— А я, Сигвальд, не подписывалась убивать старых знакомых. Не будь тебя, мне бы удалось решить с Энимором все вопросы полюбовно и не пришлось бы брать на себя ответственность за его смерть!
Сжав кулаки, Сигвальд пробормотал что-то на языке Велетхлау, и уставился в пустую тарелку. Асель, видимо, немного знала этот язык, потому ответила на фразу Сигвальда емкой, но непечатной фразой на итантале.
Пауза затянулась, и Оди, положив подбородок на скрещенные на столе руки, стал наблюдать за воином. В сердце Сигвальда шла война, с которой не удалось бы сравниться никакому нашествию Заретарда. На одной чаше весов лежало обещание, которое он дал, и самоуважение, которого он лишится, если возьмет свое слово обратно; на другой— осознание того, что разорять храмы— идея не здравая в корне, тем более, что за последнее время он набедокурил так, что после этого должны будут разверзнуться небеса и убить его гневом всех духов, вместе взятых. Это решение давалось ему тяжелее, чем любое другое, которое ему приходилось принимать в жизни. Сигвальд решил искать ответа или вдохновения в окружающем мире и, оторвавшись от тарелки, встретился взглядом с Оди.
Инженер смотрел на него снизу вверх, в его больших, по-детски наивных глазах отражалось ожидание. Сигвальд знал, какого ответа он ждет. Знал, и не мог его обмануть.
— Хорошо,— выдохнул он.— Я сделаю это.
— Я знала, что ты сделаешь правильный выбор.
— Я делаю это не ради тебя.
— Конечно. Ты делаешь это ради своих принципов и упрямства, которые для тебя важнее всего на свете. На это я и рассчитывала.
Сигвальд снова недобро глянул на Асель, но ее это совершенно не волновало.
— Каков наш план?— спросил оживившийся Оди.
— Наш план— чинить противозаконные безумства, которые, к тому же, идут вразрез с моей совестью,— медленно и тихо проговорил Сигвальд.— Твой план— устроиться на работу, снять жилье в тихом квартале, найти себе девушку и забыть прошедшую неделю как страшный сон.
Вдохновенно поднятые руки Оди бессильно упали на стол. Инженер ошарашенно хлопал глазами, глядя на друга.
— Но как? Что ты такое говоришь? Мы же столько вместе прошли! Я думал, мы будем до конца...
— Считай, что на этом твоя карьера искателя приключений заканчивается. Ты сбежал от преследователей, поучаствовал в боях, даже получил боевые шрамы, спас товарища— ты увидел мир с изнанки, дружище. За неделю ты сделал столько, сколько многие не совершают за всю жизнь. А сейчас ты должен остановиться, отдышаться и продолжить жить своей привычной жизнью.
— Но я не хочу как раньше! Эта жизнь мне нравится больше!..
— Эта жизнь может оказаться очень короткой,— внезапно вмешалась Асель, которая до этого не проявляла к разговору никакого интереса.— К тому же, это наши с Сигвальдом счеты. Платить должен он, а не ты.
— Я...
— Не лезь туда, где тебе не место,— жестко отрезала степнячка.
Оди покорно склонил голову. "Ну вот. Мне не место в ее жизни. Это абсолютно логично— она же рысь, а я избалованный домашний кот, мне до нее далеко. Да, это логично. Но черт возьми, от такой логики удавиться недолго".
— Конечно, как скажешь,— сказал он, тщетно пытаясь скрыть тоску.— Наверное, ты права— боец из меня никакой.
Асель понимала, почему он так расстроен, потому промолчала. Сигвальд знал и вторую причину печали инженера, потому тоже молчал. Сам Оди не хотел ничего знать.
— В баню бы,— выдал он наконец после мучительно длинной и крайне неловкой паузы.
— Хорошая мысль,— поддержала разговор Асель.— А то выглядите вы просто ахово.
