Кратер Десперадо

— Что ты делаешь?! — завопил Кронт.

На миг он потерял контроль над бабочками и выходы из зала оказались свободны. Некоторые из меченых заторопились спастись, но остальные, удивленные тем, что их больше не жалит жгучее пламя, остались на местах.

Тряпичник выпил все до капли. Когда он, шатаясь, поднялся с колен, Кронт увидел, что у него нет губ и части подбородка.

— Ну, и чего ты добился? — холодно спросил он.

Улыбнуться Тряпичник уже не мог, но в словах его наемник ясно почувствовал насмешку:

— Спас несколько сотен несчастных идиотов...

В горле бедняги заклокотало, и он отчаянно бросился к туннелю, что вел к озеру дождевых.

— Не уйдешь!

Все бабочки, рассеивая искры, рванулись наперерез.

— Кронт! — Ральф, неведомо как очутившийся рядом, схватил его за локоть. — Прекрати это, я прошу тебя.

— Не бойся, высокородный, тебя не заденет.

— Ты не понимаешь, если вода разъест его здесь, в зале, все меченые умрут.

Наемник рассмеялся:

— Этого-то я и хочу!

— Что же они тебе такого сделали?

— Мне? Вроде, ничего. Но мне нравится смотреть, как они дохнут.

— Ты болен, Кронт, все из-за этой проклятой луны. Отпусти его. Хотя бы только его. Ради меня. Пожалуйста. Ты ведь мне доверяешь. Дай ему пройти.

Кронт пристально посмотрел на Ральфа. Он ничего не ответил, но бабочки вдруг пепельными хлопьями осыпались на пол. Наемник не оборачивался, но знал, что тяжелые шаги, это шаги Тряпичника, который нес в себе смерть. Как совсем недавно нес он сам. Только Тряпичник нес ее подальше от тех, кому она могла навредить.

Тут наемник понял, что дар Луны Убийц покинул его.

— Раз!

Кронт не успел даже обернуться, когда меченые накинули на него сзади сеть. Он зарычал, как пойманный зверь — вернулась злость, теперь уже его личная злость, не поддерживаемая кровавым светом луны. Его схватили за руки и за ноги, попытались повалить. Наемник не стал противиться, упал, сделал вид, что сдается. А потом призвал свое пламя и своих мертвецов.

Меченые заверещали, хотя и продолжали крепко держать его.

— Ральф! — отчаянно кричала женщина. — Ну сделай же, сделай же что-нибудь! Он убьет нас всех! Помоги!

"Хрена лысого он вам поможет", — подумал Кронт, и тут услышал тихий, усталый голос Ральфа:

— Руки. Отрубите ему руки.

Он взвыл, рванулся вверх, резал осколками вернонова зеркала сеть и чьи-то тела. Потом его словно обожгло болью. Меченые отпрянули, и Кронт встал, размахивая руками — два веера кровавых брызг заставили его поверить, что приказ Ральфа был выполнен. Он чувствовал пальцы и ладони, но глаза оказались правдивее. Из культей хлестала кровь, заливая лежавшие на полу два куска плоти. Кронт тупо уставился на них, пробормотал "ну что же ты, Ральф", и упал без сознания.

Ральф сидел у железной клетки, куда меченые поместили Кронта. Его тошнило. Наемник без сознания лежал в углу, и Ральф ждал и страшился того момента когда тот очнется.

Когда наконец человек в клетке зашевелился, двое меченых, прибиравших зал, подошли было посмотреть. Ральф, пожалуй, слишком шумно и слишком грубо прогнал их, обернулся, стараясь не смотреть пленнику в глаза, и скороговоркой хрипло зашептал:

— Кронт... я... мне очень жаль. Правда. Но ты был безумен, а они... могли пострадать. Мне нужно было выбирать — они все или ты. Твои руки... Я знаю, такое нельзя простить. Ты, конечно, хочешь меня убить, я понимаю это. Я чувствую себя виноватым... правда...

Наемник долго молчал, так что Ральф все-таки был вынужден посмотреть на него. Он встретился взглядом с наемником и медленно отвел глаза.

