Горячая волна прокатилась по телу инженера, он хотел крикнуть, но крик снова комом застрял в горле и единственное, что смог сделать Оди— это выронить из рук свечу и уставиться на руку, схватившую его за лодыжку. В висках билась кровь, а в мозгу пролетали мысли, но ни одну из них поймать не удалось.
В следующий миг он увидел, как из-под кровати показалась вторая рука, которая убрала свечу с ковра, пока тот не загорелся.
— Оди, только не ори,— вслед за рукой из-под кровати вылезла Асель.
В первую секунду у инженера отлегло от сердца, но уже в следующую еще одна горячая волна прошла по телу— он осознал, что находится в спальне своей девушки наедине с другой женщиной. Ситуация была двусмысленной и грозящей крайне неприятным последствиями в случае обнаружения.
— Асель! Ты что творишь? Как ты сюда попала?
— Через окно. Ты мне нужен.
— Даже если так... там внизу есть дверь, через нее тоже можно было войти.
— Если б было можно— я бы так и сделала. Хватит болтать, мне очень нужна твоя помощь!
— Да что происходит? Сначала ты сказала, чтоб я не совал нос в чужие дела и убирался из твоей жизни, теперь это...
— Оди, не начинай. Со всеми твоими обидами мы разберемся позже.
— Я не в обиде. Просто ты выбрала очень неудачное время— внизу меня ждет Амала, я хочу сделать ей предложение и...
— Сигвальда могут убить,— перебила Асель.— Одна я не смогу этому помешать. Помоги, Оди. Не мне— ему.
Инженер стоял в полной растерянности и не знал, что ему следует сказать или сделать. Тем временем Асель продолжала быстрым шепотом:
— Они нашли его, в девять они будут в "Добром арбалете", я сама слышала. И он там будет. Мы должны вытащить его, пока кто-то не снес его дурную башку с плеч.
— Сейчас уже без четверти,— тихо произнес Оди, взглянув на часы.
— Так что ты стоишь, как пень?— крикнула Асель, не выдержав.— Либо бери свою громыхающую хреновину и беги за мной, либо скажи, что тебе наплевать на Сигвальда и что ты остаешься. Ну же! Решай!
Но решать Оди не пришлось— на пороге появилась Амала, привлеченная звуком голосов. Любопытство на ее лице сменилось недоумением. Она переводила удивленный взгляд с Оди на Асель и обратно на Оди, который с глубоким стоном достал из тумбочки пистолет и принялся поспешно его заряжать.
— Оди, что здесь происходит? Кто это? Что она делает в моей спальне?— с каждым вопросом тон Амалы все повышался, в голосе различались гневные нотки.
— Амала, любовь моя, я должен идти. Мой друг в беде, я должен ему помочь!
— О чем ты говоришь? Кто это, Оди? Объяснись немедленно!
— Нет времени! Я вернусь и все тебе объясню! Я сделаю все, что ты хочешь, только пообещай выслушать меня потом!— инженер говорил быстро и сбивчиво, взяв девушку за руки.
— Я хочу, чтобы ты остался!— требовательно сказала Амала.
— Нет. Этого я сделать не могу. Прости. Прости меня,— шепнул он на ухо девушке, крепко прижав ее к груди.
Отпустив ее, он быстро сбежал по лестнице, Асель выскользнула вслед за ним, стараясь не встречаться взглядом с хозяйкой дома.
Когда они оказались на темных улицах, инженера охватила паника— он даже не мог представить, что сейчас о нем думает Амала, и как он сможет потом объяснить ей это происшествие.
— Мне не плевать на Сигвальда,— сказал он Асель, остановившись, чтобы отдышаться.
— Я вижу. Спасибо тебе.
Сигвальд, как громом пораженный, смотрел в усталые глаза Кеселара, стоящего на пороге, за плечом которого мялся его паж Лайхал. Рука северянина с занесенным клинком медленно опустилась, но пальцы все еще продолжали сжимать рукоять, воин дышал тяжело и часто. Он хотел что-то сказать, но все слова вылетели из его головы.
