Две вселенных не могут существовать рядом. Им не поместиться на одной территории.
— Ненавижу его... И люблю... И люблю, и ненавижу. Вот как такое может быть, Ильт? — прошептал Ири и по-детски шмыгнул носом.
Ильт вздохнул, не зная, что тут ответить. Он никогда не испытывал подобных чувств — или любил, или ненавидел. Всё было просто и понятно. Есть друзья, а есть враги. В тонких материях Эргет ничего не понимал и не смыслил. Посоветовать ничего не мог, не мог даже слова подобрать, подходящие для ситуации.
Ар вскинул голову, оказавшись неожиданно близко, и дальше Эргет и сам не понял, что именно произошло, но поддавшись внезапному необъяснимому порыву, он наклонился и поцеловал чужие заплаканные ресницы, собирая солёные капельки. Лизнул бархатистую кожу, пробуя на вкус.
От Ири исходил запах клубники и ванили, а мягкие полураскрытые губы оказались сладкими, хранящими терпкий вкус вина и шоколада. В последнее время Ар пристрастился к этому горьковатому, но такому восхитительному лакомству.
Восхитительный, божественный вкус, такой сладкий, податливый, желанный.
Ильт остановился, лишь ощутив удар по спине, увидел перепуганные ошарашенные глаза Ири, пьяные, но не настолько, чтобы совсем ничего не соображать. В эту секунду Эргет душу бы продал, чтобы Ар был пьян в стельку и ничего не понимал, не сопротивлялся, не останавливал его.
А затем, до Ильрана с запозданием дошло, что именно он делает, о чём думает, и чего желает...
— Ири!!! — Ильт вскочил, поспешно отстраняясь и чувствуя, что заливается багровой краской стыда. Заполыхали даже уши. Было дико неловко. Хуже того — стыдно. Вот так вот и вскрываются наши тайные намерения. Поступки. Хорош дружочек — нечего сказать! Переспать с Ири Аром мечтала вся Академия, слишком велико искушение, но это не значит, что Эргету пришло бы в голову осуществить подобное, он и думать не смел, запрещал себе. И вот на тебе — вино и близость Ара сыграли дурную шутку.
— Прости, — пробормотал Эргет, заикаясь, — прости. Чёрт, Ири, сам не знаю, что на меня вдруг нашло. Хотел тебя поддержать. Извини.
Он растерялся, судорожно обдумывая, как перевести случившееся в шутку.
Ар моргал несколько секунд, а затем, выбравшись из-под одеяла, виновато посмотрел на Ильрана, не отводя взгляда от его губ и покраснев ещё сильнее, чем Эргет, прошептал испуганно:
— Ильт, а ты... ты не мог бы сделать так ещё? Я хочу понять. Просто мне надо это... понять.
Он запнулся, и они замерли, не отрываясь глядя друг на друга.
— Ири! — сердце Ильта колотилось так, что ему казалось, ещё секунда — и оно выпрыгнет и убежит, ошалев от собственной трусости и того, что ему предлагают. Предлагают то, о чём он даже грезить не позволял, пресекая фантазии в заданном направлении — слишком недостижимой и несбыточной казалась подобная мечта.
— Сними рубашку, — попросил он хрипло, не сводя с Ара потемневших глаз. Сглотнул, всё ещё не в силах поверить собственным ушам, и добавил почти умоляюще, боясь, что он передумает, — пожалуйста.
Ири кивнул и потянулся к завязкам, немного смущаясь и робея и в то же время желая узнать правду о себе. Вино придало смелости и капельку безрассудства. Окажись он трезвее, ему и в голову бы не пришло экспериментировать, но сейчас что-то словно изменилось внутри, хотелось понять, сравнить ощущения, убедиться.
Ильт незаметно приблизился к нему, помогая стянуть одежду, попутно сбрасывая с себя халат и сорочку, одновременно заползая к Ару под одеяло, прежде чем до Ири дойдёт, что Ильт обнажён. Почему-то Эргет был на сто процентов уверен, что увидев его голым, Ири опомнится, испугается того, что именно они сейчас делают, и удерёт прежде, чем Ильт успеет прикоснуться к нему по-настоящему, воспользоваться единственным выпавшим в жизни шансом дотронуться до своего обожаемого кумира.
