Книга 1. Ученик некроманта. Игры Проклятых

Над головой зашипело пламя, и прежде чем некто смог ударить повторно, юный чародей, высунувшись из укрытия, ответил нападавшему его же монетой — огнем, но огнем природной стихии, — после чего вновь скрылся за каменным щитом. Где-то послышался крик, сменившийся недовольными возгласами. Некроманты, которых осталось уже немного, дорожили каждым и болезненно воспринимали потери. Сандро поверг — не убил, но сломил защиту одного из оборонявшихся, на йоту ослабляя и всех остальных. Дело завершили вампиры — растерзали поверженного лича, превратив его в пепел так же быстро и рьяно, как огонь пожирает сухую солому.

Одним врагом стало меньше, но теперь на Сандро обратили внимание — трудно было не заметить волшбы, не сродной магии смерти, — и заклинания посыпались в сторону чародея одно за другим. Друиду-недоучке пришлось ползком смещаться в сторону, чтобы перила, не дай Созидательница, не рухнули под градом магических ударов.

Время остановилось. Когда-то Сандро не верил книгам, которые твердили, будто минуты во время боя тянуться дольше, а мир словно замирает и живет медленной, тягучей, как патока, жизнью. Теперь он точно убедился в правоте этих слов. Время для него если и не остановилось, то стало медленным, а движения казались заторможенными, будто перемещаешься в плотной, вязкой жидкости.

Сандро казалось, что все внимание советников было направлено на него, а остальные участники заговора, будь то вампиры или сам Арганус, бездействуют намеренно. Возможно, так оно и было, но о бедах Сандро никто не задумывался. Вампиры были увлечены поединком верхов своего Ордена, Арганус же наслаждался сражением, вновь не вмешиваясь в его ход.

Не останавливаясь, Сандро продолжал ползти в сторону. За спиной обвалилась кладка, и немалая часть балкона рухнула. Если так будет продолжаться и дальше, то убежать не удастся. Надо было что-то решать, причем немедленно. Решение пришло само собой, когда чародей наткнулся на железную печать с витой ручкой. Без труда он распознал в этом комке металла клеймо Эльтона. Сандро поблагодарил разом и Созидательницу, и пресвятого Эстера — знай он других богов, свою долю благодарности получили бы и они. Недолго думая, чародей взял в руки печать и заговорил тихим речитативом:

— Клянусь не говорить о разговоре, который произошел между мной и Батури в стенах лаборатории, клянусь держать в тайне наш с ним союз, — прошептал он и приложил печать к руке.

Холодный металл жег плоть, словно был раскален до предела. Сандро стиснул зубы, чтобы не закричать, но все же не выдержал и завыл диким волком, причитающим на луну. Эльтон принял клятву. Печать тут же остыла, перестав ранить плоть. Несостоявшаяся сделка с Клавдием только сейчас вступила в силу — тогда, когда была сказана и вторая часть обета. Теперь вампир и полулич были повязаны.

В перила исполинским тараном ударило чье-то заклинание, земля под ногами заходила ходуном, и Сандро уже обрек себя на гибель, но каменный нимб, окруживший арену, выдержал. Не скрываясь, Сандро вскочил на ноги и рванулся вперед: оставаться на прежнем месте означало заживо похоронить себя под обломками, а в том, что балкон выдержит еще один удар, чародей сомневался, причем не без оснований. Краем глаза он заметил двух вампиров, дерущихся между собой, и без труда узнал в них К'йена и Клавдия. Батури отступал, открыв спину перед некромантами, рискуя погибнуть если и не от руки своего прародителя, то от заклинаний личей. Сейчас этот поединок мало волновал магов-скелетов, ибо все их внимание приковал к себе юнец, убивший гильдмастера, но стоит им вмешаться — и Клавдию придет конец.

