять реальность и сообразить, что теперь делать. Тем более что перенестись обратно не вышло, чертов прибор канул в одном из костров.

Ни Пашка, ни Витя как-то не мыслили свое будущее в реалиях овощеводства и животноводства, поэтому решили и в новом мире перебраться в столицу, поближе к возможностям.

— На первых порах, конечно, по-всякому пришлось. Но потом повезло — встретил тут одну вдовушку. Такая, знаешь... — он показал в воздухе характерную "грушу" с изгибами и разулыбался, — и заботливая при том. Красивая, богатая, нежадная — дома бы мне такую ни в жизнь не заполучить. Повезло, а?

— Это точно, — Славка плеснул ему наливки. — А Павел как?

— Да пристроился где-то. Сначала собирался газету тут основать, даже у Милики деньги хотел занять, на открытие. Потом понял, что без вельхо тут точно такое не провернешь. Попытался писцом — чуть не помер, в чернила ему гадости какой-то подлили, чтоб клиентов не отбивал. Потом в книжную лавку нанялся поработать. Тоже ненадолго — хозяин засек, что Пашка книжки в свободное время читает. Обозлился: купишь, мол, тогда и читай, а так не лезь. А вот в третий раз повезло ему — в типографии пристроился, а там нарисовал комиксы. Такого тут нет, так что он сейчас в шоколаде!

— А тут и шоколад есть? — поднял голову я.

Витька озадачился:

— Не встречал пока. А что?

— Да так. Захотелось чего-то.

— Тебе еще и шоколад надо? — раздраженно поинтересовался Славка. — И зачем? Его же не выпьешь! Вот наказанье!

Я поперхнулся. Это что такое сейчас бы...

Стоп.

Напарнику гость, похоже, тоже не очень нравится. Или я его покусал со своей паранойей и сейчас он видит тот же расклад? Популярная лавочка с немалым денежным оборотом и хозяева, которых в перспективе можно неплохо "подоить". Мы ведь не сможем убраться без потерь, если что. Понимает это Славка или у него свои причины на такое поведение? Но сейчас он старательно выключает меня из разговора, и... вот паршивец! Что несет!

— Нам не так повезло. Ты закусывай, я эти котлетки уже видеть не могу. Я в эту историю вообще из-за сеструхи влип и ее ухажера, вот этого. Нравился он ей почему-то! Сейчас бы посмотрела на свое вечно пьяное сокровище...

Ага, меня тут выставляют алкашом. Запомним. Ну и подыграем малость.

— Чего вечно-то?

— Да помолчи уж, трезвенник! Сестра в него влепилась всей душой, а он ей, представь, пятое свидание подряд одни цветочки таскает, комплименты вешает, а дальше поцелуев — никак. Она уже в нервы: мол, с ней что не так или с ним?

— Чё... это самое?

Теперь еще и... ну, Славка! Я счел своим долгом вставить слово:

— Нормальный я!

— Ага, герой любовник — только на словах и букетах. А тут и подкатил один из этих бродячих торговцев, продал ей эту хрень, — Славка понизил голос, — мол, прибор импотенцию лечит на раз.

— О! И вы...

— Ага. И мы тут. Ночь, горы, снег, мороз! — напарник добавил в голос трагизма. — Вспомню — вздрогну! А мы в одних тапках. Как выбирались, даже вспоминать не хочу. Пришлось чуть ли не в рабство проезжему купцу продаваться. Сиди теперь в этой лавке...

— А лавка разве не ваша?

— Была б она наша, мы б не сидели тут как мышь под веником. Нет, наша тут работа да пара идей. А денежки хозяину плывут, нам на прожитье слезы чистые остаются. Прикрылся он нами от конкурентов или от властей, не знаю. И с напарника толку никакого. И ведь не дурак, дома фирму свою держал, а тут...

О, не все так плохо. Я уже не только алкаш и лицо с недвижимостью пониже пояса, я бизнесмен! Понятный расклад. Мы не команда, мы случайные попутчики, взять с нас практически нечего, значит, на шею садиться смысла нет. Если парни нормальные, то мы и после этого продолжим общаться, а если нет — то они постараются слинять от нищих неудачников. И я заодно получаюсь не сволочь, подсунувшая недофонарики невинным людям, а тоже несчастная жертва. Ну, напарничек...

— А что за фирма?

— Да кондиционеры-холодильники. Починял, устанавливал. А счас пьет так, что скоро забудет, что такое фреон!

— Сам такой, — огрызнулся я.

— Ага-ага... — о чем-то призадумался Витька. — Ну, будем!

Я точно уже не буду. Хватит на сегодня. И вообще, можно же изобразить баиньки, я пьяный или нет?

А все-таки соотечественник мне не нравится...

Город Тахко

Ирина

Хорошее и нужное дело редко получается с первой попытки. Именно это Ирина Архиповна попыталась втолковать расстроенному парнишке, у которого в очередной раз вместо туннеля получилось "что-то". Туманова могла бы охарактеризовать его творение более точно — но для этого пришлось бы нарушить зарок, который они дали себе в далеком сорок пятом: "Выжили — значит, будем людьми. Курить и материться — больше никогда!"

А обрисовать этот... образец драконьего народного творчества в печатных выражениях было сложно.

Представьте себе обычную вилку, разве что пятизубую. Воткните ее черенком в землю примерно под углом градусов в тридцать пять-сорок — так, чтобы торчала только часть с зубьями. Причем два зуба выгибаются наружу, один внутрь, один вправо и один гордо задран вверх, как... ну, будем культурными людьми и предположим, что это ствол зенитки. Хотя ствол-то обычно прямой, а это — имеет кривизну банана. Сходства с зениткой чуточку добавляет то, что каждый "зуб" предположительно полый, по крайней мере выходное отверстие в наличии.

Увеличьте это сооружение примерно до величины Царь-пушки (в количестве пяти штук) — и получите слабое подобие того, что увидела "приемная комиссия" вместо долгожданного туннеля.

И тишина.

Может, маги тоже давали себе какое-то обещание, а может, впечатление оказалось настолько сильным, что всех обезъязычило начисто. Но больше минуты все просто стояли и смотрели.

— А почему оно снаружи? — наконец обрел дар речи непосредственный Пилле Рубин.

Этот вопрос словно разрушил какую-то магию, все зашевелились, кто-то длинно и эмоционально присвистнул, оценивая "шедевр".

— Макароны в атаке... — задумчиво выдала Ирина Архиповна. Макарон она здесь не видела, но объяснять, что это, к счастью, не пришлось — все загомонили, высказывая собственные ассоциации:

— Змеи во хмелю.

— Червяки в экстазе...

— Богов побойся, с чего им того-этого?

— Дракона спроси.

— Дык я не понял — это пять туннелей, что ль? Заместо одного?

— Как раз для пяти богов, мда...

— Сразу — и для богов! Нам только еще их не хватало...

— Именно что сразу. Раз — и в небеса!

— Тут в небеса — один, а остальные... м-м-м... в других направлениях.

Творец шедевра пламенел щеками в ответ на каждую оценку и молчал. Ирина Архиповна решительно прекратила бестолковый разговор, посоветовав вспомнить, сколько раз падает малыш, учась ходить, и это при том, что имеет возможность наблюдать за отцом и матерью. А у молодого тоннелестроителя и такой подсказки нет! Пусть учится методом проб и ошибок, раз другого способа нет.

— Чего уж там, пусть, — улыбнулся мэр-драконовер. — Полигон большой, места еще много.

— Главное, чтоб не угробил никого, — немолодой пекарь, долго притиравшийся к нежданно свалившейся на него магии, сам в свое время натворил немало ошибок и посему к молодежи проявлял особую заботу. — И сам не угробился.

Пилле Рубин еще раз обозрел "хмельных червей в атаке" и хихикнул:

— Действительно, чего мы накинулись? Сами, что ли, на пробных чарах не чудили? Слушайте, а давайте это не разрушать? Настоящий памятник получится для потомков! Можно назвать "Первые чары" или "Маг, будь осторожен". Такого точно ни у кого нет!

Ну, если посмотреть на ситуацию с такой стороны...

"Такого" — не было и не могло быть совершенно точно, "такое" было абсолютно неповторимо. И комиссия уже начала размышлять над тем, чтобы принять "шедевр" в число городских достопримечательностей, но тут случилась неприятность.

Одна из макаронин, торчавшая куда-то вверх и вправо, как атакующая кобра, дрогнула. Медленно, как-то словно неохотно скособочилась. И вдруг рухнула, рассыпая тонны и тонны потревоженной земли.

Многоопытная комиссия с отработанной точностью попрыгала в защитный ров. Секундой позже вельхо выметнули и сомкнули над людьми щиты. Те дрогнули, переплетаясь и сливаясь в динамичную защитку повышенной прочности.

И следом разом рухнула темнота.

— А знаете, Ирина Архиповна, в этой вашей "технике безопасности" что-то есть... — после пары минут обалдения выдал чей-то задумчивый голос. — Казалось бы, ну что за бред: сначала устраивать эксперимент, наблюдая его с дальности чуть ли не в полмерки. Потом копать защитное сооружение рядом с самим объектом, если планируется осмотр с близкого расстояния. На первый взгляд кажется глупостью. Но сегодня это нам жизнь спасло.

Слитный вздох остальной комиссии выражал согласие. Опытным вельхо, конечно, проще в Шаг уйти, но остальным? Ров так ров.

Пятью минутами позже, когда навалившиеся на убежище кубометры почвы уползли, повинуясь воле Земного, слегка помятая комиссия выбралась на белый свет. И оцепенела.

Будущая достопримечательность города Тахко сейчас действительно была... примечательной. Она потеряла все боковые ответвления, которые теперь невнятными холмиками громоздились у основания. Зато центральный, так сказать, ствол не потерял ни наклона, ни крепости — и гордо торчал в небеса, как бы знаменуя что-то. Пожалуй, получившийся монумент и впрямь мог стать памятником... Он ясно и зримо отражал реальное отношение молодежи как к технике безопасности, так и к осторожности вообще.

— Э-э...

— М-м-м-м...

— Кхм.

— Думаю, этот вариант памятника городу не подходит, — высказался драконовер. — Я, как глава города, против.

— Согласны...

Столица.

Макс

Когда за Витьком захлопнулась дверь, Славка еще некоторое время улыбался — пока шаги гостя не стихли где-то у книжной лавки... и даже еще пару секунд после. Потом улыбка на его губах словно замерзла. Он устало прислонился к стене и прикрыл глаза.

— Еще немного — и я попросил бы Навои спуститься и устроить скандал нерадивым работникам.

— Особенно алкоголику? — я не злился, мой побратим все правильно сделал — алкаш есть алкаш, на него ни положиться, ни опереться, и строить какие-то планы на таком материале безнадежное дело. Выставил меня Славка таким, ну и ладно. Если понадобится, то поправить репутацию — пара пустяков. Но сдается, что не понадобится. Мутный наш соотечественник, ой мутный...

— Обоим, — уточнил напарник, вслепую нашаривая на столе кружку. Не нашел и устало выдохнул, не открывая глаз. — Подставились мы.

Ну, подставились, положим, не мы, а...

— Я. Ступил, прости. Нельзя мне пить, совсем дурак становлюсь. Он, считай, почти у дома меня перехватил, я и сообразить ничего не успел.

Напарник разлепил глаза:

— Удачно хоть сходил? Не зря страдать пришлось?

— Алтарь не видел, но внутрь меня пустили.

Я воодушевленно выложил свои приключения на свалке. Задним числом это выглядело не так уж плохо. И дед-сторож не такой противный со своим задвигом на любовных фронтах, и страх, что вот-вот в недрах свалки просигналит какая-нибудь вещичка, реагирующая на замаскированных драконов, и начнется вторая серия квеста по скоростному удиранию из логова вельхо... сейчас все казалось почти смешным.

— Не заподозрили?

— Да нет вроде. Дед меня сам внутрь заволок, едва появился шанс выпить. Блин, паршиво-то как... на фига люди пьют?

— Хороший вопрос. Сам над ним уже полжизни бьюсь. Макс, тебе не кажется, что нам отсюда уходить пора?

Он это так спокойно сказал, что я даже не понял сначала.

— В смысле — уходить?

— Отсюда, из лавки, — Славка не отводил глаз. — Мы привлекли слишком много внимания. Вельхо. Торговцы. Драконоверы. Мастера, которые помогают с новинками. Бандиты. Все знают, где нас найти. Теперь вот еще и соотечественники. Многовато, а?

Ну...

Я вдруг понял, что не знаю, что отвечать. Вообще-то да, реально, многовато. И насчет "опасно" Славка прав. Я сам уже думал. Даже если б знали только торговцы, это уже многовато. Если б Дару Ивен оказался хоть немного хитрее и жаднее... но тогда я тоже вел бы себя с ним по-другому. Нет, Славка прав. Нефиг рисковать. Жалко, конечно, оставлять здешние места — я ведь уже все связи тут наладил, знаю, чем дышит каждый сосед на улице, даже вон вельхо из сторожи прикормил. Но уж слишком уж мы в глаза бросаемся. Все я со своими новинками, прогрессор фигов. Приехал, называется, алтарь искать. Предприниматель. Бизнесмен, блин! Все сразу сделать захотел: и драконам прокорм обеспечить, и алтарь найти... и за вельхо пошпионить. И еще денег на этом заработать. Ну не дурак?

— Макс? Воробей, эй!

Кажется, я слишком глубоко погрузился в самобичевание.

— Тебе плохо?

— Мне ужасно, — мрачно отозвался я. — Будешь обзываться — клюну.

Напарник первый раз за вечер улыбнулся по-настоящему:

— Показалось, что ты уснул. Так ты согласен?

— Смотря с чем. Если насчет того, чтоб готовить запасную норку и оставить лавочку под присмотром остая Навои, то да. Если уносить ноги в тихое и безопасное Гнездо, то нет.

— Макс...

— И не проси. У меня тут завязки на одного торговца наметились, которому понравилась копченая и маринованная продукция. Представляешь, наконец получилось выйти на поставщика продовольствия! Еще пара комбинаций — и можно будет наладить поставки в Гнездо, хоть кривым путем, через тоннель, если у нашего Земного все выйдет, но получится! У меня куча предложений на новую продукцию, если все сейчас бросить — пропадет... — я говорил и чувствовал, как глупо это все звучит. Да в конце концов! Перед кем я притворяюсь? Если уж он не поймет, то кто вообще? — Слав... У меня алтарь на подходе. Я от него никуда не уйду, понимаешь?

Напарник на мою почти-истерику смотрел молча. Потом вздохнул и сложил руки "домиком", возложив на них подбородок.

— Устал я чего-то... Макс, кто тебя уговаривает все бросить и сбежать в Гнездо? Наоборот, если б тебя можно было размножить на пару десятков Воробьев, я бы за такую птичью стаю голосовал обеими руками.

— Слав-ка. Нарываешься.

— Понял, птичек не поминаем, — Славка фыркнул. — Но ты правда впрягся здесь так, словно хотел решить все проблемы за один месяц. Я иногда сомневался, что у меня один напарник, а не штук пять разом. Только что стоял над душой у подкидышей, чтоб правильно паковали товар — и уже в лавке, что-то очередному клиенту втолковываешь. Клиент еще не ушел, а ты уже со спиртом своим зажигательным разбираешься... ну, или он с тобой. А эти твои мотания по городу, к химикам, кузнецам, торговцам всех мастей и даже хозяйкам закусочных... за тобой драконоверы пробовали присматривать — так бросили, тройки ты замечаешь и слежку скидываешь, а в одиночку за тобой не угнаться.

— А нефиг за мной следить!

— Нефиг. Правда, Макс, ты очень много сделал. Реально много. Но пора думать о запасных вариантах. Мы слишком ярко засветились в этом городе. А твой новый знакомый еще неизвестно, будет ли прикрывать в случае угрозы. То, что ты тут сотворил, будет работать и так, с нашим минимальным вмешательством. Я тут прикинул кое-что...

Местные боги весьма продвинутые. Вот захотел вчера Славка, чтоб наш компаньон пришел и выразил недовольство застольем, так ему даже жертвы им приносить не пришлось. Биссе Навои и впрямь явился, когда мы с напарником азартно лазили по городской карте, просматривая места "запасных вариантов" и прикидывая, как дополнить Славкину схему "минимального вмешательства". То есть чтобы мы появлялись из подполья только передать что-то связным и встретиться с торговыми партнерами. Восемнадцать адресов, представьте! Славка нашел восемнадцать возможных убежищ, про три из которых не знал никто вообще, даже драконоверы. Во тихушник! Я и то только четыре нашел. И сейчас мы не слишком тихо обсуждали, кто из нас чего не учел при подборе этих "норок". Славка протестовал против поселения в слишком тихих местах, доказывая, что там каждый на виду. Я шипел в ответ, заявляя, что из его вариантов я до алта... кхм... до архивов буду полдня добираться. И обратно столько же. А работать когда? И вообще, как он представляет себе строительство колбасного цеха из подполья?

Славка начал возражать, что не каждый же день... и тут, как в анекдоте, явился "лесник" и сразу нас разогнал. По постелям. Мол, какие из нас сегодня работники, с такими-то лицами...и так далее, и так далее.

— Слав, а Слав? — потихоньку поинтересовался я, когда наш собственный помощник загнал нас в комнату, проконтролировал залегание в постели, и пригрозил запереть дверь, если мы вздумаем сегодня работать. А мы от неожиданности все это позволили.

— Что?

— Ты точно жертвы богам не приносил, когда хотел, чтоб Биссе взбесился?

— Какие жертвы? Выдумал тоже... Спи давай!

— Да что-то боги к тебе слишком прислушиваются. Ты смотри, случайно не загадай ничего против спиртного.... А то чем старика на свалке спаивать?

Интерлюдия 1.

— Что это?

— Это не мое...

— Именно! И не ваше. И не наше, что совсем интересно! Мы только собирались включить подобный товар в допуск для поставок в этот дикий мирок. А он уже тут! Откуда?

— Может, кто-то из персонала так подработать решил?

— А я надеялся, что хоть у кого-то из этого "персонала" мозги имеются. А ими, похож, все обделены... даже вы. Решил подработать? Сделал дома, потом сюда привез и у дикарей выменял?! И при этом сделал его целиком из местных материалов? Без пласта, без синтетики? Да у нас такое изделие дороже зелени обойдется! Еще идеи есть?

— Местное изобретение? Это не настолько высокий уровень, чтобы до него не додумался какой-нибудь местный гений.

— Великолепная догадка! Вы много изобрели за свою жизнь? Ну, кроме того канала мелкой контрабанды печатных картинок определенного содержания? Что? Да, я о нем знаю, разумеется, это моя обязанность. И вынужден разочаровать: комбинация ваша скрыта на уровне ребенка, и вас отсюда не выгнали за контрабанду только благодаря моему уважению к отцу вашей невесты! А вы занимаетесь этой мелкой глупостью в ущерб основной работе, как видно! Почему я должен обращать ваше внимание на то, что является вашей обязанностью? Почему, я вас спрашиваю?

— Я приложу все усилия, чтобы...

— Приложите! И десять процентов дохода с вашей контрабанды тоже.

— Но...

— Взять тридцать?

— Нет. Я с радостью поделюсь с вами доходом.

— У вас трое суток!

— Я наведу справки.

— Разумеется. А чтобы вас лучше думалось, посмотрите сюда. Вот это — тоже не наше. И вот это, представьте, тоже! Вопрос от меня как вышестоящего совсем простой: чье производство? Если это продажа технологий из нашего мира, я хочу знать, кто из нашего персонала в это замешан и за чей счет отнести убытки. Если же изделия попали из другого... сами понимаете, что нужно делать.

Интерлюдия 2

— Паш, с тебя пол-литра!

— Да ну тебя! Подожди... нашел, что ли?!

— Ха, когда я обещаю...

— И как тебе соотечественники?

— Че, так и будем на сухую говорить?

— Милика! Дорогая, принеси нам с другом чего-нибудь вкусненького? Выкладывай давай! что за люди? Что у них там за предприятие? Перспективы?

— Значит, так. Это москвичи, двое. Славка и Максимка. По виду — студенты, возраст такой, ну, соплячий. Вроде родичи, хоть и непохожие. Один такой, знаешь, светленький, ботан-доходяга, самая сильная мышца — мозг, да и та не прокачана. Второй еще смешнее — алкаш.

— Точно? Ты ж сказал, что они молодые еще.

— Отвечаю! Двадцати еще нет, а уже по улицам пьяный шатается, сам видел. Да и Славка этот, ботан, его в лицо алкашом честил и импотентом, а он хоть бы чухнулся! Но в технике сечет, дома кондишны ставил-починял. А Славка вообще явно из заучек, таким положено знать всякую муть. Ну, будем! Эх, хорошо пошла...

— Ты что, с ними пил вчера?

— Че сразу пил? Я вел разведку!

— Понятно. А с бизнесом у них что?

— Ну... тут мы, похоже, опоздали. Им на шею уже местные присели. Я так понял, они приблудились тут к одному хитрому перцу, он их и доит. С них работа и идеи — с него жилье и кормежка. Удобно устроился, гад, бабки стрижет, считай, ни за что. А чуть что — так он не при делах. Ну что, по второй?

— Сам пей, мне не надо. Значит, местных они боятся?

— Ух, хороша колбаска! Боятся, конечно. Сидели б они так без бабок, если б у них все в порядке было! Славка этот хозяина ихнего прям ненавидит — так глазами входную дверь и сверлил. Нервничал. Чтоб тот не появился и меня не засек.

— Это хорошо. Ты ешь-ешь. Про меня им чего говорил?

— Ну чего... говорил, что ты тут хорошо устроился, типография у тебя, мол, своя... крутой чел, в общем...

— Точно? Ну ладно. выждем пару дней и навестим наших земляков. Будут вести себя по-умному, получат... хм... новое жилье с кормежкой. Может, и получше прежнего.

— А если нет?

— Нет так нет. Мы ж не мафия, насильно не заставляем. Просто стукнем кому надо...

— Так они ж все себе заберут!

— Все нам так и так не достанется. Но доля — вполне. Вельхо, говорят, неплохо платят, если в их Подвалы доставляют нового постояльца...

Интерлюдия 3

— Какие вести из родного дома, божье чадо?

— Все по-прежнему, чтимый вельхо.

— Все-все? Лукавишь, божье чадо. Нехорошо. Недостойно. Ересь что сорная трава — чем дольше не трогаешь, тем гуще растет. А мы так давно их не навещали...

— Вы же обещали, чтимый! Вы обещали...

— А ты обещал не лгать о том, что делает твоя мать-сектантка. Если ты забираешь свое слово, то и я по завету бога равновесия могу забрать свое.

— Она не делает ничего плохого! Всего лишь нашла работу. Будет продавать модные вещи.

— Подробнее.

Макс

Следующие пару дней Славка обозвал вавилоном в условиях цейтнота, а почтенный Биссе Навои — каким-то словом, которое лингвистический феномен не перевел. С моей точки зрения это больше всего было похоже на пожар в сумасшедшем доме во время штурма этого самого дома дикими наркоманами. Это еще цензурный вариант. Но цензурные слова кончились еще на второй день.

А впереди еще было столько...

Путаный клубок из драконоверов, торговцев, торговых представителей, хозяев будущих конспиративных норок, владельцев складов никак не хотел разматываться правильно (ненавижу это слово). Просто уйти в подполье было бы в сто раз проще: нырнул — и нет тебя! Но нам-то требовалось "нырнуть" так, чтобы сохранить какое-никакое управление разворачивающимся бизнесом (включая почти созданную торговую сеть и будущее колбасно-консервное производство), контакт с теми, кто будет это все осуществлять, связь с драконами и драконоверами, общение с информаторами по сбору сведений о вельхо... да когда, черт возьми, я успел во все это влезть?!

Я ведь совался сюда всего лишь узнать, как добыть Иррей и ее соплеменников с того гадского острова! Ну и материал на вельхо подсобрать. А для прикрытия собирался открыть только одну (одну!) торговую лавочку! Нет, если в следующий раз куда полезу — надо заранее план действий напечатать, над столом повесить... или над кроватью. И каждое утро перечитывать, перечитывать, а на ночь — вообще заучивать! А как на авантюры потянет — лбом об этот план стучаться... чтоб этого кошмара не случалось.

Я метался, как лиса с подожженным хвостом, сбрасывая предприятия одно за другим (уже работающих, едва основанных и только задуманных) на будущих торговых партнеров. Все распределялось справедливо: с меня только идеи и консультации (и неплохой процент с прибыли), а основная работа — им. Желающих поучаствовать в совместном бизнесе хватало с избытком, я даже не заморачивался особо проверкой. То есть заморачивался, конечно, но не до фанататизма. Пофиг на сверхприбыли, если хоть половина из этого реально сработает, хватит пять Гнезд прокормить и на Тахко останется, на все придумки нашей не-бабушки, а она много чего задумала. Славка тем временем бился над конспиративной сетью и возмущенными драконоверами — те предпочли бы, чтобы все торговые дела велись только через них...

И все надо было сделать быстро, а у нас один разговор с Биссе Навои больше двух часов отнял. Дед никак не хотел подписывать договор о возврате ему лавки, предлагал отдать нам половину денег, только б мы не уходили. Успокоило его только подписанный договор о совместном владении данной торговой точкой. И то, что подкидыши остались с ним. Привязался он к ним.

Мы забывали есть и не успевали спать, мы напугали Шиту, когда попытались умыться из пустого кувшина и потом из него же напиться. Страшилок про зомби тут не было, зато были маги, способные заморочить сознание, так что дед, узрев парочку "замороченных", чуть не засунул нас в свой тайник. Авось, там успокоятся.

А время истекало...

Завтра нам уходить. Прощай, лавочка. Еще один дом позади...

Дела как-то неожиданно кончились, и сегодняшняя ночь (те пять часов, что от нее остались) неожиданно оказалась свободной. Вещи собраны и по большей части перенесены, Навои со подкидыши проинструктированы, партнеры озадачены. Можно вытянуться на топчанчике и спать, спать, спать...

Сон не шел. Умотанный организм, привыкший за последние дни спать стоя, сидя и в процессе передвижения, воспринял постель не с облегчением, а скорей с недоумением. Мол, чего это такое и что с ним делать? Топчан тоже в восторге не был (может, одичал и хотел на свободу?) и злобно скрипел в ответ на малейшее движение. Я вздыхал и ворочался.

"Привет из родного дома" нам со Славкой по душе не пришелся. Не только сама личность с приветом, хотя и это тоже. Но если в столицу случится нашествие попаданцев, то мы, считай, "спалились". Местные не дураки, что-то да заметят. Кто-то, да стукнет. А вельхо и их желтые друзья как-то, да среагируют. А мы никак не хотим.

Риск — благородное дело, но это если рискуешь одним собой. Как дома...

А я домой-то не очень и хочу.

Четыре месяца назад, когда нас сюда закинуло, что бы я тогда только не отдал, лишь бы вернуться! К родным старушкам и неокученным лохам, к съемной квартирке и знакомым опасностям в виде полиции и редких грабителей, к дешевым сосискам и растворимому кофе по будням, к отрыву по ночным клубам пару раз в месяц.

Сейчас у меня опасностей хоть завались, тут и вельхо, и дружки их иномирные, и вероятное сумасшествие в анамнезе, и планируемый налет на остров, где держат драконов, тоже не прогулка среди одуванчиков. И каторга эта бизнесменская...

А мне тут... лучше?

Беспокойнее, да, но тут я — это я. Это Макс-дракон, Макс-торговец редкостями, Макс-друг, Макс-родич большой семьи, и плевать, что почти вся она драконья. Я больше не мелочь, которая бегает по стылым улицам, чтобы два раза в месяц посидеть среди дыма и коктейлей поглотать — показать, что все хорошо и дела идут.

Я тут живу. Я не существую непонятно зачем, жалея себя и злясь на несправедливость жизни. Интересно, а другие "попаданцы" из нашего недобровольного десанта — они как?

— Другим не так повезло, может... — вздохнул Славка.

Подушка, которую я злобно подпихивал для пущей мягкости, вдруг показалась камнем. Напарник же спал! Или нет? И... он же клялся, что Огненные не телепаты!

— Да не читаю я мысли. Просто, думаю, они у нас похожи — побратимы мы или нет? Мне тоже тут нравится. Только мама... маме бы я сообщил. Она у меня упорная... уже, наверное, всю Москву перевернула и пригороды в поисках меня. Скоро до Брянской области дойдет. И друзьям. Ищут ведь...

— Повезло.

Меня если кто и ищет, то разве что хозяин съемной квартиры.

— Да...

Мы помолчали. Славка вспоминал свою целеустремленную маму, я вертел в голове его высказывание. Ну, не сказать, что мы с ним такие уж везучие, но что-то в этом есть. Живые, не больные и не заключенные — я постучал по дереву — родичей нашли, друзьями-знакомыми обросли, имущество кое-какое есть. Может, и правда другим пришлось похуже. Мое главное везение — что попал я в обществе Славки, а потом еще железной нашей бабушки и Янки. Без них, может, и не пропал бы, но жизнь вышла бы совсем другая. А большинство покупателей "хрени" наверняка выбросило сюда в одиночку.

— Так что, значит, собираем попаданцев?

— Риск, — Славка не спорил — он всегда так с проблемой работал: сначала прикидывал все возможные-невозможные трудности скопом, потом все эти трудности решал. Привык со своей интернет-компанией по добрым делам.

— Минимизируем. По физии, если что, мне получать — это я бесстыжий мерзавец, впаривший невинным покупателям непроверенную продукцию. А ты будешь благородный избавитель. А?

— Знаешь, мне и твою физию жалко, — не одобрил Славка. — И вообще, они конспирацию нам поломают.

Не понял. Он реально против, что ли?

Славка усмехнулся и предложил идею. Зачем сразу столица? На ней свет клином не сошелся. Деньги у нас есть. Можно проплатить гостиницу в одном из городов — такую, покомфортабельней и в местечке поглуше. С первыми попаданцами встретиться самим, а по беседам выявить кого-то поадекватней и поручить ему присмотр за остальными. А уже потом решать, кого нам на помощь, кому в Тахко к бабушке, кому просто помочь с жильем и временным обустройством. В пригороде где-нибудь.

— Бабулю бы к интервью подключить...

— Тоже мысль, — одобрил Славка. — Не обязательно ее, но... Слушай, а среди твоих клиентов еще кто-нибудь здравомыслящий есть?

Я призадумался. Тогда мне все лохами казались. Но Славка, но бабуля наша заслуженная...

— Поищем.

— А с доставкой как? Группами переправлять будем или или поодиночке?

О, действительно, вельхо у нас сейчас в паранойе — в столице вон, въезд-выезд через посты, а крупная группа чудиков бросится в глаза даже самому ленивому сторожнику самого дальнего захолустья. Они, конечно, должны были уже более-менее адаптироваться, но кто поручится? А поодиночке... тоже не вариант. Среди моих покупателей такие чудики попадались! Вспомнить только девицу с готской раскраской. И деда с пирсингом в татушках. А дама, у которой в однокомнатной квартире жили три кавказца? Не грузин-осетин, а три здоровенные такие собачищи?

— Группами. Мелкими-мелкими. Приплатим в караване, чтоб присмотр какой-никакой.

— А объяснить?

— Кого-то молитварями объявим, кого-то скорбными разумом. Как получится. Собрать бы их только... не всех же выбросило в столице!

— Причем собрать так, чтобы не подставиться самим, — напомнил неисправимый конспиратор Славка. Как же его, беднягу, драконы заинструктировали!

Он прав, конечно, но как собрать попаданцев, не показывая себя как попадан... о!

— Реклама!

Секунду напарник смотрел непонимающе, потом черные глаза хищно прищурились — дошло.

— Ты имеешь в виду...

— Ну да! Мы ведь сейчас будем рассылать товары по разным городам — через драконоверов и обычных купцов. И если на стенках ящиков или на продукции что-нибудь написать по-русски....

— Не что-нибудь, а точную информацию, куда ехать и к кому обращаться! А ты только русским продавал?

Я призадумался. На инглише кое-как объясняться могу, но к туристам подхожу редко. Не мой клиент. Зато были казахи, грузин, женщина-армянка...

— Нет, но они русский знали очень прилично. Разберутся! Только купцы незнакомый язык на продукции не одобрят...

— Замаскируем под стильный узорчик! — Славку тоже охватило вдохновение. — Торговая марка, рекламный знак, словом, захотят — купят!

И мы принялись составлять текст...

"Товарищ, если ты видишь эту надпись, знай: здесь есть твои земляки. Если тебе нужна помощь, доберись до города Тирсен — на въезде "бин" есть гостиница "Кабанчик". Хозяйка приютит любого, кто скажет ей: "Москва, Пушкин, Красная площадь". Каждую пятиху мы будем приходить туда. Держись. Ты не один, и вместе мы обязательно найдем способ выбраться из беды".

Город Тахко.

Оглушительный свист взвился в утреннее небо. Небо это безобразие терпеть не захотело и скинуло мерзкий звук обратно на непутевую землю. Звук не опечалился и вместо парения под солнцем принялся ввинчиваться в уши спящих людей.

— Подъем! Подъем! — заорал сторожник. И снова засвистел, выводя такие трели, что многие в очередной раз позавидовали временно оглохшему во время штурма сотоварищу.

К весне пленные вельхо так и не стали единым, спаянным общей целью отрядом. Они не были едины и до плена, а теперь и вовсе разбились на несколько разномастных групп, постоянно грызущихся между собой. Соперничество шло за все: за более теплые места (хотя топили одинаково), за теплые вещи, за очередность в уборке, за еду... За последнее — особенно.

Кто-то не хотел работать на "дикарей", но при этом желал получать "усиленное питание", кто-то мнил себя очень сильным и хотел просто отнять еду, а не заработать, кто-то просто ненавидел — плен и пленителей, тварей из Нойта-вельхо, пославших на убой, предателей из Руки, себя, друг друга... разное бывало. Но есть хотели все. Словом, покоя не было. Зароки запрещали противиться приказам высших, так что многие попали в сложную ситуацию: если высший приказывает тебе отдать паек, то или проси защиты у другого высшего и делись уже с ним, или сиди голодным. Был еще вариант нарушить правила дикарей и получить отсидку в одиночке. Но там долго не пробудешь...

Горь считал, что лично ему повезло: он попал под покровительство Старого Дифу. Тот, хоть и любил поесть, но много не брал, ему и так хватало. С восьми человек по четверти лепешки — две добавочные лепешки выходит, чем плохо? И мед дикари дают, и рыбу сушеную... Горь сглотнул голодную слюну и прикрыл глаза, пережидая головокружение.

Беда стряслась почти пятиху назад, когда Старого Дифу в лекарню забрали. Сначала лечить, потом сказали, что старику на стройке-расчистке работать уже нельзя, будет при лекарне помогать. Горь упустил момент, когда еще можно было перейти под руку другого высшего, понадеялся, что старик сдержит обещание и передаст покровительство еще кому-то, как обещал. А потом стало поздно. Группа Пита Колючего припомнила Горю прежние отказы...

Вчера и позавчера ему удалось перекусить только супом и кашей — его дикари раздавали в "столовой", за общим столом, и следили за тем, как пленные обедают. Лепешки с кружком желтого масла, сухарики с чем-то сладким, вечернее молоко — все отбирала шайка. Пробовал не отдать — Пит, насмехаясь, не приказ отдавал, а посмеиваясь, как бы советовал, можно и не послушаться — но вечером у него появились новые соседи. А ночью его просто побили. И приказали помалкивать.

Сегодня завтрак особенно не хотелось отдавать. В честь десси, выходного дня, давали не лепешки, а какую-то особую булочку, с вареньем внутри, он никогда раньше таких не пробовал... от одного запаха голова кружится. Проклятые Зароки... ненавижу... всегда ненавидел... почему всегда он должен слушаться?

Может не отдавать? Пит Колючий всегда спит до последнего, может, опоздает?

— О, наконец-то нормальная булка с вареньем. И каша на молоке! — послышался за спиной ненавистный голос. — Горь, давай сюда, ты же их не любишь! А мне как раз пригодится. А я тебе с обеда рыбу отдам... как всегда.

Что за глупость?

Оглянувшись, Горь понял три вещи. Первое: за их "беседой" наблюдает местная толстая поварша. Второе: Пит трусит из-за этого наблюдения и прикрывает требование отдать порцию обычным обменом. Пит боится дикарей, даже эту толстую бабу боится! И третье: Горь ненавидит Пита и его шайку. Ненавидит так... так...

— Убирайся вон! Вон! Понял?!

Что-то полыхнуло. Хлестнуло воздух, как удар прута по воде, и что-то завыло, громко и прерывисто, нечеловеческим, неживым голосом. Пол закачался под ногами, вокруг загромыхали голоса, кто-то ткнул в спину, ослепленный парень ткнулся лицом в стол в ту самую невозможно душистую булочку, затыкая уши, сжимаясь...

Когда стало очень тихо и пол твердо стал на свое место, чей-то удивленный голос протянул:

— Ух ты... А как у него это получилось?

Столица. Макс

Гостиницу, тихо загибавшуюся от отсутствия клиентов, мы попросту выкупили. Персонал сменили. Управляющую (не знаю, где Славка ее отыскал, но ручался, что человек надежный) проинструктировали. Бойкая толстушка не имела ни малейшего понятия, кто такие Пушкин и Москва (и что удивительно для женщины, не стремилась это узнать), но твердо уяснила: любого, кто скажет заветные слова, нужно приветить, как нелюбимого, но весьма богатого родственника с кучей тараканов в голове. А именно: на глупости не удивляться и не обижаться, кормить-поить как положено, одежду прикупить потребуется — покупать неброскую, но качественную. На расспросы отвечать, как договорено: ничего не знаю, мне платят за приют гостей, а остальное дело не мое. В четырех стенах не держать, но если гостю стукнет в голову блажь погулять по улицам, проследить, чтобы оная голова никуда не вляпалась.

— А буде совсем уйти пожелают?

Я проглотил первый попросившийся на язык вариант как не слишком приличный. Тем более, вряд ли понятный местному населению.

— А ты так и ответь: мол, у тебя не тюрьма. Хотят — пусть идут. Но у тебя и не МЧС. Спасать, в случае чего, не нанималась.

Хозяйка прищурилась, пошевелила губами, запоминая... и улыбнулась:

— Договорено!

Золото, а не женщина. Даже про МЧС не спросила. Но деньги пересчитала, комнаты для будущих гостей показала, меню примерное оговорила. Словом, плотно взялась за дело. Даже продумала занятия на случай, если гости заскучают. Несколько книг ждали любителей в комнатке с пышным, но незаслуженным названием "библиотека", жаждущих других развлечений ждала работа (все по-честному, за плату!), сплетница бабка Ликасья, способная, по словам хозяйки, убедительно соврать даже про личную жизнь кровавых тварей, в смысле драконов. А на всякий случай пара десяток плачена и местный квартал веселых прачек...

