— Алина, — резко позвал Тротт. — Вы сейчас максимально быстро поднимаетесь вверх. На самую вершину и двигаетесь дальше, сколько возможно. Я вас найду. Понятно? Если не найду, идете к поселению дар-тени, как я вам объяснял.
— Но, профессор... — прошептала она, замерев от ужаса.
Тротт больно схватил ее за волосы, заставляя посмотреть себе в лицо. Оно было искажено от ярости.
— Я что сказал, Богуславская? — рявкнул он. — Немедленно!
И она, всхлипывая от страшного лорда Макса и страшной обреченной злости в его голосе, рванулась и побежала вверх, в темноте, цепляясь руками за камни, оскальзываясь и снова поднимаясь. И задыхаясь от скорости и нехватки кислорода.
Оглянулась она через десяток секунд — чтобы увидеть, как профессор, полоснув ножом по ладони, мажет ей по камням — и затем устремляется вправо, резко забирая дальше от моря. А через несколько минут оттуда раздался звук рога.
Алина снова оглянулась — преследователи повернули туда, за ним! И принцесса, закусив губу, полезла наверх.
Только бы выжил! Только бы выжил! Пожалуйста!
Она не могла сказать, сколько уже поднималась. Луны давно прошли две трети неба, и тени теперь повернули к морю. За это время несколько раз она слышала звуки рога, и огни факелов удалялись все дальше, а Алина все брела и брела... пока не оказалась на вершине второго холма.
Через несколько минут принцесса поймала себя на том, что прислушивается — очень уж давно уже не было слышно трубного рева рога. Ее начало трясти, по лицу потекли слезы — а она упрямо шла вперед, чувствуя себя слепой и беспомощной. Возможно, лорда Тротта сейчас убивают, и все из-за нее, глупой неуклюжей Алинки!
Она обернулась еще раз и похолодела. Похоже, часть преследователей поняла, что рогом их водят за нос, и решила прочесать тот склон холма, по которому поднималась Алина. Охонги были еще очень далеко, но двигались куда быстрее человека — то расстояние, где она карабкалась безумно долго, они преодолели за несколько минут. Еще пара десятков минут — и ее догонят!
Сверкнули и снова полетели вперед, к ней, горящие стрелы.
Слезы то ли от страха, то ли от беспомощности мгновенно высохли, и принцесса опять бросилась бежать. Она долго бежала — сердце колотилось все сильнее и сильнее. Холм пошел вниз, и она прыгала через стволы, запиналась о камни, падала, поднималась и неслась дальше.
Сбоку полыхнуло красным — это пролетела горящая стрела, воткнулась в нескольких метрах от принцесы. Алинка обернулась — преследователи были уже на вершине холма, а она убежала оттуда совсем недалеко! Полетели еще стрелы. Сзади раздались возгласы — она поняла, что ее заметили, и, поскуливая от ужаса, ускорилась так, что в глазах потемнело, начала вилять между деревьями, как заяц, оглядываясь через плечо. Ловчие были совсем близко, послышались окрики. Она запнулась, но удержалась на ногах, побежала дальше, взвизгнула — навстречу ей метнулся кто-то темный, дернул за руку и поволок дальше за собой.
Лорд Тротт. Живой.
У нее словно второе дыхание открылось, и она полетела за ним, не чувствуя ног. Но наемники окружали их, отрезая путь. Вот навстречу понесся охонг, второй, третий заходил сбоку по дуге — всадник его размахивал чем-то очень похожим на ловчую сеть, которые Алинка уже видела. Тротт еще ухитрялся проскальзывать между ними, о его щит то и дело стучали стрелы, но их прижимали все ближе к обрыву у моря.
В лесу стало совсем темно. Луны зашли.
И тут профессор остановился, развернулся к преследователям, прикрывая Алинку собой. Принцесса покосилась назад. За их спинами скала обрывалась в море, а спереди, окружая, из леса выходило с полтора десятка наемников на охонгах.
Тротт тяжело дышал, рука его на запястье принцессы сжималась жестко. Тоже оглянулся.
