Однако это ни капельки меня не успокоило, и, вновь взглянув на потускневший шпиль, я неожиданно приняла решение.
Уснуть сейчас все равно не получится, только скомкаю кровать беспокойным метанием, так почему бы не прогуляться? Все лучше, чем терзать себя, запершись в четырех стенах.
Не успела я подумать об этом, как с плеч будто бы сорвалась тяжелая ноша, и мысль о предстоящей прогулке показалась вдвойне привлекательной.
Впервые за весь вечер улыбнувшись, я поспешила к двери и, встав к ней боком, осторожно приоткрыла, выглянув в образовавшуюся щелку.
Площадка перед нашими комнатами пустовала. Дверь, ведущая в комнату северянина, была плотно закрыта; значит, наемник либо находился у себя, либо — в нижнем, питейном, зале постоялого двора. Первое было предпочтительнее, так как во втором случае придется придумывать что-то на ходу, а я уже убедилась на собственном горьком опыте, как сильно мой спутник не переносит лжи и притворства.
Не то, чтобы я совершенно не боялась бродить в одиночестве по улицам Корниэлля; однако внутреннее чутье подсказывало мне, что сегодняшним вечером там опасаться нечего. К тому же, мне хотелось хотя бы немного погулять наедине с собой, привести в порядок мысли, не ощущая лопатками буравящий спину тяжелый взгляд Коннара и не вступая с ним в изнуряющие пререкания на пустом месте.
В конце концов, обходилась же я до этого без его помощи. И прекрасно, надо сказать, обходилась.
Я тихо выскользнула из комнаты и, тщательно заперев дверь за собой, побежала вниз по лестнице.
* * *
В питейном зале Коннара не оказалось; облегченно выдохнув, я прошла мимо немногочисленных посетителей, не удостоивших меня особым вниманием, и вышла на улицу.
На крыльце я чуть было не столкнулась с новыми посетителями "Зеленого леса", нашего постоялого двора: у крыльца стояла двуколка, из которой, опираясь на руку прислужника, выбиралась молодая белокурая девушка, одетая в темно-красное дорожное платье. Судя по прическе и отделке наряда, деньги у нее явно водились.
Поблагодарив служку и сунув ему пару медяков, девушка поспешила к крыльцу. Я посторонилась, пропуская ее; проходя мимо, она одарила меня странным взглядом, в котором ясно читались мольба и безысходность. Повинуясь наитию, я ободряюще улыбнулась ей. Губы у незнакомки дрогнули, словно она собиралась что-то сказать, однако, явно передумав, она будто бы стыдливо отвела глаза и скользнула за дверь.
Я пожала плечами и обратила внимание на прислужника — молодого конопатого парня, который, как зачарованный, наблюдал за ней.
-Разве тебе не нужно разгружать двуколку? — невинно поинтересовалась я. Парень вздрогнул и растерянно пробормотал:
-Да... Я и забыл.
Он поспешил к повозке, а я, опершись о перила крыльца, нарочито небрежно спросила:
-Скажи, пожалуйста...
-Рин, — подсказал прислужник, вытаскивая из двуколки небольшой сундучок, обитый кожей. Судя по усилиям, который прилагал Рин, и по испарине, выступившей у него на лбу, сундучок был набит чем-то тяжелым.
-Скажи мне, пожалуйста, Рин, что это за такое виднеется над крышами домов? — я кивнула в сторону шпиля, уже почти неразличимого в сгущающихся сумерках.
Рин аккуратно опустил свою ношу на мостовую и вытер лоб.
-Красиво, да? Это храм пресветлого Лиара, — с оттенком благоговения произнес он, сотворяя надо лбом круг
* * *
. Я удовлетворенно кивнула.
-Сейчас туда можно зайти, как думаешь?
Рин с усмешкой посмотрел на меня:
-Госпожа, службы идут до глубокой ночи. Если вы поторопитесь, то вполне можете застать Вынос Солнечного Шара
* * *
*. Знаете, как туда дойти?