— Сигвальд из Ралааха,— строго начал Кеселар.— В ночь Пылающего Очага ты нанес тяжкое оскорбление брату моему демгарду Бериару ре Канетмак.
— Да, мой господин,— произнес Сигвальд, склонив голову.
Костяшки пальцев, сжимающие клинок, побелели от напряжения, пальцы свободной руки слегка подрагивали. Алтургер Кеселар— последний человек, которого он ожидал увидеть здесь.
— Сбежав сразу же после этого, ты поступил недостойно звания оруженосца алтургера. Ты признаешь это?
— Да, мой господин. И я готов понести любое наказание, вплоть до смерти.
Сигвальд бросил свой тесак на дощатый пол, и голос его был тверд и полон решимости, хоть воин до сих пор не решался поднять глаза на старого рыцаря, и чувствовал на себе его укоризненный взгляд.
— За это тебе следовало бы, по крайней мере, всыпать плетей, но... я не буду этого делать. Свое ты получил авансом.
— Но... как?.. Откуда вы узнали?
Сигвальд был крайне удивлен таким поворотом дела— этого он ожидал еще меньше, чем появления Кеселара в Рагет Кувере.
— Мне сказали солдаты демгарда. Жаль, что слишком поздно,— добавил он тихо.— Но скажи мне, Сигвальд, одно— почему я узнал об этом от них, а не от тебя?
— Я не хотел впутывать вас в это дело. Это были наши с демгардом счеты.
— Сигвальд,— устало произнес Кеселар.— У тебя голова пустая, как горшок. Ну какие счеты могут быть у тебя с демгардом? Подняв руку на моего оруженосца, Бериар нанес оскорбление мне в большей степени, чем тебе, и разбираться с ним должен был я, а не ты. А то, что ты сказал на пиру...
— Простите меня за это,— сказал Сигвальд, в порыве перебив алтургера.— Я был пьян...
— Ты был прав.
Кеселар усмехнулся, увидев лицо оруженосца, выражающее крайнюю степень удивления. Сигвальд же не понимал странного поведения своего господина и сказать что-нибудь разумное был не в состоянии. Видя это, старый рыцарь с отеческой теплотой обнял своего непутевого оруженосца.
— Между нами, Сигвальд, Бериар— свинья, куча железяк да имя, как ты тонко подметил. И, хоть по сути ты прав, но больше таких финтов не выкидывай. А ты, Лайхал, нас не слушай, а что услышал— забудь,— обратился он к пажу.— Поздоровайся лучше...
— Сигвальд!— мальчик был очень рад видеть своего старшего товарища и тоже позволил себе обнять его, при этом умудрившись придавить почти все синяки на теле оруженосца.— Я знал, что ты жив. Просто знал.
Сигвальд взъерошил мальчику волосы— он тоже по нему соскучился. Он вспомнил, сколько раз тот получал от него подзатыльники за мелкие шалости и проступки. "Похоже, к Кеселару просто притягиваются такие малолетние паршивцы как он, да и как я когда-то был. Хотя что уж там, до сих пор таким остался".
— А что мы стоим-то на пороге?— спросил рыцарь.— В ногах правды нет, да к тому же я зверски голоден. Эй, трактирщик! Три обеда получше и вина сюда!— крикнул он в общий зал.
Когда все уселись за стол, Кеселар критически оглядел Сигвальда, его одежду и незнакомый клинок. Придя к неутешительным результатам осмотра, он аристократически взмахнул рукой, указывая на все это безобразие:
— Расскажи мне, Сигвальд, как ты дошел до такой жизни.
— По пути из замка я встретил людей, которые помогли мне выжить и добраться до города,— начал Сигвальд, не желая вдаваться в подробности.
— Они твои друзья?
— Да... То есть, нет. Не совсем... Я не знаю, я запутался.
— Интересно,— Кеселар снова потирал виски.— Раньше ты мог без труда делить людей на друзей и врагов.
— Раньше все было просто.