Сейчас Ильт не мог думать ни о чём, кроме этих солёных от слёз и, одновременно, сладких полураскрытых губ, добровольно подставляющихся под его поцелуи.
Он так давно желал этого. Но разве можно мечтать о том, что самому кажется святотатством? И всё что остаётся — это обожать издалека, поставить на пьедестал и преклоняться, желая, чтобы он был счастлив. Не с ним, разумеется. Кто такой Ильт? Так — пылинка, пешка под ногами таких богов, как Ири и Мистраль. Да и не нужны ему боги, у него есть Алес... Но отказаться от возможности узнать, как же это? Прикоснуться пальцами к своей святыне, понять, что эта живая плоть всего лишь на мгновение может принадлежать ему. Ильт и не жаждал большего — просто поцеловать.
Оказаться вором в чужой сокровищнице, утянув украдкой одну-единственную золотую монетку на память. Монетку, которую не продаст и не разменяет впоследствии, и может быть, не покажет никому. Кто же в здравом уме и твёрдой памяти откажется от возможности посетить сокровищницу?
Но верно говорят, человек алчен и всегда не довольствуется тем, что имеет, желая большего. Вот и Ильт, не в силах остановиться, зарылся пальцами в золотистые волосы, такие пушистые и мягкие, что хотелось постоянно трогать их, так же, как и нежную кожу, необычно смуглую, но такую бархатистую и гладкую.
Ар только испуганно вздохнул, осознав, что Ильт неожиданно уверенно увлекает его на подушки, и в следующее мгновение проворный юркий язычок ласково заскользил вдоль полураскрытых губ, осторожно проникая в рот робкой змейкой.
Это было приятно. Так же, как и деликатные руки, осторожно поглаживающие тело. Трепетные, нежные, но в то же время судорожно нетерпеливые, суетливые, столь непохожие на уверенные неторопливые ласки Мистраля, приносящие чувство абсолютной защищённости и вселенский покой.
Ильт оторвался на одно мгновение, заглянул Ири в глаза, проверяя реакцию и даря лёгкий поцелуй в аккуратный детский носик, с трудом удержавшись от желания укусить. Ар вызывал у него странное желание. Как аппетитное пирожное, которое безумно хочется съесть, потому что иначе оно может достаться кому-то ещё.
— Тебе приятно? — спросил он почти с испугом. Ири кивнул:
— Да. Очень.
На лице Ильрана отразилось облегчение, и в следующее мгновение он припал к шее Ири, вылизывая её и покрывая поцелуями, спускаясь вниз, дразня языком маленькие напряжённые камешки сосков, которые тянуло прикусить, чтобы услышать жалобный лёгкий вскрик. Протянув руку, забираясь в штаны, чтобы найти желанное напряжение внизу этого великолепного живота, или создать его, чтобы Ар уже не пожелал уходить. И кто знает, может быть, ему перепадёт не только одна монетка.
Осознав, к чему плавно подводит Ильран, становясь всё настойчивее и настойчивее, Ири мягко попытался его отстранить. Ему хотелось ласк, но не таких откровенных. Да и не собирался он заходить в экспериментах настолько далеко. И одного поцелуя хватило понять, что для него, как это ни печально принять, в мире существует только один человек — Грандин Мистраль, а всё остальное на его фоне воспринимается жалким, пресным, чужим, абсолютно чужим подобием.
— Ильт, — жалобно и виновато проговорил он, — прости. Я... не могу... с тобой.
— Почему? — Ильт остановился, тяжело дыша, глядя на Ара потемневшими пьяными глазами, его пальцы, не останавливаясь, судорожно дёргали застёжку чужого пояса, высвобождая пояс, ослабляя завязки.
— У тебя есть Александр. И... — он вскрикнул, ощутив, что Ильт расправившись с ремнём, решительно снимает с него штаны, схватился руками, притормаживая чужую активность.
