Ваше сиятельство (полностью)

— Вы дадите показания, возможно это прольёт свет на некоторые события. Да и не в моих правилах отказывать нуждающимся людям в помощи. Но насчёт того, что вы говорили до этого, вы должны подписать документы о неразглашении. Расскажете всё хану, я Вас передам ему в руки, — девушка кивнула в знак согласия. — А теперь извините, но у нас дела.

Муж взял меня под руку и повёл из столовой, а Рада сидела и смотрела в пустоту. Потом малыш заплакал и она подошла к нему, но по щекам у неё текли слёзы.

Если честно, меня одолевали разные чувства в те мгновения, пока я слушала рассказ. С одной стороны, я почему-то воспринимала это всё, как меня не касающееся, с другой, я понимала, что муж как-то в этом замешан. Ведь о его прошлом речь? Разве нет? Тогда почему я так спокойна, словно всё это нас не касается? И лишь по завершении рассказа, я поняла, почему. Оно и правда, касалось нас косвенно, и не зря муж просил ему довериться. Да и повода не доверять не было, ведь я видела ВСЕ его воспоминания. И не было в них отношений с другими девушками. Разве что танцы, на которых девицы пытались прижаться, обнять мужа, после чего он отстранялся и уходил. И с одной стороны, это было приятно, а с другой — Мир вообще нормальный мужик? К нему девушки льнут, а он отстраняется. А вот Раду мне было жаль. Ясно было, что её опоили в первый раз, чем только не понятно? Но почему-то связь образовалась сильная, но в то же время не настолько, чтобы она перешла к действиям. А вот второй раз для чего был? Что с ней делали, что она несколько дней не могла прийти в себя? И ребёнок этот случайный или нет? Если цель была раздуть скандал, то почему же до сих пор тишина? Хотя такая информация и не могла просочиться в средства народной осведомлённости*, ведь это касалось всех. Но сплетни наверняка бы поползли. Тогда зачем всё это? Я просто не понимаю. Раду же жаль, как и её малыша.

Мы засели в кабинете, где муж связался с ханом. Изложил кратко события, после чего хан должен был забрать Раду с малышом.

Глава 37

Стоило мужу завершить разговор с ханом, как ему стало плохо.

'Мир, что с тобой?'

Он тяжело дышал, облокотившись о стул. Я притронулась к нему, пытаясь проверить его состояние. Отравления нет. Всё целое, тогда что?

'Ясь, я покопался в её сознании. Всё, что она рассказала — правда, да не вся. Она не знает, но есть и другое... '

'Мир, ты меня беспокоишь, почему ты не говоришь вслух? Кабинет ведь не прослушивается.'

'Ясенька, слушай внимательно. Свяжись с Жаном, срочно, и с ханом, пусть зайдёт...'

А дальше пошли указания. Я не перечила, лишь молча запоминала инструкции, дублируя их в МАС. Муж говорил не через устройство, а напрямую, через мысли.

Жан пришёл тут же. Как и хан. Всё было очень серьёзно.

Мир выглядел хуже, чем был ещё минут пятнадцать назад.

Я была транслятором мыслей мужа, передавала на МАС хана то, о чём думал Мир. Это пугало, но я выполнила всё, как муж велел, не позволяя себе отвлекаться на посторонние мысли, ведь это было важно.

— Ярослава, уходи. Сама знаешь, куда, забирай мужа. Это всё очень серьёзно, думаю, ему, кроме тебя, никто не поможет. Постарайся ему помочь. С Радой мы разберёмся. Всё, ступай, — хан отдавал хоть и вежливый, но приказ. И правда, ведь если Мир не в состоянии, вся ответственность ложится на плечи Ратыя. А вот Жан всего лишь пешка, он будет играть ту роль, которую отведёт ему хан, создавая видимость власти Мирослава.

Я кивнула. Повторное приглашение мне не требовалось. Спустя мгновение, я уже укладывала мужа в наш шатёр. Он начал терять сознание.

— Мир, дыши, слышишь. У меня было такое состояние, помнишь, я тоже задыхалась. Заставляй себя дышать. Давай. Ты ведь видел мои воспоминания, давай, милый.

Теперь было ясно, что стряслось тогда у меня, когда я в первый год обучения просто слегла. Это было отравление, но не ядом. Видно, моя способность сработала и на считку одноразового проклятия. Кто только был источником, вряд ли теперь удастся узнать...

Жертва не умирает, она всего лишь впадает в состояние между жизнью и смертью, в то время как в её голове копаются, пытаясь найти нужные данные. Надо всего лишь найти того, кто может читать мысли. Им нужен был Мир всё это время. Его мозги. Ещё бы, такие ценные данные хранятся в его семье. И Рада играла определённую роль во всём этом. Если бы Мир не сторонился девчат, а позволил себе хотя бы поцелуй с Радой, которая была в него влюблена... Но это проклятье сработало сейчас, пусть и не притрагиваясь к ней, но он покопался в её памяти и взломал печать. Любимый.

— Мир, не отключайся, говори со мной.

'Ясенька, моя любимая...'

— Молодец, продолжай. Дыши, давай, выгоняй из себя эту гадость.

Я с ним разговаривала долго, до самого вечера, мы дышали вместе. У меня даже голова малость кружилась от частого дыхания. Но я держалась, ради него.

Нет, я его не лечила. Это нельзя победить целительством, только собственной волей к жизни, собственным желанием победить хворь.

К вечеру мужу полегчало. Дышал он уже сам. Я даже немного позавидовала. Всё же я лечилась целый месяц, но я не знала, как лечиться. Родичей не пускали ко мне, боялись, что болезнь может быть заразна. Поддержки у меня не было. Мужу в этом плане повезло больше.

К ночи от хвори не осталось и следа.

Он вызвал тут же Ратыя по МАСу.

— О, Мирослав! Здравия! Ты как?

— Готов к труду и обороне!

— Рад слышать, но оборону оставь мне. Утром возвращайтесь поговорим, а пока отдыхайте.

Связь прервалась. Муж обратил на меня внимание.

— Ясенька, ложись, тебе надо передохнуть.

Я помотала головой, боюсь спать. А вдруг не до конца снялось проклятье. Но муж сообщил мысленно, что хочет прогнать ещё раз мои воспоминания.

Я легла ему на ноги, а он принялся меня гладить.

— Это был день Новолетия, — голос мужа был размеренным, тихим, однотонным, от которого хотелось спать. — Ты несла нужные документы на отказ от общежития...

И я вспомнила тот день. И правда, словно вернулась в прошлое.

Я тогда спешила успеть до закрытия. Когда налетела на парня.

— Извините, — пробубнила я и бегом побежала на проходную.

Меня подвергли проверке, тоже задержав.

Но я всё же успела за минуту до закрытия.

— Могли бы и завтра принести бумаги, — возмущалась бабулька, которая торопилась по своим делам. — Давайте.

Я протянула ей бумагу, она положила на стол, потом велела забирать. Отсканировала?

И тут мне стало плохо. Меня скрутило прямо на полу. Бабулька забеспокоилась, тут же вызвала целителей.

— Давай немного назад. Рассмотрим того парня, на которого ты налетела, — услышала всё тот же спокойный голос мужа. — Медленно, вспоминай детали...

Легко говорить, воспоминаниями не так легко управлять как данными на МАСе.

Неприступные белые стены забора высотой в две косых сажени, накрытые невидимым куполом. Я бегу мимо стен, засматриваюсь на впереди идущую бабульку с сумками, отмечаю про себя, что неужели у неё нет родственников, которые сами будут покупать продукты или таскать тяжести, и налетаю на парня.

— Стой, — муж выводит на передний план снимок парня. — Как интересно!

— Но зачем ему...

— Тс, — приложил палец к губам, — не думай. Всё, это не твоя забота...

И муж меня поцеловал, нежно, страстно, вызывая дрожь во всём теле. То ли с беременностью я стала такой чувственной... Все мысли улетучились, заставляя видеть лишь мужа и ощущать лишь его прикосновения.

Утром мы вернулись во дворец. Куча дел, которые надо срочно решить, заставили мужа засесть в кабинете с ханом. А мне надлежало развлекать Жана.

"Ясь, будь осторожна, ладно?" — бросил мне во след мысленно любимый.

Я так же мысленно согласилась, Жан взял меня под руку и перенёс сразу в нужное помещение, дабы не светить, что сейчас во дворце находится два Мирослава.

Мы с ним засели в книгохранилище за документы, которые удалось обнаружить и стали приводить их в порядок. Сортировать по датам, подшивать, заодно выискивать нарушения. Нарушений было много, подписано было куча бумаг, которые не имели государственной силы. Часть подписей было подделано.

В тот период времени, что мы не вступали во власть, появилось очень много законов. Так за малейшую провинность, могли отнять детей у семьи. Дети сдавались в детские дома. С каких пор появились такие заведения — было не ясно.

Всегда воспитывались дети своими родителями, родственниками. Если таковых не обнаруживалось, то приютить сироток мог тот же князь, который обычно занимал не низшую ступень общества и мог обеспечить не только свою семью, но и помогал таким вот детям выжить. Правда, такие дети не приравнивались к собственным и титул не наследовали, в остальном — такие же условия жизни, как и остальным его детям. Ну а любить ли чужих — это зависело от самих людей. Своих всегда будешь любить больше, хотя относиться можешь ко всем одинаково. Да и среди своих обычно всех любишь разной любовью. Я вот не представляю, как бы себя вела с чужим ребёнком. Понятно, что тот ни в чём не виноват, но обнимать своего и чужого — даже не представляю как? Я хоть и люблю деток, но одно дело их просто учить, а совсем другое — ласкать, лелеять, растить. Но это насчёт круглых сирот, при наличие одного из родителей, крутились как-то. Находили того, кто мог присмотреть за ещё одним малышом, пока родитель на работе.

— Яра? — окликнул меня Жан. — Ты вообще со мной?

— Извини, я задумалась.

— Я так и понял. Говорю, нарушений много, и не всё так просто с приютами.

— Что ещё?

— Там на каждого ребёнка выделялось куча средств из бюджета, значительно больше, чем нужно для того, чтоб ребёнка кормить, одевать. То есть тут явно отмывка средств налицо. А ещё довольно часто дети там умирали.

— Что, почему?

— Ну, судя по отчётам, от разных болезней, которые обнаруживались обычно сразу после поступления.

Не нравилось мне всё это.

— А на место умершего сразу появлялся новый малыш, а то и два, три, смотря сколько в новой семье, лишённой родительских прав, малолетних детей.

— Хочешь сказать, что детские дома — конвейеры? Для чего? Чтобы умерщвлять детей?

— Не знаю. Надо проверку организовывать. Домыслы строить раньше времени бессмысленно. Предвзятость может помешать.

— Если там больные дети, нужно срочно лечить.

— Да, только ты никуда не пойдёшь.

Я нахмурилась.

— Ты помнишь про своё состояние? Тебе сейчас и лечить-то нельзя. Разве что Славку.

А и правда, я ведь не задумывалась об этом. Да и обычай, что мужу, когда жена беременна, нельзя прикасаться к другой женщине, воспринимала лишь как бредни и предрассудки. Да только убедилась на муже, что это не просто приметы. Возможно, что видно лишь на нас, ведь магическая составляющая у нас отличается от других людей. Но получается это есть. У нас просто защита работает и не позволяет откачивать энергию от нас с мужем, а те, у кого этого свойства нет, те страдают — жена с малышом, ведь обмен энергией с мужем идёт постоянно при контакте.

Мы с Жаном ещё сидели какое-то время, пока муж не позвал кушать. Братец хотел удрать, да только Мир приказал явиться всем. Всё же неделя*, можем мы тесной роднёй покушать. Ну, родня это громко сказано, всё же хана к родне я не причисляла.

'А зря, Ратый — мой троюродный дед,' — услышала я мысль мужа, он зашёл к нам и протянул братцу паранджу.

— А может ты? — с сомнением протянул Жан, намекая что не прочь занять место КНЯЗЯ.

— Ну уж нет. Со своей женой я буду сидеть рядом. Пока нет необходимости в обратном, пусть так и будет.

'А почему тогда ты к нему по имени обращаешься?'

'А чтоб не было обозначено родственных связей. Раньше 'хан Ратый' обращался.'

'Почему ж он не знал про Жана?'.

'Да всё потому, что троюродный, а не родной. Ну а поскольку он меня заметил, то и не светили Жаном.'

'Поэтому ты так в нём уверен?'

'Пока не было причин ему не доверять. А за родичей мы стоять будем насмерть.'

Жан довольно быстро переоделся и мы отправились в столовую, по дороге к нам присоединился хан. Я на него взглянула сейчас несколько по-другому. Он хоть и седой был, но как мне кажется, имел светло-русый оттенок волос. Хотя у мамы Мира волосы были не понятно какого цвета, ведь она их прятала под кичку двурогую, но брови у неё были светлые. И не седые. Значит, хан родич по матери?

'Верно мыслишь.'

Стол накрыли маленький, в сажень в поперечнике, квадратный, на четырёх особ, а слуг муж отпустил. Двери в столовую были заперты. Свиту муж отпустил. Мы были вчетвером в огромной столовой. Увидела, как вокруг стола появился купол.

— Все звуки поглощаются экраном. Даже на МАСы не получится ничего записать. Они просто не будут работать. Так что можете расслабиться и наслаждаться общением, — пояснил свои действия Ратый. Мне даже теперь как-то не удобно обращаться к нему по имени. Может по имени отчеству? — Яра, озвучивай, о чём думаешь.

Я и озвучила. Хан усмехнулся, сказал, что привык за годы службы к обращению по должности и имени. Ну и поскольку я жена КНЯЗЯ, то обращения по имени вполне достаточно. Нет смысла что-то менять.

Общались мы на личные темы, шутили и просто узнавали друг друга. И про Жана, и про хана. Да и про нас с Миром наслушались не из первых уст.

— Не думал, что Яра станет такой противницей. Про Славку ведь всё было известно, я следил за ним, был в курсе его увлечений. Удивляло меня только его нежелание встречаться с девчатами. Знаешь, Слав, ты меня порою пугал. Я уж думал, может брак какой в твоих генах? Ну, как в Порусье, у них там и однополые отношения приемлемы. Думал, где же родители твои недоглядели. И с твоим отцом говорил по этому поводу, да только он отмахивался, мол, всё у тебя в порядке с ориентацией. Но я ведь видел, как ты общался с девчатами, никогда не позволял большего, чем лёгкий словесный флирт. И ни одного свидания.

— И что?

— А потом раз сам увидел, как ты глядишь на кое-кого.

— На кого? — оживилась я.

— Да на тебя он глядел. Я был в курсе вашей войнушки, вот и пришёл раз поглядеть на неё. Тогда и понял, что всё это игра. Я правда списал это на такой метод общения. Есть же такой тип людей, которые дразнят друг друга, подкалывают, оскорбляют, дёргают за косички, не зная, как начать разговор.

— И что, теперь ты изменил своё мнение? — спросил муж.

— Ну да, после того, как узнал про особенность её дара.

— Какую особенность? — оживился братец.

— О, ты до сих пор не сделал выводы, сынок. Ну, тогда делай. Учись, пока я жив.

Жан бросил на меня пронизывающий взгляд, словно впервые видел и хотел оценить.

Пожал плечами:

— Знаю, что она целительница... — он хотел ещё что-то добавить, но я заметила как он дёрнулся. Мир стукнул его под столом? Они ведь сидели друг против друга.

Ратый вновь усмехнулся, бросив взгляд на обоих. И что сейчас Мир не дал рассказать? Про поцелуй с Жаном или про то, как я его соблазняла, а может и ещё есть этим двоим, что скрывать...