Боевые репетиции

Эти слова означали, что точность выхода на цель составит километры, и в последний момент захват цели будет производиться с помощью инфракрасных лучей.

Голованов не страдал замедленностью мышления: выводы он сделал почти мгновенно. Выходит, первая истинная цель однозначно будет присутствовать на стадионе. Летчик видел кадры кинохроники, на них Гитлер выступал как раз там. И командир бомбардировщика решил, что все понял. Вторая цель находилась в городе Вильгельмсхафен. Голованов знал, что именно там базируются корабли Кригсмарине. Пусть не все, но часть уж точно. Тут, похоже, также имелась полная ясность.

А коринженер продолжал:

— Вот здесь стоит линкор у причала...

Голованов чуть было не улыбнулся: настолько хорошим было совпадение вводной с его собственным анализом.

— ...в любое место на палубе положи гостинец, результат будет хорошим. Теперь третья цель...

На стол легла уже другая карта.

— ...вот лесной массив между озерами Гроссдёльнер и Вуккерзее. Этот комплекс зданий принадлежит... ну, неважно... короче, подарочек требуется положить на эту лужайку. Ориентироваться придется по радару.

— Какая лужайка, здесь целое поле, — возразил командир бомбардировщика. — Длина, если верить карте... больше километра. Вот.

— Тем меньше у бомбера причин промахнуться в боевых условиях. Неважно, в какое именно место на этой зелени попадет гостинец, все равно местные внимание обратят. Но это потом, а в воскресенье там хозяина не будет. И не надо. Твоя задача: разведка и более ничего. К сожалению, сильной засветки на радаре этот комплекс не даст, крыши черепичные, но надеюсь на сообразительность твоих штурманов.

Голованов, имея обширный опыт общения с вышестоящими, искусно изобразил нехватку ума, рассчитывая выудить дополнительные данные:

— Сергей Васильевич, а почему 'штурманов'? По нагрузке одна машина с еще каким запасом увезет все умные бомбы. А на этот раз и вовсе без нагрузки, чистая разведка, так ведь?

Ответом был понимающий взгляд — по крайней мере, летчик так подумал.

— Тут дело такое, Александр Евгеньевич. Ты наверняка подумал, что первая цель самая важная из трех. Мимо денег, дорогой товарищ. Все три одинаково важны. Разница между ними лишь та, что первый гостинец надо доставить не просто к точной дате и к точному времени, но еще и в точное место.

При этих словах летчик окончательно уверился в своей догадке, но комментарии придержал.

Александров продолжал:

— Второй и третий подарочки должны попасть к адресатам, если подходить формально, до конца светового дня. Но мы ж с тобой не формалисты? Так вот, первая же бомба поставит на уши всю противовоздушную оборону Германии...

Выражение было новым для Голованова, но в целом понятным. Правда, командир эскадрильи бомбардировщиков и раньше знал, что товарищ коринженер любит выражаться заковыристо.

— ...так что ради облегчения труда тебе и твоим штурманам придется рассчитать время пролета так, чтобы тревогу просто не успели поднять. Вывод сам сделаешь или помочь?

Правду молвить, задачка была лейтенантского уровня, а то и ниже. И командир бомберов тут же продемонстрировал, что должность занимает по праву. Ответ был кратким и точным:

— Три машины, по одной на цель, назначить заранее три экипажа, каждый разведывает свою. И для всех наметить отдельный маршрут разведки, чтоб уменьшить вероятность обнаружения. Это минимальный вариант. Но если с запасом, то четвертого надо бы погнать. Еще того лучше: каждому экипажу разведать по две цели. Не в один день, конечно. Даже если кто вдруг... мало ли что... короче, задачи выполним.

Александров улыбнулся одними глазами.

— Эх, Александр Евгеньевич, был бы ты моим курсантом... Как раз сейчас на 'отлично' ответил. Но оценку поставить не могу. Не везет тебе! Ладно, шутки побоку. Давай, собирай экипажи и сразу ставь задачи штурманам.

Боец Арам Варпетян честно тянул службу в стрелковой дивизии. И совершенно неожиданно (как это обычно и бывает) его вызвали в особый отдел. Попадание в кабинет начальника принесло и вторую неожиданность в лице явного армянина при майорских шпалах.

— Боец Варпетян по вашему приказанию прибыл!!!

— Спокойно, Варпетян, не на плацу, не надо голосить, — голос капитана Есипова звучал невозмутимо, без малейшей угрозы. — В вашем личном деле записано, что вы хорошо владеете русским языком.

Это был не вопрос, а утверждение, но Арам понял высказывание как вопрос и не ошибся.

— Учился в русской школе, по русскому языку только пятерки, товарищ капитан.

— А по армянскому?

— Также пятерки, товарищ капитан.

— Товарищ майор, проверьте.

Проверка тут же началась и проходила она сначала на армянском языке. Неизвестный майор задавал вопросы большей частью на военную тему; многие слова Арам ничтоже сумняшеся заимствовал из русского, поскольку правильного эквивалента на армянском языке просто не знал. А потом экзаменатор не преминул задать сколько-то вопросов и по-русски.

