Полет окончился так же неожиданно, как и начался. Совершенно бесшумно, если не считать шелеста невидимых крыльев, мы опустились на землю. Стальные обручи разжались, и тут же чьи-то руки (или всё-таки лапы?) ловко подхватили и куда-то поволокли извивающуюся и злобно мычащую меня.
О, боги! Куда же он меня тащит-то? Глухие шаги того, в чьих лапах я билась, безуспешно пытаясь освободиться от опутавших меня веревок, сменились гулким топотом, больше напоминавшим удары тяжелого кузнечного молота по наковальне. Эхо весело их подхватывало и принималось радостно скакать вокруг, создавая иллюзию, что за нами несется целый отряд латников.
Это где ж надо идти, чтобы так громыхать? У них тут что, полы из железа?!
Уй-я!!! Похоже, угадала: меня бесцеремонно бросили на пол, и я со всей силы приложилась локтем и боком о его жесткую холодную поверхность. Зловеще лязгнула дверь, шаги глухо прогрохотали, удаляясь, и всё стихло. Я осталась наедине со звуком своего тяжелого дыхания и болью в ушибленных частях тела и неудобно вывернутых руках. Плотная тряпка, обмотавшая голову, плохо пропускала воздух, который, похоже, и так не отличался свежестью.
Запястья мне скрутили на славу: сколько я ни пыталась вытащить хоть полпальца, веревка затягивалась всё сильнее. Или это так отекли связанные за спиной ладони? Словом, о попытке освободиться пришлось забыть: распухшие пальцы вскоре и вовсе потеряли чувствительность. Вот демоны, так ведь и без рук остаться недолго! Чем тогда колдовать-то буду?
На смену этой 'приятной' мысли пришла другая, не менее жизнеутверждающая: вряд ли меня приволокли в это гостеприимное место, чтобы попозже извиниться и отпустить на все четыре стороны. Так что сейчас я должна беспокоиться не о том, смогу ли я в будущем колдовать, а о том, сразу меня убьют, или сперва как следует помучают.
Постепенно мысли становились вялыми, равнодушными; время растянулось в бесконечность и замерло — я начала медленно тонуть в болоте тупого безразличия.
К счастью, утонуть совсем мне не дали.
Грохнул замок, скрипнула отворяемая дверь, и стало понятно, что моё одиночество закончилось. Ничего хорошего ожидать не приходилось, и я замерла на холодном полу, напряженно вслушиваясь в приближающиеся звуки. Кто-то, уверенно стуча подкованными сапогами, шагнул через порог, а вслед за ним зашаркали, зашуршали, заскользили мягкие лапы.
— Развяжите! — властно бросил мужской голос, и кто-то мягко подхватил меня, быстро и бесшумно освобождая от веревок мои руки и ноги, разматывая противную тряпку и вытаскивая кляп. В глаза хлынул свет факела, показавшийся ярче, чем полуденное солнце. В боку сильно закололо; я мучительно закашлялась, затем перевернулась на спину и устало закрыла глаза.
А рук я вообще не чувствовала.
— Встань! — приказал всё тот же голос. В ответ я вяло помотала головой. Пусть лучше сразу меня съедят. Голос же немного выждал и велел: — Поднимите ее!
Сильные руки вздернули меня за локти и привели в вертикальное положение. Потоптавшись на месте, я нащупала спиной жесткую стену и оперлась на нее, прикрыв локтем лицо. Постепенно дурнота немного отступила, а глаза начали привыкать к свету. Выглядывая из-под руки, я смогла рассмотреть, что нахожусь в довольно просторном зале с очень высоким потолком, теряющимся во мраке, причем его стены и пол оказались каменными! Ничего себе! Мне никогда прежде не доводилось бывать в подобном помещении: дома в Синедолии строят исключительно из дерева, лишь изредка ставя избу на каменное основание или даже подклет. Интересно, как же тут можно жить? От серых выглаженных камней исходил могильный холод.
Именно такого цвета был похожий на скалу замок, возвышавшийся посреди долины. Впрочем, я и так догадывалась, куда меня приволокли.
