Глава 20
Начало марта, Бермонт, больше месяца после захвата Лаунвайта
Его величеству Демьяну сообщили об открывшемся переходе в другой мир ночью, когда он мирно спал рядом с Пол во внутреннем дворе своего замка, у озерца. Сначала король почуял запах Свенсена и недовольно рявкнул во сне, подбираясь ближе к своей медведице. Подполковник гортанно заворчал, настаивая, и Демьян нехотя открыл глаза, недовольно ворочая башкой. Но человек внутри уже взял верх, поэтому его величество поднялся, с сожалением оставляя Полину одну, обернулся и тяжело зашагал ко входу в замок.
— Прорыв случился еще вчера вечером, — коротко докладывал Свенсен, — в горах между Бермонтом и Йеллоувинем, недалеко от перевала Облачный. На приличной высоте — более полутора километров над долиной Вирно. Там пологий склон почти посередине горного массива. Как стало известно, сразу доложили, ваше величество. Военные и линдморы ждут вас.
Демьян, уже собранный и внимательный, мрачно кивнул — в складках и долинах гор, полукругом подпоясывающих Бермонт от северных морей вдоль границы с Йеллоувинем и до Блакории можно спрятать сотню переходов, и их обнаружат далеко не сразу. И хоть и ждали после предсказания Тайкахе прорыва в горах, на каждый склон патрули не поставишь. Странно, конечно, что провал образовался не у столицы, как в других государствах.
У дверей в замок ждали слуги — Свенсен и об этом позаботился.
— Далеко дошли враги? — поинтересовался Демьян, принимая у слуги гьелхт, обматывая им бедра и перекидывая оставшуюся ткань через плечо. Ополоснул лицо и руки из кувшина, который держал второй слуга, и направился дальше.
— Только спустились в долину. Захватили железнодорожную станцию и несколько хуторов. Часть семей успела убежать, но уже есть жертвы. Пока нападающих блокировали подтянувшиеся военные части, бои идут ожесточенные, Демьян. Их очень много. Как мошкары летом. Нас продавливают, первые отряды выкосили подчистую. Армия срочно движется туда.
Короткое введение в курс дела закончилось перед дверями зала, где собрались военные. Было проведено срочное совещание, и когда еще солнце не взошло на небо, линдморы направились в свои линды — поднимать оставшиеся отряды на подмогу. А Демьян Бермонт в сопровождении личной гвардии ушел телепортом в ближайший к месту военных действий город. Открыть Зеркало напрямую к месту боя, в горы, придворный маг не мог.
К долине, где кипел бой, король Бермонта прибыл к рассвету на военном тяжелом автомобиле. И еще не успев увидеть место сражения, учуял в морозном горном ветре удушливый запах муравьиной кислоты и людей чужого мира, дыма и пороха.
Прежде чем выйти из внедорожника, Демьян воткнул себе в руку очередную иглу — он не забыл и не мог забыть о своем обете — переждал вспышку боли и направился к обзорной площадке, чтобы увидеть поле боя своими глазами.
Белоснежные горы отсвечивали нежным розовым и фиолетовым, играли радуги в снежной пыли, что смывал с вершин ветер, а наверху, на склоне горы над долиной сиял призрачный цветок перехода. Издалека он казался размером с ладонь. Под ним шевелилась, двигалась вниз живая черная чешуя, из-под которой почти не было видно снега. Это спускались на подмогу первым захватчикам чудовищные охонги и тха-охонги. Стрекозы давно уже были внизу и атаковали отряды, вставшие на пути иномирян.
Долина Вирно представляла собой огромный, заросший ельником треугольник, вершина которого поднималась на склон, где открылся переход, стороны были ограничены соседними пиками, а в изножии лежало покрытое льдом озеро. То тут, то там в долине были разбросаны хутора — всего около полусотни домиков с аккуратно огороженными полями, сараями и загонами для животных. В долину, обходя озеро, дугой поднимались железнодорожные пути, расширялись на несколько колей у станции из красного кирпича и снова уходили к ближайшему крупному городу, откуда и прибыл Демьян.
Город лежал всего в тридцати километрах отсюда и к нему-то наверняка и пойдут иномиряне, если прорвут оборону здесь.
Сейчас на путях стоял товарный поезд. Некоторые вагоны были опрокинуты взрывами, из них высыпалась щебенка. Железнодорожная станция, наполовину разрушенная, дымилась.
От канонады выстрелов с крутых гор по сторонам "треугольника" сходили небольшие лавины, — бермонтцы, укрепившись в оставшихся незахваченными хуторах, встречали атаки раньяров шквальным огнем, но то и дело очередная огневая точка замолкала, и нападающие продвигались еще на несколько сот метров дальше.
Демьян смотрел на бой с противоположной стороны долины, со склона над озером. Рядом с ним стояли военные и линдморы, чьи земли находились по соседству и поэтому их части уже успели подойти сюда. К ставке командующего постоянно подтягивались новые отряды, но если не дождаться основной армии, они тоже будут перемолоты в попытках задержать врага.
Если бы открытие перехода было замечено на стадии формирования "цветка", то Демьян бы успел попытаться закрыть его. Сын Хозяина Лесов смутно представлял, как это сделать, но если получилось у Талии и Василины, то должно было выйти и у него. Сейчас же нужно было пройти через долину, в которой кишели бои и подняться по склону вверх. И, конечно, иномиряне не будут спокойно ждать, пока он закроет портал. Поэтому нужно продавить врага до портала, и там уничтожать его быстрее, чем будет выходить подкрепление. А на данный момент задача — сделать так, чтобы захватчики увязли в этой долине, дали время частям и орудиям, растянутым вдоль Медвежьих гор, подойти сюда.
— Жителей вывезли? — проговорил Бермонт, повышая голос из-за оглушающего эха взрывов. Далеко перед ними с десяток стрекоз с ожесточением кидалось на крышу хутора, где укрылись отстреливающиеся солдаты.
— Всех, кто остался в живых, — ответил линдмор Сетьин, на чьих землях и началось вторжение и чьи отряды первыми встретили врагов.
Демьян кивнул, присел, пощупал высокий берег озера, прислушиваясь в поисках трещин, слабых точек породы. И удовлетворенно оскалился.
— Командуйте отступление. На первой линии оставьте отряд, который будет сдерживать нападающих на время отступления. Затем тех, кто остался на передовой, нужно будет эвакуировать Зеркалом. Отправьте к ним мага... есть у нас здесь маги, которые способны в горных условиях настроить и удержать устойчивое Зеркало?
Вопрос не был праздным — Бермонт обладал сильной армией, но мощных магов в ней были единицы.
— Есть, мой король.
Демьян чуть расслабился, повел рукой — в ней материализовался тяжелый черный молот.
— Тогда начинайте, Сетьин.
Когда из бермонтцев в долине осталась горстка военных, которые ожесточенно обстреливали лавину захватчиков, король Демьян уже нетерпеливо шагал метрах в двадцати от берега озера.
— Готово, мой король, — услышал он. Сделал еще несколько шагов, широко расставил ноги, как лесоруб для упора, размахнулся — державшиеся поодаль соратники услышали вибрирующий гул молота — и ударил в скалу под ногами.
Земля задрожала. В обе стороны от его величества с сухим треском, перекрывшим даже грохот выстрелов, побежали разломы. Демьян поспешно отступил на шаг назад, нахмурился, — наступила тишина, — и ткнул пяткой в землю за трещиной.
Огромный кусок берега дрогнул и, набирая скорость, заскользил вниз... быстрее, быстрее... начал вставать на дыбы и ломаться двухметровый слой льда над стылой водой, и тут обломок ухнул в озеро.
Лед поднялся стеной, крошась и взлетая осколками, понесся трескающейся волной вперед, и тысячи тонн вод озера выплеснулись с другой стороны горной чаши. Темная высокая волна, увенчанная крошевом льда, полетела к далекому подножию склона, по которому спускались иномиряне. До дома, где отстреливались последние защитники долины, оставалось несколько километров.
— Эвакуировать! — рявкнул Демьян.
Вода стремительно поглощала лес и хутора, а глыбы льда работали таранами — перемалывали дома и деревья, поля и загоны для животных, и такой силы был поток, что поднимал и бросал на нападающих вагоны с щебенкой. В водоворотах крутились, дергая ногами, огромные инсектоиды, крошечными точками выглядели тонущие люди. Через десяток минут волна захлестнула хутор, где оставались бермонтские военные, через пятнадцать — плеснула по склону, на который панически лезли вверх захватчики, поднявшись на метров триста, не меньше, и смыв добрую часть иномирян, и понеслась обратно, превратившись в мешанину из льда и деревьев, насекомых, домов и людей.
Слава богам, поток растерял большую часть своей мощи на сложном рельефе долины, а то быть бы смытыми и отрядам Бермонта, вставшим за озером. А так он просто поднялся почти до кромки обрушившегося берега, показав содержимое своего пенного стылого брюха во всей его физиологической мерзости, и отступил, оставив долину совершенно непроходимой.
Военных, что оставались на хуторе, успели увести через Зеркало. Но вернулись они не все. Прикрывая отступление основных частей, погибли больше половины защитников.
Демьян понимал — передышку он выиграл небольшую, и бой этот был разминочным, настоящие битвы впереди. Но к тому времени, как застынет долина, успеют подойти основные армейские соединения, и пусть враг тоже нарастит силы и успеет перестроиться — тут уже разговор будет иной.
А пока нужно тщательно замаскироваться в густом снежном лесу и методично истреблять единственных, кто способен сейчас на наступление — стрекоз. Благо, орудий типа земля-воздух у Бермонта достаточно. И делать вылазки к захватчикам по ночам.
Берманам, в отличие от иномирян, горные морозы и темнота не страшны, а для морального духа противника нет ничего хуже, чем просыпаться поутру и видеть рядом трупы соратников.
И, конечно, сам Демьян, как глава страны и армии, должен остаться здесь, пока враги не будут побеждены. Это другие государи могут вести войну, сидя в дворцах. Он же прежде всего боец и должен возглавлять наступление, иначе опозорит и клан Бермонт и кровь первопредка.
Как бы ни трудно было оставлять Полину одну.
Мобильная связь в горах работала с трудом, тратить ресурс мага на отправку его величества в замок и обратно было чрезмерной роскошью, да и вдруг не сможет вернуться обратно в нужный момент? Поэтому, если выдавалась свободная минута, его величество писал короткие письма супруге и матушке.
"Полина, мне жаль, что мы не успели попрощаться. Не скучай, я постараюсь, чтобы эта война не стала затяжной, но за несколько дней ее завершить, к сожалению, невозможно. Ты вольна делать что пожелаешь, но, Полюш, и ни в коем случае не вздумай приехать сюда, ко мне, даже если очень соскучишься. Я запрещаю тебе. Здесь опасно.
Целую твои руки, жена моя, и надеюсь увидеть тебя прежде, чем сойдет снег и появятся первоцветы".
К долине продолжали прибывать отряды из близжайших линдов, и линдморы один за другим представали пред королем и выказывали ему свое почтение. Были среди них и старшие сыновья берманских баронов, которых Демьян наказал нахождением в медвежьей ипостаси, пока не вернет свой облик Полина. Как бы ни относились они к королю, на зов не явиться не посмел никто.
Прибыл и Ветьин Ровент, сын Ольрена Ровента, возглавлявшего восстание против королевы. Попросил принять его, как и полагается, поклонился, войдя в палатку короля, отчитался о количестве солдат и оружия, что прибыли с ним и поступали в распоряжение его величества. И в конце, когда Демьян кивнул, отпуская, выпрямился, на что-то решаясь, и произнес:
— Могу я поговорить с тобой о моем отце, мой король?
