— Что я могу ответить, прелестные создания? До сегодняшнего дня никому не приходило в голову меня отвергнуть, чего я, несомненно, заслуживаю, — Мистраль на мгновение опустил ресницы, выдерживая хорошо поставленную паузу, зная, как чертовски хорош в этот момент.
— Отвергнуть Вас — преступление! — пылко воскликнула одна из девушек.
— Может, они были и не слишком умными, — подхватила симпатичная блондинка, откровенно прижимаясь к его плечу, — но лучше быть непростительно глупой, чем, потакая уму, позволить себе упустить... такой шанс, — последние слова она почти выдохнула ему в ухо. Грандин покровительственно приобнял девушку за талию, невзначай коснувшись корсажа на груди. Оба понимающе улыбнулись.
— Обладая красивой внешностью и деньгами, женщину нетрудно соблазнить. Неудивительно, что они падают к твоим ногам, да там и остаются, — заметил Альфонсо, нанизывая на вилку колбасу с естественной непосредственностью человека, расслабляющегося среди своих.
— А что с мужчинами? Ты ведь спишь не только с девушками?
— В чём разница? — Грандин, фыркнув, пожал плечами. — Не могу сказать, что мужчину соблазнить труднее. Скорее наоборот. Мужчины гораздо смелее в экспериментах, и им не приходиться беспокоиться о чести или репутации. Если знать подход, соблазнить можно кого угодно. Например, ты, Альфонсо, переспал бы со мной чисто из любопытства.
Раздался дружный хохот. Громче всех смеялся Альфонсо.
— Грандин, ты потрясающий тип. И что, любого сможешь уломать?
— Это слишком грубая формулировка, — Грандин картинно поморщился. — Дело в том, что мне не приходилось никого уламывать.
Он притворно вздохнул, изображая сожаление — последний акт заканчивающейся пьесы — и поискал глазами плащ, размышляя, имеет ли смысл заодно прихватить повисшую на локте блондинку или не стоит утруждаться.
Со всех сторон моментально раздались изумлённо-недоверчивые возгласы, перешедшие в обычное восхищение.
— И что, абсолютно никто не отказал? — недоверчиво переспросил Александр. — Сомнительно. Дело ведь не только в...
Грандин посмотрел на него таким взглядом, что Алесу сделалось трудно дышать.
— Ты хочешь наглядной демонстрации?
Мистраль почти мурлыкнул, и Александр пошёл пятнами, осознав, как непередаваемо хорош этот черноволосый бог.
— А я знаю того, кого тебе не удастся совратить ни за какие блага, — неожиданно заявил Реам, нарушая повисшую на мгновение заворожённую тишину.
Грандин выразительно вскинул бровь, словно в недоумении, что кто-то посмел усомниться в его божественности.
— Ири Ар! — выпалил Реам, не забыв сделать выразительную паузу и соответствующее выражение лица, пародируя Мистраля. Взрыв хохота сопровождался аплодисментами. Нужно было признать, в исполнении обычно занудного Реама шутка получилась невероятно удачной, сгладившей неловкость.
— Вот уж действительно! Сдаюсь, — Грандин замер, напряжённо улыбаясь. Перед глазами вновь отчётливо промелькнула картина, не дающая ему покоя: обнажённый Ири, в ярости швыряющий в него одеждой. Притягательный, манящий, желанный до боли.
— Невероятно, Грандин Мистраль признаёт своё поражение! Мистраль, неужели Ар избегнет твоих сетей? — внезапно ляпнул кто-то из "сияющих", заставив Грандина вздрогнуть и резко оборвать волшебное видение.
К слову сказать, само "видение" по-прежнему сладко дрыхло, уютно устроив голову на скрещенных запястьях.
— Ар? — он фыркнул, невольно задержав на юноше взгляд, и отрезал равнодушно. — Сожалею, он мне неинтересен.
— А всё же? — кажется, эта идея вызвала неожиданный ажиотаж среди присутствующих, и все, перестав болтать о своём, с интересом прислушивались к разговору.
