Искушения Северцева
— Папуля, вставай, хватит спать, — моя дочь раскачивала меня в кровати, требуя немедленной побудки. Как была маленькой, такой осталась и взрослой. Судя по голосу, ничего особо страшного не произошло, просто ей хочется поделиться со мной какой-то радостью или я заспался в какой-то праздник.
На помощь дочери примчалась и жена. Тут я не выдержал и рассмеялся:
— О чем переполох в доме? Почему такой ранний подъем?
— Какой такой ранний подъем? — возмутились мои дамы, грозно встав передо мной, уперев руки в бока. Сразу видно, что мама с дочкой. Хотя, когда мы с дочерью стоим рядышком, то все говорят: как же похожи папа с дочкой. Просто рядом с нами хамелеончик, который превращается то в одного, то в другого родителя, чтобы быть поближе к ним. — Немедленно вставай, умывайся и вообще приводи себя в парадный вид. У нас домашний праздник.
Я видел, что моих женщин так и распирает поделиться какой-то новостью, чем-то радостным, но они сдерживали себя, наблюдая за тем, как я мою лицо, чищу зубы, неспешно намыливаю лицо и сбриваю вчерашнюю щетину.
— Папуля, ты вообще перестал быть военным, — сказала мне дочь, помнящая то, как я собирался и брился в несколько минут и сразу же уходил из дома по обстановке на границе. — Ну, давай же скорее.
Наконец, я был одет и даже надел галстук, а в это время в большой комнате был развернут складной стол, у которого я подрезал ножки, чтобы он был по высоте для сидения на диване, и он был уже накрыт парадной скатертью в красную крупную клетку под Шотландию, расставлены приборы, тарелки, бокалы и рюмки, и принесены кушанья с бутылкой водки и бутылкой вина.
— По какому случаю праздник? — спросил я, открывая бутылку вина. Сам я к вину равнодушен и в Риме тосковал по хорошей рюмке водки, которую можно было закусить свежим или соленым огурцом, или отварным картофелем с селедкой. Открыв бутылку, я налил жене и дочери вина, налил себе в рюмку водки и положил в тарелку наш фирменный салат.
— Итак? — сказал я, подняв рюмку.
— Поздравь нас, — выпалила дочь, — мы выиграли пятьсот миллионов рублей!
— Вот за это и выпьем, — сказал я и выпил, — а если по серьезному, — закусывая спросил я, — за что пьём-то?
— Да серьезно это, — в один голос сказали мои женщины. — Мы — миллионеры, — и они пригубили свое вино.
— Серьезно? — спросил я.
— Конечно, серьезно, — и мне показали лотерейный билет и выигрышную таблицу. — Нам выпал джек-пот в пятьсот миллионов рублей.
Тут было от чего взволноваться. Я налил еще рюмку водки и выпил её, раздумывая, откуда же нам привалило такое счастье. Что-то мне подозрительно стало везти во всех делах. Вчера сказали, что меня избрали преемником и я должен участвовать в выборах. Сегодня выигрыш в пятьсот миллионов. Таких выигрышей давно не было не только в нашей стране, а вообще во всем мире.
— Доча, включи телевизор, — сказал я, — нужно, чтобы наши разговоры не услышал никто.
Телевизор мгновенно по мановению пульта оказался включенным. На вспыхнувшем голубым светом экране диктор говорил о том, что действующий президент через месяц уходит в отставку и своим преемником назначает Северцева Андрея Васильевича, который станет одним из кандидатов на выборах на высший пост в стране.
Тут уже изумились мои женщины. Эта новость их совершенно не обрадовала.
— А как наши мечты, чтобы купить отдельный дом с участком, чтобы ты мог выйти из дома босиком, сесть в беседку и пить чай или писать свою книгу мемуаров, — чуть не плача говорила жена. — И деньги есть, а на тебя свалилась эта напасть. Иди и отказывайся от этой должности. Пошли их всех куда подальше и давай тогда купим виллу в Испании, там, говорят, самые низкие цены на недвижимость. Да и там безопаснее жить, а то здесь придется всем покупать бронежилеты и пулеметы, чтобы защититься от тех, кто будет покушаться на наши деньги.