Кажется, паренек был одним из прихожан храма, и теперь спешил если не обратить меня в свою веру, то хотя бы показать дорогу к одному из ее оплотов. Меня это позабавило. Я лукаво улыбнулась ему и промурлыкала:
-Нет, но если ты расскажешь мне, то я буду искренне тебе благодарна.
Воодушевленный, Рин в подробностях описал путь до храма ("Пройдете две улицы, свернете у лавки мясника направо и вниз по переулку — и увидите его!"), бурно жестикулируя; получив от меня несколько монеток в знак благодарности, он вернулся к сундучку, а я спустилась с крыльца.
Похоже, у моей вечерней прогулки появилась цель.
* * *
По дороге к храму я немного задержалась, заплутав в извилистых улочках Корниэлля, показавшихся мне абсолютно идентичными друг другу, и, когда я вышла к обители Лиара, вокруг уже клубилась ночная темень, разгоняемая лишь золотистыми светом фонарей — больших шаров-светильников, водруженных на чугунные столбы.
Прямо у ворот храма, облокотившись на высокую белую стену, изрезанную барельефами, стоял северянин и со скучающим видом разглядывал подаренный мной клинок, время от времени бросая взгляд на улицу. Заметив меня, он выпрямился, заткнул клинок за пояс и скрестил руки на груди; лицо его при этом приобрело непроницаемо-угрюмое выражение.
-Знаешь, Кошка, нанимать наемника для охраны, если сама то и дело норовишь сбежать от него, — по меньшей мере, странно, — бесцветным голосом сообщил он, дождавшись, пока я подойду поближе.
Я глубоко вздохнула, справляясь с неприятным шоком, который вызвала эта встреча, и мрачно произнесла:
-Дай-ка я угадаю... Рин, слуга из "Зеленого леса"?
Коннар дернул широким плечом:
-Я не узнавал, как его зовут. Меня больше интересовало, куда пропала та, за сохранность которой я поручился. Твоя комната была заперта, а хозяин сказал, что совсем недавно ты покинула постоялый двор. Этот твой Рин с готовностью выложил все, что знал, — с каким-то мстительным удовольствием сообщил северянин, не сводя глаз с моего лица, — и поджилки у него, по-моему, тряслись от страха, когда я с ним беседовал.
Я не хотела уточнять, как именно протекала их беседа, хотя внутри слабо отозвалась жалость к бедолаге Рину; ясно было одно — моя вечерняя прогулка пройдет под неусыпным оком наемника. С неприязнью глянув на северянина, я сухо сказала:
-Если ты помнишь, я не очень-то горела желанием брать тебя с собой, и в любой момент могу избавиться от твоих услуг.
На скулах наемника вновь заходили желваки.
-Если бы не я, мангор сожрал бы тебя!
Я прикусила губу, чувствуя, как внутри закипает гнев.
-Я бы придумала, как справиться с ним, — дрожащим голосом парировала я. Мне вдруг хотелось закричать, выплеснуть на него все, что накопилось, но я понимала, что делать этого ни в коем случае нельзя — это только подстегнет его собственную ярость, и неизвестно, что он может потом предпринять.
Впрочем, кричать и не пришлось — на лицо Коннара словно набежала туча, а зрачки его глаз расширились, почти слившись с радужкой.
-Если бы не тот проклятый колдун, — процедил он сквозь зубы, исподлобья пожирая меня глазами, — я бы заставил тебя укоротить свой язык! Женщина не смеет так смотреть, так разговаривать и держать себя со мной так, будто я — жалкий юнец, на губах которого еще пенится молоко!
Он стиснул кулаки и надвинулся на меня — огромный, страшный; ахнув, я невольно отступила назад, инстинктивно выставив вперед ладони. В этот момент я больше всего испугалась того, что он дотронется на меня — и окажется, что гипноз Кристиана рассеялся.
Что я тогда буду делать?
Рука Коннара остановилась в ударе сердца от моего плеча; северянин прерывисто вздохнул, а я замерла, как вкопанная, окутанная каким-то странным оцепенением.