— Нет, — ровно ответил Бермонт, однако глаза его пожелтели и во рту блеснули клыки.
— Прошу, — тише добавил наследник линда и склонил голову.
— Нет! — рявкнул Демьян, и Ветьин дрогнул от силы его ярости и ушел.
И хорошо, что ушел. Вздумай он настаивать и просить о милости, и клан Ровент мог бы лишиться и старшего наследника. Король и так слишком мягко наказал предателей, и не имел права на милосердие. Смягчись сейчас — и пройдет несколько лет, и о доброте твоей забудут, зато запомнят, что правитель слаб и подвержен жалости. А это обязательно выльется в очередное восстание.
Полина, четыре дня спустя
"Демьян,
я ужасно переживаю за тебя и, честно говоря, не знаю, о чем писать. Я просыпаюсь каждый день почти на полтора часа, и мне очень скучно. Вот хорошо было бы проспать до того момента, как ты вернешься! Открыла глаза, а война уже закончилась и ты со мной!
В новостях показывают ужасы про бои. Видела и тебя мельком.
Я бы хотела быть рядом, но понимаю, что буду только мешать, поэтому послушаюсь тебя. Раз ты в остальном меня не ограничиваешь, попробую выходить из замка хотя бы на час, посещать разные мероприятия. Или устраивать их здесь. Матушка твоя обрадовалась, когда я ей про это сказала, она уверена, что людям Бермонта нужна моя поддержка, пока ты воюешь. И предложила дать моему личному секретарю задание составить список посещений.
Думаю, первым делом нужно посетить раненых в лечебнице.
Поскриптум: Да, я с удивлением узнала, что стала первой в мире медведицей, у которой есть личный секретарь и целый штат прислуги. И фрейлины. Богов ради, что эти бездельницы делали, пока я носила шкуру?
Поскриптум 2: Мои и твои гвардейцы, кажется, соревнуются, кто лучше меня охраняет. Меня все время преследует толпа военных. А я-то в Рудлоге думала, что их много, когда их было всего двое! Очень хочется начать прятаться, чтобы их подразнить (зачеркнуто). Понимаю, у них такая служба.
Поскриптум 3: Я люблю тебя!
Твоя Полли".
Ее величество Полина-Иоанна дописала письмо, сложила в конверт и с удовольствием запечатала его личной сургучной печатью — этот процесс ей нравился, как и дымок от растопленного сургуча. Еще раз перечитала весточку от мужа, прижалась к тонкому листу бумаги носом — нюх ее так обострился, что она ощущала запах Демьяна, — вздохнула и подошла к окну, решая, что делать.
Заняться было нечем. За окнами стоял солнечный и морозный день, внизу раскинулся Ренсинфорс с его яркими домами и остроконечными крышами, по площади сновали люди, и у всех было какое-то дело, кроме нее, Пол. Она потянулась было к телефону и набрала Марину — но сестра, как почти все последние дни, не смогла ответить.
Оставалась Василина, но они и так созванивались почти каждый день, и совестно было отрывать ее от дел. У Ани еще не была налажена телефонная связь, и они виделись раз в неделю — старшая сестра приходила в Бермонт сама, часто с ней появлялись и Каролинка с отцом.
В первую после пробуждения Полины встречу Святослав Федорович выглядел очень подавлено, хотя и старался этого не показывать. Улыбался мягко, спрашивал, как себя чувствует, обнял с тем же теплом, что всегда было в нем. Но видно было, что он очень переживал, как она поведет себя. И Поля стиснула его в ответ и возмущенно проговорила:
— Па-а-ап, ну что ты, я же тебя все равно люблю! И все равно твоя дочь! Как и все мы!
— Вот именно, — невозмутимо поддержала ее Ангелина, и короткие полчаса встречи в этот раз были полностью посвящены воспоминаниям о детстве Полины, в которых Святослав Федорович принимал живое участие.
