Тайны семьи Вэйн

Да и грим на них — никаких иллюзий! Всё тот же Джек Пирс, который персонально гримировал нас троих для бала-маскарада у Малфоев, провёл в "летнем скаутском лагере" неделю, полностью отрабатывая свой гонорар. Научил всех желающих накладывать грим разной степени — от лёгкого, практически незаметного, до глубокого, меняющего практически всё лицо. Эти рваные раны, жуткие шрамы, выбитые зубы, косящие глаза. Все эти уродства — результат работы самых умелых учеников признанного мастера грима.

Вот к костру вышел, опираясь на деревянный костыль, сгорбленный нищий. С длинной седой бородой, с чёрной повязкой на правом глазу, да ещё и вместо одной ноги из штанины торчит деревяшка.

— Друзья мои, наш правитель решил оказать нам милость, — начал он хриплым голосом. Закашлялся, отхлебнул из кружки, отобрав её у соседа. — Мне тут одна птичка нашептала... — Он вытянул из холщовой сумки для подаяний, которая висела у него на плече, голубя. Того самого. С белой розой в клювике.

Среди зрителей пронеслась тревожная волна, засверкали проверяющие заклинания взрослых магов, направленные на птичку. Потом все разом выдохнули с облегчением.

— Иллюзия! — тихий шёпот не помешал представлению.

— Птичка принесла весточку, — он развернул маленькую записочку, — что правитель выдаст свою дочь замуж за первого, кто завтра утром подойдёт к воротам в поселение. Они с вечера крепко заперты на замок. И откроются только завтра в десять. Чтобы они могли успеть совершить обряд бракосочетания до полудня.

— И что такого? — Вяло переспросил сосед, у которого отобрали кружку.

— Как что?! — Завопил пронзительным противным голосом Седой. — Имея поддержку правителя-тана, мы могли бы не изображать больше нищих и не промышлять мелкими грабежами. А сразу заняться крупным разбоем — возможностей-то вокруг предостаточно.

— И кто же будет этим первым прохожим? — Насмешливо поинтересовался ещё один седой нищий с обрубком вместо правой руки.

— Поразмыслив хорошенько, я пришёл к выводу, что супругом дочери тана не может стать просто один из нас. Нет, будущий правитель поселения — да-да, я и о будущем подумал, так вот он должен обладать умом, красотой, молодостью. — Нищие недовольно загудели, оглядывая друг друга. На первый взгляд мало кто подходил под эти критерии.

— Поэтому я предлагаю — себя! — Горделиво подбоченился Седой.

— Да ты же слепой! — возмущённо завопил сосед без кружки.

— Был слепой! — Седой сорвал чёрную повязку через глаз, оглядывая всех плутоватыми голубыми глазами.

— Ты же хромой! — Вылез снова однорукий.

— Был хромой! — Предводитель отбросил костыль и деревянную ногу и стал выписывать коленца немудреного деревенского танца.

— А как насчёт ума? — проскрипел один из нищих, до сих пор благоразумно остававшийся позади, с жуткими язвами на лице. Такие язвы и шрамы остаются, если неумело сводить клеймо вора, да не одно.

Седой постучал по лбу и хвастливо заявил:

— И это найдём!

— А молодость?!

— Молодость — будет!!! — сорвал фальшивую бороду и седой парик, под которым у него обнаружились короткий ёжик рыжих волос.

Я предложила эту сцену в надежде, что магам не известны советские мультфильмы, тем более — "Капризная принцесса". Но уж очень хорошо вписывались эта сцена у костра и разбойники в общую канву нашего спектакля.

Нищие принялись возбуждённо вопить, радуясь предстоящему событию и начиная уже подсчитывать барыши, как вдруг...

Откуда-то издалека донёсся переливчатый волчий вой. Он приближался, к одному добавились ещё пара голосов, потом ещё и ешё. Всё ближе и ближе. Нищие сначала задрожали, сбились в кучу у костра, потом заметались по поляне, а в кустах начали мелькать быстрые тени. Тут уж объединились псы и волки, создавая массовку. В темноте не разобрать.

