Только Лес.
* * *
Таня едва за голову не схватилась, увидев место катастрофы.
Это в кино выглядит красиво. А по-настоящему — как?
А вот так. Страшно...
Перевернутые вагоны, мертвые и раненые люди, кто-то сидит, кто-то лежит, несколько человек пытаются помочь другим, но их мало. Очень мало.
А ведь поезд огромный.
— Человек пятьдесят ушли. Туда, — махнула рукой Салея.
— Надеются, что до них огонь не доберется? — поняла Таня.
Друидесса поглядела на небо. Подумала пару минут.
— Доберется. Примерно через три часа. Быстро они идти не смогут... настолько быстро. Догонит.
Таня вздрогнула.
Три часа жизни для тех, кто успел уйти. И... час? Два? Для тех, кто идти не может...
— Часа полтора, — кивнула Лея. — Скоро ветер поменяется.
— Но мы же не допустим?
Салея даже плечами пожала.
— Конечно. Пойдем?
— Я тоже?
— Ты моя сестра. Смотри и учись, — даже слегка удивилась Салея. — Прошлый раз я делала, но ты ничего не видела. Сейчас я буду делать, а ты смотреть. Если будет третий раз, делать будешь ты.
— А если я не смогу?
— Сможешь, — отказалась принимать сомнения Лея. — Еще как сможешь.
— Мне страшно.
— Мне тоже. Идем?
— Идем....
Салея не любила лесные пожары. Что в этом удивительного? Даэрте живут в лесу, и прежде, чем они научились с этим бороться, не одна сотня тысяч погибла от пожаров. Удар молнии, случайное возгорание — иногда хватает двух веток, которые терлись друг о друга, и вот!
Вспыхивает пожар, и ты никуда от него не денешься. И тлеют торфяники, что еще опаснее.
Или — огонь перелетает с дерева на дерево, по верхам, и снова — не спрятаться, не скрыться.
Гибнет Лес. Гибнут даэрте.
Так было. Было до того, как появилась первая королева даэрте.
Истинное дитя Леса, его сила и воля, его спасение и продолжение. За все приходится платить, но Салея справится. Сейчас придется чуточку сложнее, ей надо показать сестре, как и что делается, но Таня умная и талантливая. Она тоже справится и все поймет.
Салея взяла кровную сестру за руку и потянула за собой.
Шаг, еще один — ближе не надо.
Огонь.
Едкий и вонючий, жестокий и неукротимый, пожирающий все на своем пути. До дождя. До сильного дождя, ливня...
Нефтепродукты?
Да, они будут гореть даже под дождем. Но в воле Королевы многое. В том числе и земля, и воздух. Только вот заплатить придется.
Салея готова.
Девушка крепче стиснула Танину руку — и сосредоточилась.
* * *
Таня не поняла, в какой момент дрогнул и растаял окружающий мир. И осталось только хаотичное переплетение нитей.
Синие, зеленые, алые, белые...
Леи.
Линии силы. Силы жизни, силы огня, воздуха... и Салея что-то делает с ними. Ага... вот она воздействует на землю. Вот на воздух.
А что происходит в реальном мире?
Потом Таня поймет. Сейчас она просто запоминает. Салея ведь не дергает за веревочки, она едва касается, подправляет траекторию, чуточку смещает одну нить, вторую...
Почему-то стало холодно.
Ничего, дискомфорт — ерунда. Надо сейчас запоминать, что и как делает Лея. Она и силы-то своей почти не тратит, вот, поднялась одна черная ниточка с земли, вторая... остро запахло перегноем.
Вот переплелись с прозрачными, искристыми нитями воздуха.
А вода? Чуть позднее?
Таня внимательно смотрела и училась. Салея работала.
* * *
Витя глазами своим не верил.
Ладно, невесть откуда появившихся людей он еще кое-как мог понять и принять. Мало ли что?
Может, мимо проходили?
В тайге?
Из ниоткуда в никуда?
Да запросто! Это — тайга! Тем, кто не был, и объяснять-то сложно! Это как слепому про красный или синий цвета толковать, можно, но долго, муторно и неудобно.
Тайга — это миллионы и миллионы квадратных километров. И что на них можно найти?
Что угодно.
Вот в озере Лох-Несс живет чудовище, и в него верят все лохи. И нессы наверное, тоже верят. Хотя дураку ясно, что это нереально. Нужна популяция особей, кормовая база, пространство... и за столько лет ни разу никого не выловили? Даже дохлого?
Там что — дырка в озере? В четвертое измерение?
Ха!
Даже если добавить сообщение с морем, все равно не прокатывает. За столько лет уж что-то могли бы и выловить.
А вот в тайге может и сотня тысяч таких лох-нессов ползать. И их даже не заметят. Их даже со спутника не разглядишь — нереально. Это тайга.
И будет эта сотня тысяч ползать без малейшей гарантии выползания к людям. Кто-то не доползет, кто-то не в ту сторону поползет, а кого-то сожрут по пути. Очень даже запросто.
Просто в Шотландии есть люди, которые хотят кушать. А в тайге... там тоже есть люди. Но сравните сами? Площадь Шотландии — семьдесят восемь тысяч квадратных километров. Если округлить. Площадь тайги — пятнадцать миллионов тех же квадратов!
Сколько тут Шотландий потерять можно? То-то и оно.
Может на территории тайги найтись какое-то новое племя? Какие-то аборигены?
Да запросто! И найтись, и к людям выйти, и именно сейчас — увидели пожар, к примеру. Решили пойти, посмотреть, увидели людей, помогли.
За уши натянуто, но бывает. А вот что сейчас происходит...
Перед полосой огня стояли две девушки. Держались за руки. Одна просто стояла, вторая водила перед собой свободной рукой, словно рисуя в воздухе. И начиналось что-то такое...
Поднялся ветер.
Но вместо того, чтобы погнать огонь, он начал поднимать — землю?
Витя, онемев, смотрел, как порывы ветра поднимают с земли настоящие пылевые буранчики, как эта земля попросту засыпает огонь, как забивает его...
Все верно. Тушить нефтепродукты водой — дурость. Они просто будут гореть на воде, разве что растекутся по большой площади. И справиться с бедой будет еще сложнее. Их надо песком забрасывать, землей засыпать, доступ к воздуху перекрывать.... Вот это сейчас и происходило. И перекрывали, и засыпали. Сначала медленно, а потом все сильнее и сильнее, жестче и интенсивнее, вот уже целые пласты дерна летят в костер, сбивают пламя, прижимают его к земле, отрезают от деревьев... девушки так и стоят.
Минута?
Час? Витя потерял счет времени, глядя, как гаснет их погибель. Как засыпается землей самое страшное — горящая нефть. Сама засыпается! Ветром, без помощи лопат, без людского труда. Просто природа так решила. А потом, когда основное было сделано — девушка повела рукой. И ветер взвыл освобождено и гОлодно, уже выше, в кронах деревьев.
Плеча Вити коснулась теплая рука. Кто-то накинул на него плащ, Витя повернулся — и даже головой помотал.
Нет, ну как так-то?!
Так и в американских фильмах не бывает! Бред это и чудеса! Уж сколько сценаристы врут, но такое и им не снилось — навес. Готовый навес из веток и листьев. И сразу видно — плотный. Такой никаким дождем не прошибешь, и закрытый с трех сторон... да чтобы такой соорудить, наверное, сутки нужны. Или двое. Но вот же он! Готов, стоит, глаз радует. И даже что-то вроде травяных ковриков там есть. И часть людей уже там, а остальных провожают эти... в зеленой одежде. Видно, что первую помощь уже всем оказали, что люди перевязаны, что они накормлены и напоены, и могут спокойно дождаться МЧС, или кто там прибудет первым. Вот пожилая пара — сидят, крепко обнялись. У нее сломана рука, теперь локоть поддерживает что-то плетеное, зеленое, вроде корзинки из ивовых ветвей.
У него серьезная рана, была... Витя сам его вытаскивал, там ожог был во всю спину. А сейчас сидит — и ничего? Даже улыбается?
Вот мама и дочка. Девочка прижалась к матери, спит. А во сне сжимает ручкой что-то вроде игрушки, искусно сплетенной из веток и листьев. Забавная такая куколка — мишка. Мама прижимает малышку к себе, а сама завернулась в длинный темно-зеленый плащ. И ребенка укрыла полой, и сама согрелась, и успокоилась. Отпивает что-то из фляжки знакомого вида, смотрит по сторонам уже без страха, с любопытством.
Те, кто здесь остался — спаслись. Это явно. А те, кто ушли? Вдоль рельсов, к людям? Надеясь обогнать огонь?
Витя потер лоб, потом попробовал изобразить целое, отделил от него часть, показал направление. Показал на остаток, обвел рукой тех, кто сидел под навесом.
Поймут ли его?
Молодой парень смотрел внимательно. Потом кивнул, соглашаясь. И изобразил вопрос. Мол, и что? Мы-то тут при чем?
Витя еще раз показал в ту сторону.
Люди же!
Надо идти, спасти...
Элран, а это был именно он, только качнул головой. Нет. Не надо.
С его точки зрения, это были НЕ люди. И спасать их ни к чему.
Даэрте мало. Но все даэрте — один народ, среди них нет предателей, среди них нет перебежчиков, мнение одного даэрте — это мнение всех даэрте. Практически, всегда.
Да, это именно симбиоз. Леса и даэрте. Что хорошо для леса — хорошо и для них. Что решит королева, то и станет волей народа. И преотлично с этим все уживаются. А тут...
Даже не будь Элран даэрте, он бы все равно побрезговал этими ушедшими. Это — дрянь.
Они вместе со всеми потерпели крушение. Явно пострадали меньше других, раз уж у них хватило сил уйти. И вместо того, чтобы помогать — ушли. Бросили своих.
Бросили тех, кто нуждался в их помощи.
И вот не надо рассказывать, что здесь все были обречены, а там — нет.
Вот, за навесом лежат тридцать два человеческих тела. Те, кому смертельно не повезло находиться в первых вагонах. Вот несколько человек в форме. Явно вели этот по-езд. Смешное название.
Вот еще погибшие. Основной удар пришелся на первые вагоны. По счастью, они оказались купейными, с дорогими билетами, и народа там было не так много.
Кто-то погиб от огня. Кто-то получил травмы, когда вагоны ударились, сошли с насыпи... мужчины, женщины, даже двое детей есть. Жалко.
Эти погибли сразу.
Те, кто остался рядом с поездом — умерли бы через час — полтора, когда переменился бы ветер. И погнал огонь на беспомощных людей, погнал по деревьям...
Те, кто ушли... ну, было бы у них на час больше. Они — дураки? Не понимали таких вещей?
Там есть шанс, а здесь — нет? Ошибка в условии. Не было шансов ни у кого. Ни там, ни здесь. Но те, кто остался, вот, как этот мужчина с забавным птичьим именем Вить, пытались помочь. Что-то делали, невзирая на свои травмы и раны. И остались людьми. Почти даэрте.
А те, кто ушли...
Пусть сами выбираются, как хотят. Авось, их кто и найдет.
И Витя это понял.
Два мира соприкоснулись — и слились.
Витя не знал даэрте, Элран ни слова не понимал по-русски. Но отношение к беглецам у них было одинаковое. И мужчины отлично понимали друг друга. Те, кто знают не понаслышке о чести, порядочности, о совести. О том, что мужчина — это не только возможность оплодотворить несколько миллионов женщин, и буква 'М' на двери туалета. О том, что мужчина еще и обязан помогать слабым. Защищать, поддерживать...
Витя не ушел бы.
И Элран признавал его равным себе. Он ведь тоже не сдавался. И не ушел бы с Дараэ. Он и сейчас мечтал вернуться, и как следует настучать ша-эмо. Но это пока неосуществимо. Ну, хоть помечтать.
Пока. А потом и правда — вернуться.
Пока мужчины мерились взглядами, Лея наконец-то сделала последние движения.
И по деревьям застучал дождь.
По деревьям, по траве, по оставшимся искоркам огня... и в этом дожде начали потихоньку растворяться даэрте. Они уйдут, практически все. Останутся два десятка, не больше. Этого будет достаточно до прихода помощи. И Салея сможет говорить за всех.
Сможет начать... легализацию. Надо только немного подождать... уффф! Все же, она тоже устала. Салея почти упала Тане на руки.
— Все, можно отдыхать.
Рядом тут же оказался Элран, поддержал, помог встать.
— Ваше величество.
— Проводи меня к людям. И оставайся с нами. Так будет лучше.
— Да, королева.
Кстати, как такового, титула королевы у Салеи и не было. Было 'дараэсса'. Старшая на Дараэ, дитя Дараэ, свет и солнце Дараэ. А величие?
При чем тут величие?
Смешно...
* * *
Садясь в вертолет, Володя уже знал, что они увидят на месте катастрофы.
Уже готовился к неизбежному. Да все знали, что уж там! Работая в МЧС и не к такому привыкаешь! Ей-ей, воля б Володи, он бы всех экстремальщиков сюда в обязательном порядке определял. Чтобы посмотрели, гады!
А потом еще заставлял тела по домам развозить. И в моргах работать в обязательном порядке.
Чтобы тоже полюбовались...*
*— знакомый из МЧС еще и про телесные наказания тему развивал, но это уж вовсе непечатно получилось бы, прим. авт.
Тот, кто знает, кто видел, кто понимает, кто хоть раз вытаскивал из обломков человеческие тела — обгорелые, раздавленные, и хорошо, если человек умер сразу...
Володя заранее готовился к сильнейшему стрессу. И он-таки случился.
— Слушай, что там такое? Дождь?
— Похоже...
Володя приободрился.
Судя по тем обрывкам, которые они узнали, на месте происшествия начался пожар. И... и это еще страшнее. Даже косточек может не остаться. И достать их не получится...
А если дождь?
Да, нефть может гореть и на воде. Но... но верхового-то пожара уже не случится? И дым к земле прибьет? И по тайге пал не пойдет? То есть кто-то да уцелеет?
Как же это замечательно!
Вплотную вертолеты подлететь не смогли. То есть смогли бы — пилотов в МЧС готовят строго. И опыт полетов 'под шторкой' у них громадный.*
*— под шторкой — вслепую, только по приборам, прим. авт.
Смогли бы и подлететь вплотную, и сесть попытаться, но... но уже видели, что пожара — нет. Что есть дождь. И зачем под него лезть? Проще подобрать подходящие поляны неподалеку, сесть, а уж до места происшествия дойти ножками. Потом уже и вертолетчикам легче будет, когда надо будет грузить пострадавших. Но сначала все равно будет сортировка, первая помощь, много чего будет. Уж очень место неудачное выбрал поезд, чтобы кувыркнуться! Хуже не придумаешь!
Вертолет — и тот нормально не посадишь, максимум — один, а их-то больше!
Так что Володе и остальным спасателям пришлось пройти по тайге порядка шести километров. Для тренированного человека, даже с рюкзаком на плечах — ерунда. Полтора — два часа при везении. Если кто скажет — средняя скорость человека как раз те шесть километров в час, так это по ровной прямой. По асфальтированной дорожке, по стадиону...
Там — да. Даже и восемь километров в час, если напрячься и идти быстро.
А в лесу такие номера не пройдут. Даже идя рядом с насыпью, сильно не поторопишься. Тут тебе и деревья, тут тебе и камешки под ногами скользят, и трава, и нога на глине поехала...
А ведь надо не просто дойти и упасть! Надо прийти и оказывать первую помощь, помогать людям, надо работать. Так что получилось около двух часов. Но зато потом...
Увиденное настолько порадовало Володю, что он бы и сорок километров по тайге намотал! Без перерыва на сон и еду! И сто сорок!
Это ж СЧАСТЬЕ!
Вот так, даром и для всех спасателей.
Сидят пострадавшие под навесом, смотрят себе по сторонам, переговариваются, что-то едят, пьют, и первая помощь им явно уже оказана — кровь ни у кого не течет, никто без сознания не лежит.