— Я бы предпочел чувствовать себя виноватым и быть в кругу друзей, — медленно проговорил Кронт, — чем чувствовать себя преданным и быть в одиночестве.

— Ты не один.

Кронт только покачал головой:

— Наверное, это справедливо, высокородный.

— Эй! Прекрати это! Ты же проклятый бандит. Ты ведь чуть не поубивал тут всех в одиночку! Да вы еще с Верноном таких дел натворите!

— Я устал, — голос Кронта доносился будто откуда-то издалека. — Я мертв.

Ральфа знобило. Теперь его старый враг, бывший попутчик, человек, которого он когда-то искренне ненавидел, умирал на его глазах. Он полулежал, прислонившись спиной к стенке клетки, руки покоились на груди — бинты на культях давно пропитались кровью, — лицо осунулось и посерело, а в глазах застыла та же спокойная обреченность, как и у дождевого за окном башни. Казалось вот-вот и сверкающие струи смоют плоть.

— Кронт... это неправильно. Все не должно так окончиться. Только не так.

Бандит осклабился — но словно бы через силу:

— Назови причину, почему я должен жить. Хоть одну, высокородный.

"Потому что ты чудовище, а чудовища не умирают просто потому что у них приступ меланхолии"!

Ральф много раз думал о смерти Кронта. Не единожды он сам хотел его убить, да и сейчас согласился бы с тем, что за все его преступления бандиту полагается виселица. Но никогда еще ему не было так плохо и так тяжело на душе, нежели сейчас. "Это из-за того, что я его подставил... Но я должен был так сделать. Все правильно, я выбирал между жизнью одного преступника и многими жизнями разных людей. Тряпичник погиб из-за него"!

— Послушай, Кронт, я поступил, как было нужно, понимаешь?

— Да. Конечно. Я не сержусь на тебя за это. Но не могу простить.

"Что"?! Ральфу хотелось закричать. "Да как ты смеешь, ублюдок, ты сам предавал не моргнув глазом"! Он прижался лбом к решетке, стиснул железные прутья в кулаках.

— Хотя... Да, ты был прав, — Кронт говорил чуть улыбаясь, но глаза его смотрели в пол. — Я бы тоже так поступил, будь на твоем месте. Это война и тут не место для нежных особ. Удачи тебе, Ральф.

— И тебе...

"...удачи тебе, куда бы ты ни пошел", хотел сказать Ральф, но тут же осекся. Только вымолви это — и он действительно уйдет, в страну откуда нет возврата. "Он ведь опять соврал, не простил он меня, и не поступил бы он также. Это его прощение — прощальный подарочек для меня, лживый насквозь. Подачка от бандита, который в последний момент решил проявить благородство". Ральф сжимал решетку, краем сознания отмечая, что по спине его струится пот, виски раскалываются от боли, а если б вздумалось ему разжать кулаки, руки дрожали бы как у немощного старика. "Я сам сейчас сойду с ума, дурак, из-за чего? Хотя нет. Я его предал и это нормально чувствовать себя полным дерьмом. Неважно, кого я предал, и причины не важны".

— Кронт... — молчание затянулось слишком надолго, нужно было что-то сказать.

— Что?

"Ничего. Сейчас ты уйдешь и не будет больше человека с которым я всю Долину прошел. Который все время издевался надо мной и звал меня высокорожденным. Который после моей смерти не вернулся назад, а пошел мстить".

— Ты проклятый ублюдок, Кронт. Сто раз я хотел, чтоб ты сдохнул, а ты выбрал именно такой вариант, когда и я готов броситься в это мерзкое озеро из-за мук совести.

Кронт ухмыльнулся, и в ухмылке этой впервые проскользнуло что-то от прежнего Кронта.

— Ладно, — продолжал Ральф, теперь уже более уверенно, — видно такова моя судьба, из-за тебя дважды стать предателем за один вечер. Я устрою тебе... побег. Думаю, и с твоими руками после этого все будет в порядке. Когда вернешься — свяжись со мной.

