— Странно, что это пришло в голову только тебе, — откликнулся Мариан, с трудом пробравшись через архаичный язык очередного пра-Рудлога и откладывая зачарованный на нетленность свиток. — И жаль, что вас не научили управляться с вашими способностями, Василек.
— Да, — вздохнула королева. — Но мама в основном учила Ангелину, как наследницу, и то, только тому, что знала сама. Ей просто некогда было читать все это, искать, обучаться — представь, нас шестеро, и целое государство на плечах с шестнадцати лет. А дед, да простят меня боги, был довольно безответственным, и ее обучение откладывал на потом. Дооткладывался, что умер и оставил ее почти ничего не умеющей...
Работа шла медленно — но все же по капельке, по крошечке информация собиралась, пока пару недель назад смотрители не наткнулись наконец-то на тетради Альвина Рудлога, жившего за несколько сотен лет до Седрика, и этот Рудлог, слава богам, не ограничился описанием своих боевых заслуг (коих было, тем не менее, немало). В тот же день Василина вычитала в его записях про огненных духов, маленьких и больших, которые сновали при его жизни по дворцу, как у себя дома — точь-в-точь змейки овиентис в Глоринтийском дворце Инландеров. Были среди них и старые, почти очеловечившиеся, и служили они королевской семье верой и правдой. Обитали духи и в подземной усыпальнице Иоанна Рудлога, появлялись из открытого огня — каминов, факелов, свечей...
— Интересно, почему же они пропали? — рассуждала Василина в плечо мужу, когда они с Марианом легли спать. — Я видела их изображение на старых фресках и картинах, но никогда не слышала, чтобы дед или прадед с ними взаимодействовали. И даже не задумывалась раньше, почему у нас нет таких же помощников, как у Луциуса.
На следующее утро она и отдала распоряжение разводить огонь в каминах дворца.
— Хочу научиться призывать духов, Мариан, — объяснила она мужу. — Если получится управляться с маленькими огневиками, может, и с алтарным духом смогу? Да и нужен мне открытый огонь рядом... права Иппоталия, глупо мне бояться моей стихии, нужно учиться подзаряжаться от нее. А то свечу зажечь — пожалуйста, а коснуться пламени — сразу оторопь берет.
Теперь Василина часто проводила свободное время у камина в спальне — сначала, сжав зубы и касаясь огня кончиками пальцев, затем, осмелев, засовывая в него руки — огонь не вредил ей, целовал ее пальцы, приветственно стрелял бело-оранжевыми язычками.
— Щекотно, — посмеивалась она, — будто кто-то ладонь мягко лижет, Мариан.
К ней иногда вечерами присоединялись сыновья — мальчишки огня, в отличие от матери, не боялись, баловались, забираясь в камин чуть ли не целиком. Пламя их тоже не трогало. А Мариан держал на руках тянущую ручки к братьям Мартинку, наблюдал за смеющимися сыновьями и холодел. Его звериная натура рвалась схватить жену и детей за шкирки и унести подальше от опасности. Но разве можно уберечь от того, что у них в крови?
— Я все равно не понимаю, как подзаряжаться, — жаловалась королева ему, — хоть костер разводи и целиком в него заходи. Не понимаю! Вот Дарин Рудлог же пишет "Силы утекши, встал я в огонь, огнем умытиша, огня пивши, вышел, обновившись..." И нет ничего об особых ритуалах и так далее, значит, это само собой должно получаться? Так почему же не получается?!!!
Она сердилась, она хмурила брови и снова тянула руки в огонь, снова умывалась им, что-то шептала упрашивающее — но стихия никак не хотела питать ее ауру, и духи не появлялись.
— Если надо — и костер разведем, — успокоил ее Мариан. Василина после закрытия перехода все еще была очень слабой, восстанавливалась медленно, и появилась в ней какая-то отрешенность, рассеянность — он бы и сам в пламя шагнул, если бы это помогло ей.
