270333795: я уже называл их
0: повтори
Я потянулся к клавиатуре и сообразил, что не помню, в каких именно буквах в прошлый раз сделал ошибки. Я могу вытащить координаты Вудстока из памяти Сети, но я не могу еще раз ввести в точности ту же строку, что и в тот раз. Хотя... может быть, эта аська, как земная, тоже сохраняет старые сообщения?
Я открыл меню и увидел, что такой пункт в нем есть. Но не успел я ткнуть в него джойстиком, как компьютер разразился гневной тирадой:
0: ты уличен во лжи
0: ты даже не удосужился запомнить что мне сообщил
0: ты не увидишь эзерлей пока не назовешь правильные координаты вудстока
0: если ты не назовешь их немедленно ты не увидишь ее вообще
0: я ее убью
Во мне вскипела злость. Я понял, что чувствовали скандинавские берсерки, когда ими овладевало боевое безумие. Если бы мой собеседник был живым существом и находился рядом, я бы растерзал его голыми руками. Но он был компьютером и находился далеко, такого не растерзаешь.
Что же делать? Сообщить ему правильные координаты? Но кто гарантирует, что Эзерлей останется в живых после этого? Незабвенный Гиви Эзолохола попытался убить меня сразу же после того, как узнал координаты Вудстока. Да пусть даже компьютер отдаст мне Эзерлей, все равно я буду чувствовать себя оплеванным, потому что я буду знать, что меня обманул компьютер, а это позорно.
Нет, сказал внутренний голос, это не компьютер тебя обманул. Это ты пытался его обмануть, а когда он ответил тебе тем же — обиделся. И нечего оправдываться, что твой обман был не таким масштабным, обман всегда обман, независимо от того, какую именно лапшу ты вешаешь на уши собеседника — длинные яичные макароны или маленькие фигурные рогульки. Не он заварил эту кашу, а ты.
Да, эту кашу заварил я и теперь я готов признать, что это была ошибка. Ну и что? Что мне теперь, признать поражение перед каким-то там компьютером, упасть на спину, задрав лапки кверху, и молить его о прощении?
Не перед каким-то компьютером, заметил внутренний голос, а перед планетарным компьютером. Думаешь, управлять целой планетой легче, чем вывести на чистую воду одного-единственного мошенника, да еще не слишком умелого? О самоутверждении надо было думать, когда соглашался на условия, которые не хотел выполнять, а не теперь, когда приперли к стенке.
Да, я поступил нехорошо. Ну и что с того? Я признаю, что поступил нехорошо, в дальнейшем я обязательно учту этот факт, сделаю для себя выводы и никогда больше не буду себя вести таким образом. Да, я был неправ, обещая то, чего не хотел отдавать, но разве хорошо со стороны компьютера захватывать в заложники мою девчонку? Это бандитизм какой-то получается, так можно оправдать любые действия любых бандитов, типа, я не просто так человека замочил, а потому что он долг не возвращает.
Ты вел себя так же, сказал внутренний голос. Ты пытался убить Рогаленко не просто так, а потому что он педофил, а тебе вдруг захотелось поиграть в блюстителя нравственности во всей вселенной. А теперь в Робин Гуда играет планетарный компьютер.
Ну и пусть играет. Он хочет поиграть — так пусть играет, только пусть потом не жалуется, что я играл не по правилам. Кстати, это мысль!
270333795: ты хочешь террора?
270333795: будет тебе террор
270333795: только потом не жалуйся
270333795: да я тебя обманул
270333795: я был неправ и приношу свои извинения
270333795: я не скажу тебе координаты вудстока ни при каких обстоятельствах
270333795: если ты вернешь мне эзерлей мы покинем планету и никогда не вернемся обратно
270333795: пока ты будешь держать в заложниках эзерлей у меня будет в заложниках вся планета
270333795: я устрою тебе такой террор что потомки тех кто живет сейчас сложат такую легенду что великий потоп покажется детской сказочкой
270333795: минута тебе на размышление
Я откинулся на спинку стула и застыл в ожидании, разминая пальцы, затекшие от лихорадочного долбления по клавишам непривычной клавиатуры. Интересно, что он сейчас будет делать?