Я ушел в твердой убежденности, что в этом доме гостям скучно не будет. Даже самым геймернутым и сетезависимым.

А меня ждет дед!

И, если повезет — алтарь...

Столица. Биссе Навои.

Биссе Навои пребывал в прескверном настроении. Ульве, в неизъяснимом и непонятном чадам своим разумении решил, что остай Биссе Навои вновь должен остаться в лавке один! Он снова владелец своего имущества, правда, совершенно этому не рад. И даже изрядная сумма денег настроения не улучшает. И ведь никому не пожалуешься. Стоит сказать, что почтенного торговца печалит то, что пришлые юноши покинули его лавку, вернув ему право владения (сам-треть), не взяли за это платы, притом пообещав, что продолжат снабжать своими удивительными товарами, да еще он будет получать их первым, как раньше... Да после такого известия любой сочтет почтенного Биссе Навои за скорбного разумом! И, либо призовет ведающих ближайшим домом призрения таковых больных, либо сам попробует позаботиться о "больном".

Ни то, ни другое почтенного торговца не устраивало. Поэтому приходилось маскировать одно недовольство другим. И пояснять многочисленным любопытным, что бывшие владельцы лавки совершенно разорили бедного владельца лавки. Да, представьте! Сначала предложили взять его в компаньоны, затребовали за это непосильную сумму, а потом, представьте, просто взяли и исчезли! Вместе с деньгами!

Да-да, уму непостижимо, что их к этому побудило!

Нет, он совершенно не представляет, куда. Нет, товары остались... Да, и те самые тоже. Да, разумеется, он будет продавать... и НЕТ! Снижать цену он не будет! Наоборот!

..А молодые люди не обидятся. Они сами и посоветовали не говорить о них слишком хорошо. Якобы на всякий случай. Пытались что-то соврать, ах, будто старый Биссе совсем потерял чутье на ложь, данное милостью Ульве! Мальчики кого-то опасались, и Биссе Навои догадывается, кого!

Хлопнула дверь, зазвенел колокольчик. Незнакомый молодой человек как-то по-хозяйски огляделся, поздоровался и попросил позвать помощника. Следом проскользнул второй, смутно знакомый, с нехорошей улыбочкой и повадками куриного вора. Биссе Навои умел видеть покупателя. То, что вошедшие покупать ничего не собираются, было видно так же ясно, как и то, что сегодня задельник, начало пятихи, и что настроение от посещения лавки этим человеком не улучшится.

Поэтому он не стал тратить слова и дважды стукнул кулаком в стену. На условленный сигнал явился помощник. Один из.

Посетитель икнул. Биссе Навои от неожиданности тоже. Вильне Моин, самый крупный из "подкидышей" выглядел замечательно. Рубаха, с распущенными где можно и нельзя шнурками, была продрана на плече, как будто ее владелец только что выбрался из смертного поединка. О том, что поединок был не на жизнь, а на смерть, свидетельствовали и всклокоченные волосы "помощника", и алые пятна на шее и на животе, над фартучком, и, самое главное, топор в руках.

Биссе Навои не нашелся, что сказать на такое эффектное явление. Они договаривались, что на двойной стук выйдет самый крепкий "подкидыш". Но что он выйдет так? Хозяин шевельнул губами, собираясь спросить, что все это значит, но "помощник" успел первым. Он переступил с ноги на ногу, шагнул вперед — посетители шарахнулись — и грубовато вопросил:

— Ну че?!

Биссе Навои снова потерял дар речи от столь оригинальной помощи. Дар, видимо, не пожелал остаться бесприютным — он пометался по лавке и нашел нового хозяина — в лице куриного воришки.

— А где Макс?

Ах, так это знакомые Макса? Хозяин лавки наклонил было голову, собираясь сказать о том, что юноша уехал, но его своеобычный помощник снова вступил в разговор — и снова его участие в беседе было неповторимо и памятно:

— Э-э... — Вильне Моин почесал окровавленной рукой затылок и очень выразительно скосил глаза на топор, — а он че, вам нужен был? Дык это... припоздали вы.

Топор качнулся. С него капнуло. Темно-красная, яркая, тяжелая капля сорвалась с блестящего лезвия и расплескалась по полу многозначительными брызгами. Все четверо уставились на получившееся алое пятно так старательно, словно там заключался секрет вечной жизни.

Тишина в лавке воцарилась такая, что стало слышно, как жужжит на окне первая проснувшаяся муха. Пятно невозмутимо краснело. Гости медленно зеленели.

Дар речи, видимо, оценил воришку как неперспективного владельца и вернулся к прежнему хозяину даже без испытательного срока. Почтенный лавочник ощутил, как его губы без всякого участия разума размыкаются и изрекают что-то вроде:

— Макс уехал.

Он тут же понял, что ему не поверили — слишком фальшивой улыбкой сверкнул ему старший из гостей:

— Мы поняли! Какая жалость, что мы его не застали...

— Может, зайдете в комнаты? — сам не зная зачем предложил хозяин. И понял, что снова ошибся. Формально все было правильно, эта фраза была традиционной формулой гостеприимства (не слишком искреннего, из чистой вежливости). Молодые люди могли принять приглашение и пройти в дом, превращаясь из просто покупателей в гостей, а могли отказаться и уйти, и это не было бы оскорблением.

Но в данной ситуации предложение прозвучало как-то странно.

Гости попятились, стараясь делать это незаметно, но решительно.

— Дык может, того... вы его догоните? — снова подал голос "помощник" с топором.

Это высказывание понравилось непрошеным гостям еще меньше. Они оказались у двери с такой скоростью, словно овладели способностью к перемещению, которая встречается лишь у сильных магов. И несколько мигов ожесточенно терзали дверь, видимо, забыв, в какую сторону она открывается, и мешая друг другу. Дверь оказалась стойкой и открываться не должным образом не собиралась.

— Хозяин, они убегают! Ловить?

Вопрос "помощника" самообладание гостей добил. Некрасиво привизгнув, странные знакомые Макса устремились в дверь разом, и та чудесным образом отворилась, выпуская страждущих выхода. Чудо объяснялось просто — дверь открыл новый посетитель. Неправильные гости не выказали никакой благодарности Ульве за нежданное исполнение их, несомненно, горячего желания, если не считать благодарностью странные выкрики на непонятном наречии, из которых удалось разобрать только "Рвем когти!". Неожиданному помощнику благодарности досталось еще меньше — его просто сшибли с ног и, кажется, на одну ногу наступили. Или на руку? Биссе Навои не успел заметить, и, кажется, такой возможности ему уже и не представится.

Неправильные посетители стремительными скачками достигли поворота на улицу Первоцветов и исчезли за углом.

Совершенно растерянный и изрядно расстроенный хозяин лавки мысленно послал мудрому богу Ульве благодарность за предупреждение: говорило же предчувствие, что от беглых гостей будет больше неприятностей, чем пользы (и сбылось ведь!).

Чей-то голос нарушил его благочестивые размышления.

— ... когти?

Ошеломленный хозяин осознал, что его неприятности еще не закончены: на пороге его лавки лежит сбитый с ног покупатель, а он не помогает ему подняться! И это на глазах заинтересовавшихся соседей. Пристыженный, он склонился над несчастным, помогая ему подняться, и даже кликнул помощника, однако посетитель заходить в лавку не торопился:

— Про какие когти он говорил? — нервно осведомился бывший упавший.

— Когти?

— Да! Кто их рвет? Зачем? И... кому?

— Никаких когтей, почтенный! Эти гости, они... Прошу вас, пройдемте в лавку, поговорим, мой помощник нальет вам вкусного взвара, дабы загладить это несчастье...

— Уже несу! — послышался голос в глубине лавки.

Посетитель сдался настойчивым рукам и мягкому голосу, увлекающим его в тепло и уют, позволив завлечь себя красиво обставленное светлое помещение, навстречу обещанному взвару...

Но тут из-за внутренней двери выскользнул второй помощник, симпатичный остроносый юноша... с клещами в руках. Биссе Навои не успел даже спросить, зачем Соли этот инструмент — отбытие второго посетителя случилось еще скорее и невразумительнее, чем первых.

Оглашая округу невразумительными воплями, почтенный немолодой господин попросту удрал через Столярный квартал, проявив немалое знание местных подворотен.

На этот раз отстоять честь лавки в глазах любопытных соседей было сложнее. С каменным лицом Биссе Навои посетовал на то, как не берегут себя некоторые люди. И стоило почтенному господину посетителю так расстраиваться, что спутал улицы и зашел не к ростовщику? Занимать деньги у ростовщика — к еще большему расстройству, примета верная!

Соседи понимающе покивали. Но Навои чувствовал: обсуждение неудач соседа все равно будет. Ах, как же не хватает Макса и Славы...

— Соли! Дитя, ну зачем ты клещи принес? Я же взвар просил.

Юноша расстроено развел руками.

— Простите, остай. Вы сказали взвар, я принес, а потом вспомнил, что мелкого колотого сахару у нас нет, только крупные куски, вот и принес поколоть, и щипчики тоже...

— Понятно.

Перед лицом такого раскаяния и печальных глаз Биссе Навои глубоко вздохнул, ощущая себя не почтенным остаем, а злобным драконом, угнетающим бедных человеков.

— Хорошо. Не огорчайся, ты все сделал правильно, Соли. Не твоя вина, что наш... кхм... словом, этот посетитель неправильный. Выпей взвару сам, и...

Тут хозяин вспомнил о еще кое-ком неправильном.

— А где Вильне?

— Отмывается! — с готовностью поперхнулся взваром мальчишка. — А что?

Биссе Навои хотел было сказать — что. Но тут снова зазвенел колокольчик.

О нет.

Несчастный хозяин обреченно опустил глаза. Сегодня бог Ульве явно отказал своему верному почитателю в благосклонности: на пороге стояла и хищно осматривала лавку главная сплетница округи, милле Шаниса. Макс почему-то называл ее "бабкозаменитель" и неподдельно восхищался. Чем? Биссе Навои этого искренне не понимал. Силами этой достойной дамы (молодость которой была настолько далеко, насколько высока была ее неиссякаемая добропорядочность) ни одна девушка на восемь кварталов в округе не смела выйти из дому в одиночестве, дабы не быть обвиненной в безнравственности. Ни одна дама моложе девяноста пяти не могла заговорить с мужчиной первой, даже если оный спрашивал у нее дорогу. Личности мужского пола вообще были признаны безнадежно безнравственными просто в силу изначально врожденной порочности и шарахались от милле Шанисы, как вельхо от слов "бесплатные услуги". Единственным исключением из этого скопища гнусных личностей был ее муж, совершенно задавленный властной супругой архивист Дорон. Его одного супруга признавала небезнадежным и порой даже хвалила. И, разумеется, сама милле — ее собственная нравственность была абсолютно и несравненно чиста. Настолько чиста, что соседи норовили обходить это воплощение добропорядочности по другой стороне улицы, а желательно и по соседним кварталам. Во избежание.

И вот сейчас это злосчастье стояло на пороге. В строгой шубке (украшения безнравственны по сути своей, ибо искажение природы!), даже без единой модной пуговицы. Зато с корзинкой наперевес (истинно добропорядочные женщины в первую очередь заботятся о домашнем хозяйстве!). На безнадежно стянутых в суровую прическу волосах подчеркнуто мрачная шапочка. И серые глаза уже хищно прищурились, выискивая любое нарушение нравственности или хотя бы намек на оное...

— Остай Биссе Навои! — громогласно "проворковала" достойная дама. — Показывай товар! И зови помощника!

Содрогнувшийся хозяин, вспомнив недавние происшествия, помощника звать отказался. Но, как оказалось, неприятные сюрпризы богов на сегодняшнее утро были еще не исчерпаны — помощник явился сам. На этот раз нарушителем спокойствия хозяйской души оказался Торсти. Улыбчивый мальчишка, к счастью, появился без клещей и прочего инвентаря, и Биссе Навои даже понадеялся, что на этот раз обойдется... Но паренек с первых шагов повел себя странно. Замер у дверей, не отрывая от дамы темно-карих глаз и рассиялся в улыбке, будто узрел не городскую сплетницу, годящуюся ему если не в бабушки, то в матери, а статую богини Живы.

— О! — вырвалось у мальчишки.

"Ох..." — обреченно подумал хозяин.

Не поздоровавшись, даже не склонив голову, несчастный паренек, даже не подозревая, какую страшную ошибку совершает, двинулся прямо к милле Шанисе. Что-то мимоходом взял с подоконника, где выращивались приправы... нет, сорвал. Базилик?!

— Это вам! — восторженно выдохнул он. — Это только цветы, прекрасная милле, но если бы у нас был самый дорогой товар, мы, без сомнения, назвали бы его вашим именем! Вы...

— Торсти! — Биссе Наивои поспешил вмешаться. Если воплощению добропорядочности хватало одного появления мужчины на улице, чтобы обвинить его в порочности и безнравственности, то что она сделает с мальчиком за такое поведение, хозяин лавки предсказать не брался. Что-то страшное, несомненно. Перед мысленным взором даже замаячило сожжение лавки со всеми обитателями... — Больше уважения! Это милле Шаниса!

— О! — мальчишка хлопнул глазами. — Та самая! Возьмите цветок, о прекрасная дама! А что, она не работает? Или понадобились дополнительные ножи?

Тишина на лавку рухнула оглушительная.

Набравшая воздуха в грудь милле озадаченно вспоминала, входит ли работа в понятие добропорядочности и какая именно работа... А злосчастный остай Биссе Навои быстро скосил глаза на руки паренька — ножей там не было. Топора, хвала Пяти, тоже.

Да что с его помощниками сегодня? Нужно будет зайти в их комнату, у глюшь-травы своеобразный запах, ощущается даже через несколько часов после применения. Или паренек головой ударился? То есть парни. Все сразу?!

Никакая тишина не длится вечно, через несколько мигов в Торсти вцепились сразу двое жаждущих понимания, и тайна прояснилась.

Оказывается, муж милле Шанисы решил преподнести супруге сюрприз и купил мясорубку. В специальной упаковке, подарочной, с дополнительной решеткой, и просил жене не сообщать. И теперь Торсти его очень хорошо понимает — такой даме обязательно нужно преподносить подарки! Дорогие подарки. Он очень сожалеет, что испортил сюрприз, готов искупить вину, даже подарит вот эту специальную щеточку — мясорубку чистить... И скидку на вот этот замечательный кружевной воротник. А что она думает вот о шали-паутинке? Такое лицо достойно не менее прекрасного обрамления! Причем обратите внимание, белый цвет! Можно сказать, просто воплощение чистоты и незапятнанности!

Совершенно счастливая дама, упаковавшись в шаль и нежно прижимая к груди щеточку и стебелек базилика, умчалась домой, ждать сюрприза, даже ни разу не намекнув Биссе Навои на безнравственность. Небывалое дело! Более того, женщина назвала Торсти "милым мальчиком" и попросила (!) "дорогого Биссе Навои" (!) разрешить мальчику принять в подарок теплую жилетку, которую она сошьет и пришлет завтра (!!!). А то на улице так холодно, а "нынешняя молодежь совсем себя не бережет". А пока она, Шаниса, купит у него для супруга те самые копчения, о которых все столько говорят. Да, побольше, чтоб поместилось в корзинку. Разумеется, и воротник тоже! Ах, здесь совершенно замечательный товар, и она будет советовать эту лавочку всем знакомым.

Биссе Навои, к собственному огромному изумлению, совершенно не обруганный, а даже похваленный, только кивал, пребывая в полной оторопи. Подумать только, что с женщиной делает одна несчастная мясорубка! Кстати...

— А когда это муж милле Шанисы покупал у нас мясорубку? — озадачился он, когда дверь за достойной дамой наконец захлопнулась.

— А он и не покупал, — улыбнулся Торсти. — Но пусть теперь попробует не купить!

Биссе Навои понял, что у Макса появился достойный ученик.

— Э-э... Надо же ему сказать.

— Конечно. Вильне Моин сейчас сходит. Только переоденется. — Торсти улыбался совершенно безмятежно.

— Вильне? — страхи Биссе Навои тут же ожили и зловеще помахали ему. Топором. — М-м... может, не стоит посылать Вильне? Может, лучше Шиту сходит?

— Сам Шиту дойдет в лучшем случае до первого перекрестка. Вы же знаете...

Увы, старик знал. Мальчик Шиту был тем деревцем на пригорке, которое постоянно притягивает молнии. Если он куда-то шел, именно к нему цеплялись сторожники, именно на его карман нацеливались преступившие, именно его кусал игривый бычок. А уж если он шел один...

— Не бойтесь, хозяин. Эти "знакомые Макса" тут уже появлялись. И Слава попросил нас присмотреться, если "знакомые" появятся без них.

— И вы...

— Мы присмотрелись. Нам они не понравились.

Биссе Навои потер лоб. День только начинался, а он уже как-то устал.

— Кому именно не понравились?

— Сначала Эрно. Потом остальным. Вот мы и подготовились.

— Подготовились... — покивал старик. — Кажется, это будет... хм... интересней, чем я думал. Сложней так уж точно!

Столица.

Макс.

Новый временный дом встретил нас не слишком приветливо. Маленький двухэтажный дом характерной местной застройки — верхний этаж чуть шире нижнего — и хромой полуглухой дед в качестве квартирного хозяина. Сдавали нам здесь не дом, а именно второй этаж, представлявший собой довольно большую по местным меркам комнату — квадратов двадцать навскидку.

Ну, как комнату. Пол в ней был. Стены. Одно окошко. Больше про нее и сказать-то было нечего. Потому что из мебели тут было только сено. Предполагалось, что квартиранты будут спать на нем, что ли? Хотя нет, были еще гвозди — чтоб на них одежду вешать. Стена-гардеробная, ага. Холод зверский, печки нет, жаровни нет, из средств отопления — только труба от печи с первого этажа. Словом, условия — зашибись.

Ко всему этому "великолепию" прилагался угрюмый взгляд хозяина.

Дед отчаянно не хотел пускать на свою территорию чужих, но хотел денег. Знакомо. Ничего, разберемся.

Разбирательство пришлось начать с уборки. Сначала мы сгребли и вынесли сено. Дед попробовал возмущаться, а Славка — доплатить во избежание скандала. Я угомонил обоих и сбегал на рынок. Одним из несомненных достоинств новой квартиры было наличие рядом крупного продовольственного рынка, несказанно оживлявшегося на пятый и десятый дни. Накануне выходных дед обычно и получал свой основной доход — в комнату заселялось на ночевку шесть-восемь человек. Наутро они платили за ночлег и прощались, и хозяин дома как раз успевал успокоиться и к следующему выходному морально приготовиться к новому вторжению на свою территорию. Мы нарушили привычный распорядок, и, похоже, дед не скоро к этому привыкнет...

Ну, извини, старина, не жить же драконам на конюшне?

Первое испытание нервов деда на крепость состоялось, когда я вернулся, нагруженный двумя матрасами и парой досок. Следом прискакал мальчишка-посыльный, приволок белье и набитые шерстью подушки. Славка, успевший добыть свежего сена, аккуратно складывал его валиком вдоль стены и мои покупки встретил одобрительно поднятым пальцем.

— А доски зачем?

— Сейчас увидишь.

Петли в здешнем мире уже были — двери и ставни надо же на что-то вешать? Молоток и кое-какая мелочь были у меня. Две петли на стену, одна дощечка — примерно метр на половину — крепится к стене столешницей. Прикрепить к столешнице две ноги и сделать получившийся столик откидным тоже несложно. Эх, где ты, "Икея"... Повыпендриваться и превратить столик в сложенном виде в полочку не дала ожесточенная ругань на первом этаже. Дед "грузил" следующего посыльного, судя по всему, принесшего табуретки.

Я возвел очи к небесам и отправился на выручку своим покупкам.

К вечеру комната уже отдаленно напоминала комнату. Конечно, развешанные по гвоздям шмотки ее не красили, но, подозреваю, что шкаф мы бы сюда внесли сюда только через труп одного хромоногого склочника. В остальном все вполне симпатично: две постели-матраса на деревянных рамах, две примитивные тумбочки (дед, по-моему, охрип, пока я их сколачивал). Примитивные потому, что кроме полочек в этих ящиках с дверцами ничего и не было. Ну не столяр я, не столяр, спасибо детдомовский трудовик хоть этому выучил. У противоположной стены — откидной столик. Сейчас на нем кувшин с водой и пара кружек. Развешанные чешуйки заливают все мягким светом. Часть комнаты отгораживала занавеска, за которой стыдливо прятались умывальные принадлежности.

— А ничего так, — оценил я.

— Сойдет на первое время, — кивнул Славка. — Но характер хозяина я недооценил. Весь смысл был в том, что мы наймем комнату там, где жильцы постоянно меняются, и потому на них никто не обращает внимания.

— Да уж, хозяин его к нам привлек по полной. Ладно, все равно мы тут долго не задержимся, наверное.

— Шкатулки где?

— В сене. Завтра попробую тайник оборудовать.

— Ну и ладушки. Ладно, ты тут устраивайся, общайся с нашими, а я пошел.

— Все-таки решил сегодня?

Я сделал большие глаза:

— Слав, ты что? Как я могу упустить такой шикарный повод выпить? Да еще с таким понимающим собеседником?!

— Отговаривать бесполезно?

— Абсолютно! — сейчас меня, наверное, не смогла бы отговорить даже небабушка и троица Старших во главе с премудрым Урху. Во мне кипела какая-то странная, шальная радость, словно я уже успел хлебнуть что-то покрепче пива. — Запирайся, не пускай в дом чужих и вообще, будь хорошим мальчиком. А я тебе принесу вкусного... или интересного? Что там приносить положено?

— По шее тебе положено! Ну куда ты опять без подстраховки?

— Не куда, а на чем. На крыльях любви! И я на них уже улетеееееел!

По закону компенсации второй встреченный за эти сутки дед, вельхо Димме, сторож при "свалке", встретил меня как родного. Хотя в таком состоянии он бы обрадовался даже драконам, марсианам и шестилапым крякозубрам с планеты ЖремВсех. Дедушке остро не хватало двух вещей: догнаться градусами и присесть на уши понимающей личности, чтоб его "поуважали". Я удачно совмещал и то, и другое и потому сейчас был для старца родней сына и матери.

Тем более, что сегодня конкурентом деду в похвальбе заслугами и победами я быть никак не мог — по легенде я пил уже не со счастья (за свою новорожденную двойню), а с горя. Что и озвучил, когда первая бутылка благополучно показала дно. Мол, обошли меня по работе, заслуги присвоили, деньги зажилили, так что в горе я и обиде.

— Вот скажи, Димме, ты ж мудрый, ты жил много... давай еще раз за тебя, чтоб и дальше жилось хорошо, а главное долго... Так вот: ты скажи, разве это спрот... справедливо? Работаешь, работаешь, вкалываешь до темноты в глазах, а они? Как клиентов ищешь — так сам, как уговариваешь — тоже сам, а как деньги получить — так начальство тебя этаким пинком в сторону, и что? Сладкий пирожок начальству, а тебе? А тебе только крошки с того пирожка достанутся! Эх. Выпнем? В смысле, выпьем!

— Давай!

— Чтоб им подавиться моими деньгами!

— Поддерживаю!

"Поддержал" дед нехило — его кружка и так была раза в два побольше моей, так свою он еще и наливал доверху.

— А самое обидное знаешь что? Что этому свину жадному меня свои же сдали! Коллеги, друзья вроде как! Неее, когда речь про деньги, друзей побоку... теперь запомню... Ты закусывай давай, эта оно, мясо модное. Как его... Копченое, вот! Все богачи его хотят... Покупал у торговца одного, хотел крупный заработок оформить, эх... коллегам проставиться. Дурак.

— Поддерживаю! Парень, чтоб ты знал: коллеги — те еще крысы! Никому нельзя верить, только разочек слабость проявишь — так они нет чтоб друга прикрыть, сразу доносить, твари! И что? Они там, — многозначительное тыканье пальцем куда-то вверх, — а я? А я тут вот... застрял... Наливай. И это положи, копченое. И впрямь вкусно. Не пробовал еще...

Еще бы тебе вкусно не показалось, проглотина. Ну да ладно, отрабатываем заготовочку... Про то, что все коллеги — неблагодарные сволочи, я тебе напомнил, про твое незавидное положение тоже, желание отомстить подогрел. Ну, теперь крючок закинем...

— Так дорогое оно! Потому как мало делают пока. Это мне сам хозяин со скидкой продал, кто, значит, такое делает...

И я пустился описывать мифического хозяина цеха по изготовлению колбас и копченых изделий. Цех уже существовал, правда, пока крошечный, новый строился усиленными темпами. И описывал я реального человека, правда, за парой исключений: на самом деле двуименный Пиро Икенен не был так уж богат и даже не подозревал о том, что он, оказывается, тайно страстно увлекается старинными редкостями.

— Он этот... придурок... или историк? А все равно придурок. Понимающие люди что покупают? Полезные вещи, вон, мясорубку например. А этот? Представляешь, за одну страницу с портретом какой-то девицы, горелую по краю, он мне пяток монет отвалил! И добро б понимал чего! Вот спроси его, придурка: че за баба нарисована? Что она такого сделала, чтоб ее в книжке прорисовывать? Так не скажет, потому как не знает! "Старина" — и весь сказ! А счас я ему... наливать?

— А?

— Я говорю — наливать?

— А, да... — старикан словно очнулся. — Да. Да, конечно! А сейчас ты ему что принес?

— Кому?

— Придурку!

Я сделал вид, что спохватился:

— Да ничего такого. Тряпки. Платье старинное, чешуйками расшитое. В развалинах выкопал. Только это секрет!

— Ну, ясное дело! — покивал старый алкаш.

Я "поверил". И принялся многословно пояснять:

— Узнает кто — сам понимаешь, вельхо запрещают. А чего запрещают — сами не знают. Ну какой вред от старых тряпок? А у меня жена и дети вон теперь... а на них столько надо, ты не представляешь, Димме, — и я пригорюнился, "забыв" про налитый стакан. И, разумеется, в упор не замечая дедова хищного взгляда. Кажется, мысленно старый алкаш уже превращал содержимое своей "свалки" в длинные ряды бутылок и копченых колбасок...

Ну-ну.

На этот раз удрать от Димме было еще трудней, чем в прошлый раз. Дед упорно приглашал остаться переночевать, предлагал проводить — ночь, мол, в столице, время беспокойное, можно голову сложить. Прорезавшаяся в старом алкаше гуманность объяснялась просто: деду остро занадобился мой адрес или имя семьи. Ну, или имя купца со склонностью к истории. Словом, теперь уже он не желал терять меня из виду. Точней не меня, а возможный дополнительный источник дохода.

Я хихикал и отбрыкивался от "заботы доброго друга", предлагал выпить за то, что есть на свете такие хорошие люди, рассказывал, какие у меня хорошие сын и жены, тьфу ты, жен и сыны... или жена? А дети да, тоже хорошие. И я обязательно должен их кормить и растить, и выпить за их здоровье... эх, выпить нечего, кончилось. В следующий раз принесу побольше, особенно кипяченого мяса...

Дед терпеливо слушал мои бредни, упорно пытаясь выловить из них что-то стоящее. Наконец, мне это надоело, и я с "радостным" воплем извлек из кармана "забытую" фляжку с заряженным пойлом. Ничего такого, просто примешанное снотворное, драконоверий вклад в общее дело. Парни клялись, что опробовано многократно, вырубает, но не убивает.

Самое трудное было не выпить самому (координация у меня уже была так себе, и трюк с обманкой давно не тренировал), при этом не проявляя видимого нежелания пить. Но терпение и труд кого хочешь доведут, было бы желание, и вскоре старый вельхо дрых за столом, мирно положив голову на руки и выглядел мирно и безвредно, как спящая гадюка. Я на всякий случай немножко поныл, что славная ночка так быстро кончилась, зигзагом добрался до дверей и, наконец, вырвался на свободу.

Свобода встретила очередным дождем. Я поднял капюшон.

Зонтик, что ли, выдумать?

Корзинка осталась в плену у деда. Чтоб он не думал, что ему все приснилось. Вот пусть теперь помучается, вспоминая, чем все кончилось, и гадая, приду я в следующий раз или не приду.

Не мне ж одному страдать.

Город Тахко

Советы горожан за долгую зиму заметно изменились. Куда и девалась прежняя чинность? Постепенно и как-то незаметно ушли в прошлое все эти "Возвышенные", "Поднятые", длинные велеречивые формулы и рассаживание по цехам и кварталам. Тратить время на эти мелочи? Некогда и незачем. Маги и драконы комнату вваливались кучей, с гулом, рассаживались как попало, продолжая на ходу обсуждать что-то срочное и переругиваться, если мнения не совпадали (то есть почти всегда). Скидывали полушубки и куртки (Ирина каждый раз улыбалась, видя среди меха знакомые пуговки — как привет от Макса), небрежно вешая на крючки или прямо на спинки стульев. Глотали горячее питье, хватая его с подносов опять-таки не по званиям и рангам, а как удобней; закрывали глаза, радуясь теплу и отдыху после непростого дня. И снова сцеплялись языками, споря и пререкаясь. А порой засыпая прямо среди этого обсуждения...

— ..только шкаф!

— А я все-таки думаю, что "вложения" лучше. Во-первых, там какой вещь вложишь, такой ее и получишь... А в шкафу она помяться может.

— То-то неделю назад ты утром на работу пришел в полушубке, у которого один рукав ниже колена свисал!

— Да я не проснулся просто, когда доставал! Это, кстати, во-вторых, почему вложения. Отрабатывается точность приложений, маги-то пока из нас с тобой так себе...

— Отрабатывать точность надо на полигоне! А шкаф, между прочим, еще и вешалками бывает!

— ..вот и она запуталась! Утром принимала группу — было восемнадцать ребят и пять дракончиков, потом пересчитывает — шестнадцать тех и семь этих, а как пастилу стали раздавать — так двадцать ребят и восемь драконят. Откуда новые взялись — неизвестно, общее количество по-прежнему двадцать три! И пастилу все хотят!

— И что, чем все кончилось?

— Так я ж с этого и начал. Она считала-считала, считала-считала, а потом (я и заметить не успел, как это вышло) хоп — и уже вместо бабы дракон стоит. Или драконша? Хвостом по земле бьет и у детишек ласково так осведомляется: что, мол, за фокусы? Те и раскололись — мол, пастилу в человечьем виде есть лучше, порция больше кажется, вот и меняли облик... а потом им показалось весело — меняться и путать смотрительницу.

— Вот говорил же столяр, что его супружница — дракон, а мы не верили! И что она?

— Да ничего. Приволокла коврик, скомандовала всем побыть людьми, да поделила порции заново.

— Да, побыть людьми — всегда важно. Не только при дележке пастилы...

— ..Слушайте, слушайте, а слыхали, что сегодня вытворил наш Земной?

— Что, у города все-таки будет памятник?

— Будет! Фонтан.

— Это как?

— Дракона спроси.

— Что, получилось?!

— Почти. Он со своим пробным тоннелем в подземный карман угодил. Чароплеты так и не смогли воду остановить. Только и получилось, что закольцевать, чтоб выплескивалась — и сразу обратно в карман стекала.

— Ниче, нам в хозяйстве все пригодится... рыбок напустим, да и для поливу сгодится, если что!

Перечисление, что еще бы пригодилось мятежному городу, было прервано тонким хрустальным звоном — Пало, не слишком заморачиваясь сигналом, просто стукнул стеклянной палочкой по лампе.

Шум смолк.

— Итак, если все собрались и согрелись, то сегодня у нас две темы для обсуждения. И начнем мы с вопроса о пленных. Дело в том, что есть новости. Неоднозначные. И лучше обсудить это вместе. Вида, прошу тебя.

Лицо самого закрытого чароплета из бывшей Руки по-прежнему производило впечатление недавно оттаявшего из вечной мерзлоты. Но уже хоть не морозило окружающих. Пару раз Ирина даже видела, как этот вельхо улыбался. Первый раз глазам не поверила, а сейчас ничего, привыкла. Дети, они многих заставляют оттаять...

Вельхо отставил в сторону кружку, о которую грел руки, и встал. Он устал, они все устали, весна никак не могла определиться, приходить ей или нет, и потому сыпала то дождями, то снежком...

— Как все присутствующие в курсе, у нас в плену находятся двести восемнадцать вельхо. Проживают в специально выделенных домах в бывшем кожевенном квартале, только он был признан достаточно изолированным. Работают над разрушенным во время вторжения. Их возможности ограничены, и до настоящего момента считалось, что ни сбежать, ни навредить они не способны.

— Считалось?

Вида не дрогнул и не ссутулился, и в лице практически не изменился. Но слушатели отчего-то ощутили, что чароплету не по себе. Что он... чувствует себя виноватым? Да.

— Во время первичного осмотра и составления рекомендаций было ошибочно вынесено заключение, что пленные скованы Зароками первого-второго уровня и, соответственно, если дополнить комплекс клятв еще двумя, пленные будут относительно безопасны.

— Относительно? — поднял брови градоправитель.

— Предполагалось, что они не смогут причинить вреда горожанам и не смогут сбежать. Фактически даже мысль об этом должна причинять некоторый дискомфорт. Полной безопасности от вельхо вообще быть не может. Даже комплекс Зароков третьего уровня, полностью подчиняющий волю и блокирующий возможность развития личности, в принципе может быть сломан — если человек достаточно силен духовно, мотивирован и готов заплатить жизнью за нарушение клятвы. Как вы понимаете, таких вельхо среди наших пленных не нашлось...

— Почему? — кто выкрикнул, Ирина не отследила — ей и самой хотелось узнать то же самое.

— Зароки третьего уровня обычно включают комплекс клятв на непричинение вреда, — все так же глядя куда-то в стену, глуховато продолжил вельхо. — Такие просто не могли бы убивать людей — а именно в этом заключалась основная цель вторжения в город. Захватить сколько получится, а остальных убить в назидание.

— И на том спасибо. Так что не так с этими? И, Вида... можно попроще? По-человечески?

Вот теперь лицо Виды дрогнуло...Привычная, тщательно культивированная бесстрастность его покинула, и сразу стало видно, что перед горожанами стоит еще совсем молодой и смертельно усталый мужчина.

— Если по-человечески... хорошо. Если коротко — я ошибся. Проверил, убедился, что Зароки у них первого-второго уровня, система запретов на причинение вреда вышестоящим, и просто вплел туда подчинение нам как вышестоящим. Сложная работа, но я умею, учили... раньше... Я... не учел влияния драконов. Наши собственные Зароки когда-то начали таять под воздействием разозленного дракона и буйства его магии. Именно поэтому мы, Рука, и смогли тогда посмотреть на ситуацию более непредвзято — увидеть все как есть, а не "как положено". И нарушить клятвы на ложь Кругу смогли, ну и еще много на что, по мелочи.

— Так хорошо же сложилось?

— С нами — хорошо! А теперь посмотрите, что мы имеем: два дня назад юноша из пленных, одноименный Горь, нарушил один из запретов. Если совсем попроще — он дал в морду одному из своих. Тот приказал мальчишке отдать свою порцию завтрака. То есть Горь нарушил запрет на подчинение вышестоящим и на нанесение вреда. Приложил основательно, вышестоящему понадобится лечиться не один день. Проверка показала, что Горь находился не в первой линии атаки, и среди наших как минимум еще три десятка тех, кто находился по отношению к Максу и его Единению на таком же расстоянии или еще ближе. — Вида устало обвел глазами слушателей и закончил очень нехарактерными для него словами. — Такие дела...

Так. Погодите-погодите...

После полуминутной тишины вопросы посыпались градом:

— То есть у нас как минимум три десятка вельхо, которых в случае чего никакие клятвы не сдержат?

— А чегой-то у мальца порцию-то отбирали? Не по-человечески!

— Да, действительно, а с чего это у них там командуют всякие вышестоящие? Они нам накомандуют, что одни будут в голоде сидеть, а вторые жир копить!

— А проверить это как-то можно? У кого Зароки работают, а кого и...

— Кого — что? Сами недодумали — а теперь что? Убивать, что ли? Так лично я против!

— Да и я против, не по-человечески!

— Делать теперь что?

Слушая, Ирина отметила две вещи. Во-первых, опасность все осознали быстро. Во-вторых, среди двух вечных вопросов прозвучало только "Что делать". А "Кто виноват?" благополучно похоронен — вместе с несостоявшимися упреками Виде. Ну, а что делать...

— Понятно что, — вздохнула она. — Воспитывать. Кого можно — воспитывать. Кого нельзя — тоже... пробовать.

— Как?

— Сложно. Разделить. Проверить. Поговорить.

— И?

— И еще раз поговорить. И снова. И опять. И заново. Столько, сколько понадобится. Волшебных средств на этот счет нет, придется по старинке. Показывать, рассказывать, повторять, давать возможность проверить информацию и убедиться в ее истинности. И пошли нам Пятеро терпения. Начнем вот с чего: отберите среди многодетных семей...

Интерлюдия

— Значит, большая часть новинок имеет одинаковое происхождение? Зажигалка, мясорубка, эти, как их... копчености?

— Вероятно. И не только.

— Неплохая будет добыча... Это доподлинно известно?

— Похоже, что так. К нам приходил один добрый горожанин, с сообщением. По обычной линии, помощь в установлении порядка, за вознаграждение. Если сообщение интересное, мы перепроверяем и...

— Я знаю порядок! Достоверно ли сообщение и почему ты пришел ко мне, а не действуешь как правильно? Бери их.

— Есть сведения, что эти изобретатели сейчас думают над чем-то новым. Очень и очень доходным...

— Бери! Доходное... Доходное лучше изобретать в подходящих для этого условиях! Дабы от мысли не отвлекало ничего лишнее и не возникало дурных мыслей. И наши подвалы... я хотел сказать, мастерские Нойта-вельхо... Словом, это самое подходящее для размышлений место!

— Будет исполнено...

Столица. Макс

Что с организмом что-то не так, я осознал поздно. И полузабытый наказ Виды постараться не пить с чародеями представился совершенно в новом свете, когда к заплетающимся ногам и проблемам со зрением вдруг резко добавилась вымораживающая слабость. После прошлой выпивки с Димме такого не было...

Но тогда он не хотел меня задержать.

Тогда ему ничего от меня не надо было, кроме бутылок.

Черт... что ж он такого сделал, алкаш чародейный... Ноги не идут, глаза не смотрят, да еще и мир кругом как вампир — каждый шаг будто выпивает кусочек меня. Все качается... кружится... кусается...

Я давно перестал идти по середине улицы. И даже идти давно перестал — брел, качаясь, перебирая руками по стенам и заборам как по дополнительной опоре. С неба лило, как из ведра, и холод снаружи почти уравновесился с холодом внутри.