Неделю назад в записях на удивление систематичного Альвина Рудлога королева дошла до фразы: "И протянул я руку к огню, и повелел: отзовись, стихия от стихии моей!; и вылетел огненный дух, видом как филин пылающий, именем Жар, был он спутником моим верным с отрочества, вместе со мной бился, покои мои охранял, про славные битвы дедов наших и старые времена сказки сыновьям рассказывал..." . Тем вечером они вернулись с тяжелого совещания по ситуации на фронтах — и министр обороны, и Тандаджи со Стрелковским после него отправились дальше работать, а вот у королевской четы была возможность отдохнуть.
Дети уже спали — с ними удавалось видеться все реже, — Василина, вернувшись из душа и переодевшись ко сну, несколько раз перечитала отрывок из записей Альвина-Иоанна про огненного филина и теперь расположилась у камина, купая руки в пламени, и губы ее неслышно шевелились.
Байдек, устало сидевший в кресле — он тоже собирался в душ, — отвлекся на какие-то секунды, когда Василина ахнула и затаила дыхание. И он увидел — как, разбрызгивая искры, из огня выпорхнула бабочка-искрянка и приземлилась на сгиб кисти супруги, и осталась сидеть там, шевеля пламенными усиками, нежно потрескивая и отираясь мордочкой о пальцы. Огонь из камина окутывал Василину, одетую в тонкую сорочку, сияющим ореолом, высвечивая контуры ее тела и золотя волосы, и, когда она обернулась, лицо ее было таким умиленным, что Байдек перевел дыхание и улыбнулся в ответ.
— У меня получилось, Мариан! — прошептала она тихо, чтобы не спугнуть. — Получилось! Она слушается меня!
Бабочка-искрянка сорвалась с кисти королевы, сделала круг по спальне, порхнула к Байдеку. Он не отшатнулся, хотя шерсть на загривке от близкой опасности встала дыбом.
— Это свой. Вернись, — попросила королева, и маленький огненный дух подлетел к ней, уселся на плечо.
— Она нам дворец не спалит? — не мог не поинтересоваться Байдек как начальник охраны. Да, Василину и детей не тронет огонь, но их вполне может задавить рухнувшей балкой, например. И ведь кроме семьи здесь много других людей.
— Одежду не трогает, — королева покосилась на бабочку, погладила крылышки ладонью. — Ну что, не устроишь тут пожар?
Искрянка затрепетала.
— Ой, — удивленно проговорила Василина, закрывая глаза, — она общается. Очень странно... то ли картинки, то ли слова. Говорит... нет пожар... не бояться... не устроит, короче. Иди-ка обратно, малышка, я тебя еще позову.
Искрянка сорвалась с ее плеча и нырнула в пламя, на мгновение снова взметнувшееся искрами.
Поговорила королева и с придворным магом — Зигфрид со страдальческим лицом пообещал поискать информацию по стихийным духам и поднять лекции с магуниверситета, и через несколько дней занудным тоном пересказал то, что нашел. Что огневики, в отличие от тех же водных духов, не имеют устойчивой формы, не любят большого скопления людей и с неохотой удаляются от источников пламени. Непредсказуемы и опасны, и поэтому с ними маги работают с осторожностью, но при этом есть специалисты, которым удалось их подчинить и связать с амулетами. Известны с давних времен: в Рудлоге много сказок про жар-птиц и огненных кобылиц, но по факту с простыми людьми в новое время взаимодействий не отмечено.
Около двадцати толстых старых прошитых тетрадей с желтыми страницами и кожаными обложками, — плод эпистолярных трудов Альвина Рудлога, — оказались настоящим сокровищем. Древний правитель несколько раз упоминал про огненных духов, — то пал у него жеребец, и он вызвал из костра огнегривого скакуна, а потом сказал заветное слово для развоплощения, то сыновья его слали весточки с дальних рубежей страны с помощью пламенных ласточек... то напали на него враги, перебили всех спутников, но встали на его защиту огневики в виде пылающих вихрей... Не раз Альвин-Иоанн отмечал, что надо относиться к огневикам с уважением и не жадничать, подкармливать ароматными маслами, ценной древесиной, смолой или янтарем.