Кеселар понимающе кивнул головой. Как раз в это время принесли обед— к счастью Сигвальда, хозяин трактира решил сам обслужить рыцаря, оказавшего честь его таверне своим посещением.
— Ты прибыл в Рагет Кувер еще дней десять назад. Ты решил остаться здесь?
— Нет, я должен был вернуть два долга.
— И как ты в этом преуспел?
— Один долг я смогу отдать еще нескоро,— он вытряхнул на стол несколько медяков, которые на сегодняшний день и составляли все его состояние.— А второй я не смогу вернуть никогда.
— А что это за долг?— спросил любопытный Лайхал, на миг оторвавшись от еды.
— Ешь молча, Лайхал, и не имей привычки выведывать чужие тайны,— строго сказал Кеселар.— Если бы Сигвальд хотел сказать— он бы сказал.
— Простите, господин,— по привычке отвечал паж, продолжая поглощать обед.
Сигвальд благодарно взглянул на старого рыцаря— он не спросил о втором долге, тем самым избавив Сигвальда от необходимости врать или признаваться, что он почти стал грабителем и вором. Оруженосец был готов скорее умереть, чем солгать своему наставнику или сознаться в своем падении.
— Так что дальше, Сигвальд? Опять будешь заниматься боями?
Сигвальд покачал головой, прикрыв рукой сильно подбитый глаз.
— Тогда на войну?
— Мои земляки не взяли меня в свой отряд. Так что мне светит Артретардский Добровольный.
— Ну и местечко,— Кеселар хмыкнул.— Пару дней назад я встретил своего старого друга Толиара, и завтра на рассвете мы отправляемся к нашему хивгарду готовиться к войне. И в ней мне не помешал бы опытный оруженосец, которому я могу доверять как самому себе,— старый рыцарь смотрел на Сигвальда с хитрым прищуром.
— Вы... вы хотите, чтобы я вернулся на службу?— Кеселар кивнул.— О небо...
Восстановленный в должности оруженосец поспешил преклонить колено перед своим вновь обретенным господином. Причем сделал он это так усердно, что, врезавшись грудью в кромку стола, чуть было не перевернул его, заставив ничего не ожидавшего Лайхала подавиться едой.
— Встань, Сигвальд из Ралааха, мой оруженосец,— с усмешкой проговорил Кеселар.
— Но... Вы не гневаетесь на меня за мое недостойное поведение?— Сигвальд упорствовал в своем рвении и не поднимался с пола.
Увидь Асель гордого северянина, преклонившего колени, она бы сильно удивилась. Но ей было неведомо чувство привязанности верного оруженосца к своему рыцарю, которое сейчас Сигвальд испытывал особенно остро. Он не мог поверить, что злая судьба наконец сжалилась над ним и разом вернула все, что он потерял.
— Нет,— отвечал рыцарь.— Ты совершил серьезный проступок, но жизнь наказала тебя так, как никто другой не смог бы. Надеюсь, ты усвоил этот урок. Да встань ты, нечего штаны на коленях протирать.
— А как же демгард?— теперь Сигвальд от волнения расхаживал по комнате.— Оскорбление, которое я ему нанес... Он не сможет оставить его без возмездия.
— Об этом не волнуйся,— Кеселар с довольным видом вспоминал сломанный нос Бериара и ужас в его глазах.— Теперь это наши с ним счеты.
— Я не могу поверить...
— Отчего же? Я ведь сам когда-то был таким же молодым и рьяным, как ты, и отлично тебя понимаю. Но спустить тебе это с рук я не могу,— строго добавил Кеселар.— Пусть твоим наказанием станет эта война, которую ты пройдешь моим оруженосцем.
— Наказанием? Но я десять лет был вашим оруженосцем на всех войнах.
— И настолько хорошим, что я и не заметил, как они пролетели. А потом понял, что ты просто теряешь время— ты мог бы стать отличным воином, командиром. И я взялся выбить для тебя звание тургера32, и сейчас уже почти все готово, не достает нескольких формальностей, исполнение которых зависит от меня.