— Ири, зачем ты так? — почти простонал Ильт. — Ты что не понимаешь, как я тебя хочу?! С ума схожу. Пожалуйста, малыш. Тебе будет хорошо со мной, тебе сейчас это необходимо. Давай. Не надо отказываться. Я буду нежен. Тебе понравится.
Он рывком откинул одеяло и, подхватив Ири под колени, стянул с него брюки, не обращая внимания на протесты.
Несмотря на кажущуюся хрупкость, Ильт обладал стальными мускулами, и Ар с внезапным страхом осознал, что не может справиться с чужим напором.
К тому же от вина у него кружилась голова, и от образовавшейся в теле слабости он просто не мог сопротивляться по-настоящему. Сил хватило по-детски уворачиваться и прикрываться руками, надеясь на благоразумие Ильта и понимая, что в этой ситуации полностью виноват сам. Ему не следовало приходить к Ильрану и не стоило поддаваться минутному порыву ощутить себя любимым и нужным. Ощутить уверенность и заботу чужих рук и тепло, которое, уходя, навсегда забрал с собой Грандин.
Смогу ли я быть счастлив когда-нибудь, испытав тот океан нежности, в котором он утопил меня?
— Ильт, правда... перестань. Я... Не надо, — он тщетно пытался спихнуть с себя разгорячённое гибкое тело. Гранатовые волосы падали ему на лицо и грудь, а яркие зелёные глаза буквально пронзали насквозь.
— Ири, пожалуйста, милый мой... — несмотря на своё желание, которое Ар ощущал самым недвусмысленным образом, Ильт не пытался войти в него. Уговаривал, гладил, растирая телом, упрашивал, целовал, ловя ускользающие губы, но тем не менее чётко удерживал определённую недозволенную границу.
Осознав это, Ири расслабился, с облегчением поняв, что как бы далеко Ильран не зашёл в своих действиях, изнасилование ему не грозит.
— Я же вижу, что с тобой происходит, — шепнул Ильт с напряжённым ожиданием, уткнувшись лбом в его плечо, — как ты страдаешь. Ты совершенно измучился, Ири. Пора остановиться. Не желаешь простить и хочешь забыть — перестань изводить себя. Я не знаю, что сделал с тобой Мистраль и чем он так околдовал тебя, но, Ири, клянусь богом, я не позволю тебе остаться в подобном состоянии. Даже если мне сейчас придется принудить тебя, я заставлю тебя забыть этого чёртова ублюдка.
Словно приняв решение, он снова приник к юноше, почти насильно раздвигая его ноги и просовывая ладонь между бёдер, чтобы заставить Ара пробудиться.
Ему это удалось, потому что, несмотря на протестующие возгласы, плоть Ири начала оживать под его настойчивыми пальцами, поддаваясь чисто физическим рефлексам, чувственной игре соблазна.
Однако сам Ар не хотел принимать поражения, и стоило Ильту расслабиться и отвлечься, как юноша, оттолкнув его, проворно соскользнул с кровати и, подхватив штаны, ринулся к дверям, но оказался слишком пьян, и координация движений подвела. Ильт подхватил его на полпути, помогая избегнуть падения, обнял за талию и почти без усилий увлёк обратно на кровать, ощущая, что ещё никогда не был так фантастически возбуждён. Один взгляд на соблазнительное светловолосое совершенство лишал рассудка, заставляя мысли вылететь из головы.
Он уже не думал о том, что Ири продолжает сопротивляться. Просто не мог думать.
Опомнился Эргет, лишь ощутив, что его отрывают от Ара самым безжалостным образом, а затем сильный удар по лицу окончательно привёл его в чувство.
Алес возвышался над ним грозной башней, больно сдавив любовника за шею и занеся ладонь для оплеухи.
— Спятил?! — почти рявкнул он, и, видя, что Ильт не в состоянии опомниться, ударил снова, зло и беспощадно.
Решив проведать рыжую бестию, он никак не ожидал, что застанет подобную картину. Если бы Ильт просто изменил ему, это куда ни шло.