— Если бы ты посчитал Ара достойным внимания, сколько времени пришлось бы штурмовать неприступную крепость?
— Если я желаю что-то получить, — ответил Грандин медленно, не сводя глаз с ничего не подозревающего соперника, — я прихожу и беру это с первого раза.
— Предлагаю пари!!!! — заорал кто-то совершенно пьяным голосом. — Грандин Мистраль против Ири Ара! Делайте ставки, господа!
— Бутылка шампанского? — снова раздался гогот.
— Это тема — не повод для шуток, — холодно отрезал Мистраль и решительно поднялся, сгребая в охапку плащ, ощущая настоятельную, безумную потребность оказаться на свежем воздухе. Прямо сейчас. Зачем он пришёл сюда? Действительно, зачем?
Реам поймал его за рукав.
— Значит, ты не сможешь? — спросил он напряжённо, сверля Грандина странным взглядом.
— Не захочу! — огрызнулся Мистраль, сбросив руку. — И между этими двумя вещами существует огромная разница.
— Тогда ты не будешь возражать, если я поставлю на тебя? — спросил Реам, пьяно прищурившись, словно в голове его происходила мучительная борьба.
Грандин, испытывая прилив сухого раздражения, молча снял с пальца кольцо и небрежно швырнул Реаму.
— Ставь, если тебе так хочется его потерять: я не собираюсь участвовать ни в каком глупом пари.
— Кольцо Мистраля против бутылки шампанского — нечестно как-то!
Альф, пьяно хохотнув, стянул с руки перстень.
— Я не против увеличить ставку.
— Оставь, — устало отозвался Грандин, застёгивая плащ. — Так как вы пьяны, господа, я не буду вам объяснять всю глупость того, что вы затеваете. В любом случае я не принимаю в этом участия. Алес, Ильт, — он повернулся к молодым людям, чьи мрачные физиономии выдавали степень соображения достаточную, чтобы показать, что они не окончательно пьяны и способны более-менее осмысливать происходящее, — приведите Ара в чувство и отвезите этого болвана в Академию.
Он смерил Ири холодным презрительным взглядом, от которого поежились все, и тряхнул головой, вынося безжалостный вердикт:
— Позорное недоразумение!
"На следующее утро Мистраль предпочёл забыть об этой истории, мстительно оставив в своей памяти лишь один эпизод — великолепное зрелище неописуемого позора, который, по его мнению, в очередной раз испытал Ири Ар. И иногда, в словесных поединках, Мистраль позволял себе проходиться по поводу непотребного вида товарища в таверне. К его радости, у Ара не находилось, что возразить в ответ. Очевидно, что ему и самому было глубоко стыдно, и понимание этого факта лишало Мистраля изрядной доли удовольствия: добивать проигравших соперников он не любил, да и никогда этим не занимался"
Глава 11
"А потом пришла зима. Снег падал на землю тяжёлыми пушистыми хлопьями, и Академию занесло буквально за считанные дни. Сугробы лежали в саду и на парковых дорожках. В свободное время студиозы бегали по парку, катались с горок и швырялись снежками друг в друга и в окна преподавателей. Больше всех, естественно, усердствовал Ири Ар, и Грандин, постоянно видя его на улице в сопровождении сокурсников, стискивал зубы и в который раз задавал себе один простой вопрос:
Интересно, каким образом, ведя столь насыщенную жизнь, Ири успевает блестяще учиться?"
* * *
**
Когда между ними всё изменилось?
Зима благополучно приближалась к своей середине. Грандин хорошо запомнил тот январский день. Кажется, он решил прогуляться по городу в компании своего компаньона, добровольно предпочтя пешую прогулку уютной санной карете, что брякая бубенчиками, летали по улицам, разбивая сугробы и заставляя прохожих, ругаясь, жаться к стенам домов.
Андреас Реам, его преданная верная тень, торопливо семенил рядом, стараясь подстраиваться под широкий шаг, и горделиво посматривал по сторонам, ловя завистливые взгляды прохожих.
Многие преклонялись перед Грандином, и в этом не было ничего нового, но Реам Мистраля боготворил, возведя на пьедестал абсолютной преданной щенячьей влюблённости. Временами подобное отношение весьма забавляло юношу, но, к чести Грандина, он никогда не смеялся и не издевался над чужими чувствами, считая подобную дурость глубоко личным делом каждого, и уж тем более, не собирался принимать на себя ответственность за неё.
До встречи с Ири Аром Мистраль не особо замечал поклонника, беззастенчиво пользуясь его услужливостью, но не задумываясь о том, чтобы давать что-то взамен. А потом ненавистный Ар занял все помыслы, лишь одним своим существованием давая Грандину ощутить царящую в собственной душе пустоту.
Мистраль и сам не понял, почему решил осчастливить Реама вниманием. Однажды, после очередной перепалки с Ири Аром, Грандину надоело одиночество, и он сказал Андреасу, что согласен взять его компаньоном. Реам расплакался от счастья.
Нужно ли говорить, что Андре ненавидел Ири Ара гораздо более неистово, чем Мистраль? И глядя, как сжимаются кулаки Реама, когда по коридору разносился знакомый звонкий смех, Грандин довольно прикрывал веки, испытывая мрачное удовлетворение от того, что Ири Ар никогда не сможет увлечь человека настолько, чтобы тот начал разделять даже малейшие его эмоции.
Грандин неторопливо шагал по расчищенным от снега улицам и кутался в тёплый меховой плащ. Погода стояла великолепная. Ярко светило солнце, а лёгкий морозец не причинял неудобства и позволял ходить без головного убора. Грандин поминутно наклонял голову, жмурясь от удовольствия, когда щёки касались пушистого воротника. Ему нравилось прикосновение гладкого меха к своей коже, и Андреас, глядя на своего обожаемого ледяного принца влюблено-восторжёнными глазами, улыбался, понимая, что Мистралю не чужды детские слабости. И только беззаветно влюблённый человек способен умиляться их наличию.
Академия располагалась в нескольких милях от города, и возможность побродить среди аккуратных двухэтажных домиков или пройтись по магазинчикам выпадала нечасто.
Город назывался Бильгерд. И если большинство студентов прибывали издалека, то Грандину принадлежал огромный особняк в центре, и у него не возникало проблем с тем, чтобы провести несколько дней, наслаждаясь комфортом и домашним уютом.
Грандин редко жил в Академии. Учёба легко давалась гениальному юноше, но до появления Ири он посещал занятия через раз, преимущественно занимаясь самообразованием и считая глупостью и потерей времени высиживать положенные часы нудных лекций. Теперь же Мистраль не пропускал ни одного учебного дня, и преподаватели, не понимая причин перемен в его поведении, не могли нарадоваться на подобное усердие. А источник этого усердия преспокойно сидел на последней парте, у самого окна, и даже не подозревал, на какие жертвы порой идёт Грандин, чтобы досадить ему или... Увидеть?
Я ненавижу тебя, Ири Ар!
Андерас затащил Мистраля в кондитерскую, уговорив выпить по чашке горячего какао и купить сладости. Грандин никогда не ел ничего дешёвого, но приподнятое настроение провоцировало на легкомысленные поступки, и, кусая что-то белое, обсыпанное шоколадной крошкой, Мистраль был вынужден признать, что в этой мещанской сентиментальности таится особая прелесть. Реам выглядел непривычно милым, и даже его вечная пустая болтовня не раздражала, как это происходило обычно, воспринимаясь приятным необременительным щебетанием.
Они гуляли по площади, побывали в парке, где бродили среди заснеженных деревьев, потом направились к реке, чтобы, стоя на мосту влюблённых, загадать желание.
В Бильгерде река протекала, разделяя город на две части, и противоположные берега соединял широкий мост, с красивыми изогнутыми перилами. Сейчас они были покрыты снегом и искрились на солнце.
У реки толпились горожане, и слышался визг. Большие и маленькие санки слетали с крутого берега и уходили на лёд.
Грандин, улыбаясь, смотрел на царившее внизу веселье и размышлял о том, что, пожалуй, нет ничего предосудительного в том, чтобы один разок прокатится с горы и узнать, что это такое.
— Существует легенда: если на этом мосту будут стоять влюблённые и загадают желание, то оно непременно исполнится, — Реам стоял рядом, держа Мистраля за локоть. Его светлые волосы торчали в разные стороны, а синие глаза подслеповато щурились. Андреас носил очки, но сегодня забыл их надеть, и его лицо, сморщившееся от яркого света, выглядело удивительно беззащитным.
"Надо будет заказать для него линзы", — подумал Грандин, придя к выводу, что без очков Андреас нравится ему гораздо больше, хотя и похож на ненавистного Ири.
Эта мысль заставила застыть. Реам мечтал разделить с ним постель, но Грандин не мог позволить себе подобной прихоти, прекрасно зная, что Андерас не тот человек, чьё лицо ему захочется видеть, просыпаясь утром. Терять же такую редкую преданность не хотелось по причине возможного выгодного использования.
У Мистраля были любовники и любовницы, но не больше, чем одну ночь. В свои девятнадцать, Грандин был искушён и развратен до кончиков пальцев, но он никогда и никого не любил, считая ниже своего достоинства заводить интрижку или разбрасываться пустыми обещаниями, выполнение которых казалось обременительной бессмыслицей.
Он просто не представлял себе такое чувство как любовь. И не мог ничего дать другому человеку, потому что попросту не понимал, чего от него хотят. Что значит "любить"? Переживать? Желать внимания? Оказаться зависимым? Страдать из-за кого-то? — Несусветная чушь!
Единственным человеком, заставляющим его что-то испытывать, был Ири Ар. А самым ярким чувством — желание его придушить.
Иногда, от скуки и чтобы не терять позиций первого любовника, Грандин позволял себе приласкать Реама. Целовал податливые нежные губы и думал:
Ири...
Этот звонкий вызывающий смех невозможно было перепутать ни с каким другим.
Грандин резко повернулся, с силой вцепившись в резные перила, и не поверил собственным глазам: Ири, размахивая санками, с победными воплями нёсся наверх по склону, по щиколотку увязая в сугробах. За ним вприпрыжку, обкидывая снежками, мчался кто-то из постоянных приятелей, кажется, Эльресто Ал. Ири, как всегда, общался с этой никчемной дрянью, и даже статус "сияющего" и обязанность следить за репутацией не могли повлиять на его поведение. В такие моменты Грандину хотелось врезать ему.
— Идиот, — сказал он в сердцах и пренебрежительно фыркнул.
Реам отчаянно тянул Мистраля за рукав, торопя уйти. Но тот всё никак не мог оторвать взгляда от заполненного чёловеческими фигурками берега и от вопящего Ири, который, даже смешавшись с общей массой, выделялся так ярко, что раскрути Грандина вокруг своей оси до полной потери ориентации в пространстве и попроси ткнуть пальцем — нашёл бы моментально и безошибочно. Словно невидимая нить связывала их друг с другом, и не существовало силы, способной разорвать эту связь. Что толку отворачиваться и закрывать глаза, уходить с презрительным пренебрежением, если он знал, что Ири сегодня здесь, а значит, весь день он станет занимать мысли, а место превратится в магнит, притягивающий и выворачивающий душу наизнанку. Захочется найти повод, предлог — что угодно, чтобы остаться, быть здесь. И придя сюда в следующий раз, не видя ненавистной фигуры Ара, бродить среди деревьев и кустов, словно всё, к чему прикасался Ири, любое место, где он когда-либо был, хранило особую атмосферу, характерный след, удивительную энергетику его присутствия.