— Началось, — подумал я, — большие деньги рождают большие проблемы. О нашем выигрыше станет известно всем. Лотерейные компании не обязаны сохранять инкогнито счастливчиков и не было ни одного выигравшего, кому выигранные деньги пошли бы впрок. Поэтому я сказал свое мнение:
— Что-то мне кажется, что выигрыш этот — проделки дьявола. Я уже видел эти шуточки. Человека могут наказать деньгами. Помните, в графе Монте-Кристо, подлецу Кадрусу отдали крупный бриллиант, как наследство от преданного им друга. И в результате, Кадрус лишился бриллианта, денег и был отправлен на каторгу за убийство. Вот, что бы ты сделала с деньгами? — спросил я жену.
— Ну, я бы купила хороший и уютный домик в тихом месте. С гаражом и банькой, и с подвалом-погребом. Машину хорошую для сельской местности. — Жена задумалась, — Ну, съездили бы на отдых в Испанию или в Португалию.
— И это всё? — спросил я. — На это на всё про всё у тебя уйдет десять миллионов рублей. Шестьдесят пять миллионов уплатим в виде подоходного налога. Остается четыреста двадцать пять миллионов рублей. Куда эти деньги пойдут?
Жена задумалась:
— Ну, придумаем чего-нибудь...
— Придумаем, — сказал я, — а ты, дочь моя, как бы ты распорядилась деньгами? Учти, к богатой невесте будет липнуть всякое дерьмо, которое будет блестеть на солнце как золото или платина, но дерьмо оно все равно останется дерьмом. А нормальные люди от тебя будут шарахаться, потому что понимают, что мы будем думать о них, как о мухах, которые слетаются на нечаянно пролитый мед. Если хочешь, то купим тебе виллу из трех этажей с пятью бассейнами, самую дорогую машину, самое дорогое бриллиантовое ожерелье. Что только пожелаешь. Или давайте разделим эти деньги. Так как билет покупали вы, то вам каждой достанется по двести десять миллионов рублей. Располагайте ими по своему уразумению, чтобы я вам не мешал осуществить ваши заветные мечты...
За столом у нас повисла напряженная тишина. То, что начиналось как праздник, начало превращаться в застолье за упокой. За упокой нашей некогда дружной семьи.
Первой захлюпала носом дочь, за ней жена.
— Не надо нам никаких денег, — сказали они, — давай порвем лотерейный билет, — предложила дочь.
— Спокойно — сказал я, — деньги будут в банке, бездумно тратить их — это совершенно неумно. Родственников на содержание брать не будем. Каждая семья живет на свои деньги. Благие дела всегда наказуемы. Не забывайте, что благими намерениями выложена дорога в некое известное всем место. Если подвернется хорошее дело, то будете обе у меня успешными бизнесвумен, — и это мое предложение растопили всю напряженность.
Праздник продолжался до тех пор, пока не зазвонил телефон.
— Андрей Васильевич? — раздался приятный женский голос в трубке.
— Да, это я, — солидно сказал я.
— Мы ждем в вашем избирательном штабе, — сообщили мне, — господин Вульф тоже прибудет в течение часа.
Так, понятно, откуда ветер дует. И с деньгами тоже. Как хорошо, что мои жена и дочь умные и любящие меня женщины. Мы как крепость, которую нельзя разрушить, если мы вместе. Даже гороскоп говорит о том, что три месяца рождения — август, сентябрь, октябрь — Лев, Дева, Близнецы — образуют собой невиданную силу, с которой не справится никакой враг.
Штаб
Штаб избирательной кампании нового президента страны располагался в старом историческом особняке в центре сравнительно молодого города Билбордтауна. Молодой — это понятие относительное. Всего каких-то триста лет. По сравнению с Багдадами и Александриями это вообще юный возраст. Я шел по узким коридорчикам и читал надписи на дверях: колл-центр (это просто комната, где сидят телефонные операторы), аналитическая, информационная, материальная, финансовая, штаб.
Меня провели в большую комнату, где уже ждал штат фотографов и визажистов. Без всяких разговоров меня посадили в парикмахерское кресло с зеркалом и принялись делать визаж, то есть наводить красоту на увядающем лице пятидесятилетнего мужчины. Кто говорит, что мужчины к пятидесяти годам расцветают, тот откровенный врун и подхалим. Никому не верьте, что двадцатипятилетний мужик выглядит хуже пятидесятилетнего.