Я не стал ждать минуту, мне потребовалось гораздо меньше времени, чтобы понять, что он будет делать. Точнее, уже делает.
Во-первых, этот дом наверняка уже оцеплен. Неподалеку, где-нибудь в переулке, стоит глушилка или даже несколько глушилок, и они отрубят меня от Сети, как только получат кодированный сигнал от планетарного компьютера. Потом можно, например, уничтожить весь дом какой-нибудь нопстерской бомбой и я больше не буду представлять опасность. Координаты Вудстока при этом канут в лету вместе со мной, но если провести определенную работу с Эзерлей... А что? Компьютер вполне может решить, что сможет их восстановить, работая только с Эзерлей.
И тут до меня дошло, что времени почти не осталось. Если бы я был человеком, у меня бы на лбу выступил холодный пот. Не знаю, как выглядит аналогичная реакция у нопстеров, у меня не осталось времени запрашивать память тела. Я выдал команду на возвращение.
19.
Снова имитация родной квартиры. Кровать, письменный стол, муляж компьютера, телефон и все, больше ничего нет. Хочется выпить чего-нибудь крепкого, но это физически невозможно, здесь эта потребность не считается абсолютно необходимой и потому не удовлетворяется.
С минуту я сидел на кровати, тупо глядя на телефон. Телефон не звонил. Если все идет хорошо, компьютер Блубейка сейчас ждет, что я буду делать, а если все плохо, сейчас убивают Эзерлей.
Удивительно — только что мне пришлось выбирать между жизнью Эзерлей и знанием о Вудстоке и я сделал выбор не в пользу Эзерлей. И после всего этого я продолжаю считать, что люблю ее!
А что такое любовь, если вдуматься? Сумел ли хоть кто-нибудь дать понятное определение любви? Многие считают, что любовь — это когда счастье любимого существа ставится выше своего собственного и становится целью всей жизни. Все это очень красиво и романтично, но реальность не так проста, как хотелось бы влюбленным романтикам. Очень трудно найти человека, которого можно безнаказанно осчастливливать, не боясь, что он сядет тебе на шею. Ты даришь женщине цветы один раз, другой и третий, а на четвертый она спрашивает "где цветы?" и обижается. Ты говоришь ей "мои деньги — твои деньги", она счастлива, а потом в один прекрасный день ты находишь кошелек пустым, а она говорит тебе, что ты мало зарабатываешь. Ты обещаешь посвящать все свободное время только ей, а потом звонит Женька, говорит, что появилось срочное дело, ты срываешься с места и уезжаешь, а она закатывает тебе истерику. Только глупые и неопытные юноши могут считать, что любовь превыше всего, долго сохранить такое мнение практически невозможно, со временем поневоле становишься циником.
Посмотрим на вещи цинично. На одной чаше весов у нас абстрактное понятие, именуемое любовью. Что мне дает любовь Эзерлей? Великолепный секс, но, скорее всего, все дело было в гиперсексуальных телах расы млогса. Удовлетворение от того, что я о ком-то забочусь, радостное чувство, что я кому-то нужен. Все это очень здорово, но важны ли для меня эти чувства? И в какой мере?
Посмотрим, что на другой чаше весов. Компьютер уделал меня, как щенка, он нашел мое слабое место и почти заставил согласиться на его условия. Для человека моей профессии это позорно. Если я признаю поражение, потом будет трудно жить с осознанием того, что надо мной одержало верх даже не живое разумное существо, а просто безмозглый компьютер.
Но если я принесу Эзерлей в жертву, трудно будет жить с осознанием того, что я предал существо, которое доверилось мне и полюбило меня. Тоже неприятно. Что в лоб, что по лбу.