И вот на поляну выступил огромный серый волк. Предводитель бухнулся перед ним на колени и взвыл не хуже зверя. Остальные попытались удрать с поляны. Не тут-то было.

Деревья пришли в движение и стали ловко ловить удирающих. Кого за ноги подвесили, а уж из карманов посыпалось всё, что у них было. И куча вещей получилась немаленькая.

Кого оплели ветками и подтащили вплотную к стволу, а кому-то удачно уронили на голову сук, а уж там трава оплела его руки-ноги.

Всех нищих артисты дружно связали верёвками, посадили в клетку, которая была у них на одной из повозок. Когда они изображали бродячий цирк, в этой клетке всегда сидел кто-то из них, изображая особо опасную дикую Тварь из Дикого Леса. Вот теперь клетка и пригодилась. Конечно, бродягам там стало весьма неуютно и тесно. Но уж сами виноваты.

А друзья сели у костра обсудить, как им подойти к воротам поселения и не дать кому-то другому опередить Юношу.

И вот наступило утро. К воротам приблизилась сгорбленная седая фигура, ещё и прихрамывающая. А в кустах вдоль дороги караулили другие артисты, перехватывая тех, кто мог спешить к поселению по каким-то своим делам. Переодетого и загримированного Юношу впустили, а ворота за его спиной снова закрыли. Некоторое время спустя весело зазвонили колокола, загремели торжественно выстрелы из маленькой пушечки, которая стояла на вершине привратной башни.

Спустя ещё некоторое время Седой вышел из ворот, таща за руку упирающуюся, для вида, разумеется, Девушку. Отойдя на некоторое расстояние от ворот и уже не опасаясь погони, она сорвала парик и бороду со своего мужа и повисла у него на шее. Юноша нежно обнял свою супругу и поцеловал её.

Опять их оплёл розовый кокон, трава у их ног превратилась в белое облачко. И новобрачные исчезли в голубой дали неба под приветственные крики всех артистов и горожан. Даже стражники на стенах радовались за влюблённых и провожали их яркими искрами салютов.

Показали и тана. Он стоял на привратной башне и махал вслед дочери платочком. Потом этот платочек превратился в огромное полотнище с надписью "Конец", которое и было повешено на башне, скрыв её под собой.

Разумеется, описать словами те многочисленные магические эффекты, которые сопровождали весь спектакль не так уж и легко. Надо видеть.

Но успех был невероятный. Артистов долго не отпускали со сцены, хлопали, бросали цветы и сладости.

Среди почётных гостей, которых пригласили на премьеру, выделялся своим ростом Хагрид. Он нарядился по случаю праздника. В петлице у него была гвоздика, похожая на огромный артишок. Хагрид, несомненно, пытался сегодня причесаться — в волосах у него застряло несколько зубцов от расчески. Рубеус радовался спектаклю как ребёнок, громче всех хлопал в ладоши, оглушив всех соседей.

Недалеко от него сидели — в особой красивой ложе — Министр Магии и Председатель Визенгамота.

Ещё одну группу образовали преподаватели Хогвартса — ведь до прибытия в Хогсмид поезда с детьми оставалось ещё достаточно времени. Поэтому можно было и расслабиться. Профессор Флитвик рассуждал о применяемых Чарах, профессор МакГонагалл отметила искусные трансфигурации предметов, профессор Синистра указала, что у артистов на одежде были вышиты руны — при этом весьма удачно. Каждый нашёл за что похвалить спектакль. Интервью среди зрителей проводили несколько выпускников Хогвартса прошлого года — по странному совпадению все они были с Рэйвенкло. И собирались продолжать обучение — по разным направлениям. Руны, Чары, Зелья.

А уже поздно ночью с нами связался Реджинальд и отрапортовал, что Гарри, Драко, Гермиона — были отправлены Шляпой на Рэйвенкло, а вот Невилл — угодил в Хаффлпафф.