Сандро остановился и резко рванулся назад. Он должен потянуть для Батури время, привлечь на себя как можно больше внимания. Этот маневр спас жизнь Сандро. Сделай он еще шаг — попал бы под Плеть Хель, но облако тьмы ударило в стену, сделав в ней небольшую трещину и покрыв тонкой кромкой льда. Тьма, хлад и смерть. Они были близки, как никогда, но фортуна, как возлюбленная или любящая мать, улыбнулась Сандро, подарив ему жизнь. А чародей уже бежал туда, откуда нет возврата, загоняя самого себя в тупик. Впереди ширился обвал, позади спорили между собой заклинания магии смерти, выбирая, какому из них убить наглеца. Жизнь повисла на волоске, а грубый нож Хель уже был занесен, чтобы перерезать спасительную нить.

Помог случай.

Энин, придя в себя, попыталась исправить допущенную ошибку и остановить Сандро. Заклинание оцепенения угасало медленно, но девушка уже могла двигаться и, шатаясь, вошла в "зал боев". Сандро наткнулся на нее и упал на пол, увлекая вместе с собой и Энин, а уже в следующее мгновение в место, на котором только что стояла некромантка, ударили разом огонь и молния.

Ситуация дала отсрочку, но смерть была так же близка, как и раньше.

Ни о чем не спрашивая Энин, Сандро потащил ее за собой, выволакивая прочь с арены. Для боевого крещения он сделал достаточно, терять жизнь в борьбе ни за что он не собирался, рисковать жизнью возлюбленной — тем более...

* * *

Клавдий сжимал в ладони крис. Откуда не возьмись в руке К'йена возник стилет. Поединок шел почти на равных, но Батури из раза в раз приходилось отступать, чтобы держать хоть какую-то — насколько позволяли короткие кинжалы — дистанцию. К'йен же наседал, навязывая свою тактику и бой вплотную. Каэль был мастером оружия — века тренировок сделали свое дело, там, где пасовали врожденные умения, выигрывали опыт и знания. Батури тоже неплохо владел оружием, но он отдавал предпочтение магии, за что мог сейчас поплатиться жизнью.

К'йен наступал, и с каждым разом его удары были точнее и вывереннее, а отбивать их становилось все сложнее. Клавдий пятился, уходя в глухую защиту и даже не надеясь на контратаку, спиной чувствуя, что каждый шаг назад приближает его к некромантам, а значит — к неминуемой гибели.

— Ты сам обрек себя на смерть. — К'йен сместил центр тяжести вправо, но, отпружинив одной ногой, метнулся влево, делая резкий выпад.

— Я мертв, — тяжело выдохнул Батури, отпрыгивая назад.

Отец — как давно это было... — говорил, что нельзя отпрыгивать, надо парировать, но стоять на месте, или ходить во время боя по кругу, чтобы не начать отступать и не дать сопернику преимущества. Его слова и давние уроки не помогали. Места, чтобы "кружить", не было, а иначе, кроме как шарахнуться назад, было не спастись. Слишком умел противник. Отец, будь он жив, легко бы справился с Перворожденным в честном поединке, но граф Батури Савильен де Медичи умер — и уже давно — от руки собственного сына. Быть может, случайно, Клавдий не собирался убивать родителя, но исхода это не меняло.

— И ты умрешь. Снова, — пообещал Батури и остановился, опуская клинок. — Нападай! — приказал он, бешеным зверем глядя на прародителя.

— Все еще можно исправить. Если ты поклянешься мне в верности, я забуду о случившемся, — пошел на попятную К'йен.

— Нападай! — взревел Батури. За века он слишком возненавидел рабство, чтобы, спасая собственную жизнь, вновь стать рабом.

Клавдий сделал шаг вперед, даже не удосужившись вернуться в боевую стойку или поднять оружие. К'йен невольно отступил, но уже в следующее мгновение взял себя в руки и атаковал. Батури увильнул от молниеносного выпада и ногой ударил Перворожденного в грудь. К'йен отшатнулся, но остался стоять. Все же ему не хватило времени, чтобы прийти в себя, и он, пропустив еще один удар, повалился на пол. Клавдий склонился над ним и занес кинжал, но не успел опустить смертоносного оружия.

В это самое время Сандро, лежа на полу под прикрытием каменной балюстрады, прочел свою часть обета.

Руку Клавдия обожгло жуткой болью: Эльтон напоминал о клятве, которая была дана им в стенах этого замка. "Смерть" должна быть у Сандро. Батури неосознанно отшвырнул от себя горе-оружие, и в следующее мгновение в его плоть вонзился стилет К'йена.

В глазах помутнело. Клавдий чувствовал, как его рубаха набухает от крови, и не мог понять, почему так больно. Неужели К'йен способен...

Стальной эфес, серебряный клинок.

Сталь не вредит вампиру, и К'йен спокойно держал рукоять, но лезвие было сделано из серебра, которое в умелых руках способно убить и Высшего.

Перворожденный нанес новый удар, но Клавдий остановил его рукой. Серебряный клинок пробил ладонь насквозь, но до тела не дотянулся. Батури схватился за гарду и из последних сил дернул на себя оружие, вырывая его из рук соперника. Будь у него силы, он бы вытащил из плоти серебряное лезвие и воспользовался стилетом К'йена против него самого, но сил не было — они иссякали так же быстро, как вода под палящим солнцем. Клавдий, едва выдерживая вес собственного тела, выпрямился и, сделав несколько шагов, перевалился через перила балкона. Упав на арену, он с трудом поднялся. Шатаясь и не замечая ничего вокруг себя, побрел прочь из "зала боев".

К'йен хотел было добить предателя, но некроманты, потеряв из виду убийцу Гелиона, переключились на других врагов. Перворожденному пришлось отбиваться от темных магов, и вопрос об умерщвлении раненого отпал сам собой. С окончанием поединка между Главой Ордена и его, как казалось раньше, верным помощником вспомнили о своих задачах и Высшие. Вновь над куполом арены замельтешили тени, каждая из которых могла стать для некроманта смертью. Советников осталось четверо, вампиров было впятеро больше, но они не лезли на рожон и нападали только тогда, когда были уверены, что останутся живы. К'йен, отбившись от магов, взмыл к куполу и присоединился к своим единомышленникам, став еще одной тенью.

* * *

Арганус наблюдал за разворачивающейся картиной и был ею весьма доволен. На его глазах гибла Гильдия, а Орден терял свою силу. Вскоре в Хельхейме не останется ни одного противника, способного преградить Д'Эвизвилу путь к трону. Но...

Вампиры, не закончив начатого, стремглав покинули "зал боев", оставив Аргануса и выживших советников друг против друга. Хозяин Бленхайма был готов к предательству К'йена, но уже и не думал, что оно случится.

Некроманты приблизились друг к другу, закрыв одного лича своими телами. Арганусу не понадобилось долгих размышлений, чтобы понять, что советники обращаются к Фомору. Они решили выпросить у наместника право на убийство предателя. Что ж, и к этому Д'Эвизвил был готов. Надо лишь потянуть время. А если учесть, что на ментальный контакт с Фомором придется затратить немало сил и разговор с тупоголовым наместником будет не из быстрых, оно у него было.

— Нравится ли вам, достопочтенные советники, представление? — нахально спросил заговорщик, даже не пытаясь атаковать, хоть и зная, что на него напасть не могут. — Я долго к нему готовился, и, смею предположить, оно удалось на славу! — Некроманты молчали, сосредоточенно глядя по сторонам и ожидая нового подвоха. Не дождавшись ответа, Арганус продолжил: — Но самое интересное я оставил на десерт. Вы показали свою силу и достойны того, чтобы стать советниками не загнивающей Гильдии, а новой конфессии, живущей во славу Тьмы. Пока еще у вас есть право решать, править и дальше, но получив привилегии, которых, несмотря на статус, у вас никогда не было. Или же сложить головы, защищая того, кто эксплуатировал вас, как мулов.

— Что ты делаешь? И для чего?! — не выдержал Рэгвилл, самый молодой из советников, если шесть веков можно считать молодостью. Арганус не ожидал увидеть его среди выживших, считая, что магические таланты пятого советника малы и ничтожны, и хуже колдовства в нем развиты лишь умения лидера.

— Убираю соперников, — прямо ответил Д'Эвизвил. — Без самих советников их войска ничто, и Фомору не на кого будет опереться, чтобы выстоять под моим натиском. В Хельхейм пришли перемены, но вы еще можете стать острием меча, а не отрубленной рукой.

— Ты связался с Орденом... — оскалился, будто волкулака, Рэгвилл. Арганусу показалось, или советники сделали этого слабака своим предводителем?

— Тем самым ослабив и его, — обрубил Д'Эвизвил. — Передавайте Фомору мое почтение. Надеюсь, мои гонцы все же успеют стать для него вестниками моей воли, прежде чем будут им уничтожены. Но даже если и не успеют, сути дела это не изменит. Хельхейм мой! И если кто-то из вас не решит сейчас, на чьей стороне ему быть, он будет убит, если выберет неверную сторону — тоже. У вас минута на то, чтобы решить, и ни секундой больше.

В "зале боев" повисла тишина. Шепот: "Готово", — прозвучал в этой тиши громогласно, но, даже получив право на убийство, личи медлили. Слишком большая цена стояла на кону: вечная жизнь. А четверо погибших советников и втрое больше учеников и других темных магов, пришедших на пир, без слов доказывали, что Арганус не шутит. Его замыслы были неизвестны, уловки, на которые он мог пойти, тоже. Кто знает, быть может, Высшие намеренно покинули арену, чтобы, вернувшись, закончить начатое, или же Д'Эвизвил придумал нечто более изощренное? Время замерло в тяжких размышлениях для каждого, плотная тишина, нависшая над залом, стала невыносимой даже для бессмертных, немало повидавших на своем веку. Долг и честь требовали убить Аргануса, но здравый смысл говорил иное. С другой стороны, честь была потеряна много столетий назад, желание исполнять долг — еще раньше, а умение рассчитывать на шаг вперед со временем стало лишь крепче.

— Время истекло, — будто отсчитывая каждую секунду, отмерил Арганус.

— Ты умрешь, как пес, которым и являешься! — ответил за всех Рэгвилл, но Д'Эвизвил видел, что это мнение разделяют не все.

— Что ж, ты решил, но что ответят другие? — с усмешкой в голосе обронил лич.

— Предателю — смерть, — вывел свой вердикт Хамруд.

— Смерть, — подытожил Лиэр.

Но последний советник решил иначе. Ничего не сказав, он отошел в сторону и стал напротив Аргануса с другой стороны кругового балкона, так что другие некроманты оказались между ним и хозяином замка.

— Сиквойя? — удивился Рэгвилл, но советник лишь пожал костяными плечами. — Петь под дудку предателя в твоем духе, — взял себя в руки предводитель уцелевших. — Продолжим поединок?

— Минутку, — выиграл еще несколько секунд Арганус, а в двери, ведущие на балкон, с трех сторон вбегали скелеты. Они не были для советников реальной угрозой, но в пылу боя могли отнять драгоценное время и дать врагу преимущество. В финале за спинами закованных в сталь скелетов возник Рыцарь Смерти — глава восточного приграничного гарнизона.

— Лорд Барклай... — Отвесив скромный поклон, Арганус обратился к воину и полководцу, получившему титул не за что иное, как за боевые заслуги: — Начинайте.

Скелеты без видимых приказов ринулись в бой. Им не было числа. Они набросились на советников, словно блохи на безродную дворнягу. Некроманты методично уничтожали всех, кто подошел достаточно близко, но на место одного убитого становился другой, причем паразитов меньше не становилось. Все закончилось, когда в дело вмешался Арганус и ренегат Израэль де Гарди. Д'Эвизвил припас отступника для особого случая, и сейчас он настал. Сиквойя не нападал: его все еще связывали узы рабства, нарушить которых он не мог.