— Вы плавать умеете? — спросил, едва выговаривая слова из-за частящего дыхания. Об его щит с треском ударили стрелы.
— Что? — опешила она.
Он мотнул головой, подхватил ее на руки, бегом, под свистящими стрелами преодолел метры до обрыва — и, раскрыв крылья, прыгнул вперед.
Алинка даже не смогла завизжать — от страха свело горло. Вниз и мимо них в темноте летели горящие стрелы, а Тротт парил на крыльях над морем. Он успел спланировать на несколько метров вниз, когда крылья у него вывернулись — и беглецы рухнули в воду.
Они не разбились — это было чудом, — не утонули, хотя принцесса ушиблась и на мгновение потеряла сознание. Сверху что-то вопили, сверху стреляли — но стрелы в кромешной темноте шли мимо.
— Профессор, — шепотом кричала Алинка, барахтаясь в воде и оглядываясь. — Лорд Макс! Где же вы!!!!
Он вынырнул неподалеку, проводил взглядом горящую стрелу, упавшую далеко, подплыл к принцессе ближе — и она со всхлипом обхватила его руками, почти вскарабкалась на него, целуя куда попадала — в плечо, горло, подбородок.
— Вы живы! Живы!
— Вы меня так утопите, — сказал он сипло, сжимая ее за талию.— Прекратите, Богуславская.
Она никак не могла отцепиться. Так и застыла, прижимаясь и вздрагивая. Он спокойно поводил руками и крыльями в воде.
— Это еще не конец, но сейчас нас больше не убьют, — добавил профессор под окрики сверху. — Они думают, что мы разбились. Но у нас нет времени обниматься, Алина.
Принцесса только сильнее сжала руки, и Тротт вздохнул.
— Все, Алина, довольно сантиментов, — сказал он, отрывая ее от себя. — Нельзя расслабляться, слышите меня? — Лицо его было очень близко, и Алинка попыталась сосредоточиться на движении его губ, чтобы понять его. — Надо плыть. Есть надежда, что успеем до восхода выйти на берег за холмами. Понимаете меня?
Она закивала, оглянулась. Неподалеку виднелись страшные валуны, о которые они могли разбиться, между ними плескали волны. Сильно пахло водорослями.
— Нас тут никто не съест? — тихо спросила она.
— Нет, крупные хищники водятся на глубине, а здесь максимум три метра, — успокоил ее Тротт и поплыл вперед. — Двигайтесь, Богуславская, — бросил он через плечо, — и постарайтесь не утонуть. После всего случившегося это будет очень невежливо по отношению ко мне.
Она фыркнула, мгновенно взбодрившись от негодования, и спешно погребла за ним.
Плыли они уже несколько часов. Алинка ужасно замерзла — вода была теплой, но ей казалось, что уже деревенеют руки и ноги и сводит губы. Сумка тянула вниз, крылья, заправленные под сорочку, только мешали — благо, профессор заметил это, подплыл к ней и помог вытащить их наружу. А самое ужасное — принцесса работала руками и ногами, отплевывалась от воды, старалась двигаться побыстрее, но создавалось впечатление, что зависла на одном месте — так медленно смещались назад холмы.
— Не успеем, — раздался голос Тротта. Алинка, погруженная в себя, стараясь не стучать зубами, повернулась к нему, хлебнула мерзкой соленой воды, закашлялась. Профессор смотрел на небо — оно серело. — За мной, Богуславская.
Он направился к берегу — к покрытой трещинами каменной стене. Пятая Рудлог, упрямо дергаясь всем телом и тяжело дыша, повернула за ним, даже не спрашивая, что он собирается делать. Море, слава богам, успокоилось, и теперь напоминало зеркальную серую гладь.
Через полчаса она добарахталась до скалы, лавируя меж валунов — теперь та нависала прямо над их головами, и страшно было, что может осесть и похоронить их под собой. Профессор плыл вдоль стены, что-то высматривая. Кое-где дно поднималось, и он шел по грудь в воде.
Позади раздался рев. Алина оглянулась — небо совсем посветлело, и из-за выступа берега, с которого они ночью прыгали, вылетели несколько раньяров.
