Ваше сиятельство

— Не могу. Это защита.

— Неужели ты поставишь на кон того, кто тебе дорог?

— Это его всё равно не спасёт, — ну разве я не права. Вряд ли они оставят меня вживых или целой, получив желаемое. Другое дело — они уверены, что браслет является источником моей защиты. Пусть в это и дальше верят.

Потянулись бесконечные минуты ожидания. Женщина пыталась меня разговорить, но сама разбалтывать ничего не хотела. Данных из неё удалось вытянуть слишком мало. У неё нет семьи, а мужа казнил Мирослав. Поэтому она бы рада отрезать от него или княгини по кусочку, а пока хотела бы на мне обиду сорвать, но защита не позволяет этого сделать. Ни волосинки не удалось срезать. Удары не допускались щитом. Прикасаться ко мне было можно, но стоило сильнее сжать захват, как противник падал от жуткой боли. Я не знала о таких свойствах своей защиты. Здорово!

В общем, теперь первоочерёдная задача — снять браслет. Стоит ли говорить, что они пытались снять пояс верности и попытки закончились плачевно. Трое мужиков просто умерли от разрыва сердца, не выдержав разряд тока.

Жалости к насильникам и убийцам я не испытывала. Поделом! На Руси всегда таких падших людей ждала лишь смертная казнь.

Глава 32

Я сидела и смотрела на догорающую свечу. Осталось совсем чуточку, и мы погрузимся во тьму. Приближающаяся мгла сразу навевает тяжкие думы.

Такое безразличие накатило. Ну вот почему так? Почему страну допустили до такого состояния? Почему ничего хан не сделал? Почему он просто отошёл от дел, отгородился? Зачем это надо? Неужели КНЯЗЬ настолько божественен, что управы на него нет? Может и правда, хватит уже играть в богов, пора давать людям возможность выбирать. Ну а если выберут себе кого недостойного, так и будут расплачиваться за это. Правда, это если будут настоящие выборы, а не опоенная толпа народа.

Никудышные мы правители. Ведь даже предыдущий закулисник Добрыня и то держал народ в узде, а ещё и всю Европу контролировал, наверное. Собирал же с них подати, судя по документам, всё исправно приходило в срок, а отсюда уже поступались средства на местные бюджеты. Наверняка и там воруют, но как грамотно. Никто ведь не возмущается. А мы что — ничего, пустое место. Приходится самим всё делать, как рядовым рабочим. Поставили управлять страной, без наставников, советников. Нате-ка вам детишки бразды правления, поиграйте во властелинов мира, а на кону ведь не игра, а человеческие жизни.

Мир в одну такую стратегию играет. Загрузил все параметры в МАС и вводит какие-то новшества, глядит, как народ будет реагировать, как развиваться будет экономика и где может быть упадок. Потом уже вводит в жизнь те или иные законы. Только все параметры всё равно не пропишешь, невозможно предугадать реакцию народа, а также всех смутьянов. Ну, играет — это сильно сказано. Что стоит мысленно запустить в фоне игру, загрузить туда же параметры. И заниматься своими делами, пока игрушка живёт своей жизнью, сообщая иногда о трудностях населения, которые опять же мысленным приказом легко осуществить. Мысль — это ведь самое быстрое средство на свете, даже сказки про это есть. "Что быстрее всего?" — задаёт загадку судья. И звучит ответ, что мысль.

"Ясь, я нашёл пятерых бывших наместников, они уже дряхлые старички, но ещё живы".

"Наместников, говоришь?"

"Надо найти советников, которые имеют опыт в управлении. Неплохо бы разыскать тех, кто был до смерти жены Радогоста. Как-то ведь он управлял всем. И однозначно не сам, раз Добрыня был его советником".

А что, в любом случае совет старших не помешает. Можно и моего отца привлечь и родителей Мирослава. Кажется, муж говорил, что старшие братья пошли по стопам отца и деда, так что замену себе отец подготовил наверняка. Да и опыт управления у него имеется. Он ведь тянул на себе целое ведомство.