Холодно. Опять холодно... почему всегда так холодно в этом проклятом мире. С самого начала все зима и зима, еле отогрелся... мерз постоянно.

Потому что был один.

Потом отогрели. Славка, не-бабушка, малышка... Гнездо, названая семья, Огненные и Иррей... Штуша, Лис-градоправитель, наш город. А сейчас некому отогревать. Говорил же Славка: не иди без подстраховки. Славка умный. А я самоуверенный придурок. Огненные далеко, Иррей еще дальше, мне сейчас хоть до печки бы дойти. Хоть до какой-нибудь печки...

А ведь могу и не дойти. От этой мысли стало еще холоднее.

Я даже не знаю, на какой я улице, не вижу, все плывет. Не знаю, сколько мне осталось. Хороший вопрос... сколько осталось... До печки? До дома? Вообще?

А когда я успел упасть? А... тут щебенка... ссыпали для ремонта. Не заметил. Хорошо, что рука под глаза попала. Защитила... Камни острые, но почему-то совсем не больно. Руки как чужие. Плохо.

Вставай, Макс... Вставай... ну поднимайся же, Воробей! Давай, тут есть то, что только ты можешь... прочирикать. Ну!

Встал. Бреду.

Как холодно. Если бы не дождь, такой холодный дождь...

Да, могу не дойти. Но пробовать буду до последнего. Шаг. Еще один. Еще. Мостовая, залитая дождем, снова выплясывает тарантеллу и рвется из-под ног. Еще шаг. Еще.

Онемевшие руки снова соскользнули с очередного забора, и холод забрал меня целиком.

Прости, Иррей.

— ... вразуми его боги! Да сколько ж можно... — голос был человеческий и очень сердитый, и я сразу его возненавидел — он будто ввинтился в тело тысячами буравчиков. — Боги, ну за что? Почему вы послали этого пьяницу умирать именно под моим забором?!

Кто-то умирает. И почему-то под забором. А, потому что пьяница. А меня-то зачем трясти?

Больно же...

— Поднимайся! Ну, вставай же, выпивоха, замерзнешь! Вставай, скорбный разумом! Поднимайся!

Губы удалось разлепить только с третьей попытки:

— Не могу...

Мутное неясно что (глаза по-прежнему видели плохо) снова яростно тряхнуло добычу:

— А валяться в луже можешь? — меня потянули вверх, закидывая куда-то по-прежнему чужую, непослушную руку. И вдруг замерло. А потом тон сразу сменился. — Парень, тебя побили, что ли? Эх же, да как так-то! Все равно, давай, давай, становись на ноги! Не заставляй стар... больного человека за костылем бегать! Прибью же...

Меня трясли и теребили, дергали за ворот и пинали по сапогам, тянули куда-то, помогая переставлять жутко неустойчивые ноги... а потом в лицо брызнуло светом и смутно знакомый голос удивленно рявкнул:

— Ты?!

Интерлюдия 1.

— Что значит — исчезли?

— В лавке их нет уже три дня как. Хозяин говорит — они продали ему лавку обратно и уехали. Куда уехали — он не знает, ему неинтересно.

— Еще бы ему было интересно! Торгаш! Одни деньги на уме! А они точно уехали? Может, он их просто... а?

— Договор есть, мы даже сумму посмотрели — продали дешевле, чем покупали.

— Соседей поспрашивали — так, аккуратно, издалека. Говорят, со всеми попрощались, даже подарки мелкие сделали.

— Какие подарки?

— Заколки, зажигалки. Но новое место жительства никому не сообщили. Обещали присылать письма, как устроятся.

— Драконов хвост! Ищите! Проверьте городские ворота. Если они выехали, будем хоть знать, куда. Если не выехали, можешь молиться богам и шерстить рынки, торговые кварталы и стройки. Поставь пост возле лавки этого торгаша. Пусть отслеживает новости, письма, разговоры соседей. Может, эти умники действительно выболтают свой адрес. Иди. И найди их!

Город Тахко.

Градоправитель Миусс Райккен Ирро.

"От Хорька. В кварталах вельхо брожение. Трое вельхо осуждены за избиение Ловчих. В лекарском покое под замком двое магов — пострадали от проявления Зароков. Среди вельхо недовольство".

Дожили — Ловчих бьют. Еще лет пятьдесят назад это была престижная работа. Но они зарвались и настроили против себя даже вельхо. Спросить Пало: срабатывание Зароков лечится? Может, стоит к этим магам присмотреться поближе?

"Из столицы, от Капли. Дорогой друг, мажья молодежь, о которой ты хлопотал, выкуплена из тюрьмы, и лучше не спрашивай, во сколько это обошлось. Но держать их здесь немыслимо, так что если они по-прежнему тебе нужны, срочно позаботься об их переправке на место. В настоящий момент они на второй резервной трассе, убежище "Конская грива". Поторопись!"

О, наконец-то! Молодежь, которая должна была отправиться в Горькую пустыню, освобождена. Спасибо, старый друг, сочтемся. Будущие Земные... сокровище! Надо слать туда драконов. И попросить кого-то из Руки. Пилле и, наверное, Виду. Они умеют уговаривать, а этих уговорить будет непросто, эти в пустыне не были, товарищей не хоронили. Да, надо еще бывшим ссыльным сказать. Молодежь лучше сверстников слушает, а ссыльным есть чем поделиться...

"Из Альты: данные подтверждены, в городе строят цех по переработке мяса в "копчености" и "консервы". Для ускорения работ наняты вельхо. По сведениям, цена найма — прибавка к рациону им и взятка их начальству. Внедриться в строители?"

Так, это весточка от нашего странного Снежного, он обещал повесить этот цех на какого-то "торгового партнера". Внедряйся-внедряйся, пригодится. Так, одна идея начала срабатывать, цех по переработке продуктов строится, с помощью вельхо его вообще построят быстро. И тогда... как там у Земного с туннелями, интересно? Надо проверить. Скоро может пригодиться. Сам он, надеюсь, в эту Альту не помчался?

"Из столицы. В городе впервые за последние двести лет наблюдался налет дракона. Пострадали двести тридцать четыре человека, разрушено четыре здания. Вступить в контакт не удалось. Дракон скрылся"

И опять привет от Снежного. Это тот его странный приступ. Но дракон молодец, даже нашим не проговорился.

"Из столицы. Гости общины сменили адрес. Группа Рези и казначей общины Серый лис выражают недовольство молодостью гостей и неосторожностью, а также их умением выбирать друзей (мне кажется, старичье рассчитывало, что работать будут только с ними, все-таки это сотрудничество принесло неплохие деньги). Пока их осаживают"

Градоправитель вздохнул. Собратьев по вере он уважал, но отнюдь не приукрашивал. Да, столичные драконоверы порой проявляют излишнюю осторожность — и это он готов был понять, они по краешку ходят. Но вот жадность, которая может испортить отношения с драконами... с долгожданными разумными, дружелюбно настроенными Крылатыми! Этого Миусс Райккен Ирро понять не мог.

И на всякий случай в своих сообщениях единоверцам умалчивал о многом. Например о том, что город Тахко волей Крылатых населен магами, драконоверы знали. А вот о том, что Тахко уцелел, а не уничтожен посланцами из Нойта-вельхо, за пределами города не знал никто, кроме Крылатых. Не все были согласны с такой жесткой конспирацией, но он настоял. И собратья по вере знали лишь то, что городская община Тахко уцелела и временно скрывается в каком-то тайном убежище.

Белый лис был еще и битым жизнью лисом. И он, увы, неплохо знал, на что подчас готовы люди ради денег... Для него и его общины вера была всем. Но он не мог ручаться за столичных единоверцев.

Ему не хотелось оскорблять братьев подозрениями. Но умолчание не всегда недоверие, верно? Умолчание — это еще и оберегание, в том числе и от соблазнов.

Значит, так тому и быть.

Столица. Макс

Выплывал я тяжело. Холод не хотел выпускать меня из цепких колючих лап, а когда я пытался вырваться — Снежный я или нет?! — из-под хрусткой ледяной корки выбиралась липкими петлями маслянистая чернота и по-змеиному быстро оплетала ноги и поднималась выше... Я бился и задыхался, но петля держала, а сверху быстро и неотвратимо нарастала новая ледяная крышка, отрезая меня от мира и от людей...

Наверное, я кричал. Помнил почему-то, что надо молчать, а еще надо сдерживать в себе теплые живые искорки, прятать их от кого-то... Но когда очередная петля захлестывала горло, не мог сдержаться и кричал. Тогда кто-то появлялся и становилось тепло. И лед таял, и можно было отдохнуть. До следующей ледовой волны. И продолжалось это долго...

Очередная липкая петля сбросилась неожиданно легко, растаяла в руках, расплескалась черными брызгами. И высохла.

Я вырвался.

— Вырвался-вырвался, — подтвердил рядом очень усталый голос. — Все будет хорошо, Макс, держись. Только держись, ладно?

— Славка? — я резко открыл глаза. Попытался открыть — ресницы дрогнули и поспешно сомкнулись снова. На лбу опять, как когда-то в Тахко, лежал прохладный компресс, от которого несло ромашкой. — Что случилось?

— Макс?

Компресс взлетел вверх, как летающая тарелка от американского спецназа, и свет радостно ломанулся объяснять глазам, как они были неправы, взглянув на мир без подготовки. К разъяснениям немедленно присоединилась головная боль, тут же попытавшись разломить мне череп. Когда я проморгался, надо мной действительно обнаружился Славка, весь какой-то серый и немного похожий на панду — с отчетливо заметными темными кругами под глазами.

— Ты как?

— Я? А что я... — голос дрогнул и замерз, потому что память вернулась сразу.

Холод. Бесконечный путь под ледяным дождем. Непослушное, точно чужое тело. Слабость и постепенно уплывающее зрение. Кровь на руке и удивление, что не больно. Миг, когда я понял, что домой не дойду.

Меня передернуло. Я осторожно поднял руку — слушается. Шевельнул пальцами — перевязано, и пальцы, и ладонь. Болит, но не слишком.

— Я все-таки дошел?

Славка сел на табуретку прямо с компрессом в руках. Сжал ткань, не замечая, что ромашковый отвар стекает ему на домашние штаны.

— Дошел. До забора, — голос у Славки глухой и усталый. — Мишо тебя в луже нашел.

— Мишо? Это кто?

— Наш квартиродатель. Он сначала даже не понял, что это его новый жилец — просто тут часто падают пьяные, неподалеку что-то вроде распивочной, там наливают и после темноты. Он ругается, конечно, но жалеет таких "скорбных разумом" и тащит в дом, чтобы не замерзли. А когда стер с твоего лица кровь, узнал. На тебя действительно напали?

— Нет. Это я упал и мордой по щебенке проехался.

— А кто же тогда... — побратим встряхивает головой, отгоняя усталость. — Ладно, об этом потом. Ты как?

Я вслушался в ощущения.

— Вроде ничего. Голова болит. И слабость, как после температуры. А ты чего такой?

— Дышать нормально? — Славка цапнул мою руку и принялся прощупывать пульс.

— Вполне.

— Да, и пульс вполне ничего. Сердце не давит или горло?

— Да нормально все. Слав, что с тобой?

— Ничего, понервничал и не выспался.

— Из-за меня? Ну извини, ты прав, я дурака свалял, что сам пошел. С этими чародеями пить себе дороже. Воды дай?

— Воды... а давай ты отварчик лучше выпьешь? Полезный.

— Если он от похмелья — выпью.

"Отварчик" организм принял как родной и запросил еще. Уже после первой чашки злобные гремлины, трудолюбиво работавшие над вскрытием моего черепа, бросили работу и куда-то ушли. Надеюсь, что доставать поганца Димме. После второй я откинулся на подушку и заявил, что, кажется, буду жить. А если мне дадут что-то съесть, то я буду в этом уверен!

Славка был не так уверен и попытался всучить мне вместо полноценной еды какой-то жалкий бульон. Ха! Мы с организмом насели на него и вытребовали в дополнение каши и лепешек. Они уже заканчивались, когда я обратил внимание, как Славка на меня смотрит.

— Что?

Побратим бледно улыбнулся:

— Ничего. Просто понервничал. Я так понимаю, контакт с хранителем "свалки" прошел успешно, Димме тебе поверил? Однозначно поверил, раз на такие меры пошел, чтобы не упустить... источник информации.

— Да, пришлось ему снотворного подлить, чтобы уснул и отцепился.

— Снотворного?! Так он спал?!

— Ну... да. Когда я уходил, он дрых. Храпел даже.

— Понятно... Везучий же ты человек, Макс. Даже не представляешь, насколько ты везучий. Когда Мишо меня позвал, я сначала посчитал, что ты действительно увлекся и выпил больше, чем рассчитывал. Но вот дальше... — он провел рукой по лицу, по глазам, словно стирая какое-то неприятное видение, — на опьянение было совсем непохоже. Ты... сначала ты сильно мерз, мы с дедом тебя растирали — твоим спиртом, тем, из фляг. Потом из тебя полезло это... черное.

— Что?

Меня будто прошило изнутри паникой. "Случалось видеть кошмар, который оказался реальностью?" — мелькнула в голове откуда-то знакомая фраза.

Казался... оказался.

— Я не знаю, что это было. Похоже на смолу или нефть, но густую. Оно проступало из кожи, на груди и вот здесь, — Славка показал на свой затылок и плечи. — Особенно на шее... выглядело страшно. Вытереть не получалось, ни водой, ни спиртом. А ты стал задыхаться... словно это тебя душило. Оно на горле собиралось и на лице, — побратим скомкал тряпку, вода закапала на пол. — Наш хозяин побелел, когда увидел, сказал такой Знак можно только у вельхо снять. Они накладывают — они и снимают. Я сказал, что мы обязательно обратимся, спасибо большое за совет. Наверное, он понял, что никуда мы не пойдем, ушел. Я... я не знал, что делать, собирался уже хватать тебя и лететь к нашим, в Тахко. Но он вернулся, принес маленькую баночку с какой-то мазью. Сказал, можно попробовать этим. Терять было нечего — попробовали. Знаешь, эта дрянь была как живая... ползала по коже, уворачивалась от мази. Потом вспыхнула и истаяла. Как кинжал... моргульский. Безумие какое-то.

— Слав...

Но он не остановился, говорил и говорил, глядя куда-то в этот распроклятый скомканный компресс.

— Примерно полчаса все было нормально — а потом все по новой началось. А мази на донышке, банка маленькая. На третий раз — я уже понял, что будет и третий — не хватит. А у Мишо руки дрожат, говорит, больше нет. Не достанешь, сейчас даже за большие деньги не достанешь. Такую дрянь обычно накладывают вельхо-аутсайдеры: слабосилки, старики, сброд, словом. Нойта-вельхо признавать, что в их рядах есть и такое, не хочет. И помощи от них не дождешься, если очередное отребье что-то натворит. Подумаешь, всего лишь слабенькие чары принуждения, ерунда, мелочи. Подушит — пройдет. А что пройдет только когда к вельхо вернешься и сделаешь что он скажет — так ведь все правильно. Простяки должны слушаться магов. Мишо так ногу потерял, его вельхо для смеху принуждение на ногу наложил, мол, как он на одной — дохромает или нет? Не успел, нога осталась, но что-то в ней так и отмерло, не слушается. А часто ее сводит, будто опять под чарами. Он потому и мазь такую держит... повезло тебе...

— Слав, ну прости.

— За что?

— За дурость. Надо было все-таки над подстраховкой подумать.

— И что бы мы сделали? Я, например, про такие чары первый раз за это время услышал. Что бы я делал, даже если бы понял, что это не просто похмелье? Просто осторожней надо быть. Даже с этими... аутсайдерами. Вельхо опасны. Надо еще раз с нашими сектантами поговорить... вот про такие "сюрпризы".

— Надо. И надо деду этому еще мази купить?

— Какому деду?

— Ну, квартиросъемщику.

— А-а... — Славка посмотрел как-то странно. — Не волнуйся, мы ее уже сделали. Тебе потом пригодилось. Там самый важный компонент — драконья чешуя.

— Чего-чего?! Да мы...

Вот этого товара у нас было выше крыши! Повезло же сегодня... и деду, и нам. Мне так особенно.

— А он не догадается?

Славка фыркнул.

— Да знаешь, мне уже даже интересно, о чем именно он догадывается! Я, видишь ли, не успел его выставить, когда у тебя поднялась температура. Мишо никогда не видел, чтобы человек заживо покрывался льдом и оставался при этом живым и сердитым! И теперь не знает, что думать.

— Льдом? Я?

— Нет, памятник вельхо! Ты правда нормально себя чувствуешь?

— Да у меня даже голова не болит!

— Это внушает оптимизм, — бодро проговорил побратим. — А теперь тихий час. Точней, три часа.

— Да я выспался вроде...

— Зато я нет! У тебя хватит совести и дальше не давать мне выспаться?

Ну, если так поставить вопрос...

— Нет.

— Вот и хорошо, — и напарник улегся на постель как был, одетым. Даже один тапок не снял. Я моргнул. Мне точно напарника не подменили? Чтобы аккуратист Славка лег в постель в обуви? Хотя... ночью я ему поспать не дал, вчера днем мы приводили в порядок новое жилье. А прошлой ночью тоже почти не спали — подтягивали "хвосты". Неудивительно, что сегодня напарник просто вырубился, как перегоревшая лампочка. С тапком на ноге и — глазам не верю! — этим распроклятым скомканным компрессом в руке.

Я с тоской глянул на свой мешок. Достать бы расчеты, прикинуть кое-что, время же идет! Но совесть у меня, хоть и чахленькая, порядком мутировавшая, все-таки есть. И будить напарника она решительно запрещает.

Славка прав — это какое-то безумие. Блин, ну ведь всего лишь хотел сходить к сторожу-алкоголику и намекнуть на продажу охраняемых штучек налево...

Поселок Аурика

Вешняя грязь поселку золотоискателей была поперек горла до такой степени, что даже варенка не помогала. Поэтому каждую пятиху очередная артель, проигравшая на сей раз жеребьевку, отлавливала по путаным улочкам и трем имеющимся трактирам местного вельхо, еще не окончательно пропившего свое чароплетское мастерство. Если вельхо был достаточно трезв, то обещанием выпивки-закуски его можно было уговорить на "приложение". Иногда не везло, и местное население неделю проклинало придурочного чароплета с кривыми руками — попробуй побегай по земле, которая проросла ледяными иглами или пищит при каждом шаге! Чаще везло, тогда на ближайшую пятиху почва промораживалась, и по ней худо-бедно можно было ходить.

Эта неделя была невезучей по максимуму. Дожди лили исправно каждый день, дороги раскисли так, что страшно было ставить ногу — казалось, грязь сожрет ее с концами, оттого и чавкает так предвкушающе. А непутевый чароплет опять что-то спьяну перепутал и обрушил в своей комнатке потолок. Тот мстительно приложил обидчика штукатуркой по башке, и теперь вельхо был не в состоянии чаровать — мало того, что язык прикусил, так еще и ушибленная голова болела и кружилась.

Из-за распутицы подвоз продовольствия запоздал, и когда телеги добрались до Аурики, на отгрузку подняли всех. Прислуга ты трактирная или уважаемый искатель — жрать все равно будешь, так что вперед, пока мешки-ящики не вымокли окончательно. В пути телеги укрывались непромокаемыми пологами, но сейчас-то пологи снимут... вперед-вперед, поторопись, помощнички!

Помощники шипели и ворчали, но исправно таскали мешки и ящики, пока один из них, старик, приблудившийся зимой неведомо откуда вместе с внуком, перед очередным коробом вдруг встал, как будто завидел дракона.

Негодующий оклик и даже тычок в спину старик пропустил мимо сознания — будто и не почуял. Только когда к ящику, на который он уставился, потянулись чужие руки, старик будто очнулся:

— Что это? Откуда?

Торговец весело расхохотался:

— Твой нос знает, что чуять! Но это ты не потащишь! Тут чуть ли не самый дорогой груз, пробная партия копченостей! Самая малость, как говорит хозяин, "для изучения спроса". Так что, старик, если тебя не обошла удача искателя, то, милостью Ульве, сегодня ты попробуешь нечто необыкновенное!

— Он не попробует! — отрезал хозяин. — Денег столько нет! Егор! Егор, ну и имя у тебя... очнись же ты! Болен, что ли?

Старик перевел на него потрясенный взгляд:

— Почтенный... а Тирсен — это где?

На следующее утро старик и его внук, худой юнец с примотанной к руке дощечкой, стояли у одной из телег.

— И сколько ты обещал за доставку в этот Тирсен?

— Половину того, что у меня есть. Проезд стоит вдвое дороже, но в такую погоду мало желающих два дня трястись по грязи...

— И как мы потом будем жить там на оставшиеся восемь монет? Я пока не работник с такой-то рукой.

— Проживем.

— Дед... прости, конечно, но ты уверен, что это не развод, не мираж? Вы с бабушкой...вы суперские, я вас люблю очень, но вы ж доверчивые, как... как будто еще в этом своем Союзе живете!

— Понимаешь, внук... там "товарищ" написано. В наше время таким словом бросаться было не принято, — старик бросил на телегу не особо толстый мешок, все их небогатое имущество, и положил юноше руку на плечо. — Но даже если развод... проживем, я обещаю.

Городок Приозерный

— Пуууусик, ну ты же у меня умненький, ну ты же все понимаешь, — хорошенькая молодая женщина капризно дула милые губки и водила пальчиком по вырезу платья. — Ты же знаешь, что я у тебя самая красивая, правда же?

— Э-э... да... — муж заворожено наблюдал за движением пальца.

— А красивым девочкам нужно ездить по магазинчикам и покупать красивые вещички, понимаешь?

— Но...

— Это же недалеко, всего-то день на кораблике. Ты же сам мне этот Тирсен на карте показывал. Там же почти столица. Там такие тряпочки должны быть! Ты же хочешь, чтобы я и дальше у тебя была самая-самая?

— Ну...

— Пусик, ты согласен! Ура! Я знала, что ты у меня самый лучший!

— Угу.

— Самый умный. Самый дооообрый... и самый сильный, да? Медведик мой, только платье не порви...

Сельцо Развалки.

Река в этих краях текла всегда. Только русло у нее было не слишком ровным — в двух местах дно резко меняло глубину, и даже водопад небольшой был. Когда-то в давние времена исправить эту ошибку природы были призваны шлюзы. Но в Дни Безумия от них остались только развалины. А люди все равно продолжали жить у воды, сплавлять и перевозить товары. Постепенно у развалин вырос небольшой поселок с красноречивым названием. Поселились работники, перегружать товары с кораблей на баржи за водопадом. Вырос целый комплекс складов. Ящики с красными одинаковыми узорами привезли и сюда.

И они, конечно, попались на глаза складской обслуге, подивившейся странной блажи столичных торговцев. И Сторожихе.

Имя угрюмой женщины, приблудившейся к складам в начале зимы с двумя странными зверями (вроде и собаки, но таких размеров!), выговаривать никто так и не научился. Очень уж нездешнее оно было. Откуда она явилась, тоже никто не понял. Но особо к ней и не приставали — не с чего. Не девица, не красавица, не маг (вельхо сказал) да и звери у нее зубастые, заразы. Из-за зверей к ней и вельхо подошел было — хотел знать, в каком из отпечатков такое завелось. Но выспросить что-то у бабы не получилось, слова у нее добиться — как клад из-под земли выкопать! Вельхо побился, да отступился. Только обмолвился, что она, наверное, сама под какой-то отпечаток угодила — вон и ногти длинные и розовые не по-человечески, и волосы двух цветов: сверху белые, а понизу точно каштан спелый. Из-за зверей ее и на работу взяли, сторожихой, склад охранять. Так и прозвище прилипло.

Она и сейчас никому ничего не сказала. Молча на ящики посмотрела да ушла.

А утром за кашей не пришла. И в каморке пусто было. Ни ее, ни зверей...

Столица. Макс.

Второе пробуждение (да, представьте, я все-таки заснул!) выдалось поспокойней первого. Но ненамного. Проснулся от того, что что-то защекотало щеку. Старый детский страх — пауки! — подбросил тело, заставил судорожно заозираться в поисках угрозы... и замереть.

Никаких пауков на подушке не нашлось.

Зато лежало то, чего не должно было быть. Я медленно протянул руку...

— Подожди! — охнул проснувшийся Славка.

Но я уже тронул сложенный "птичкой" листок желтоватой бумаги. Тот дрогнул от касания, зашелестел — и развернулся. Я пробежал взглядом четыре ровные строки:

"Ты не появляешься, и я позволяю себе надеяться, что у тебя все хорошо. Иначе я бы уже услышал о новом подвиге хватов Каирми. Не знаю, какие дела у тебя в столице и имеешь ли ты связь с драконоверами, но на всякий случай сообщаю: завтра по столице в качестве одной из отвлекающих мер планируется массовая облава на сектантов. Прошу: понадобится помощь или сведения — пиши на обороте этой записки. Рит"

Я протянул записку напарнику. Тому на чтение хватило двух секунд. И нахмурился:

— Кажется, мы недавно удивлялись, что он слишком легко тебя отпустил? А он просто может легко тебя найти.

— Нашел и нашел, — немолодому чародею, укрывшему меня той ночью от поисков своей же службы, я почему-то верил. — Записку же прислал, а не двери вышибает с сетеметами наперевес.

— Ну, говорят, что двери вышибать — это как раз в его стиле. А такие вот записки — нет. И хитрые комбинации и многоходовки тоже нет. Интересный такой глава Службы поддержания порядка. Старина Рык... — напарник с недоумением покосился на свою ногу в одном тапке, на скомканную тряпку на постели и слегка зарозовел щеками.

— Драконоверы поведали? — я был невозмутим как памятник. И тапка в упор не видел... а мои собственные смирно стоят у кровати, и даже ровненько. На первый этаж по неотложным утренним делам я гонял вообще без них, чтоб напарника не разбудить...

— Они, — поиски второго тапка увенчались успехом. — Ты, кстати, как?

— Почему — кстати? — возмутился я. — Я не драконовер! И я нормально, если ты про здоровье. Как думаешь, про драконоверов — это правда?

— Думаю.

Славка как бы невзначай глянул в окно. Словно проверял вероятность вышибания дверки. Мда, кто кого перепараноит, интересно? Уж на что я — без проверки даже в карман лишний раз не залезу, но побратим со своей конспирацией...

— Оба хороши, — опять проявил навыки телепата побратим. — Ладно. Пиши ответ этому кающемуся грешнику, пусть подробности выкладывает, раз уж так рвется помочь...

Тахко. Янка.

— Вон он сидит.

— Вижу. А подобраться как? Утонем же!

— Безобразие!

Малышня искренне негодовала на погоду. Снег был лучше. Он был скрипучий, конечно, и белый, и по нему было трудно подкрадываться. Но все-таки можно! А что с грязью делать? Все пузико и все лапки извозишь, пока доберешься, а потом от бабушки Иры влетит!

Теперь влетало уже не двоим, а троим — в группу озорников добавился "жених" Риник — но от этого будущий нагоняй легче не становился. Но подкрасться все равно было надо! Прятки считаются, только когда застукаешь ведущего! А как его застукаешь, если он сидит на кучке земли и сам тебя раньше увидит?

И что делать?

Термина "мозговой штурм" Янка не знала, но пользоваться им это не мешало. Так что, как следует поразмыслив, парочка драконят вспомнила, что они вообще-то на полигоне. А значит что? А значит, можно применять волшебство! И потянулась по грязи ледяная дорожка — по ней и идти твердо, и не испачкаешься. Янка очень старалась, очень-очень, но быстро устала. А до ведущего оставалось совсем немножко, и он смотрел в другую сторону! Вдохновленный примером, за дело взялся Риник... и все было бы замечательно. Но на пути дорожки Риника вдруг совершенно неожиданно взялся хвост абсолютно постороннего дяди. Дядя, конечно, совершенно не обрадовался, когда ему припалили хвост, и поднял крик.

И ведущий, не будь дурак, тут же их застукал.

Ну нету в жизни справедливости!

Расстроенные драконята даже не похихикали над драконом, который сокрушенно рассматривал свой хвост. Хотя, конечно, Дари, измазанный в грязи по самую коронку так, что они даже его не узнали — это смешно. Но нечего Дари перепачкиваться и прикидываться кучей земли. Если бы они сразу поняли, что вот эта груда — их знакомый Земной дракон, они бы, конечно, не стали... Вот зачем он там сидел и не двигался? Он сам виноват!

Дракон выслушал их претензии и печальное "извините" Риника молча и только на последние слова среагировал:

— Ладно, виноват. Действительно, какой из меня дракон? Так, чучело земляное... Не получается у меня, ребята.

Ребята пораженно замолкли. Чтоб взрослый не ругался в ответ на озорство, а признавал себя виноватым — такого они припомнить не могли.

— Так ты не будешь ябед... жаловаться? — практично уточнила Янка. На всякий случай. А то мало ли...

— Получится, — утешил "жених". — У меня тоже с первого раза не выходит.

— Да если б с первого раза! — досадливо сверкнул перемазанной короной Дари. — Я уже со счета сбился. А у вас вон дорожки ровненькие...Слушайте, ребята, а как это у вас получается?

Столица Макс.

Рит не соврал.

Облава полыхнула уже следующим вечером. Рыночный квартал шерстили постольку-поскольку — где деньги и приезжие, там всегда криминал, так что кварталу и так доставалось каждую неделю. То карманников разыскивают, то ловят фальшивого вельхо, обещавшего приворотное зелье (миры разные, а дураки везде одинаковые!), то чьему-то бестолковому сыночку под видом мясорубки всучат крысу в коробочке, и мошенника надо отловить и отобрать деньги...

А вот городу досталось.

От чего там отвлекали вельхо столицу этой облавой, не знаю, но отвлекли они... результативно.

Предупреждение, немного запоздалое (что сделаешь за сутки с небольшим?) все-таки сработало. Драконоверья община всколыхнулась. Они давно ходили по краю, и после вспышки паники и неверия в ход пошли давно продуманные планы, хитрые комбинации, ложь и давно приберегаемые "норы". И месть. Не хотите, значит, нас терпеть? Ну так мы покажем, что не стоит трогать то, что сидит тихо.

Казалось, ну куда денешься в городе? Пусть большом, но надежно перекрытом у застав? Ведь если ищут волшебники, то найдут? Ведь скрыться невозможно?

Оказалось, что вполне возможно.

Кто-то давным-давно обеспечил себя второй личиной — то есть ухитрился создать как бы альтернативную личность, вполне легальную и обеспеченную жильем и профессией. И сейчас просто в это самое жилье (в другом районе города) и переместился.

Кто-то, несмотря на многократные уверения в неподкупности людей и вельхо из воротной сторожи, выяснил, что абсолютная неподкупность бывает только в Божьих Пределах, а живые люди обладают многими нуждами. И еще днем количество горожан столицы непонятным образом уменьшилось на две с лишним тысячи человек...

Кто-то еще полвека назад угрохал немалые суммы на разведку городских подземелий и нынче бесследно в них растворился. Это, конечно, не наша родная Москва с ее метро, но подземелья и тут обширные, многослойные и запутанные до заикания. Желающие могли годами искать здесь хоть легендарные сокровища прежних времен, хоть Белых лисов, хоть голубого дракона в розовую крапинку — результат один. Кстати, шанс увидеть дракона небесного окраса был даже больше — достаточно только хорошенечко запастись глюшь-травой и посвятить вдумчивому уничтожению оной несколько часов подряд...

Кто-то предусмотрительно поддерживал родственников и друзей, демонстративно, на публику, не терпевших драконоверов, и в нужный момент заглянул в гости на пару-тройку пятих.

Закрывались лавки и мастерские, пустели дома и квартиры, взвилась, покружилась над городом и пропала стая белокрылок — местная замена почтовым голубям. Захлопывались крышки подполов, ставились и подвешивались сюрпризы для незваных гостей, проверялись давным-давно поставленные капканы в подземных ходах.

Но ушли не все...

Уходили семейные, уводили и прятали детей, скручивали и утаскивали дурную молодежь, рвущуюся на подвиги, залегали на дно крайне немногочисленные драконоверьи маги-недоучки, скрывались особо доверенные лица, от которых зависело благополучие общины...

Но некоторые оставались. И уговорить их уйти не получилось. Те, кто слишком много потерял, те, кто устал бегать и прятаться... те, кто захотел напоследок громко хлопнуть дверью и показать вельхо, что не стоило будить лихо, пока оно тихо сидело и никого не трогало.

Первый дом полыхнул как раз после заката.

Мы со Славкой сидели на крыше, кутаясь в полушубки. Дождь прекратился еще утром, но улицы и крыши все еще были влажными. Хозяин сначала бухтел на нашу глупость и на нелетнюю погоду, потом плюнул и приволок одеяла. После Славкиного щедрого подарка дед... хотя какой он дед, ему только зимой сорок исполнилось! Словом, наш квартировладелец резко перестал хромать и ворчать, а вместо этого приобрел привычку заглядывать к нам и смущенно спрашивать, не надо ли чего. Я у него закрепился как сильномогучий колдун, хотя и с изрядной придурью по части выпивки. А в Славку он вообще влепился как в родного. Сейчас вот приволок горячее питье и одеяла.

Но пить мы не пили.

На душе было паскудно. Предупреждение передали всем, нам сказали спасибо и очень настоятельно попросили не вмешиваться... И все равно тихо сидеть в комнате и просто ждать было невыносимо. Вот мы и влезли на черепицу. И сейчас немо смотрели на взвившиеся над не слишком далекой крышей языки пламени.

— Песчаная? — я нарушил тишину первым.

Славка молчал. Дом полыхал уже весь, словно его снаружи и внутри старательно облили керосином или спиртом. Черные фигурки метались рядом, пытались тушить. Криков оттуда слышно не было... Зато внизу послышался скрип ставен и удивленно-тревожные голоса. Соседи проснулись и тоже захотели узнать, что происходит.

— Галечная, — наконец разлепил губы напарник. — Там жила семья Раду. Помнишь, муж и жена, у которых обоих сыновей в вельхо забрали?

Не живет, "жила". Славка тоже думает, что Раду уже...

— Помню. Оба не пережили становления, умерли личинками. Он у меня спирт брал.

— Да. Видно.

— Все-таки не ушел, — мне снова стало холодно.

— Нет. Не захотел. Сказал, это его дом... и все.

Я представил, как это — сидеть в своем доме среди разлитого спирта и ждать. Ждать, когда придут. Ждать, чтобы в нужный момент уронить на пол зажигалку...

— А его жена?

Славка зябко повел плечами.

— Она сказала, что у них в традиции огненное погребение. И она всегда хотела, чтобы по обычаю. А что немного раньше... Смотри!

Еще один дом полыхнул левее и ближе, на Цветочной. Огненная волна выплеснулась на мостовую, сминая защиту, и подмяла двоих, оставленных, видно на страже... теперь крики было слышно вполне отчетливо.

Я отвернулся.

Невольно вспомнилось, как я рвался в столицу. Мне казалось, что у меня-то все получится. Я же герой, блин. А что у местных не получилось — так они просто недостаточно заинтересованы. Привыкли, притерпелись, им все равно, Нойта-вельхо или кто другой. Главное, чтоб налогами не доставали и сохраняли какой-никакой порядок.

Дурак был.

Привыкли. Но не притерпелись. И это злое ожесточение даже пугало. Раньше я бы не понял, наверное, почему они так поступают. Ведь драконоверов вряд ли бы убили, Рит говорил, что вельхо хотели просто замутить отвлекающую комбинацию и заодно потренироваться. Попрактиковаться в захватах на привычной мишени. Вряд ли драконоверам грозило что-то сверх того, что было раньше. Ну, пережили бы аресты, несколько пинков, обыски — так здесь повторяется в среднем раз в три-пять лет (обычно, когда Нойта-вельхо нужны деньги или надо потренировать пополнение). Откупились бы, как всегда, пережили бы эту облаву, как и другие. Но они не захотели... Что изменилось?

Как же надо ненавидеть, чтобы сжечь дом и себя?

Или дело не только в ненависти?

Глава 12

Столица. Славка

Воздух пах дымом и яростью. Не знаю, что чувствует Макс, он же Водный-Снежный. А я Огненный, я огонь не просто вижу, я его чувствую. Недаром мне теперь так нравится разводить огонь, Макс даже устал надо мной подшучивать за это — я сейчас по-другому ощущаю пламя. Не только как тепло, многое зависит от того, какой человек его разводил, каким чувством были пропитаны его мысли. Мои костры несли тепло и спокойствие, огонь Ритхи бился беспокойным живым огоньком, от которого хотелось улыбаться, костер, разведенный как-то Видой, почти не грел, слишком много в нем задавленной боли.

Сегодняшний огонь был... злым. Яростным. Дом вспыхивал за домом, и видеть это было невыносимо. Когда полыхнул дом мастера Раду, обожгло сразу. Решимость старого мастера, его боль и в то же время насмешка "Что, взяли? Ну уж нет, больше никогда" переплетались с робкой надеждой хоть где-то и когда-то, хоть в любом из миров, хоть ненадолго увидеть сыновей... и еле ощутимой горечью, что мир так зол, ведь все могло быть иначе...

Прожгло, кажется, насквозь, я едва смог ответить Максу, а ведь это было только начало. Новое пламя плеснуло в лицо горьким облегчением, ошпарившим похуже злобы. Человеку, зажегшему его, было больно жить, очень давно больно, но он не мог уйти... до сегодняшнего вечера. Он даже не заметил, что его пламя забрало две чужие жизни, а заметил — наверное, не пожалел бы, слишком хотел шагнуть из этого мира, хоть куда-нибудь...

И покатилось. Костер за костром. Боль за болью. Яростное торжество. Злая радость. Мстительное веселье, мрачный вызов, усталость и сожаление, что жизнь такая длинная, а радости выпало так мало... И снова — злое ожесточение. Желание поквитаться. Насмешливое удовлетворение от удачной прощальной шутки. Боль. Огонь. Боль. Огонь-огонь-огонь-огонь...

После сегодняшней ночи столица изменится.

Вельхо слишком давно отвыкли встречать настоящее сопротивление. Как они поступят теперь, когда сопротивление стало очевидно? И не где-нибудь в сравнительно небольшом городе, а здесь, в столице, у себя под боком? Либо они постараются это замолчать, как Тахко, либо... либо нас ждет очередной виток противостояния, более ожесточенный. Понимают ли это драконоверы?

Не хватает мне еще информации, чтобы просчитывать ситуацию, все время ошибаюсь. Предупреждая драконоверов, я думал, они просто спрячутся или сбегут... или перетерпят очередную облаву во имя веры. А они как лисы, попавшие в капкан. Могут отгрызть лапу и сбежать, а могут вцепиться в глотку.

Я понимаю, что драконоверы тоже не невинные овечки. Много я не знаю, нас не зря попросили не вмешиваться, но кое-что увидел, кое о чем догадался. Например, два крупных склада с продуктами ближе к вечеру сменили владельца — сектанты, явно из каких-то своих соображений, продали имущество... Нойта-вельхо. Зачем? Могу только догадываться. Если информация о смене владельца не успело дойти до "тренирующихся", то они разгромят собственный склад. И это еще самое безобидное.

Зачем драконоверам понадобилась форма вельхо, я даже думать не хочу. И о том, сколько случайных горожан сегодня попадут под Знак или потеряют жилье из-за пожара.

Но начали это не драконоверы. Стало мне от этого легче?

Нет.

Интерлюдия 1.

Вельхо Михол по прозвищу Мох давно понял, что в вышестоящие ему не попасть. Куда ему, ни связей, ни особой силы, ни родни среди вельхо. Мозги у него были, но оттого ситуация казалась еще обиднее. Какой-нибудь сопляк, у которого силы, как у мяуки, а мозгов, как в сохлом орехе, будет им командовать только потому, что родился в нужной семье!

Когда Моха прихотью бога Ульве перевели в столицу, стало еще обиднее — тут по мостовым ходили такие же простяки, как и в прочих местах, но при этом ни в морду ему не дай, ни даже на ужин не напросись! Да тут поганые сектанты жили порой богаче храбрых бойцов вельхо! Они за пуговицы дурацкие могли выложить столько, сколько Михо хватало в неделю на пирожки! Да, на пирожки, потому что вельховская кормежка не для основательного мужчины. Разве наешься как следует? А тут еще пирожки с котлетой в продаже появились, мяско, копченое в травках, мясные кусочки, вымоченные в вине и жареные на угольях... Где денег на все взять? Ни один простяк добровольно не рвется кормить своих защитников, намекать приходится! А кое-кому намекать настойчиво. Пару раз схлопотав суровый штраф (и зуботычину от старшего), Мох обозлился на всех столичных простяков скопом и на драконоверов в особенности.

Поэтому когда сегодня их десятник выдал Моху адрес, четверку молодых бойцов и приказ пошерстить сектантов, поучить молодежь, Михол усмотрел в этом шанс посчитаться со своими вольными и невольными обидчиками.

Не размениваясь на мелочи типа "Откройте Службе поддержания Порядка", Михол начал знакомство с сектантами просто и доходчиво: выбил дверь и под восторженные взгляды молодежи, красивым Знаком сдернул троицу простяков-сектантов с табуреток и приложил к стенке. Хорошо получилось, эффектно. Аж сам залюбовался. Сектанты, на радость парням, решили потрепыхаться:

— Что вы... — начал один. И лег мордой в пол.

— Преступившие! — вякнул второй.

— Еще и обзывается! — возрадовался Мох. — Это уже оскорбление вельхо, получается. Получи! Лежать, уроды сектантские!

— Я не сектант! Я хозяин этого дома! Купец Ма...

Мох приложил морды в пол посильнее, раз не доходит с первого раза. Те заткнулись. Рановато. Что это за учение получается? Пара битых морд — и все. Смешно даже. Хиловатые сектанты пошли, трусливые, новичкам и Знака кинуть не досталось. Непорядок.

Хотя...

— Парни, мне кажется, или они еще сопротивляются? — посмотрел он на пополнение. Один, самый сообразительный, с готовностью отозвался:

— Как есть сопротивляются, господин начальник пятерки! Вон один даже оружие достал! Покушается, стало быть.

Оружие?

Мох скосил глаза и действительно, углядел у руки самого упитанного сектанта что-то похожее на дубинку. Надпиленную. И перевел взгляд на белого лиса, который сразу проявил свою лисью сущность: отпихнул от себя дубинку и завопил:

— Это колбаса! Колбаса только!

— А я говорю — оружие, — скучным голосом, пряча усмешку, проговорил начальник пятерки. — Следовательно, как глаз Нойта-вельхо, я определяю здесь попытку сопротивления силам Порядка и...

Он откусил от "оружия" и обозлился: колбаса была вкусной, рядовым вельхо такую не давали, даже в праздники. Вот же!

— И, значит, обыск дополняем арестом. Оружие уничтожим на месте, а лиц, уличенных в вооруженном сопротивлении... Мальчики, развлекайтесь.

С крыши напротив за событиями в доме внимательно наблюдали две пары глаз.

— Мда, вельхо не меняются. Как будто на двадцать лет назад вернулся — даже Знаки те же, новых не придумали, — мужчина с такими светлыми волосами, что это казалось сединой, поморщился, глядя, как задержанных "приложили" к полу, и рефлекторно потер скулу и челюсть. Если вспоминать все, пришлось бы растирать половину тела, но отчего-то острей всего помнится то, как боль прошила лицо. Первые в жизни побои...

— С чего им меняться? Мы же все терпели! Хотели казаться неопасными! Вот и дожили — на нас тренируются! Как на мышках... — второй мужчина действительно был седым. Лицо нестарое, а вот волосы как облако.

— Спокойнее, мой друг. Эта облава им даром не пройдет, решено же. Ответь мне только на один вопрос, если можно.

— Спрашивай.

— Почему ты позволил себя избить? И кому?

Седой помолчал.

— Не позволил, — наконец неохотно вымолвил он.

— Мне изменяет зрение? — кротко спросил белый.

— Тебе изменяет терпение. Отвечу. Не позволил — попросил. Парня одного из нашей сторожи.

— Попросил бы меня — мне иногда из-за твоих секретов очень хочется дать тебе по шее, как в детстве!

— Ты бы не стал бить по лицу.

— Ах, вот оно что... Значит, попросил. Ударить. По лицу. Три раза. Я правильно понял?

Седовласый мрачно смотрел, как вельхо громили его дом. Его бывший дом.

— Правильно. Видишь ли, тот добрый горожанин, который сейчас пытается убедить вельхо в том, что он не драконовер, уже полгода пытается выжить меня отсюда. Разными способами. Для детей даже пришлось нанимать охрану. Сегодня я сказал, что готов продать ему дом. Сказал, что по некоторым причинам вынужден срочно покинуть город, и мне очень нужны деньги...

— Зачем?

— Не решался подставить человека под такое, — седовласый кивнул на развлекающуюся вельховскую молодь. — Я же помню, как это... Можно же было все отменить, сделать по-другому.

— Можно. И ты нашел кого не жалко?

— Да. Я мог... не хотел... не важно. Ко мне приходили в этот день четверо конкурентов. Все видели... Двое предложили помощь. Один — объединение. А этот — снизил цену втрое, раз мне так срочно. И улыбался, глядя на мое лицо. Я мог отменить... не стал.

Светловолосый покачал головой:

— Слишком много думаешь о том, что могло быть, дорогой друг. Вы оба уже выбрали, как поступить. Остается только принимать последствия выбора. Может, пойдем? Нам еще три точки проконтролировать...

Интерлюдия 2

— Этот дом?

— Ага, видишь — вон между окнами второго этажа ящерица вылеплена? Раньше это дракон был. Крылья просто сбили... а так все оставили по-прежнему.

— И не опасается же!

— Королевский советник, думает, что ему-то опасаться нечего.

— Вот и разубедим. Поправьте форму. Фляги всем выдали? Ну, вперед, как учили: глоток-два в рот, прополоскать как следует, примерно треть фляги — на одежду, для запаха. Чтоб на три шага вперед шибало, что каждому понятно стало, как вам весело. Тир, волосы взлохмать. Второй, расстегни форму, как-то она на тебе не очень... Морды понаглей, вы вельхо изображаете или молитвословов в храме?

— Сойдет?

— Не то слово, так и тянет врезать! Ну, готовы? Пошли!

Через несколько минут к дому второго королевского советника (по чистой случайности проживавшего крыша к крыше с тайным драконовером) подошла группа молодых людей. Юноши и их наставник вели себя весьма вольно: пытались хором орать какую-то песню про подвиги магов и громко разъясняли адрес, где они хотели бы видеть драконоверов и их пособников. В пособники молодые вельхо, очевидно записали всех окружающих — потому что высунувшийся из окна толстяк, попросивший их соблюдать порядок, вынужден был шарахнуться прочь и благоразумно заткнуться. Ему повезло — всего лишь разбили окно.

Королевский советник так дешево не отделался. Искомый дом с исковерканным силуэтом дракона начал знакомство с "вельхо" с вышибленной двери. А заодно и окон. Как пьяно выкрикнул один из молодых: "Чтоб не разбежались". К своему несчастью, обитатели дома, проснувшиеся от грохота и звона, не подумали бежать. Наоборот, они двинулись к источнику звука — узнать, что случилось и как прекратить это безобразие.

После чего они были уличены в тайном драконоверстве и пособничестве в нарушении порядка (все, включая толстого лакея, не менее толстую поваршу... и пятнадцать манекенов, на которых королевский советник предпочитал хранить дворцовые одеяния). Манекены пострадали больше всех — они-то, естественно, даже не подумали подчиниться доблестным служителям Порядка, за что и были наказаны прямо на месте. Один из "вельхо" попробовал дать "мерзавцу" в пузо, ушиб руку и совершенно озверел. Под восторженные вопли товарищей он принялся кидаться в несчастные деревянные статуи Знаками, потом стульями, чем непоправимо испортил шесть придворных костюмов вместе с манекенами! Знаки, на взгляд специалиста, были довольно странными и малопродуктивными, но специалистов здесь в этот час не нашлось.

Онемевший от такого произвола королевский советник при виде подобного неуважения вновь обрел дар речи (точнее, дар вопля) и возмущенно заорал, требуя разъяснить, что происходит и как они посмели...

К сожалению, для прояснения истины он выбрал именно тот момент, когда один из вельхо кинул еще один странный Знак... и злосчастный придворный на своей шкуре прочувствовал значение выражения "попасть под руку". Что за Знак был применен, советник так и не понял, но в следующий миг и его лицо, и его волосы, не говоря уже о костюме, оказались залеплены темно-синей субстанцией (впоследствии крайне трудно отмывающейся).

В пять минут разгромив мебель в верхних комнатах, пошвыряв в окно подушки и связав всех "драконоверов" в одну молча взывающую к богам кучу, молодые люди наконец унялись. Довольно улыбаясь, распили одну из хозяйских бутылочек "за успех, за вельхо и чтоб всем мерзавцам стало тошно" ("мерзавцы" икнули). После чего издевательски вежливо пригласили "одноименного драконовера Риллиса с сообщниками" проследовать в Нойта-вельхо для допроса.

Обвиняемый в драконоверии понял, что наконец настал момент истины.

— Я не Риллис! — мстительно прошипел советник, от души "наслаждаясь" всей гаммой незнакомых чувств: босой, малоодетый, перемазанный какой-то гадостью. А еще напуганный и злой.

— Да ты чё?! — хохотнул один вельхо, раскупоривая вторую бутылку.

— Риллис в соседнем доме живет!

Молодые люди переглянулись и, кажется, даже слегка протрезвели:

— Чё, правда?

— Да!

"Сообщники" дружно закивали: так и есть, всеми богами клянемся! И здоровьем родичей! И вообще.

Погромщики переглянулись еще раз.

— То-то я гляжу, хозяин на портрет не похож! Не повезло, — с пьяным благодушием сказал старший. — Ошиблись домом, значит. Пошли, ребята, пока настоящий не сбежал. Самое веселье еще впереди! И это... ты помалкивай, хозяин. Не протреплешься про сегодняшнюю ночку — и мы не расскажем никому про твои шалости с этими...

— Что?!

— Да я тебя даже понимаю: живые бабы вечно то подарочков требуют, то мозги клюют, особенно такие страшные, — вельхо ткнул в сторону любовницы советника, для которой тот и снимал это милое гнездышко... — То ли дело кукла! Только не пойму, почему мужчины-то?

Кто почувствовал себя более оскорбленным в этот момент: обвиненный в непотребстве мужчина или его дама, которая в первый раз за свои двадцать пять услышала в свой адрес слово "страшная" — осталось неизвестным. Но на "вельхо" оба уставились так, словно действительно были драконоверами, а их обидчик — Ловчим, только что на их глазах покусившимся на всех детенышей Крылатых скопом.

— Да вы...

— Ну, да это дело твое, — не слушал гнусный тип. — Пошли, молодежь, развлечения продолжаются!

Нестройная, но веселая пятерка двинулась к дверному проему. Как отметил натренированный взгляд придворного — прихватив "конфискованную" бутылку с собой. И даже не подумав развязать пострадавших от произвола! Когда первые двое перешагнули проем и устремились в ночную темноту, а третий мимоходом сцапал с полочки раритетную вещичку прежних времен, хозяин дома наконец смог выдохнуть застрявшее в горле дикое возмущение:

— Это неслыханно!

Грабитель статуэток повернул к нему лицо, молодое, наглое, и с брезгливым интересом вопросил:

— Слыхано-неслыханно... Глухие, чё ли?

— А мы?! — советник яростно потряс связанными руками, взывая то ли к совести магов, то ли к их благоразумию — ну должны же они понимать, что на этот произвол будут жаловаться?!

— А чё вы? На вас пока приказу не было, живите! — щедро разрешил старший группы и, глотнув из бутылки, вывалился в дверь, предоставив людям и манекенам как-то распутываться из веревок самостоятельно.

Оглашая округу несвязными воплями, лжевельхо дошли до подворотни между домами, где и исчезли, потому что к дому драконовера настоящего как раз подходили настоящие же вельхо...

Говорят, что бог Альт ведает, помимо всего прочего, еще и равновесием. И отмеряет каждому человеку поровну добра и зла, просто в течение жизни они распределяются по-разному и сильно зависят от поведения этого самого человека. Если верить этой теории, то в предыдущие годы королевский советник либо жил чересчур благополучно, либо чем-то нагрешил и получает воздаяние. Но об этом он, к сожалению, задумался не сразу...

Кое-как развязавшись, еще более кое-как одевшись, он ринулся в соседний дом, пылая гневом и не слушая уговоров более благоразумной любовницы. Он жаждал восстановить справедливость. Жажда эта была настолько пылкой и горячей, что помешала ему даже как следует присмотреться к вельхо, сосредоточенно громившим соседний дом (к их полному негодованию — пустой). А еще она была хорошо заметна. Прямо-таки невооруженным глазом даже в полной темноте — как извержение вулкана.

Поэтому когда маги, крайне разочарованные отсутствием, так сказать, объекта для тренировок, увидели, что к дому бежит, машет руками и бросается угрозами некий полуодетый тип, сильно разбираться они не стали. Их тоже не слишком волновало слабое сходство объекта с лицом на рисунке художника. Адрес тот? Тот. Тип сюда прибежал? Прибежал. Одет кое-как? Именно. А значит, здешний. Что морда другая — так кто их, белых лисов, знает, они мастера на хитрости.

А вот за угрозы доблестным воинам можно и по физиономии.

Парни, кто хочет Знаки потренировать? Только поаккуратней, нам этого еще в башню волочь!

Интерлюдия 3

Есть старость, внушающая жалость — согбенные спины, слезящиеся глаза, дрожащие руки, не знающие покоя... Есть старость, внушающая уважение. Старость величественная.

Эта старуха даже сидела по-королевски. Гордо вскинув седую голову и расправив плечи, укрытые кружевной шалью. Так, что табурет показался королевским троном, а небогатый домик на Парусной улице — Дворцом Звезды. Темные глаза встретили вошедших пристальным, очень пристальным взглядом.

И пятерка вельхо, радостно влетевшая в незапертую дверь и уже задирающая рукава для приложения Знаков, невольно притихла, не понимая, что заставило их это сделать.

— Вельхо, — пронесся по комнате по комнате шепот, колыхнув пламя единственной свечи. —

Бедные мальчики...

— Еруна Милен? — старший вспомнил, что он вообще-то пришел не затем, чтобы его новичков жалели всякие полоумные сектантки. — Вы задержаны во имя Порядка...

— Что ты знаешь о Порядке, мальчик? — перебила старуха как-то так спокойно и строго, что продолжить формулу задержания не получилось. — Все вы не знаете. Этот мир умирает. Вот уже двести лет умирает, магия уходит отсюда, убывает с каждым убитым драконом. Вас, наделенных магией, рождается все меньше... И все чаще происходят катастрофы и все тяжелей груз на ваших плечах. А вы продолжаете убивать Крылатых. И себя... бедняги...

— Зат.. замолчи! — старший группы был в ярости. Это ж сколько теперь на "душевные беседы" ходить! Да он эту старую ведьму после этого сам... — Не слушайте, парни, сектанты все полоумные, потом на беседы не находитесь, не набегаетесь. Лучше пройдитесь по комнатам, тут еще должны быть старухины внуки и племянник. Двуименная Еруна Милен, проследуйте в Нойта-вельхо для допроса.

Седая голова чуть качнулась.

— Я не пойду. Я уже никуда не пойду сегодня.

С плеч, со сложенных у груди рук соскальзывает кружевная шаль, открывая зажигалку.

— Весь дом полит зажигательной смесью. И вы тоже — понравилась вам девушка, окатившая вас из ведра на улице? Та, что якобы приняла вас за приятелей своего жениха? И вы не уйдете, пока я вас не отпущу... Стоять! И рукава не трогайте, мальчики, не успеете...

Синеватое пламя зажигалки и резкий незнакомый запах.

И темные глаза женщины напротив. Они не отпускали...

— Жаль, что вы такие молодые... Я бы хотела забрать с собой кого-нибудь. Тех, кто погубил моего отца и деда. Тех, кто забрал моего брата, и дочь, и старшего сына. Но вы еще ничего не сделали. Вы просто мальчишки, которых отрывают от семей и заставляют поверить в небылицы. Слушайте старуху, мальчики, и может, еще успеете что-то понять. Исправить ничего не получится, но хоть будете знать, от чего умрете.

Потому что драконы уходят. Магии в мире скоро не станет...

— Что? — вырвалось у самого юного из пятерки, Петрика. Остальные молчали. Что значит угроза нищей старой сектантки? Ничего. Меньше мышиного писка. Но отчего тогда каждого от макушки до пят прохватило знобким ужасом близящейся катастрофы? Неотвратимого, неизбывного несчастья?

— Не разговаривайте с ней и не слушайте!

— Слушайте, мальчики, слушайте, — одними губами улыбнулась старуха. — Я даже разрешаю вам это рассказать вашему ублюдочному Кругу, им все равно ничего не сделать. Огненные обрели Водного и Зеленого, и трое из четырех смогли открыть переход в другой мир. Они уходят, а вы остаетесь здесь. Делайте теперь что хотите, тщеславные уродцы, ради своих амбиций уничтожившие полмира!

Синеватое пламя танцевало в тонких пальцах, бросало блики на лицо, превращая старуху то в порождение злого кошмара, то в красавицу, то в бесконечно усталую женщину. И, казалось — нет, не казалось, пятеро это точно знали! — что сейчас она разговаривала не только с явившимися ее арестовывать мальчишками. Кто бы ни были те уродцы, старуха рассчитывала, что ее слова до них дойдут. Драконы уходят? Зеленый... Земной... что все это значит?

— Я не возьму вас с собой. Не хочу губить молодые жизни, я не ваш ублюдочный Круг. Уходите.

Что? Что?! Пятерка недоуменно заозиралась. Их отпускают, действительно отпускают? Но... Уже у двери Петрик оглянулся, вскрикнул:

— Подождите!

Но поздно. Зажигалка полетела на пол.

Пламя было высоким...

Вельхо шли по столице, будто лавируя среди отпечатков. Им было не по себе. Словно мяука, тихая, домашняя, которую при желании можно просто отшвырнуть пинком, после этого пинка вдруг кровожадно оскалилась. Зарычала. И, вспрыгнув на грудь, принялась драть когтями твои горло и лицо.

Драконоверы...

Привычная добыча встречала не покорностью, не ожидаемыми и даже предвкушаемыми обещаниями откупиться, не бегством, даже не попытками сопротивления, как порой бывало раньше — нет. Меченые драконами сектанты как рехнулись.

В их домах вельхо встречали ловушки. Падающие на головы мешки, проваливающиеся под ногами полы, льющееся на голову масло, краски, пахучие жидкости неизвестного происхождения (и лучше бы они не даже пробовали выяснять)...

Встречали оскорбительные рисунки и надписи в опустевших жилищах...

Встречали пылающие дома, которые им же, вельхо, пришлось тушить.

Встречали сами драконоверы, с готовностью умереть, но утащить с собой кого-то из маков...

Встречали разъяренные горожане, высказывающие недовольство непонятно чем...

Встречали такие же маги, по ошибке или в порыве ярости нападающие на своих.

Вельхо словно оказались в том самом Тахко, о котором все говорили с зимы. Словно Тахко пришел к ним, и привычная столица стала огромной ловушкой...

Тахко. Полигон. Янка.

Педагогика — наука странная. С одной стороны, все считают, что в ней разбираются, с другой... любая наука — порождение порядка, а дети — хаоса. Так что эти два понятия настолько далеки от совместимости, насколько это возможно в принципе.

Вот, например, какому взрослому и рациональному человеку пришло бы в голову, что будущего шахтера его работе должны обучать сталевар и мастер холодильного оборудования? А вот маленький Огненный и малышка-Снежная предложение Земного рассказать, как они строят свои "дорожки", сочли вполне подходящим.

Дари же хочет научиться, а Земных, взрослых и умелых, пока нету, так что ему, до старости на полигоне самому кувыркаться? Так же ну никакого хвоста не хватит! О том, что хвост Дари подпалил ее собственный "жених", предприимчивая будущая учительница уже успешно забыла. О трех драконьих сферах, сложностях совмещения сознаний в отсутствие матрицы она вообще не знала и сложности задачи даже не представляла.

Зато хорошо знала, как обидно, когда ничего не получается.

Поэтому вечером, когда бабушка Ира уже поговорила с Максиком и Славой по шкатулке, отправила внучку спать и ушла в свою комнату, из окошка вылезла (точнее, вывалилась) маленькая драконка с узлом одежды в зубах и бодро свистнула. Из темноты послышался ответный свист, и юная пара правонарушителей, тихонько прокравшись мимо сторожи, припустила к полигону. Третий нарушитель комендантского часа встретил их за углом. Он приветственно и немного укоряюще блеснул коронкой: договаривались же, что дети подождут старшего, нехорошо им по ночному городу в одиночестве бродить. Младшие важно заблестели в ответ (Риник виновато, Янка маловразумительно, попытавшись в ответном мерцании объединить немножко вины, чуточку радости от встречи и что-то вроде "не парься, и так сойдет").

— Ясно, — Дари, кажется, понял, что легко с юными учителями ему не будет. — Лезьте на спину, нечего ноги морозить.

— Ура! — возрадовалась Янка — ну когда еще покатаешься на взрослом драконе? Макс и Славка же где-то бродят! И скоренько, пока ученик не передумал, полезла ему на спину. — Супер! Ты такой классный!

Дари был не только классный, он был еще и теплый, с особенной, жесткой чешуей, и на нем, наверное, было бы удобно попрыгать... Янка почти решилась попробовать, но вспомнила, что она вообще-то учительница.

— А давай прямо сейчас начнем учиться? Смотри, чтобы построить дорожку, надо на нее смотреть. Направляешь взгляд туда, куда нужно, понятно?

— Понятно, — Дари хотел напомнить, что они еще до полигона не дошли, но махнул на это крылом. Они ведь пока только разговаривают, верно? Какой от этого может быть вред? — Но как на нее смотреть, если ее не видно? Если она, например, под землей?

— Да какая разница, ну включи эту... как ее... фантазию!

— Кого?

— Воображение! Ну как бы понарошку представь что-то, понимаешь? Вот, например, что у тебя на спине, например, цветочки выросли!

Ученик опасливо покосился на собственную спину.

— Лучше не надо...

— Да понарошку же!

Через несколько минут азартной перебранки помогли педагогу-самоучке осознать: концепция фантазии Земным дается туго. Они замечательно понимают то, что видно, слышно и можно потрогать... ну, или то, что помнят по личному опыту. А вот с воображением, ложью и всяческими отвлеченными понятиями уже наблюдались проблемы.

— Что значит — такого не может быть? Ой-ё... — самопровозглашенный педагог в расстройстве попробовала дернуть себя за косичку, наткнулась на драконье ухо и призадумалась. Янка представила, как это — когда совсем не можешь соврать, и поняла, что Дари надо спасать. Срочно.

— Так, а ну закрой глаза.

Исполнительный дракон добросовестно закрыл... и тут же врезался в изгородь, ограждавшую очередной канал. Педагоги дружно кувыркнулись на мостовую и поняли, что учить кого-то — более сложная работа, чем им казалось. Дари выудил Риника из лужи, а маленькую учительницу из кучи песка и вздохнул: первый вред уже есть.

— Смотри сюда, — попросила Янка, перебегая так, чтобы оказаться перед виноватой мордой своего ученика. — Теперь закрой глаза. Кто перед тобой стоит?

— Ты, — недоуменно отозвался тот.

— Хорошо. А теперь открой глаза.

Дари послушно разжмурился и обнаружил перед носом не строгую учительницу, а Риника, оттиравшего крыло от обязательной весенней лужи. Когда надо, младший дракончик умел двигаться совершенно бесшумно!

— Видишь? Не обязательно, чтобы то, что ты представляешь, было на самом деле так. А представь, что тут сейчас не я и Риник, а, например, бабушка Ира...

— Ох... — Земной, кажется, представил себе строгую бабушку даже очень хорошо, включая и то, что бы она ему сказала, если бы увидела перемазанных в грязи ребят — его коронка тут же налилась виноватым оранжевым светом.

— Вот! Это и называется понарошку! Представить можно что угодно! Что бывают деревья, зеленые зимой — да-да! Что пастила летает... что земля прозрачная... понимаешь?

Прозрачная Земля поразила скупое воображение Дари настолько, что он завис. Ему ведь и правда иногда казалось, что скалы и земля словно теряют цвет, становятся полупрозрачными, как густой туман, как несколько слоев кисеи... но этого он пугался и сразу отступал. Может, не надо было? А что там было про пастилу?

— Так вот! — пробился в его задумчивость голос строгой учительницы. — Выбирай на земле...

— В земле, — поправил Риник.

— Ну, или внутри земли, да. Главное, выбери точку — и как бы двигайся к ней. Не телом, в внутри собой... Тьфу ты, ну как это сказать?

— Проложи туда дорожку и оберни ее своей силой, — помог сформулировать мысль драконенок. — Ты, наверное, ближе к Льду или Воде, чем к Огню, тебе надо как Яна делает — намечает линию и словно ленту стелет-обматывает. А тебе, наверное, надо не ленту, а сразу трубочку? Только обязательно точка должна быть сначала.

— Так?

— Ой!

— Блииин!

Земля ушла из-под ног неожиданно и бурно, вместе с мостовой и лужами, вокруг что-то рушилось и тут же поднималось, вращаясь, как сумасшедший подземный смерч... Завыл ревун, откуда-то сверху послышались испуганные крики, но ничего видно не было, свет исчез, унесся куда-то вперед. Янку вжало в чей-то бок, прикрыло крылом, больно ободрав жесткой чешуей крылышко. Чужая сила не грела и не кололась, а мощно и неумолимо тащила куда-то, расталкивая все лишнее-лишнее-лишнее-лишнее...

..пока все не кончилось. Кончилось?

Растерянная учительница осторожно разжмурила глаз, ничего не увидела, отпихнула обмякшее крыло (конечно, это был Дари!) и высунула любопытную мордочку наружу.

— Ого!

Туннель был поменьше, чем в московском метро, конечно... и блестящей мраморной отделки тут не было. Но стены, полукруглые, ровные, смотрелись красиво и даже на вид надежно. И пол ровненький. Ну, если это туннель, то Янка уже даже не знает, что может устроить этих капризных взрослых!

— Дари, ты крут!

— Неужели получилось? — никак не мог поверить Земной. Даже крыло вытянул потрогать — стена как стена. Ровная, твердая. Даже, кажется, чуть оплавленная. Осыпаться она явно не собиралась.

— А куда этот туннель ведет? — проявил практичность Риник. — Как-то тут знакомо пахнет...

— И голос какой-то знакомый с той стороны... — Янка поняла, что ей почему-то не хочется идти проверять, где этот первый успешный туннель закончился. Может, потому, что учиться все-таки полагается на полигоне, до которого они так и не дошли. А может, потому, что с той стороны туннеля голоса звучали все ближе и громче... и были они наполнены совсем не восхищением. Уже даже слова можно было разобрать. Она даже разобрала три или четыре. Те, что бабушка Ира запрещает говорит при детях.

—

* * *

землетрясение!

— Какой

* * *

это

* * *

?

— Полигона, что ли, мало?!

— Ну, пусть только явится, я ему

* * *

, чтобы не путал

* * *

с...

Риник вздохнул:

— Зря про пастилу сказала, Яна.

— При чем тут пастила? — начала Янка и осеклась. Запахи... знакомые запахи... Это пахло тесто. И... и... ой, нет! Только не это!

— Все тесто к тварям! — горестно закричал знакомый голос, уже опознанный ребятами как голос замечательной поварши Вииво.

— Ну, туннель, наверное, к цели прокладывается. А цель выбрать надо. Дари сказали про пастилу — он и навелся на кухню.

Малолетние педагоги печально переглянулись.

— Влетит нам... — выразил общую мысль Риник.

— И не говори. Но знаешь, самое главное ведь не пастила, правда?

— Правда, — голос "жениха" выразил некоторое сомнение, которое "учительница" предпочла не заметить.

— И не кухня. Самое главное знаешь что?

Риник оглянулся на Земного. Тот все еще зачарованно осматривал новосозданный туннель, заворожено трогая стенки кончиком крыла...

— Что у Дари получилось?

— Да! Мы его все-таки научили!!! У нас есть туннель! Мы же молодцы, правда?

Голоса зазвучали еще ближе. Похоже, у Дари и его педагогов очень скоро получится узнать, какие они молодцы на самом деле.

— Правда. Пошли сдаваться?

Столица. Макс.

Пожары я перестал считать после первого десятка. Хорошо, что я не Огненный. Славка вон совсем "заморозился", только и смотрел на огонь, причем так, словно ему становилось все холоднее. Или просто не по себе? Мне, если честно, тоже.

Город быстро сходил с ума.

Когда говорили "облава", я представлял это себе как-то не так. Скорее, как тихий арест нескольких десятков семей. Тем более, что арестовывать-то было практически и некого, почти все ушли. А то, что происходит... меньше всего сюда подходит слово "тихий". Зачем вельхо поджигать пустые дома? Ведь пожар может перекинуться на других, тут застройка тесная, дома крыша к крыше стоят!

Что происходит на улицах?

С крыши видно паршиво, но на ближних улицах даже без прибора ночного видения видно, что народ не просто бегает, туша пожары и пытаясь узнать новости. Там еще и дерутся! Кто? С кем? Если драконоверы ушли, то кто может драться? И если такое на ближних улицах, то что тогда во всем городе?

Сдается мне, что вельхо здорово промахнулись, решив "потренироваться на сектантах". Да и драконоверы, кажется, не представляли себе, во что это все выльется.

А еще мне сдается, что сидеть на крыше и смотреть на все это свысока как-то... неправильно (опять это чертово слово!). Я дракон, а не ворона! Хм, как бы Славку уговорить, а? Я помню, что мы обещали не вмешиваться, но это уже как-то...

— Слав, а если... — начал я.

— Слушай, Макс, — одновременно со мной заговорил побратим.

Договаривать мы не стали — и так все понятно. Только рассмеялись, коротко и не слишком весело, отставили так и не выпитые кружки и принялись выпутываться из одеял.

— Только лица чем-нибудь замаскировать. Чтоб не пришлось бежать уже отсюда.

— Ну, не получается у нас с тобой тихо сидеть! Что поделаешь. Драконы не мыши, чтоб тихо сидеть под веником!

Славка усмехнулся:

— Согласен. Только давай все-таки не драконами, а? Не стоит им сейчас показывать образ врага.

— Без вопросов. Тут и нас-людей хватит. И зачем драконоверы просили нас не вмешиваться?

— Они просто не знали. Бесполезно просить рыбу не плавать, дракона не летать, а Макса Воробьева не вмешиваться!

— А по шее?

И мы побежали вниз по лестнице. Просто потому, что так... ненавижу это слово, но оно здесь подходит. Потому что это правильно...

Глава 13.

Столица. Каирми

— Где Рит?

Человек, ступивший на каменные плиты из Шага, естественно, не мог быть никем, кроме вельхо. Но молодому сторожнику, очевидно, сейчас было не до незваных гостей. К тому же добрая половина псов Рыка была вся в своего грубияна-командира: простые, сильные и не слишком страдающие уважением к старшим и высшим.

— Командиру не до тебя, иди лучше на улице где помоги. Магов не хватает.

Давно никто не смел так разговаривать с ним... даже не с ним, а даже просто в его присутствии. Но воспитывать щенков не его дело, и Каирми просто позволил упасть капюшону. С тенью удовольствия отметил, что лицо мальчишка все-таки узнал — метнулся взглядом вправо-влево, точно мечтая куда-то от него сбежать. Но остался на месте и даже выдавил правильное приветствие Высшему магу и члену Круга Нойта-вельхо. При должном настроении и достатке времени Каирми сторожник не отделался бы так просто, но сейчас воистину было не время и не место. Высший просто уперся взглядом ему в лоб, ожидая, пока этот тупица вспомнит о заданном вопросе.

Вспомнил. Сглотнул. Ответил.

— Его милость в своих покоях. Но он не может...

Каирми "шагнул" снова. Разговаривать имеет смысл с тем, кто что-то может сказать. Рит, пунга! Развел здесь... личиночьи игры! Это сторожа? Им только деревенских коз гонять! Город унять не могут!

Или он все-таки нарочно?.. Если погром носит спланированный характер?

Некоторые подозревали слишком умных. Многие подозревали младших и замещающих. Большинство подозревали драконоверов, интриганов, лицемеров, тихонь и так далее. Каирми подозревал всегда и всех. Так было проще. И эффективнее — те, кто проходил через сита многочисленных проверок, обнаруживали столько слабостей и мелких преступлений, что управлять ими становилось до смешного легко. Некоторых он подозревал поменьше, чем Рита, конечно. И все же — никогда и ни в ком нельзя быть уверенным абсолютно.

Но покои старшего над Службой порядка встретили его не заговором, не атакующими Знаками и не обсуждением рехнувшегося города. О нет, Каирми увидел совсем иное — кровь на полу, кровь на постели, хрипящее на покрасневшей простыне тело, обнаженные руки и мерцание золота. Аир, исцеление...

— Что происходит?!

Целители даже не обернулись. Соединенный Знак с двух вельхо одновременно, мастерская работа, мало кто из магов может сотворить приложение так согласованно, лекарские Знаки вообще в этом отношении необычные. А вот их пациент соизволил нежданного гостя заметить.

— А-а... Кай... — Рит кое-как повернул к нему мокрое от пота лицо. — Похоже... я все-таки тебе надоел... да?

— Прошу, командир, не разговаривайте пока, — голос исцеляющего почти умолял. — Высший, ранение тяжелое, ему нельзя вставать и двигаться!

— Пусть не встает, — отмахнулся Каирми. Собственное краткое имя, не слышанное почти двести лет, словно укусило. — Что за рана и каковы последствия?

— Удар в спину. Поврежден один из дыхательных мешков, задет хребет, одна из крупных кровеносных жил. Истекло много крови. Нужен покой, хоть час... хоть полчаса... пока Знаки не скрепят основные повреждения, иначе предсказать последствия не составит труда.

— Он не встанет. Рит, где твои Левый и Правый?

— На... улицах. Тойно в Желтом предместье. Фелисс должен быть... на площади...

— Вот они и последят за Порядком, раз ты пока не в силах.

— Я тоже должен...

— Быть здесь и отвечать на мои вопросы. Кратко. Всем выйти. Целители, вы закончили? Впрочем, можете оставаться, — Каирми даже касаться Знака на руке не потребовалось — адресное заклинание временной глухоты при его силе — мелочь. — Работать, не отвлекаться.

Конечно, существует еще чтение по губам... но вряд ли лекари на это способны. Каирми подозвал к себе кресло и сел. Несколько мигов расправлял складки одеяния, выигрывая время на размышление. Раненый молча следил за ним. Шум с улиц сюда не доносился, слышно было только тяжелое, надсадное дыхание.

— Разговор будет краток. Что ты имеешь в виду, Рит?

Он прекрасно понимал — что. И это неожиданно почти оскорбило. Каирми не страдал излишней сентиментальностью, он и от обычной был далек. Но смерть Рита в его планы не входила, более того, даже ранение уже нарушало планы.

Рит был не слишком послушным. Нет, не так. Рит всегда был раздражающей фигурой — с его неумением держать язык за зубами, с его манерой говорить то, о чем стоило бы помолчать. С тупым упрямством и нежеланием следовать общепринятой политике в отношении остатков Крылатых.

Но одновременно старина Рык был удобен. С этим его забавным прямодушием и полным неумением строить даже простейшие интриги. Ах, как же интересно тогда, в юности, с ним общаться, не верилось даже: как кто-то настолько умный мог быть одновременно таким доверчивым, так легко поддаваться на манипуляции? Он и сейчас был прост и предсказуем, обременен до сих пор не изжитым нелепым чувством долга. А когда они с эстетом Нолле и красоткой Алеминтой путем нескольких комбинаций отбили у него инициативность и дурные идеи отыскать драконов и покаяться-помочь-искупить, то получилась вполне управляемая фигура. Полезная: кто еще будет тащить на себе воз работы и притом ничего не хотеть для себя? Ни красоток, ни... Кто еще мог не хотеть залезть повыше? Рык даже дом в последний раз ремонтировал лет тридцать назад, и то, чтоб каких-то личинок бывших приютить.

Это нужная и полезная фигура. И самое главное — это его фигура. И Каирми категорически не понравилась мысль потерять ее просто так. Не в размен на что-то, не его решением, а так глупо, из-за чьего-то удара в спину! И еще глупее — что глупец Рык обвиняет его!

Кто бы это мог ему так "удружить"? Кто захотел устроить в кресло своего человека?

Рит молчал.

Сил нет на ответ или переоценивает свою значимость? Скорее второе, выражение лица то самое, якобы гордое, а на самом деле тупо-упрямое! "Надоел"! Подумаешь, сказал несколько слов против на общем сборе — и сразу убивайте его, борец за правду, дракон его забери. А как же долг? У него столица кипит, кто успокаивать будет? Глава Круга скривился. Кажется, мастерство сторож-целителей он переоценил. Знаки они слили виртуозно, но уровень сил невысок, даже лишение боли провели едва-едва выше минимального.