— Если бы не серьезный общий тон записей, я бы решил, что твой прадед фантазирует, — признался Мариан, просматривая очередную тетрадь и зачитывая вслух все новые удивительные подробности взаимодействия словоохотливого Альвина и огненных духов.
— Как сказки читаешь мне, — согласилась Василина, улыбаясь. — Жаль, Алинки нет, она бы с удовольствием к нам присоединилась, — на мгновение уголки губ ее опустились вниз и она вздохнула. — Уже не терпится сестрам рассказать, у них ведь тоже должно получаться призывать, Мариан. По крайней мере, у Ангелины, да и у Маринки тоже...
Для Василины эти вечерние чтения, игры с искрянками и упражнения с огнем стали отдыхом. Уж слишком тяжелы были новости с фронтов и слишком много приходилось делать днем — и выезжать в госпитали, и встречаться с военными и выслушивать отчаянные просьбы о помощи от представителей захваченных городов, которые чудом смогли выбраться к королевским войскам. Мариан тоже выматывался — но все так же вставал затемно, чтобы поупражняться с гвардейцами, и уходил тихо, стараясь не разбудить супругу.
Сегодня, когда Байдек уходил на зарядку, в их спальне и гостиной все еще тлели растопленные с вечера камины, а Василина сейчас наверняка дремала в постели, теплая и разнеженная, и дневные заботы еще не прорезались морщинками беспокойства на ее лбу и переносице...
..Он издалека увидел, что у дверей Семейного крыла не стоит охрана и, насторожившись, ускорился. Слух улавливал отдельные слова, обрывки преложений:
— Нельзя! Нельзя! — сердитая и очень встревоженная Василина.
-... ваше величество, немедленно вернитесь в покои! Сейчас здесь будет придворный маг...
— ... нет, нет, меня он не тронет, он вам опасен... отойдите!
Что-то, похожее на гулкое то ли ворчание, то ли рычание.
— ... стой! Я приказываю — стой!
Байдек распахнул двери — и в глаза ударило бликами огня. В коридоре по стенам теснились гвардейцы, пытаясь пробраться к королеве. Сама Василина, бледная, испуганно взглянувшая на мужа, тянула руку к застывшему меж людей золотому гепарду, что выгибал огненную спину и тек языками пламени.
Огневик увидел новое действующее лицо, взвился, прыгнул к Мариану, увеличивась в размерах, приземлился почти вплотную, обдавая принца-консорта невыносимым жаром, и зашипел — затрещал прямо в лицо.
— Нельзя! — отчаянно закричала Василина. — Это свой! Не смей!
В голосе ее был страх.
— Василек, — ровно проговорил Мариан, глядя в пылающие глаза гепарда и сдерживая панический страх — дух то отстранялся, и видно было, что он раздраженно бьет себя по бокам хвостом, то снова дергался вперед — и барону казалось, что у него сейчас волосы полыхнут от жара. — Помнишь, я учил тебя управляться с собаками? Ты должна знать, что ты главная.
— Он меня не слушается, Мариан, — дрожащим голосом проговорила супруга. — Я хотела искрянку позвать, а из камина вырвался он, опрокинул меня, облаял...
— Облаял?
Огневик, словно в подтверждение, коротенько, презрительно потявкал, замолк, облизнувшись — меж огненных клыков мелькнул язычок-пламя, — и вдруг рявкнул, сделав выпад вперед — Василина ахнула, а Байдек, взбешенный этой игрой и собой в роли мышки, поймал золотистый взгляд и рыкнул на все крыло:
— Назад!
Гепард присел, в глазах его засветилось недоумение, смешанное с раздражением — и он оскалился, полыхнул, припал к полу, готовясь атаковать. Хвост его лупил по бокам как заведенный.
— Нельзя! — снова отчаянно крикнула Василина.
— Назад, я сказал, — тихо и тяжело процедил Мариан, не отводя взгляда, — убирайся обратно в огонь.
Огневик снова дернулся назад, зарычал в бешенстве, отступая почти к Василине — и вдруг присел и прыгнул прямо на Мариана. Принц-консорт рванулся в сторону, понимая, что быть ему сейчас сожженным, закричала Василина — как вдруг в полете огненный дух замер и рухнул на пол, извиваясь. Зарычал, развернулся к королеве, схватившей его за хвост и остановившей прыжок, прыгнул уже на нее — и получил с размаху ладонью по морде. Да так, что отлетел в стену — огромный, пылающий.
— На моего мужа нападать? — в бешенстве орала королева, оседлав съежившегося духа, схватив его за шкирку и тыкая большой мордой в пол. — На семью своей повелительницы, дочери твоего создателя?!! Ты — стихия от моей стихии!
Байдек улыбался обожжеными губами, глядя на разбушевавшуюся супругу, удерживающую огонь как нечто материальное, гвардейцы смотрели, открыв рты, дух приглушенно гудел, мотая головой и как конь поддавая крупом, чтобы сбросить королеву. В коридоре ощутимо холодало.
— Развоплощу! — рявкнула Василина вибрирующе — и наступила тишина. Дух затих, мелко вздрагивая пробегающими по телу всполохами пламени, выгнулся, просяще заглядывая королеве в глаза. Пасть его открылась:
— Не... надо, — голос был утробный, как гул сильного огня. — Признаю... тебя. Служить буду.
Василина моргнула, посмотрела на свои руки, растерянно оглянулась на Мариана. Встала — дух тут же поднялся тоже, начал тереться об нее, урчать, как доменная печь.
— Я не знаю, что с ним делать, — ужасным шепотом сообщила она мужу.
— Для начала отправь обратно, — посоветовал принц-консорт. — Тебе нужно прийти в себя. А там придумаем... что с ним и ему подобными делать.
Огневик все обтирался о королеву, толкал ее головой, и Василина задумчиво погладила его по загривку.
— Возвращайся в огонь, — сказала она — гепард поддавал лбом под ее ладонь и гулко вибрировал. — Только как мне тебя снова позвать? Или ты тут один такой большой?
Дух мотнул башкой, полыхнул — и завис перед королевой огненной птицей с хохолком и пышным хвостом, похожей на павлина. По перышкам ее текло пламя.
— Нас... много, — прогудел он и кувыркнулся, чуть уменьшился в размерах, сел Василине на плечо. Гвардейцы уже успокоились, но возвращаться на свои места не торопились, Мариан щупал лицо, гадая, осталось ли что-нибудь от бороды и бровей-ресниц.
— Так почему я вас ни разу еще не видела здесь? — затаив дыхание, поинтересовалась королева.
Огнептица жалостливо заклёкотала, чуть потускнела.
— Запрет... запрет... — выдохнула она и ткнулась клювом Василине в висок. Та охнула, закрыв глаза и чуть пошатнувшись, оперлась рукой об стену и быстро проговорила снова насторожившемуся мужу:
— Все в порядке.
Снова прикрыла глаза.
— Он так долго не был среди людей, что почти забыл слова. Показывает картинки. Кто-то из моих предков в гневе их прогнал из дворца. За что, интересно?
Птица снова потерлась головой о висок королевы и прогудела:
— Виноваты.
— Да уж, — серьезно проговорила Василина и открыла глаза, — виноваты. Как мне тебя называть?
— Ясница, — прогудела птица. — Имя... дал... Альвин-король.
Королева пошевелила плечом.
— Иди в огонь, Ясница. Я тебя позову еще.
Огнептица полыхнула, потекла вокруг тела королевы пламенным потоком и метнулась в открытые двери королевских покоев, к камину.
Чуть позже вызванный в покои врач обработал лицо принца-консорта заживляющей мазью, а виталист наложил обезбаливающее заклинание. Маг жизни настаивал на лечении, но Байдек решил процедуру отложить на вечер — впереди был королевский совет, после — ежедневное совещание, да и после много дел, засыпать никак было нельзя. Королева же, излечившаяся от шока сладким чаем с молоком и шоколадным печеньем, торопливо записывала то, что сегодня произошло — и образы, которыми поделился с ней огневик.