Парни переглянулись, и с неохотой согласились с ней, оценив жуткую небритость физиономий и не ахти какое состояние одежды. В целом, выглядели они как последние оборванцы с большой дороги. Сама же Асель, несмотря на то, что потрепало ее не меньше, чем Сигвальда и Оди, была в прекрасной форме, одежда смотрелась аккуратно и даже довольно чисто.
— Но сначала надо бы заглянуть на улицу Налтет, там есть лавка портного, который шьет лучшие в Артретарде вещи.
— Да, то, во что ты одет— явно не его работа,— усмехнулся Сигвальд.
— Пойдем, пока еще не стемнело и он не закрыл лавку.
— Я тоже пройдусь по своим делам,— сказала Асель, поднявшись из-за стола и бросив трактирщику несколько хетегов за обед.
Медный колокольчик, приделанный к двери лавки портного, громко звякнул, когда она затворилась за Оди и Сигвальдом.
— Иду, иду! Погодите одно мгновение!— прозвучал старческий голос откуда-то из глубины помещения.
Сигвальд потерянно бродил среди полок, заваленных мотками ткани всевозможных сортов, цветов и узоров, безголовых манекенов, наряженных в модную одежду, витрин с пуговицами и прочими мелочами. Оди же со знанием дела рассматривал сюртуки и рубашки, проверял глубину карманов, высоту воротников, длину рукавов и орнамент вышивки.
— Доброго дня,— без особого энтузиазма бросил немолодой портной в рабочей блузе с закатанными рукавами, бегло осмотрев посетителей и придя к выводу, что они ошиблись дверью.
— Доброго вам дня и процветания, господин Никтенал Понн Клосроу,— Оди улыбнулся и учтиво поклонился, проигнорировав слегка презрительный взгляд портного.
Швец удивленно смотрел на грязного оборванного Оди, который улыбался ослепительной улыбкой и усиленно наступал на ноги Сигвальду, чтобы тот тоже проявил вежливость и поклонился. На почти аристократическом лице Никтенала отражалось недоумение, что-то в этих незнакомцах казалось ему знакомым.
— Простите, я вас не узнаю... Мы разве знакомы?
— Конечно, я— Оди Сизер, инженер.
Челюсть почтенного портного отвисла. Он вглядывался в лицо Оди, даже подошел поближе, чтоб получше его разглядеть.
— Мать честная, Оди Сизер!— всплеснул он руками.— Нет, в самом деле, это же Оди Сизер! Что же с вами стало?
— Да, сейчас я не в лучшем виде. Я... проводил исследования.
— Исследования...— протянул Никтенал. Он был склонен считать, что под исследованиями Оди подразумевает неудавшуюся попытку попробовать себя в каком-нибудь новом амплуа или очередной серьезный конфликт его интересов с интересами очередного обманутого мужа. Естественно, о своих догадках он промолчал.— Опасная же у вас работа, господин Сизер.
— Да, да. Но давайте перейдем к делу— одежда мне нужна прямо сейчас, ибо то, что вы видите на мне— и есть мое единственное одеяние. Надеюсь, у вас найдется что-нибудь простенькое, но элегантное, чтоб я снова стал похож на инженера, а не на местного пьяницу?
— Конечно! А бравый солдат желает выбрать себе что-нибудь?
— Да... Новая рубаха не помешает. Мне самую простую, добротную. Без всех этих,— Сигвальд махнул рукой в сторону пестро одетых манекенов, не сумев подобрать слово, характеризующее излишества, которые он так не любил.
— Один момент,— сказал портной, удаляясь в свою рабочую комнату, служившую также складом для готовой одежды простых фасонов.
— А мерки?— окликнул его Оди.
— Молодой человек,— произнес Никтенал, посмотрев на инженера как на дитя неразумное.— Неужели вы думаете, что я забыл размеры своего постоянного посетителя, тем более, что ваша фигура совершенно не изменилась? Или что я не сумею на глаз определить размер нательной рубашки?
— Виноват, мэтр,— склонил голову Оди.— Вы, как всегда, на высоте.