Вспомнила об опасности. В боевых способностях мужа я была уверена, но на любого человека можно найти управу.

"Мир, нас подстраховывают?"

"Хан в любой миг явится. А его люди рассредоточены по периметру всех подземелий. Но ты, в случае чего, переносись в наше место".

"Без тебя не пойду".

"Пойдёшь, не спорь. Рисковать тобой не буду".

"А как же ты? Ведь защита перестанет действовать".

"Подвергать опасности себя больше не буду. Наши с тобой жизни ценятся в первую очередь".

Не нравится мне всё это. Но оспаривать с мужем столь серьёзные решения не буду. Рада, что он уже понял ценность своей жизни. Он растёт. Надеюсь, что и я вместе с ним.

Тут ещё играет немаловажную роль вопрос доверия. В прошлый раз такого разговора не было, когда его спасать пришлось. А в этот раз есть. Вот и посмотрим, как на сей раз справится. Ну не наступит же он и в третий раз на одни и те же грабли. А чутьё моё, если что, подскажет, если надо будет вмешаться. Про то, что оно даст сбой не допускала даже мысли.

"И ещё, Ясь, не вздумай переноситься с кем-то, кроме меня. Ты поняла? Даже если это твоя мама, брат, кто угодно. Только вместе со мной".

"Почему?"

"А ты помнишь, как пытались проникнуть под моей личиной в училище? Как знать, что у них нет ещё кого в загашнике*?"

Огарок завершил своё существование, напоследок блеснув жёлтым огоньком, словно подмигнул, погрузив нас во тьму. Ну вот, вновь мрак. Эдак и привыкнуть к нему недолго.

На плечи опустились тёплые руки, обнимающие меня. Любимый. Сразу такое спокойствие наступает, когда ты рядом. Странно, но я сейчас счастлива. Здесь, во влажном подземелье, почти голая, замёрзшая, зато в его объятиях. Внезапно тепло рук исчезло, погружая меня вновь в противный холод.

Женщина вела себя тихо, словно задремала. Дыхание её было равномерным и разбавляло угнетающую тишину.

Замок напомнил о своём существовании противным скрежетом, словно внутренности выворачивали. Резкий свет на мгновение озарил всё вокруг и осветил каждый уголок помещения. Страх, что найдут мужа, заполонил меня. Но Мира здесь не было.

Но как такое может быть? Но додумать я не успела.

Меня схватили за руку и потащили из каморки, не заботясь о том, поспеваю ли я идти или спотыкаюсь. Грубо впихнув меня в какую-то отворённую дверь, закрыв её вслед, мне показали на прикованного к стене человека.

Он был ранен и трудно узнаваем. Слипшиеся от крови волосы, порезы на щеках, одутловатое лицо и заплывшие глаза. От былой красоты не осталось и следа.

Я подошла вплотную, на удивление мне никто не препятствовал, прикоснулась к щеке рукой, проводя нежно по скуле. Веки дрогнули и приоткрылись. Он встретился со мной взглядом, и столько в нём было боли.

— Прости, я не справился, — осиплый голос уже не был похож на себя.

И я поцеловала потрескавшиеся губы, стараясь прочувствовать все повреждения, потому что другим способом показывать свою силу не хотелось, залечивая внутренние раны, проткнутую селезёнку, отбитые почки, и старалась отрешиться от окружающего мира, вкладывая свои лучшие чувства, и оставляя лишь внешнюю видимость повреждения кожного покрова. Часть ран всё равно скрыта окровавленной одеждой, видимости не убавит, а часть выглядела настолько плохо под слоем засохшей крови...

— Переломов нет, но кости вывернуты. Ты вставишь сам? — шепнула, разрывая поцелуй. Получила кивок в ответ.

— Ну так что, княгиня? Каков твой ответ на этот раз? — противный низкий голос с рычащими нотками раздался у самого уха. — Что нам стоит прервать его жизнь или продолжать мучить его на твоих глазах, что ты сама будешь просить о его смерти?