-Хэллева Кошка! — вдруг рявкнул наемник, и, сбросив с себя сомнамбулическую муть, я отшатнулась подальше от него, — ведьма, ты же знаешь, что я не могу коснуться тебя, и нарочно меня дразнишь!
Сплюнув на землю, он выругался на незнакомом мне языке и отошел; я позволила себе выдохнуть, чувствуя, как в груди будто ослабли каменные тиски. Видимо, не только во мне копилось невысказанное.
Краем глаза я заметила какое-то робкое движение справа; повернув голову, я увидела замерших неподалеку двух юношей в золотисто-сиреневых одеяниях храмовников: широких бесформенных балахонах, колышущихся у самых пят. Оба храмовника были коротко подстрижены, и на их головах чудом держались остроконечные шапочки, похожие на миниатюрные пирамидки.
Поняв, что их присутствие обнаружено, юноши заметно смутились и, синхронно поклонившись мне, двинулись в сторону ворот храма.
Я решила, что мне подвернулась неплохая возможность выяснить все, что мне нужно, поскорее, и отправиться восвояси. Желание и дальше гулять по вечернему городу исчезло ровно в тот момент, когда я увидела Коннара.
-Погодите, — окликнула я храмовников; те остановились и вопрошающе посмотрели на меня. Затем, переглянувшись между собой, отвесили мне неглубокие поклоны, прижав ладони к животам.
-Вам что-то угодно, сестра
* * *
**? — спросил меня тот, что стоял справа; короткие волосы на его голове отливали медью, а на бледном лице едва заметно угадывались веснушки. Его товарищ хранил молчание, неотрывно глядя на северянина, вернувшегося на прежнее место.
Меня одолели сомнения: стоит ли повторять жест храмовника? С обычаями почитателей Лиара я была знакома весьма приблизительно, поэтому решила, что благоразумнее всего будет без обиняков приступить к делу.
-Угодно, — мягко сказала я, — видишь ли, меня очень интересует один из монастырей вашего бога. Он находится...
-Прошу прощения, сестра, — вежливо, но твердо прервал меня храмовник, — я еще не нахожусь на той ступени, что позволила бы мне благословлять вас на паломничество. Вы ведь хотите отправиться к монастырю, верно?
Чувствуя, что начинаю нащупывать верную почву, я с готовностью кивнула:
-Да-да, ты абсолютно прав.
-В таком случае, я могу проводить вас к мейстеру Алихиму, только он в нашем храме может выдавать благословение...
Фраза про выдачу благословения показалась мне забавной, и я хихикнула, прикрыв губы ладонью. Видимо, я действительно многого не знала про обители бога света — насколько мне было известно, в святилищах других алдорских богов благословениями не промышляли.
Спутник моего собеседника покосился на меня, но промолчал. Послав ему, на всякий случай, вежливую улыбку, я обратилась к "своему" храмовнику:
-Пожалуй, я не прочь пообщаться с вашим мейстером, только при условии, — я бросила неприязненный взгляд на Коннара, угрюмо ожидавшего у стены, — при условии, что мой наемник последует со мной.
-Разумеется, — юноша с явным любопытством оглядел северянина: видимо, ему нечасто доводилось общаться с этим народом, однако свои мысли оставил при себе, ограничившись кратким:
-Прошу за мной, сестра.
* * *
Внутренний двор храма Лиара был невелик, однако его пышное убранство словно разбухало, занимая собой больше пространства, чем нужно. Круглая площадка, огороженная высоким — в два моих роста — беленым забором, была посыпана мелким песком и уставлена узкими каменными лавочками, на которые кое-где сидели, тихо переговариваясь, люди. Между ними то там, то сям возвышались странные конструкции — деревянные треножники, увитые плющом. На самом верху треножников были прикреплены каменные ястребы, широко раскинувшие крылья и запрокинувшие головы вверх; у их лап находилось каменные же блюда. Из них курился дымок; подойдя поближе к одному из треножников, я увидела, что в блюде тлеют, догорая, какие-то узкие листья, ягоды ливвы
* * *
* * *
и птичьи перья.
