Без души

Эрик провел последнюю линию и положил рядом с собой кисточку, испачканную бордовой краской. Мастер не был ни капли расстроен тем, что война всех со всеми откладывалась на неопределённый срок. Новый персонаж занял его внимание полностью и интересовал куда сильнее старшего народа и грязных людских городов.

— Скажи, ты уверен в том, что собираешься сделать? — он посмотрел мне в глаза.

— Абсолютно. Против?

— Просто я считаю, что это может получиться некрасиво, — мастер поднялся на ноги и быстро обошел свое творение, — слишком быстро. Всего несколько недель, как ты расправился с проводниками, и все это время ничего не происходило. Мы разговаривали, наблюдали за уничтожением очередного города, играли, разговаривали... Ещё эта девчонка. И опять разговоры. Холод. Этого времени словно уже нет. И не было. Оно выпало из общей канвы. Странно.

— Может быть, и к лучшему. Что-то должно оставаться только внутри тебя. Что-то скучно-обыденное, важное только для самого человека. Я постараюсь, чтобы все вышло именно так, как надо, мастер. Не стоит растягивать то, что можешь не успеть довести до конца.

— О да! — Алевтина выглядела рассерженной. Чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы гримаса недовольства не портила кукольного личика великого творца. — Например, сейчас произойдет вот что: ты извинишься за свою последнюю фразу, после чего пойдёшь за мной. Я говорила, что люблю строптивые игрушки, но, кажется, забыла добавить, что всё равно им следует знать своё место. Второй раз просить не буду. Идём...

Девеан покачал головой. Кажется, надзиратель уже жалел о секундном порыве. Впрочем, что только не делают существа, обладающие недостатком души, подчиняясь коротким вспышкам эмоций. Сколько глупости, сколько ошибок. Боль, которую они причиняют в первую очередь себе и своим близким.

Ты ведь волнуешься об Ирэн, да, Девеан?

Мужчина отвел взгляд.

— Ты много чего забыла добавить и сказать, госпожа, — я улыбнулся Алевтине, — но сейчас ответы уже не нужны, опоздала... и заблуждаешься, если думаешь, что сможешь отнять моё право мести. Иди в Бездну, Великая.

Не дослушав, творец ударила. Без предупреждения, подготовки, каких-либо пассов или слов. В мгновения сформированная силовая волна, накрыла меня с головой и... исчезла в пустоте, не причинив вреда. Я глубоко вдохнул, ощущая, как Бездна, получившая пищу, ворочается в груди, предупреждая о том, что ещё немного, и я перестану её контролировать. Потерпи, не все гости в сборе. Нужно подождать.

— Что теперь?

— Интерес-ссно, — прошипела женщина, щурясь от удовольствия, — теперь мы поиграем, моя драгоценная кукла...

Меж её скрюченных пальцев замелькали разряды молний. Черты лица творца поплыли, словно в секунды Алевтина сменяла сотни и тысячи масок. Да, ей действительно было интересно. За несколько секунд от концентрации силы творца воздух нагрелся в зале настолько, что даже Бездна не смогла продолжать поддерживать комфортную для физического тела среду внутри барьера.

А вот остальным пришлось туго. Ворвавшуюся в зал Ирэн прикрыл Девеан, вокруг Эрика кружился хоровод снежинок. Я продолжал неподвижно стоять на одном месте, наблюдая за танцем Алевтины. Огонь, молнии, воздух — чистая несформированная сила, творец методично била по кокону пустоты, стараясь нащупать слабые места. Женщина мгновенно перемещалась с места на место, то приближаясь ко мне, то возникая в конце зала. Изучала игрушку, стараясь рассмотреть во всех подробностях, запечатлеть в памяти до последнего штриха, найти ошибку в моих расчетах, крошечную трещину. Но пустота была идеальна.

В какой-то момент глаза творца полыхнули желтым цветом, растворив точки зрачков в расплавленном золоте. И на мгновение мне показалось, что за спиной женщины сформировалась призрачная фигура. Мужчина с печальными серыми глазами осторожно обнял Алевтину за плечи... И в этот момент на меня обрушилась такая сила, что я почти услышал, как трещит барьер, продавливаясь под натиском невиданной мощи творца. Пришлось поднять руки на уровень лица, скрестив их — так было удобнее удерживать кокон, который оплавлялся в яростных языках пламени.

Бездна, словно копируя привидевшуюся мне тень, сформировав образ уже знакомой женщины, прижалась ко мне со спины. Ледяное дыхание коснулась затылка, тонкие пальчики пробежались вдоль позвоночника, легкими нажатиями снимая напряжение.

— Держись, носитель. Ты пока ещё нужен. Так и будешь стоять? Ну же...

И тогда я резко развёл руками, освобождая пустоту. Не волна, не сила — абсолютное Ничто, приняв форму Зверя, вырвалось из меня, растворяя окружающую действительность. Девеан с рыком, прижав к себе вскрикнувшую от ужаса девочку, переместился за спину своей госпоже. По разлившемуся в зале запаху крови я понял, что пустота успела задеть надзирателя. Эрик, также защищенный Бездной, приглушенно засмеялся, представляя, что должно было вот-вот случиться.

Только Алевтина даже не моргнула. Фигура за её спиной прикрыла женщине лицо, но сквозь призрачные ладони я видел прищуренные нечеловеческие глаза, в которых застыло непонятное торжество. Словно Алевтина не понимала, что через секунду её не станет. Бездна прикоснулась к творцу и подобно воде омыла её, растворяя одежду, но более ничего не трогая. Не причиняя вреда.

И Ничто исчезло...

Алевтина переступила с ноги на ногу, словно в первый раз ощущая свою наготу. Тусклый свет зала превращал женщину в дивную скульптуру, которую не могли создать руки человека. Высокая аккуратная грудь, соблазнительный изгиб бедер... не думаю, что во всей множественной вселенной нашелся бы хоть один мужчина, оставшийся равнодушным.

— Они близко, — шепнула на ухо Бездна, растворяясь в тенях.

Но укрепить щиты я не успел.

— Однако, рыжая, ты умеешь развлекаться! — раздавшийся голос был спокойным, даже усталым.

Они медленно появлялись из воздуха, замирая в нескольких шагах от обнаженной Алевтины. Молодые мужчины и женщины, одетые с иголочки. Красивые, словно кукольные, поддельные лица, идеальные фигуры, одинаково пустые глаза.

Только одна из них посмела выйти вперёд Великой. Она отличалась от остальных творцов так же, как волчица отличается от брехливых дворняг. Именно эта женщина заговорила с Алевтиной, искривив уродливое лицо в гримасе интереса. И спокойный, живой голос никак не подходил безобразной внешности творца. Глубоко запавшие глаза с тёмными кругами, тонкие губы, шрам, пересекающий левую бровь, свисающие паклей волосы, рваная одежда, подчеркивающая дистрофическую худобу. И глаза — не пустые, как у остальных, а безумные.

Сила этой женщины была сродни Бездне.

Алевтина улыбнулась, сделала легкое движение ладонью, создав из воздуха полупрозрачную зелёную ткань, укрывшую её тело ниспадающей тонкими складками туникой.

— Да, Убийца, в отличие от тебя, я умею... — согласилась она, и тихая фраза была похожа на странно-знакомую отговорку школьницы, которая, не зная, как можно выиграть спор, признаёт поражение, пытаясь одновременно и подколоть соперницу и показать свою "взрослость" отказом от полемики.

— Но это не повод освобождать Хаос, — из ряда творцов выступил незнакомый мне мужчина. У него были усталый двуцветные глаза, несимметричное лицо и страшный шрам на горле, будто бы кто-то пытался отрезать ему голову: — Твоя игрушка нарушила правило, ты должна уничтожить её, — и с легким промедлением, словно вспомнив, что они не одни, добавил: — Великая...

— Уничтожить? — лицемерно удивилась безумная женщина, медленно приближаясь ко мне. Она хромала, с трудом заставляя переступать подламывающиеся ноги. — Не наигравшись? Ксанрд, ты слишком суров, этот милый мальчик не сможет причинить вреда. Вечно нашей рыжей врушке достаются лучшие игрушки... — притворно вздохнула она, проводя по барьеру пустоты длинным ногтём.

Моё сознание странно отрешилось от всего, словно утратило своё внутреннее "я". Происходящее никак не анализировалось или оценивалось, только воспринималось на уровне зрения и слуха, тут же стираясь из памяти.

— Мы не можем проигнорировать Бездну, которая в любой момент вырвется на свободу в сердце множественной вселенной, — казалось, что это был голос не кого-то одного, а всех творцов, ставших в один миг чем-то единым, цельным. Голос доносился из невообразимой дали и был наполнен странной печалью и всеобъемлющим пониманием.

Алевтина наклонила голову, позволяя пышным кудрям закрыть её лицо, чтобы никто не увидел отразившихся на нем эмоций.

— Это моя игрушка. И я контролирую её. Никто не посмеет сломать... — плечи творца мелко подрагивали, будто бы от смеха, — У вас просто ничего не получится!

— Решение принято, Великая. Поколение выбрало... — лишенный эмоциональной окраски голос, более походил на быстрый импульс, впечатывающий слова в сознание, но никак не передающий их звуком.

— Вето!

— Поколение выбрало... — эхо: — Хаос не должен прорваться.

Как же просто эти творцы распоряжались чужими жизнями и судьбами. Наверное, они уже перестали понимать, что играют с настоящими людьми, а не куклами. Может, в психике этих мужчин и женщин что-то сломалось, а может они уже были такими.

Я наклонил голову. Что нам делать, милая? Бездна ухмыльнулась, она прекрасно знала весь сценарий этой странной пьесы. Продолжим? Алевтина встретилась со мной взглядом и кивнула, словно согласившись с этими мыслями.

— В таком случае, исполняйте приговор сами, — повернувшись ко мне спиной, приказала она другим творцам.

Переместившись в конец зала к Девеану, который все ещё закрывал собой Ирэн, Алевтина замерла, скрестив руки под грудью. Лицо женщины стало непроницаемой маской, будто в этот момент её сознание унеслось далеко-далеко, за грани множественной вселенной. Меня уже взять в кольцо. Пятеро творцов, заключив в правильную окружность контур нашего с Эриком изобретения, хмуро вглядывались мне в лицо, будто бы не хотели нападать первыми. Выжидали подходящий момент. И тихо прощупывали барьер пустоты, который надежно оберегал меня. Тонкие щупы их силы испуганно сжимались, приближаясь к холоду Бездны.

Я повернулся к Алевтине. Прежде чем начать завершающую часть этого спектакля, необходимо было что-то сказать. Несколько слов.

Все действующие лица заняли свои места, зрители замерли в ожидании развязки...

— Госпожа, ты отобрала у меня то, ради чего я и согласился на сделку. Думаешь, мне хватит нескольких смертей? Считаешь, это равноценный обмен? Нет, госпожа... Ты поступила нечестно. А это значит, что я сам возьму то, что мне причитается. Силой.

Пафосно, конечно. Но хоть так.

Бездна чуть приподняла меня над тёмным мраморным полом, перенося из реальности в пустоту междумирья. Нечеловеческий холод. Ничто, нигде, никогда... И только внизу среди абсолютной пустоты, оберегаемая тонким коконом силы неизвестного мне творца, сияла крошечная искра реальности. И ещё... ещё... — то тут, то там вспыхивали в сером Ничто зернышки миров. Рассыпанные по множественной вселенной и связанные между собой, словно драгоценные бусины на дорогом многоярусном ожерелье. Одни то пылали яростным красным светом, то угасали, напоминая угли костра, другие наполняли пространство умиротворяющим спокойствием фиолетово-синих тонов, третьи были похожи на миниатюрные вселенные — гроздья жемчужин, нанизанных на тончайшие нити силы в целые системы реальностей. Чернильными кляксами расползались черные дыры проходов...

Они думали, что я пытался сбежать, спрятаться...

Даже отсюда мне были видны странные улыбки вечных детей, считающих, что пришло время для великой охоты. Творцы планировали новую, занимательную погоню, в которой в роли жертвы должен был выступать я. Их желания, страсть, жажда чужой боли сплетались в поток отвратительной уверенности в своей безнаказанности, в своём абсолютном всесилии. Они не видели во мне угрозы. Этим детям хотелось просто развлечься. Отнять у Алевтины новую игрушку, хоть в чем-то показать своё превосходство — так стая шакалов кидается на льва, стоит только тому проявить секундную слабость.

Что ж...

Как пожелаете, господа.

Я закрыл глаза, пытаясь ощутить окружающее меня ничто. Пустоту. Сердце билось ровно-ровно; внутри кокона заботливая Бездна продолжала создавать так необходимый смертному телу воздух. Всё просто. Сейчас, когда она перестанет нуждаться в проводнике, меня должно не стать.

— Я отпускаю тебя, — кажется, даже не сказал это — просто подумал.

Тонким щупальцем пустоты Бездна потянулась к переливающейся всеми цветами защитной оболочке мира. Нет, милая, так не получится... Смотри, я оставил для тебя узкий канал того плетения, которое нарисовал Эрик. Иначе ты не сможешь ворваться в мир. Проявить себя по-настоящему, а не показывать те фокусы, что я разыгрывал до этого. Одно дело, когда сила убивает, другое, когда она стирает реальность, не оставляя ничего...

И Бездна послушала меня. Вместо того, чтобы, получив свободу и прорвав смертную оболочку, сдерживающую её, кинуться пожирать столь щедро предложенный ей мир, она добровольно признала меня своим проводником. Почувствовав, предложила разделить месть вместе с ней: вопреки всем планам, продолжить существование, доведя дело до конца.

— У нас ещё много не законченных дел, чтобы расстаться просто так. Да?

Творцы не поняли, что произошло, когда первое щупальце, проникнув в реальность, растеклось по мраморному полу, растворяя его. За ним следующее, ещё одно, ещё. Пустота размывала тонкий канал связи, сильнее расширяя проход в уже обречённый мир. Кажется, кто-то из творцов закричал, приказывая укрепить щиты, но было уже поздно. Уверенность в своем всесилии снова сыграла злую шутку.

Новые и новые щупальца, вырываясь из моего сердца, окружали сферу мира, продавливая её, все сильнее истончая сияющую оболочку. Тонкие нити пустоты, превращаясь в плотные потоки, накрывали собой мир. И все исчезало. Бездна словно ластиком, скупыми движениями стирала карандашные линии неудачного наброска. Бережно водя по исчерканному листу реальности, она легко удаляла лишние детали. Леса, реки, пыльные дороги, дома... Реальность серела, растворяясь в нахлынувшей пустоте. Я видел, как бесцветным песком рассыпались города, укрытые волной силы, как отчаянно метались точки людей, превращаясь в размытые контуры и стираясь из памяти слепой госпожи. Мольбы, крики. Люди не понимали, за что их наказывают и неистово молились своим госпожам о прощении.

Пустота обрывала слова.

Потом я ощутил сопротивление. Творцы, сбросив маски, пытались достать меня, дотянуться, спасти хоть что-то, заключая ещё живые кусочки мира в маленькие подобия сфер. Но пустоту, прорвавшую последние заслоны, это не могло остановить. Она сдавливала, сминала, словно картон силовые барьеры, уничтожая все.

Я видел, как, замерев на пороге своего дома, Далик смотрит на приближающееся Ничто. Ладонь касается тонких перил, увитых диким виноградом, а он улыбается. Изгнанник Руин, не обращая внимания на мечущихся людей, допивает вино из только что подобранной бутылки... — в этом мире мы так и не успели пересечься с некогда высокомерным полукровкой. Лица — сотни знакомых лиц, перекошенных ужасом, уже отмеченных тихой госпожой. Я смотрел, как Бездна размывает города, забирая всех: мужчин, женщин, детей. Стирает надежды, слёзы, воспоминания, боль. Каждая ниточка, каждая волна Бездны была мной. Я сам был Бездной. Мертвенно-белый Девеан, обнимающий Ирэн в попытке выдернуть девочку из агонизирующего мира. Мальчик, прижавшийся к матери. В отчаянье вскрывающий себе горло мужчина. Пытающиеся все исправить творцы. Мертвый старик, которого затоптала мечущаяся толпа. Алевтина, равнодушно наблюдающая за страшным судом.