Он говорил быстро, видя, что Кронт заинтересовался. "Да, зря мы тут вечер самокопаний и взаимопрощений устроили... нужно было сразу, решительно и по-деловому".

Ральф спокойно отошел от клетки, к большой жаровне рядом с которой валялся брошенный одним из стражников арбалет. К счастью, оружие было заряжено. Какой-то меченый наблюдал за Ральфом из угла, но никаких действий предпринимать не спешил. "Он не успеет, если только я не промахнусь. Проклятые руки дрожат, нужно б локтями опереться". На маленьком столике еще были разложены шахматы. Ральф пинком швырнул его к клетке, разноцветные сияющие фигурки рассыпались, покатились по полу, заставив меченого вздрогнуть. "Поздно, дружок". Ральф одним прыжком очутился рядом со столиком, опустился на колени, оперев локти о столешницу. Ложе арбалета с короткой, окрашенной в синий цвет стрелой, просунул между прутьев решетки.

— Свяжись со мной, как доберешься, Кронт.

Он ждал ровно столько, чтобы бандит успел кивнуть. Ральф слышал, что сзади шлепают по каменному полу голые ступни меченого, но спустил стрелу только после того, как Кронт наклонил голову.

Стрела вошла прямо в сердце. Даже посредственный стрелок не промахнулся бы с такого расстояния.

Меченый выхватил у Ральфа разряженный арбалет и завопил.

Люди Краба появились почти мгновенно, для того, чтобы оценить ситуацию им хватило одного взгляда. Ругая последними словами "чистенького предателя", они отволокли его в каменную келью — пять шагов в ширину, шесть в длину. Ральф ожидал, что они его изобьют — но меченые слишком торопились. Скрипнула окованная железом дверь и в комнатушке воцарилась непроглядная темень.

"Вот так и поступают с предателями", — подумал Ральф. "Просто суют в темную дыру, и дают время подумать о побеге. По крайней мере, не мучаешься угрызениями совести. Правда, вроде как что-то давит сверху, но это ничего. Просто слишком много земли над головой. Слишком много земли"...

Глава 13

Лабиринт

Кронт летел вниз. Гладкая прохладная тьма окутывала его, будто шелковое покрывало. Миг тому назад он с радостью принял арбалетную стрелу, распахнул ей навстречу объятья, а теперь словно сам стал ею — стремительной и бесчувственной. От стен колодца веяло холодом и сыростью, зато дышалось легко.

"А это не так уж и страшно, умирать", — подумал Кронт и тут же шлепнулся на земляной пол в каком-то туннеле. Культи обожгло болью, и наемник, вспомнив о своем увечье, застонал. Он-то думал, что очнется с руками, как и было. "Неужели я теперь всегда буду таким"?! Стараясь не поддаваться панике, он кое-как встал на ноги. Без рук даже это простое действие оказалось сложным, наемник несколько раз терял равновесие и чуть не падал. Наемник шагнул вперед и сразу же натолкнулся о стену, больно ударившись пальцами ног.

"Проклятье"!

Он прижался к стене лбом, ощущая исходящий от нее холод. "Я ведь даже не знаю из камня она, или из кирпича, или из чего-то другого", — подумал Кронт, с отчаянием сознавая, что тактильные ощущения ему теперь почти не доступны. Раньше так легко было определить материал, лишь прикоснувшись. Пусть его изуродованные осколками вернонова зеркала ладони потеряли чувствительность, он все же так много мог ощущать запястьями, неповрежденной кожей на кончиках пальцев.

Кронт прижался к стене щекой, пытаясь определить, из чего она сделана. "Камень, кажется, камень. Наверное, это какие-то природные пещеры"... — отрешенно подумал он и стал продвигаться вперед, касаясь плечом стены.

Постепенно в коридоре становилось все жарче. Сначала Кронт обрадовался, но скоро уже проклинал пот, градом катящийся по лицу. Ход, по которому он шел, оказался извилистым, несколько раз он разветвлялся, но наемник упорно держался стены и сворачивал так, чтобы не отходить от нее. В конце концов, на очередной развилке из "нужного" хода потянуло таким зловонием, что пришлось выбрать другой. Кронт шел в полной темноте, вытянув вперед культи и ожидая неизбежную боль, когда они упрутся в стену. Возможно, из-за этого ожидания боль оказалась сильнее, чем он предполагал. Почти теряя сознание, он опустился на пол и просидел довольно долго. Почувствовав себя немного лучше, он встал и пошел, не помня уже в какую сторону плелся до того.