Несмотря на свою демонстративную ревность, Алес относился к числу тех людей, которые смотрели на подобные шалости сквозь пальцы, воспринимая их совершенно спокойно, с мудрым пониманием. Если его мальчику хотелось разнообразия, Александр не буйствовал, считая глупым удерживать друг друга на привязи в возрасте, созданном исключительно для того, чтобы нагуляться, как следует. Они были настолько прочной парой, что их отношения не могли омрачить никакие случайные связи и мелкие интрижки, их любовь родилась и сложилась с детских лет. Они самозабвенно мутузили друг друга совочками в песочнице и на свидания ходили пешком под стол, держась за ручки и целуясь с детской искренней непосредственностью малышей, осознавших радостное желание чмокать то, что желанно. Им даже в голову не приходило, что у них что-то неправильно, не так. Эти чувства были естественны, легки, постоянны, в них возможно даже не было порога влюблённости, они просто любили всегда, мешая одновременно понятия лучших друзей и любовников. Александру и в голову бы не пришло ревновать. Ревнуют от неуверенности и отсутствия доверия, а у них с этим проблем никогда возникало.
Но то, что предстало его глазам, выходило за всякие рамки понимания: Ильт, его драгоценный Ильт, пытался изнасиловать Ири Ара, который не кричал и не звал на помощь, но так отчаянно и упорно сопротивлялся, что становилось ясно — Ильт явно переоценил возможности собственного обаяния.
— Приди в себя! Немедленно! Жить надоело?
Алес отвесил Ильту ещё несколько хлёстких пощёчин. Бросил короткий взгляд на распростёртое на скомканных простынях тело и отвёл глаза, сглотнув и стараясь выкинуть из головы увиденное.
Ири полулежал, облокотившись на руки, тяжело дыша, глядя на Алеса огромными испуганными глазами. Удивительно прекрасный и желанный в какой-то детской порочной невинности, абсолютно не осознающей собственной ауры соблазна.
Наконец Ири выпрямился гибким естественным движением, торопливо натягивая на себя одеяло, чтобы прикрыться, и ища глазами одежду, понимая, что если от Алеса достанется и ему заодно, то избиение будет заслуженным, просто не хотелось бы оказаться в этот момент унизительно голым.
— Не могу... Он меня с ума сводит, — простонал Ильт, задыхаясь и позволяя Алесу удержать себя. — Я всего лишь хотел... немного...
Он почти машинально вытянул руки, желая заключить отпрянувшего юношу в объятья.
Алес снова замахнулся, но его остановил окрик Ири:
— Алес, нет! Не надо. Это... это моя вина! — он, прикрываясь одеялом, опустил голову. — Я попросил Ильта поцеловать себя. Я не знаю, зачем. Правда, не знаю... Прости. Если хочешь кого-то избить, то избей меня, я это заслужил, — пробормотал он, стыдясь поднять глаза. Выглядел он при этом так жалобно, что сердиться на него оказалось попросту невозможно. — Я... я сейчас уйду...
Он, скорчившись, обхватил себя за плечи, не замечая, что одеяло сползло вниз, и что от увиденного даже хладнокровный Алес застыл, лишившись дара речи, не в силах отвезти глаз от беззащитного пушистого затылка, нежной шеи, немного выступающих ключиц, совершенных линий тела, изящного и хрупкого, с плавными изгибами бёдер, тонкой талией и плоским животом с кубиками пресса.
Ар не выглядел хрупким, скорее поразительно ладным, компактным, идеально сложенным и в меру мускулистым из-за постоянных тренировок с Грандином. Но каждая мышца, перекатывающаяся под бархатистой кожей, казалась поразительно гладкой и настолько влекущей, что хотелось припасть губами и обрисовать языком, повторяя выступающий соблазнительный рельеф.
Не понимая, что с ним творится, и куда летит рассудок, очевидно в том же направлении, куда до этого благополучно отправились мозги Ильрана, Алес, выпустив Ильта, опустился на кровать за спиной Ири, решительно обнимая за плечи вздрогнувшего юношу, не совсем понимающего подобной дружеской реакции. Поймал затуманенный взгляд Ильта. В эту секунду он разделял его мысли как никогда.