У дверей столпилось с полдюжины странных фигур в длинных, под цвет стен, балахонах с низко надвинутыми капюшонами. Чуть поодаль от них, недовольно разглядывая свои пудовые кулаки и время от времени озираясь, переминался с ноги на ногу здоровенный бородатый дядя в льняной рубахе распояской и рваных штанах, заправленных в высокие бродни. Лицом к ним и спиной ко мне стоял высокий мужчина в отороченном темным мехом плаще, ниспадающем широкими прихотливыми складками, и тяжелых сапогах со шпорами. Его длинные волосы небрежной волной рассыпались по широким прямым плечам. Мужчина что-то негромко говорил — судя по всему, отдавал приказания людям в балахонах; те по очереди сгибались в поклоне и выскальзывали из зала.
Хозяин замка. Злодей-некромант, уничтоживший пол-Синедолии. У меня не было сомнений, в чьи лапы я угодила.
Что-то знакомое было в посадке его головы, властных движениях руки, затянутой в черную кожаную перчатку с раструбом, в манере держаться. Я пристально вглядывалась в незнакомца, пытаясь сообразить, кого же он мне может напоминать, но свет факелов показался мне ослепительно ярким лишь по сравнению с кромешной темнотой. На самом деле их тусклый свет едва разгонял сумрак по углам.
Наконец, последний капюшон, прихватив с собой бородатого дядю, покинул зал, и мужчина в плаще обернулся.
Ноги отказались меня держать, и я медленно сползла по стене на пол.
Передо мной стоял Дар...
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга: он — сурово нахмурившись, я — открывая и закрывая рот в бесплодных попытках обрести утерянный дар речи и рассказать подлому лжецу всё, что я о нем думаю.
О Боги, Боги! Значит, я была с самого начала права, и именно он оказался тем самым некромантом-убийцей! С самого первого дня Дар виртуозно обманывал меня, водил за нос; ему удалось обвести вокруг пальца даже мою несговорчивую интуицию, упорно твердившую, что он — вовсе не тот, кем старается казаться.
И я поверила ему — наперекор внутреннему голосу. Я даже... но об этом уж точно не стоит! Он добился того, что я доверчиво последовала за ним...
Я закрыла глаза. Всё кончено. Я не справилась и теперь должна погибнуть. Более того, за мной на верную смерть отправились Ванятка, Тинка, Горыныч, Степка, и даже хитрый оборотень Радош, на свою рыжую голову повстречавший нас на своем пути. Мне не удалось найти того, кто помог бы защитить мой Черный Лес, да и всю Синедолию в придачу.
По моему лицу текли злые, безнадежные слезы.
...а, собственно, за каким таким бесом Дару понадобилось это счастье?!!
Нет, моё любопытство так безропотно умирать вовсе не желало!
Зачем тащить через леса, горы и долы девчонку в сопровождении непоседливого мальчугана, старой говорящей лошади, вредного болтливого кота и грача, имеющего обо всем собственное мнение? Для чего с риском для жизни пробираться сквозь туман, форсировать ядовитую реку, мерзнуть на ветру и терпеть выходки нахального оборотня? Чтобы заманить нас в свою собственную долину, надежно укрытую от посторонних глаз? Да к чему всё это?!! Не проще ли было убить всех нас на месте — чтобы не путались под ногами?!
Дар заговорил первым.
— Ты кто такая?
А это ещё как понять? Что значит 'кто я такая?' Ты что, сам не знаешь? Это кто ты такой, если уж на то пошло?!
— Ты что, не понимаешь человеческую речь? — он высокомерно приподнял правую бровь. — Повторяю: я желаю знать, кто ты такая и как очутилась в моей долине. Советую тебе отвечать: в противном случае придется тебя заставить говорить. В моем распоряжении есть немало крайне неприятных способов сделать тебе очень больно, так что в твоих интересах не доводить до этого.
Неся эту ахинею, чародей сделал несколько шагов вперед и очутился прямо передо мной в круге зыбкого света, отбрасываемого факелами.
Я чуть не расхохоталась от облегчения, на миг позабыв, где нахожусь.
Передо мной стоял вовсе не Дар!
