В ярости был повелитель османов султан Мурад, когда ему доложили о той причине, что прервала его сон в эту ночь. Топая ногами и потрясая руками, он приказал изловить и доставить наглеца Байду, а заодно бросить в темницу русского посланника, так как за всем за этим, по твердому убеждению султана стоял московский царь Иван Грозный.

— Наверняка русский царь нанял разбойника Байду, чтобы он напал на меня и убил! — гневно восклицал султан. — Он мне за это головой ответит, а пока его нет, мне ответит его слуга!

Так кричал султан Мурад, но начальник стражи принес ему иные вести. Стражники схватили в сокровищнице двух казаков, которые не послушали атамана и продолжали набивать мешки золотыми монетами. Подвергнутые жестоким пыткам, они в один голос твердили, что Байду с казаками в этот набег послал не русский царь Иван Грозный, а польский король Стефан Баторий.

— И ты им веришь!? — гневно вскричал Мурад не желавший снимать вины с царя московитов. — Продолжайте пытать и добудьте мне правду.

— Это и есть правда, государь. Потому глядя на то, какие муки они перенесли, трудно представить, что они врут — заверил его начальник стражи.

— Тогда повести их на крюки перед дворцом и пусть весь Стамбул видит мучения наглецов, которые посмели напасть на дворец султана.

Приказ повелителя османов был исполнен, а тем временем, Мурад вновь собрал диван, где заговорил о своем намерении начать войну против Московии.

— Русские привели в Крым ногаев, русские наняли казаков и прочих разбойников, что захватили все наши крепости и владения в Крыму. Я не намерен смотреть, как убивают наших вассалов крымских татар, и собираюсь начать против русского царя войну!

Видя негативный настрой своего государя к правителю Московии, члены дивана не рискнули перечить его воли. Они полностью поддержали намерения султана, но упросили Мурада воздержаться от немедленного объявления войны и отправления против русских войска.

— Пока наши главные силы воюют с шахом Аббасом, мы не можем позволить себе такую роскошь как ведения сразу две больших войны, — говорил беклярбек Румелии Ибрагим паша, временно замещавший великого визиря, что воевал с персами. — Воинов паши Янины хватит, чтобы выгнать ногаев из Крыма, но их мало для того, чтобы начать большую войну с русскими. Сейчас нам нельзя попусту распылять силы.

— И что ты предлагаешь мне делать!? Сидеть и ждать когда русские полностью перережут всех крымских татар, возьмут себе Крым, а потом натравят всех своих наемных собак в поход на Стамбул!? — взвился Мурад.

— Я предлагаю отправить к русскому воеводе в Крыму посла с требованием немедленно прекратить войну на земле твоего вассала Крымского ханства и убрать с полуострова всех разбойников, что нанял московский царь, а в случае отказа пригрозить большой войной.

— Ты считаешь, что это правильное решение? — обратился Мурад к верховному муфтию Азиль-бею, с мнением которого он всегда считался.

— Я думаю, что Ибрагим паша говорит дело, повелитель. Во-первых, увидев твоего посланника, крымские татары воспрянут духом, от того, что ты помнишь о них и намерен всеми силами защищать их. Во-вторых, русские не готовы к большой войне. Все это время они больше воевали против нас чужими руками и старались не дать тебе повода объявить им войну.

— А если нет? Если они захотят съесть Крым, также как раньше съели Казань и Астрахань!? Что тогда!?

— Любые переговоры дают выигрыш во времени, мой повелитель. Пока твой посланник будет вести переговоры с русскими, мы сумеем собрать новую армию, которая вместе с армией паши Янина можно будет послать в большой поход против московитов — ответил верховный муфтий и этот ответ понравился султану. Он несколько успокоил его разгоряченное сердце и возбужденный ум.

— Хорошо, — молвил Мурад, после недолгого своего раздумья. — Я услышал ваши слова и вот мое вам решение. Раз Ибрагим паша предложил послать посланника к русскому воеводе в Крыму, значит, ему туда и ехать. Отправляйся немедленно. Заставь русских покинуть Крым и без этого не смей появляться перед моими очами. В противном случае иначе получишь в подарок шелковый шнурок — жестко пригрозил паше султан и покинул зал заседания дивана.

Охая и проклиная в глубине души своего вспыльчивого повелителя, покоряясь его воле, Ибрагим паша на следующий день покинул Стамбул и на посольской галере, в сопровождении двух кораблей охраны, он отправился к берегам Крыма.

Испытывая сильный мистический страх перед водами Балаклавы, ставшими проклятым местом для турецких кораблей, паша приказал кораблям идти к Гезлеву. Там стоял небольшой русский гарнизон, и можно было не опасаться, что тебя сожгут или ограбят лихие люди, состоявшие на службе у русского царя.

В Гезлеве действительно, никто не напал и не ограбил посланника великого султана, но все же паша испытывал большую настороженность, когда покидал борт галеры. Ему куда было приятней, если бы на берегу его ждал почетный караул ханской стражи во главе с его старшим сыном или самим повелителем Крыма, чем десяток стрельцов с бердышами на изготовке.