Но с Августой Лонгботтом обещал поговорить прапрапрадедушка.

Глава 54.

Будни юной волшебницы

Начавшись грандиозным разоблачением Питера Петтигрю на вокзале, газетная шумиха набирала обороты. Рита Скитер благополучно получила эксклюзивную возможность освещать в "Ежедневном Пророке" ход слушания дела Петтигрю, а соответственно и Блэка. Неспешно двигаясь, освобождение Сириуса было не за горами. Конечно, ему предстоит обследование в больнице Святого Мунго, возможно потребуется и долгое лечение. Не факт, что в Британии.

Дядя Роберт внимательно следил, чтобы все статьи мисс Скитер оставались острыми и злободневными, но не выходили за грань приличий. Нам пока такие враги были не нужны.

Именно в "Ежедневном Пророке" стали появляться и заказанные интервью с бывшими учениками Хогвартса — начиная с тех времён, когда директором Хогвартса был бывший однокурсник предка — Финеас Найджелус Блэк. Глубже просто не копали.

И того, что уже успели опубликовать, оказалось достаточно. Каждый раз в приложении приводилась статистика результатов обучения. Сухие цифры — сколько в каком году было сдано СОВ и ЖАБА, каких успехов достигли те или иные выпускники. И эти графики ужасали своей точностью и результатами.

Очень жаль, но программа в Хогвартсе сейчас уже мало чем напоминала то, что было хотя бы полвека назад. Всё чаще дети из чистокровных семей — если у них была такая возможность — попадали в другие учебные заведения в Европе или даже в Штатах.

Обыватели приходили в ужас. Одно дело — потихоньку ругать нынешние времена, вспоминая годы своей молодости, когда и трава была зеленей. И совсем другое дело — понять, что твоё образование, которое позволило тебе занять ту или иную должность... Пусть и не самую лучшую. Но она дала возможность тебе вступить в довольно выгодный брак, обзавестись детьми, отправить их в Хогвартс, желая им добиться большего успеха, чем ты сам. И вдруг понять, что они не смогут даже сменить тебя на твоём посту. Ибо просто не справятся с тем, что ты выполняешь играючи. Обидно, ведь и сил хватает, а вот знаний — увы.

Танцующие ананасы и табакерки из крысы — это, конечно, интересно, но ведь надо двигаться дальше. А нынешней программой развитие не предусмотрено.

Да, профессора ведут факультативы по своим предметам, разыскивают способных и пытливых учеников. Но когда-то то, что изучается теперь на факультативах, входило в обязательную программу. Больше давалось и теоретической базы, которую потом можно было продолжить изучать самостоятельно. Или поступать в Ученики к признанным Мастерам. И даже замахнуться на обучение в Академии или Университете Магии где-нибудь в Европе. Там-то они пользовались большим успехом, но всё реже становились известны имена выпускников Хогвартса, которые попали бы туда на обучение.

Так что подготавливалась почва для пересмотра образования.

Но меня это пока не касалось напрямую — мне только через год идти учиться в Школу Чародейства и волшебства. Пока что с этого же понедельника у меня началась практически новая жизнь. Так как и в лесных отрядах изменился режим, и обучение у них всё же выходило за рамки "воспитания юной наследницы", меня ожидали теоретические и практические занятия дома.

Ох, за моё образование активно взялась матушка. К ней присоединились и обе бабушки — хорошо ещё, что эти два месяца значительно преобразили мой внешний облик, потому можно было на них и другие изменения списывать. Да и летом я не зря пила все те зелья Памяти, которыми меня исправно снабжал предок — не только развлекалась, но и усердно впитывала в себя те знания и умения, которые только могла найти.

Их было много — этих знаний. Меня похвалили за них. Но тут же опустили с небес на землю, сказав, что этого было бы достаточно для дочери Рода Вэйн. И многозначительно покосились на мою правую руку.