"Да это и неважно, куда я иду"... — подумал он. — "Вероятно, у этого лабиринта вообще нет выхода".

Потолок опускался все ниже и ниже, зато на стенах стали попадаться мелкие фосфоресцирующие грибы. Они излучали слабый серо-зеленый свет, который окрашивал все в мерзкие безрадостные тона, но Кронт был рад и такому свету. Благодаря ему, наемник понял, что лабиринт — искусственный, стены его и потолок сложены из каменных блоков. Правда, порою эти блоки были слишком неровными, словно неведомые строители пытались отчасти воссоздать природные пещеры.

Рядом с особенно крупным пучком грибов Кронт присел и осмотрел свои руки. Бинты и рукава льняной рубашки пропитались кровью и местами присохли к ране. Трогать наемник ничего не стал. Им овладела апатия, он уже и не помнил толком, зачем бродит по этим коридорам и что пытается найти. Тем не менее, он встал и побрел опять вдоль стены.

Ход мало-помалу сужался, воздух становился все более спертым.

"Назад, надо поворачивать назад... хотя... ну его, там все равно ничего нет"... — мысли становились все более бессвязными.

Кронт шел уже согнувшись в три погибели, стукаясь иногда затылком о низкий потолок. В конце концов, коридор превратился в нору, где пробраться можно было только на четвереньках.

"Проклятье! Как это я сейчас поползу? Проклятый калека... нужно назад... или нет... нет можно остаться здесь... да"...

Он лег ничком, вжался лицом в пол. Земля оказалась неожиданно теплой и рыхлой.

"Хорошо"...

Наемник заерзал, устраиваясь поудобнее. Даже культи не обжигало болью от соприкосновения с мягкой почвой, она накрыла Кронта словно легким одеялом.

"Хорошо"...

"Нет, надо идти".

"Нет"!

Мысленно воя от боли, он медленно начал двигаться. Земляное покрывало распалось, позволяя ему снова ощутить боль. Сначала Кронт пытался ползти, не опираясь на культи, но это было слишком уж неудобно. Он закусил губу и рванулся вперед, сдирая о мелкие камешки бинты и струпья. Почва впитала кровь, которая сразу же потекла из искалеченных рук.

"Это конец".

"Да. Пусть. Главное, не останавливаться".

Почему он полз и на что надеялся, Кронт не знал. Единственное, в чем он был уверен — стоит остановиться, и он останется здесь навсегда.

А потом он снова провалился — в холодную тьму, усеянную сверкающими точками, от которых заболели глаза.

Прошло немало времени, когда Кронт наконец понял, что смотрит он слезящимися глазами в ночное звездное небо, лежит на снегу, и вокруг мерно кивают верхушками ели, в такт легкому ветерку.

Он медленно неуклюже встал. Голова раскалывалась, наемник притронулся ко лбу и вскрикнул — осколок зеркала в его ладони царапнул плоть.

"Они... снова, как были"!

Кронт смеялся и плакал, глядя на свои руки, которые не так давно ненавидел за проклятые острые грани, резавшие все, к чему он прикасался.

Когда радостная истерика немного прошла, наемник огляделся. Местность показалась смутно знакомой, вот и тракт, кажется, за деревьями виднеется... Поведя плечами от холода, он бодро зашагал через сугробы к дороге.

Тракт был занесен снегом, только узкая тропка виднелась по центру некогда разъезженного пути. Идти, правда, пришлось недалеко — скоро Кронт заметил тяжеловесные очертания часовни с позднее достроенным вторым этажом. Наемник остановился на пороге, посмотрел на темную вывеску, он не видел, что на ней написано, но прекрасно помнил, хотя с прошлого посещения прошла, кажется, вечность.