Все-то время, пока он шел по сходням и подходил к караулу, Ибрагим паша дрожал как осиновый лист, но все его опасения оказались напрасными. Сотник Гаврила Свиблов с почтением принял высокого гостя, и когда узнал цель его визита, тот час, без всякого промедления отправил пашу прямо в лагерь воеводы Хворостинина, что находился неподалеку от Гезлева.

Узнав о появлении в Крыму личного посланника турецкого султана, Дмитрий Иванович несколько занервничал, но когда стали известны требования, с которыми приехал к нему Ибрагим паша, сразу повеселел.

Выказав должное почтение к высокому гостю, и усадив его на трофейные мягкие подушки, Хворостинин степенно заявил, что великому султану нисколько не стоит беспокоиться относительно затянувшегося присутствия его армии в Крыму. Русское войско полностью выполнило поставленные перед ним московским государем задачи и уже начало готовиться к возвращению домой, что господин посланник великого султана сможет увидеть собственными глазами.

Русские воины полностью покидают земли Крыма за исключением городов, Гезлев, Ак-Мечеть и Арабат, жители которых изъявили страстное желание стать подданными русского царя и чему есть письменное подтверждение. Если досточтимый Ибрагим паша хочет его увидеть, воевода Хворостинин с радостью его покажет.

Также, воевода брал на себя обязательство, что земли Крымского ханства покинут и пришедшие сюда вместе с русскими войсками ногаи, ханов Шейбани и Аблая. Зная о тех распрях, что вспыхнули между ногаями и татарами, Хворостинин обещал лично проследить за тем, чтобы ногайские ханы как можно быстрее покинули полуостров, а если понадобится, то и применит к ним силу.

Что касается донских казаков и ватажников, захвативших Керчь, Кафу и Судак, то они вольные люди и ему не подчиняются и отвечать или влиять на них Дмитрий Иванович никак не может. Равно как не может ничего сказать посланнику султана относительно русского гарнизона, что стоит на Перекопе. Подобные вопросы способен решить только великий царь и если посланник султана Мурада согласен, то он может любезно проводить его в Москву, к русскому государю для переговоров.

Услышав слова воеводы, Ибрагим паша задумался, что ему делать. Ведь все основные требования, с которыми послал его сюда султан, русский воевода был готов выполнить. Ловко открестившись от донцов и ватажников, а также прикинувшись глухим на одно ухо, когда речь зашла относительно Перекопа. Учитывая, далеко не блестящее положение дел османской армии, Ибрагим паша рискнул предложить великому султану продолжить переговоры, о чем он подробно написал в своем письме.

Полторы недели ушло на то, чтобы галера отвезла его в Стамбул и вернулась обратно. В своем фирмане, султан Мурад писал паше, что доволен его действиями и разрешал ему отправиться в Москву на переговоры с русским царем, подтвердив все прежние свои требования относительно Крыма.

Только к октябрю, Ибрагим паша смог увидеть московский Кремль, соборы и церкви русской столицы, её Белый и Земляной город. Перед самой Москвой пашу встретил царский гонец. Он передал посланнику султану теплую шубу, которую государь ему подарил, а также шапку и варежки, чему Ибрагим паша был несказанно рад.

Остановившись со своей свитой на посольском подворье, паша сгорал от нетерпения увидеть московского государя и начать с ним переговоры, но русские тянули время. К огромному удивлению турка, его приняла правительница Московии — Мария Яковлевна, по заверению боярина Трошкина, являвшаяся государыней московского царства.

В том, что Мария — номинальный правитель Руси, паша определил быстро и без особого труда. Ему было довольно пересечься взглядами с князем Шуйским и Милославским, что постоянно присутствовали на его встречах с царицей. Однако при этом, паша был вынужден признать, что Мария была отнюдь не простой пешкой в большой игре, а крепкой самостоятельной фигурой. То, как она держалась, как вела речь и как отдавала приказы и требовала их исполнения, говорило о том, что с королевной считались. Её уважали и даже побаивались.

Столь необычное положение женщины в большой политике, сильно сбивало пашу с толку, не давало ему возможность сосредоточиться, на что, собственно говоря, и сделан был расчет царя Ивана. Оставаясь в стороне и наблюдая за ходом переговоров через потайное окошко, грозный царь оставался доволен и своей задумкой и рыжеволосой красавицей женой, на которую паша нет-нет, да и бросал аппетитные взгляды, несмотря на её интересное положение.

Перед каждым выходом к паше, Мария надевала новое платье, делала прическу, красилась и подводила брови. Одним словом встречала посла в "полной боевой раскраске". Если учесть то, что при этом королевна была живым человеком, который не только соблазнительно красив, но мог свободно держаться и говорить не только о политике, но и на разные иные темы.