Кай раздраженно призвал болевой Знак и вывернул его наизнанку — это было проще, чем возиться с настоящим приложением обезболивания, которое он давно не практиковал. Может, теперь Рык изволит перестать нести глупости и займется делом?

— Что бы там себе не думал, забудь. Это не я!

Знак сработал, причем в обоих смыслах. И боль снял, и этого тупицу заставил вдуматься. Рит поднял чуть прояснившиеся глаза.

— Сектантов придумал чистить ты...

Бык. Однозначно. Упрямый безмозглый бык. Но ведь нужен же! С чем только не приходится мириться, драконий хвост! Каирми призвал на помощь всю свою терпимость и даже

снизошел до намека на оправдания:

— Мой помощник. И Понтеймо.

— И меня услал из города ты.

— Совпадение! Но даже если бы я тебя услал — так услал же, а не уронил на голову крышу! Мне не было необходимости... да сдалось мне тебя убивать! — глава Круга попробовал говорить на более понятном Риту языке. — Мы все-таки друзья, столько пережили вместе. На кого мне еще опереться? Начинай думать: кому нужен бунт в столице?

— Это не бунт!

— До него недалеко. Как ты подставился? Кто до тебя добрался?

Обезболивающее пошло Рыку на пользу: вон даже вскинулся:

— Не добрался!

Бык! Воистину.

Целители дружно зашипели на своего командира, да и боль от потревоженной раны, несомненно, добавила благоразумия — бывший соратник притих и мрачно выдохнул:

— По-дурацки. Угомонил свару на Цветочной, шагнул сюда, да прямо под обломки, пожар тут, оказывается. Прикрылся щитом, усилил его по лицевой, чтобы без головы не остаться, активировал Знак на гашение огня. По спине щит пришлось ослабить... тут меня и достали.

Великолепно. Нечто в этом роде глава Круга и ожидал. И, видимо, не только он. Кто бы ни был маг, "доставший" Рыка, он все рассчитал прекрасно. Каирми не сдержал досады:

— Ты не меняешься.

— И не собираюсь! Хотите, чтобы я поменялся, да? Чтобы сунулся в ваше гадючье гнездо и попытался стать там главной гадюкой?! Нет уж, хватит, слышишь?! Уже сунулся раз...

— Думай, что при ком говоришь.

Один многозначительный взгляд взгляд на лекарей — и раненый смолк, будто подавившись яростью. Как всегда, простой и управляемый...

Ах, как же это все несвоевременно!

Мир, очевидно, был того же мнения. Краткий миг передышки, отведенный на разговоры и прощупывания друг друга, истек, и столица вновь потребовала внимания к себе.

Дверь предупреждающе мигнула и растаяла, потеряв краски, выцветая до прозрачности — в приемную шагнул посыльный с сообщением, потом второй, третий... тут же закипело бурное обсуждение, кто именно мог послать группу к складам и что с этим идиотом теперь надо сделать.

— Командир, горит Шерстяной квартал!

— Нужна группа на Фонтанную!

— Меня послали целители! Из нашей лечильни! Требуют трав и настоек, а склад заперт и кладовщик куда-то делся, а раненых тащат и тащат!

— Бой на Холодной! Вельхо сцепились...

— С кем?

— Не знаю. Но там уже, кажется, отпечаток получился. Водопад, прямо из воздуха... и по воздуху течет, вот так, на уровне... ну, пониже пояса...

— Драконий зад!

— Ну, можно и сзади померить...

— Командир, простите, группа Ли Пепельного доставлена. Их горожане принесли, в сетках. Они на жилище Ловчего напали, он их и того...

— Они мертвы?

— Не, живые, только распутать их не могут, оружие старое, сетки тогда делали с заклейкой намертво. Горожане извиняются, их отпустить или как?

— Командир, я от Правого! Он тут группу одну прислал... старшего ихнего черепицей по голове стукнуло, а молодежь рвется рассказать про какое-то пророчество! Правый просит помощи, горожане как рехнулись, обвиняют в несусветном, камнями бросаются.

И еще, и еще. Как обычная операция по напоминанию сектантам о благоразумии могла вылиться в это?!

Каирми слушал и даже участвовал время от времени. Высылал подкрепления, не пожалев свои личные группы, пытался предсказать, что будет дальше. Драконоверы пошли на обострение противостояния не без основания, это лисы, а не волки, они не бросаются в нападение без причин. Они почуяли силу? Откуда? Что там за пророчество, надо послушать.

Нет, Рык тут ни при чем. Он бы не стал затевать такую "свару" в своем обожаемом городе, он бы не допустил пожара на площади Прекрасной — он же до сих пор, дурак, хранит память о красивой гадине Алеминте, в честь которой эта площадь и отстроена. Нет, нет. Нет.

Но, откровенно говоря, Каирми и не думал подозревать его всерьез.

Почему же, когда за окнами заполыхало, Змей Каирми, осторожный и хитрый, опытный и не обремененный ни чувством долга, ни сентиментальностью, перенесся именно сюда?

Просто проверить подозрение...

Не только.

Просто здесь была самая крупная группировка вельхо в столице.

Не только. У него и своя была почти не хуже, а то и лучше, но заточена под другие цели...

Просто именно сюда, в Службу поддержания Порядка, сейчас стекаются доклады и сведения о происходящих в столице событиях, а ему надо быть в курсе.

Не только...

Просто сегодня его тайное убежище вдруг показалось ненадежным.

Просто Рык — прямой до примитивности тип, был единственным из оставшихся "скромников", к кому можно было почти спокойно шагнуть и не кутаться при этом в сорок щитов и защит. Единственный, кто не ударит в спину, и считает это не глупостью, а достоинством.

Просто Каирми было страшно... и хотелось быть именно здесь.

Столица. Макс.

Будто набуянившийся ночью пьяница, просыпался город тяжко.

По улицам все еще стлался дым, горький, неприятный, отдающий запахом горелого дерева, тлеющих тканей, сожженного сена, раскаленного камня. Кое-где горожане все еще сновали с ведрами и бочонками или стояли с ними наготове. Утихший огонь мог в любую минуту нащупать под углями новую привлекательную добычу и взвиться с новой силой.

Кто-то еще бродил по мостовым, отыскивая пропавших родных, кто-то отсыпался, а кто-то уже стоял у дверей трактиров — ночные события, по их мнению, стоило запить.

И слухи, ох, слухи!

..Вельхо совсем ополоумели! Вчера ночью, представьте, стояли на Сухом мосту и обливали прохожих — мол, мост Сухой, а вы будете мокрые. Пьяные, что ли?

..Обнаглели они, вот что! Совсем мозги спеклись от магии ихней! На всех кидаются, даже на своих. Вчера сцепились у одного дома — каждый хотел первым арест произвести. Орали, кидались своими Знаками, пока на них черепица с крыши не посыпалась...

..Слыхали? Вчера эти ненормальные чароплеты в Пекарском переулке напились до того, что прямо в городе решили устроить свои игрища. Втемяшилось им, значит, в башку — узнать, кто из них сильней как чароплет? Вломились в трактир и давай оттуда людей таскать — мол, те судьями будут, кто круче "приложит". Самого судью чуть не приложили! Хорошо, по соседней улице патруль шел, они и удрали...

..Говорят, у чароплетов, ежели они того... то того они совсем! Привыкли с драконами воевать, а теперь уж и людей с драконами путают! Виданное ли дело — в сети живых людей ловить!

...Драконоверов они пошли ловить, ха! Кому другому скажите! А чего тогда к остаю Шинне вломились? А если даже и к драконоверам? Чего они магам плохого сделали? Живут, никому не мешают. А теперь всех то ли заарестовали, то ли они сбежали, и что? Лучше будет?

...А слыхали, что они с булочником сделали, Рени Са, двуименным? Ну тот, с Медового переулка? Он, вишь ли, не сектант, да на беду, дочка его за одного из драконоверов вышла, любовь у них случилась. Так эти маги полоумные в лавку вломились, никого не нашли, хозяина обругали да и колданули чего-то со зла на тесто. Скиснуть не скисло, но булки теперь хоть выбрасывай — все скрутились в виде того самого. Так и запек, да. Люди сначала купили, не разобравши, а потом спохватились — как, мол, такое есть, такое детям срамно даже показать. Хотя да, если порезать... Нет, него уже все раскупили, сам видел. Пойти вечером глянуть, вдруг новый замес такой же удастся?

..А драконоверов они пожгли — вот вламывались вчера в дома и давай: мол, если не уберетесь из города в ближайший час, вот как есть, прям без имущества — пожжем на месте! Моя соседка драконоверка была, так я еле свой дом спас... полыхнуло знатно!

Слухи мы частью слышали, а частью наш квартировладелец притаскивал — на радостях, что полоумные жильцы, наконец, дома, причем вернулись живые-здоровые и даже почти при своем уме! "Почти" — потому что, по мнению Мишо, сунуться на улицы, когда там вельхо бушуют, нормальный человек не может.

Ну, я в нормальные никогда особо и не рвался...

А в городское буйство мы влипли, как мухи в мед — они тоже знают, что в это лезть нельзя, да вот неприятность, пролететь мимо никак не получается. Вот и у нас не вышло.

Особо-то мы никуда не вмешивались.

Ну, потушили немножко пожарчиков... в последние три раза даже сами не лезли — поняли, что достаточно просто найти вельхо, который пытается погасить пламя, да и поделиться с ним капелькой магии. И пока маги пытаются унять уже потоп и активно-матерно "благодарят" неведомого благодетеля, остается прикинуться шлангом и слинять. Главное, не забыть восторженно потаращиться на славных "спасителей столицы" (и желательно перед этим перемазаться в саже так, чтоб кроме глаз, ничего не различить). Славка работал по-своему, он как-то ухитрялся пламя ограничивать так, чтоб оно съело только пожертвованные ему дома, а соседние не трогало. Зато и приходил в себя дольше.

Ну, надавали по шеям паре-тройке мародеров. Главное было не спутать их с приличными погорельцами, спасающими свое имущество.

Ну, приютили немножко пострадавших. Так, чуток, пару десятков, и не здесь. Здесь только вдова одна обосновалась с выводком ребятишек (Мишо ей сразу половину первого этажа под жилье отвел), а остальных Славка на запасную квартиру отвел. Точнее, они его туда отнесли, потому что с одним пожаром он слегка перестарался. Обратно он уже сам пришел, и даже вспомнил об обязанностях побратима — принес мне пирог с ягодами, поделился. И где взял?

Ну, вмешались в пару драк. Все как с ума посходили. То горожане дерутся с магами, то маги с драконоверами, то драконоверы с Службой поддержания Порядка, достали! А на закуску — сектанты с нами. Сумасшедшая карусель какая-то.

Хоп — улица Благоуханная... Не шучу, так и называется! И горожане, едва успевшие надеть штаны, бодро так швыряются в магов камнями, обломками черепицы и зачарованными скалками — те, как бумеранги, всегда возвращаются к бросившему.

Оп — улица Холодная, и очередной воинственный придурок запускает посреди людей какую-то боевую хрень, хорошо хоть водную. Я ему силушки добавил и плетение чуток поправил. Холодная водичка — она прибавляет трезвости ума, а у них там теперь целый водопад.

Ха — переулок Шорников, и одни вельхо дерутся против других. Если б не Славка, узнавший в одном из драчунов какого-то молодого драконовера, я б и вмешиваться не стал. Этих пришлось отвлекать свистом и воплями, что вон там, вот прям за углом, дракон! За мной, мол, гонится. Ряженые драконоверы отвлеклись, а бойцы Рита как-то не очень, хорошо напарник спирт по мостовой разлил и поджег... Когда огненный ручеек игриво плеснул по камням, маги шустрой белочкой рванули проверять, что там такое драконистое объявилось, а ряженых пришлось чуть ли не на себе волочь до ближайших подземелий. Но это еще ничего — когда мы их все-таки доволокли, тамошние придур... в смысле, почитатели драконов... решили, что вельхо до их укрытия все же добрались и теперь надо отбить собратьев по вере или сложить голову вместе с ними.

Весело до потери пульса!

Всю жизнь мечтал так развлекаться по ночам, спасибо, Рит!

Будет о чем детям рассказать. Под грифом: "Сокровища мои, повезло вам родиться у такого безбашенного придурка... Но повторять его подвиги не рекомендуется! А то ваша мама мне оторвет все, что отрывается"

Так, спать! Спать-спать-спать. Пусть на ближайшие часиков семь все эти маги, драконоверы, горожане и водопад делают друг с другом что хотят! А то вон, уже о детях будущих думаю. Дожил...

Столица. Дворец Звезды.

Королевский дворец, хоть об этом знали далеко не все, остался памятником прежней эпохи. Эти невероятно гладкие стены без единого стыка и слабого места, эти великолепные стрельчатые окна с двойными стеклами невообразимых размеров, эта фигурная крыша, напоминавшая излом раскрытых в полете крыльев — творение драконов.

И повторить все это сейчас не получается. Если сильные вельхо очень постараются, то, положим, стекла почти такого размера они сделать смогут. Но двойными они не будут, и не пропускать шум у них не выйдет. И тем более, не выйдет сделать так, чтобы снаружи окна казались цветными витражами, а изнутри были совершенно прозрачными. И вплавлять в камень рисунки у вельхо не получается и вряд ли получится. А в арке, которая ведет в старый зал приемов, до сих пор появляется радуга... и летом, в жару, включится уникальный ледовый фонтан. И его льдисто-инеистое кружево, каждый день застывающее по-иному над очень темным зеркалом воды, тоже повторить никогда и ни у кого не получилось.

Поэтому вельхо, за исключением магов познания (больных на голову ученых), бывать во Дворце не любили. Но сегодня пришлось. События Жар-ночи, как успели обозвать эти стихийные беспорядки добрые горожане, аукнулись магам множеством неприятностей.

Во-первых, драконоверы, проклятое, меченое драконьими тварями племя, ушли из города, бросив не только свои дома и лавки (которые теперь в большинстве не работали), но и свои обязанности. Когда не работает пекарь, это мелочь — рано или поздно найдется тот, кто этого пекаря заменит. Но когда не работает служба канализации?

Во-вторых, Жар-ночь несомненно вызовет новую волну недовольства простяков. После неудачи с Тахко и недавнего почти-бунта, который еле-еле (и то с помощью желтокожих "друзей"!) удалось обуздать, Круг собирался вытрясти с сектантов немного лишних денег и развлечь простяков празднествами. а что теперь? Руки бы Понтеймо поотрывать за его тупые инициативы!

В-третьих, если неодобрение горожан еще в перспективе, то недовольство короля видно уже сейчас:

— ... и, невзирая на мои разъяснения, применили в общей сложности двенадцать Знаков разной направленности, чем причинили существенный вред моему здоровью. После чего вместо лечильни доставили в тюрьму и поместили вместе с простым людом, — голос оглашателя жалоб и прошений обрел подлинный трагизм, — в том числе с преступниками, что тяжко повлияло на мою душевную организацию и нарушило веру в справедливость и торжество Порядка. С тем остаюсь преданным советником Вашего сияющего величества и пребываю в ожидании наказания преступивших.

И прошу возместить мне не только ущерб здоровью, но и стоимость семи манекенов с придворным платьем и статуэтки легендарных времен, и трех бутылок старого вина сорта Кровь солнца"...

Король с недоверчивым видом прервал чиновника, читающего жалобу второго советника его собственного королевского величия:

— Манекены? Я правильно расслышал? Вы... с манекенами там воевали?

Вельхо виновато развел руками, демонстрируя сожаление и немую просьбу о некой снисходительности к молодежи. Дескать, кто в юные годы не ошибался. Мысли его, впрочем, были далеко не столь благостны.

Какая жалость, что эту скотину вообще не прикончили случайно. Теперь благодаря его жалобе мы еще и те, кто дерется с манекенами... и крадет вино со статуэтками. Отменная репутация складывается у доблестных защитников!

— Впрочем, неважно. Продолжайте.

Придворный шустро подтянул к себе очередной листок.

— Жалоба от Поднятого Мариса Лиеннена, смотрителя дорог и транспорта!

— Целиком не надо. На что жалуется и чего требует.

— Исполняю, ваше сияющее...

— Короче.

— Ис... м-м... жалоба по дому достопочтенного смотрителя, пострадавшему от непрестанного истечения воды из чароплетного водопада, истекающего вот уже третьи сутки, а также на залитый подвал и чароплетскую же рыбу, покусавшую лично господина Поднятого, а также его тещу. Хочет денег. И разрешения зарабатывать на этом... э-э... примечательном месте. Вода там чистая, рыба свежая. Пусть, мол, маги там бассейн сделают, если уж им припало в охоту драться прямо на улице!

Найду, кто это сделал — утоплю тварь в этом водопаде. И рыбу предварительно в штаны запихаю!

— Жалоба от двуименного Шимме Лаунена, мастера дел погребальных. Жалуется мастер на вельхо. Маги, дескать, разместили в его доме несчетное количество пьяных подозреваемых, кои во хмелю были буйны, подожгли памятные палочки, съели все поминальные булочки и печенья, а погребальные пелены и саваны привели в негодность, использовав для дел нечестивых.

— Каких именно? — невольно заинтересовался гневающийся король.

— Не указано.

Сияющее величие покосилось на прекрасную стенную мозаику, изображающую человека, вдохновенно шагающего по звездам. Видимо, в порыве вдохновения молодой человек позабыл надеть штаны, ограничившись каким-то куском ткани вокруг бедер, зато с какой-то радости отрастил красивые крылья, с которых на звезды сыпались цветные перья и по непонятной причине преобразовывались в многоцветные вихри...

Мозаика на королевский призыв, естественно, не ответила, крылатый субъект с безмятежно-просветленным лицом продолжал свой вдохновенный поход. Зато из цветной сумятицы, изображающей один из перьевых вихрей, внезапно вышел (отделился?) мрачноватый мужчина с начертальной дощечкой в руках.

Вельхо, который искренне полагал, что на этой "встрече" с сияющим величием Королевской Звезды присутствуют лишь он и Поднятый по жалобам и просьбам, скрипнул зубами, пряча оскал за приветливой улыбкой. Выходец из мозаики ответил ему не менее теплой улыбкой, и температура в зале понизилась до отметки "замерзание воды".

— Ваше сияющее величие, я уже докладывал: это связано с домом "доброго купца-жертвователя"!

— Ты об этом лишь упомянул. Подробности?

Мужчина даже не глянул в дощечку — все его внимание устремилось на мага:

— Некий торговец продуктами Васке, проживающий напротив двуименного Шимме, днем объявил, что у него (о горе!) умер любимый дядя и вечером он в знак скорби и во снискание блага от бога Альта хочет угостить бедных людей. Поэтому, каждый, кто хочет почтить память дяди, может вечером придти в дом, пройти в подвал и съесть там все, что хочет и сколько хочет, с одним условием — вести себя тихо и не мешать почтенному купцу скорбеть.

— Оригинальная жертва... И что, нашлись такие, кто пришел?

— Совершенно верно. Около трехсот человек примерно. Более того, являющихся действительно препровождали в подвал с продуктами, где они и помогли — по мере сил — доброму хозяину обрести милость от бога Альта — то есть ели все, что было в пределах доступности.

Король невольно улыбнулся.

— Наверно, эти бедные люди от души жалели, что добрый хозяин не припас для них еще и варенки. — О нет, ваше сияющее величие! Варенка там была, и ее тоже разрешили пить. Причем она была в таких количествах, что, по опросам, за нее даже драться не имело смысла — всем хватало и даже осталась недопитая. И, самое интересное, эти... почитатели дядиной памяти... действительно вели себя тихо!

— Не верю. Чтобы никто даже не подрался...

— Драки определенно были, ваше сияющее величие. И по виду "почитателей", и по результатам опросов. Но скорбящему хозяину эти добровольные помощники изо всех сил старались не мешать... Дело в том, что этот по-божьи щедрый человек обещал по истечении этой достопамятной ночи еще и денег выдать каждому "помощнику" — столько монет, сколько часов они просидят в по... почитании.

— Думаю, что тогда они вообще не хотели оттуда выходить!

— Вы исключительно проницательны, ваше сияющее... Не хотели. А вельхо, которые тем вечером наведались к "доброму человеку",... и как выясилось, тайному драконоверу одноименному Васке (сам он, несомненно, скрылся еще днем, его так и не нашли), видимо, посчитали собравшихся в подвале людей сектантами и принялись их задерживать, всех подряд. И вытаскивать.

— Ага, — король понимающе покивал, прекрасно представляя себе трудности магов при задержании.

— Ситуация усугубилась нетрезвым состоянием задержанных и тем, что Васке (не знаю, из каких соображений) действительно оставил обещанные деньги в сундучках на выходе из подвала. И маги, что понятно, "задержали" и их тоже. Что вызвало у арестованных очень яркую негативную реакцию.

— Я подозреваю, почему, — король поневоле восхитился изяществом замысла и коварством подставы. — А при чем тут наш мастер погребальных дел?

— Дом самого Васке сильно пострадал в ходе... э... задержания. И арестованных принялись отводить в соседние жилища — не подозревая сначала, сколько именно "почитателей" скопилось в жилище жертвователя... ибо подвал оказался не один. Кстати, дома Шимме Лаунена для временного размещения тоже не хватило. — улыбка советника стала отчетливо злорадной. — Тут есть жалобы и остальных соседей: цветочника, мастера лент и прочих украшений, хозяина ткацкой мастерской, владельца посудной лавки... Да, и еще мастера чучел — заказ для музея ему испортили. Кстати, последний не просит о денежном возмещении — а лишь о том, чтобы оные вельхо ему попозировали. Он мечтает их увековечить. Говорит, для коллекции.

— Для какой?

— Не говорит, — и третий королевский советник улыбнулся магам так, как, наверное, улыбалась бы разумная ядовитая змея. Очень голодная змея.

Твари. Скоты жадные. Сволочи, ублюдки, пунга ихибо дырра!

Отвлекли город от слухов о поражении в Тахко и о драконах? Хорошо отвлекли, незабываемо!

Весь наработанный авторитет Круга — в драконий пепел! Купились на простейшие провокации! Позор Круга!

Магов видят пьяными. Магов таскают в сетках, как "кровавых тварей"! Магов бьют на улицах! И смеются... смеются!

Из вельхо сделали посмешище! Не прощу.

Кто предупредил белых лисиц? Найду — подарю эту сволочь эстету Нолле! Будет о смерти просить как о милости...

А остатки отдам этому чучельнику!

Хотя при мысли о том, что какой-то простяк, обычный презренный простяк, смеет даже подумать о том, чтобы маги (маги!) ему позировали для изготовления чучел, глаза застлало белым бешенством. Безумно хотелось снести весь этот неблагодарный город вместе с его идиотами-жителями, нерадивыми подчиненными и особенно мерзавцами-сектантами! Твааааааааариииииии!

Увы, сейчас добраться до всех, кто за эти двое суток истрепал ему нервы и превратил хладнокровную змею в мятущуюся с подожженным хвостом ящерицу, было невозможно. Каирми сожалеюще улыбнулся:

— Несколько неразумное желание. Круг, разумеется, возместит добрым горожанам убытки...

— Разумеется! — сверкнул глазами король.

— Но разумно ли потворствовать подобным низким шуткам необразованных людей? Вспомним слова мудрых: "Авторитет — вещь хорошая, но он хрупок, как стекло, а презрение липнет к человеку, как стригущий лишай". И печально будет, если из-за одного недоразумения пошатнется уважение к тем, кто не щадит себя во имя защиты обычных людей от всевозможных бедствий. Ибо жизнь непредсказуема и полна опасностей, и кто знает, когда пригодится мудрое слово и протянутая рука помощи... Уважение к мудрости и уважение во многом сходны между собой.

Намек не помог.

Глаза короля нехорошо сузились:

— Уважение? Уважение действительно вещь хрупкая, глубокочтимый глава Круга Нойта-вельхо! И мне, право же, трудно представить, насколько хрупко оно будет в данном случае. Доблестные защитники, "не щадящие себя во имя защиты обычных людей от всевозможных бедствий", столь доблестно разгромили столицу собственного государства, что мне трудно подобрать слова для восхищения столь достославным деянием!

Сорок два пожара! Сорок два пожара в столице! Более пятидесяти погибших! Скажите, глубокочтимый, у нас что — война? Пятьдесят человек за одну ночь и сорок два пожарища — это немыслимые потери для одной ночи. Может, вы тогда объясните, с кем мы воюем?

— Ваше сияющее величие...

— На нас налетели кровавые твари? Это, наверное, они устроили такой погром?

— К сожалению...

— Что к сожалению? Знаете, глубочтимый Каирми, глава Круга Нойта-вельхо, вот мы сейчас с вами оба внимательно слушали жалобы... сколько?

— Сто двенадцать, ваше сияющее величество, — поспешно подсказал огласитель.

— Сто двенадцать жалоб! При этом пострадавшие подробно описывают разорение своих жилищ, убытки и ущерб своему здоровью, но ни один — почему-то! — не упоминает при этом кровавых тварей. Почему бы, не подскажете?

Как же Каирми жалел, что тогда, в дни эйфории и победы, они, победители, решили не менять мир полностью, сохранить внешнюю структуру власти, так сказать, для декорации! А теперь эта проклятая декоративная фигура смеет вызывать его к себе, как простяка, и еще отчитывать, как наемного работника! Власть почуял? Что твоя сторожа и что твое игрушечное войско против магов?

Человечек...

— А я вам скажу, почему про кровавых тварей нет ни слова, — не дождавшись ответа, король продолжил. — Потому что твари тут были совершенно другие. Опьяневшие не только от вина, но и от безнаказанности. Не просто не вставшие на защиту, как вы провозглашаете, а обнаглевшие до того, что нападают на тех, кого должны защищать!

— Ваше сияющее величие! Это прискорбное обстоятельство — то, что среди нашей молодежи несколько таких человек. Нельзя же судить обо всех по отдельным людям.

— Что ж вы к драконоверам такой разборчивости не проявляете? Знаете, глава... ни один драконовер не нанес бы столице такого ущерба...

Терпение Каирми закончилось.

— Ваше сияющее величие! Я вынужден прибегнуть к вашей мудрости! А также к справедливости и, не побоюсь этого слова, снисходительности. Увы, молодость горяча. И может порой в своем рвении совершить ошибки. Через два года мы, может быть, будем обсуждать ошибки юного Тэрно, вашего внука...

Каирми с удовольствием отметил, как дрогнуло королевское лицо. Ах, как же вовремя три года назад проявился магический дар у юного королевского наследника! "Скромники" даже колебались тогда: стоило ли усиливать набирающую авторитет королевскую власть магом? Но вторая подряд смерть наследника показалась бы слишком подозрительной, они и так слегка помогли его отцу скорей увидеть богов... А пребывание в личинках должно было смирить юношу и привить ему нужные качества...

Глава Нойта-вельхо немного подождал — но король молчал. Только его пальцы судорожно комкали те самые жалобы.

И Каирми позволил себе улыбку... намек на нее, тень. Но позволил ее заметить. И насладился мигом бессильного бешенства, с которым король стиснул безответную бумагу.

Да, я знаю, что твои доверенные лица пытались выкрасть твою "личинку" и вернуть ее домой. Я даже знаю, что им это почти удалось. Вот только ты об этом не знаешь — к тебе он не придет... не сможет. А придет — потеряешь. И виноват будешь сам.

А вот пока ты не знаешь, что я знаю, ты никуда не денешься. Королевское величие не гарантия власти. Королевское величие не защита для твоей семьи, если ты сделаешь вельхо своим врагом.

Каирми обозначил намек на полагающийся поклон и с наслаждением повторил:

— Прошу вашего милосердия!

Тирсен. Макс.

Ну что сказать.

Редко все-таки этот мир заставлял меня чувствовать такую... такое... не знаю, как и сказать. Кажется, это называется "когнитивный диссонанс". А если проще, хотя и не совсем точно — оторопь. А все из-за чего?

Из столицы Славка меня выпнул, не успел я в себя придти после веселой ночки с драконоверами. Его беспокоил паршивец Димме — мол, ближайшие три дня после первого нападения маг может повторить свои чары, если я ему оставил "частицы себя" — волосы, например. Вероятность небольшая, чародей слабоват, но бывает и палка за стрелковое оружие сходит.

И поскольку ему, Славке, очень не понравилось любоваться на ползающую по мне черную пакость, то лучше бы мне оказаться где-нибудь подальше. Пару деньков для верности. Тут вот хозяйка гостильни в Тирсене прислала сообщение — у нее, мол, уже четверо сидят — все знатоки Москвы и Пушкина. И он, Славка, прямо кушать не может — так хочет узнать, что там за попаданцы и можно ли на них положиться. А может, у них приборчик сохранился?

Вот и сижу. Офигеваю. Двое из попаданцев были нормальные, дед и внук, надо будет их к бабуле переправить. А вот третья...

— Значит, так, зая. Записывай: косметика Kylie, помада, тени, подводки и румяна. Еще хайлайтеры, кисточки, а то местные вообще такое не делают. Не будет этой марки — можно Huda Beauty, она тоже топовая.

— Э-э...

— Нюдовый макияж знаешь?

— Чего?

— Зая, не тупи. Ты заказ пиши. Пенки, гели, тоники, шампуни, пилинг, помада, тени и румяна. Еще маски, тушь... что забыла? Еще лайнер...

— Я тебе что — морфлот?

— Ну не тупи же! Лайнер — это подводка! У тебя доступ в интернет есть?

— Нет!

— Безобразие просто! Каталог не посмотришь... А вдруг я не все вспомню? Короче, давай листик, я сама напишу. А ты пока кофе принеси оптовому заказчику.

Ничего себе заявочки?

Глава 14

Новые попаданцы

Пророчество и прочие заморочки

Пропавший принц?

Алтарь

Туннель и находки

Иррей?

Славкин арест

Эту клиентку я в упор не помнил. Может, продал "хрень" не ей, а ее подруге или родителям? Потому что забыть такое я бы не смог!

Увидел это прекрасное видение на пороге гостильни — залюбовался, тут любой залюбовался бы: фигурка супер, личико — картинка, глазки-бровки-губки — все такое... не просто красивое, а завораживающее... волшебное...

А потом она открыла рот.

И волшебство растаяло.

Осталось непреходящее удивление, сколько на свете ду... альтернативно мыслящих. И насколько альтернативно они могут воспринимать простейший текст!

Девица Нести (предки Анастасией назвали, пфе, некавайно!) уже час выедала мне мозг, причем впечатление, что даже не чайной ложечкой орудовала, а сразу целым совочком.

Ничего не слушая, ни на минуту не усомнившись в своей правоте, красавица требовала даже не немедленного возвращения домой, это бы я еще понял. Но ее интересовало совсем другое! Что — я уже говорил. И она желала, чтобы я срочно (вот ну прям счас, она, мол, за срочность доплатит!) сгонял в Москву и все это приволок!

— Зая, пойми, я не могу ждать, мой пусик очень ревнивый! День-два он еще без меня потерпит, а потом? Приедет и будет отрывать голову! Он меня так любит!

Дурдом. А может, без головы ей будет лучше? Мозга-то там все равно нет! А у меня есть? Что-то я уже сомневаться начинаю. Может, его уже весь и выклевали?

— Любит — значит, не оторвет, — попробовал утешить я, размышляя, куда это сокровище деть.

Небесные очи хлопнули наращенными ресничками:

— Зая, ты не в материале! Любит он меня! А голову оторвет — тебе.

Ну, спасибо! Всю жизнь мечтал ревнивых идиотов отваживать. Голова уловила грядущее на себя покушение и отреагировала предсказуемо — в висках ощутимо заныло. Да-а... отвык я тут от таких девушек. Забыл даже как общаться, не нарываясь.

— Так что тебе лучше соображать побыстрее! — победоносно закончила свою мысль девица.

— Сама соображай! — обозлился я. — Сказал же, в объявлении ни слова не было о поставках товаров! Там речь шла о возвращении домой! Домой, поняла?

Я хотел добавить, что даже это под большим вопросом, что мы просто хотели помочь тем попаданцам, которые из-за неведомого приборчика загремели сюда и попали в беду, дать жилье, поделиться информацией, помочь с работой или лечением, если надо.

Но Нести снова хлопнула ресничками и посмотрела снисходительно:

— Зая, ты дурак?

— Чего?!

— Домой, ха! Нашел дуру! Тут у меня пусик, он меня любит и все для меня делает, тут у меня особняк, прислуга, мне все девочки в городе завидуют! Потому что я самая модная и красивая, вот. Вот я счас я прям все это брошу и помчусь в Москву ЕГЭ сдавать! А потом еще пять лет в каком-то вузе горбатиться, чтобы папа дальше на работу выпихнул? Щас! Пусть обезьяны ишачат! Им за это бананы дают!

Я не нашелся что сказать на такую незамутненность. Вот откуда у красивых девчонок такая непробиваемая уверенность, что им всегда и все должны? Только потому, что талия шестьдесят сантиметров, бюст больше девяноста и хорошенькая мордочка? Мол, к этим неоценимым сокровищам нужно только добавить побольше наглости — и мир ляжет к ногам без сопротивления. Даже как-то жалко стало ее "пусика". Он-то мне ничего плохого не сделал, за что я спустил на этого бедолагу неотразимую Нести?

— Послушай...

— А сервис у вас отвратительный! — тут же перебила меня мстительная девица.

Я даже забыл, что собирался сказать.

— Что?

— Сервис, говорю, ни к черту! Сопровождающего не дали, в отеле удобства — сплошной ужас, про кредитки никто не в курсах, если б не пусик, мне бы пришлось мыть посуду, чтобы отрабатывать проживание, представляешь?

Я не представлял. Нести и посуда монтировались в воображении так же, как и стадо мамонтов и Крабовая туманность. Мне вообще всегда было некомфортно разговаривать с такими. Дурацкая история с моей первой щенячьей влюбленностью пнула в свое время под вздох так, что надолго отшибло даже интерес к девушкам вообще, включая и тех, с "пониженной ответственностью". Потом прошло, конечно... но и потом свихнутые мозги при общении с любой более-менее красивой в первую очередь оценивали ее одежду, сумку и прикидывали, на чем ее можно наколоть. Может, надо было Славке с ней поговорить? А то, чувствую, конкретно с этой землячкой мы не поладим.

— Я даже жалобу на вас подать хотела, но теперь передумала — живите. Если заказ доставите. И вообще, ты тут кто, менеджер?

Э-э... ну, можно, наверное, и так сказать?

— Почти.

По-моему, я упал в ее глазах еще ниже.

— Почти-и? — сморщила хорошенький носик любимая девушка пусика. — Знаешь, займись чем там тебе положено, кофе что ли, принеси. А мне начальника позови.

Голова удвоила старания, намекая, что от источника беспокойства желательно удалиться. И подальше. Желательно сразу в столицу. Там меня в худшем случае тихо отравят или спалят, но хоть мозг выносить не будут!

— Здесь нет кофе.

— Как?!

Я поискал доступную для нее формулировку.

— Перебои с поставками.

Девушка что-то посоображала. И выдала:

— А зачем тогда рекламу рассылаете?

Где там Пятеро богов? Не помню, кто там из них отвечает за терпение, но сейчас оно мне очень срочно нужно и в больших количествах! Ниспошлите, милостивые! Реклама, вы подумайте! Хорошо, Славка не слышит...

Нет, к Славке это дивное создание подпускать не стоит. И вообще, кого-кого, а ее-то ведь спасать не надо? Она здесь как та самая рыба в воде. Ага, пиранья, в Амазонке. Попробуешь спасти — сожрет и не подавится. Значит, задача какая? Вежливо спровадить, взяв телефончик... тьфу, адрес.

Ага.

Мобилизовав память, нервы и включив сильнейшую мотивацию, я таки выпроводил несказанную красоту к ее ревнивому пусику. Рассыпался в комплиментах, обещал ей эксклюзивную косметику (надо будет узнать, что тут из этого есть и где его можно достать), пообещал, что она сможет поразить своего любимого до глубины души, только поставка будет всего одна в этом году, а желающих много, и все надо держать в секрете. Подарил зажигалку, кое-что из украшений, раз уж она такая модная, коробочку пастилы...

Вроде прониклась. Но уходить не спешила. Видно, какой-то из комплиментов все-таки попал в цель, и меня перевели из категории "тупая обслуга", повысив до "мелочи, достойной болтаться в свите". Меня милостиво убрали из "зай" и назвали "котиком". И даже попытались очаровать. Не всерьез, скорее так, для коллекции. Купился бы — стал бы "козел, которому только одно и нужно". Не купился — получи ярлык гада и импотента. Вот это мне точно не было надо!

Я напрягся и намекнул, что она супер, секси, самая-самая... и я даже готов принять от нее жалобу на моего начальника, хоть он не только не "котик", но даже не "зая". И вообще личность нечуткая, дуб дубом. Но есть проблема: жалобы принимаются только в центральном офисе, но для этого надо туда вернуться. Домой, то есть. В Москву девица не захотела. И наконец, стала собираться.

Когда она в пятый раз вернулась что-то дописать в список, голова уже болела всерьез. Голова тоже не хотела в Москву. Тут эта Нести одна, а там такие стаями бродят. Ничего не понимаю. У нее же все-таки есть мозг, как она ухитряется не думать? Или думает, но как-то очень альтернативно?

Как она пароль только назвала? Ну, Москва, положим, понятно. Но Пушкин? Может, просто повторила, как попугай?

Когда Нести, нагруженная подарками, все-таки добралась до дверей гостильни, я не выдержал:

— Слушай, Нести, а ты откуда слово Пушкин знаешь?

Девушка подпрыгнула:

— А ты почему спрашиваешь? Ты и их можешь достать?

Кажется, я чего-то не понимаю.

— Кого — их?

— Ну Пушкина же! Это мои любимые конфеты!

— Что?

— Ну да, трюфели ручной работы! Вкууууусные! Котик, если ты их достанешь...

Трюфели меня добили. На автомате выпроводив землячку, я вернулся в гостильню, напрочь забыв, что меня там ждет еще один... попаданец. Но он, точнее, она, завоевала мое внимание мгновенно. Дело в том, что рядом с ней на низкой длинной лавке восседали две громадные серые зверюги, которых я узнал моментально.

Кавказцы. Те самые, которые псы.

Хм...

Тахко.

Туннель был великолепен.

Ирина даже залюбовалась. Ровный, с плавно закругляющимися к своду потолка стенами, с гладким, как тротуар, полом. Высокий — дракон пройдет свободно. Разумеется, перемещать грузы драконами — это немного слишком, но возможность такую стоит заложить, на всякий случай. Любопытно, такие параметры туннеля Дари спланировал, или это заложено в его возможностях?