Через несколько минут портной вернулся, неся в руках большой сверток и неупакованную белую рубаху. Сверток он протянул Оди:
— Надеюсь, вы все так же доверяете моему вкусу и не заставите меня снова разворачивать все это?
Инженер подтвердил свое высокое доверие и принял сверток, даже не попытавшись заглянуть в него. Сигвальду Никтенал Понн Клосроу его рубашку продемонстрировал, видимо, решив, что у того нет никаких оснований доверять его вкусу. Воин одобрил обновку, после того, как пощупал ее, проверил, не расходятся ли швы и все ли завязки целы. По лицу мэтра можно было видеть, что такая детальная проверка его если не оскорбила, то удивила.
Оди, дабы отвлечь портного от Сигвальда, спросил, сколько он ему должен. Никтенал, прикрыв один глаз, а другим уставившись на потолок, вычислял общую стоимость всех вещей. Наконец он выдал сумму:
— Полтора рамера.
Инженер заплатил беспрекословно, не торгуясь. Его примеру решил последовать и Сигвальд, так же молча выложив за свою покупку четверть рамера, хоть и считал это ценой как минимум двух таких рубашек. Он уже собрался было уходить, но Оди решил вызнать все новости.
— Как нынче поживает Рагет Кувер?
— Нынче город благоденствует и молится, чтобы на этот раз не повторились события пятилетней давности. Ох и повезло же вам, господин Сизер, что вы уехали раньше!
— Да, повезло,— сказал он, покосившись на Сигвальда.— А как поживают мои старые друзья... и подруги?
— Плохо,— портной притворно опечалился.— Вастала Таре Хельмироу вышла замуж, как и Вармела Таре Амкутроу, и Амала Таре Аннроу...
— Что, неужели все? Хотя чего я ждал, меня не было здесь лет шесть.
— ... однако Амала очень скоро овдовела, к превеликому горю.
— Да вы что?— глаза Оди загорелись, как у пирата, когда тот видит груженный корабль без охраны.— Наверное, она очень горюет по мужу.
— Да, да... пытается заглушить свое горе, заказывая у меня платья, но ничего ей, бедняжке, не помогает.
— Как жаль,— Оди улыбнулся уголками губ, поймав на себе удивленный взгляд Сигвальда, не до конца понимавшего, что здесь происходит.— Надо будет нанести ей визит вежливости, посочувствовать ее горю. Она ведь живет все там же?
— Да, улица Вельд дас Арер, седьмой дом.
— Благодарю покорно,— снова поклонился Оди и заставил то же сделать и Сигвальда, после чего они вышли на улицу.
— Визит вежливости, значит,— насмешливо заметил Сигвальд, догадавшись, что речь идет о бывших пассиях инженера.
Они шагали по широкой улице Торгового Квартала, в котором была сосредоточена жизнь мелких купцов и ремесленников, достигших в своем деле неплохого уровня. Улицы были забиты людьми, которые куда-то торопились, что-то несли, катили тележки, воевали с упрямыми ослами и мулами, что-то кричали, присматривали за имуществом и детьми. Отцветающие яблони запорошили лепестками Оди, который жадно смотрел на происходящее. Было видно, как он соскучился по такой жизни, как не хватало ему больших шумных городов, сотен людей вокруг. Замшелые замки демгардов, где он обитал последнее время, выполняя по их заказу разные приспособления и машины, наводили на него тоску. Теперь он хотел наверстать упущенное за несколько лет, и пытался увидеть и услышать все, не пропустить ни одной детали, вдохнуть как можно больше пыльного городского воздуха. Увлеченный этим занятием, он не сразу услышал Сигвальда.
— Да, визит вежливости. Не могу же я быть равнодушным к горю моей старинной знакомой!
— Жеребец ты,— раскатисто засмеялся воин, хлопнув инженера по плечу.
— Зря ты так, Сигвальд. Нельзя быть настолько пошлым и приземленным. Это же моя первая любовь! По крайней мере, в этом городе. Э, да что с тобой разговаривать, ничего ты не понимаешь ни в любви, ни в романтике.