— Быстрее, — резко позвал Тротт.
Он уже стоял по колени в воде, протягивал принцессе руку. Вытянул ее и потащил за собой — в трещину, разошедшуюся треугольником и образовавшую узкую пещеру, невидимую с моря. Здесь был даже кусочек сухого камня — и Алина прошла туда на негнущихся ногах, остановилась, сотрясаясь от холода. Профессор со стоном рухнул рядом, прислонившись плечом к влажной скале, сразу же закрыл глаза. С их одежды текла вода.
Снаружи снова раздался рев.
— Мы переждем день, — проговорил Тротт медленно, словно язык слушался его неохотно, — ночью снова поплывем. Сейчас нужно поесть, выпить пресной воды и поспать, Алина.
Он нащупал флягу, зубами открыл ее, выпил. Глаз он не открывал.
— Х-х-хо-ро-шо, — зубы принцессы выбивали дробь. Она тоже попыталась попить и чуть не уронила флягу, а о горлышко зубы стучали так, что она глотнуть не сразу смогла.
Инляндец все же с усилием открыл глаза, посмотрел на нее. Протянул руку.
— Идите сюда. Будем греться.
И когда она шагнула к нему, притянул к себе на колени, обнял руками и обхватил крыльями. Лорд Макс тоже был холодный и мокрый — но близость действительно согрела их обоих, как и несколько съеденных кусочков калорийного медово-орехового лакомства. И Алина, уже засыпая, осторожно — чтобы не разбудить, — пошевелилась и как смогла обняла его своими крыльями.
Командир отряда наемников, нор Хенши, доверенное лицо тха-нора твердыни Аллипа, был опытным бойцом, и лицо его, изуродованное шрамами, заставляло трепетать врагов, а подчиненных — отводить глаза. Он был жесток и резок, но обилие пролитой крови не развило в нем жажду пускать ее еще и еще: к своей службе Хенши относился отстраненно, и казни и пытки устраивал по необходимости, а не из-за внутренней жажды чужих страданий.
Не был он и честолюбив. Хоть и текла в его жилах благородная кровь норов, он довольствовался своим местом и не стремился стать тха-нором, получить земли и твердыню во владение. Он был идеальным псом своего господина, и приказы выполнял по-собачьи беспрекословно
Именно нор Хенши несколько лун назад с большим отрядом наемников осматривал леса, принадлежащие тха-нору, в поисках беглых рабов, и наткнулся на нескольких женщин из селения дар-тени, забравшихся слишком далеко на сбор ягод. Это была невиданная удача и возможность устроить ловушку. Жрецы давно платили золотом и особым расположением за пойманных дар-тени. А что с ними делали в подвалах храмов и твердынь и зачемм, Хенши не интересовало. Да и что с ними могли делать такого, что он не делал сам?
Глупых баб схватили и устроили засаду, и когда через несколько дней появилась пятерка бойцов дар-тени, их просто застали врасплох. Четверых нашпиговали стрелами, отрубили крылья как трофеи и головы — чтобы живучие твари не ожили, пятый же дрался как самка охонга в период спаривания, и его взяли числом, опутали сетями, продавили колдовские щиты охонгами и решили как подарок отвезти тха-нору. Одна из женщин, которую даже пугать сильно не пришлось, назвала имена убитых. И живого. Того самого Охтора. Которого сейчас нор Хенши узнал в крылатом защитнике беловолосой девки.
Об Охторе нор Хенши слышал еще когда безусым юнцом вступил в свой первый отряд. Имя колдуна звучало вечерами у костров среди имен других крылатых, когда старые солдаты рассказывали байки — и обязательно была среди них какая-нибудь история о проклятых полулюдях-полуптицах, что пришли из другого мира и называют себя дар-тени. Они до сих пор ходили в другой мир, добывая там себе богатства и скрывали двери в него от людей Лортаха, не молились четверым богам, по ночам крали женщин у честных селян, потому что не было у них своих, а уж рождались и росли в горах в опустевших птичьих гнездах. Могли выпить из человека душу одним взглядом, и тогда никогда он не попадал в загробные роскошные дворцы четверых богов. А еще обладали нечеловеческой силой и скоростью, а также способностью воскресать из мертвых.