Увы, спросить некого. Самый большой специалист по повадкам и обучению Земных драконов в Тахко, как выяснилось, Яночка! И ее мальчик, Риник. Только у них хватило запала полезть обучать дракона совершенно чуждой стихии. Влезть туда, где уже расписались в своей беспомощности драконы Гнезда, драконоверы и маги. И ведь обучили же, что невероятно!

Кто бы мог подумать, что все проблемы бедного паренька от недостатка фантазии? Ирина запоздало подосадовала на себя: маги Руки ведь догадывались о причинах, побудивших вельхо ссылать юных личинок в Горькую пустыню. Говорили, что Земные обладают очень устойчивой психикой. Их трудно обмануть, заставить поверить во что-то эфемерное, в то, что нельзя увидеть и потрогать руками. На них трудно воздействовать. Оттого они хуже других принимают на веру слова воспитателей и старших, и оттого на них с трудом ложатся Зароки...

И плохо держатся. Пилле Рубин очень сожалел, что нет возможности добраться до статистики и узнать, сколько вельхо сорвались с принесенных обетов. Сколько из них погибли, скольких выжали до капли магии и вышвырнули к простякам, сколько подалось в преступный мир. Он считает, что большинство из них — потенциальные Земные.

Земные с трудом меняют свое мнение, для этого нужны кризисные условия, сильное потрясение, эмоциональный надлом. Может, пустыня была еще и по этой причине? Не все же там гибли, наверняка раз в несколько месяцев члены Круга могли навестить ссыльных и отобрать среди них несколько мальчишек и девчонок, безмерно благодарных за спасение, безгранично верных, беспредельно преданных...

Своих собственных хиви.

Ох. Не стоит об этом сегодня. Радостный ведь день. У ребят получилось. Туннель есть. Все обязательно сложится. Вот встанет Дари — и пусть теперь сам обучает-воспитывает свою стайку. Отрядим к нему этих... юных педагогов-искусников, и пусть втроем стараются. Пусть делятся опытом, как поднять пять городских кварталов среди ночи и устроить общегородскую тревогу.

Ирина невольно улыбнулась, вспомнив три расстроенные мордочки в окружении примчавшихся из-за тревоги магов. Горожане разной степени одетости пытались узнать, что тут творится, кто разнес кухню и что с этим нехорошим существом делать. А три виновника переполоха грустно каялись — причем каждый доблестно брал всю вину на себя.

Яна подпрыгивала на месте и с жаром доказывала, что это она начала, Риник терзался, что недосмотрел, а Дари объяснял, что он тут самый взрослый и должен был сам соображать, что строить туннель надо было на полигоне...

Тут народ, наконец, обратил внимание на свежепростроенный туннель и очень обрадовался. Слишком обрадовался, пожалуй. Всех только и хватило, что дотерпеть до полигона. А потом они так ревностно принялись проверять, насколько Дари управляется с новым умением, что участок примерно с треть полигона стал похож на сыр (с кучей дырок).

Остановились только, когда все рухнуло.

Сначала полигон — видимо, какие-то туннели наползли друг на друга или как-то неудачно пересеклись, потому что масса земли просто ссыпалась внутрь себя, образовав котлован очень странной формы. А пока все отплевывались от щедро брызнувшей грязи, рухнул Дари. Слишком выложился в первый раз, оперируя непривычно большим количеством энергии.

Как она не подумала?

Хорошо, что обошлось, что Дари не перегорел. Лежит теперь в местной больничке, там теперь пристроили шикарную палату для драконов в их, так сказать, природном виде. Вместо коек настил с возможностью подогрева, устланный специальными травами — Гнездо поделилось. Травки были разные, с успокоительным, ранозаживляющим и дезинфицирующим действием, так что неудивительно, что раньше первого дракона в новой палате обосновался неукротимый Пилле Рубин. Никто не удивился: ну как же исследователь всего и вся мог пройти мимо такого? А когда к травкам добавились порошки и лекарь-дракон, а потом добавился еще и стопор, то Пилле Рубин, кажется, готов был запросить там политического убежища и обосноваться навеки.

Выгнать его из драконолазарета удалось только Вииво. Повариха простила Дари разрушение любимой кухни (маги в скоростном режиме все восстановили лучше, чем было!) и на радостях принесла "больному парнишке" каких-то особых пирожков. Пирожки пахли так, что Пилле Рубин припомнил: последний раз он ел прошлым вечером. И, наконец, отстал от несчастного больного со своими расспросами. Обратно его пока не пустили.

Он, кстати, и рассказал Ирине эту историю, на утреннем... (или все-таки ночном?) экстренном совещании. Максимушке бы понравилось, он такие совещания называл "веселенький сумасшедший домик". Порой и правда похоже. Особенно когда речь зашла о порушенной кухне и не менее порушенном полигоне. Как выяснилось, Вида прекрасно освоил словосочетание "техника безопасности" и с потрясающим упорством, переходящим в истинное занудство, обошел всех разрушителей, соучастников и даже свидетелей данных происшествий и дал прочитать инструктаж. Под роспись. Ирина мигом ощутила себя в родном учреждении, и градус бреда ощутимо повысился...

Макс. Вот кому бы инструктаж прочитать. Умеет же парень влипнуть на ровном месте. То его "накрыло" не где-нибудь, а на площади вражьей столицы. То немногочисленные местные преступники с сомнамбулической точностью навелись именно на его лавку. То пошел выпить со старым безобидным алкоголиком, а нарвался на магическое отравление и до квартиры добрался чудом. Нет, ему бы инструктаж точно не повредил. Только толку. Ведь даже не дослушает, поперечная душа! Хорошо, с ним Славушка. Подстрахует. Хотя, справедливости ради, в местную "Варфоломеевскую ночь", в пожары и драки с вельхо они влипли вместе. Слава даже по отчету через шкатулку виноватым выглядел. А Макс...

Ирина прикрыла глаза, и улыбка сбежала с ее лица. Что-то не так. Опять из будущего дохнуло холодом. Что-то не так, что-то случится. Что-то плохое. Что-то...

Холод дохнул в лицо. Какой, к черту, холод, мороз! Мороз и лед. Только не закрывать глаза! Только...

Облачко дыхания поплыло перед лицом, в этом светлом облачке протаяло и развернулось мягкое серебро зеркала, и женщина торопливо-плавным жестом подняла и соединила ладони перед лицом, это иногда помогало... Помогло. Серебро будто растворило в себе человеческую кожу и налилось цветом и глубиной. Из серебряной дали проступили очертания... и Ирина едва не разомкнула руки — на нее смотрело лицо Макса.

Нет, не смотрело. Он смотрел мимо нее невидяще-безразличным взглядом, и что-то в болезненно-горьком изломе губ, в наклоне головы, в том, как страшно-спокойно смотрели в никуда его зрачки, подсказывало: уже ничего не важно. Оно уже случилось — то, что не исправить, никак и никогда не исправить. И больше ему ничего не нужно, не нужно сейчас и вообще никогда. Поздно, уже навсегда и непоправимо поздно...

Нет!

И зеркало "перелистнуло страницу". Дохнуло огнем, мучительно-алым, точно вмуровавшим в себя фигуру в знакомом свитере... навеки вмуровавшем.

Нет, нет, Макс, нет...

Новое "отражение", Макс отчаянно-зло смеется, шагая в пустоту...

Отражения листались все быстрее.

..Безумно-усталые глаза и неверие — неужели все?

. ..Бессильно распластанное тело на сером живом камне, живом и жадном...

..Счастливые глаза, переполненные счастьем победы и подлетающий в воздух серый мешочек — тот самый, с "заначкой". Не нужна, больше нет...

..Макс, кружащий в воздухе тонкую фигурку девчонки в зеленом платье...

..Закованный в странно-белые кандалы, растянутый на каком-то стенде, за стеклом — желтокожие, изогнутый пульт с крупными цветными клавишами...

..Камень и подземелье, и двое в цепях и ошейниках. И Макс беззвучно и вызывающе кричит, отвлекая вошедших на себя, заслоняя второго, светлые волосы которого завешивают лицо...

..Лицо Славки в крови...

Темнота.

Миг беспамятства обычно пролетает мгновенно для сознания, а вот телу так не кажется. Тело живет в реальном времени... и напоминает сознанию о реальности болью в затекших мышцах, головокружением и дезориентацией.

Но она этого не ощущала. Как нащупала ноющей ладонью табурет, как с трудом села, сжимая гудевшие виски, как с усилием встала на ноги и добралась до подоконника, отчего-то решив сесть именно туда, а не на постель или стул — все это прошло мимо оглушенного сознания. Все, что она сейчас чувствовала — это чудовищная тревога за своих мальчишек и злость на свои непутевые способности.

Черт. Черт-черт-черт, ну где ей добыть учителя? Это же с ума сойти можно. Столько вероятностей, всего две хороших, и она даже не подозревает, как добраться до них сквозь все эти ужасы?

Интерлюдия 1

— Повторите точно, что она сказала.

— Я говорил...

— Еще раз.

— Она сказала: исправить ничего не получится, но хоть будете знать, от чего умрете. Потому что драконы уходят. Магии в мире скоро не станет.

— Именно уходят? Не вымирают?

— Нет. Она сказала, что даже разрешает все рассказать... ну, Кругу... что им... ну, вам... все равно ничего не сделать. Огненные обрели Водного и Зеленого, и трое из четырех смогли открыть переход в другой мир. Они уходят, а вы остаетесь здесь. Ругалась.

— Точнее.

— Не помню я.

— Я сказал — точнее!

— Обзывала кого-то... сейчас вспомню: "Делайте что хотите, тщеславные уродцы, ради своих амбиций уничтожившие полмира!"

— Тварь!

— ...

— Повторите, что она сказала про драконов. Вы не путаете, именно "Огненные обрели Водного и Зеленого"? Про Земных ничего не было?

— Кажется, нет. Точно — нет.

— Значит, еще не все потеряно. Но все равно паршиво, ах, как же неудачно. Что ж теперь... И было сказано именно про троих из четверых... Она сроки называла?

— Нет, Высший... прошу, позвольте задать вопрос... она ведь сумасшедшая?

— А ваш Старший вам, значит, молчать велел, да?

— Он говорил не слушать и не разговаривать... что будут проблемы, если кто-то узнает. Но он... когда он... там все нечаянно получилось, клянусь, мы ни при чем, просто обломком с крыши приложило, по затылку, мы не могли ничего...

— Будут.

Интерлюдия 2.

— Ну?

— Объект не обнаружен.

— Знаешь, какой вопрос у меня назрел в связи с этим?

— Наверное, какие меры предприняты, о Высший? Мы усилили патрули, послали гонцов к родственникам всех фигурантов.

— Нет. У меня вопрос попроще: скажи, тебе надоел твой пост?

— О нет, Высший, я...

— Ты идиот. Не найти одного распроклятого мальчишку, владея поисковыми Знаками, это суметь надо!

— Высший, Вы же в курсе, что без "следов" объекта поиск работает с погрешностью до мерки-двух. В условиях столицы это большая территория.

— Большая территория — это океан! А вы ищете в столице, у себя под носом, и не можете найти — одного мальчишку дворцового воспитания, отсидевшего пару лет под замком в личиночьем приюте, то есть практически не имеющего представлений о мире вокруг! Это глупость, некомпетентность или злонамеренность?! Может, мне все-таки заменить вас на кого-то из Ритовых молодцов? Они искать умеют, в отличие от вас!

Интерлюдия 3

— ...все уляжется — куплю участок, на котором ее дом стоял. Посажу пламенки.

— Нарываешься?

— Чем, посадкой цветов? Не запрещено. А если бы и было — все равно посадил бы. Как они с казначеем и тенью все спланировали! Не просто морды магам набить, а размазать их по всем мостовым, так, чтобы горожане пальцем на них показывали, как на людей, самих нарушающих Порядок. Показать их такими, какие они и есть, без притворства: жадными стяжателями, которые равнодушны ко всему, кроме Зароков и варенки. Такими, какими они приходят к нам.

— Без маски благопристойности. Настоящих.

— Да...

— Да, Еруна Милен — это сила. Знаешь, что она придумала в последний вечер? Заморочить магам голову пророчествами.

— Какими пророчествами? Вельхо же!

— Ну не совсем пророчества. Не информацию о будущем, скорей, информацию о настоящем, просто искаженную. Чтобы они забыли о нас и переключились на предотвращение какой-то новой угрозы.

— И что она сказала?

— Что Крылатые собираются уйти в другой мир.

— Что? Разве они могут?!

— По старым рукописям, до Дней Безумия могли. Есть даже описания миров. Знаешь, мне там особенно понравился описание мира Ишша, там теплое море, бирюзовое... с летучими рыбами. Вода по вечерам светится, и песок как солнечный свет. У казначея жемчужина оттуда хранится — крупная, с ноготь моего пальца, голубая в черной раковине. Там люди могут летать на орлах, и города летучие есть...

— А сейчас туда никак не попасть?

— Не знаю. Считалось, что во время Дней Безумия они утратили и речь, и разум, и способность перемещаться по мирам.

— Но если сейчас мы снова их понимаем...

— ... то речь и разум точно есть! Что-то изменилось. Или они что-то сделали, чтобы люди снова могли их понимать, или что-то случилось такое, что помогло...

— Так может, и перемещение...

— ..информация не такая уж искаженная?

— Ты думаешь, что Еруна нечаянно сказала правду вместо выдумки?

— Но тогда Крылатые в опасности. Вельхо взбесятся, узнав, что их источник магии и наживы решил попросту сбежать.

— Пусть дотянутся сначала! Перекрыть горы не вышло даже у тех вельхо, в Дни Безумия, что были полны магии по макушку. Нынешним слабакам с ними не сравняться.

— И все же.

— Хорошо. Крылатых надо предупредить. Шкатулками сейчас пользоваться пока не стоит, но они оставляли несколько возможных ниток для связи, я повешу предупреждение на каждую.

— И стоит пройтись по нашим информаторам. Про готовящуюся облаву они нам не сообщили, значит, сейчас пусть оправдывают вложенные деньги.

— А если опять все решено на уровне Высших?

— Даже в таком случае. Перекрыть горы — это не горожан арестовывать, тут будет задействовано куда больше людей. А значит, и сохранить тайну сложнее. Где-то, а сорвется.

Столица. Макс.

— Слав? — спросил я в пространство пустой комнаты. Увидала бы потерпевшая вдова — я бы мигом обзавелся ярлыком "скорбный разумом".

— Угу, — отозвался напарник, хотя комната на второй взгляд была так же пуста, как и на первый. И невольный свидетель беседы, наверное, усомнился бы уже в собственном разуме.

Но я просто прошел к стене напротив. Именно там скрывалось теперь наше основное рабочее место. Теперь, когда наш не-дед квартирохозяин (везет нам на недедов и небабушек!) не ворчал на нас и не пытался выжить с территории, Славка мог работать со связными шкатулками почти в открытую. Вспомнив свои школьные недоуроки труда и пару месяцев проживания в мастерской полустоляра-полуплотника, я даже сконструировал что-то вроде фальшь-стены, совмещенной со шкафом. Внутри крепились полочки с рядами шкатулок — пять Славкиных, девять моих (а как вы думали, с торговыми партнерами надо общаться, а то они тебе наворотят такого...), одна общая, для связи с Тахко. С гипсокартоном в этом мире было туго, так что подобие стенки пришлось монтировать из дерева. Я там даже табуреточку с пуфиком пристроил. Хочешь поработать — двигай стенку, лезь в шкаф и общайся сколько влезет. Внимательный обыск моя убогая самоделка, конечно, не прошла бы, но поверхностный осмотр выдержала бы вполне. А при количестве болтающихся по дому детей момент, когда кто-то из них просочится сюда — вопрос времени.

Побратим, естественно, был там и что-то строчил на местной сероватой бумаге. Вообще, шкатулки имели и голосовой режим, но опять весь вопрос упирался в детей — куда их денешь? А у вдовьих детишек, несмотря на проблемы семьи и загруженность работой, опция любопытства так просто не отключается. Приходится писать.

Записка легла на подкладку, исчерченную подозрительно похожим на пентаграмму узорчиком, Славка прижал один за другим три комбинации выступов и закрыл крышку.

Шкатулка тилинькнула, оповещая, что письмо ушло, мой напарник что-то пометил на листочке и схватился за следующую. Так, это надолго.

— Слав, тебе еще долго?

— Да-да.

— Я чай принес, будешь?

— Да, мам, спасибо, — Славка быстро открыл разом три деревянных ящичка, откинул у каждой второе дно с красиво переливающимися флаконами и принялся за активацию "пентаграммы".

Я офигел. Вот так живешь-живешь, ни о чем плохом не подозреваешь, и вдруг в один прекрасный день выясняется, что ты всю жизнь тотально заблуждался насчет своего пола и возраста. Раз — и я уже мама. Причем мать-одиночка с проблемным таким ребеночком... Похоже, Славка заработался по полной.

Ну ладно, сыночек!

— Слав, нас проблемы: с квартиры выгоняют.

— Спасибо, я... что?! — побратим оторвался от шкатулок. — Почему? О... Макс? Уже вернулся? Хорошо.

Он потер глаза, и без того красные, как у героев голливудских ужастиков.

— Ты сколько так уже сидишь?

— Ну... — Славка кинул взгляд за окно. — Недолго, в общем.

— То есть не с позавчерашнего утра, а только со вчерашнего, — "перевел" я. — То-то под глазами такие синяки шикарные...

— Да там новости такие — не оторвешься. Представляешь, Дари все-таки построил туннель! Янка обнаружила в себе педагогический талант. Они с Риником объединились и заставили нашего Земного поверить в себя! Можешь спокойно строить свой завод.

— Построим-построим. А еще?

— Что еще?

— Ты же не из-за завода так к местному мобильнику так прикипел? Что там еще стряслось?

Странно, но Славка почему-то отвел глаза. На полсекунды всего, но я заметил. Что еще за секреты завелись?

— Да там с пленными проблемы. Мы, оказывается, во время вторжения кое-кому Зароки сорвали, теперь у города сложности с тем, чтобы разобраться, кому именно, насколько и что с ними теперь делать. И драконоверы просили Крылатым предупреждение передать — не исключено, что вельхо в горы полезут. Вот, передаю. Ты лучше скажи: что там с попаданцами?

Еще и разговор переводит...

— Слав, а Слав? Тебе головная боль нужна?

Напарник фыркнул:

— Еще одна, кроме тебя? Нет. А что, она нам грозит?

— Она уехала обратно к тому несчастному, которого выбрала в жертвы... в смысле, в мужья. Пока. Но нужна косметика, чтоб она не нашла нас еще и тут. А остальные трое вполне вменяемые, строитель и его внук, будущий медик, и бывший милицейский кинолог, женщина, с двумя собачками размером с мини-трактор. Всех в сад! То есть к нашей бабушке, пусть она с ними разбирается. Эх, ну почему я не окучил "хренью" какого-нибудь химика-технолога или инженера? Сколько бы проблем решилось...

— Представляешь вменяемого химика-технолога или инженера, покупающего с рук незнакомый прибор без лицензии и инструкции?

Это да. Я еще раз мысленно пробежался по тем покупателям, которых помнил и безнадежно покачал головой: кажется, из химиков мне светит разве что парень с коноплей на подоконниках. А про инженеров лучше вообще не вспоминать, чтоб не расстраиваться. Был там один тип, называл себя инженером космогонических пространств и собирался ловить эфирных странников. Я ему помню, продал "хрень" как детектор, позволяющий улавливать эфирные колебания. Интересно, поймал он своего странника? Белочку вероятнее.

И все-таки: что Славка скрывает?

Но если скрывает, то так просто не скажет. Ладно, вернемся к вопросу позже.

— Так что там с квартирой?

— А что с ней?

— Ну ты сказал...

— А ты меня услышал?! — ненатурально удивился я. — А может, тебе показалось?

— Макс! Ты что, пусти!

Но я уже сдернул его с табурета, как репку с почвы, и поволок в комнату. Табурет, который подло лишили обогревателя в виде человека, мстительно рухнул мне на ногу, и до постели я допрыгал совсем не так бойко, как хотелось. Вывалил ругающийся груз на кровать и прихлопнул подушкой.

— Скоро двадцать лет как Макс. Доводишь нашего квартирохозяина, немолодого человека, между прочим, до посыпания головы пеплом, до рыданий и покаяний...

— Макс!

— Горюет человек, что вот жилец не ест, не пьет. Может, он великому магу — тебе, то есть! — невкусную еду купил? А ну как помрет его квартиросъемщик с недокорму и недосыпу, и что ему тогда делать, где тело прятать? Я обещал, что помогу и тело спрячу, если что. Вот, держу слово, прячу.

И подло обрушил на него вторую подушку. А сам наконец упал на свою постель и с наслаждением распрямился. Как я ненавижу здешние дороги, кто бы знал!

— Макс! — напарник выпутался из атаковавших постельных принадлежностей и сердито сверкал глазами. Вот же вырос, лось здоровенный!

Ах, так. Я наклонился, подобрал упавшее на пол орудие возмездия, взвесил на руке.

— Напарник, ты с недосыпа совсем охамел! То я ему мама, то головная боль... а теперь, оказывается, я еще и лось? Ну, держись!

С детдома подушками не кидался...

Этот день был какой-то удивительно удачный. Все складывалось, все получалось с первого раза, даже один из торговых "партнеров", жуликоватый тип, пытавшийся выдурить с меня дополнительные проценты в свою пользу, распробовал прибыль и резко передумал жадничать — наоборот, готов был обещать даже больше, лишь бы следующий проект тоже ушел ему, а не на сторону.

Все было хорошо. Днем.

А вот вечер не задался сразу.

Глава 15

Начать с того, что одно любопытное дитя все-таки сунуло свой любопытный нос в нашу комнату и засекло то, что "остай", Славка то есть, почему-то беседует сам с собой на разные голоса. Время работать на шкатулках было мое, и, пока напарник заговаривал ребенку зубы, мне пришлось молчать и объясняться с собеседником-компаньоном исключительно письменно. А у меня с местной письменностью сложилось не очень. Ну вот почему речь устная переводится автоматически, а эта нет? Славка-то местный алфавит выучил быстро, а я вот до сих пор писал со скоростью (боюсь, что и грамотностью) второклассника. И драконья память не помогла.

Первая неприятность потянула за собой вторую — пораженный моим новым стилем общения, торговый партнер, обговаривавший условия первых поставок новых суперсвечек, занервничал, со мной ли он разговаривает и все ли в порядке со мной лично и с их небольшим предприятием в общем? Надо тренироваться писать. А то мало ли...

Третья неприятность накрыла, когда в шкаф полез уже чуть выспавшийся и почти человекоподобный (глаза еще были с краснинкой) напарник, а я принялся наряжаться для третьего визита к незабвенному Димме. Сегодня я отыгрывал выздоравливающего от неизвестной, но поганой хвори (спасибо, мол, вельхо молодой в соседях оказался, еле упросили помочь) и потому уселся перед зеркальцем, собираясь придать себе нездоровый вид. Надо было впечатлить старикана и намекнуть ему: дурак, ты своим кретинским колдовством и кривыми руками чуть не угробил парня (меня) и не упустил шикарный источник дополнительного дохода! Надеюсь, подействует. Зеркало ужасы показывать отказывалось, и я подумывал о помаде (нанесенная на глаза в очень умеренном количестве, она мигом делает взгляд больным), о мыле и саже для теней под глаза. Надо что-то одно, главное не пережать...

И тут вдруг Славка сказал:

— Макс, не ходи.

Не понял. Про старикана с его чертовыми чарами мы уже говорили. Второй раз я так глупо не попадусь! Да и побоится он. Он же выгоду упустит, если что!

Но неизвестно почему напарник оказался решительно против моего визита к старому магу. Он припомнил отравление, припомнил паскудный нрав старого алкоголика, приплюсовал то, что сейчас вельхо стоят на ушах и нервно кидаются даже на косой взгляд (были случаи), и сделал закономерный вывод: лучше бы мне посидеть дома.

— Слав, я вообще-то поехал сюда не только торговать и дома тушить. Мне алтарь нужен. Мне тот остров искать надо. Если ты про осторожность, то все учтено, я подстраховался.

— Как?

Ну... если честно, то с подстраховкой были проблемы. Славку я трогать не хотел. Ну правда, самому лезть в логово вельхо уже стремно, но я хоть знаю, за что рискую, а Славку туда волочь — это я совсем гад буду, если что случится.

Можно было нанять охранника, и я даже присмотрел парочку, но они, оказывается, вчера к кому-то нанялись. После Жар-ночки охрана вообще взлетела в цене, столица потихоньку бурлила и успокаиваться никак не хотела.

Кого попало нанимать? Так ведь сдаст тебя этот "кто попало", если что. Кому попало сдаст. И огребешь ты проблем больше, чем без охраны. Эх, вот когда пожалеешь, что никого из наших магов с собой не взяли, это вообще был бы идеальный вариант! И были же в Тахко желающие, но Рука поопасалась давать добро — выявление магов в Нойта-вельхо поставлено куда круче, чем выявление драконов, и шанс попасть под неприятности был существенно выше, чем спастись с такой помощью. На крайний случай был еще вариант сбегать к Риту, раз уж он так активно предлагал свою помощь. Я даже прогулялся по площади напротив знакомого домика Службы поддержания Порядка (кстати, по дороге почти придумал рекламную кампанию, как заставить местных мужиков носить нормальные штаны). И услышал, что Рит после Жар-ночи сегодня первый день встал, за что огреб от своих же лекарей по самую маковку. Сплетникам было смешно, что тихие парни-лекари посмели орать на самого старину Рыка. Мне смешно не было, значит, Рит попал драконоверам под раздачу.

Интересно, пожалел ли он о своем предупреждении? Без него Жар-ночи не было бы... Да и идти-пробиваться к раненому человеку с просьбой о помощи — как-то это неправильно, не по-хорошему. Не наш метод! Пусть встает на ноги, а там посмотрим.

Честность меня подвела. Мне не хватило самой капельки уверенности, чтобы с честным лицом соврать напарнику.

И в итоге мы банально поругались.

Нет, не так. Мы реально поругались!

Два раза.

Рекорд. Когда я в первый раз психанул и вылетел из дому, Славка догнал меня уже у первого поворота и молча пошел рядом. Я обозвал его шантажистом и потопал обратно.

А в доме я просто сорвался. Высказал напарнику в лицо, где я видел такой контроль и такой моральный шантаж, прошипел, что, если так, то гробу я видал такую совместную работу и вообще, если его что-то не устраивает, пусть идет и жалуется в Тахко, пусть присылают ему более сознательного напарника!

Дверью хлопнуть было невозможно, пришлось хлопать окном и лезть на крышу — остывать. Сегодняшний визит к старому алкашу так и так сорвался.

На крыше было прохладно и даже дождя, похоже, не намечалось — ясное небо, мерцающие звезды складывались в непривычные до сих пор созвездия. Драконье Крыло, Божья ладонь, Белый щит, Долгая грива, Рыбица...

Я глубоко вздохнул. Воздух столицы чуть припахивал дымом, уже не пожарищ, а просто печек, где-то недалеко шумела поздняя компания, ругаясь из-за чьей-то криворукости и потерянном из-за нее заказе на... на что именно, я не заинтересовался. Ага, сам удивляюсь. Мне — и нет дела до дохода. Я даже заначку — святое! — на крышу не взял, под подушкой валяется.

Изменилось все как-то.

Створка окна, в которое я так эффектно "ушел", качнулась, проскрипев что-то жалобное. Но не закрылась. Видно, Славка подошел закрыть — и по каким-то причинам передумал. А в комнате и так нежарко. Я машинально глянул вниз, будто мог смотреть сквозь кровельную черепицу, но увидел только изморось. Что же все так по-дурацки...

Знаю, я повел себя не слишком умно. Знаю, что Славка прав. Знаю, что наорал на него, слова не дав сказать, как та самая землячка, Нести. Истеричка. С чего меня вообще так понесло, а? Странно все как-то... я потер виски. Взбаламученные мозги потихоньку начинали соображать, и то, что они соображали, им не нравилось. А с чего я вообще взбесился-то? Сначала решил к Димме сунуться, будто мне в прошлый раз мало было, потом наорал на Славку и фактически послал открытым текстом. Позорище. Будто мне четырнадцать, а не восемнадцать.

Может, это как раз то самое? Намечающееся сумасшествие потихоньку привет передает? Предупреждает, так сказать: я, мол, на подходе, готовьтесь. Что-то же случалось с драконьими разведчиками в столице, в какой-то момент они просто переставали отвечать на сообщения и пропадали бесследно. И мы со Славкой договорились и отслеживали на всякий случай изменения в поведении друг друга...

Пока все было нормально — до сегодняшнего вечера.

Рита надо спросить при случае. Может, дело действительно в столице, в том, что здесь устроили вельхо? Драконьи мозги не выдерживают какого-то местного эксперимента? В Славке проснулся контрол-фрик, а во мне — обиженный тинейджер-переросток? Но мы-то в телах человечьих. Сработало бы?

Да нет. Бред это все. Конспирологический. Сам себе вру.

Меня другое зацепило.

Славка мне врал. Или что-то недоговаривал. Я не знаю, в чем, но сам факт! В какой-то момент он опять отвел глаза. И пауза эта, крохотная, почти незаметная, такая бывает, если должен слова подбирать аккуратней обычного. Не помню, что я у него такое спросил... кажется, возмутился, с какой стати такой "родительский контроль", я вроде как уже вырос! А он...

Дурак я, да? Можно подумать, сам образец честности! Можно подумать, не сам его врать учил! Но вот же глупость, стало как-то... неприятно, словом. Врать можно, но... но пусть не Славка. Не мне. Не после всего, что было. Я же помню, как он меня прикрывал в яме у драконоверов... и потом. Тюрьма, Гнездо, общий грабеж, общий полет, общая драка в нашем странном городе. Блин, у нас общие родичи и общее имущество, даже шкаф рабочий теперь один на двоих. Мы побратимы, и не знаю, кому я еще верил в своей жизни так, как ему. А теперь я сорвался так тупо и истерично, и сижу на крыше, как полный идиот. Потому что не знаю, как пойти вниз и извиниться. Потому что...

Холодно. А ведь казалось, что ночь почти теплая...

"Потому что ты опять один, — печально вздохнул кто-то внутри. — Нравится?"

Нет.

И, самое главное, что теперь?

Если он мне не доверяет...

Что-то вылетело из-за края крыши, мягко и увесисто бумкнуло меня по голове и плечам, скатилось и застыло на черепице, как злобный школьный рюкзак из детской страшилки. Одеяло. Скрученное в узел. А следом через желоб крыши перелетел-упал второй тряпичный ком и третий. Пока я тупо смотрел на перелетные узлы, черепица недовольно зашуршала-заскрипела под чьими-то уверенными шагами.

— Крыши — твой фетиш, что ли? — спросил Славка. — Который раз тут сидим?

Не знаю, что бы я на такое ответил, но отвечать и не пришлось. Одеяло развернулось, потом, в несколько движений умелых рук, вновь свернулось, уже вчетверо, и улеглось на крышу, как бы намекая, что оно не против сыграть роль подушки. Вторая "подушка" пристроилась рядышком. А третий узел, развернувшись, обнаружил в себе неожиданную начинку. Бутылки были местные, опутанные для сохранности футлярчиком из цветной травы, но когда Славка вытащил пробки, содержимое довольно заметно задымилось.

— Глинтвейн, — пояснил мой странный напарник, протягивая мне одну бутылку. — Рискнешь пробовать?

Говорил он спокойно и по-дружески, будто никто и не орал на него полчаса назад. Сбитый с толку, я все-таки молча взял бутылку. Если когда-нибудь поверю, что Славка будет меня травить, то не в этой жизни.

— Первый раз его здесь варю. Корицу еле нашел, гвоздика какая-то странная, лимона вообще нет. Да и вино местное не слишком выдержанное.

Славка с интересом попробовал собственное творение и вслушался в ощущения.

Я тоже осторожно отхлебнул дымящееся варево. Что бы там напарник не намешал, но опыт вышел удачный. Чуть заметная горчинка причудливо мешалась с медовой сладостью, запах корицы переплетался с едва ощутимым ароматом "перца", а все вместе оказалось пряным и вкусным. Горячий глоток провалился куда-то в живот и стал разрастаться там мягким теплом...

— А твой фетиш — алкоголь? — неожиданно вырвалось у меня. Для действия градусов было еще не время, да и сколько их там, этих градусов... — В Тахко с пивом на крышу полез, теперь вот с глинтвейном.

Славка фыркнул:

— Рассчитывал получить в напарники абсолютного трезвенника?

— Ну, если и так, то с этим ты меня обломал, — я отхлебнул еще глоточек. — Вкусно.

— Так и задумано, — напарник уже улыбался. Такой спокойный... Неужели мне даже извиняться не придется?

— А, так это твой коварный план... Споить меня и узнать тайные планы?

— Ага, планы по производству пуговиц и мясорубок!

— Между прочим, еще и субпродуктов! — "праведно" возмутился я такой недооценкой моих способностей. — Ну, пои, изверг. Я знал, что этот мир моя погибель!

Славка поперхнулся:

— Что? Откуда ты знаешь?

— Что знаю? Минутку, ты о чем?

Осознав свою ошибку, напарник спрятал лицо за бутылкой и, судя по виду, очень жалел, что не может в нее нырнуть с головой.

— Слушай, Слав... — глинтвейн грел изнутри, и дело было не в градусах, нет. А в том, что ведь не уткнулся он в свою работу после ругани. Не отвернулся. Нет, повозился, сварил, пришел... одеяло вот принес... не только шкаф у нас общий. И вовсе не градусы заставили меня сказать, — Слав, ты извини за тот бред, что я нес.

— Проехали, — поспешно проговорил напарник. — Я и сам... не очень.

Я отхлебнул еще глоточек.

— А давай все-таки друг другу не врать? Я вот обещаю. А?

— Принято.

— Так о чем я там догадался?

Неужели все так просто?

Город Тахко. Ирина

Если я был бы маленький-маленький гном,

Я б умывался каплей одной дождя,

Я бы на божьей коровке ездил верхом,

Удочку прятал в дырочку от гвоздя.

Маленькая фигурка вдохновенно повествовала, энергично размахивая руками. Девочка добросовестно отрабатывала доверие старших, и учитель из нее получался, по крайней мере, старательный. Янка не просто изображала маленького гнома, для доходчивости она показывала процесс умывания, поездку верхом, удочку. Правда, опознать эти действия могли только очень наблюдательные люди с хорошо развитым воображением.

Шесть драконов и восемь людей — те Земные, которые были отобраны из желающих поучаствовать в строительстве драконьей "Линии жизни" (туннеля), фантазией как раз не блистали. Поэтому они молча, серьезно и очень прилежно пронаблюдали весь процесс чтения стихов, ни разу даже не улыбнувшись. И не пошевелились после того, как девочка закончила.

Юная преподавательница, не усмотрев никакой реакции на свое пламенное выступление о подвигах выдуманного гномика, несколько озадачилась. Потянулась к косичке и одернула себя: несолидно же учительнице косичку дергать, ну не маленькая уже!

— Представили?

— Нет.

Янка все-таки дернула себя за косичку и растерянно оглянулась на "жениха". Тот развел крылышками — кажется, тоже не очень понял. Восседавший у него на коронке Штуша оживленно чирикнул и показательно прикрыл мордочку крылом. Янка уловила подсказку:

— А если глаза закрыть?

Ученики — и крылатые, и не очень — добросовестно закрыли и минуты три пробыли в состоянии статуй. За оградой полигона стали останавливаться прохожие.

— Получилось? — терпение юного педагога было закалено еще дома, к тому же своих учеников она искренне жалела — как можно так вот жить, когда не можешь даже подумать про что-то невсамделишное, она не понимала!

— А что должно было получиться? — спросил дракончик поменьше, Зир, кажется.

— Ну, вы должны были увидеть гномика. И божью коровку. Ну и другое тоже.

— С закрытыми глазами? — изумился Зир.

— Ну не по-настоящему. Просто представить, какое оно! Понятно?

— Нет, — ученики, кроме добросовестности, отличались еще и честностью.

Янка обиженно нахмурилась. Ну, она же старалась...

— А... а тогда спрашивайте же! Что непонятно, надо же спрашивать! — нашлась она.

— Можно спросить? — робко уточнил самый крупный дракончик, возвышавшийся над учительницей, как "тридцатьчетверка" над танкистом.

— Да! — обрадовалась девочка. — Рассказать, кто такой гном?

— Да!

— Нет! — влезла еще одна драконочка. — Расскажите, как они летают, коровы? У них же нет крыльев!

— И почему они божьи?

И группа учащихся дружно воззрилась на небо, то ли надеясь увидеть там богов с прирученными ими коровами, то ли опасаясь увидеть.

Девочка вздохнула. Еще раз дернула себя за косички. И решительно взяла себя в руки. Коровы так коровы, чертик с ним, с ним, с гномиком. Главное, чтоб "увидели".

— А давайте попробуем представить, какие они. Вот закройте глаза и представьте, какие же у них должны быть крылья, чтобы такое тело поднять? Вот постарайтесь увидеть!

Теперь "статуи" старательно смотрели на небо (с закрытыми глазами) и поводили кто руками, кто крыльями, вживаясь в представляемый образ.

Прохожих за оградой прибавилось.

— Широкие... — наконец нерешительно проговорил голос первого "представившего".

— Перепончатые! — вступил второй.

— Такие... ну, как у орла, только без перьев, наверное.

— Голые? — помогла "учительница"

— Ну, можно шерстяные... — не согласился изобретатель коровье-орлиных крыльев...— Здоровенные такие.

Четвертый изобретатель первой в этом мире летающей коровы внес ценное уточнение:

— А тогда копыта надо с когтями? Ну, на простых копытах приземляться, наверное, неудобно...

Янка старательно зажала рот обеими руками. Когти на копытах? Кажется, эта самая фантазия у ее учеников уже проснулась. Причем активная. Пусть, главное не мешать. Когда другие мешают, все воображение не туда уходит!

— И хвост немножко не такой, наверное? Надо чуть пошире, чтоб рулить.

Новый вид "корова перелетная" стремительно обрастал деталями.

— Удобная порода, может сама с пастбища на пастбище перелетать.

— И рога...

— Ой, а если она перекушает? Вот полетит сейчас над нами, и каааак...

— А-а-а! — молодая драконочка, первой заговорившая про корову, видно, представила угрозу даже слишком ярко. Вскинула крылья, закрывая себя подобием зонтика, и ломанулась под навес.

Пример оказался заразительным — еще три самых нервных (наверное, самых способных) фантазера вскинули хвосты и помчались искать укрытие. Самый ответственный из них прихватил учительницу и ее "семью".

Ошалевшие прохожие, ставшие свидетелями чего-то непонятного, но явно опасного, торопливо озирались по сторонам и на всякий случай пробовали, как там со Знаками щитов...

Урок явно удался.