Специалисты высокой квалификации быстро освободили меня от рубашки и галстука и очень нежно помыли голову, хотя я с утра принимал душ и голову мыл. Но под приятными женскими руками и струей теплой воды человек начинает терять бдительность.
Пока я лежал с запрокинутой головой, кто-то измерял размер моей груди прохладным сантиметром, измерили размеры шеи и запястья, длину стопы. Затем начался процесс стрижки. У всех кандидатов в президенты стандартная модельная стрижка, превращающая голову в цилиндр с растительностью на верхушке и обязательным пробором слева или справа. Если человек лысый, то лысину стараются зачесать тем, что осталось, хотя лысая голова сама по себе самодостаточна.
После укладки волос и бритья настоящей опасной бритвой, от чего отвыкли все существующие на нашей Земле мужчины, началась процедура массажа и макияжа.
Я сидел и молчал. Единственное, мне приходилось миганием глаз показывать, что мне все нравится. Пуховки и кисти прямо-таки летали над моим лицом.
Когда я встал из кресла, меня уже ожидал новый костюм тёмно-синего цвета с еле заметными полосками светлого цвета, белая рубашка, красный галстук и тёмно-коричневые полуботинки известной итальянской фирмы.
— Кто выбирал полуботинки? — спросил я. — К тёмно-синему костюму положены чёрные ботинки.
— По классике — да, — ответил мой главный имиджмейкер, — но иногда классику нужно менять, чтобы добиться заметности. Представьте себе, сколько людей даже понятия не имеют, как и что им носить и какие цвета являются сочетаемыми. И тут вы, в тёмно-синем костюме и тёмно-коричневых полуботинках. Всё! Вы свой и за вас нужно голосовать.
Я только махнул рукой. Со стороны виднее, что и как. Переодевшись, я снова попал в руки парикмахера, который пригладил некоторые непослушные волосы и ещё раз прошелся кистями по моему лицу.
Затем начался процесс фотографирования. Весь этот процесс называется фотосессией, и он не менее важен, чем выступление на митинге. Я крутился перед фотографами как фотомодель, принимая то или иное выражение лица или ту или иную позу. Сидя, стоя, нога на стуле, рука на колене и поддерживает голову под подбородком. Веселое лицо, задумчивое, вопросительное, утвердительное, злое, доброе.
Сессия длилась примерно часа полтора, и я устал.
Выйдя из комнаты, я увидел Велле Зеге Вульфа, который спешил ко мне, радостно протягивая руки для объятий.
— Дорогой Андрей Васильевич, — сказал он, — я же говорил, что никогда нельзя говорить никогда. Нас с вами свела судьба и только судьба может разлучить. Я ваш начальник штаба и мы произведем фурор по всей стране. Сейчас мы идём обедать, а после обеда нужно будет отснять пару рекламных роликов.
Обед был калорийным, но не обильным. Если уж взялся за гуж, то не жри уж. Не надо толстеть перед тем, как тебе придется держать в руках вожжи огромной страны.
После небольшого послеобеденного отдыха и прогулки по зимнему саду, мы пошли в комнату-телестудию.
— Откуда здесь столько места? — спросил я. — Я знаю этот особнячок, здесь когда-то располагался избирательный штаб местного губернатора.
— Андрей Васильевич, — с улыбкой сказал Вульф, — от особнячка остался только фасад, — а с тыла к особнячку пристроено довольно солидное и современное здание, и мы это здание арендуем. Сейчас отрепетируем жесты, и вы прочитаете речь.
Режиссёр объяснил, что для меня приготовлена роль отца нации, который имеет высокую миссию сделать из отсталого народа новый народ-мессию, который понесёт их традиционные ценности по всему миру и станет самым богатым народом в мире. А для этого нужно сплотиться вокруг лидера и следовать его указаниям, не раздумывая и не вступая в бесплодные дискуссии.
— Извините, — сказал я, — но это же образ диктатора, нового Гитлера, а не демократического лидера.