Правда, отличить их друг от друга было нелегко. То же узкое лицо с правильными, чуть резковатыми чертами, такие же длинные темные волосы (Дар, правда, чаще всего завязывал их на затылке в хвост). Тот же возраст, рост, осанка, разворот плеч, посадка головы, жесты. Но у стоящего передо мной мужчины подбородок был чуть тяжелее, волосы немного светлее, по левой щеке змеился довольно приметный шрам, нос хищно горбился, а темные, почти черные глаза обдавали меня холодом и презрением.
И ещё. Я не сразу сообразила: этот высокий ледяной голос никак не мог принадлежать Дару.
Боги всемогущие! Какое счастье, что это не он!
Я была готова запеть!
Видимо, на моем лице отразилась богатая гамма взаимоисключающих переживаний. А если учесть, что всё это время я громко ойкала, оттирая друг о друга затекшие руки, которые раз за разом взрывались болью, то выглядела я, судя по всему, довольно интересно. На лице мужчины, внимательно наблюдавшего за мной, появилось выражение брезгливого сожаления. Возиться с сумасшедшей бродяжкой — что может быть противнее?
— Ты собираешься отвечать? — нетерпеливо поинтересовался он. Я старательно закивала:
— Травница я, люди Веславой кличут, — и скромно опустила глаза.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать, — на всякий случай не грех и приврать.
— Замужем?
— Девица, — мои щеки залил стыдливый румянец. Фокус, кстати, нехитрый, освоенный ещё в глубоком детстве.
— Значит, говоришь, девица? — удовлетворенно повторил некромант. — Колдовать умеешь?
— Да вы что? — я несколько раз возмущенно хлопнула глазами. — Я девушка честная! Так, травки разные в лесах собираю, отвары делаю, настойки всякие, притирания там... да я и без ворожбы поганой любой корове больное вымя вылечу! А что? — я постепенно входила в роль селянской травницы-самоучки, не забывая закрывать свои мысли от подслушивания, а то знаем мы этих чернокнижников! — Если кому лихорадку полечить надо, или там мозоли, может, замучили — так милости прошу! Мои травки всегда при мне, — и я выразительно похлопала себя по карманам, попутно установив, что на мне, на манер капусты, накручено сразу две куртки: одна — моя, а вторая — трофейная, княжеская. Драгоценная сумка осталась в лагере под Ванькиным присмотром, и хорошо, что осталась. В противном случае прикидываться безобидной травницей стало бы гораздо сложнее: бабушкина колдовская книга, а также мешочки с сушеными крыльями летучих мышей, русалочьими хвостами и толченым зубом дракона сами бы всё рассказали обо мне...
— Что ты несешь? Какие ещё мозоли? — раздраженно отмахнулся двойник Дара. — Быстро говори, кто ещё с тобой пришел? И что вам тут надо?!
Мысли заскакали в моей голове, как мыши в амбаре. Если сразу не велел убить, а начал расспрашивать, то, может быть, ещё не всё безнадежно? Зачем-то я ему понадобилась живой. В жертву там принести, или разобрать на части и в зелье сварить.... Шутка.
В любом случае, едва я поняла свою ошибку, малодушное желание сложить лапки и сдаться без борьбы растаяло, как одинокая тучка в полдень.
— Дяденька, — я таинственно вытаращила глаза и понизила голос, — да тут ведь, говорят, где-то настоящие драконы водятся! А в пещерах-то у них лежат-пропадают несметные сокровища! Вот мы с братьями Панисием да Донатом (вспомнила я тётки-Брониных отпрысков) и решили те сокровища добыть! Стали бы мы тогда первыми богатеями на селе — так у меня б тогда отбою от женихов не было! Очень уж нам с братцами хочется в тех женихах, как в сору покопаться... — памятуя о пристальном взгляде моего тюремщика, я живо представила себе круглую гладкую физиономию Петраша, сына мельника из Березовки и первого парня на деревне. — Скажите, дяденька, а вы, часом, не знаете, где нам с ними тех драконов сыскать?
'Дяденька' посмотрел на 'племянницу' с видимым отвращением.