Ирина, позволившая себе несколько минут на отдых и наблюдение за внучкой, улыбнулась и закрыла окно.

— Так, что у нас там дальше?

— Послезавтра прибывает караван. Наши прислали. Завтра должны прибыть на блокпост.

Ирина отогнала всплывшее видение, включавшее вереницу величественных верблюдов и почему-то пальмы, и вопросительно посмотрела на Миусса.

— Люди в основном. Наши собратья по вере, бежавшие из столицы.

— Бежали? Вы же говорили, что...

— Хм... кое-кто подал столичным интересную идею, что Нойта-вельхо нужно скомпрометировать в глазах простяков и перессорить в их собственных. Идею начали реализовывать, воспользовавшись Жар-ночью...

— Ах, вот как...

— Мой источник сообщил, что относительно пункта "перессорить" тоже предпринят ряд шагов... но теперь несколько задействованных лиц, а также их родственников, нуждаются в убежище. Есть и несколько простых людей, не участвующих ни в чем, в основном семьи наших погибших. Общее число пока сорок два человека.

— Сорок два? — ожил Сауссли и быстро сделал несколько пометок на листке. — Разместим. Не маги?

— Нет.

— Ну, это пока... — оптимистично заявил Пилле Рубин. Остальные вельхо Руки, которым хлопот с новыми магами в свое время хватило по маковку и выше, встретили заявление коллеги с каменными лицами.

— Маги там тоже есть, — поправил Миусс. — Полтора десятка несостоявшихся ссыльных, которые должны были отправиться в Горькую пустыню. Из-за устроенного нами погрома в том "приюте" отправка задержалась, и один из наших братьев выкупил их из тюрьмы. Вида, я прошу вас присмотреть за ними. Они пока — вельхо. Не понимают, за что их схватили, но наставникам, боюсь, верят. И для них мы все тут отступники и преступившие.

— Принято, — Вида ничего записывать не стал. Но его взгляд сразу стал чуть более отстраненным, словно параллельно с восприятием дальнейшего хода совета маг уже прикидывал будущую систему безопасности...

— И еще, Ерина Архиповна, к нам едут трое поселенцев из какой-то Москвы, ваши внуки прислали.

— Да, я в курсе. Макс очень просил за ними присмотреть.

— Хотите поселить их у себя?

— Да, пожалуй. Один, кстати, строитель. Можно посоветоваться с ним по вопросам прокладки туннеля.

Им бы еще геолога, химика, инженеров... хотя кого им только не нужно!

— А что там советоваться? Проложили — и все.

— Там в двух местах горные породы, если верить Огненным. А вот здесь, почти у самой Альты — почвенные воды. Могут быть сложности.

— А магия на что?

— Магия — это отлично. Но страховка не помешает. У нас пока четыре варианта прокладки, давайте рассмотрим преимущества каждого...

Столица. Макс

Новый визит к старому алкашу принес массу дополнительных эмоций. Причем еще до прихода к этому алкашу. Столица... напрягала. Будто все опять вернулось на месяц назад, когда среди горожан были актуальны тайники для продуктов и ценностей, а патрули ходили по улицам чаще разносчиков. Все как тогда. Лавки работают не все, прохожие с угрюмыми физиономиями, девушек и детей мало, зато чаще стали попадаться решетки на окнах, на улицах кое-где попадается мусор (для столицы немыслимое дело!), пару раз мелькнули до сих пор не разобранные пепелища. Причем на одном, похоже, растут пламенки. Немыслимо.

Еще одно отличие — в размере патрулей и количественном составе. Раньше простяки из сторожи и вельхо из магических групп ходили порознь. И неприязненно косились друг на друга. А сейчас кто-то распорядился эти две силы объединить. Может, потому что после Жар-ночи горожане заимели на вельхо здоровенный зуб и не стесняются его показывать? Например, за три прошедших дня исчезли уже два патруля из вельхо., А может, потому, что обе эти "нежно обожающие" друг друга силы явно мечтали вцепиться друг другу в глотки. И пока активно за этими глотками присматривали, видимо, намечая будущую добычу.

Порядку это "укрупнение" на пользу не шло. Пока одна половина патруля рьяно приглядывалась к другой, дебоширы, воришки, сектанты и невесть откуда взявшиеся молитвословы оставались без их внимания... и явно от этого не страдали!

Я тоже не страдал, а вместе со своей "страховкой" бодро топал к злобному старичку. Да-да, Славка таки выкрутил мне руки насчет моей личной охраны. Причем хорошие идеи, видимо, посещают умные головы одновременно, и мои охранники тоже были, скажем так, неодинаковые. Два драконовера (настолько тайных, что их не заподозрили, зато дерутся неплохо), и один "подкидыш"!

Я было взъерошился, что меня будут охранять тинейджеры, но Славка ответственно разъяснил, что охранять будут как раз драконоверы, а дело мальчика — обозначить свое присутствие.

— Это просто подстраховка! — убеждал Славка. — Он проводит тебя просто как рабочая сила — корзинку с припасами поднести, раз ты у нас "больной и слабый". Понимаешь?

— Дед увидит, что меня кто-то сопровождал и в случае чего скажет, куда я делся?

— Именно! Мальчишка вроде как и угроза несерьезная, мол, что этот сопляк может? Так что уйти в отказ твой алкоголик не должен. С другой — свидетель все же есть, так что снова к тебе руки тянуть поопасается. И голубь! Не забудь показать голубя!

— Белокрылку.

— Один черт! Главное, покажи, что он есть... а бусину, наоборот...

— Слав.

— Да?

— Я головой за последние сутки нигде бился, склерозом не страдаю, бусину уже закрепил, в нужный момент возьму. Слав, как параноик параноику тебе обещаю: со мной все будет нормально, предсказания фигня. Идет?

Еле согласился. Подустали мы тут все-таки, надо бы немного передохнуть. Я-то хоть более-менее привычным делом занимаюсь, а Славка? Конспирация, донесения, координация работы, шифровки... тут кто угодно паранойю подхватит!

Моя собственная паранойя тоже активизировалась. Только вот не в сторону Димме шипит, а на "подкидышей" советует глянуть поближе. Как-то странновато они себя повели вчера, когда Славка попросил меня прикрыть. Особенно Эрно и Торсти. Уперлись и все — нельзя, мол, им пока выходить на улицу, и все. Славка попробовал было спросить, в чем дело — но мальчишки уперлись, а нам сейчас было не до капризов. Мы уже хотели уйти (плохое дело — тащить в опасность детей, а уж если их еще и уговаривать надо...), но "подкидыши" пошушукались — и выделили нам Соли и Вильне Моина. Они, мол, не против.

Те реально были не против и старательно пихались локтями за право пройтись к предместью. Правда, когда я Соли увидел, едва узнал. Паренек "зализал" волосы до состояния "глина", чем-то светлым прошелся по губам, ресницам и бровям и вместо лисенка стал удивительно похож на бесцветную лабораторную крысу. Второй раз не глянешь и в упор не запомнишь. А молодец парнишка! Интересно, откуда бы такое мастерство... наработанное. Вильне Моин тоже попытался замаскироваться, но, сколько ножик не крась, за десертную ложечку он не сойдет. Он и Эрно по-прежнему упорно бросались в глаза — и осанкой, и вообще... к примеру, манерой спать с ножиками под подушкой. Нормально, да?

Так что Соли я взял, несмотря на паранойю, но зарубочку в памяти сделал — поговорить с ребятами надо. Все-таки месяц, считай, живем... жили... под одной крышей. Пусть уже колются, что у них за проблемы. Проблемы надо решать вовремя, пока они не рванули у тебя под крышей...

— Вот! Тридцать монет!

— Три! А чего это?

— Двадцать пять! — охотно скостил цену Димме, подтверждая мое первое впечатление о предлагаемом товаре: хрень голимая.

Дед встретил меня, как исстрадавшийся геймер — долгожданное включение электричества после аварии. После Жар-ночи отходить от места службы ему по Зароку разрешалось не больше, чем на двадцать пять шагов, ближайшая лавка со спиртным закрылась (державший ее сектант сейчас партизанил в подземельях), коллеги были люди черствые и бездушные, а потому приносить старикану алкоголь "безвозвоздмездно, то есть даром" отказывались. Так что намаявшийся в алкогольной ломке чародей готов был запродать мне не только всякую мелочь неясного происхождения и назначения из запасников "свалки", но и даже своих коллег по магии. Один как раз очень неудачно задрых во время какой-то научной работы в зале, где дед прятал заначку, и старик второй час посылал ему лучи диареи. Извиняться за прошлые чары он не стал. Я уже при встрече многословно пожаловался ему, как неудачно упал в прошлый раз и заболел, да сколько ушло на лекарства, да какие у него коллеги жадные — за лечение ломят так, будто у меня деньги сами того... размножаются.

— Пять! Уже сможешь к бутылке шикарный кус копченки купить!

— Драконья задница, за такую ценную вещь — и всего пять монет?! Совести у тебя нет, парень. Двадцать!

— Есть у меня совесть! Только она пока маленькая, еще учится, пример со старших берет.. с твоей, например. Что ты мне подсовываешь? Сам-то знаешь, как эта хрень называется?

— Зачем? — совесть деда, похоже, давно усохла от старости и полной невостребованности. — какая разница, что! Главное, чтоб твоему богатею понравилось! Обзови как-нибудь покрасивей, и все! А пользоваться он все равно не сможет, простяку не по силам... Пятнадцать!

— Как обзови?! Я не понимаю в этой вашей магической мути...

— Что сказал?!

— Не злись, дед, ну простяк я, чего с меня возьмешь, я в магии разбираюсь, как мяука в установке фонтанов. Десять. И давай выпьем — за первую продажу-покупку.

Постановка бутылки на стол иногда дивно гасит конфликты. Главное, больше чем надо не поставить, а то превышение дозы этот конфликт, наоборот, раздует до драки. Вот и сейчас сработало. Приняв свое градусное успокоительное, дед закусил его бутербродиком с копченым мясом... и подобрел. Выразилось это в том, что он снисходительно разъяснил:

— Парень, что тут за штучки, тебе иногда ни один из постигателей истин не скажет! Вещички прежней эпохи, которые имеют хоть какую-то практическую пользу, Высшие вельхо давно прибрали к рукам. Охладители воздуха, оздоровители, пылеглотатели, знаешь, штуковина такая была для сбора мусора, забиратели веса, темноглазы... да много чего было! Но все такое по кладовкам Высших лежит, так что забудь. Тут, у нас, лежит то, что не работает. Что-то сломано и не починишь, что-то — только часть нужного, и без других частей толку от него, как яиц с лягушки... Что-то разрядилось и без др... в общем, сейчас не зарядишь. Что-то вообще не наше, и что это такое — поди разбери. Давай по второй.

Спорная штука покатилась по столу и замерла у моей руки. Димме присвоил бутылку и споро набулькал варенки в принесенные мной стаканчики темного стекла — мне поменьше.

— Эх, парень... Сколько ж тогда всего было хорошего! Во, эти капли из стекла видишь? Твой богатей вряд ли купит, вид-то у них так себе... А это вещь была! В любой мороз можно было без шубы ходить, идешь как в теплом облаке... А вон темное зеркало видишь? Дать не дам, их тут счетом, да еще и проверяют каждый год, будто они вдруг ожить могут. Да куда! Уникальный же артефакт, можно было связаться с другим обладателем зеркала и поговорить, даже если он на другом континенте!

— Так а сейчас связные шкатулки есть! — воспользовавшись расстройством деда, я шустро напоил своей порцией хмеля щель на подоконнике.

— Тьфу! Что ты мне про шкатулку... Ерунда твоя шкатулка! Текст спроецировать, а голос там или вид передать — так только самые сильные могут! И заряд уходит, как вода в песок. Через дальник можно было не только увидеть другого и поговорить, ему передать можно было что-то! Лекарство там нужное или еще что. Мы вот оружие тогда передавали, да...

— А сейчас что?

— А сейчас все. То тебе знать не надо, все равно не работает. Да и на вид что? Зеркало мутное да темное. Давай вон это посмотрим, тут всякая-разная мелочь, но красивая. Вот это, к примеру... когда-то был пропуск в подземный город... толку уже нет, а штучка красивая.

— Поглядеть бы...

— Эх, если не тот придурок, я б тебя в запас провел, показал. Сколько тут всего! Ты, главное, не пропадай никуда, парень. Держись меня — и озолотишься!

Короче, параноил Славка абсолютно зря. Дед приручался вполне успешно, глядишь, скоро в хранилище пустит. Колдовать на меня Димме не пытался, мелькнувшего Соли с корзинкой принял с полным равнодушием, как и пояснение, что, мол, жена не позволяет теперь одному ходить и поднимать что-то тяжелей варежки — из-за болезни. Единственное, что он с меня выдурил, это слово появиться тут не позже чем через неделю — до того, мол, ему заправки хватит. И тут же продемонстрировал холодильный сундук — артефакт прежних времен, куда он все сегодняшнее богатство спрячет от завидущих коллег, чтоб их Зароками пришибло.

Даже как-то обидно...

Я все еще обижался, улыбаясь как бурановская бабушка (до ушей), когда случилось сразу три вещи. Дверь дома справа (судя по хохоту и не слишком трезвым голосам — то заведение, о котором страстно мечтал наш знакомый Димме) распахнулась с треском, и меня сбили. Дважды! Сначала вылетевшее из дверей тощее тельце, потом — вставший на мою защиту драконовер. Честно говоря, затрудняюсь сказать, кто приложил меня сильнее. Кажется, мостовая победила с разгромным счетом... точнее, один камень, который очень неудачно пришелся куда-то в лоб.

Искры почему-то темноту не осветили. Хотя непонятно, почему — они так посыпались...

Очнулся от ругани над головой. Чья-то рука щупала пульс у меня на шее, а мой охранник ожесточенно ругался с не-моим вышибалой. Предмет спора был я. Точнее, как меня называть — пострадавший от психованной девки или наглый жлоб, бесплатно протянувший руки к трактирной поломойке. Или посудомойке? Короче, решался вопрос, кто кому должен и где тут ближайший лекарь. Тельце попыталось что-то сказать, и на него рявкнули оба. Но поломойка-посудомойка продолжала настаивать, что меня трогать нельзя и нужно сначала проверить...

Я замер. Девчонка, так неудачно сбившая меня с ног, трактирная поломойка... она сказала "проверить зрачки" и "первичные симптомы".

И она щупала пульс на шее.

Неужели?!

— Эй! — окликнул я.

— Не двигайся! — испуганно, но решительно проговорила девчонка. — У тебя сотрясение может быть...

— Хрен с ним, с сотрясением! Москва, Россия, Пушкин?

На меня потрясенно уставились три пары глаз. Оба спорщика (удивились, что обсуждаемое-охраняемое тело заговорило), и девчонка, у которой задрожали не только губы, но ли руки. А из глаз горохом посыпались слезы.

— Ты... ты тоже?!

Катю (так ее звали) из трактира мы забрали. Охранник меня не понял, но объяснять я ничего не собирался. Сунул несколько монет и утащил из этого гадюшника девушку в чем была — в заношенном платье, фартуке и стоптанных уродских башмаках.

Была она старше, чем казалось, ей уже стукнуло двадцать пять, она работала детским врачом, и чертов прибор отобрала у одного из пациентов. Никаких объявлений она не видала, хотя ее как раз выбросило в самой столице. Попала она очень неудачно, частично оттого, что влипла в разборки каких-то местных бандитов, и ее моментально ограбили. А частично потому, что многие врачи категорически не приспособлены к тому, чтобы выжить где-то, кроме больницы. Они хотят помогать, не представляют, что можно пройти мимо и не помочь... и попадают. Обычно в проблемы, а сейчас — сюда. Врать она в свои двадцать пять умела хуже, чем я двенадцать, зарабатывать лечением не могла, ибо не вельхо, а хозяин трактира, сообразив, насколько попаданка беззащитна и одинока, определил ее в бесплатные прислуги. В этот вечер она как раз пыталась спрятаться от преследований пьяных гостей. Обычно-то к ней лезли мало, не красавица по местным меркам, но сегодня перепились.

Катя торопливо выговаривалась, стягивая у горла ворот моей куртки, и смотрела с надеждой. А я не знал, что сказать. Драконовер-охранник топал сзади, чуть приотстав. Соли и второго охранника я отпустил, до дома последний квартал остался.

— Ты в Москве аппарат взяла?

— Что? Нет, в Вязьме...

Сюда ее отправил не я. Мне стало легче, но ненамного. Эту не я, но других? Почему я составил объявление и успокоился? Объявление не панацея, его видят далеко не все...Надо подумать.

— А если не в Москве, то что? Это плохо?

Я спохватился. Взялся говорить — не молчи.

— нет. Все в порядке. Мы сейчас ко мне домой идем. Отмоешься, поешь, одежду тебе достанем. Переночуешь, а завтра жилье подберем. Потом поможем тебе перебраться в другой город, поспокойней.

— Вы знаете, как отсюда выбраться? Домой?

— Нет. Пока нет...

Дом (временный) встретил непривычно. Несмотря на поздний час (скоро утро), свет был в окнах первого этажа, а не второго. Не понял.

— Макс, Макс! — бросился ко мне один из "подкидышей". — Хозяина арестовали!

— Биссе Навои?

— Нет! Славу...

Глава 16.

Нет. Не может быть! Этого не должно было случиться!

Нет...

Да.

— Когда?

— Три большие минуты.

Полчаса. Поздно. По-любому поздно.

— Как?

"Подкидыши" виновато переглянулись.

— Он в лавку пошел. А его на входе перехватили. И утащили сразу.

— Кто?

Вопрос был глупый, я знал, знал ответ, но где-то в глубине теплилась последняя отчаянная надежда, что я ошибаюсь. Что это очередные бандиты с очередным наездом, что, может... кто угодно, только не...

— Вельхо. Не служба Порядка, другие. Но маги, со Знаками, — торопливо выкладывал Вильне Моин. И добавил, добивая последнюю надежду. — Сразу в Шаг ушли.

Что-то с хрустом сломалось в руках — ручка корзинки. Совершенно обледеневшей под моими руками корзинки.

Я поверил. И холод внутри, холод, который так долго отгоняло чужое тепло — Янкина улыбка, бабушкин голос, Славкина дружба, этот чертов глинтвейн, в конце концов... холод рванулся наружу. Лед неудержимо стекал по рукам, стремительно превращая корзину в белую неровную глыбу, тяжелея на глазах, тяжелея, тяжелея. Корзинка быстро скрылась под бугристой грязно-серой коркой, в которую лилась, не останавливаясь, моя ярость. Человек не удержал бы этот тяжеленный, мерзлый, какой-то жуткий шипастый ком, но я ведь и не человек...

Проклятье! Почему, ну почему, ведь предсказание было обо мне, а не о нем! Я зарычал и размахнулся, и проклятая ледышка с грохотом врезалась в угол дома, раскололась, рухнула на мостовую, брызнув осколками во все стороны. Холод зацепил лицо...

Он не хотел останавливаться, холод, он рвался на волю, ему хотелось не цепляться за это крохотное человеческое тепло, а наконец-то дать себе свободу, пролиться из слабого человеческого тела и покатиться, покатиться, расплескиваясь широкой серо-белой волной. Только позволь — и он накажет всех, будет накатывать неудержимо и неотвратимо, затапливая этот поганый город с его погаными вельхо, как цунами.

А потом в столице будет очень тихо и спокойно. Очень-очень спокойно. Навсегда.

Только разреши...

Холод рвался к людям. К непутевому охраннику, который сегодня защищал — проклятье! — не того человека. К сбившимся в стайку подкидышам. К моей землячке из Вязьмы. К спящим в дальней комнаты детям вдовы, которых я еще и по именам не всех знаю.

Только позволь...

Я скрипнул зубами. Вдохнул. Выдохнул. Стиснул в ладони первый попавшийся осколок льда, вместе с ним давя дурную ярость. Я все-таки схожу с ума? Никогда не думал, что это так... легко.

А ну, хватит. Хватит, ну! Хорош, я сказал! Ну все уже, все...

Медленно-медленно, словно таяние снега на замершей ладони, холод стал отступать, унося с собой, кажется, и небогатые остатки моих сегодняшних сил. Странно красный осколок выпал из разжавшихся пальцев, и я привалился к стене, пережидая минуту слабости — ноги вдруг превратились в какие-то пластиковые бутылки, пустые и хрупкие, и, кажется, как раз собирались подломиться...

Но сдержаться получилось. Все-таки. Уже хорошо...

Давно, целую зиму назад, я бы разнес тут все, и был бы вместо рынка и жилых кварталов столицы новый отпечаток, где надолго не осталось бы ничего живого. Но в начале здешней зимы ни здесь, ни дома еще не было никого, чья судьба меня бы волновала. А теперь есть. И ему сейчас однозначно хуже, чем мне. А раз так, значит, надо брать себя в руки и работать над исправлением ситуации.

Так что хорош беситься, Воробей, и включай мозги. А то подкидыши сейчас удерут, и кого тогда расспрашивать будешь?

Я открыл глаза. Когда закрыть успел?

Невольные свидетели моей вспышки ярости никуда не делись. Пятерка "подкидышей" в полном составе, квартиродатель, охранник-драконовер, чье имя я так и не удосужился узнать, и сегодняшняя утащенная из трактира землячка — все смотрели на меня. Причем Катя (неисправимая!) уже тянулась к моей руке, кажется, опять пульс решила прощупать. А Соли сжимал в руках таз с водой. Умный паренек. И охладить сгодится, если надо, и по башке приложить, если с первым способом успокоения не получится.

И все молчали.

Еще бы. Фокусы со льдом я им раньше не показывал.

И вельхо так не могут. Догадаются ли они, в чем дело? И что будут со своими догадками делать?

— Макс... что это было? — растерянно спросила Катя, видя, что пациент вполне жив и даже относительно вменяем. — Ты... ты разве маг?

— Почти, — я отобрал у нее своё запястье. — Вот что, Катя. Ты сейчас пойдешь наверх, поспишь... а завтра я дам тебе провожатого и ты уедешь. Тут опасно.

— Куда я уеду, ты с ума сошел? Тебе помочь надо. Перевязать... Мальчики, вы тут живете? Тут есть бинты? И йод? Ну, или хотя бы спирт?

— К черту спирт! — я не понимал, что она говорит, да и не слишком пытался, если честно. — Иди мыться и... Михо, проводи ее, пожалуйста!

На этот раз она послушалась и ушла с хозяином.

— Пошли в дом, парни. Садитесь. Раз уж так вышло... расскажите, что случилось.

Странно, но вспышка моя парней не напугала. Или напугала недостаточно для того, чтобы свалить. Так что в дом они зашли, и даже "успокоительный" таз куда-то делся, куда именно — я не заметил. Сели все куда придется, Вильне Моин вообще на полу расположился — к кочерге поближе. Обстоятельный Торсти взял рассказ на себя. Он всегда рассказывал подробно, и его бесполезно было просить что-то пропустить или поторопиться, говорить — так говорить, давая полную картинку! Иногда это помогало, Торсти был очень наблюдательным и совсем уж лишнего не говорил. Иногда мешало... Но сегодня мне как раз и надо было подробно...

— Хозяин Биссе Навои сегодня к соседу ходил, тот его звал зачем-то. Вернулся сам не свой, ужинать не стал, пометался по лавке, ни на кого не смотрел, заперся у себя. Потом вышел, позвал Шиту, сказал, что ему плохо, попросил позвать вас.

— И?

— Шиту сказал, что уже поздно, предложил хозяину прилечь отдохнуть, вызвался лекаря покликать. Биссе Навои сначала кинул в него бутылкой... потом согласился на лекаря. Плакал... Лекарь пришел, посмотрел и сказал, что хозяин болен, может умереть. Надо, дескать, сообщить родственникам.

Так. Лекарь? Что-то я не... стоп.

— Лекарь был знакомый? Из дома напротив? Как его... Айнеке?

— Н-не знаю, — запнулся Торсти.

— Нет, не он, тот уехал, — тихо проговорил Шиту. — А это какой-то его друг, живет у него примерно две пятихи. Он сказал, что звать надо срочно.

— И вы позвали...

— Мы не знали, — прошелестел мальчишка. — Простите...

При чем тут прощение? Если вельхо разыграли такую милую комбинацию, то, может, прощать и не придется — некому будет. Стоило им только к посыльному слежку прицепить — и наш новый адрес вот он! Пойдут как по ниточке. Может, уже и идут?

И будем мы со Славкой опять в одной камере...

— Кто звать приходил? Слежку не замечал? — спросил я чисто на всякий случай, вряд ли пацаны побеспокоились бы о слежке. Мы же, когда навещали лавку, про нее не думали? Но Торсти неожиданно меня успокоил.

— Никто. В смысле, Вильне только сделал вид, что пошел. Походил по окрестностям немного и вернулся. А на самом деле у нас шкатулка была, маленькая, хозяин... Слава то есть, когда вы уходили, на всякий случай дал. Совсем маленькая, мы ее у себя в комнате держали. Слабенькая, только на записки. Мы написали. Думали, что будет поздно, утром отзовется. А он сразу написал, что сейчас будет.

Конечно. Славка же не спал, он ждал меня...

Я снова придавил горечь и бессильную злость. Если бы все сложилось по-другому...

То, возможно, влипли бы мы оба.

Я бы тоже не захотел ждать и помчался к Биссе Навои среди ночи. Так ведь? Так. Так. Так, мать его! В ладони откуда-то появилась красноватая сосулька, и я тут же ее сломал. Соберись, Воробей!

— Так. Значит, Славка написал, что придет. Дальше что было?

— Эрно не понравился лекарь. Мы стали ждать хозяина Славу, Эрно в окно смотрел. Хотел проследить, куда этот лекарь пойдет. Он и заметил, что у дома появились маги. Испугались, стали слушать, но они... словом, мы поняли, что это не за на... что это за хозяевами. Написали хозяину Славе еще одну записку, чтобы не приходил, потом еще одну. Но он уже не отвечал — наверное, был в пути. Шиту попробовал вылезти в окно и встретить его, предупредить, но вельхо заметили и чем-то кинули, у Шиту до сих пор ноги как не свои. Я полез через чердак и опоздал — увидел, как хозяин подходит, а на него набрасываются из засады.

Я стиснул кулак, и на пол посыпались новые ледышки. Чёрт. Чёёёёёрт! Я не понимаю.

Что-то не складывается.

Ну не ловят так драконов. Совсем другой протокол, Рит рассказывал. А кого?

— Может, они чего-то требовали? Порядка или чего-то еще?

— Нет, вообще ни слова. Они сразу схватились за Знаки. Обездвижили и утащили в Шаг.

— И?

— И все, — немного удивился Торсти. — Они ушли. Совсем.

Совсем непонятно. Новую засаду не оставили? То есть меня им было и не надо? Они ловили конкретно Славку? Взяли его — и ушли?

Примем это за основу. Им нужен был именно он. Но как кто? Как успешный изобретатель — нет, тут в основном светился я, даже ту же мясорубку мне и приписали. Как один из предполагаемых сектантов? Плохо, драконоверов маги и так не любят, а после Жар-ночи вообще...но тут надежда остается. А вот если он им нужен как дракон? Тогда вообще плохо... но тогда почему брали не как дракона? Может, тайно-скрытно? Группировка какая-то?

Слав, черт, где тебя теперь искать?!

Я попытался успокоиться. Получалось паршиво. Особенно когда вернулась Катя. Отмылась она частично — только лицо и руки, зато прихватила с собой тазик и куски ткани в комплекте с тем самым спиртом. Ни о чем не спрашивая, присела рядом и тут же цапнула своими руками мою. Врррррач!

Слово "врач" навело меня на нехорошую мысль и нехороший вопрос:

— А как там Биссе Навои, который был при смерти?

— Выздоровел, — не менее мрачно отозвался из своего угла Эрно. — После того, как вельхо ушли, поднялся к нам и сказал, чтобы убирались прочь, дармоеды и обманщики ему не нужны.

— Скоростное исцеление... Не иначе как чудом? Божьим.

Не знаю, что у него там за хворь, но выживем — я ему рецидив устрою.

Сволочь старая.

Ладонь опять толкнулась изнутри болью. А, нет, это не холод, это землячка со спиртом и самодельными бинтами. Спас на свою голову...

— Мне кажется, его могли приложить, — негромко высказался Эрно.

Я зашипел (тихоня Катя обнаружила наконец свою истинно садистскую врачебную натуру и чем-то закопалась в моей ладони):

— По башке?

— Я имею в виду — Знаком, — пояснил паренек. — Они могут заставлять. Не все и не всех, но могут.

Может быть. Но сейчас мне было все равно. Ну, почти.

Я безжалостно отобрал у Кати свою руку, спирт и остаток бинтов и вручил вместо них раскопанное в кармане куртки зеркальце. Пусть наконец себя увидит — может, ужаснется (девушкам же положено!) и отвяжется. Ну не могу я сейчас еще и ее уговаривать! Не могу!

— За вами сюда кто-нибудь шел?

Парни на редкость дружно выразили отрицание: Эрно и Торсти просто качнули головами, Шиту и Соли ответственно заявили, что нет, они специально шли по всяким закоулкам, а Вильне Моин мрачновато заявил, что он проверял всю дорогу и никого не видел.

— Ладно, все равно завтра переедем. Дайте мне малую минуту и поднимайтесь наверх. Там всего две кровати, зато много сена. Поспите, если получится.

— А ты?

— А я на крышу. Подумать.

И поговорить. Хотя мне легче было бы еще три раза отравиться, чем сейчас смотреть в глаза нашей бабушке...

— Так ты нас не выгоняешь?

Вопрос ударил в спину — столько в нем было недоверчивой, отчаянной какой-то надежды... Я помотал головой не оборачиваясь. Кажущееся спокойствие при расспросах мальчишек далось дорого. Говорить я сейчас, наверное, мог... но проверять не тянуло.

Минуту я потратил на наш пункт связи. Нужно было забрать шкатулку для переговоров с Тахко и закрыть доступ в шкаф. Гостям тут делать нечего.

На входе в "шкаф" меня снова "накрыло". Дверь была аккуратно закрыта, но внутри остались следы поспешных Славкиных сборов — не убранная на место бумага, с которой связные шкатулки проецировали адресату тексты, кружка с недопитым отваром, приколотая к доске записка: "Я в нашем прежнем "гнезде". Биссе Навои заболел. Вернусь — расскажу. С."

Я медленно снял полоску бумаги. Он спешил, аккуратист Славка даже не убрал со стола, не взял оружие — заряженные еще в Тахко "гранаты" остались на месте. Но оставил записку...и чувство потери-горечи-злости-вины ударило снова, подталкивая мысли в дикий круговорот "а если бы"... Если бы я вернулся раньше... если бы пошел туда вчера, как собирался... если бы не доверял улыбчивому старичку Биссе Навои! Если бы, если бы, если бы...

Но что толку-то сейчас ловить и запихивать дракона в скорлупу! Уже все. Он уже вылез... Теперь только драться.

Славка, где ты сейчас? Где бы ни был, я прошу. Ты меня многому научил за эту дикую, странную, потрясную зиму. Только надеюсь, что я тебя тоже кое-чему научил... врать, например. И выкручиваться. Помнишь, мы когда-то говорили, что героем быть трудно, но все-таки просто — потому что у него всего одна дорога.

Не будь героем. То есть... не выгляди. Ври и выкручивайся, отпирайся до последнего, а потом еще чуть-чуть, и еще немножко. Пожалуйста. Дай нам немного времени. Мы обязательно тебя найдем, ты только продержись.

Рассвет я правда встретил на крыше. Смотрел в чернущее, как мое настроение, небо и думал, думал, думал...

Озадачить драконоверов. Мы поделили ответственность, Славка держал меня подальше от сектантов, как и я его от торговых дел, и я знал его связи только в общих чертах. Может, это была ошибка. Но телохранитель все еще здесь, так что связь, считай, уже есть. Пусть ищут, у них много где свои люди есть. И, раз так, проект "Страви верхушку вельхо" пора раскручивать. Пусть отвлекутся на неприятности, раз нарвались! Мало им Жар-ночи было? Мы добавим!

Явиться к Риту. Паранойя — наше все, и на какой-то дикий миг я даже заподозрил, что это его фокус — предложить помощь вот таким оригинальным способом. Но это уже совсем бредовая версия. Риту такие комбинации мутить не надо, у него и так к нам доступ был... а меня тогда и ловить не надо было, сам явился, тепленьким... то есть холодненьким, замерзшим в сосульку. Да еще подранком. Но не тронул же? Так что пусть помогает, раз хотел. Захочет — я его со Старшим Урху сведу, тот любому страдальцу мозги вправит и совесть подлечит...

Своих вельхо потрясу. Не один же маг Дару Ивен мне обязан, я и другим по мелочи кое-что подкидывал. Десятка два вельхо, пусть и рядовая мелкота, знают меня как отличного парня, всегда готового помочь доблестным чародеям интересной штучкой или побаловать вкуснятиной... Так пусть поделятся инфой.

Торговых партнеров тоже припрягу. Среди них всякие человеки попадаются. А вдруг...

Плохо все-таки, что реальных помощников у нас... у меня... нет. Зря не хотел лезть в дела с драконоверами, ограничивался только торговлей и поисками алтаря. Столько ошибок... когда уже думать начну? Придурок самоуверенный. А столица, что наша, что здешняя, привыкла перемалывать самоуверенных дурачков...

Солнце наконец проснулось где-то за горизонтом, но подниматься не спешило. А запустило покраску неба розово-оранжевыми лучами. Я молча смотрел на буйство красок. На душе было тоскливо.

И только когда солнце застенчиво высунулось из-за облака, я положил руку на деревянную шкатулку.

— Бабушка Ирина. У нас тут... проблемы.

Гнездо. Старший Урху.

Сегодня снова была очередь Урху лететь в человеческий город.

И он уже с утра ощущал это почти забытое чувство — счастье. Больше двухсот лет Убежище не могло жить полноценной жизнью — оно просто выживало и угасало. Нет Зеленых — нет лекарей и подземных плантаций, нет Земных — нет новых пещер и руд, нет Водных — нет очищения, не обычного мыться, а именно истинного очищения, которое даруют Водные. Драконы сопротивлялись вымиранию как могли, но что они могли одни?

И счастья не было. Были вспышки радости. Родился еще один ребенок — и семьи радовались, что он вырос, не умер, не угас от болезни, не отловлен человеческими охотниками. А потом смотрели, как мучается он на стопоре и радовались, если все обходилось... Столько "не" и "если"!

Сегодня они, наконец, испытывали настоящее счастье: после стольких лет в мир снова пришли не только Водные-Снежные, но и Земные! А Зеленые, как выяснилось, еще остались — просто далеко...Мировое равновесие восстанавливалось, драконов прибавлялось... да молодежь даже приступы стала переживать легче! Уже три случая, когда обошлось без стопоров. Заинтересованные Крылатые всю последнюю луну выпрашивали разрешения слетать в удивительный город. Пришлось устанавливать очередь. А женщины задумчиво рассуждали о вливании новой крови и выспрашивали, много ли человеков уже способны принимать драконий облик. Может, пора присмотреться к возможным женихам и невестам, а?

А сколько радости было в Гнезде, когда люди, и сами "ушедшие в скрыт" и вынужденно подсчитывавшие свои запасы, вдруг поделились едой. Сами предложили. Пусть дали немного, но зато то, что очень нужно малышам и взрослеющей молоди. Странно, что подрастающим Огненным драконам так нужны были сыры и молоко, но таково положение дел — без этого молодь и росла хуже, и болела чаще, и приступы начинались раньше. Урху знал, что у людей зимой молока обычно немного, а они все равно поделились. Это было так по-драконьи!

Как давно он не ощущал этого — уважения к людям.

И Урху раскопал в глубине сферы давным-давно не использовавшиеся сгустки и примерил человечий облик.

Переход с отвычки (после двухсот-то лет!) дался тяжеловато. Он даже не полностью справился с концентрацией собственной энергетики, упустил момент "свертки". И в результате как зеленый мальчишка словил "иголочки" — молния, сформировавшаяся из остаточной, "не упакованной" в "скрутку" энергии, увесисто долбанула его по хребту.

Промигавшись и отдышавшись после непрошеного "вливания", Старший Урху кое-как подобрал лапы... то есть ноги, с некоторым трудом на них поднялся, заново привыкая к балансу при ходьбе без крыльев. И замер, глядя в темноту каменного зеркала.

Да... когда он в последний раз смотрелся в зеркало в таком облике, эти выросты на голове... волосы, кажется... да, волосы! Они у него были совсем другого цвета. И кожа была другая, да. Не было на ней таких линий. А вот глаза, кажется, остались прежние.

И память, похоже, тоже.

Старший Урху, оглянувшись, с досадой осознал, что сейчас он не просто человек, а еще и человек рассеянный! Подумать только, он, как и в первый раз, почти триста лет назад, обернувшись, забыл одежду в домашней пещере!

Тахко. Ирина.

Сегодня совещание было назначено очень рано. И на то были причины.

В полной мере впечатленные уроком по развитию фантазии от юного педагога с косичками, Земные драконы успешно растормошили свою собственную и останавливаться на достигнутом не собирались. Полигон доблестно выдержал их упражнения, украсившись совершенно невообразимыми туннелями.

На то, что в итоге воздвиглось, потом горожане любоваться приходили. Похоже, желанная "достопримечательность" у города таки появилась. Даже Ирине, наглядевшейся на самые разные архитектурные изыски, сложно было представить подобные архитектурные извращения. Может, Яночка с фантазией немножко перестаралась?

Результат совместной тренировки Земных практикантов одновременно напоминали усовершенствованный критский лабиринт, современный детский аттракцион с туннелями, родимую полосу препятствий и футуристический город гигантских разумных муравьев из какого-то западного фильма.

Туннели... Свернутые в восьмерку, перевивающие друг друга, свитые в мертвую петлю, выгнутые спиралью, как исполинские пружины, волнообразные, зубчатые, как кардиограмма...

При этом Земное пополнение учло ошибки первопроходца, и все их поделки обладали прочностью покруче железобетонной — по крайней мере, ни один из них никому на голову рушиться не собирался и даже под ударом Эвки Беригу нерушимо остался на своем месте, отозвавшись на усилия мага только недовольным эхом-гулом. А заглянув внутрь, любой желающий мог убедиться, что и внутри по ним было вполне комфортно передвигаться (за исключением волнообразных и зубчатых, конечно). Шероховатый пол, гладкие стены и нормальная ширина — дракон пройдет, во всяком случае (если, конечно, не будет крылья растопыривать). А значит, телега тоже.

Вдохновленные Огненные уже приволокли из Гнезда свой осветительный мох и принялись рассаживать его по потолку... А после первого отшибленного хвостика и вывихнутой ноги (городская малышня живо нашла новым туннелям применение) принялись рассаживать еще и другой вид мха — смягчающий падение.