— А как же Асель?
Оди как-то разом помрачнел.
— Асель— это другое. Она из тех, которых можно добиваться годами. Даже не так: ее надо изучать. Долго. Кропотливо. И только потом, может быть... Понимаешь?
— Нет,— честно признался он.— Не понимаю.
— Ничего. Я тоже не понимал.
Сигвальд пожал плечами.
— Слушай,— начал он совершенно другим тоном, внезапно что-то вспомнив.— Там, на заставе... сколько ты заплатил за меня? Не люблю быть должным.
— Если скажу, все равно не поверишь.
— Сколько?— настаивал он.
— Несколько рамеров.
— Оди, сколько?
— Десять. Десять рамеров.
Оди не любил говорить о деньгах, даже если речь шла о его зарплате. Но говорить приходилось, и каждый раз он испытывал неловкость, и каждый раз удивлялся самому себе.
— Ого... да. Не знал бы я тебя— точно не поверил бы. Знаешь, сейчас я вряд ли смогу отдать тебе хотя бы десятую часть этой суммы...
— Нет, не надо последнее отдавать. Мне не горит, жить пока есть на что. Потом когда-нибудь...
— Спасибо, друг.
Дальше шли молча. Оди вскоре забыл о разговоре и снова вернулся в созерцанию окружающего мира и вдыханию ароматов города. Сигвальд пытался придумать, как бы поскорее отдать долг и при этом не умереть с голоду. Внезапно они услышали за спиной незнакомый голос.
— Эй, Сигвальд, ты чего такой серьезный? Неужто задумал разграбить храм Сторхет Сидри?
Сигвальд и Оди остановились как вкопанные. Инженер перебирал в голове всех своих прежних знакомых, но потом понял, что зря, ведь обращались не к нему. Сигвальд в голове ничего не перебирал, его рука инстинктивно потянулась к левому боку, к рукояти тесака.
— Сигвальд, ради всего святого,— тихо произнес Оди.— Не время и не место.
— Ага.
Он медленно обернулся и застыл в изумлении. Взору его предстал мужчина чуть старше среднего возраста, облаченный в весьма странный доспех. Шлемом ему служил прорезанный в соответствующих местах котелок, к стеганке было пришито несколько кусков кольчуги, на грудь крепилась большая крышка от кастрюли, однако наплечники и поножи были вполне настоящими. Из большой сумки, висевшей на плече, любопытно выглядывала огромная толстая крыса.
— А!— воскликнул он, хитро прищурившись.— Это же тайна! Понимаю, понимаю... Никому в жизни не скажу, что Сигвальд идет грабить храм!
— Что? Я... нет. Я не собираюсь...
Сигвальд был в растерянности и не знал, что ему делать. Он посматривал на Оди в надежде, что тот даст ему какие-нибудь пояснения или рекомендации, но тот сам был в шоке и только беспомощно хлопал глазами и неубедительными жестами пытался подтвердить, что Сигвальд "нет" и что он "не собирается".
— Что, ваша светлость алтургер Котопупский снова шалит и пугает прохожих?— со смехом спросил подошедший горожанин у странного человека.
— Да разве таких отважных воинов можно испугать? Нет-нет, боятся только те, у кого совесть нечиста и рыльце в пушку, а у этих благородных мужей помыслы светлы, как первый лед на реке!— сказал его светлость Котопупский, подмигнув Сигвальду с выражением "мы-то знаем, но никому не скажем".
— Приезжие, да?— поинтересовался горожанин у опешивших друзей.— Не обращайте внимания, это наш местный...— он запнулся, чтобы не сказать наиболее подходящее слово.— Светлая голова. Даже слишком светлая. Просветленная, я бы сказал. Он даже мухи не обидит, его весь город знает. Ходит везде, смотрит, детишек забавляет,— горожанин продолжал что-то рассказывать, уже удаляясь от них.
— А, видали как мы его провели?— гордо поднял голову его светлость.— И так будет с каждым.