Выбор прост — или любовь, или профессиональная гордость. Эту дилемму легко сформулировать, но сделать выбор совсем не так легко. Особенно если учесть, что в глубине души я не уверен, что у нас с Эзерлей именно любовь, а не взаимное влечение, которое пройдет через неделю. Да и в том, что моя профессиональная гордость чего-то стоит, я тоже, честно говоря, не уверен.
Моей первой машиной была жигули-копейка, ей было семнадцать лет, для своих лет она была в прекрасном состоянии, но, как и все советские машины, постоянно ломалась. Говоря о ней, я то называл ее "моя помойка", то с гордостью рассказывал, как выжал из нее 140 и мог бы выжать больше, если бы из моторного отсека не стал доноситься угрожающий рев. На любую вещь можно взглянуть с разных сторон, для любой вещи можно найти сторону, с которой она великолепна и сторону, с которой она отвратительна. Наши с Эзерлей отношения тоже можно воспринимать и как большую любовь, и как временное взаимное умопомрачение. Мой поединок с компьютером Блубейка можно рассматривать и как дело чести, и как дурацкое упрямство большого ребенка, упорно не желающего признавать свое поражение. Все зависит от точки зрения.
Женька, когда был жив, любил говорить "не знаешь, как поступить — поступай по закону". Хороший совет, но чаще всего подходящих законов нет, люди напридумывали гигантское количество законов на все случаи жизни, кроме тех, которые случаются лично с тобой. Закон Мерфи в действии.
Впрочем, есть одно правило, подходящее к данной ситуации. Если террористы взяли человека в заложники, операцию по освобождению надо строить, исходя из того, что он уже мертв. На первый взгляд, это нелепо, но истина очень часто бывает нелепой. Цель любой операции по освобождению заложников состоит вовсе не в том, чтобы освободить заложников, пусть журналисты вешают лапшу на уши простым обывателям, мы без этого обойдемся. Цель операции по освобождению заложников состоит в том, чтобы наказать террористов. Когда банда Шамиля Басаева захватила больницу в Буденновске, не нужно было вступать в переговоры. Нужно было выжечь вакуумными бомбами родной аул Басаева, истребить все его население до последней собаки, перерезать всю родню Басаева, где бы они ни были, и тогда проблема решилась бы сама собой. Одно дело пойти на преступление, если ты знаешь, что отвечать придется только тебе, и совсем другое — когда в заложниках оказываются все те, кто тебе дорог. Если у тебя взяли заложника — возьми заложника у террористов. Как-то мы с Женькой квасили, это было вскоре после московских терактов, разговор переключился на терроризм и Женька вдруг стал рассказывать, чем его грузили на курсах повышения квалификации, когда он еще служил в ФСБ. Гуманизм и прочая херня, говорил Женька, годится только для журналюг, а спецслужбам важна только эффективность. Мы не можем быть гуманными, говорил он, с волками жить — по волчьи выть. Если ты столкнулся с жестоким врагом, покажи ему запредельную жестокость, она сильно пугает тех, кто привык к жестокости умеренной.
И в этот момент я понял, что принял решение, принял уже давно, просто раньше не мог оправдать свой выбор перед самим собой. Но стоило четко сформулировать оправдание, как все стало простым и понятным. Пусть гуманисты твердят, что любовь свята, что в мире нет ничего важнее слезинки ребенка, мы не будем их прерывать, мы знаем, что от этих глупых бредней тоже есть польза. Но мы не будем заморачиваться этими бреднями, мы будем воспринимать жизнь так, как она есть. Жизнь зла, цинична и несправедлива, это плохо, но это так. Можно мечтать о другой жизни, можно с головой уйти в выдуманные миры, но ты все равно остаешься жить в той же вселенной, потому что другой нет. И по-настоящему разумное существо не прячет голову в песок, подобно страусу, оно потому и называется разумным, что способно принять жизнь вместе со всей мерзостью, какая в ней есть. Иногда приходится быть мерзавцем и сейчас настало как раз такое время. Блубейк хочет войны и он ее получит.