— Какие тебе ещё драконы, какие сокровища? — процедил он. — Да как вы вообще сумели сюда пробраться, убогие? Вы же шли со стороны Синедолии? Отвечай, как вам удалось перейти через Мертвую реку?!
Ага, значит, ты тоже называешь эту милую речку Мертвой?
— Вы что, дяденька? — я помахала ресницами.— Мы никакой Мертвой реки и не видали. После Пиляйки нам встречались только ручьи. Правда, в соседней долине мы переходили какое-то пересохшее русло; там вокруг ещё всё было выжжено, будто пожаром, да только никак не пойму, чему ж там было гореть-то? Сплошные ж камни кругом!
Лицо чернокнижника уродливо перекосилось от злобы, и он в сердцах произнес несколько слов на непонятном языке, причем было ясно, что не стихи читал. Но мой фокус удался: он явно поверил в то, что мы перешли долину по следам какого-то сгоревшего там бедолаги — похоже, история, рассказанная нам Радошем, была хорошо известна хозяину серого замка.
Колдун быстро взял себя в руки.
— Ну, и куда же делись твои братья? — хмуро поинтересовался он.
— Так, дяденька...
— Не смей называть меня дяденькой! — наконец-то взорвался некромант. Я опять с готовностью затрепыхала ресницами (техника подсмотрена у селянских девчат; вот ведь: всю жизнь я над ними подсмеивалась, а глянь — пригодилось-таки!).
— Ну, а как же мне вас тогда называть, дяденька?
— Зови меня Повелителем, — буркнул он.
Я пощелкала языком, пожевала губами, а затем решительно замотала головой:
— Па... по... нет, не выговорю! Слишком длинное слово!
Двойник Дара, похоже, обалдел от моей тупости.
— Так зови Хозяином! — с досадой бросил он.
— Вот ещё! Не буду! — надулась я. — Это у Жучки хозяева есть, да у Бурёнки, а я — девушка честная, а скоро ещё и богатая стану! Какой такой ещё хозяин? Срам один! — и отвернулась, вздернув нос и теребя кончик растрепавшейся косы.
Колдун от изумления даже рот раскрыл, да так закрыть и позабыл.
Да, мой милый, это тебе не балахонами командовать. Коль уж ты меня сразу не убил, я постараюсь доставить тебе, гаду, несколько незабываемых моментов!
— А у вас имя есть, дяденька? — невинно спросила я.
Ага, щас, так он мне и сказал! Кто ж врагам такие вещи выбалтывает? Этак и злые чары можно привязать — на имя-то!
Но хозяин замка, видно, окончательно решил, что большей дуры, чем я, свет ещё не видывал.
— Меня зовут Владан, — поморщившись, поведал мне он, но тут же спохватился: — но ты должна обращаться ко мне 'господин Владан', поняла?
Я закивала, решив пока не перегибать палку.
— Так куда пошли твои братья? — тоскливо переспросил меня некромант Владан, притомившийся от беседы со мной.
— А дракончика посмотреть! — с готовностью откликнулась я. — Там в темноте кто-то шипел и стрекотал, так они сказали — то дракон, да пошли разведать, где его сокровища лежат, да когда их забрать можно. А мне велели их на косогорчике дожидаться. А меня твои слуги унесли! Нехорошо это, господин, братья-то придут, а меня и нет.... Опозорили вы меня! Если в нашем селе кто про такое дело прознает, не видать мне женихов, как своих ушей! — для достоверности я громко хлюпнула носом.
Но на этот раз выпущенная стрела улетела в болото. Колдун не обратил внимания на мою прочувственную тираду, занятый собственными мыслями.
— У дубов, говоришь, на косогоре? — он что-то прикинул на пальцах. — Ну, так Нукера сегодня и завтра вполне можно не кормить.
— Кого-кого?
— А как раз напротив того 'косогорчика' живет мой болотный дракон по имени Нукер, — злорадно пояснил Владан. — Он отличается крайней прожорливостью, а ест всё, даже птиц на лету хватает. Судя по твоим словам, он сегодня неплохо позавтракал двумя недотепами!
