— Достопочтенные послы, прошу вас покинуть Батерию, нам больше не о чем говорить, — со вздохом проговорил Нартиах.
Послы не возражали, едва ли не бегом уйдя из зала. Когда двери за ними закрылись, архонт покачал головой, с трудом скрывая усталость и гнев.
— С этим все. Воевать будем сами, а потому переходим к главному вопросу, — произнес архонт. — Кого из горожан назначить диктатором.
— Тут нечего и думать! — рявкнул один из воинов. — Защиту Батерии следует поручить Атреонокху. Нет воина смелее, полководца — умелее, а гражданина честнее, чем он.
Собрание одобрительно загудело, Трегоран краем глаза заметил досаду, отразившуюся на лице учителя, и снова понял все без слов. Слишком доблестный и опытный воин представлял смертельную угрозу для первого человека в городе, а точнее — для его положения и власти. И сейчас архонту крайне не хотелось давать в руки подобному человеку полную власть. Ведь если тот усмирит непобедимые имперские легионы, то затем может с легкостью стать тираном. Примеров подобного история знала десятки, взять хотя бы того же богоравного Анаториана. Что с того, что он полубог? Это лишь облегчило ему работу и сэкономило время.
С другой стороны, легионы нужно остановить, а посредственность для этого не сгодится. И начался яростный спор. Трегоран, равно как и другие слушатели, допущенные в зал совета, внимательнейшим образом вникали в беседу гражданской и военной элиты. Велась та не в пример дипломатичнее, чем диалог с послами. Нартиах стремился доказать, что Атреонокх — не самый лучший выбор для обороны столь большого города, как Батерия, что он не справится, потому что весьма молод и что есть куда более опытные, убеленные сединами кандидаты. При этом каждый раз назывался кто-либо из лично зависимых от него горожан. Противники, естественно, отметали все его доводы с ходу, но делали это неимоверно тактично и осторожно, чтобы ни на мгновение не показаться грубыми.
Трегоран внимательно переводил взгляд с лица на лицо, и у него крепла уверенность в том, что учителю и его сторонникам придется уступить. Слишком уж многие поддерживали Атреонокха.
Наконец, решение было принято, и архонт с величайшей неохотой согласился назначить достойного горожанина и гражданина Атреонокха диктатором на срок в один год.
После этого наступил перерыв и Трегоран пошел домой — ему не терпелось донести вести до Димароха и Итриады. Он нашел товарищей во дворе — те ждали возвращения тимберца и в их взглядах читался немой вопрос.
— Димарох, — позвал его Трегоран, — у меня есть вопрос к тебе.
— Да, друг мой, о чем ты хотел спросить?
— Допустим, диктатором Батерии на время войны назначили Атреонокха, что это значит для нас?
Актер тотчас же повеселел, однако серьезности в его взгляде не убавилось.
-Что это значит, что значит... Тут, друг мой, многое зависит от того, что планировал делать лично ты. Если хотел сбежать, пока не стало поздно, то я несу тебе дурные вести. Можешь сразу же забыть об этом. Уже сейчас караулы на стенах должны быть утроены, а за город высланы многочисленные конные отряды.
Трегоран внутренне похолодел от страха, но внешне оставался спокойным.
— А если я не хочу бежать?
— Тогда обрадую тебя. Атреонокх, несмотря на свою молодость, лучший полководец Атериады, а может, и всего мира. За свою жизнь он не проиграл ни одного сражения ни на море, ни на суше. Если кто-то и сможет противостоять фарийцам, то лишь он. Вот увидишь, уже сегодня город начнет готовиться к полноценной осаде.
Он не ошибся. Уже к середине дня Батерия напоминала встревоженный улей. Со всех сторон в нее свозилось продовольствие, и стекались отряды из подконтрольных малых полисов. Едва ли не весь флот отправился в море — добывать рыбу. Стены укреплялись, а кузни стучали денно и нощно, производя оружие.
Но убежать из сильнейшей крепости Атериады, в одночасье превратившейся в смертельную ловушку, действительно, стало невозможно. Трегоран на всякий случай проверил это, облетев в своей бестелесной форме город по периметру. Блестящий стратег не оставил горожанам ни единой лазейки, предоставив тем простой выбор: сражаться, или умереть с позором. И некоторые уже этот выбор сделали — на главной городской площади появилась виселица с десятком болтавшихся на ней трупов.
А вечером за Трегораном прислал архонт. Он вместе с остальными учениками что-то деловито обсуждал, когда Трегоан вошел в комнату. Юноша подошел ближе к столу и увидел подробную и очень качественную карту города и окрестностей, вокруг которой склонились присутствующие.
Нартиах, не оборачиваясь приказал
— Налей себе вина, мальчик, пользуйся возможностью. Скоро в Батерии не получится найти не то, что вино, но даже хлеб.
— Вы говорите об осаде?
— Конечно же, о ней.
Юноша неожиданно набрался храбрости, и спросил:
— Господин, есть ли у нас шанс?
Маг не рассердился, лишь усмехнулся, и отставил полупустой бокал.
— Шансы, мальчик, есть всегда, даже если тебя связали, и волокут к виселице. Батерия — древний и сильный город. У нас много солдат, много кораблей, достаточно запасов. Маги укрепляли стены столетиями и даже фарийским чародеям не пробить их.
Говорил он достаточно уверенно для того, чтобы в душе у Трегорана зародилась слабая надежда.
— Однако, — продолжал старик. — Не думай, что тебя ожидает легкая прогулочка. Фарийцы чудовищно сильны и многочисленны. Нам — магам — придется превзойти самих себя, чтобы справиться, каждый чародей будет на все золота, так что мне очень повезло, что тебя занесло в город.
Трегоран сглотнул.
— Я готов, учитель, — выдавил он из себя.
— Вот и хорошо, начнешь уже сегодня.
* * *
Дни потянулись один за другим. Медленные, тяжелые, наполненные тревогами и заботами. Погода, словно почувствовав настроение людей, тоже испортилась — шли непрерывные мерзкие дожди, сменяющиеся не менее отвратительной духотой, когда, казалось, сама плоть плавится от жары.
Утешало Трегорана только то, что старый маг и не думал прекращать обучение. Днями напролет все колдуны Батерии, и особенно — их пятерка — вкалывали, точно безумные, усиливая магическую защиту города, а по вечерам и ночами старый маг тренировал своих подчиненных. Трегоран впитывал знания с невообразимой скоростью, за считанные недели полностью освоив всю теорию, которую ему мог преподать архонт.
Оказалось, что магия духа позволяет не только отправлять свою душу на прогулки или убивать, остановив сердце врагу. Благодаря ней древние маги, к примеру, насылали кошмары, сводили с ума, и даже подчиняли своей воле целые армии. Конечно, к старым пергаментам следовало относиться с известной долей подозрительности, однако даже если хотя бы половина написанного в них являлось правдой, даже одна захудалая книжка могла превратиться в источник колоссального могущества, жаль только, что взять ее было негде. А еще юноша сумел выучить пару защитных заклинаний, призванных защищать разум от ненужных вторжений. Ему захотелось сразу же применить их, однако делать этого Трегоран не стал — мало ли что Нартиах умеет еще. Кто знает, быть может, он просто проверяет юношу.
Но это все было развлечением. Работа же бывшего раба состояла в том, чтобы патрулировать границы города, к которому непрерывным потоком стекались все новые и новые отряды, подводы с продовольствием, стада животных и многое другое.
Обычных беженцев в Батерию не пускали, как бы это жестоко не звучало. Диктатор распорядился закрыть для них ворота и отправлять всех людей в южные области страны. Он счел, что фарийцы все равно не пойдут никуда, пока не справятся с Батерией, а значит, незачем держать в городе лишние рты.
Именно поэтому спустя два дня после его назначения, все, кто не мог участвовать в обороне, также были вынуждены покинуть безопасное место. Тех же, кто не хотел, ждала уже знакомая юноше виселица на главной городской площади.
Димарох, как ни странно, остался. С удивлением для себя Трегоран узнал, что его друг отлично умеет стрелять из лука. Незаменимый для защиты стены навык тотчас же заметно повысил статус актера, которому в подчинение попало десяток мальчишек.
— Понимаешь, Трегоран, — говорил он, после того, как узнал о своей новой должности. — Защита родины — священный долг каждого свободного человека. Стало быть, каждый свободный просто обязан владеть каким-нибудь несущим забвенье орудием. Твой покорный слуга с детства тренировал свое тело, дабы метать оперенных вестниц смерти в цель.
Оказалось, что "метал вестниц" Димарох мастерски, что признала даже Итриада. Сама ирризийка официально была назначена телохранителем Трегорана.
Единственное, что пока не получалось у диктатора, так это пресечь слухи. А они, увы, подрывали боеспособность защитников города не хуже, чем поражение в бою.
Одни говорили, что фарийцы точно саранча растекаются по землям Атериады, разрушая каждый встреченный на пути город и обращая в рабство всех, кто попадается им на пути. При этом, вроде как, если прийти добровольно и сдать оружие, то можно сохранить свободу. За такие разговоры отправляли все на ту же виселицу.
Другие кричали, что север уже уничтожен, что империю не остановить, и надо сдаться. Их судьба также была не самой радостной.
Третьи стенали о том, что Батерия защищает лишь себя, бросив союзников на произвол судьбы. Нетрудно было догадаться, что ждало и их.
Однако, так или иначе, слухи расползались, а настроение горожан мало-помалу ухудшалось. Возможно, еще неделя-две, и произошел бы взрыв, однако фарийцы любезно пожаловали раньше, и было их, действительно, невероятно много.
Трегоран как раз облетал дальние подступы к городу. Он уже достаточно долго находился вне тела, однако не чувствовал никакого дискомфорта от этого — тренировки сделали свое дело, и сейчас, превратив себя в быстрого сокола, он следил из мира духов за землями на несколько миль от Батерии. Сначала он услышал дальний мерный гул, затем — зарево, выросшее на горизонте.