Сигвальд, все еще меряющий шагами комнату, остановился. Он был не в силах поверить в происходящее, и все слова благодарности казались ему ничтожными в сравнении с великодушием его господина.
— Вы слишком добры ко мне,— только и смог произнести он.
— Я всегда добр настолько, насколько это требуется,— Кеселар подошел к своему оруженосцу.— И позволь дать тебе один совет: когда закончится война и ты получишь свое звание— женись.
— Я? Жениться? Это невозможно— у меня война чуть не каждый год, сражения, у меня будет отряд и...
— Я тоже так говорил, Сигвальд. Когда мне было двадцать шесть. А когда мне стукнуло сорок, я понял, что было бы неплохо и семью завести, но оказалось, что немолодой, небогатый бастард никому не нужен. Так что, пока ты хотя бы молод...
Он умолк, услышав за дверью в таверну грохот и крики. Не успел он понять, что там происходит, как дверь распахнулась и на пороге возникли двое: Асель в своем капюшоне и Оди, нижнюю часть лица которого закрывала зеленая повязка.
Сигвальд не понимал, что они делают здесь, но он видел, как Асель поднимает заблаговременно заряженный лук и натягивает тетиву. Наконечник стрелы указывал прямо в грудь Кеселару.
— Стой!— крикнул Сигвальд степнячке, но она уже расслабила пальцы, стянув их с тетивы, и ничто больше не могло задержать полета стрелы.
В мгновение ока северянин метнулся к рыцарю и, сильно толкнув его, на миг занял его место. Стрела, разрезая воздух со зловещим шипением, вонзилась в плечо Сигвальда— не сумев удержать равновесия, он упал к ногам ошарашенного Кеселара.
"Что?! Что происходит?! Сигвальд!"— Оди, от сильного волнения и так не вполне владеющий собой, увидел, как северянин упал со стоном, как недоумевающая Асель опустила лук, как кто-то, до этого сидевший за столом, вскочил и направился к раненому, держа что-то блестящее в руке. Оди казалось, что его сердце сейчас выскочит из груди, проломив ребра. Он чувствовал только опасность, которая грозит его другу— это длилось всего мгновение, но его хватило, чтобы он нажал на курок.
Вслед за звуком выстрела таверну огласил испуганный крик посетителей, которым было неведомо оригинальное изобретение инженера— часть из них, как по команде, спрятались за первое, что попалось на глаза, остальные убежали с криками о демонах.
Когда дым рассеялся, инженер разглядел сперва тяжело дышавшего Кеселара, который смотрел на него глазами, полными удивления и непонимания. Когда инженер перевел взгляд чуть ниже, он увидел человека, лежавшего на полу. Вокруг его головы растекалась лужица крови, шапочка пажа лежала рядом, а рука все еще продолжала сжимать блестящую металлическую ложку.
— Мама...— помертвевшим голосом произнес Оди.— Это же ребенок... Я убил...
— Стража!!! Стража! Позовите солдат!— заорал трактирщик, заглянувший в маленький зал.— Резня! Убийство!
Сигвальд видел, как Кеселар бросился к Лайхалу, как Асель смотрела на Оди, который был в шаге от нервного срыва и истерики. Он стоял, не шевелясь, а со спины на него уже был готов накинуться особо храбрый посетитель, надеющийся получить какую-нибудь награду за поимку преступника.
— Оди, беги!— крикнул Сигвальд, пытаясь подняться, но опереться на руку он не смог.
Асель, которая уже пришла в себя, среагировала быстрее— она втолкнула безвольно стоявшего инженера в комнату и, захлопнув дверь и заперев ее на небольшой засов, протащила Оди к другому выходу, еще раз приказав ему бежать. На это раз он понял команду и понесся по темным улицам с такой прытью, какой Асель от него не ожидала.
Когда Оди скрылся из виду, степнячка упала на колени рядом с Сигвальдом:
— Какого черта, Сигвальд?— крикнула она.
— Что с Лайхалом?— спрашивал северянин, игнорируя слова Асель и пытаясь обернуться и увидеть собственными глазами.— Что с ним? Он жив?