Пока городские маги чаровали мох на приживление и ускоренный рост, Земные, опомнившись от приступа буйства собственной фантазии, обозрели получившееся сооружение... и решили не ждать благодарности горожан за созданную достопримечательность. Когда примчавшийся на осмотр городской совет вылез из самого симпатичного (и ровного!) на вид тоннельчика, творцы кошма... то есть уникального сооружения... уже в полном составе куда-то испарились.

Пока их разыскивали, горожане пригляделись к достопримечательности повнимательней и решили, что все не так плохо. После до сих пор летающего сарайчика, нетающего катка и дивной флоры на въезде у города и так неповторимый и незабываемый вид. "Туннели" просто добавят красок. Деткам, опять же, нравится. Благоустроить, конечно, надо... а так пусть играют.

Творцы уникального сооружения обнаружились ближе к вечеру. Как выяснилось, после проведенной тренировки они просто пылали энтузиазмом и рванули на помощь Дари, вершить трудовые подвиги. Мирно копавший Дари от неожиданной помощи несколько ошалел, но без плана работ, анализа пород и схемы прокладки допускать их к труду отказался.

Нынешнее совещание как раз собиралось эту схему принять и выдать, причем сделать это надо было поскорее, пока энтузиасты копания туннеля от своей разбуженной фантазии еще чего-нибудь уникального не выкинули.

В семь утра городской совет уже был на местах и привычно расхватывал кружки с чаем, с интересом рассматривая новое лицо. Тот самый приезжий из загадочной Москвы, причем немного понимающий в прокладке туннелей, как его представила Ерина.

— Егор Сергеевич Строков, — отрекомендовался старик, развернув плечи. — Можно просто Егор. Если по-дружески.

Совет оценил предложение звать трехименного одним именем... и несколько завис. Но имя было красивое. По-дружески? Все равно против обычаев. А впрочем...Что у них осталось из прежних обычаев?

— Принято, — улыбнулся драконовер. — Тогда я Миус.

— Эвки.

— Пало.

— Рубин.

— Ноори.

Имена звучали и звучали, и эта странная краткость после некоторых и впрямь звучала непривычно, но по-дружески. Если у всех только одно имя, то все равны? По крайней мере, здесь. Что ж, пусть.

И тут что-то коротко прозвенело. Короткий звон, тишина... и снова звон. Ирина резко поднялась и странно-торопливым движением раскрыла одну из связных шкатулок.

— Бабушка Ирина, — тихо проговорил молодой голос. — У нас тут... проблемы. Арестовали Славу.

Эту шкатулку Пало делал сам, и знал, что у нее есть три режима — голосовой, как сейчас, передача письменных сообщений и самый энергозатратный — реальная связь с передачей изображений. Макс включил голос, и маг понимал почему — он бы тоже не хотел, чтобы его в такую минуту кто-то видел.

Ирина пошатнулась. Ухватилась за столешницу. Рубин, Пало, Егор рванулись помочь, но она уже выпрямилась и знаком отстранила мужчин.

— Когда?!

— Полтора часа назад.

Мгновение страшной тишины. Егор налил в кружку холодной воды, протянул... Она качнула головой: не сейчас. Глотнула воздуха...

— Как ты сам?

— Я? — горький смешок. — Я-то нормально. Меня дома не было. Я в это время пил! С охраной и в полной безопасности.

— Не смей, — женщина стиснула край столешницы до белизны пальцев. — Даже думать не смей себя винить, слышишь?! Он сам решил идти с тобой, и попробуй сказать, что ты рисковал меньше! Ну, говори!

Вздох — и тишина.

Ирина перевела дыхание:

— Не принижай друга, Максим. Он тоже имеет право выбирать и рисковать — он и выбрал. И богом себя не считай — не все в мире зависит от тебя. Понятно?

Тишина в ответ.

— Я спрашиваю — понятно?!

Командирский рык у Ирины вышел на славу. Егор одобрительно кивнул. Правильно, мозги не всегда вставляются душевной беседой, иногда пинок действует лучше.

И опять тишина — всего миг, но какой он бесконечный!

— Вполне.

— Полегчало? — суховато, но уже спокойнее проговорила женщина.

— Вешаться не буду, — устало вздохнул голос.

— И на том спасибо. Как собираешься действовать?

— К Ри... к знакомому вельхо пойду. Может, поможет или хотя бы чего подскажет. Потом к драконоверам. Пусть поищут по своим осведомителям.

— К тому самому знакомому? Который тебе покаяться решил?

— Да. Если он не знает, то я не представляю, кто вообще может знать.

Ирина машинально потерла левую сторону груди. А ведь не болело...

Миусс махнул рукой, привлекая ее внимание. Привлек и изобразил нечто вроде пантомимы: показал на себя, на листок бумаги и карандаш и продемонстрировал пять пальцев. Подумал и добавил еще три.

Ирина кивнула.

— А нам не придется потом еще и тебя из тюрьмы вытаскивать?

— Ему и так стоит только захотеть — и я там окажусь быстрей, чем Янка пастилу выпросит.

Вида, внимательно впитывающий каждое слово, усмехнулся и, покосившись на мэра Миусса, продемонстрировал два своих пальца. Он не сомневался, что желающих прогуляться в столицу будет больше, но даже десять человек уже многовато для столичной сторожи.

— Принято. Сходи к своему знакомому. А к драконоверам не спеши. Мы сейчас посоветуемся — и будет тебе помощь. И в общении, и вообще. Договорились?

— Да.

— Да, и еще. Квартиру смени. Прямо сегодня смени, не жди, пока заявятся.

— А если Славка вернется?

— Макс...

— Я понимаю, что вряд ли, — в голосе Максима скользнула тоска. — Но если? Вдруг?

— Заплати хозяину квартиры, пусть бережет ее и вещи, если что. Может быть, туда вселится кто-то из наших.

— Но ведь магам в столицу нельзя.

— Найдем не магов! Сегодня же приедут. А сам перебирайся оттуда. Договорились?

— Так точно, — невесело проговорил Макс.

— И, Макс... держись там. Пожалуйста.

— Вы тоже.

Шкатулка погасла.

Ирина с усилием разжала пальцы. Наконец приняла предложенную Егором воду. В несколько глотков осушила кружку. И ощутила, как привычно сжимаются в тугой ком и отодвигаются на дальний план страх, боль и тревога. Ничего. Ничего, справимся. Конечна лишь смерть, оттуда не вернешь и туда не дозовешься, а остальное переживем.

Ничего, Славушка. Слышишь? Ты только продержись.

— Пилле. Что ты там говорил про маскировку магии?

Столица. Слава.

В самых страшных своих кошмарах он снова не мог двигаться. Ноги снова становились бесполезными отростками, не способными донести хозяина даже до ванной. А иногда — когда кошмар совсем уж хватал за горло — бесполезным становилось все тело. Когда все мертвое ниже шеи — страшно. До жути и безъязычия...

Когда ты не можешь сам ничего, совсем ни-че-го. И опять смотришь в потолок и жалеешь, что еще живой...

Ну что, кошмары иногда сбываются? Этот сбылся. Шевельнуть получается только ресницами. И опять потолок — камень в пятнах лишайника. Не везет ему в этом мире с подвалами.

Кошмары Макса — захлопывающаяся за ним дверь детдомовской комнаты на шестерых и глаза "товарищей". Его, Славки, кошмар — белоснежная больничная палата и доктор, объясняющий последствия травмы позвоночника. А вот подвальный потолок в пятнах мха и плесени он помнит почти без страха: они с Максом тогда старались говорить, говорить и говорить. О чем угодно, лишь бы не думать, что умирают. И вдвоем было как-то легче.

А тут он один...

Хорошо, что Макс успел уйти.

От этой мысли стало легче.

Глава 17

Столица. Слава

Макс все-таки не попался. Ирина Архиповна все-таки смогла что-то сдвинуть. Не будь ее предупреждения, он бы не задержал Макса прошлым вечером. Тот бы навестил старого сторожа вчера. Тогда сегодня остался бы дома... и к лавочнику они бы пошли вместе...

И здесь тоже лежали бы вместе.

Нет. Уж лучше так.

Только все-таки страшно.

Что будут спрашивать?

И как...

Не думать об этом, не думать. Не думать... Если б это только было так просто. Но можно думать о другом. Почему такой странный арест, например. Действительно странный. Протокол захвата драконов иной. При обнаружении драконов в местах поселения людей или в опасной близости к оным вельхо предписывается атаковать кровавую тварь сетеметами и хватухами, дабы "устранить опасность" — а на самом деле обеспечить захват ценной туши вместе с полезной кровью. Дополнение к протоколу тоже есть. Секретное, не для рядовых вельхо. Там говорится, что делать, если дракон в облике человека. И здесь правила куда жестче — "лжечеловеку" предписано сразу причинить "сильный телесный ущерб". Лжечеловек должен быть не в состоянии перейти в истинный облик, поэтому ему сразу наносят сильные травмы в части "важных для кровавой твари участков". И подозревали бы в Славке дракона — он бы не лежал тут, разглядывая потолок, а хрипел с переломанными руками и ногами. Да и смотреть, скорее всего, было бы уже нечем... Ослепление тоже верный способ сбить дракону матрицу оборота.

Славка закрыл глаза. Не думать, не думать. Думать о чем-то другом!

О другом...

Если ничего из "секретного дополнения" не сделано, значит, дракона в нем не подозревают?

А кого тогда? Что поставят в вину?

Ну не присвоение же им второго имени незаконно! Они с Максом все сделали по инструкциям старого конспиратора Миусса Райккена Ирро, а уж он-то в таких делах разбирается. Он драконовер и по рождению, и по убеждениям, а в Поднятого пробился. Городом правит. Он и поделился: Архив внимательно отслеживает только родословные магов и трехименных, а иные граждане могут и жизнь прожить, ни разу встретившись с архивистами. Система документирования здесь простая. Достаточно лишь принести прошение из родного поселения, заверенное Поднятым или его помощником... и даже попаданец сойдет за благонамеренного члена общества.

Нет, не то. По документам они с Максом недостойная внимания архивистов мелочь. А за что тогда?

Заподозрили драконовера? И сейчас он на себе попробует, каково быть в шкурке Белого Лиса? После Жар-ночи противостояние все-таки пошло на новый виток, у вельхо пропадают патрули, а маги бесятся и рвутся мстить. Получится забавно, если будут спрашивать о том, о чем он ни понятия не имеет... Не думать, не думать.

Все-таки страшно.

А если их проследили утром? Они ведь не таились, пришли в лавку почти открыто. Беспечно. Если они знают новый адрес, и Макса все-таки тоже сюда притащат, просто немного позже? Нет, не получится. Знали бы адрес — пришли бы туда, а не выманивали на прежний, как ребенка на шоколадку. Конечно, нет! Обратно они с Воробьем ведь не домой пошли, а на городской рынок, да в самую гущу... телохранители-то как раз там работали. А там было многолюдно настолько, что они сами чуть не потерялись. Нет-нет, нового адреса эти не знают. А сам Макс сообразит, что не стоит лезть туда, откуда не вернулся его бестолковый напарник... да, бестолковый. Второй раз в этом мире его сдает человек, которому он доверял.

Но при мысли о Воробье снова стало легче.

В темноте закрытых глаз напарник вдруг увиделся как живой — нахохленный и злой, точно настоящий воробей, у которого утащили из-под клюва симпатичное зернышко. Макс бы не стал просто так валяться, придумывая, что такого с ним сделают, и стараясь об этом не думать. Он бы... А, кстати, что бы он сделал на его месте?

"Врал бы", — усмехнулся внутренний голос. И был прав. Макс охотно соглашался бы с обвинениями помельче, в ужасе шарахался бы от чего потяжелее и округлял глаза: что, он? Да ни в жисть! Как можно о таком даже подумать? Поклеп, добрые господа! Вы ж разберетесь, а? О, он догадывается, кто на него наклеветал, кому скромная денежка честного торговца поперек горла встала! Ну, раз они так, то и он тоже молчать не станет! Он сейчас такое про своих гадских соседей выложит, что они закаются про него чушь нести и отнимать у добрых господ их драгоценное время. Значит, так: книжник с соседней улицы покупателей обманывает! Продает книгу с названием "Страстоцвет", а там никакой страсти в помине нет и даже ни одной голой девицы нету, одни цветки какие-то! И у него слово "дракон" прямо на стенке написано, сам видел! На карте, крупными буквами: Драконьи, мол, горы! Почему дурак? Подождите, он про других счас расскажет! Носильщики с рынка, что рядом квартируют, про вельхо гадости говорят, дескать, те платят мало, вот! Прачка с угольного дома специально белье так стирает, что оно снашивается скорее и дырьями покрывается! А уж чего творит лекарь, так вообще страшно вымолвить! Что? Таки вымолвить? Так он счас, только на ушко добрым господам, а то неловко как-то...

О, Макс врал бы и каялся, путая допросчиков так, что они бы про все остальное забыли. Предлагал бы им подарки и высказывал твердую уверенность, что такие х... хорошие с... специалисты безусловно разберутся с этим д... досадным недоразумением. Даже его учил, как отвечать, чтоб не вязались, да что предложить, если уже прицепились.

— Знаешь, при попадосе самое оно — прикидываться придурком. Знаешь, таким жизнерадостным обалдуем, который ни фига не понимает, но уверен, что все просек и сделает в наилучшем виде. И все вокруг просто не понимают, как им повезло с ним познакомиться! А чтоб поняли, он им сейчас все расскажет! И потом болтать-трепаться не умолкая... Знаешь, как действует! Меня так и шайка гастарбайтеров отпустила, и одна гоп-компания, и из отделения милиции-полиции два раза вышвыривали. Ох, они и орали...

Воробей улыбнулся, с явным удовольствием вспоминая былые подвиги, но потом нахмурился:

— Только у тебя не получится...

— Это почему? — Славка и сам сомневался в своей способности прикинуться придурком, но хотелось мнения, так сказать, специалиста.

— Физиономией не вышел, — пояснил "специалист", скептически осматривая Славкин профиль и фас. — Какой из тебя придурок? Тебе б еще здоровья поднабраться — и мог бы в кино принцев играть или там каких-то романтичных влюбленных.

— А подушкой?

Воробей а-ля Наполеон закладывает руку в прорезь жилета и высокомерно морщит нос:

— Гонорары в подушках не принимаются! Готовьте оплату в иной валюте!

— За что?!

— За консультацию!

— Могу выдать подзатыльником. — Славка сделал вид, что раздумывает, и "расщедрился". — Даже двумя.

— Пятеро богов, вы это видите? — патетически воззвал Макс, видимо чересчур вжившись в роль придурка. — За что такая несправедливость? Я, можно сказать, отрываю от сердца ценнейшую информацию, а мне еще угрожают! И кто? Собственный побратим!

Поймал на лету полетевшую таки подушку и подсунул себе под голову.

— А если серьезно, то тебе и правда надо что-то другое. Ты слишком серьезный, да и за дурака никак не сойдешь. Тебе если врать... знаешь, может, побудешь занудой?

— В смысле?

— Ну, таким... — Макс сделал неопределенный жест, не то пририсовав к своему лицу очки, не то обозначив рога. — Таким патологически законопослушным типом, который всегда переходит улицу только на зеленый, даже если машин нет вообще, в магазине изучает ценник от и до и вечно требует разрешения на каждый чих? Ты, мол, безгранично уважаешь власти и всемерно готов им помочь, выполнить любое указание как приказ, но от усердия "немножко" перехлестываешь.

— М-м... кажется, уловил. Чересчур усердный? Мне предложат отогнать муху, а я вооружусь молотком?

— Кувалдой.

Потенциальный зануда и патологически законопослушный тип взвесил предложение. Пожалуй, в нем что-то есть. Вполне действенная маска. От многословных зануд народ и правда обычно держится подальше. А если еще кое-что добавить...

— Подходит.

Почему это сейчас вспомнилось? И такое странное ощущение... Присутствие напарника ощущалось почти физически.

Словно Макс вдруг оказался рядом и попросил.

Не будь героем. То есть... не выгляди. Ври и выкручивайся, отпирайся до последнего, а потом еще чуть-чуть, и еще немножко. Пожалуйста.

Славка недоверчиво открыл глаза — потолок в знакомых пятнах мха и плесени и никого. Макса не было. Шутки воображения? До сих пор он еще ни разу не слышал голосов.

Пожалуйста...

Воображение. Наверное, так Макс бы все-таки не сказал. "Пожалуйста" не в его стиле. Скорей всего, Воробей сейчас почем зря честит непутевого напарника, вляпавшегося на ровном месте, при этом лихорадочно изобретая способы ему помочь. Но совет хороший, пусть и от собственной фантазии. И Славка невольно улыбнулся, хоть губы по-прежнему не двигались. Значит, врать? А собственно, почему бы нет?

Столица. Макс.

Бессонная ночь и похмелье остались где-то в параллельном мире. Они существовали, но больше меня не затрагивали.

Сейчас мое внимание всецело было сосредоточено на высоком красноватом здании с красиво выгнутой крышей. Очень знакомой крышей... я туда уже падал.

Смешно сказать — дракон лично является в Службу Порядка. Круче было бы только в Нойта-вельхо притопать. Здрасте, мол, я слыхал, у вас с драконами какие-то трудности? Поделитесь проблемой, уверен, мы все решим! Мы, драконы, народ мирный... особенно если по нас хватухами не бить. Хотите поговорить об этом?

Хватит, Макс, это уже истерика...

Двигай вперед и сострой лицо погрустнее — ты жаловаться пришел. Просить, так сказать, защиты Службы Порядка... Жетон, который мне тогда на прощанье сунул Рит, давал горожанину право обратиться прямо к Главе службы. Такие сторожа раздавала очень скупо — своим помощникам, в основном.

Ну, будем надеяться, что с Ритом я не ошибся так, как с улыбчивым дедушкой Биссе Навои.

Ошибся. Правда, не так. Рит замер как меня увидел. Но орать: "Хватай его!" или что-то похожее не стал. Только поворчал, что от жалобщиков никакого продыху и даже пожрать некогда... и тут же послал помощника за взваром, а писца через пару минут, после первых приветствий, отправил за завтраком. Он, мол, проголодался, и жаждет чего-то получше той кашки, которой его лекари пичкают. Кто тут, в конце концов, начальник, он или лекарь? А посему марш за булками тетушки Тирес, и чтоб на всех. Гуляем в честь выздоровления начальника. А кто стукнет лекарю, останется без булки с вареньем! Я слушал это с каменной мордой. То есть надеюсь, что с каменной. Наверное, вид у меня таки был не очень.

Оба непрошеных свидетеля вымелись из комнаты, и Рит впился в меня глазами:

— Что случилось? Ты с ума сошел сюда являться, все драконов ищут, кто-то сболтнул, что вы решили сбежать в другой мир. В следующий раз записку пиши!

Другой мир? С чего бы... Впрочем, нахрен миры! Не до них.

Я сцепил пальцы.

— Ты ничего не слышал про арест моего брата?

Да, брата! Так понятнее. И короче. И... правда.

— Что?!

Не он. Где-то в глубине души сидело у меня такое опасение, что Рит все ж столковался со своими дорогими коллегами и решил распотрошить одного чересчур доверчивого дракона — а какая разница, каяться за десятки тысяч погибших или за те же десятки тысяч плюс еще одного? Но Рит о моих подозрениях ничего не знал и среагировал неподдельно ошарашенно. Но собрался быстро. Прищурился, что-то взвешивая:

— Когда был арест? Кем произведен? Рассказывай.

...Словом, я ошибся. Рит не только не был в курсе ареста, он еще и не мог помочь. По крайней мере, напрямую. Он смог более-менее вычислить, куда именно попал Славка. Но достать его оттуда даже для него была проблема. Смотрел виновато и объяснял:

— Понимаешь... Каждый из наших "скромников" — тех, кто устроил весь этот... — уже привычная пауза обозначает неслышный мне местный мат. — В общем, все мы так или иначе "поймали черного дракона".

— Какого?

Рит поморщился:

— Не слышал, да? Старая шуточка. Сейчас, наверное, так не говорят. Вы ведь все серебристые, понимаешь? И если люди говорили: "Он видит черных драконов", то, значит, у человека что-то было не так. Болен он, устал, рассеян или еще что, но ведет себя странно — временами. А если уж "он поймал черного дракона", то все совсем печально — это сумасшествие как оно есть. Вот мы, похоже, и были теми, кто "видел"...

— А теперь ловите?

Рит налил нам отвара с таким видом, словно в кувшине, по меньшей мере, самогонка. И не тронув напитка, мрачно уставился в стенку.

— Уже поймали, похоже, — с тоской проговорил он. — У всех нас какой-то непорядок с головой. Нолле, к примеру, строит из себя этакого милого мальчика, ценителя красоты. Обожает обряжаться в яркие одежки, порхать и слушать музыку. Даже поплакать над песенкой может. И лицо такое вдохновенное — с него даже картины писали! А попробуй кто при нем сфальшивить — он с той же вдохновенной улыбкой неумеху и прирежет. Или в камень закатает. Жиссе нравится, когда людей вокруг нет — ну то есть совсем нет, никого на мерки вокруг. Не терпит он живых. Упаси боги к нему на остров без спросу влезть, проще к бешеному быку в загон зайти... Каирми тоже... Ивех по охоте с ума сходил лет сто, у него зал с чучелами больше все нашей Службы, и нет такой твари, которую бы он не загонял. А сейчас вот с гадами спать полюбил. Выберет, значит, змеюку поядовитей, в постель кладет, защитным барьером отгораживается. И гадает: получится спать так, чтоб барьер не ослаб, али нет. Коли получается, хорошо, самоконтроль на уровне. Нет — гадина его кусает, а он ее загрызает потом, за испорченное настроение. Хороши, а?

То ли это в нас изначально была какая червоточина, то ли мы потом свихнулись — от долгой жизни да безнаказанности, но зацепило всех. А Подвалы — это Понтеймова придурь. И мне туда ходу нет...

Он попробовал долить кружку и, кажется, удивился, что она полная. Мне тоже было не до напитка. Ароматный пар недоумевающе парил над столом.

— Так что за Подвалы такие?

— Тюрьма, — просто ответил Рит. — Только туда не обычные преступившие попадают, те у нас сидят. И от нас выходят... кто через месяц, кто через год. А вот Подвалы — это навсегда. Туда забирают умников. Наших, магов, коли чего вытворят, то тебе сейчас знать не обязательно, там у них свои погремушки. А вот простяков тащат, коли чего интересного удумают, денежного то есть. Помнишь или нет, лет сорок назад... хотя ты ж молодой? Тебе, поди, не больше тридцати?

— Двадцать, — я округлил. Для скорости.

Рит кашлянул. Похоже, мой возраст для него оказался сюрпризом. С высоты его двухсот с мелочью я ему, наверное, вообще щенком кажусь или младенцем.

— А, тогда просто скажу: женщина тут одна в столице жила, придумала стекла лить цветные — любой формы, любого размера. Вазы красоты неописуемой, светильники дивные, тарелки-стаканы-чашки... Года три она продержалась, потом Понтеймо ее творения засек. И сгреб. А она была женой одного из наших, он шум поднял. До Кая дошел. И что? А ничего. Понтеймо прямо сказал: во-первых, быстрый прогресс — враг стабильности и угроза безопасности и ради этой безопасности общества он изымает инициаторов. А пока все гадали, какая опасность может быть в плошках-чашках, пояснил, что есть, мол, и во-вторых: польза финансовая. И муж этой стекольщицы, как достойный вельхо, должен понять, что польза братству важнее, чем семейные узы. Все, мол, должны в любой момент быть готовы пожертвовать чем-то дорогим во имя общей пользы. Так та стекольщица там и осталась. Во имя пользы — стекло лить, но уже для Нойта-вельхо и в ограниченном количестве, чтобы каждую штучку продавать задорого. Разве что мужа к ней разрешили пускать лет через несколько. Только он к тому времени уже новую супругу нашел, кажется. Вот так-то, парень.

Враг стабильности.

То есть меня с моими поделками тут в любом случае сцапали бы. Мясорубки, зажигалки, консервы, спирт, пуговицы, бижутерия...

Но почему Славку, а не... Что-то я ничего не понимаю. Но это потом, потом. Главное, что он живой и живым останется. Пусть даже для чертовой пользы чертовым магам. Пусть я не смогу достать его оттуда прямо сейчас! Главное — что его сейчас не разбирают на части, как кровавую тварь, проникшую в город...

Пальцы задрожали, и я торопливо переплел их на кружке.

Горячая. У меня был еще один вопрос.

— А ты не знаешь... как там?

— Как обращаются с умниками?

Я кивнул.

— Хотел бы я тебя успокоить...

— Плохо?

— Без воли всюду плохо. Там кормят, конечно, и одевают, но это все равно тюрьма. Если твой брат не будет показывать строптивость, то они не станут слишком усердствовать, убеждая новичка в необходимости послушания. И если придумает что-то интересное, то возможны даже небольшие поблажки: кормежка получше, обстановка, одеяла там...

— Ты помочь не можешь?

Рит помолчал.

— Прямо — нет. Мы, порченые, подозрительные и психованные, и на чужую лужайку не лезть не принято. И стоит мне только проявить интерес к делам "дорогого друга" Понтеймо, "дорогой друг" тут же проявит интерес к своей добыче: что, мол, в нем такого-то, что из-за него Рык договоренности нарушает? А интерес Понтеймо... — он болезненно поморщился, — да и любого из нашей банды "скромников"... словом, никому не пожелаю.

— А опосредованно?

— А?

— Можешь помочь не прямо? Показать, где эти чертовы Подвалы? Собрать хоть какие-то данные на тех, кто там работает? Послать своих парней в другую сторону, если Понтеймо попросит помощи в отлове беглых умников?

Рит посмотрел странно. Будто удивлялся: как ты можешь спрашивать? Я же обещал.

— Все, что попросишь, парень.

Столица. Предместье.

Когда купец в середине зимы дом почтенного купца Вассе на Кленовой улице выкупил какой-то приезжий, жители сначала заинтересовались новым соседом, особенно когда он огородил высоким забором не только дом и двор, но и весь участок. Были желающие подсмотреть, чего такого интересного чужак затевает за своим забором.

Но когда спустя несколько дней на Кленовую привезли псовые клетки, соседи разочарованно выдохнули. Новый сосед затеял самое невыгодное для окружающих дело — собачий питомник. Ни поживиться чем, ни прикупить чего — один лай да беспокойство. Все дружно возблагодарили бога Ульве за то, что он надоумил чужака купить самый дальний дом, и больше о нем не судачили.

А вот если б они не оставили подсматривания, сегодня у них появилась бы тема для разговора.

Начать с того, что сегодня вечером собак не выпустили из клеток, и оскорбленные забывчивостью псы старательно напоминали хозяевам об их упущении... Хозяин же, когда вышел, занялся вовсе не тем, а совсем иным, довольно загадочным делом: на подмерзшей к вечеру земле стал раскладывать какие-то камушки и шнуры. Когда над городом поднялась луна, хозяин и вовсе отступил к дому, с нетерпением поглядывая на узор из камней и веревок.

И дождался. В какой-то момент узор вдруг засветился — розоватым, медленно бледнеющим светом. Мягкий перелив — и в центре узора возникает человек с большим мешком на спине. Человек оглянулся, увидел хозяина и заторопился к нему, на ходу снимая мешок. Возникший из пустоты гость и хозяин питомника обнялись и уже вместе смотрели, как один за другим из узора вышагивают люди: один, второй... девятый... десятый. Последний тащил сразу два мешка.

Ошалевшие собаки поначалу встречали появление каждого человека дружным лаем. Но после шестого или седьмого вдруг дружно замолчали и полегли на пол, молча таращась на пришельца блестящими глазами.

— Что это они? — удивился хозяин.

— Есть у нас кое-какие сюрпризы, — улыбнулся один из пришельцев. — Ну что, Вида?

Худощавый светловолосый мужчина подбросил на ладони какой-то круглый предмет:

— По замерам никакого магического возмущения нет. Тишь, как в пустыне.

— Отлично. Мои поздравления, Пилле Рубин. То есть, прости, книжник Хони.

— Хани! — поправили его. — Будьте осторожны с обращениями, представлениями и приложениями. Особенно с вашими личными наработками, по которым вас могут узнать.

— Будем.

— Принято.

— Сейчас мы с Видой обследуем подходы к будущему жилью. Остальным три часа отдых, потом подъем и выдвигаемся.

— Ох, и погуляем! — предвкушающе улыбнулся рыжий пришелец.

Столица. Слава

Слава не считал себя домашним мальчиком. Школа, двор и спортсекция в свое время активно поучаствовали в его взрослении и оставили в памяти массу синяков, два вывиха, пару швов на руке, растяжение и шрам над ухом. Но, оказывается, когда тебя бьют "по работе", то есть без злости, но точно и со знанием дела — это совершенно новое ощущение.

И без этого знания он охотно бы обошелся. Только... ох!... его мнения здесь не спрашивают...

И все силы уходят на то, чтобы удерживать сразу две маски. Не удержишь образ законопослушного зануды — допросчики заинтересуются сменой поведения объекта и примутся за допрос с куда большим старанием. А не удержишь под прикрытием сферы магию дракона — тошно даже думать, кто тогда тобой заинтересуется. И зачем. Так что терпи.

— Так, говоришь, ты эту штуку просто взял и придумал? — седоватый здоровяк поднес к лицу Славки мясорубку.

Увы. Я уже успел об этом пожалеть. Раз пятнадцать.

— Да, остай. Я что-то нарушил? Мне же выдали разрешение! Мы изучали законы... новые вещи — это же разрешается?

— Умолкни. Разрешается. И давно придумал?

— Зимой, остай... простите, не знаю вашего имени. Мне выдали разрешение. Даже четыре. На работу с металлом, на работу с мясом и продовольствием, я за это специально доплатил, чтобы все было по закону. И еще за винт доплатил и за разрешение на торговлю. Срок истекает только в конце лета. Я могу показа...

— Притихни!

Свет вернулся лишь через несколько секунд, к сожалению, вместе с болью. Хорошо, что голос... голоса пока нет... кричать перед этими... не хотелось бы.

Славка сжался в комок, пережидая двойную боль — от тычка допросчика и от рвущейся из-под "покрова" магии. Пламя над жаровней опять дрогнуло, но выровнялось. Контроль. Держи контроль... расклеиться от обычного удара — на тебя не похоже...

Над головой бубнили, обсуждая чью-то криворукость и непрофессионализм, из-за которых объект может отправиться к драконьим тварям, и тогда начальство их отправит туда же. "Криворукий" трусливо отругивался, заявляя, что такой дохляк и от мышьего хвоста свалится, так и что теперь? У них же регламент!

Надо же... у них регламент. Почитать бы. Хоть узнать, что еще там впереди... по регламенту. Дышать до сих пор больно. Ничего. Ничего... С болью мы старые знакомые, почти приятели. Переживем. Ничего. Даже думать не мешает. Хотя что тут думать...

Это почти смешно.

Ситуация была — бредовей не придумаешь. Его могли взять как дракона. Могли арестовать за связь с драконоверами, недоносительство и укрывательство. Могли, в конце концов, прознать про присвоение имени и раскопать то, что он — чужанин. То, что Эркки когда-то понял едва ли не с первого взгляда. За каждое из этих "преступлений" можно было поплатиться жизнью. Чего-чего он только не передумал, глядя в тот проклятый потолок...

Но меньше всего был готов попасть в ловушку просто из-за чьей-то жадности!

Что вельхо держат тюрьму под неласковым прозвищем "Подвалы", им Вида рассказывал. Но, оказывается, даже он не все о них знал — Вида был уверен, что это по большей части тюрьма для магов. Оказывается, нет.

Если он, "дохляк" переживет "регламент", если вельхо убедятся, что он придумал эту дурацкую мясорубку, то останется здесь и будет "изобретать" что-то еще — во благо вельхо. И вельховской алчности. И переубеждать их нет смысла... Славка сильно сомневался, что отсюда кто-то когда-то выходил. Иначе хоть какие-то слухи дошли бы.

— Эй, ты!

Славка открыл глаза.

Потолок почему-то отодвинулся. Кажется, он лежит уже не на столе (или что это было?), а на чем-то вроде плетеного короба — у стены. И как сюда попал — не помнит.

— Ты встать вообще можешь?

Попытка оказалась провальной. Абсолютно.

— Эх... — вздохнул над головой здоровяк. — Говорил же тебе, придурок, поди перед процедурой кулаки об камень, что ли, побей, вечно они у тебя чешутся! Вот чего теперь-то? Как его начальству предъявлять? Все из-за тебя, скудоумный!

— Да ладно, ну чего я-то... я слегка только. Его при поимке помяли, чего сразу я?

— А давай я тебя пошлю перед начальством отчитываться? Ему и объяснишь про "слегка".

— Да ладно, Мощ, ну чего ты, я правда слегка, зачем сразу... да оклемается он, я ему свою лечилку на час нацеплю...

— На три!

— Ладно, на три. И это... у меня тут есть с собой кое-что, вместе выцедим, а? Тесть даже копченки положил... на закуску, а?

— Ладно, — сменил гнев на милость здоровяк. — Топай отсюда, с этим я сам поговорю. Лечилку оставь.

Звук шагов. Скрип закрывающейся двери. Шорох — рядом опустился человек. Славка невольно вздрогнул, пытаясь отстраниться. И сцепил зубы, вынуждая тело оставаться на месте, а магию — притихнуть и не соваться! Быстро же вырабатывается условный рефлекс...

Мужчина молча нацепил ему на шею какой-то шнурок и придержал за плечо.

— Лежи, не шевелись. Я посмотрю. Коли что сломано или отбито, покажет.

Что куда должно показать, Славка не понял. Но маску послушного зануды отработал на автомате:

— Что я нарушил? Я очень сожалею, правда, если я могу что-то исправить...

— Лежи тихо! Короче, так, парень. Ты по незнанию испортил Нойта-вельхо торговлю. Молчи, я сказал. Хотел исправить — исправишь. Придумаешь для вельхо что-то интересное и дорогое — отработаешь долг. Ясно? Ничего не говори, кивни только.

Славка кивнул, на автомате отметив, что после придумки чего-то "интересного" его вовсе не обещают отпустить.

— Мы тут должны были объяснить тебе неправильность твоего поведения, но ведь ты и так все понял, верно?

Снова кивок.

— Вот и правильно. Мы объяснили — ты понял. Так что сейчас все смогут отдохнуть: и мы, и ты. А эта штучка тебя даже подлечит. Не болит ведь, так? Но учти. Когда завтра наше начальство у тебя спросит, готов ли ты работать, отвечай "да". А не то, парень, мы с тобой снова встретимся... и на этот раз придется весь регламент на тебе отработать. А ты ведь мальчик умный, ты этого не хочешь, правда? — ответа седой дожидаться не стал, хмыкнул и, достав из "вложения" толстое одеяло и плоскую подушку, положил рядом. — Оклемаешься — возьмешь. Обустраивайся, это теперь твое жилье, стало быть.

Интерлюдия 1.

— Верны ли слухи, пришедшие ко мне с ветром, дорогой друг? Они воистину печалят мое сердце...

К драконам таких друзей.

— Ветер так ненадежен и переменчив, дорогой друг. Стоит ли ему доверять?

— Ветер переменчив и неверен, как и людская память, глубокочтимый. И ненадежен, как слова... неких людей. Помнится, недавно мы беседовали уже о том, что оплата за нашу помощь кажется нам не вполне достаточной. И получили обещание, что отныне благодарность будет достойной.

Когда ж вы уже нажретесь, желтокожие твари?

— Разве обещание не было подтверждено, дорогой друг?

Хотя ради ваших аппетитов мне пришлось красть собственных магов с улиц собственной столицы и обвинять в этом сектантов.

— На этот раз — да. Но что если драконы действительно нашли выход в другой мир? Они уйдут туда вместе со своей кровью и магией, и долго ли тогда просуществует ваша? И долго ли тогда продлится наше сотрудничество?

Нет. Недолго. Потому что тогда это не будет даже прикрываться словом "сотрудничество". Вы просто выжмете нас досуха, потому что без магии мы уже ничего не сможем вам противопоставить. Будь проклят час, когда я согласился на вашу "помощь", желтокожие твари. Вы постоянно предъявляете за нее счет.

— Думаю, глубокочтимый, что разумные люди всегда найдут способ противостоять поворотам судьбы. Если это действительно повороты, а не выкрики полоумной старухи. Не огорчайте себя несвершившимися несчастьями, дорогой друг, миражи это всего лишь миражи...

— Что ж, может быть, это всего лишь ветер... Мне не хочется огорчать вас, дорогой друг. Наши лучшие встречи обычно заканчиваются подарками. Примите это в знак сотрудничества.

Значит, опять что-то потребует. Людей или что-то драконье?

Столица. Макс

Новый приют встретил ласковей, чем Мишо при первой встрече (хотя с ним мы расстались с сожалением). Хозяин дома помог собрать вещи, насовал вкусностей, которые приготовила его вдова. То есть не его... но скоро, похоже, будет его. То есть не вдовой, а супругой. Слепому видно, как они друг на друга смотрят. Вот так. Заезжали в дом — встретились хромого старика с жутким характером, а уезжаем — нас провожает мужчина в расцвете лет, будущий счастливый муж и многодетный папаша. Он столько благодарностей высказал! Обещал, что и моих друзей приютит, и Славку, если тот вернется, встретит с дорогой душой.

В новом доме хозяев не было. Вообще это был захиревший трактир, который из-за переноса ворот в городской стене оказался в стороне от дороги и приезжих, но отчаянно сопротивлялся разорению. Хозяйка Илта, немолодая уже женщина с двумя детьми, цеплялась за каждого постояльца, а потому готова была побыть слепой, глухой, немой и слабоумной — то есть не мешаться ни в какие дела своих гостей.

Вот и кстати. Потому что первый вопрос у нее возник бы сразу. Снимал я три комнаты, одну для себя, одну для нашей докторицы, с маниакальным упорством лечившей всех подряд, и . одну для "подкидышей". Биссе Навои, конечно, когда-то было плачено за их приют, но к Биссе Навои я бы сейчас даже жабу не доверил. И вот как раз моя комната вызвала бы непонятки.

Комнату я обустроил на двоих. Попросил поставить две кровати, купил и постелил два коврика, все шкатулки аккуратно расставил по двум полкам. А в присланной наконец новинке из местной мебельной мастерской (шкафе с настоящими вешалками!) аккуратно развесил два комплекта одежды...

Можете вертеть пальцем у виска. Это и правда глупо. Когда мы вытащим Славку, нам все равно придется переезжать, и все это потеряет смысл. Все равно. Пусть будет.

—