— Я с ним простилась, — тихо ответила я. Но в повисшей тишине мой голос словно отразился от стен. Я повернулась, глядя на столпившихся у входа белобрысых. Они что, подбирают в свою ячейку только светленьких? Бр, меня уже от них типать начинало. Хорошо, что Мир у меня тёмненький.

"Уходи".

— Прощайте, ребятки! — помахала рукой мужчинам.

Я сорвала платок с волос, резко ослепив окружающих и переносясь в наше место.

На сей раз страха я не испытывала, за мужа не переживала. Он справится. Не посмеет не справиться. Чувствовалась лишь моя усталость.

Было холодно. Хочу тепла, погрузиться в водную толщу, не замечать ничего и отключить все мысли. И просто слышать как в ушах плещутся едва слышимые волны, чувствовать их движение, ощущать, как вода тебя держит, даже толкает вверх, не давая уйти на дно. Зависнуть где-то посередине между дном и воздухом и просто быть.

Сорочку пришлось снять, а волосы решила распустить. Мне сразу же стало теплее от естественного одеяла из них. Вошла в тёплую воду ручья, превратившегося в глубокую речку, позволявшую погрузиться по самый подбородок. Легла на спину, полежала так, просто глядя слепыми очами в голубое небо.

Пора заняться своим исцелением. Попробовать что ли вывести остатки яда из организма?

Набрала побольше воздуха в лёгкие и нырнула.

Вода скользила вдоль изгибов моего тела, унося с собою чуждые мне составляющие.

Живая вода. Как и всё вокруг.

Как можно не любить природу? Она ведь так прекрасна. Шум шелестящих листочков, любование травой луговою: наблюдать как ветер колышет ковыль, заставляя колоски изгибаться, словно волны на море. Вдыхать аромат разнотравья, хвои. И даже видеть, как порхают бабочки в брачном танце над цветами. А вот и шмель пролетел мимо, работая своими крылышками словно пропеллерами.

Я улыбнулась. Всё же я была не права: на самом деле стоило окунуться в саму жизнь, отринув все трудности, людские заморочки, и сразу наступает согласие с самим собой. Я выныриваю на поверхность, хочу открыть глаза, но приходит сообщение от мужа:

"Ясь, возвращайся в то же место, и не вздумай смотреть любым способом," — выключила "зрение" на МАСе, плотно закрыла веки, не давая себе даже возможности узреть сквозь щёлочку.

"Я раздета".

"Ага, не страшно".

Ну как знаешь.

Переношусь в то же место, так и не открывая глаз. Мне на плечи опускается какая-то ткань. Тёплые руки любимого притягивают меня к себе через полотно. Резкий запах пота и крови заставляет голову идти кругом.

— Пойдём, уходим, — говорит вслух, почему?

Я стою спиной к мужу.

"Ясь, чего ты ждёшь?"

"Подтверди себя".

"Глупенькая моя, я всё равно тебя люблю".

"Подтверди!"

"Это не я, — смеётся, таким родным смехом, — а ведь я тебя почти изнасиловал в тот день, с трудом смог себя сдержать. Прикасаться к твоему телу, вдыхать твой аромат, тереться о твои упругие бугорки. Ну зачем ты дразнишься?" — вообще-то он сам себя дразнит.

Ощутила как сзади в меня начинает упираться возбуждённое мужнино естество. И меняю окружающий нас мир.

— Ясь, не смотри, — это уже вслух.

Слышу, как разрывается ткань. С моих плеч скользит материя. Плеск воды раздаётся сзади. А я стою спиною и боюсь пошевелиться.

Треск огня, запахло горелым. Но я стою и чего-то жду. Запаха крови больше нет.

Муж подходит сзади, влажный и обнажённый. Очерчивает контур моего тела.

"Ничего не говори, ладно?"

"Как скажешь".

Пояс верности падает долу, а мужнины руки скользят по раздражённой коже.

Я не затрагивала больные темы, просто наслаждалась его обществом, его ласками. А глаза он просил не открывать, отдавшись ощущениям.

О Мир, как же я тебя люблю!

Разворачивает меня к себе, целует в уста. Настойчиво, как бы требуя чего-то. Я поддаюсь его напору, обвиваю его шею руками.