Наконец допрос (или опрос?) закончился. Особист и майор обменялись взглядами.

— Боец Варпетян, вы переводитесь в подразделение майора Айвазяна. Вам предстоит стать военным переводчиком.

Это было настолько неожиданно, что на какое-то мгновение Арам утратил обычно присущую ему быстроту мышления:

— Товарищ майор, разрешите доложить!

— Докладывайте.

— В школе я также изучал французский, но русский и армянский знаю гораздо лучше.

Это был тончайший, ну почти невидимый намек на то, что по французскому языку школьник Варпетян тянул на троечку (в лучшем случае).

— Ни французский, ни английский, ни немецкий языки вам пока не понадобятся, Варпетян. Только армянский и русский. Идите и оформляйте перевод. Вот направление.

Умный боец вышел из особого отдела, но не прошел и пяти шагов, как у него созрела догадка. Только в одном случае могла возникнуть потребность в военном переводчике — нет, наверняка в переводчиках! — со знанием армянского и русского языков. Предстояла война СССР с Турцией.

Наверняка вышеназванный боец был не просто умным, а очень умным, ибо не поделился озарением ни с кем, хотя в душе гордился своими блестящими аналитическими умениями. Его гордость, возможно, несколько потускнела бы, узнай он, что его соплеменники в различных частях РККА, переведенные в то же самое подразделение, все, как один, пришли к тому же самому выводу.

Любой пилот бомбардировщика просто обязан грамотно заходить на цель. Работа у него такая.

Именно так поступил Илья Мазурук.

Заход был произведен не то, чтоб мастерски, но вполне на уровне:

— Сергей Васильевич, коль не секрет, то почему у наших бомберов номер модели такой большой?

Рославлев подумал, что наверняка Голованов в курсе этой попытки подкопа; даже наверняка выбор именно хитрого белоруса в качестве переговорщика продиктован некими хитрыми же соображениями, но не стал углубляться в мысленный анализ.

— — Илья Павлович, вы, должно быть, заметили, что оборудование 'тушек', а также движки, фюзеляж, набор — все это несколько нестандартное? Заметили? Все эти самолеты сделаны в секретном КБ с использованием наработок Туполева, это так — кроме движков, понятно — но сделаны из дорогущих деталей, материалов и узлов. Во сколько именно это обошлось нашей стране — даже говорить не стану, не то вы заболеете от огорчения. И все родственные модели получили увеличенные номера. Обратите внимание: производство мелкосерийное. Не исключаю, что когда машины пойдут в серию, то и модели переименуют. Но сейчас номера идут в беспорядке. Вот вам свежий пример. Я задумывал было организовать для вас Ту-22. Это более современная модель по сравнению с девяносто пятой. Но идею пришлось отвергнуть: очень уж капризная, ее осваивать долгонько, хотя по скорости лучше ваших нынешних. К истребителям то же самое относится. Исключения: вертолеты. КБ разрабатывает модели с последовательно увеличивающимися номерами, но предыдущие не пошли в серию. Движков не хватает. А увеличить их выпуск — дело даже не года, а гораздо больше. И стоимость у них, повторяю... ладно, не будем о грустном. Короче: вас ведь интересовало происхождение техники, так? Поверьте мне на слово: тут секрет на секрете едет и тайной погоняет. Могу лишь заверить, что все машины советского производства. И еще... — Александров какое-то мгновение пребывал в нерешительности, — ...в конструировании техники участвовали КБ, о которых вы не знаете. Очень рекомендую и в дальнейшем оставаться в неведении.

— Сколько нам еще учиться?

Александров сделал честнейшее лицо.

— Чем хотите могу поклясться: и сам не знаю. Не от меня это зависит, а от высшего руководства. Какие оно задачи поставит — под такие и будете вострить умения и навыки. Пока что передо мной задача, которую вам разъяснят позже. Но Александр Евгеньевич уже получил вводную... нет, не на боевые действия, а на учебные полеты.

Летчик все понял правильно. Если Голованов получил такой приказ — значит, можно вычислить боевую задачу. Но результаты этих расчетов лучше держать при себе.

Лицо Мазурука в течение всего разговора оставалось все тем же добродушно-простоватым. Никто в мире не смог бы догадаться, насколько он поверил в слова коринженера.

Глава 25

Может ли стерва стать любезной? Может!!! Если ей что-то очень нужно.

К этому выводу пришел мелкий чиновник германского Министерства иностранных дел герр Кёллер, хотя он и не был знаком с фольклором про армянское радио.

Фрау Мишакова выбрала квартиру, но захотела дополнение к ней.

— Моему мужу по должности положено смотреть передачи германского телевидения, — ворковала дама все с тем же гнусным русским акцентом. — Мы уже купили приемник, но к нему, как мне сказали, нужна антенна. Не могли бы вы посодействовать в установке?

Ответ был столь же учтив, сколь и профессионален:

— Разумеется, сударыня, это возможно. Назначьте день, и я озабочусь присылкой мастера с антенной и проводом для вашего телевизора.