Я подключился к Сети и начал сбор информации.
20.
Планетарный узел Блубейка не ограничивает доступ к планете, он просто регистрирует нежеланных пришельцев. Должно быть, заблокировать сетевое перемещение гораздо сложнее, чем просто зарегистрировать, я точно не знаю, да это и не важно. Важно сейчас только одно — я переместился на Блубейк и нахожусь не в гостевом теле, а в теле полноправного гражданина планеты.
Вначале я хотел переместиться в точку, где Эзерлей потеряла контакт с Сетью, и попытаться выяснить, куда ее увезли. Но я вовремя сообразил, что именно на это рассчитывает планетарный компьютер. Готов поспорить на что угодно, что в этом месте меня ждет засада.
Я решил пойти другим путем. Компьютер пытается меня запугать, так я отвечу ему тем же, я сделаю то, чего он боится больше всего, и после этого мы поговорим с ним уже на равных. Вот только чего он боится? Что можно сделать такого, чтобы он испугался?
Попытаться его уничтожить? Не факт, что у компьютера есть инстинкт самосохранения. Устроить на планете террор и геноцид? Очень не хочется идти на крайние меры, но если не придет в голову ничего другого, придется начать действовать по этому варианту. Что еще можно придумать...
Ничего не придумывалось. Я решил, что если меня посетит гениальная мысль, я на нее обязательно переключусь, а пока займусь подготовкой теракта, который заставит компьютер пересмотреть свое отношение ко мне.
Как устроить теракт по отношении к целой планете? Вначале я попытался найти нужную информацию в Сети, но вскоре понял, что это потребует слишком много времени. Лучше попробовать переместиться в тело того, кто знает то, что мне нужно, и получить необходимую информацию прямо из памяти тела. Вот только как найти того, кто знает то, что мне нужно?
Вначале я спросил у Сети, сколько абонентов зарегистрировано на планете Блубейк. Число было восьмизначным. Неудивительно, если учесть, что у них в каждый компьютер встроен терминал Сети.
Затем я спросил у Сети, кто из перечисленных абонентов обращался к ресурсам Сети наиболее часто. Сеть назвала некоего Иштвона, я запросил дополнительные данные и узнал, что нопстер по имени Иштвон лидирует не только по абсолютному числу обращений к Сети, но и по возрасту, он зарегистрировался в Сети 516 местных лет назад, это около 200 земных. Долго живут нопстеры.
За последний год чаще всех обращался к Сети некто Новзи, зарегистрированный в Сети 78 местных лет назад. Он ни разу не перемещался в другие миры, он работал только с поисковой системой, да еще иногда использовал Сеть в режиме телефона. Я попытался получить дополнительную информацию об этом нопстере — где он живет и чем занимается, но это оказалось невозможно, Сеть меня просто не поняла.
Мысленно перекрестившись, я приказал Сети переместить меня в его тело. Сеть выполнила команду беспрекословно.
Мир мигнул и оказалось, что я сижу в мягком удобном кресле, ручки которого соединяются, образуя маленький столик, в который вмонтирована консоль компьютера. Монитор занимает всю стену, на нем отображалась какая-то большая таблица. Когда я захватил тело Новзи, он работал.
Я присмотрелся к тому, что было отображено на экране и у меня закружилась голова, потому что по экрану как бы прошлась невидимая лупа, которая укрупняла тот участок, на который в данный момент падал мой взгляд. Наверное, это очень удобно, если привыкнуть — можно одновременно обозревать на экране множество мелких деталей и каждый элемент четко виден, если на него посмотреть. Ну-ка, посмотрим, что это за данные на экране...