Мы опускаемся на колени, а потом меня укладывают на спину. Муж продолжает ласкать, особенно нижнюю часть тела, которая саднит, но под его руками словно исцеляется, переставая беспокоить и лишь ещё больше возбуждается.

Мокрые волосы давно высохли, перепутались, а мы лежим переплетённые телами и просто глядим друг на друга. И слов не надо. Просто видеть нежность в его взгляде. Позже будут новые сложности, но то будет потом. Зрение вернулось. Это так приятно вновь видеть своими глазами, особенно встречаться с его взглядом и просто вот так лежать, ощущая его прикосновения.

— Ты расскажешь? — не выдерживаю я первой.

— Не хочу. Я вновь убивал, не хочу это переносить на тебя.

— А почему мне нельзя было смотреть?

— Там было много тел, хан использовал то помещение как свалку перед тем, как сжечь там всё.

— А немцы?

— Они развязали мне руки. Ясь, я не хочу об этом говорить, это страшно, хан получил все полномочия, пусть разбирается.

— Как Жан? — вопросы всё не кончались, хотя я и старалась обходить скользкие темы.

— Ты ж его исцелила, так что в порядке.

— Ты не ревнуешь?

— А должен? — прищурил глаза и внимательно смотрит.

— Да ну тебя! — отвернулась от него.

— Глупенькая, я понимаю, что это был единственный выход в данной ситуации, — притягивает меня, разворачивая лицом к себе. — Да, мне не приятно видеть, как ты прикасаешься к другому мужчине, но я тебе верю.

Любимый. Мир, мой Мир.

— Повтори.

— Что?

— Скажи это вслух, — и такой взгляд умоляющий.

— Мир, мой Мир. Любимый.

— Как сладко звучит это в твоих устах.

Вернулись мы в свои покои, было уже поздно, наш свет ярко освещал спальню, а значит, солнышко уже село. Ну вот, возвращаемся к реальности. Окидываю взглядом такое привычное помещение, разбросанную Жаном одежду, Мир никогда не бросает свою, тщательно убирая всё по своим местам.

Я беру расчёску, нужно расчесаться хотя бы, а то завтра волосы вообще спутаются. Муж подзывает жестом руки к себе, но я прежде надеваю ночную сорочку и только потом подхожу. Забирает у меня гребень и, начиная с кончиков, принимается распутывать пряди. Я отдаюсь ощущениям, наслаждаясь бесценными мгновениями. Ну вот и вновь вернулись домой. Где надо вновь пахать, как лошади. Но мы однозначно справимся!

Конечно, не сразу, будут и ошибки, но ведь на них учатся! Пусть лишь дураки на своих, неужто мы не справимся? И все мучения зазря?

Люблю тебя, Мирослав!

"И я тебя, солнышко моё, сильно-сильно люблю".

Ты слышишь мои мысли без МАСа?

"Некоторые. А теперь спать, завтра будет не менее сложный день," — притягивает меня к себе, носом зарываясь в мои волосы, затаскивая с ногами на постель и под одеяло. Его объятия нежные и не доставляют неприятных ощущений. Я успеваю только свесить с кровати свои волосы, как глаза начинают щипать и слипаться.

"Доброй ночи, Мирчик".

"Доброй, Ясочка!"

Глава 33

На утро явились послы провинций Франции и Англии. Они принесли присягу Мирославу. После чего их посещение было перенесено на неделю позже. Предлагалось пока погостить в Новгороде, под "охраной", а то время нынче неспокойное. Мир ни в чём их не обвинял, да и они, вроде бы, были не виноваты, но метками все снабдились, так, на всякий случай.

Потом КНЯЗЬ засел со свитой за пересматривание Европейского законодательства. Они уже должны были просмотреть основное, похоже не только у нас ночка была всего три часа сна.

Хан совершил набег на правительства Англии и Франции — двух провинций — и откопировал все подлинники документов. С Германией там вообще было всё сложно. Проверки были на всех уровнях. Но меня в эти дела не посвящали, это я сама сделала выводы по обрывкам высказываний.