-Вы опоздали на вечернюю церемонию Выноса Шара, — с сожалением сказал мой провожатый, молчаливым кивком прощаясь со своим безмолвным спутником. Мои познания насчет этой церемонии ограничивались лишь упоминанием о ней Рина, поэтому мне ничего не оставалось делать, как неопределенно пожать плечами. Коннар следил за мной колючим взглядом, и мне с трудом удавалось сохранять невозмутимый вид, чувствуя, как по спине ползут мурашки.
Храмовник помялся, видимо, чего-то ожидая от меня, затем вздохнул и тихо сказал:
-Подождите меня здесь, сестра. Я позову мейстера Алихима.
И он удалился, вновь поклонившись на прощание со сложенными на животе руками. Чтобы скоротать время в ожидании, я стала разглядывать храм, возвышающийся прямо перед нами. Он чем-то напоминал одновременно и Корниэлльскую библиотеку, и раковину улитки — высокий белый конус, плавными завитками поднимающийся над землей и переходящий в длинный узкий шпиль — тот самый, что я увидела из окна постоялого двора. . В его стенах были проделано множество продолговатых отверстий, словно грачки
* * *
* * *
избрали его местом своего обитания. В этих импровизированных окнах плясали багряные отблески пламени — видимо, внутри храма было зажжено много свечей или факелов.
Прямо перед узкой стрельчатой дверью, ведущей внутрь здания, была установлена статуя, изображающая мужчину, прижавшего левую руку к груди и вытянувшего правую руку вверх. На ладони правой руки у него мерцал небольшой черный шар, выточенный, похоже, из авантюрина. У ног статуи замерли, сплетясь в сложносочиненный клубок, мраморные змеи
* * *
* * *
*.
-Какой-то он худосочный, — презрительно бросил Коннар. Краем глаза я заметила, что он уже стоял у меня за спиной. Я не вздрогнула — обычай наемника подкрадываться бесшумно, как тайгор на охоте, меня уже не пугал.
-Это Бог Света, ему не обязательно обладать мускулами воина, — спокойно ответила я. Наемник хмыкнул:
-Если ты бог, и хочешь, чтобы тебя почитали, то должен вызывать уважение одним своим видом. А этот похож на евнуха, которому и меча в руки дать нельзя — завалится вместе с ним.
Его негромкий, но зычный голос привлек внимание посетителей храма, и те начали недовольно осуждающе оглядываться на нас. Привлекать внимания мне совсем не хотелось, и я с нажимом произнесла:
-Когда ты находишься в чужом храме, никто не требует от тебя верить в этого бога, но проявить уважение к верующим ты обязан.
Коннар скривился, показывая, какого низкого мнения он о подобных предрассудках, и безапелляционно перебил меня, глядя на статую Лиара:
-Перед лицом богов должны трепетать все — в том числе, и те, кто придерживается другой веры — иначе что это за боги? Когда в наше селение приезжали купцы из других стран и видели изваяние того же Энрона — бога огня, на их лицах отражался самый настоящий священный ужас. Их колени дрожали, и ничто не могло заставить их пройти мимо статуи бога в сумерках — я был тому свидетелем не раз. К тому же, наших селениях есть изображения не только Энрона, уж поверь.
Он вздернул волевой подбородок и посмотрел на меня с победосносно-торжествующим видом. Это неприятно царапнуло мое самолюбие, но я заставила себя помолчать несколько мгновений, тщательно подбирая слова, дабы не подбрасывать поленьев в огонь самодовольства северянина.
-Интересно, — вкрадчиво промурлыкала я, покусывая согнутый палец и напуская на себя смиренный вид, призванный скрыть клокочущее внутри раздражение, — я не видела этого твоего Энрона, но и желанием как-то не горю. Как по мне, так лучше уж приносить подношения кому-то, вроде Лиара, чем трястись от ужаса при виде страшилища, вера в которого держится на тщательно подогреваемом ужасе.
Черты лица северянина окаменели, и он процедил сквозь стиснутые зубы:
