Балет. Серебряные крылья. Книга 2

И лишь однажды чувства, запертые в клетке рассудочности и благородства вырвались на свободу. Это была премьера 'Маленькой морской госпожи' — спектакль, который еще до премьеры был назван 'Жемчужиной современного балета'. Не зря, наверное, если вспомнить сколько сил на это убила вся труппа, оттачивая до совершенства каждый шаг, каждый жест. Театральные критики захлебывались от восторга. А простые зрители плакали в конце третьего акта.

Сцена прощания была настолько насыщена эмоциями, что даже у Вадима прехватило дыхание. Принц и Принцесса стоят на уступе. Они смотрят в даль и думают о чем-то своем. И не видят волшебных созданий в белом, танцующих рядом.

Мир Детей Воздуха скрыт от глаз простых смертных. В замысловатом рисунке их танца сначала сложно различить Русалочку. Ее уверенно ведет Ветерок, заставляя забыть о том, что было раньше. Пока она не замечает Его. Нет, девушка не бросается к своей первой любви. Скорее нерешительно подходит, не замечая, что ее все еще держит за руку принц Воздушной страны. Он отпускает ее лишь в паре шагов от того, кто был когда-то его соперником. И Русалочка кончиками пальцев проводит по щеке любимого когда-то мужчины. А Принц все еще не видит ее, но словно бы чувствует. Поворачивается в ее сторону. Ищет глазами. Протягивает руку, но хватается за воздух. Она улыбается. Светло и немного грустно. Прощаясь и прощая. А затем отступает. Сначала в объятия к тому, кто готов подарить ей будущее, а потом в гущу танцующих, теряясь среди полусотни пар.

Занавес.

Тишина. Зал замер и, казалось, не дышит.

А Вадим, все также посредственно разбирающийся в балете думает: 'Неужели это провал? Ведь даже мне понравилось'. И тут же его оглушает волна оваций.

Поклоны.

Рудольф выводит в центр зала Светлану и Диану. Зрители кричат: 'Браво'. На лицах актеров горит торжество, гордость от блестяще проделанной работы и облегчение, что все получилось.

Затем Алетова отпускает руку своего старого друга и делает несколько шагов назад, оставляя их вдвоем. И, наверное, это честно. Потому что они не спали ночами, отдавая все свои силы, всю душу этому балету. Нет, другие тоже работали. Но не так. Поэтому делить с ними двумя минуту триумфа ей показалось неправильны.

Им аплодировали стоя, не отпуская со сцены около четверти часа. Осыпали цветами. Ослепляли вспышками камер. В очередном реверансе Дана подняла белую розу, брошенную кем-то к ее ногам и протянула ее Рудольфу с робкой улыбкой. И Маэстро дрогнул, принимая ее подарок. На мгновение его глаза полыхнули нежностью и чем-то очень похожим на сожаление. Цветок выпал из его непослушных пальцев, а сам он медленно опустился на одно колено и запечатлел на запястье своей Музы мимолетный, почти целомудренный поцелуй.

И зал снова взорвался громом аплодисментов.

Как сейчас.

Хотя прошло уже десять лет. Десять лет которые оба они спорили с судьбой, доказывая свое право танцевать.

Сегодня был, действительно, прощальный концерт Рудольфа Кардена. Нет он не был точным воспроизведением того самого первого спектакля. Сегодня представляли другую интерпретацию. Новое прочтение, можно сказать. Но ощущение волшебства все также витало в воздухе.

Даже у Даниила глаза горели, хотя он к балету относился с некоторой холодностью. В отца он пошел, не иначе. Тогда как Анатоль являлся копией Даны — готов поселиться в театре. И поселится, наверное. Лет через десять.

Вадим улыбнулся, глядя на своих мальчишек. Как же он их любит. И гордится одинаково сильно. Хотя Дан ему, ближе и понятней. Будущее военной династии Авериных. Но не отметить упорство и самоотверженность с которой другой его сын отдавался любимому делу, просто невозможно.

Немало его радовало и то, что его дети отлично ладили между собой, несмотря на всю разность характеров и интересов.

— А я считаю, надо ему сказать. Он поймет. И маму сможет уговорить, — сказал Даниил на ухо брату.

— Ее даже Маэстро уговорить не смог.

— Ну, это же наш папа. Как у него может что-то не получиться? Он точно что-нибудь придумает. Пусть не сразу, но время же есть.

Анатоль тяжело вздохнул.

Вадим улыбнулся уголками губ, но в разговор сыновей не влезал, позволяя им самим решать стоит ли обращаться за помощью. Его самого воспитывали так. Нельзя душить детей заботой. Даже из самых благих побуждений. И навязывать ее тоже не стоит.

Анатоль еще раз вздохнул. Вышло почти жалобно. Дан поглядел на близнеца с некоторым раздражением и ткнул его локтем в бок, за что сразу же получил ответный тычок. Завязалась короткая, потасовка по результатам которой Толик с просящими нотками в голосе протянул:

— Пап...

— Что?

— Ну, пап...

— Ну, что?

— Я хочу в Танийскую Академию поступить. А Данька в Листан, как ты.

— Ожидаемо, но не слишком разумно.

— А?

— Вы берете с нас пример. Это ожидаемо. Не слишком разумно, как раз потому что вы — это не мы. И если Листан не самый плохой выбор. Более того, мне там было весело. А вот Таний...

— Мама не хочет, чтобы я там учился.

— И ее можно понять.

— То есть Даньке можно будет поехать туда, куда он хочет, а мне нет?

— Ты хоть представляешь, как тебе будет тяжело? Там нет каникул. С нами ты сможешь общаться только по сети. А видеться мы будем пару раз в год. Конечно, это можно будет пережить. Но у тебя вряд ли заладятся отношения со сверстниками. То же 'Академия ненужных детей'. А ты, как раз, нужный и любимый.

— Зато там преподаватели хорошие. А со сверстниками у меня и так не ладится. Я же сын 'Той самой Вирэн'.

— А это плохо?

— Это не легко. Я талантливый. От природы способный. Так говорят. А как может быть иначе, если моя мама — Несравненная Диана Вирэн? Да вот так и может, — Анатоль кивнул в сторону брата. — Знаешь, что они все думают? Что мне это все просто так досталось. Без труда. Что я лучший ученик в классе потому что мне с генетикой повезло. И говорить об этом не стесняются. А мне, знаешь ли, надоело быть лучшим. Но при этом скатываться до их уровня тоже не хочется. А Таний... там будут такие, как я. Должны быть. Но как это маме объяснить?

— Словами. Ты не поверишь, но она говорит на том же языке, что и мы с тобой.

— Не хочу ее расстраивать.

— Просто поговори с ней. Прими ее возражения. Рассмотри другие варианты. В конце концов, на Танийской академии свет клином не сошелся. Возможно, вы найдете какое-то решение, устраивающее вас обоих. А если нет... она поймет и постарается принять это.

— И не скажет, что я слишком маленький, чтобы принимать такие решения?

— А сколько лет было ей, когда она сделала выбор, повлиявший на всю ее жизнь? Девять или десять? Дети иногда ошибаются в выборе... скажем так, дороги в жизни, полагая себя не теми, кто они есть. И взрослые иногда ошибаются, выбирая дорогу для своих детей. По той же причине. Я не боюсь взять на себя ответственность. Сколько уж раз приходилось... но одно дело, когда подросток выбирает асоциальное поведение. Тут не то, что можно — нужно вмешаться. И совсем другое, когда твой ребенок выбирает элитное учебное заведение, жесткий устав которого неудобен родителям.

— У тебя все так просто.

— А зачем усложнять? Мы с Даной сделали тебя таким, какой ты есть сейчас. Нет, конечно, были и сторонние факторы. Но в большей степени это, действительно, мы. А любое твое решение — результат нашего воспитания. Насколько оно было осознанным — это уже другой вопрос. На ошибках родителей дети тоже учатся. Или берут их в качестве примера для подражания. Это уж как повезет. Предсказывать будущее я не умею. Кто знает к чему приведет твой выбор в будущем? Возможно, к большим проблемам. Но это не же повод лишать тебя самой возможности выбирать. Подрезать крылья собственному ребенку не станет ни один вменяемый родитель. Потому что лебеди с подрезанными крыльями может и живут достаточно долго, но не слишком счастливо. И, в конце концов, даже если решение твое окажется неверным... что с того? В этом мире только смерть нельзя исправить. У тебя есть семья. Мы всегда поддержим и поможем найти выход из самой безвыходной ситуации.

— Да чего ты это мне объясняешь? Я и так все это знаю. И тоже вас очень люблю. А вот мама...

— Там случай запущенный. У тебя любящая семья есть столько, сколько ты себя помнишь. У нее не было мамы и папы, брата, дедушки и бабушки, дяди и тети, кузенов и кузин. Мы у нее появились всего двенадцать лет назад. И, кстати, не только она должна все понимать и принимать. Тебе тоже стоило бы этому поучиться.

Эпилог

В ложу ввалилась смеющаяся компания, состоявшая из Дана, Ильдара и Насти. Вадим поднялся на ноги и с улыбкой заключил в объятья сначала сына, а потом и бывшего воспитанника. После галантно склонился к руке Анастасии. Вот сколько лет прошло, а она все еще смущается от подобных знаков внимания. Хотя давно могла бы уже привыкнуть.

— Пап, ты представляешь, — экспрессивно начал Даниил. — Меня опять за Толика приняли. Девчонка. Рыженькая такая. С веснушками. А глаза, как два изумруда. В общем, красота неописуемая. Подлетает и спрашивает так возмущенно: 'Аверин, ты что тут делаешь? И, вообще, на кого ты похож? Спектакль через четверть часа'. А я что? Отвечаю, что похож на брата. Близнецы все-таки. Знаешь, рыжие как обалденно краснеют. И лишь только когда она задыхаться от возмущения начала, до меня дошло, что нас снова спутали. Хотя, как это возможно, ума не приложу. Я уже под ежика подстригся. Загорел до черноты. Тату с истребителем на тыльной стороне ладони набил. Ну, чтобы ни у кого сомнений не возникало. Толик и истребитель... несочетаемые же единицы. И тут в коридоре появилась Мира Карден и повисла у меня на шее с воплем: 'Данька, ты прилетел'. Можно подумать я этот спектакль пропустить способен. Толик впервые получил главную роль. Мама переживает. Не показывает, но переживает же. Я, вот, и то переживаю.

— Анатолю сейчас непросто.

— Ему всегда непросто. Всю жизнь он был вынужден доказывать, что не является ее тенью и способен добиться карьерного взлета без протекции знаменитой матери. А ведь он не лишен амбиций. И ему хочется ее превзойти.

— А тебе? Тоже ведь...

— Ну, ты сравнил. Я — представитель военной династии. И таких, как я — пятьдесят на сотню. Это скорее норма. Идти по стопам родителей. Не нужно быть необыкновенно способным, чтобы пойти в летную академию. Преподаватели никогда не сравнивали меня с тобой, твоим отцом или дедом. Просто говорили, что мне есть с кого брать пример. Балет — дело другое. Там как раз нужно быть очень талантливым. Талант же, как известно, по наследству не предается.

— Толик — исключение. И мы это знаем.

— Так он не нам, а остальным, тем кто склонен к стереотипному мышлению доказывает, что не является протеже Дианы Вирэн. Да еще и постановка эта... танцевать с ней в дуэте — это, конечно, мечта всей его жизни. Но только он знает, чего это ему стоило. — Даниил тяжело вздохнул, а потом попытался сменить тему. — Кстати, когда вы переезжаете?

— Через неделю.

— Вы за последние десять лет поменяли пять планет.

— Примерно два года нужно, чтобы полностью привести в порядок все в очередной Миссии Милосердия, но при этом не жить на работе. Когда вы были маленькими, мы не хотели вас сдергивать с места. А потом... сам знаешь. Пара лет на Тание. Диана не была готова отдать воспитание Анатоля преподавателям академии. К тому же только так ты мог проводить каникулы с братом. Терра-5, Виран, Глория, Новая Венера.

— А теперь Марс? Почему не сразу Земля?

— Мы рассматривали и этот вариант. Джейсон и Каролина Риз предлагали поселиться по соседству.

— Что ну них нового?

Мужчина потер переносицу, вспоминая последние новости.

— Ничего, вроде. Хотя нет. Каро получила повышение. Джейс все также летает. Иногда к ним заглядывают Сашка и Рэй с семьями. Но реже, чем им всем бы хотелось.

— А остальные?

— Талин на Бетте. Миха, Тео и Мария на Эрдане. Все по-старому. Что, в принципе, тоже неплохо. А почему мы выбрали Марс? Директор Альмирского театра Дениз Курт так хотел заполучить Дану, что еще полгода назад связался со мной и час рассказывал, как все плохо в местных Миссиях Милосердия. Он, как человек с активной гражданской позицией предложил мне всяческое содействие в любом моем начинании. А также поведал грустную историю о том, как лет пять назад запустили социальный проект, по которому вместо мелких приютов для сирот, здания которых уже давно признаны аварийными, построить один огромный комплекс с общежитием для детей, современными учебными залами, игровыми зонами и спортивными площадками. И даже, ты не поверишь, построили. В прошлом году. Но в эксплуатацию так и не запустили. Бюрократические проволочки...

— И господин Курт пообещал помощь в их преодолении?

— Почти. Рассказал о высокопоставленных чиновниках, способных оказать поддержку. Точнее рассказал об одной слабости этих людей. Видишь ли, все они являются балетоманами и страстными поклонниками Дианы Вирэн, которые тратят бешеные деньги на то, чтобы посещать ее постановки. — В ведь может сработать, — усмехнулся Ильдар.

— Я тоже так подумал. А вы как живете?

— Нормально. Дочка вот в первый класс пошла. Передает вам привет. А на работе... все по-старому.

— А я слышал, что твое Миссия Милосердия получила гранд на строительство и оборудование физико-математического корпуса.

— Таний... там явный перекос в сторону творческого развития детей. И слава здравому смыслу, наши бюрократы это понимают.

Вадим посмотрел на бывшего воспитанника, а теперь уже коллегу с неприкрытой гордостью и сказал:

— Мне тебя жутко не хватает.

— Тем ребятам я нужен больше. Там ведь всех, кто не поступил в школу искусств считают бездарностями и неудачниками. А ведь есть дети, которым наука ближе искусства, которые не рисуют картины, но с удовольствием решают уравнения.

— Знаю. Не нужно оправдываться. В конце концов это я тебе предложил занять мое место, когда мы уезжали на Терру-5. Просто мне тебя не хватает. Твоей кипучей энергии и упорства. Ты был лучшим из моих подчиненных. Похоже, я старею и становлюсь сентиментальным.

— Нет, — засмеялась Настя. — Вы на себя наговариваете!

— Старею. Иначе отчего меня все чаще мучает ностальгия? Но, знаете, если бы у меня была возможность вернуться на двадцать шесть лет назад... в день нашего первого свидания, когда мы с Даной смотрели постановку 'Дамы с камелиями', я ничего не стал бы менять.

— Даже тот день, когда... — Ильдар замолк, не позволяя себе закончить фразу. Нет, он не был больше влюблен в жену своего наставника и друга. Но нежность и восхищение, которые он питал к ней тогда, жили в его сердце и сейчас.

— Да. Потому что она, тоже ни о чем не жалеет. Потому что она счастлива.

Послесловие от автора.

Дорогие читатели, я благодарна всем, кто следил за судьбой моих героев и терпеливо ждал продолжения. Последние пара лет были... сложными. И сосредоточиться на этом романе не получалось. Эта работа давалась мне с трудом. И дело было не в том, что я устала от героев или потеряла вдохновение.