— О, не скажите, уважаемый Андрей Васильевич, — сказал мне режиссёр, — народ соскучился по твёрдой руке. Свои недостатки он не видит, но зато видит, что соседи делают что-то не то, соседи соседей тоже, и он сигнализирует по этому поводу властям. А если приходят власти и наподдают соседям за некрашеный забор или мусор около дома, то он будет просто счастлив, и этот день будет почитаться им как второй день его рождения. Но потом обиженные соседи напишут на него донос, власти придут и навтыкают ему по заднему месту, и вот тут получается, что каждый человек начинает следить за своим ближним и докладывать обо всём, что у них происходит, и таким образом мы очень быстро приходим к стандартам развитого западного общества. Люди вынуждены поддерживать порядок по месту проживания, так как об их упущениях сразу становится известно властям, и они сами начинают перерождаться генетически, становясь гражданами с западным образом жизни и психологией.
— Ну, это вы это слишком упрощённо себе представляете, — сказал я. — Западные улыбки нашему народу не привить. Наш народ по натуре суровый, хмурый и считает, что смех без причины — признак дурачины.
— Не скажите, — не согласился режиссёр, — те же самые улыбки Запада по любому поводу возникли не сами по себе. Если человек не улыбается, то он таит против вас злобу, что-то замышляет или состоит в антиправительственном заговоре. Таких хмурых людей выводили из жизни самыми разными способами от казней до изгнания. И человеку для выживания приходилось улыбаться, показывая, что он таким образом становится единомышленником другим улыбающимся людям. Это все равно как пропуск. Стой, кто идет — улыбка номер пять. Свои — улыбка номер три с половиной. Проходи — улыбка номер четыре. Даже приматы улыбаются друг другу, чтобы показать свои дружественные намерения. Плохие намерения выражаются при помощи оскала, их уже не перепутаешь с улыбками. А демократия — это процесс постоянный и воспитательный. И он может быть проведён только сильным руководителем, который не будет рассусоливать по поводу того, что делать с нарушителем устоев. Разговор должен быть один: для друзей — всё, для врагов — закон.
— Но ведь это же именно то, против чего мы должны бороться, — воскликнул я.
— Да, — согласились со мной режиссёр и Вульф, — но народ не должен об этом знать. Это всё равно, если вы выйдете на трибуну и призовете всех пойти в медпункт и сделать прививку от диктатуры и от фашизма с коммунизмом. Да никто с вами не пойдет. А вот потрафить простому человечку, сказать, что он пупок земли и будет завтра хозяином всего мира, то тут и ленивый не сможет устоять. Но для этого нужно в каждом городе распять по одному Иисусу Христу и сжечь парочку Галилеев, чтобы никто не усомнился в том, что хозяин не будет никого уговаривать, а демократические нормы должны внедряться постепенно. Помните демократию в 1991 году, когда развалилась тысячелетняя империя, билбордийский рейх, как будто его никогда и не было? Помните. Так вот, нам нужно, чтобы это больше не повторилось.
Предвыборные речи
Сограждане!
Граждане Великого государства! Вы сами по себе каждый велик и никакой пиндос и гейропеец не может сравниться с вами по уровню благородства. Вы самая великая нация, потенциал которой не исчерпали ни крестовые походы католиков и завоевательные походы в нашу страну войск Наполеона и Гитлера!
Вспомните, как проклятое окружение стало забывать нашу Великую победу над фашизмом. Мы в одиночку сломали хребет фашистскому зверю, а жители запада жиреют за счет нашей крови и пьют себе пиво, вместо того, чтобы увеличивать пенсии наших пенсионеров.
Мы заслужили то, чтобы к нам относились как к самым главным представителям земной цивилизации. Мы вернём себе все наши земли, мы возродим наше основное, что было сделано в результате Великой победы — содружество и совет экономической взаимопомощи стран Европы и Билбордии. Мы покажем кузькину мать всем, кто косо глядит на нас. Мы их пошлем на перевоспитание в Мурятию и Тыкутию, их там научат родину любить.
Если вы выберете меня своим президентом, то вы будете самой главной силой нашей современности и прежде чем чихнуть, весь мир будет спрашивать у вас разрешения!
Наше дело правое, мы победим: Умрем же под Бордой, как наши деды умирали!