И совершенно недостаточно для будущей Леди Принц. Так что вся вторая половина дня была занята обучением меня тонкостям этикета, музыкой, танцами, иностранными языками, обучением управлению домом....

Жаль, что у нас в родне таких родовитых Леди не было — всё младшие дочери Чистокровных Родов. Так что обучение моё могло бы и остановиться на общих Правилах и Законах.

Но то, что к Северусу обратился с просьбой Лорд Малфой, позволяло надеяться и на практические занятия по руководству большим поместьем и всем тем, что с этими делами связано. О, Люциус загнал своих сов, чтобы добиться визита Северуса в Малфой-менор к концу первой недели сентября. Уж не знаю, какие он там приводил доводы, но зельевара отпустили из Школы на все выходные. Разумеется, он не потратил их все на это посещение, но не принять такое настойчивое приглашение он не мог. Сразу после визита явился с отчётом к прапрапрадедушке.

— Люциус не стал ходить вокруг да около, — медленно рассказывал Наследник Принц, пока предок осматривал его на предмет возможных следилок или заклинаний. — Он сразу спросил меня — кто мне удалил Метку. И предложил любое вознаграждение за тот же результат. Намекнул, что и других бывших соратников заинтересовало моё чистое предплечье. Так что мне следует ожидать целой вереницы подобных приглашений. Просто Малфой, как всегда, успел первым. — Чуть заметно улыбнулся он.

— Всё чисто. Проверь теперь ты, Роми, — обратился ко мне предок. И пока я рассматривала Нити Северуса, задумчиво добавил. — Мы-то не возражаем, что надо помочь всем, за соответствующее вознаграждение, разумеется. Особенно, если при этом даются определённые клятвы — не присоединяться к Тёмному Лорду, если он вернётся, не поддерживать словами и делами политику Пожирателей Смерти, а примкнуть к третьей стороне. Или хотя бы не слишком препятствовать нашим начинаниям в Министерстве Магии и в Визенгамоте. Но вот как при этом обезопасить Роми?

— И я ничего чужого не наблюдаю, — вздохнула я. — А гоблины? Обставить всё через Ритуал в их Зале. Мне же не нужно быть на глазах у пациента — довольно, что я его вижу. И ростом я пока не слишком от них отличаюсь, — хихикнула я.

— Но не слишком часто, — кивнул прапрапрадедушка. — Тебе не надо рисковать своим Даром. Только после курса зелий и при полном соблюдении тайны, но это уже наша забота.

Пока было решено не отвечать сразу на просьбу Лорда Малфоя — через месяц и дать ответ. Ещё надо будет посмотреть, как он отнесётся к появлению кузена своей супруги из Азкабана.

А тем временем начались и мои занятия медициной — в первой половине дня. Нет, я не изучала заклинания и взмахи волшебной палочкой, да и зелья пока училась варить самые простые. Нет, моя роль заключалась в том, что я сопровождала предка и отца в больницу Святого Мунго. Отец там работал, а прапрапрадедушка консультировал трудные случаи. Напоминал о себе — многие целители, работавшие там, принадлежали к числу его учеников, поэтому его появление в сопровождении потомков могло вызвать разве что лёгкое недоумение. Да и то заканчивалось пожиманием плечами и шёпотки, мол — смену себе готовит. Но запрета на подобное ученичество не существовало, а то, что ученице пока десять лет — так кому до этого есть дело? Раз сам Глава Рода решил — да хоть пять лет, а выполняй! Тем более что я всё же выглядела уже немного старше своих лет — сказался ли то мой разум или повлияли физические упражнения в лесной школе, не знаю.

Так и ходили по больнице отец и прапрапрадедушка, который опирался на моё плечо, хотя в такой подпорке ему не было необходимости. В кабинете отец усаживался на своё место за столом, а предок устраивался в уютном кресле за пределами видимости пациентов. Я присаживалась на мягкий пуфик у его ног, держа на коленях блокнот для записей. Так это выглядело со стороны.