Но истинно русскую натуру было не так-то легко подавить, что и отразилось в ответе:

— А сколько это будет стоить?

Немец подумал, что это наверняка раз в десять меньше, чем сумма, отданная за телевизор, но потом решил, что и сам приемник, и установка наверняка будут оплачены не из кармана четы Мишаковых. И все же герр Кёллер решил поосторожничать:

— Если пожелаете, то могу приехать к вам на новую квартиру и привезти счет с оценкой как материалов, так и работы. Десять часов утра вас устроит?

Сговорились на половине одиннадцатого.

В назначенный срок немец появился на квартире и предъявил счет. Тут же фрау Мишакова дала ясно понять, что в части скаредности русское правительство с легкостью обставит любую швабскую домохозяйку22 :

— Нет, кабель и антенна слишком дороги. Мы используем свои.

— Но тогда наши работники не могут гарантировать качество... — попытался защищаться чиновник.

Стерва оскорбительно улыбнулась:

— Наши детали ничуть не хуже немецких.

— Как вам будет угодно.

Мишакова оказалась права: антенна работала не хуже немецкой, а изображение на экранчике, имевшем аж целых двадцать девять сантиметров по диагонали, оказалось в пределах нормы. Правда, почему-то изоляция на некоторых участках провода оказалась слегка зачищена шкуркой.

Но сразу после того, как монтажник завершил работу, начальник герра Леопольда Кёллера известил другого чиновника о пожелании русских дипломатов. А тот по должности был связан с гестапо. Германскую контрразведку не особо волновало то, что русские будут принимать на эту антенну. Над зданием посольства возвышались антенны куда более хитроумные. Но вот насчет передач...

Слежку наладили тщательно, что и говорить. Начальник службы контрразведки 'Восток' штурмбанфюрер СС Вальтер Кубицки не верил, что передачи с этой антенны не ведутся. Специалисты, разумеется, организовали качественную прослушку квартиры. Аппаратура могла бы услышать даже работу на ключе. И ничего. Никаких результатов ни на слух, ни в одном радиодиапазоне.

Стоит заметить, что антенна не стояла на крыше без дела. Телевизор в квартире Мишаковых работал регулярно. И муж, и жена вполне недурно понимали по-немецки.

Впрочем, спецслужбы любой страны знают, что величайшим достоинством контрразведчика является терпение и настойчивость. Именно эти качества проявляли наблюдатели от гестапо. Они верили в успех. А что через эти антенны никто и ничего не передает... что ж, видимо, передачи еще только предстоят.

На очередной раздаче задания присутствовала вся группа, но Александров обратился к старшему по возрасту:

— Михаил Петрович, вы достигли большого успеха в создании механизма самоуничтожения.

Наличие воинского звания у сапера подсказало правильный ответ коринженеру:

— Служу Советскому Союзу!

— Но я хочу также сравнить остатки наводящего механизма, уничтоженного вашим взрывным устройством, и то, что останется после других... средств.

— Каких? — в голосе у Михаил Петровича слышалась неподдельная заинтересованность.

— Глядите. Можно поставить хотя бы сюда полностью заряженную батарею — вот такую — а тут, сбоку, подключить замыкающее устройство, срабатывающее одновременно с раскрытием парашюта. Как вариант: магниевая лента, опоясывающая по контуру плату управления, к ней эти контакты. Но все это придется основательно проверить. На это можно спокойно выделить тройку дней.

Оптимизм в голосе подрывника сверкал, как горящая магниевая лента:

— И проверим! Даже тройки не понадобится.

— Заодно надо прикинуть вот что: насколько велика опасность для гражданских от... кхм... процесса самоликвидации.

— Это тоже выясним!

Следующие два дня кабинет коринженера насквозь вонял. И еще как! Трудолюбивые молодые специалисты добровестнейшим образом подбирали все осколки, огрызки и кусочки. Все это пахло в лучшем случае сгоревшим гексогеном от пластида, в худшем превалировал запах полностью спаленной электроники.

К большому огорчению слегка помешанного на взрывах Михаила Петровича, вариант с пластиковой взрывчаткой был в конечном счете отвергнут.

— По вашим же данным осколки нашли в радиусе пятидесяти метров, — ласково журчал сверхдотошный коринженер. — С учетом неизбежной погрешности при бомбометании риск для гражданских становится совершенно неприемлемым. Хотя не спорю, уничтожение узла управления полное, даже слишком. Вы ведь даже мелкие осколки от объектива не все отыскали, верно?

Про себя Рославлев думал, что наихудшим результатом от подобного подарочка было бы ранение или смерть самого Гитлера. Вот тогда бы война с Германией становилась бы неизбежной.

— Вариант же с магнием мне показался наилучшим. Температура тут чуть не три тысячи, да еще батарея, точнее, ее составляющие. Вот, товарищи, сравните: это плата в родном виде. А это то, что от нее осталось.

Последний предмет являл собой бесформенный комок черно-коричневого цвета.

В воздух по неизбывной студенческой привычке взметнулась рука: