Игра в чужую жизнь

— Нет-нет, Ваше Высочество! — побледнел от столь кощунственного предположения верховный жрец. — Вот!

Он указал на широкую и длинную деревянную доску, лежавшую неподалеку.

Лин не поверила своим глазам.

— Вы предлагаете мне плыть на этом? — медленно повышая голос, прошипела она. — Отец!

Император вряд ли ожидал, что к нему обратятся за поддержкой.

— А? Где? Зачем? — наконец он рассмотрел предмет спора и рявкнул, напугав не только жреца, но и собственных подданных. — Не позволю!!! Чем вы здесь занимаетесь, бездельники? У вас была целая ночь, чтобы соорудить безопасный мост для принцессы! Всех выпорю! Уволю! Казню! Сошлю!

С каждым словом священнослужитель все ниже склонялся к земле, и к концу речи выглядел как скрученный радикулитом старик. Лин же смотрела на Его Величество, не понимая, откуда такая вспышка гнева, тем более, из-за чего? Столь подозрительная забота куда уж хуже откровенной неприязни...

— У вас есть пять минут, чтобы все исправить, — не терпящим возражений тоном приказал Малдраб Четвертый, демонстративно отворачиваясь.

Жрец закружился на месте, не разгибаясь. Похоже, он совсем потерял голову от императорского гнева. А Лин некстати вспомнила слова Дисона о том, что владыка отличается от прочих именно умением повелевать и карать. Наверное, служитель волновался не напрасно.

— Я жду, — чересчур спокойно напомнил правитель Веллийской империи, и стало ясно, что он попросту пытается найти приличный повод, дабы выместить на ком-то злость.

Крезин наклонился к императору, но тот отмахнулся от него, как от назойливой мухи. "Дисона бы сюда, мигом Его Величеству мозги вправил бы", — подумала девушка, испытывая неловкость из-за того, что, по сути, сама втравила жреца в неприятности. Может, он бы предложил положить ту доску на берегу и символически поболтать в воде ногами? А она сразу подумала самое худшее и поспешила поднять крик. Эх, кажется, не только у Малдраба сегодня плохое настроение...

— Ег'личество не рад? — громогласно прошептал ей на ухо тролль, да так, что даже жрец замедлил метушение.

— Не-а, — улыбнулась Лин.

Уж кто-кто, а не-людь мог говорить как угодно (кто ж посмеет перечить?) и что угодно ("Дикарь, что с него взять?" — оправдывали свою трусость обиженные оскорбительными речами).

Драй почесал пятерней лохматую башку и решил докопаться до самой сути. Речь людей, относительно схожую на всем континенте, он понимал, однако сложные предложения ставили громилу в тупик.

— Почему, пцеса Лин?

— Мне надо туда, — она указала на небольшой выступающий островок, означавший противоположную сторону Купели. — И назад. Вода холодная. Ее много. Она меня смоет. Надежного мостика не сделали. Папа беспокоится.

— Холодная? Нет, — тролль легко наклонился и зачерпнул целую пригоршню влаги, в которой поблескивали кристаллики льда. — Прохладная. Смотри.

Лин даже ахнуть не успела — не-людь камнем рухнул в Купель, окатив ее брызгами, и забарахтался, поскользнувшись на мокрых камнях. Кое-как выпрямился, порадовал присутствующих улыбкой во все двадцать острейших клыков:

— Не холодно! Садись, пцеса! — он похлопал по широкому плечу. — Перенесу.

Девушка незаметно оглянулась, отмечая благостные рожи гартонцев, желавших всенепременно доказать, что они недаром едят королевский хлеб, и напряженную позу Кари, стоявшего поодаль. Похоже, перед лицом непредвиденной теоретической опасности метаморф временно выбросил белый флаг.

Она с тоской подумала, что будет смотреться не слишком величественно с мокрым задом, но перспектива проехать на тролле была слишком заманчивой.

— Не бойтесь, принцесса, — откровенно скалясь, попытался рассеять ее сомнения орк. — Драй всегда делает то, что обещает. Он, правда, глуховат немного, да и туповат, если честно, хотя в нашем деле это совсем не мешает.

Что Кихи хотел этим сказать, осталось непонятным. Он вообще выглядел так, будто сейчас начнется незабываемая потеха. Нет, орк не злорадствовал и не издевался, он просто собирался посмеяться от души. Впрочем, твердая зеленая кожа его лица не могла передать всей гаммы чувств, поэтому Лин осторожно примостилась на плече тролля, внутренне приготовившись к чему-то незабываемому: или к поездке, или к купанию...

Огромная туша неторопливо двигалась вперед, не замечая быстрого течения и пронизывавшего ветра. Девушка изо всех сил цеплялась за его шею, чувствуя, что очередной порыв легко отправит ее в полет. Возле каменного выступа, сигнализировавшего об окончании Купели, не-людь остановился.

— Все, пцеса!

Лин покинула свой насест. От бегущей воды кружилась голова. Она присела на корточки, заглядывая в глубокое русло Тролорки. Вода в реке была темной, с множеством илистых частиц, которые во время весенних разливов оседали на прибрежных лугах в устье Светлы. Пожалуй, только эти плодородные наносы и спасали от голода юг Гартона. Кое-где в мутной глубине мелькали серебристые спинки рыб, спешивших убраться подальше от безобразно ледяного потока.

С оставшегося позади берега начали что-то кричать, однако ветер доносил лишь обрывки фраз, складывавшиеся в сплошь неприличные выражения. Лин обернулась. Драй уже стоял возле императора и прочих, что-то ожесточенно ему втолковывавших. Тролль слушал с все той же благодушной улыбкой, и, кажется, не понимал ни слова из скороговорки, которой сыпал жрец, равно как и оставался равнодушным к ругательствам Малдраба. В стороне заливался радостным смехом орк. Наконец Драю надоела эта свистопляска.

— Пцеса там. Ег'личество рад. Не благодарить. Я ушел. Голоден уже, — даже ветер не смог исковеркать его прощальных слов.

Лин улыбнулась. Нет, она не сердилась ни на это дитя природы, ни на его остроумного друга. До берега отсюда рукой подать, если тролль, пообедав, не вернется, спасатели приплывут на лодке. С другой стороны, порывы ветра усиливались, и хоть он не был холодным, все равно доставлял неудобства — приходилось держаться за камень, а уж о том, чтобы выпрямиться в полный рост, и речи не шло.

Спустя некоторое время девушка ощутила целый букет иных досадных мелочей: ноги занемели, чуток поднявшееся солнце совсем не грело, волны разбушевались, окатывая камень пенными хлопьями, ледяные брызги жалили кожу. На берегу сыпал проклятиями император, вокруг которого пчелкой вился извинявшийся жрец, но спасительной лодки никто и не думал присылать.

Смысл перепалки почему-то от нее ускользал. Лин досчитала до ста. Потом до двухсот. На числе "пятьсот" ее терпение лопнуло, как мыльный пузырь. Надежда, что дело разрешится само собой — тоже. Пришедшие глазели на нее, как на вылезшую обогреться русалку, и не делали никаких попыток помочь.

Приказав гордости не лезть не в свое дело, девушка сложила ладони рупором и прокричала:

— Лодку дайте!!!

Малдраб Четвертый схватил служителя за грудки, а к Лин донеслось писклявое:

— ...о-у-ство...

— Нельзя! — хором перевели гартонские генералы.

Пожалуй, в их голосах не слышалось особого злорадства — как-никак, на реке застряла единственная принцесса подходящего для их еще некоронованного короля возраста.

— Почему?!! — уже начиная тревожиться, вновь заорала Лин.

— Гебион запретил! Кощунство!

— К черту Гебиона!!! Сама с ним разберусь!!! Хоть доску толкните!!!

Гартонцы лишь пожали плечами, а император опустился на землю и обхватил голову руками. Похоже, ситуация начинала принимать не только неожиданный, но и нежелательный оборот.

Внезапно наступила тишина, затем погода резко изменилась. Безоблачное небо в мгновение ока заволокли черные тучи, ветер значительно усилился, волны теперь захлестывали камень полностью. Вода в Купели Понимания приобрела ярко-голубой оттенок, будто кто-то вылил в нее пару бочек акварельной краски. Поток бежал вперед, а насыщенность цвета совсем не слабела.

Девушка старалась держаться как можно ближе к берегу, на котором начались все эти неприятности, понимая, что если она попадет в срединное русло Тролорки, то вряд ли сможет попозже объяснить чересчур исполнительному троллю, в чем конкретно он был неправ.

Однако самое странное (и страшное!) заключалось в том, что люди понемногу отходили от кромки воды, низко склонив головы и поминутно оборачиваясь, словно в ожидании чего-то. Судя по их мимике, паломники активно переговаривались между собой, но Лин не слышала ни единого голоса. Когда Крезин чуть ли не волоком потащил прочь императора, она испугалась по-настоящему. Неужели ее решили оставить на заклание? Гебиону в жертву? Или именно в этом и состоит суть обряда — напугать принцессу до полусмерти, чтобы поняла хрупкость бытия?

И ни один ее крик не привлек внимание. Вероятнее всего, его попросту не расслышали.

Помнится, Искра предрекала ей стать богиней, хотя девушка сомневалась, что боги вылупливаются из каждого утопленника... Тем более, здешнее место давно занято. Да и не хотелось ей подобной участи!

Берег почти обезлюдел, только метаморф продолжал вглядываться вдаль, прямо сквозь Лин. От подобной "незаметности" она еще больше почувствовала свою уязвимость. Пальцы разгибались с трудом, ноги окоченели настолько, что девушка их вообще не чувствовала. Намокшие от брызг волосы больно хлестали по лицу и закрывали обзор. С каждым вдохом камень становился все более скользким... Не исключено, ее попросту оставляли силы. А стихия не утихала, и непогода грозила затянуться надолго.

Смерти Лин не боялась. Понятное дело, ураган образовался не сам по себе, и вряд ли Гебион позволит погибнуть той, ради кого затевалось представление. С другой стороны, разговаривать с богом, устроившим такое испытание, ей совершенно не хотелось.

К счастью, оставался один призрачный шанс. Второй облик. Настоящий, если верить богу Смерти. Эта мысль приходила девушке в голову и раньше, однако присутствие посторонних наблюдателей сводило все на нет. Теперь же, когда на берегу виднелся лишь Кари, можно было попробовать.

Длинные волосы заструились по ветру, словно брызги не могли их смочить. Холод никуда не делся, но тело обрело былую чувствительность. Пальцы уже не казались чужеродными предметами, платье не пропускало влагу, ноги не пытались подогнуться и соскользнуть в воду. Пожалуй, такое положение вещей было относительно удовлетворительным.

Лин приободрилась. Наверно, стоило попробовать переплыть на противоположный от Купели берег... Жаль, ей почему-то казалось, что умение плавать к не-людскому образу не прилагается.

И вновь потекли минуты ожидания. Тучи громоздились исключительно над Купелью Понимания, поэтому девушка могла наблюдать, как медленно поднималось солнце. Когда оно приготовилось скрыться за одной из них, метаморф ушел. Медленно, слишком медленно даже для человека, не останавливаясь и не оглядываясь.

"Я здесь! Куда же ты?" — хотела закричать Лин, но в горле застрял горький комок. Не сразу она поняла, что пресноводная река не имела никакого отношения к соленой влаге на лице. Больше, чем кричать, девушка желала быть услышанной...

Погода улучшилась сразу же после того, как Кари скрылся за валунами, щедро рассыпанными по всей видимой территории. Ветер утих почти мгновенно, река успокоилась, степенно неся свои воды в Светлу. Правда, температура ее оставалась прежней, однако цвет Купели стремительно менялся. От ярко-голубого он перешел в бирюзовый, время от времени на поверхности проскакивала одинокая темная волна.

Пожалуй, теперь Лин могла бы перебраться на ближний берег, но вступать во владения бога Воды она не хотела. Не сейчас! Разве что потом, когда придут голод и жажда...

Бирюзовая вода замерла. Течение Тролорки свернуло вбок, проминая Купель Понимания, а затем в ее глубине заплясали красные лучи, составляя и изменяя геометрические фигуры. Девушка смотрела на них во все глаза, стремясь запомнить невиданное зрелище. Внезапно она осознала, что подползла вплотную ко входу в мир Гебиона. Лин спешно отодвинулась назад, стараясь не всматриваться в зовущие контуры. Тогда появился шепот — тихий, едва отличимый от шума волн, обладающий необъяснимой силой убеждения.

"Иди к нам... Мы научим... Ты наша... наша... наша..." — повторяла Купель, и на какой-то миг в ней мелькнуло нечто, похожее на лицо.

— Госпожа, я бы на твоем месте принял предложение Купели.

Она едва не сверзилась в реку от неожиданности. Завертела головой, пытаясь определить источник голоса.

— Кто здесь?

Звонкий смех раздался со всех сторон.

— Совсем еще дитя... Поверь, ты научишься видеть мысли. А я... Здесь меня называют богом Воды, хотя на самом деле я храню Знания. Отбрось свой страх, он делает тебя слабой. Войди в Купель и обрети Понимание. Мы рады каждому не-людю, пожелавшему понять, кто он...

— Я — человек! — прервала девушка Гебиона, желая заглушить голос, подтверждавший ее самые страшные подозрения.

И вновь зазвучали колокольчики смеха.

— Нет, госпожа, — уверял ее бог Воды. — Посмотри на себя — твое тело вспомнило свое предназначение. Войди в Купель!!! — грохнуло как приказ.

Лин еще крепче вцепилась в камень. Приказов она не любила.

— Я человек!

— Глупышка... Зачем ты отдаляешь неизбежное? Разве люди — высшие существа? Неужели ты не хочешь постичь свою внутреннюю суть? Обрести бессмертие, неуязвимость, могущество? Госпожа, второго шанса не будет. Ты должна завершить обряд! Понимание...

Что должно сделать Понимание, он не успел договорить. Девушка, скрипя зубами от ярости, скороговоркой просветила Гебиона, что должен сделать он сам. А также с кем, где, как и когда. И куда потом пойти. Пожалуй, ее красноречию позавидовал бы даже Марк.

— Ты же сам был человеком! — напоследок крикнула она, осознавая: ключевое слово в этой фразе — "был"...

— А ты сама себя губишь, неразумная, — мученическим тоном посетовал бог Воды. — Но призвание мудрых — помогать...

— Сирым, убогим и имеющим собственное мнение? — перебила Лин, поняв, к чему он клонит.

— ...тем, кому необходима помощь, пусть они этого и не признают, — как ни в чем ни бывало, продолжил Гебион. — Однажды ты поблагодаришь меня, госпожа.

Из воды медленно вылезло толстое серое щупальце, скрутилось наподобие крюка и поползло в направлении девушки. Она переметнулась на самый край камня. Щупальце последовало за ней. Ближе, еще ближе — прыжок, и Лин перескочила "хобот".

— Ну-ну...

Кажется, в голосе бога слышалась издевка.

Из Купели выметнулись две серые "руки" с множеством присосок. Они двигались гораздо быстрее серого щупальца.

"Топором бы по ним..." — словно воочию девушка представила, как острое лезвие крошит противные "конечности" на мелкий фарш, однако под рукой не было даже маникюрных ножниц. "Пожалуй, самое время учиться плавать!" — решила она, отступая к срединному течению Троллорки. Щупальце оказалось быстрее. Серый "хобот" мертвой хваткой обвился вокруг ее ног и осторожно начал тянуть к бирюзовой воде Купели, где уже скрылись твари с присосками.

— Осторожно, госпожа, не поранься, — предупредил ее Гебион.

"Я ж не-людь, так? Тогда получи, самоуверенный предатель человеческого рода! Вот тебе, вековечная сволочь!" — короткие, но острые ногти полоснули толстую шкуру "оков" с такой силой, что из "хобота" ручьем хлынула темно-синяя кровь. К следующему замаху края раны успели сжаться, зарасти и покрыться роговыми пластинками. Девушка вновь пожалела об отсутствии топора. Или хотя бы кухонного ножа. Или настоящих когтей...