Так Марию очень волновал вопрос разведение роз и тюльпанов, которыми издревле славилась Турция. Также она могла поговорить об особенностях восточной кухни, сравнивая её с французской и русской кухней, но при этом твердо и четко вела свою линию в переговорах относительно судьбе Крыма.

Конечно, королевна все в точности выполняла все приказы и требования озвученные ей

государем, но делала это столь убедительно, грамотно и достоверно, что трудно было заподозрить её в том, что она является рупором чей-то воли. Настолько убедительной она была, и говорили собеседнику.

Около месяца заняли все эти переговоры, но Ибрагим паша так и не увидал русского царя. Нет, он, конечно, видел царя Ивана, когда тот присутствовал на молебнах больших церковных праздников или когда тот проводил парады стрелковых полков или кулачные бои, до которых государь был большой охотник.

Результатами переговоров паши с Марией, стал своеобразный раздел земель Крымского ханства, удержать которые у татар не было сил и возможностей. Так русские безоговорочно соглашались на то, чтобы донские казаки с ватажниками покидали турецкие владения на Крымском полуострове, крепости — Керчь, Кафа и Судак, а также Балаклаву. Вместе с этим, они соглашались, что устья Днепра и Дона становились собственностью султана Мурада и в устье каждой из перечисленных рек, турки собирались построить крепости.

Также, русские соглашались на то, что крымским ханом становился дальний родственник рода Гиреев Абумазан Кашаф. Фигура абсолютно слабая и безвольная, но в связи с тем, что главная ветвь потомков Гирея была либо в плену, либо убита, либо пропала без вести, Абумазан получил шанс выбраться из политического небытия.

Под его власть отходили все крымские земли за исключением, Арабата, Гезлева, Ак-Мечети и Перекопа. Первые три по той причине, что его жители присягнули Грозному царю, а Перекоп как важный пункт всей обороны полуострова и уступать её туркам, Иван категорически не желал.

Кроме приобретений на полуострове, под руку русского царя отходили земли ногаев от турецких владений в виде Азова и до Перекопа. После того зла, что нанесли они крымским татарам, между этим двумя народами пролегла кровавая пропасть вражды и Ибрагим паша очень надеялся отомстить ногаям руками кабардинцев и их соплеменников малых ногаев.

Специальным пунктом, шло обсуждение набегов донских казаков и ватажников на земли турецкого хана и его вассала хана Абумазана. В связи с тем, что донское казачество получило статус пограничной стражи, царь признавал свою ответственность за их действия и клятвенно заверял, что приложит все усилия, чтобы не допустить набегов донцов на земли султана.

Что касалось ватажников, то хотя они были вольными людьми, государь обещал не давать им прохода в Крым через свои земли и земли своих союзников ногаев. Ибрагим паша специально настаивал на этом и к его удивлению правительница Московии голосом Ивана Грозного легко на это согласилась. Паша был бы очень огорчен, если бы узнал, что подвигла на это московского царя не боязнь большой войны с турками, а его планы относительно новой войны с другим татарским ханством, на этот раз с Сибирским ханством.

Торжественно приняв атамана Кольцо и получив из его рук символичную Крымскую шапку, царь без раскачки перенацелил его на поход, на восток, против хана Кучума. Щедро снабдив ватажников ружьями, огневым припасом и все прочим, для победы над врагом.

Когда же Ибрагим паша завел разговор о запорожских вольных людях, чтобы государь гарантировал их не нападение на земли турок, то встретил вежливый, но твердый отпор. Паше было заявлено, что запорожцы входят в число реестровых казаков польского короля Батория.

— Вот, если бы они получали жалование от московского государя, тогда разговор бы имел смысл, а так все претензии к польской стороне — нагло парировал слова паши боярин Трошкин, чем сильно его обидел. Желая как можно больнее уколоть обидчика, паша заметил, что-то жемчужное перо, то дивно украшает голову правительницы Московии, не так давно находился в сокровищнице Гиреев в Бахчисарае. Оно принадлежало одной из жен Давлет Гирея, и было похищено разбойниками атамана Байды.

Сказав это — паша буквально впился глазами в лицо Марии, но к его изумлению ничего не произошло. Королевна сделала удивленное лицо и доверительно, сообщила, что в мире есть много похожих друг на друга вещей. Что касается жемчужного пера, то господин паша ошибается. Её перо сделано и привезено из Индии, армянским купцом Абу-надиром. Королевна купила его сама, год назад, заплатив за этот драгоценный предмет, триста рублей. Если высокий гость хочет, то королевна охотно покажет ему соотвествующие бумаги.

Зима уже перевалила через свою средину, когда специально назначенное русским царем посольство, вместе с Ибрагим-пашой выехало в Стамбул, чтобы получить согласие султана Мурада на подписание составленных в Москве протоколов договора. Ехали специальным санным поездом сначала по русским землям, потом по теперь уже бывшим землям крымского хана, делая большой крюк ради того, чтобы не заехать на территорию польской короны.