Он устремился к источнику шума и очень быстро нашел его. Ровные квадраты закованных в броню воинов, один за другим двигались по дороге. Спереди и по бокам колонны скакали всадники, за ними — легковооруженные и почти не бронированные бойцы. Тут и там мелькали маги, которые измененное зрение духа воспринимало словно живые факелы — архонт объяснял Трегорану, что так в мире теней выглядит Пламя духа. Вдали пылил громадный обоз, но к нему юноша уже не полетел, он вернулся, чтобы предупредить архонта о беде.
И уже утром город оказался в кольце осады.
Фарийцы не торопились. Сперва обустроили лагерь по всем правилам своей военной науки, затем — перекрыли все дороги и тропинки, которые сумели отыскать. Потом совершенно спокойно позавтракали, и только после этого выстроились для штурма.
Трегоран в это время находился на стене рядом с Димарохом и Итриадой.
— Я не понимаю, — прошептал он друзьям, с трудом удерживая содержимое желудка на месте. — Как они собираются брать город без осадных машин?
Это был действительно занимательный вопрос. Фарийцы не взяли с собой ни лестниц, ни таранов. У них не было ни осадных башен, ни катапульт, ни копьеметов. Вообще ничего. Их маги не смогли бы пробить древние стены великого города своими чарами.
Другими словами, имперские солдаты, разве что, могли подняться на стену, встав друг другу на плечи.
— Не знаю, друг мой, — Димарох нервно дернул тетиву на своем луки. — Они никогда и ничего не делают просто так. Однако учти, что они дошли до Батерии очень быстро, слишком быстро для войска, которое должно было взять не один город по дороге. Что-то тут нечисто.
И снова потянулись томительные мгновения, наполненные тягостным ожиданием.
Неожиданно в рядах захватчиков началось какое-то шевеление. Солдаты один за другим падали на колени, склоняя головы, а меж них двигался самый высокий и здоровенный мужик из всех, которых Трегорану только приходилось видеть.
На этой громадине были надеты позолоченные доспехи, ярко блестевшие в лучах не по осеннему горячего солнца, спину укрывал белоснежный плащ, а в руках он держал короткий фарийский меч.
Мужчина, сопровождаемый двумя телохранителями, остановился перед строем солдат, наверное, на расстоянии в пару тысяч шагов, после чего вытянул руку вперед, направив острие меча на стену. А затем мир на мгновение пропал.
Громыхнуло так, что у Трегорана заложило уши, а когда он немного пришел в себя, то ахнул — древняя стена, выстроенная в незапамятные времена и защищенная тысячами самых разных заклинаний, точно покрылась мелкой паутинкой. Камни под его ногами потрескались, несколько зубцов упали вниз, а соседняя башня покосилась. Сила магического удара была столь чудовищна, столь невообразима и столь абсурдна, что Трегоран даже не испугался — он попросту не понял, что следует начинать трястись от страха.
Зато архонт сразу же оценил проблему и заорал не своим голосом, призывая всех магов на стене ставить заслон. Трегоран, недолго думая, сотворил магический барьер, то же сделали и прочие маги. Вовремя — очередной удар как раз был готов сорваться с кончика меча этого страшного гиганта. Ослепительно белый огонь вырвался и отправился в полет, столкнувшись с барьерами, возведенными всеми чародеями Батерии и...
В голове Трегорана все взорвалось — он завопил от нестерпимой боли и рухнул на стену, а уже в следующий момент громыхнуло и все вокруг пришло в движение. Трегоран с трудом осмотрелся по сторонам — он видел, как рушится целая секция стены, погребая под собой архонта и десятки других защитников, видел, как паника начинает распространяться, точно лесной пожар. У него больше не осталось сомнений относительно личности воина, как и насчет того, почему фарийцы смогли продвинуться столь быстро.
Он со стоном поднялся и, найдя взглядом замерших в растерянности товарищей, смотревших на него, проговорил:
— Димарох, Итриада, за мной!
Сейчас Трегоран точно знал, что он должен делать. Он понял это в тот момент, потоки белого пламени, крушили древние стены. Он понял это, когда осознал, кто, а точнее — что — возглавляет армию Империи. В один миг все клятвы, обещания, простая человеческая признательность перестали что-либо стоить. Их сокрушил ужас, затопивший, казалось, каждую клеточку Трегорана, добравшись до самых потаенных уголков его души, но при этом, соображал молодой маг на удивление хорошо и не жаловался на скованность движений. Наверное, его тело решило действовать само, оставив оцепеневший разум отдохнуть.
— Куда мы? — подал голос Димарох.
— Прочь отсюда, пойдем через восточные ворота. Но нужны лошади!
— Бежать? — глаза Итриады расширились от негодования.
— Да, и как можно быстрее. Никому из живых не сладить с самим императором!
Они добрались до дома, и кинулись к небольшой конюшне.
— Димарох, возьми из дома все ценное!
Пока актер выполнял распоряжение, Трегоран трясущимися руками седлал лошадей, Итриада же с оскорбленным видом ему помогала.
— Мы должны были остаться и принять бой.