Стычки с дар-тени происходили довольно часто — несколько твердынь стояли в трех-десяти днях пути от горного массива, у которого и располагались поселения крылатых, и тха-норы то и дело пробовали защиту соседей на прочность. Но неведомая сила отводила отряды владельцев твердынь от селений, и поймать крылатых можно было только когда они выходили из своих земель в большой мир.
Жили они закрытыми общинами, редко впуская кого-то из обычных людей к себе — и еще реже выпуская, лазутчики в их поселениях долго в живых не оставались. Торговали, правда, потихоньку, с жителями ближайших деревень и рыбацких поселков, ибо чуждость чуждостью, а золоту любые границы нипочем. Кто-то из торговцев даже нанимал крылатых в сопровождение к обозам, ибо они были хорошими бойцами, но в общем почти все сведения о них были полулегендами, полу-слухами, перевранными и преувеличенными народной и солдатской молвой.
Молва же выделяла среди крылатых "старших" — так называли тех, кому приписывали долголетие, особые силы и знания. Глав поселений, лекарей, к которым тайком ходил простой народ, бойцов, отличившихся в битвах с солдатами тха-норов. Верили, что они знают, где проход в другой, изобильный мир. И нор Хенши воспринимал бы эти байки с равнодушием бывалого солдата, если бы среди норов — не среди простых наемников — не знали об интересе жрецов к дар-тени. Особенно к старшим дар-тени.
Его и его людей за поимку Охтора наградили сполна. И господин, заключив крылатого в темницу, спешно вызвал из Лакшии одного из старших жрецов, Урухши.
В те дни, когда крылатого колдуна пытали в подвалах твердыни, нор Хенши опять отсутствовал — со своим отрядом ловил и вешал разбойников на тракте. Лихие люди начали потрошить торговцев, которые возили товары через земли тха-нора и отдавали мзду за пользование дорогами и защиту. И когда Хенши вернулся и обнаружил могучего тха-нора убитым, как и прибывшего в замок почтенного жреца Урухши, он поклялся найти убийцу и отомстить. И повторил клятву сыну тха-нора, вступившему во владение твердыней Алиппа.
Сейчас в отряде Хенши были солдаты, присутствовавшие в зале твердыни, когда зеленоглазый колдун с обрубленными крыльями поднялся из темницы, оставляя за собой трупы лучших воинов тха-нора, и одним словом превратил оружие противников в прах. И сейчас на их лицах старый ловчий видел суеверный страх, и губы их шевелились, читая молитвы. С утра Хенши, загонявшему беловолосую девку, рассказали, что поскакавшие на звук горна всадники гибли один за другим — колдун ухитрялся и убегать, и устраивать засады, и молча расправляться с преследователями. Уничтожив почти половину преследователей, крылатый оторвался от погони и добрался до девки. И только из-за него добыча ускользнула из рук.
С утра наемники на раньярах обыскали всю пребрежную полосу у скал. Беглецы должны были разбиться — Хенши собственными глазами видел в свете горящих стрел, как в полете у колдуна вывернулись крылья, и он рухнул вниз. Но тел найдено не было. Хищников, способных сожрать их за ночь, у берегов не водилось, и здесь было слишком мелко, чтобы тела ушли на дно. Можно было предположить, что за ночь трупы могло унести в море. Но нор Хенши, верный пес своего господина и опытный наемник, не любил полагаться на предположения.
Поэтому ловчие двинулись дальше прочесывать лес и осматривать побережье. А к твердыне Алиппа полетел гонец с известием о событиях ночи — и Хенши в очередной раз порадовался, что он не тха-нор и не ему держать ответ перед императором. Понес гонец и известия о том, что если кровник тха-нора Верши, сына убитого господина, остался в живых после падения, то он обязательно будет найден и снова приведен в твердыню Алиппа. Живым или мертвым.
